Книга: Дизайнер Жорка. Книга 1. Мальчики - Дина Рубина

Это её «хочешь пра́ничек?» – сегодня, спустя 50 лет, звучит в моих ушах сладкой музыкой…

Попытаюсь не впасть в любование языком (что для меня практически невозможно, когда перед глазами такая красота) и хоть немного рассказать о самой книге. Аннотация слегка обгоняет события (помните, я говорила - неторопливо!) и рассказывает про " дело, которое газетчики назовут «Элегантное ограбление»." Так вот: технически по времени книги оно уже состоялось, но как, где и что - это только предстоит узнать. Пока три линии - семья польских евреев, бежавших от войны на восток, мальчик Жорка, странноватый, математически одарённый, но с проблемами в общении, его сосед и друг Агаша (Аркаша, конечно же) - из семьи учёных, сотрудник лепрозория. Каждая линия кульбитом событий оказывается рядом с другими, фон больших событий делает ярче и маленькие происшествия в жизни пацанов и в жизни Торопирена - с точки зрения мальчишек, страннейшего субъекта, который тем не менее притягивает их как магнитом. Необыкновенные умения - он прекрасный часовщик, удивительные инструменты и никогда не виданные вещи, возможность пойти к работягам соседнего заводика - и они разрешат ему самому выдуть стеклянные колбочки или необыкновенной красоты рыбку... Много ли надо, чтобы покорить детское воображение. А на самом деле Торопирен, или Цезарь Адамович Стахура, или Ицик Страйхман, личность интереснейшая, со страшной силой воли, с огромным количеством пережитых несчастий и ... с потерянной отцовской коллекцией часов... Его подростковые годы - вот что меня больше всего зацепило в книге. Уже умер его отец, парню лет 15, и он взваливает на себя ответственность за выживание оставшейся семьи - матери и младшей сестрёнки. Времена - Великая Отечественная война. Они - граждане Польши, в подвешенном состоянии в Бухаре. Потерять возможность работать в "будкес" отца - значит, оказаться на грани голода. Парень крутится чуть ли не круглосуточно, а когда мать просит немного сбавить обороты:

– Ты не понимаешь, – терпеливо отвечал сын. – Я создаю образ. – Что ты создаёшь?! – Он должен видеть во мне удачника. – Нет такого слова! – кричала Зельда. – Успешника, – поправлял себя сын. – Везуна.

Галерея образов - на все вкусы. Мне, пожалуй, больше всего понравилась Жоркина тётка, даже не родная ему по крови, забравшая мальчишку от спивающейся матери, - отнюдь не первостепенный персонаж, но такой душевности человек...

Она презирала Светлану. Бывшая детдомовка, выросшая в общей спальне на тридцать семь девочек, она представить себе не могла, чтобы горе настолько сломило и раскрошило женщину – до беспамятства, до потери главного от века стержня: материнской стражи. Нет, забрать мальчика, и прочь отсюда! И сама себе удивилась: вот поди ж ты, тебе уже хочется поскорее забрать мальчика? А ведь он тебе даже и не нравится пока…

Множество моментов, без которых не обходятся еврейские книги, кто бы их ни написал. Но без воинственности, просто с вековой скорбью...

И всегда веди себя так, словно бежишь из египетского плена, а кругом – проклятые египтяне.

История обрывается почти на полуслове, и остаётся только держать кулачки, чтобы скорее появилась книга вторая, а там, глядишь, и третья. Заранее говорю всем, кто буде возмущаться незаконченностью, словами из книги:

Вначале Жорка даже злился: что ты хочешь сказать, говори сразу и чётко! В этом, утверждал Торопирен, добродушно улыбаясь, сказывается Жоркин «математический минимализм, стремящийся к формуле». Ты расслабься, говорил, просто слушай. Не нацеливайся на мгновенный смысл и поучительный итог. Смысл – он сам возникнет. Выскочит из слов и прямо в лоб тебе засандалит ту самую поучительную правду.

И — его маленький друг, сирота Жорка Иванов, гений математики и любитель тайников. Пытливая голова, любопытный малец и проныра.

Путешествие от дома визиря в Бухаре до послевоенной Варшавы, где под руинами тысячи людей и их память сплелись в последнем крике, с остановкой на рыбном рынка в Астрахани, где такие умопомрачительные ароматы, что мама не горюй... От крошечного "будкенса", где ещё отец Цезаря починял всякое — до мрачных стен лепрозория.

Прогуляйтесь, не пожалеете.