Текст книги "Тысячелетие вокруг Черного моря"

Оценивая в целом значение славянских воинских контингентов и военных специалистов в армии Ромейской империи VI в., можно говорить об их высоком профессионализме; боевой выучке, смелости, находчивости и надежности. Необходимо отметить, что большую часть славянских наемных контингентов и военных специалистов на командных постах составляли выходцы из восточнославянской среды – из антов (если термин восточнославянская среда применим к той эпохе). Важно подчеркнуть, что славянские воинские контингенты и военные специалисты находились на острие важнейших боевых операций, проводимых ромейской армией той эпохи. В ходе боевых действий этим подразделениям и специалистам, говоря современным языком, доверялись наиболее опасные и важные диверсионно-разведывательные и десантно-штурмовые операции. Зачастую, наряду со славянами в составе ударных варварских подразделений упоминаются гунны. Однако гунны всегда были сильны своей конницей и стрельбой из лука. Славянские контингенты командование ромейской армии ценило за их универсальность, умение воевать в пешем строю и в соединениях конницы, успешно действовать на открытой равнине и в лесах, в засадах и оборонительных укреплениях, в горах и на флоте[69]69
  Там же С. 233.


[Закрыть].

В VI в. источниками зафиксировано пятнадцать наиболее крупных вторжений славян на территорию империи. В массе своей они были совершены западнославянским племенным союзом – склавинами (самостоятельно или в союзе с другими варварами). Лишь только два вторжения (518–527; 537 гг.) были совершены антами, которых большинство исследователей, на основании свидетельств древних авторов, считают восточнославянским племенным союзом. Описывая их расселение, Прокопий указывает, что севернее берегов Понта Эвксинского, Меотиды и низовьев реки Танаиса живут гунны-утигуры, «а за ними еще выше к северу, сидят бессчетные племена антов». «Иордан и Прокопий видели различие между склавинами и антами лишь в том, что они принадлежали к разным военно-политическим объединениям, т. е. это отличие было не собственно этническим, а этносоциальным и обусловливалось подданством двум нередко враждующим племенным союзам» – так сформулирован тезис о взаимоотношениях внутри славянского мира Восточной Европы VI столетия в издании, посвященном развитию этнического самосознания славянских народов[70]70
  Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982. С. 25.


[Закрыть]. И действительно, под 540 г. (у Прокопия Кесарийского) и 585–587 гг. (у Иоанна Эфесского) зафиксированы сообщения о войнах антов со склавинами. Причем второй раз война эта началась по инициативе ромейских дипломатов, когда анты выступили как союзники империи против склавинов, разоряющих Фракию и Грецию. Кроме того, по сообщениям источников, анты являлись союзниками ромеев в войнах с готами и в 545, 547, 550 гг. Преимущественно анты выступают в источниках как наемники, порой занимают командные посты в ромейской армии даже в войнах со склавинами (Хилвудий). Но в отличие от Прокопия, который говорил об антах как о союзниках империи, император Маврикий рассматривал и склавов и антов в равной мере как врагов империи. Видимо, широко распространенное в научной литературе мнение, что анты с 545 г. вплоть до 602 г. оставались неизменно союзниками империи, нуждается в некоторой корректировке. Возможно, что союз антов с империей не был непрерывным. Но с этого времени в источниках нет никаких свидетельств о нападениях антов на империю. Также в существовании такого союза на рубеже VI–VII вв. трудно сомневаться. По сообщению автора середины VII в. Феофилакта Симокатты[71]71
  Феофилакт Симокатта. История. Вступ. статья Н. В. Пигулевской, пер. С. П. Кондратьева, прим. К. А. Осиповой. М., 1957; Феофилакт Симокатта. История. Вступ. статья, пер. и коммент. С. А. Иванова // Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. II… С. 10–64.


[Закрыть] авары совершили в 602 г. поход против антов именно потому, что анты были союзниками ромеев.

Ромейские авторы середины VI – начала VII в.  осоциально-экономическом строе и военной организации славян

С середины VI века ромейские авторы начинают уделять более пристальное внимание описанию внешности, быта, экономическим и социальным условиям жизни славянства. В отличие от Иордана, Прокопий уже в 545 г. подчеркивал, что склавины и анты живут в условиях родоплеменного строя и военной демократии. Он же, подробно описывая их быт, внешний вид, вооружение, говорил об этническом родстве тех и других: «А живут они в жалких хижинах («калибах», «халупах»), располагаясь далеко друг от друга и каждый меняя, насколько можно часто, место поселения. Вступая же в битву, большинство идет на врагов пешими, имея небольшие щиты и копья в руках, панциря же никогда на себя не надевают; некоторые же не имеют ни хитона, ни плаща, но, приспособив только штаны, прикрывающие срамные части, так и вступают в схватку с врагами. Есть и у тех и у других и единый язык, совершенно варварский. Да и внешностью они друг от друга ничем не отличаются, ибо все они и высоки, и очень сильны, телом же и волосами не слишком светлые и не рыжие, отнюдь не склоняются и к черноте, но все они чуть красноватые»[72]72
  Свод древнейших письменных известий о славянах Т. I. С.185.


[Закрыть]. Сообщения Прокопия Кесарийского о жилищах славян подтверждаются археологическими изысканиями в Левобережном Подунавье. Эти жилища представляли собой полуземлянки с двускатными крышами. Существуют предположения о том, что славянские слова «калиба», «халупа» и т. п. восходят к греческому слову «калибн», означающему военную палатку[73]73
  Седов В. В. Происхождение и ранняя история славян. М., 1979. С. 114–115, 128; Гиндин Л. А. Проблема славянизации Карпато-балканского пространства в свете семантического анализа глаголов обитания у Прокопия Кесарийского. – ВДИ. 1988, № 3. С. 180.


[Закрыть].

Сообщения Прокопия о вторжениях славян под 547, 549, 550 гг. также сильно меняет представление об их военной и социальной организации. Если ранее Прокопий говорил о вторжениях «огромного войска», «всего народа», «полчища» («омилос» – плохо организованного военного соединения) славян, то в указанные годы он подчеркивал их превосходную военную организацию. Так, под 547 г. он свидетельствовал о вторжении небольшого, хорошо организованного конного войска, названного им «стратевмой». Этим словом ромеи обозначали только элитные кавалерийские соединения. Следовательно, в данном случае можно говорить не только о хорошей организации, вооружении, но также о профессиональной военной подготовке воинов и военной элите у славян. В 549 г. славяне выступили против империи под руководством лангобардского князя Ильдигиса и составляли большую часть его шеститысячного, в основном конного, войска. Весной 550 г. конное войско славян, опять названное Прокопием «стратевмой», достигало по численности трех тысяч воинов. В ходе вторжения оно разделилось на два отряда, которые громили более крупные, элитные соединения кавалерии ромеев и брали приступом города. С полным основанием можно утверждать, что в это время у славян началось выделение военной знати и формирование военно-дружинного сословия[74]74
  Горский А. А. Древнерусская дружина. М., 1989. С. 26–27.


[Закрыть].

Во второй половине VI в. у ромейских авторов начинают появляться данные, свидетельствующие о роли и значении вождей у славянства. Так, под 560 и 578 гг. Менандр Протектор сообщал о наличие у славян-антов правителей-архонтов: Идаризия, его сыновей Мезамера и Келагаста; у склавинов: Даврентия-Даврита (Добреты) и «бывших с ним вождей», которые вели переговоры с ромеями или аварами, объявляли войну или заключали мир. По мнению исследователей Ивановой и Литаврина, «конечно, все анты не составляли единого племени во главе с несколькими равноправными архонтами… среди архонтов существовала иерархия»[75]75
  Иванова О. В., Литаврин Г. Г. Славяне и Византия: Раннефеодальные государства на Балканах. VI–XII вв. М., 1985. С. 49.


[Закрыть]. Скорее всего, существовал союз нескольких антских вождей (архонтов). В ходе переговоров с аварскими послами, когда те стали угрожать склавинам, Даврит и его окружение отвечали: «Родился ли среди людей и согревается ли лучами солнца тот, кто подчинит нашу силу? Ибо мы привыкли властвовать чужой (землей), а не другие нашей. И это для нас незыблемо, пока существуют войны и мечи»[76]76
  Свод древнейших письменных известий о славянах Т. I. С. 321.


[Закрыть]. В конце VI в. славянские вожди Ардагаст, Мусокий и Пирагаст возглавляли военные силы своих племен в борьбе за независимость против экспедиционной армии ромеев.

Иоанн Эфесский под 584 г. сообщал, что славяне за время набегов на империю «обогатились и приобрели золото, и серебро, и табуны лошадей, и много оружия. И они выучились воевать лучше, чем ромеи, (они), люди простые, которые не осмеливались показаться из лесов и защищенных деревьями (мест) и не знали, что такое оружие, кроме двух или трех лонхидиев, а именно это – метательные копья»[77]77
  Там же. С. 279.


[Закрыть]. Конечно, Иоанн совершенно прав, когда речь идет о богатствах, собранных славянами в виде военной добычи – о золоте и серебре. Но ведь развитие коневодства и кузнечного дела, специализирующегося на изготовлении оружия, у славян могли стимулировать частые войны, которые славяне вели с империей и иными соседями в VI в. Причем другие письменные источники и археологические данные подтверждают последнее.

Но наиболее ярким произведением, отразившим все стороны жизни славянского мира той эпохи, является «Стратегикон». Уже более трех столетий назад было доказано и позднее неоднократно подтверждено, что автором этого произведения является сам император Маврикий (582–602 гг.). «Стратегикон» написан, скорее всего, в период между 595 и 602 гг. Маврикий явно использовал более ранние письменные источники для своей работы, что подтверждается наличием анонимного военного трактата «О военном искусстве», написанном в 70-е гг. VI в. Однако военные обычаи склавинов и антов могли стать известны автору в результате обобщения современной для Маврикия боевой практики. Вполне допустимо и личное участие Маврикия в экспедициях в славянские земли. Отношение Маврикия к склавинам и антам как к военному сопернику самое серьезное. Отдав дань книжной традиции в описании их быта, он совершенно меняет тон, когда переходит к военным рекомендациям, выступая как искушенный специалист, обладающий и военно-теоретическими познаниями и боевым опытом. Все это свидетельствует о том, что новые оперативные и тактические рекомендации разрабатывались применительно к противнику, который расценивался всерьез.

Нужно иметь в виду, что в качестве объекта военного воздействия ромейской армии было представлено в основном мирное славянское население, лишь в силу необходимости вынужденное взяться за оружие. Но даже такой противник заслуживал того, чтобы в борьбе с ним были применены самые современные тактические приемы, средства вооружения, всевозможные средства дипломатии. Принципиально новым компонентом военно-политической концепции Маврикия является признание им необходимости учиться у противника. Представление о том, что военное искусство – исключительная монополия ромеев, а другие народы лишены его полностью, существенно корректируется этим автором[78]78
  «Стратегикон» Маврикия. Вступ. статья, пер. и коммент. В. В. Кучмы. // Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. I. С. 364–393.


[Закрыть].

Рассказывая о хозяйстве славян, Маврикий отмечал: «У них множество разнообразного скота и злаков, сложенных в скирды, в особенности проса и полбы». Большинство исследователей предполагает, что славяне культивировали в сельском хозяйстве посевы гречихи, жита, проса, пшеницы, ячменя. Высказывается предположение о преобладании у них в отдельных районах мотыжного, подсечного, подсечно-огневого с перспективой перехода к пашенному земледелия. Не подлежит сомнению и оседлый характер их жизни, связанный со скотоводством и обработкой земли. Большое внимание автор уделил описаниям славянских поселений: «Поскольку хории (поселения) склавов и антов расположены поочередно вдоль рек и соприкасаются друг с другом, так что между ними нет достойных упоминания промежутков, а лес или болота, или заросли тростника примыкают к ним, то при предпринимаемых против них нападениях обычно случается так, что со вступлением в их первую хорию там задерживается в бездействии все войско; остальные (хории), поскольку они расположены по соседству и имеют близко леса, заметив это движение (войск), легко… избегают им предназначенного». По расчетам современных исследователей, протяженность одной хории, по Маврикию, колебалась от 4 до 5 км с учетом того, что они включали в себя прилегающие сельскохозяйственные угодья. Окружены и защищены они были естественными преградами: реками, лесами, болотами и оврагами. Однако можно предполагать, что уже в VI в. городища славян «мысового типа», возникавшие при слиянии рек или на стыке оврагов, защищались с «напольной стороны» рукотворным рвом, валом и частоколом.

Оценивая социальную организацию и строй славян, Маврикий говорил, что «поскольку у них много вождей и они не согласны друг с другом, нелишне некоторых из них прибрать к рукам с помощью речей или даров, в особенности тех, которые ближе к границам, а на других нападать, дабы враждебность ко всем не привела бы к (их) объединению или монархии». Реальная опасность объединения под властью одного вождя свидетельствует об ускорении процессов социального развития славянского общества на рубеже VI–VII вв. Видимо, Маврикию были известны случаи союзов славянских племен, когда, среди заключивших союз, еще не выделялся один главенствующий вождь.

Рассказывая о сопротивлении и самозащите мирного населения у славян, Маврикий отмечал, что «отчаянные юноши, имеющиеся среди них, используя подходящий момент, скрытно нападают на стратиотов, вследствие чего совершающие поход против них (славян) не в состоянии причинить ничего во вред неприятелям». Славяне, по его мнению, «опытнее всех (других) людей и в переправе через реки и мужественно выдерживают (пребывание) в воде, так что часто некоторые из них, оставшиеся дома и внезапно застигнутые опасностью, погружаются глубоко в воду, держа во рту изготовленные для этого длинные тростинки… и достигающие поверхности воды; лежа навзничь на глубине, они дышат через них и выдерживают много часов, так что не возникает на их счет никакого подозрения».

Но наибольшее внимание автор уделяет военной организации и тактике славян. «Каждый мужчина вооружен двумя небольшими копьями, а некоторые из них и щитами, крепкими, но трудно переносимыми. Пользуются они также деревянными луками и небольшими стрелами, намазанными отравляющим веществом… Пребывая в состоянии анархии и взаимной вражды, они ни боевого порядка не знают, ни сражаться в правильном бою не стремятся, ни показываться в местах открытых и ровных не желают», – писал Маврикий. Различия в вооружении свидетельствуют, скорее всего, о специализации различных подразделений ополчения славян. Видимо, подразделения лучников набирались в первую очередь из молодежи и вступали в бой первыми. Преобладало наступательное оружие; о защитном вооружении сказано мало: оно реже использовалось во время стремительных набегов славян и служило в основном при защите их поселений. Впрочем, Прокопий Кесарийский говорил об употреблении склавами и антами в бою небольших щитов. Не упоминается и оружие ближнего боя, хотя наличие у славян мечей зафиксировано другими авторами (как более ранними, так и более поздними) и подтверждено археологическими данными.

«В сражениях вредят им метания стрел, – продолжал Маврикий, – неожиданные нападения на них, атаки из различных мест, рукопашные бои пехоты, особенно легковооруженной, позиции в местах обнаженных и открытых. Следовательно, необходимо подготовить войско из кавалеристов и пехотинцев, прежде всего, легко вооруженных, или аконтистов (воинов, метавших дротики), и большое количество метательных снарядов, не только стрел, но и иных дротиков, а также средств для (наведения) мостов, если возможно – так называемых «плавающих», чтобы совершать неожиданные переправы через реки, так как они в их стране многочисленны и труднопреодолимы». Император также отмечал, что нападения на славян лучше всего совершать в зимнее время, когда противнику тяжело укрыться в лесу. Что у переправы через Дунай, не далее одного дня пути, на территории империи необходимо оставить для прикрытия одну миру кавалерии (соединение до тех тысяч воинов) с видными архонтами во главе. Что в летнее время не предпринимать без разведки переходов через труднопреодолимые и лесистые места. И что при «возвращении через эти же узкие места, нужно или вырубить и расширить их… или оставить в них до возвращения достаточное войско, чтобы враги, неожиданно, либо скрытно появившись, не причинили вреда во время пути армии, идущей, как обычно, с добычей». При организации стоянок армии автор также советовал остерегаться лесистых мест. Пехоту размещать внутри укрепленного лагеря, а кавалерию близ укреплений. Дозоры по его совету должны были «располагаться на удалении вокруг пасущихся лошадей». В случае особой опасности и кавалерию и коней надлежало сосредоточить внутри укрепленного лагеря.

И, наконец, самое предельное внимание в своем трактате Маврикий уделил разработке боевой тактики ромейской армии в ходе сражений, где еще раз уже подробно описал военную организацию и тактику славян: «Если же наступит время сражения, не выстраивать против них глубоких боевых порядков и предпринимать нападения на них не только с фронта, но и с других сторон. Если же, как случается, занимая более укрепленное место и будучи защищенными с тыла, они не допускают возможности, чтобы подвергнуться окружению или нападению либо с флангов, либо с тыла, необходимо одним устроить засады, а другим изобразить бегство на виду у них, чтобы они, охваченные надеждой на преследование, оставили укрепление; тогда повернуть против них или напасть на них тем, которые находятся в засаде… Пехотинцы необходимы не только в тесных местах и укреплениях, но и в местах труднопроходимых, и у рек: в таком случае можно легко построить через них переправы, когда там покажутся враги. Ведь когда немногочисленные скутаты (линейная пехота в доспехах с копьями и мечами) и псилы (пехота с легкими щитами, дротиками, луками и пращами), переправляясь скрытно ночью или днем, и в боевой порядок сразу же строятся, а то и реку имеют в тылу, они создают возможность навести мосты на реках для переправы. При трудных переходах через реки или (иные) места… совершенно необходимо иметь мощных опистофилаков (воинов арьергарда). Ведь случается, что нападения (врагов) предпринимаются тогда, когда войско разделено, и ушедшие вперед, не могут помочь задним. Предпринимаемые же против врагов… неожиданные набеги (следует) совершать по правилам, так чтобы одни нападали с фронта и приводили их в замешательство, а другие, пешие или конные, становились скрытно сзади, где и поджидали бы бегущих»[79]79
  Там же. С. 369, 373, 375–377.


[Закрыть]. Здесь усматривается противоречие с более ранним сообщением Маврикия о полном незнании славянами боевого строя. В тех случаях, когда славяне должны были принять бой на открытом месте, они применяли, очевидно, тесно сомкнутый строй, противодействовать которому, по указанию автора, следовало массовым применением метательного оружия и ближним боем легкой пехоты. Вот почему Маврикий писал о нападении на славян «не только с фронта, но и с других сторон», «с флангов, либо с тыла». В контексте этих соображений интересны высказывания болгарского исследователя А. Клибанова о том, что для нанесения противнику фронтального удара необходимым условием является наличие у него такого фронта[80]80
  Клибанов А. Военната организация на старите славяни. // Исторически преглед. София. 1945–1946. Кн. 2. С. 193–194.


[Закрыть]. Следовательно, рекомендации Маврикия предполагают использование славянами определенного тактического построения, именуемого «колонной». Не исключено, что это могла быть колонна в виде «клина» или «свиньи». В любом случае такое построение имело какой-то минимальный фронт, фланги и тыл и могло быть разгромлено или ударом из засады по флангам или комбинированным ударом с фронта и тыла. Вероятнее всего, что боевая тактика славян к исходу VI в. получила серьезный стимул для развития в ходе векового военного противостояния и войн с Империей Ромеев.

Итак, славянский мир в описании Маврикия – это сложный и устойчивый этно-социальный комплекс, обладавший на рубеже VI–VII вв. определенной самостоятельностью и внутренними ценностями. Это и составляло сущность нового подхода императора Маврикия к оценке врагов империи – склавинов и антов.

Славяно-аваро-ромейские отношения последней трети VI–VII вв.

Славянская экспансия на Балканы была временно остановлена в 60-е – начале 70-х гг. VI в. появлением на Дунае тюркской орды аваров. Аварское нашествие – новая волна кочевников Великой степи, нахлынувших в степи Восточной Европы и в Паннонию в ходе великого переселения народов. Ромейские дипломаты не преминули использовать этих пришельцев для противодействия славянам. В 558 г. император Юстиниан и аварский хаган Баян заключили союз против гуннов и славян. Но империя вынуждена была платить аварам за это ежегодную дань. В первую очередь, по свидетельствам Менандра Протектора, ударам аваров подверглись поселения антов. Чтобы выкупить захваченных аврами соплеменников, анты отправили к ним в 560 г. посольство во главе с архонтом Мезамиром. Но тот держал себя в ставке хагана весьма независимо и дерзко, за что и был убит. «С того времени более, чем раньше, стали они (авары) разорять землю антов и не переставали порабощать жителей, грабя и опустошая (ее)», – писал Менандр Протектор[81]81
  Свод древнейших письменных известий о славянах Т. I. С. 317.


[Закрыть]. В 565 г. по свидетельству того же автора авары послали посольство в Константинополь. Там они домогались новых даров от императора Юстина II и всячески превозносили свои заслуги перед империей. Но выплаты аварам со стороны империи так и не были увеличены. Мало того, дерзкие и хвастливые речи аваров встретили суровую отповедь императора, результатом которой стало фактическое аннулирование договора о союзе. В скором времени авары предъявили новые требования, прося предоставить им земли на территории империи для поселения и требуя ежегодного вознаграждения за сохранение союза и мира. Затем они вмешались в распри между лангобардами и гепидами. В союзе с первыми в 567 г. они разгромили гепидов, пользовавшихся покровительством империи. Это позволило аварам обосноваться на землях побежденных в Паннонии по р. Тиссе и среднему Дунаю. Склавины, жившие на Паннонской равнине, должны были признать верховную власть аваров. С этого времени славяне Паннонии стали совершать нападения на соседей совместно с аварами.

В первой половине 70-х гг. VI в. Империя Ромеев вновь повела ожесточенную войну с Персией. Большая часть воинских сил империи сражалась на Востоке. На Балканах были сосредоточены лишь немногочисленные гарнизоны и соединения. Это привело к тому, что кесарь Тиверий заключил зимой 574–575 гг. новый договор о «дружбе» с аварами. Руководство страны шло на уступки воинственным кочевникам и просило оказать давление на славян, живших на нижнем Дунае и разорявших земли империи. Это дало повод Баяну, скорее всего, в 576–577 гг. отправить посольство к нижнедунайским славянам, с ультимативным требованием подчиниться аварам и выплачивать им дань. В ответ архонт Даврит (Добрет) и произнес известные слова о том, что не родился на свете человек, который мог бы подчинить силу славян, и что это будет «незыблемо, пока существуют войны и мечи». Однако аварские послы продолжали вести себя высокомерно и грубо, что вызвало ссору и последовавшее затем их убийство. Тогда аварский хаган собрал до 60 тысяч конных воинов «облаченных в панцири» (хотя большинство исследователей считает эту цифру завышенной) и с помощью ромейского полководца Иоанна переправил их через р. Саву в районе Сирмия. Затем эти силы были переброшены на нижний Дунай и вновь переправлены в славянские земли, видимо, в районе Доростола в 577–578 гг. Аварское войско принялось жечь и грабить поселения славян, опустошать их поля. Однако большая часть славян смогла укрыться в лесах, куда не могла проникнуть конница, и дать отпор воинственным кочевникам. Несмотря на разорение, славяне нижнего Дуная отстояли свою независимость в этой войне[82]82
  Там же. С. 354–355.


[Закрыть]. В то же время поход аваров на славян через земли империи вновь напомнил ромеям об аварской опасности, так как в 576 или в 577 г. один аварский отряд прорвался через Фракию к побережью Черного моря и занялся пиратством. Епископ Иоанн Бикларский сообщал по этому поводу следующее: «Авары устраивают засады на берегах моря и причиняют немалый вред плывущим вдоль побережья Фракии кораблям». Видимо, тогда в составе аварского отряда были и славяне из Паннонии, которые помогли кочевникам-аварам соорудить плавсредства для нападения на морские корабли. Не исключено, что упоминаемый по 577 г. набег на Константинополь является продолжением этих событий. Двигаясь вдоль побережья Черного моря на юг, авары и славяне подошли к столице империи, ограбили окрестности, но затем были отражены от ее стен во Фракию.

В конце 570-х гг. вторжения славян в империю начались с новой силой. В 577–578 гг. 100 тысяч склавинов, перейдя Дунай, опустошили Фракию и заняли в 579 г. часть Греции и Паннонию. Спровоцированное империей нападение аваров на склавинов не спасло ромеев от новых вторжений. Напротив, они стали еще более широкомасштабными. Начался новый этап вторжений, завершившийся массовым расселением славян на Балканах. В 579 г. авары получили установленную плату в восемьдесят тысяч номисм за службу ромеям. Но хаган Баян решил воспользоваться тяжелым положением империи и захватить у нее город Сирмий. Для этого ему нужно было переправить аварскую конницу через реку Саву. Находившиеся в аварском войске славяне, которые прекрасно умели переправляться через реки и сооружать различные плавсредства, участвовали тогда в постройке моста. Узнав о намерениях аваров, император начал переговоры с аварским хаганом. Тот клятвенно заверил Тиверия в верности интересам империи, в том, что мост ему нужен для нового похода на славян нижнего Подунавья, и отправил посольство в Константинополь. В ходе переговоров в Константинополе аварскому посольству дали понять, «что время не благоприятствует намерению аваров, так как тюрки (злейшие враги аваров) уже стали лагерем у Херсона (осадили город) и быстро узнают, если они (авары) переправятся через Истр», – как сообщал об этом Менандр Протектор. Этим ромеи недвусмысленно намекали, что если авары останутся в Паннонии, то будут вне досягаемости тюрок. Посол аваров пообещал удержать хагана от выступления. Но, при возвращении домой, в Иллирии аварское посольство было перебито «совершавшими набег на эту землю славянами». Все это вызвало нападение аваров на Сирмий, его осаду и падение в 582 году. По свидетельству Иоанна Бикларского, эти события позволили аварам окончательно закрепиться в Нижней Паннонии, ранее принадлежавшей империи[83]83
  Там же. С. 396–399.


[Закрыть].

В 584, или скорее в 585 г., по свидетельству еще одного современника описываемых событий – Евагрия, авары вместе с паннонскими славянами прорвались через «длинные стены», пытались взять Константинополь, но были отражены и захватили города Сингидун и Анхиал[84]84
  История Византии. Т. I. М., 1967. С. 344.


[Закрыть]. Правда, Иоанн Эфесский относит эти события к 585–586 гг.[85]85
  Свод древнейших письменных известий о славянах Т. I. С. 285, 288, 290.


[Закрыть]. Новое вторжение аваров и славян в пределы империи последовало в конце 585–586 г., после того как император Маврикий отклонил требование хагана увеличить дань, выплачивавшуюся ему ромеями. Во время этого крупнейшего аваро-славянского нападения осенью 586 г. была предпринята еще одна попытка взять Фессалоники. Огромное славянское войско, захватив ближайшие к городу укрепления, приступило к осаде. Подробное описание этой осады в «Чудесах св. Димитрия» показывает, насколько далеко вперед ушла к этому времени военная техника славян: они применяли тараны, камнеметы – все, что знало тогдашнее искусство осады городов. Но добиться успеха варвары так и не смогли.

Перипетии славяно-аваро-ромейской борьбы этого времени были весьма сложными. Как правило, авары выступали в союзе с паннонскими склавинами. Иногда последние действовали самостоятельно, но с санкции хагана. Не добившись подчинения нижнедунайских склавинов, аварский хаган претендовал, при случае, на то, чтобы империя признала за ним их земли. Вплоть до 591 г. империя вела тяжелую двадцатилетнюю войну с Персией. Затем ромейская армия была переброшена с Востока в Европу, чтобы противостоять славяно-аварским вторжениям. Император Маврикий сначала даже взял командование армией лично на себя (прецедент, который не имел места со времен Феодосия I). Видимо и хаган готовился к выступлению против ромеев. В 593 г. паннонские славяне изготовили для аварского хагана суда, а затем соорудили из них мост через Саву. Однако главный удар Маврикий решил нанести склавинам Нижнего Подунавья, следствием чего и явился поход экспедиционной ромейской армии под руководством Приска в 594 г. Когда ромеи разгромили войско Ардагаста, другой славянский вождь Мусокий без промедления выделил для переправы его людей целую флотилию лодок-однодревок и гребцов. Так закладывался союз нижнедунайских славян в борьбе с империей. После этого похода аварский хаган потребовал своей доли добычи, утверждая, что ромейская армия разорила подвластные ему земли. В других ситуациях сам же Баян, если это было ему выгодно, отрицал, что склавины на нижнем Дунае были от него зависимы. Открытая аваро-ромейская война была, в сущности, делом времени. И в 601 г. она состоялась. Тогда ромейская армия нанесла поражение аварам, и в плен к ромеям попал восьмитысячный отряд паннонских склавинов, намного превосходивший по своей численности самих аваров и других подвластных хагану варваров. Ромейская армия действовала против аваров совместно со своими союзниками-антами. Поэтому ромейский автор Феофилакт Симокатта сообщает, что в 602 г. авары ходили в поход против антов с целью отомстить им и уничтожить их. Склавины Паннонии, видимо, отказались участвовать в этом походе. Никаких оснований говорить о полном разгроме антов аварами в 602 г. Феофилакт не дает. Но после 612 г. сведения об антах исчезают из ромейских источников, и можно предполагать, что анты отошли под давлением аваров к северу и северо-востоку и их связи с империей порвались[86]86
  Феофилакт Симокатта. Вступ. статья, пер. и коммент. С. А. Иванова // Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. II. (VII–IX вв.). М., 1995. С. 10–64; Иванова О. В., Литаврин Г. Г. Славяне и Византия… С. 53.


[Закрыть].

Гражданская война, разразившаяся в империи после свержения Маврикия, и вновь начавшаяся война с Персией позволили славянам повести в первой четверти VII в. широкомасштабное наступление. Сфера их вторжений значительно расширилась. Славяне смогли построить флотилию из лодей-однодревок для организации морских экспедиций. Ромейский автор Георгий Писида сообщал о славянских разбоях на Эгейском море в первые годы VII в. Автор «Чудес св. Димитрия» рассказывал, что славяне «подвергли опустошению с моря всю Фессалию, прилегающие к ней острова, Элладу, Кикладские острова, всю Ахайю и Эпир, большую часть Иллирика и часть Азии».

Тем временем Империя Ромеев подверглась нашествию с Востока. В 606 году Иран захватил Армению и Мессопотамию. В 607 г. персы взяли Сирию и Палестину. В 608 г. они продвинулись в Малой Азии до Халкидона, города на берегу пролива Босфор. В 610 г. после двадцатидневной осады иудеи, подкупленные персами, открыли ворота Иерусалима. Взятие города сопровождалось трехдневной резней христианского населения. Пришедший в это время к власти император Ираклий (610–641 гг.) унаследовал вместе с властью кризисную ситуацию в империи. Вся Фракия до стен Константинополя была опустошена славянскими набегами. Фессалоники с трудом выдерживала осаду объединенных аварских и славянских отрядов. Около 614 г. была взята и разорена Салона, и славяне утвердились в Далмации. Кроме некоторых приморских центров, почти весь Балканский полуостров оказался в руках славян. Почувствовав свою силу на море, славяне предприняли в 616 г. новую попытку взять Фессалоники, блокировав ее с суши и с моря. Осада города осуществлялась в этот раз и племенами, прочно обосновавшимися в Македонии. Автор «Чудес св. Димитрия» отмечал, что славяне подошли к городу со своими семьями и «хотели после захвата города поселить их там». В осаде города принял участие большой союз славянских племен, включавший драгувитов, сагудатов, велейезитов, ваюнитов, верзитов и других. Во главе осаждавших стоял их общий вождь – Хацон. После его гибели под стенами города славяне сняли осаду. Но в 618 г., заручившись поддержкой аварского хагана, македонские славяне совместно с приведенным хаганом войском (в составе которого были и славяне Паннонии), снова подвергли город осаде, длившейся целый месяц. Но Фессалоники в который раз устоял.