Текст книги "«Мой друг – инопланетянин!»"

«Никакого крана не было, – уверенно заявил он нашему корреспонденту. – И контейнера не было. Не знаю, что там у кого упало. Лично у меня на терминале всё в порядке. Тот кран, о котором идёт речь, сломался 25 лет назад и с тех пор не эксплуатируется. Так что никакой контейнер с него упасть не мог. Ничего мы со дна вчера не поднимали. А на берегу стоит контейнер г-на Зысанова, в котором находится 20 тонн секонд-хэнда».

Заявление начальника терминала показалось нам малоубедительным, так как мы сами вчера присутствовали при подъёме и вскрытии контейнера c презервативами. По этому факту мы предприняли независимое журналистское расследование. Оно дало следующие результаты:

На том месте, где вчера стоял вытащенный из воды зеленый контейнер с презервативами, сегодня находится контейнер другого цвета и размера. На боку у него крупными буквами на русском языке написано: «Секонд-Хэнд».

Рядом стоит вооружённый милиционер. Номер контейнера соответствует заявленному в таможенной декларации.

В ГАИ (напомним, что до прояснения ситуации специалистами из больницы им. И.И.Скворцова-Степанова, данное происшествие считалось дорожно-транспортным) нам заявили, что ДТП с участием летающих машин лежит вне сферы их компетенции. Что вчера действительно кто-то звонил, но ложные вызовы у них каждый день и это в порядке вещей.

В больнице нас встретили радостным известием. На следующий день после столкновения крановщик совершенно выздоровел и убыл рано утром в неизвестном направлении. Его сопровождали двое сослуживцев, решившие, видимо, лично выразить свою радость по поводу его назначения на новую, более высокооплачиваемую работу.

Единственный, оставшийся непрояснённым, вопрос мы адресовали начальнику таможенного управления, генералу Ивану Виленовичу Семижеду.

В телевизоре появился строгий субъект, с блестящими пуговицами на кителе и с какардой на фуражке.

«Уважаемый Иван Виленович, – на экране замелькал микрофоном участник журналистского расследования. – Как мы поняли из Вашего рассказа, на 7-м таможенном терминале кран в течение последних 25 лет не эксплуатировался вообще?»

«Да, вы всё поняли правильно…» – по усталости в голосе чувствовалось, что это дубль эдак двадцатьпятый.

«А как же вы объясните тогда тот факт, что этот кран, которого нет… ну, который уже 25 лет не работает на данном терминале… – журналист старался выражать мысль ясно, но удавалось с трудом, – этот кран был там единственным… Нет на терминале больше никаких кранов. Тогда как же терминал 25 лет работали-то?! Чем контейнеры грузили – они же по 10 тонн весу каждый?»

«Молодой человек, – с лёгким оттенком грусти ответил генерал. – А как древние египтяне пирамиды строили?! Там блоки ведь тоже по 10 тонн! А в то время не то что бы кранов башенных – электричества не было! Вообще никаких машин! И ничего, управлялись. Как? Есть разные теории. Но точно сказать никто не может. И это ничего не меняет – пирамиды ведь стоят!

Так вот, молодой человек, точно так же и мы с седьмым терминалом. Я не могу Вам точно сказать, как они работали. Но факт остаётся фактом. На седьмом терминале, благодаря героическим усилиям трудового коллектива, в течение 25 лет 10-тонные контейнеры перемещались… безо всякого крана! И я буду лично ходатайствовать перед правительством!… Перед страной!… – Голос генерала окреп; в нем зазвучали металлические нотки, – … о награждении начальника терминала и предоставлении его к внеочередному воинскому званию!»

На экране возникла хорошенькая физиономия дикторши.

«Итак, дорогие телезрители, в результате нашего очередного журналистского расследования мы пришли к простому выводу: авария, произошедшая вчера в 12:20 по московскому времени на седьмом терминале Балтийской таможни, не происходила вообще! А мы прощаемся с вами до следующего выпуска нашей передачи. Оставайтесь на нашем канале! Хороших выходных!»

Я щёлкнул кнопкой пульта и посмотрел на Петра.

– Да, мммм… Наворотили… – задумчиво произнёс он. – Ладно хоть все живы-здоровы. И даже с наградами. А могло бы… эх, надо быть осторожней!

Я не стал ему ничего отвечать, хотя мог бы. Всё получилось, по сути, из-за него. Донажимался на кнопки, блин! – материализация, визуализация… В результате сам запутался.

– Слушай, – начал я, – а что с бандюганами-то? Когда мстить будем? – я специально употребил слово «мстить», чтобы сделать Петру приятное. У него ж вендетта.

На самом деле вся эта тема с боевыми действиями мне как-то подсознательно не нравилась. Хотелось её уже поскорее закрыть. Одни воспоминания чего стоят! Сам чуть не погиб, а Петра и вовсе убили. Хорошо он хоть воскреснуть смог. А теперь вот мстить собрался, Шварценеггер, блин!

– Так, – Пётр бросил на стол недоеденную воблу. – Ты прав. Хватит этим отморозкам кайф на свободе ловить! Небось, не скучают сейчас: водочка, девочки… А по ним могила плачет! Век воли не видать!

– Петя, какая могила? – спросил я вкрадчиво. – Мы ж договорились: попугать и отпустить. Как интеллигентные люди…

– Ну да… – потупился он. – Попугать… желательно до смерти… И отпустить… головой в колодец… Короче, всё! Поехали.

– Что? Прямо сейчас? – я испугался.

– Конечно, прямо сейчас. План есть. Оружие тоже. Транспорт в наличии. Вперёд!

***

Времени мы вчера даром не теряли. Сразу после того, как порушили башенный кран на таможенном терминале, мы продолжили освоение новых возможностей автомобиля. Особенно понравилось передвигаться в машине, наполовину погруженной в землю. Я опускал её примерно до середины лобового стекла на уровень асфальтового покрытия и так путешествовал по улицам. Был в этом какой-то сюрреалистический глюк. Естественно, двигались мы в режиме полной внематериализации. И еще по моей просьбе Пётр усовершенствовал включение этого режима. Теперь инцидент с краном был бы невозможен – при отключении внематериализации машины, компьютер полностью менял внутреннюю подсветку автомобиля – с оранжевой на синюю.

Полдня мы катались по городу. Потом Пётр произвёл какие-то сложные манипуляции с картами Таро, и мы обзавелись двумя дубинками довольно уродливого вида, напоминающими старинные жезлы. Пётр с нежностью в голосе называл их бластерами и не давал мне до них даже дотрагиваться.

– Потом! – сказал он. – Сейчас двигаем в сторону Синявина, там сядем посреди болот и попробуем. Если кто и услышит, то решит, что взорвалась оставшаяся с войны мина!

Нужно сказать, что мне стоило больших усилий убедить его использовать инопланетное оружие. Пётр начитался боевиков, и теперь его просто переклинило на РПГ, мухах и бронежилетах. Даже ракету малого радиуса действия приплел.

– Я же говорил, Димыч: хочу их тем же почикать, чем они меня. Око за око! Глаз за глаз! Танками гадов перееду!

– Во-первых, – возражал ему я. – Око и глаз – это одно и то же. Во-вторых, Валет же тебя из Макарова завалил. Хоть ты сам вообще не вооружён был. Что-то не стал он тебя ремнём от брюк удушать. То есть, использовал максимум технического превосходства при минимуме джентльменского благородства. Так что «око за око» в данном случае – это такое оружие выбрать, чтоб у него от удивления глаза квадратными стали и назад уже не вернулись! Пусть знают наших!

Переубедить помаленьку удалось, и теперь мы двигались над болотами, выбирая островок, на котором могли бы остановиться. Нашли, сели. Достали бластеры.

– В общем, так, – торжественно изрёк Пётр. – Держать надо так… Это боевое положение. Палец на этот выступ – к бою. Нажатие – выстрел. Если не отпускать – непрерывная очередь. Всё.

– Как – всё? А как наводить на цель? А чем стреляет?

– Наводить не нужно. Стреляет чем хочешь. Прицел – это твой взгляд. Вид заряда зависит от тебя: вообразишь, что в цель попала атомная бомба – будет ядерный взрыв; вообразишь, что стреляешь отравленными палочками африканского племени Юмба – они и полетят в цель. Но! – Он поднял указательный палец. – Если ты этих палочек в глаза не видел, а как они действуют – вообще не знаешь, то полетят в противника зубочистки из гостиницы «Астория»!

Почему именно из «Астории», я спрашивать не стал, но на палку в своих руках посмотрел уважительно.

Проблема была в другом: единственным, о чём я точно знал, как оно стреляет, был автомат Калашникова. На сборах стреляли. Ну, ещё из мелкашки… Из рогатки… Я напряг память. М-да… Вспомнилось, как в третьем классе плевали из трубочки комками промокашки… Я задумчиво посмотрел на Петра.

– Эй! Ты чего?! – вокруг него заискрилось синеватое свечение. Я нажал на выступ. Комок промокашки упруго стукнулся о полупрозрачный барьер аккурат напротив его лица.

– Ты чего, сбрендил?!! – Лицо инопланетянина было серьёзным. – Это что такое? Какая-то новая разработка? – он с опаской смотрел на комок промокашки у своих ног.

– Бесполезно это всё, Петя… Ты бы мне лучше АКМ дал. Больше я всё равно ничего не знаю… – довольно разочарованно протянул я. – А это – промокашка.

– С ядом? – не унимался он.

– Нет, Петя. Без яда. Со слюной. Ей даже таракана не убить.

– Ну, насчёт таракана я не знаю, – ответил он, – а вот существ Бю с Большего Регистратора эта штука штабелями уложит. А их, между прочим, даже нейтронной бомбой пытались! Не вышло. – Он ещё раз с уважением посмотрел на кусок промокашки. – Почему – не понимаю… Но спектральное сканирование обычно сбоев не даёт… – он задумчиво посмотрел на меня. – М-да… лучшие умы пяти миров над оружием работали, и все без пользы, а тут… Так, ладно, потом обмозгуем. Больно вредные твари эти Бю… А насчёт бластера ты не паникуй: я сейчас покажу тебе коё-чего, запомнишь – и всего делов!

И он показал… Глюонные шары, река протоплазмы, кварковые сферы, самовзрывающиеся болиды, что-то из арсенала ниндзя – всех названий и не упомнишь.

Сперва у меня не получалось, а потом – ничего, втянулся. Лучше всего у меня получалась деструктуризация объекта. Это когда стреляешь – и его больше нет. Тихо так… Только хлопок – когда воздух образовавшийся вакуум заполняет. Посмотрел на кочку, нажал на спуск – кочка пропала. Всего делов.

В общем, домой вернулись довольные. Пётр всё про промокашку вспоминал: «Ну, блин! – повторял.– Да мы теперь этих Бю…! Ну всё! Ну ваще!»

Потом ещё слетали к тем беспризорникам, что раньше в ангаре жили. Они ни о чем спрашивать не стали. Начертили подробный план территории со всеми входами-выходами и даже с точным расположением канализационных люков и указанием, куда какой из них ведёт. Получили за план денег и довольные отправились восвояси. Причём довольство их, я подозреваю, в большей степени организовал Пётр со своими бицепсами и общим мрачным видом. Как я уже упоминал, у парней был большой зуб на бандюганов, выперших их из родного ангара. А вид Петра вселял смутную надежду, что мы туда не за грибами идем, на ночь глядя.

* * *

В общем, собрались. Оделись. Я долго искал свои самые «зоркие» очки: помня, как работает дубинка (это слово приклеилось у меня к бластеру с самого начала, да так и осталось), я трезво заключил, что с моей близорукостью главная проблема – разглядеть затаившегося врага.

Спустились вниз, забыв, что машина припаркована к балкону. Пришлось вернуться.

* * *

Мы приближались к ангару; настроение было – лучше некуда. Дождь кончился, солнце, правда, не грело, но, несмотря на поздний час, светило. Было время белых ночей. Я держал в руках футляр с «дубинкой» – после тренировки на Синявинских болотах это оружие вызывало у меня инстинктивное уважение. За рулём сидел Пётр. Водил он виртуозно, вовсю пользуясь внематериальным режимом. Подрезал мосты, многоэтажки – то есть, попросту проникал сквозь них безо всяких последствий. Ради понта проехал насквозь (вдоль!) всю Петропавловскую крепость. Признаться, зрелище впечатлило: мелькают казематы, коридоры, какие-то залы… Я не спросил, можно ли снять это на плёнку, а жаль – фильм, несомненно, имел бы фантастический успех. Ну да ладно, летали мы круто!

* * *

Подлетели к ангару. Стоят. Два дурака у входа, два – у выхода. Скукота! Облетели сверху. Ничего… Спикировали вниз – ничего.

– Фигня какая-то, – сказал Пётр. – Инсинуация. Они что, нас не ждут?

– Кого – нас? – отозвался я. – Ты помер, я – не я. Одни воспоминания…

– Ну, тогда вперёд!

Мы приземлились на земляном дворе. Вокруг – тишина… шастает пара дворняг, не уделяя нам, впрочем, никакого внимания. Встали. Стоим… Постояли… Что делать?

– Ну не иначе, как у них партсобрание! Сходняк называется, – попробовал пошутить Пётр.

Шутка не удалась. Мы прошли метров пять, как вдруг земля под ногами начала проваливаться… Даже не проваливаться, а плавиться, растекаться. Словно в болото попали. Ощущение не из приятных…

–Тонем! – Заорал я что было мочи.

– Включай защиту, – замогильно спокойным голосом ответил Пётр. Его тоже засасывало. Он зло сощурил глаза и свободной рукой откинул крыжку чехла бластера. – Ну, суки, откуда? – Зло и немного растерянно пробубнил он.

Увязая в хлюпающей жиже, я с трудом (инстинкт требовал грести, как-то выбираться, хотя понятно было, что надежды нет) нащупал деревянный футляр, с трудом раскрыл. Каждое движение отдаляло шанс спастись – меня засосало уже по грудь. Футляр, хлюпнув, утонул в жиже, сама дубинка всё время выскальзывала, крутясь в руках. Жижа дошла до горла. «До чего неудобная штука!» – и тут я наконец нащупал впадину рядом с бугорком спуска бластера. Нашёл! Последний глоток воздуха я сделал уже сидя в синем искрящемся коконе. Воздуха, кажется, хватало. Болото приобрело какой-то жёлто-слизистый оттенок и стало почти прозрачным. Рядом я увидел синюю сферу с Петром внутри. Мысли разбегались. В голове набатом бил дикий страх. Я не воспринимал реальность как спасение. Это, скорее, было продолжением ужаса погружения, просто продлением процесса смерти.

– Ты меня слышишь? – раздался голос Петра.

Я посмотрел вверх. Вправо… Вниз… Кругом прозрачная жёлтая слизь. Попробовал что-нибудь сказать. «Раз-два-три», – из горла вырывались лишь странные всхлипы.

– Я слышу: ты сказал «раз-два-три», – он легко переместился внутри кокона, приняв вальяжную позу. – Чувак, соберись! Джимми Хендрикс с нами! – Оптимистически продекларировал он.

– Ты что покойников-то вспоминаешь? Мы что, уже на том свете? – отозвался я.

– Шутка! – Он расхохотался. – Подбодрить хотел!

Я потихоньку осваивался. Увидел лежащую невдалеке дубинку. Притянул к себе. Вздохнул с облегчением.

– Вот это правильно, – Пётр, словно зародыш, бодро поменял положение внутри сферы. – Бластер – вещь хорошая.

Синие сферы, внутри которых мы находились, медленно опускались вниз, движение ощутимо замедлялось. Моя паника потихоньку улеглась, и я ошарашено огляделся. Субстанция, в которой мы двигались, более всего напоминала яблочное желе, в первую очередь по причине сильной неоднородности. Желе меняло цвет от светло-янтарного до тёмного, почти коричневого оттенка. Преобладали, впрочем, светлые тона. Тонкие нити света пронизывали пространство сверху донизу – всё было наполнено пульсирующим искрящимся светом. Красота! Я бы ни за что не подумал, что она настолько опасна. Наше движение почти прекратилось.

– Ты как? – голос Петра звучал совсем рядом, хотя его сфера мерцала метрах в пяти от меня.

– Ничего, отошёл, вроде. Уж больно неожиданно вышло!

– Активатор сферы нужно уметь находить на ощупь за долю секунды. Я же тебе объяснял, – от этого зависит твоя жизнь!

– Ну да, объяснял, сегодня, часа три назад. С тех пор у меня было много времени для тренировок!

– Ладно, не бери в голову: если бы ты сам не сумел, я бы тебя в свою сферу забрал. Теперь не волнуйся, в коконе тебе никто не угрожает. Он не пропустит внутрь ничего потенциально для тебя опасного.

Я согласно кивнул, перевёл взгляд вниз и закричал истошным голосом. Прямо у моих ног из нижней части сферы вылезала рука. Она вылезла почти по локоть и продолжала тянуть ко мне раскрытую ладонь. Скрюченные пальцы конвульсивно дёргались. Капли жёлтой жижи падали с них на дно сферы и собирались в тёмную лужу, по виду напоминающую кровь.

– Что случилось? – Голос Петра пробился сквозь мой крик, и я скорее почувствовал, чем увидел, как его сфера дёрнулась, приблизилась к моей, и между ними образовался овальный проём. В проёме появился Пётр с бластером наперевес. Он быстро оценил ситуацию, шагнул к руке и резко за неё потянул.

Сказать честно, поминая добрым словом все ужастики, которые пересмотрел за свою жизнь, я ожидал, что обрубок руки начнёт прыгать по всей сфере, пытаясь схватить нас и удушить.

Случилось другое: из пола показалась голова, плечи, а вскоре появилось и всё тело с руками и ногами, правда, обильно обмазанное жижей и неподвижное. С перепугу мне казалось, что вместе с жёлтым желе с тела сползает кожа, и уже готовы обнажиться жилы и мускулы. Я брезгливо отвернулся. За стенами пузыря всё так же струились вверх жизнерадостно сверкающие зайчики....

Когда я обернулся в надежде, что Пётр уже аннигилировал это кошмарное создание, я увидел картину, от которой кровь застыла у меня в жилах.

На полу лежали двое – это чудовище и Пётр. Пётр любовно обнимал тело и целовал его в губы. Чудовище конвульсивно подёргивалось, чуть ли не складываясь пополам от удовольствия, изо рта изрыгались потоки жёлтого желе.

«Заменили! Петра заменили!» – Пронеслось у меня в голове. Эта кошмарная вакханалия стала последней каплей. В глазах у меня потемнело, и я беззвучно осел на пол.

IV. ПО МИРАМ

Очнулся я от боли в ушах. Открыл один глаз, закрыл. Боль переместилась в область висков, затем щёк. То, что я увидел до обморока, меня совсем не радовало. Но сил пугаться дальше уже не было.

– Вставай, ё-моё, еще тебя спасать мне только не хватало! – голос Петра не радовал. У меня перед глазами всё ещё стояла сцена его совокупления с получеловеком-полужижей. Вариантов, впрочем, не было. Я открыл глаза: Пётр склонялся ко мне с доброй улыбкой. «Так, наверное, выглядит жизнь после смерти. Дальше будет туннель, в конце которого – свет…»

– Димыч, ну что тебя так пришибло-то? Подумаешь, рука из пола, делов-то, нам ещё и не такое предстоит!

Он, видимо, ободрил меня не только словами, бластер, наверное, тоже при деле был. Меня пронзило ощущение лёгкости, желание встать, прыгать, взять, в конце концов, пудовые гири и поднять их раз пятьдесят, а потом – ну надо же что-то делать! – нырнуть метров на тридцать, а потом с парашютом, а если бы у меня права на управление самолётом были, так пренепременно «мертвую петлю» раз десять!

Я открыл глаза уже конкретно. Холодно взглянул на человека, похожего на Петра.

– Ну? – Я старался быть предельно кратким.

– Что ну? Какие вопросы по существу? – Он тоже, похоже, торопился. Наши синие сферы по-прежнему продолжали двигаться вниз.

У меня явно прибавилось сил, и я спросил как можно более конкретно:

– Что происходит?

– Происходит следующее: техногенный слой Земли нарушен. Диаметр – два гектара – аккурат площадь промзоны, где расположен ангар. Пока ведём наблюдение. Активность биопластосферы непредсказуема. Рекомендовано – отсутствие действий. Наблюдение, сбор информации, анализ. Никаких провокаций, особенно на материальном плане.

– Я не о том: в этом смысле я и сам понимаю, что всё непросто. Ты зачем с трупом, – я покосился на тело, с которого всё ещё стекало желе, – сексом занимался? Ты что, некрофил?

– Не понял, – Пётр был серьёзен. – Ты что несёшь? Какой секс?

– Как какой?! Обнимал? В губы целовал? – У меня, в самом деле, появилась какое-то внутреннее безразличие к увиденному. Ходят нудисты по пляжу голыми – ну и что? Это только другим странно. А нудистам – естественно. Целуется инопланетянин с желеобразным трупом – подумаешь! Ему и девки наши нравились…

– Я же ему искусственное дыхание делал! Утонул человек. Я ему воздух в лёгкие вдувал! Ты хоть себе представляешь, как искусственное дыхание делают? Думаешь, соломинку в зад вставляют и меха баянные раздувают? У тебя с головой-то как?

Вопрос застал меня врасплох. Впрочем, как и ответ. Такая версия мне в голову не приходила.

– Пётр, да что же это за человек такой?.. В нём же метр росту… Он что, карлик? На нас наступает армия карликов?!!

– На нас наступает жопа с ручкой!! – Он, кажется, начинал терять терпение. – Да это же обыкновенный подросток! Лет четырнадцать-пятнадцать. Наша сфера тяжелей, поэтому погружалась быстрее – вот мы на него и наехали, так сказать. А поскольку вреда он для нас представляет ноль, то сфера его и впустила внутрь. Еле откачал… По сути, у него была клиническая смерть, так что одним дыханием ограничиться не удалось – пришлось пару раз электрошоком долбануть. Одного не пойму, – голос стал задумчиво-озабоченным, – откуда он тут взялся? Да ещё – вот загадка – ведь он был метра на три под землёй, когда она в желе превратилась. Что за мистика? Закопали его, что ли, живьём прямо перед нашим приходом, и он ещё задохнуться не успел? Жуть какая-то… – он перевел глаза на тело – оно валялось на полу в полном отрубе. Но дышало вроде ровно – Ладно, давай нашу судьбу проясним, а потом уж за него возьмёмся.

Он притронулся к сфере – теперь, после слияния, она если и напоминала яйцо, то вытянутое по горизонтали.

Приостановив падение, сфера на секунду зависла и пошла вверх. Через некоторое время вверху забрезжил свет, а вскоре показалась поверхность. Сфера аккуратно, по чуть-чуть, приподнялась так, что над поверхностью показалась только самая верхняя её часть. Медленно стекла жёлтая жижа, и мы одновременно прильнули к синеватой границе сферы. То, что мы увидели, в буквальном смысле повергло нас в шок.

* * *

Мы были на дне огромного котлована. «Ну да, Пётр же говорил о нарушениях каких-то на территории промзоны», подумал я. Глубина была внушительной – эдак с двадцатиэтажный дом. Стены котлована неровные, слоистые. Видны были различия в залегании грунта. Вверху что-то чёрное – земля, потом что-то жидко-серое – видимо, плавун, оттуда периодически отваливались куски и, с жирным шмяканьем рушились в жёлтую жижу, разбрасывая брызги. Потом метра три почва была светлой – похоже на песок. Дальше шёл красно-бурый суглинок. Вверху, по периметру котлована, шёл забор – видимо, тот, что окружал промзону. По сути, по его внутренней границе и прошли все разрушения. Сюрреалистичность картины завершали куски ржавых труб, из которых хлестала вода, и обрывки электрокабелей. Некоторые из них искрились из-за попадающей на контакты воды. Были у поверхности и пара дыр посерьёзнее, видимо – канализационные стоки.

– Да, – мрачно изрек Петр. Картина Репина «Приплыли». Что внизу?

– Жижа уходит. – Я чувствовал себя виноватым после происшедшего. – Прости, Петь. Нервы сдали. Непривычно мне все это. Неожиданно получилось.

– Да ладно. Я сам супермен, пока тело новое. Нервы, как у младенца после успешно-показательных родов. А дальше – жизнь свои коррективы внесет. Ты же помнишь, как моя предыдущая их внесла. Если бы не ты, так и некуда вносить было бы теперь…

Тут в сфере зашевелилось что-то постороннее. Я уже устал вздрагивать и пугаться, поэтому просто посмотрел.

Парень сел на корточки. Он с неподдельным ужасом озирался по сторонам. «Ин… як… ал…» – то ли икал, то ли пытался что-то сказать. «Негуб!.. Негуб… ик… Нег!» – звуки напоминали Шарикова где-то уже ближе к игре на балалайке.

– Что с ним? Если амнезия, то плохо: ничего не узнаем, – изрек я мрачно.

Видимо, серьезность тона подействовала на парня – он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, как к нашей сфере подплыла рыба размером с вертолет. Открыла пасть, метра четыре в размахе, и попробовала нас съесть.

Получилось. Мы провалились в длинный испещренный сиреневыми прожилками туннель – видимо, пищевод. Вокруг водоворотом кружились обломки крыши ангара, куски водопроводных труб. Об защитное поле звякнула чугунная крышка канализационного люка. Петр ткнул рукой в верхнюю часть нашей сферы, активировав защиту.

Грохнуло, посыпались синие искры чудовщного взрыва – рыбу разорвало пополам. С одной стороны сферы медленно погружалась в бездну удивленная морда, с другой ещё некоторое время виляла гигантским хвостом задняя часть рыбы…

Диалог был прерван. Мальчик снова впал в ступор.

– Слушай, нужно бы вниз нырнуть, на дно посмотреть. Что там-то творится? Ведь жижа куда-то уходит. – Попытался завести разговор я.

– Никуда она не уходит, – с досадой ответил Петр. – И дна у этого котлована нет. Я уже прозондировал. Тоже сначала вниз дернуться думал. Пока не понял…

– Что понял? – мысль о том, что мы висим в некой субстанции в бесконечность глубиной, мне очень не понравилась – Куда же она девается?

– Она перерождается, Дима. В инкарнационные миры. Существа, которые я телепортировал из тюрем, прошли через пространство не полностью. Я перемещал не все их воплощения, только самые последние. Чтобы не париться – всё равно ведь назад вернуть собирался. Только не получилось, убили они меня. Сейчас же, в соответствии с законом сохранения кармы, воплощения начали собираться в единое целое. И для того, чтобы воссоединиться до конца, их тела во всех мирах приняли одинаковое сотояние. Такое, в которм они изначально находились. Они превратились в материю, из которой возникли. Из которой всё возникло. В ней мы теперь и имеем счастье пребывать… «Желтая жижа» – как ты ее называешь – это первородная материя. Своего рода архетип. Из него состоят и формируются все проявленные миры.

– Какие миры? – в растерянности я зацепился за какую-то конкретную словесную непонятку, хотя общий смысл сказанного был во сто крат непонятнее и страшнее.

– Проявленные миры – это объекты и субъекты, в пределах которых дух проявился в материи. Они бывают разные – материальные – это где мы с тобой до того на Земле жили; визуальные – это когда их видишь и даже жить в них можешь а на самом деле их нет. И воображаемые – кажется через них нам и не посчасливилось теперь путешествовать… Сложная штука, вообще я сам не до конца разбираюсь, поговорим об этом потом, если захочешь, – у него явно созрел какой-то план действий.

– А почему ты говоришь, что дна у жижи нет?

– Объект внедрения, называемый тобой «жижа», представляет собой туннель площадью, как ты уже знаешь, два гектара. А вот длина его – это диаметр Земного шара. То есть на зеркально противоположной точке Земли есть такая же аномальная зона. И между нашим местом и тем идет туннель. Он, Дима, весь заполнен этой субстанцией. Миров оказалось очень много. И один из них сейчас над нами. Нужно двигаться вверх, до самой поверхности, туда, откуда мы пришли: на Землю. Там осталась наша машина. Эта сфера, конечно, супер, – он снисходительно обвел взглядов капсулу в которой мы находились. – В плане последних достижений технодизайна. Но это всего лишь спасательная капсула – здесь даже табуретки нет… Да и в смысле безопасности наш земной автомобиль посерьезней будет.

– Так ты говоришь, тот мир уже другой. А машина-то? Все еще висит, где оставили?

– Висит, куда ей деться. Она вне мира и вне перемен. Она – архетип. Вроде бластера. Его не уничтожишь. Можно только потерять.

Мысленно я удивился, но виду не подал. В плане меркантильном это вполне устраивало – все-таки речь шла о моем автомобиле: раз его ни уничтожить, то и ржаветь не будет… Может, и бензин заливать не придется… Мысли были глупыми и мелкими, но это, говорят, в момент смертельной опасности обычное дело – думаешь о каких-то пустяках, но зато своих, родимых.

– Но сначала надо решить с этим, – он кивнул на парня. Тот уже снова сел, периодически вращая головой и зорко всматриваясь в окружающее. Инцидент с рыбой произвел на него неизгладимое впечатление. При последних словах Петра он вздрогнул и настороженно посмотрел на нас. – Пока я не проясню один вопрос, взять его с собой мы не можем.

– Дяденьки, отпустите бедного сироту… Подайте, пожалуйста, доллар на пропитание, а лучше два, а то так есть хочется, что переночевать негде, – неожиданно запричитал ребенок, жалостливо склоняя голову к плечу.

– Беспризорник? – полувопросительно, полуутверждая сказал Петр, – причем, похоже из обдышанных, – уже тише прибавил он. И, внезапно повернувшись к парню, в упор спросил:

– Ты что там делал? Как под землей оказался? Кто тебя послал? Ты что, шпион?!!

Психологическая атака удалась.

– Никакой я не шпион! Меня пацаны послали наблюдать. Это же Вы у наших план ангара купили, мы в нем раньше жили, а потом нас эти отморозки выперли… Ну мы и решили: а вдруг после разборок это быдло уголовное ангар бросит? – А это ж наша территория – мы бы сразу назад ломанулись – в ангаре тепло и сухо, мы там лафово жили.

– Дальше! – Петр подозрительно прищурил глаза.

– Ну, что дальше – полез в канализацию, с третьего коллектора – там дерьма поменьше. Кухонная, в основном, бодяга течет. С мылом. Дезинфекция, типа. Опять же, крысы не любят.

– Ну! – Петр сузил и без того уже прищуренные глаза, и подросток перепугался еще больше.

– Ну и дошел уже до территории – хотел вверх ломануться уже, из люка выглянуть, чего там и как. А тут как началось – сперва сверху прямо – кисель этот долбанный, потом пол мягким стал. Я такого ужаса в жизни не видел… А-а-а-а – простите глупого бездомного, не убивайте сразу! – вдруг неожиданно заорал парень, жутко гримасничая.

Я посмотрел на него долгим взглядом – что-то мне это кликушество категорически не нравилось – парень сразу заткнулся.

– Теперь я понял, – после некоторого молчания прокомментировал Петр. Не стыковалось у меня, как он глубже нас оказался. Теперь понятно – канализация проходит где-то на метра три – пять под землей. Берем его в машину – там решим. Значит так – инициативы – ноль. Сидим в сфере, пока не найдем Машину. Дальше – стыкуемся и по одному внутрь.

– Тебя , кстати, как звать?– он подозрительно посмотрел на парня.

– Леха, я не…

– Молчать! – оборвал его Петр. – Вперед, с Богом!

Сфера вылезала из жижи, все убыстряя движение. По мере выхода на поверхность вид из сферы начал раздваиваться – если ниже поверхности бурлила золотистая жидкость, то над ней начинался уже какой-то другой мир. Прежний котлован исчез. Появились дворцы с колоннами, мощеные улицы, и над всем этим – тропическое солнце. «Напоминает античный Рим» – пронеслась мысль. Если смотреть из верхней части сферы, она как бы вылезала из искристо-белого песка, который в этом мире был, кажется, везде. Наконец сфера полностью оказалась на поверхности, и ускорение увеличилось на порядок. Мы рванули в небо довольно резко. Прекрасные бухты. Море, уходящее вдаль – все стремительно удалялось – но я успел подробно осмотреть строения: они поражали геометрической упорядоченностью расположения и колоссальными размерами: минимум в десятки раз превосходившими земные. Почти все они вытянулись вдоль береговой линии. Небо было оранжево-желтым и очень ярким: солнце стояло в зените. Уже удалившись от земли на значительное расстояние, я заметил вдоль береговой линии какое-то движение – это были то ли огромные киты, то ли… Я присмотрелся и обомлел: в воде плескались гигантские человеческие фигуры! Стало понятно, почему я практически никого не увидел на берегу – видимо, население этого мира большее время жило в море, лишь изредка выходя на сушу. «Атланты! Древние люди, жившие на Земле миллионы лет назад!» – подумал я.