Текст книги "Байки от фельдшера скорой помощи. Книжка вторая"

– Старая сплетня – сквозь зубы тихо пробурчал врач – Хрен ей теперь в ж… а не мексидол.

***

Лицо больного, искажённое инсультом, показалось знакомым. Чересчур знакомым. Выругавшись про себя, врач расстегнул молнию спортивной сумки и принялся за дело.

***

– Тебя никто ни в чём не упрекает – старший врач один на один разговаривал с врачом БИТ бригады – Всё сделано правильно. Но есть жалоба. Письменная. В министерство. Родственники настаивают. Мне главный всю плешь проел.

– Сам не уйду. Тридцать лет скорой отдал. Без единого замечания. Сплошные благодарности. Если хотите, увольняйте по статье.

– Да не хочу я тебя по статье. Ты ж потом никуда вообще не устроишься, хоть и специалист от Бога. Не вынуждай. Докопаться всегда есть до чего.

– Докопаешься, если прикажут?

– Я человек маленький – старший врач развёл руками.

– Ты не маленький. Ты подленький. Давай. Действуй. А сам я не уволюсь.

***

«… и имеющего за год восемь непогашенный дисциплинарных взысканий, уволить по статье №.. за злостное неисполнение своих служебных обязанностей в течение длительного времени.»

***

– Да плюнь ты на них – фельдшер налил по второй – Меня вон выперли. И ничего. С точно такой же формулировкой. Даже в соседний регион позвонили, чтоб никто не вздумал на работу взять. Так мне сразу штук десять предложений пришло. И работаю, как видишь. И тебе место найдём. Такие спецы везде нужны.

– Ты молодой ещё. – А я устал, не хочу больше. Год судился. Да здравствует наш самый продажный! До пенсии два года. Хрен с ними. Здоровье дороже. В деревню поеду. У меня там дом от мамы остался. Квартиру в городе продам, как-нибудь проживу. – врач опрокинул в рот рюмку – А знаешь, что я нашему старшому сказал, когда уходил? Что пусть не грустит. Придёт время. Забудут начальники про его шершавый язык, которым он им задницу вылизывал, и выкинут с работы. И на преданность не посмотрят.

– На этой оптимистичной ноте – по последней. – Фельдшер разлил остатки водки по рюмкам. – Ну! За начальство!

***

– Не напрягайся. – врач помогал грузить больного в машину. Тот всё пытался что-то сказать, но скованный инсультом язык не слушался – Мне твоя благодарность на х… не упёрлась. Думал сразу уйти, как только рожу твою узнал. Просто в последний момент сильно не захотелось стать такой же скотиной, как ты.

***

– Повезло вашему отцу – невролог разговаривал с сыном больного – Соседу спасибо скажите. Если б не он…

***

– Барышня! – посетитель аптеки окликнул девушку-фармацевта – Я там, в список забыл мексидол в ампулах записать. Добавьте, пожалуйста, две упаковки. Сколько получилось за всё? Отлично. Как раз хватило.

Покупатель вынул из кармана несколько тысячных купюр.

В воспитательных целях.

Уж не знаю, что они там не поделили, а только барышня схватилась за сердце и стала «умирать». Её возлюбленный сначала увещевал расстроенную партнёршу, а потом, не смотря на два часа ночи, засобирался домой.

– Ах так! – барышня демонстративно достала из маминой коробки с лекарствами пачку глицина, выдавила все таблетки из упаковки и тут же, разжевав, проглотила, запив съеденное водой.

– На тебе будет смерь моя. Всю жизнь будешь каяться, когда из тюрьмы выйдешь.

Юноша занервничал. Он подошёл к удобно упавшей на диван «без сознания» подруге и начал нашаривать на её запястье пульс. Пульса он так и не нащупал, поскольку не умел. Барышня закатила глаза и истерично задышала, изображая агонию. Бойфренд тут же набрал 03.

***

«Суицид. Отравление. Приняла сто таблеток неизвестного препарата…»

***

– Где? – врач вошёл в комнату и поставил на пол кардиограф. Фельдшер, гружённый ящиками с лекарствами и набором для промывания желудка, пристроился чуть позади, отдуваясь от быстрого подъёма на пятый этаж.

Юноша кивнул на диван, где в одном нижнем белье, дыша из последних сил возлежала самоубийца. Врач подошёл к лежащей и пальцами приоткрыл ей глаза. Глаза тут же закрылись.

– Косит – подумал врач, но ничего не сказал и повернулся к фельдшеру – Готовь всё для промывания, я пока давление измерю. А вы – тут он перевёл взгляд на юношу – найдите ведро. Или большую кастрюлю. Только чистые. Наберите воды из под крана и принесите сюда. Холодной. Обязательно холодной. Да… и тазик какой-нибудь.

Юноша опрометью бросился на кухню.

– Мыть будем? – фельдшер уже вставлял воронку в резиновый зонд.

– А как же? Всё по правилам – врач надел полиэтиленовый передник и аккуратно перевёл девицу из лежачего в сидячее положение – Давай полотенце, будем руки вязать.

– Не надо промывать – девица открыла глаза – это глицин был. Хотела своего бойфренда припугнуть, а он, дурачок, скорую вызвал.

– Что значит не надо? – врач изобразил на лице удивление – Надо. Правила такие. Может, вы нас обмануть хотите, чтоб мы уехали, а вы тут Богу душу без помех отдали.

С полным ведром воды и тазом, из которого только что было выброшено в ванну постиранное бельё, возвратился бойфренд. Увидев ожившую подругу, он выронил таз, который с грохотом упал на пол.

– Сюда поставьте, молодой человек. – доктор жестом указал, куда именно поставить ведро и таз. – И отойдите. Коллега! Вяжите руки больной и держите покрепче. Приступим.

Фельдшер зафиксировал девушку и зажал ей нос, а когда она открыла рот в надежде глотнуть воздуха, врач ловко ввёл резиновый катетер прямо ей в желудок.

Не взирая на отчаянные попытки сопротивление, промывание желудка прошло успешно. Когда все десять литров воды были использованы, а тазик заполнился всем тем, что было съедено и выпито за вечер, фельдшер развязал барышне руки, и она бессильно откинулась на спинку дивана. Из туалета доносились звуки, издаваемые юношей, чей желудок решил прочиститься без помощи врачей.

– Понравилось? – врач снял фартук – Это тебе не глицин по ночам лопать. Сейчас поедешь с нами в больницу.

– Не поеду – девушка обижено надула губки.

– Не поедешь – не надо. Вызову психбригаду. Они и спрашивать не будут. Так что выбирай. Или с нами добровольно, или с ними в смирительной рубашке.

– А в какую больницу? – девушка занервничала.

– Если с нами, то в обычную. С тобой поговорят и отпустят. Если с «психами», то в психиатрическую. А там уже и на учёт поставят, и в институт сообщат. Ты ведь, наверное, в институте учишься?

– Девушка утвердительно кивнула.

– Ну вот. Потом захочешь права на машину – не получишь. Захочешь на курорт заморский – не пустят. Ну и так далее. Надо оно тебе?

Девушка отрицательно замотала головой.

– Тогда поехали. – врач посмотрел на бледного юношу входящего в комнату – Вы с нами поедете?

***

– Доктор! – вышедший вслед из приёмного покоя молодой человек задержал медиков, усаживающихся в «Газель» – Её надолго здесь?

– Да успокойся ты. Сейчас минут десять побеседуют с твоей подругой, и отпустят. Жди. А то ей одной ночью домой страшно идти будет.

– Да я такси вызову. – Юноша помялся. – А ей теперь какие-то таблетки пропишут успокоительные? От них, я слышал, люди овощами становятся. Правда это?

– Слухи врут – врач усмехнулся – Да и не назначат ей ничего. Не тот случай.

– А может вы что посоветуете? Ну, чтоб она поменьше нервничала.

– Посоветовать? – врач на секунду задумался – купи ей глицина. Форте! Пачек десять!

Митрич.

– Да ладно? – фельдшер выплюнул «беломорину» и недоверчиво, хоть и с грустью посмотрел на Никитичну, которую, как мог, успокаивал участковый милиционер – Никогда бы не подумал, чтобы вот так, из-за бутылки руки на себя наложить.

– Такой, не такой… Жил. Дурака всю жизнь валял. И помер так же. Пошли. – Участковый отстранился от Никитичны.

Фельдшер с сомнением покачал головой, но, взяв по привычке ящичек с лекарствами, бодро зашагал вслед за участковым. Никитична, причитая семенила чуть позади, то и дело останавливаясь и начиная выть громче. Тогда приходилось останавливаться всем, наскоро утешать вдову и снова устремляться вперёд, дабы документально оформить безвременную кончину её непутёвого мужа.

***

Митрич слыл мужиком работящим, но с задвигами. За две недели управившись с колхозными трудоднями, Митрич работать сверх положенного отказывался и начинал скучать. Хотели было на него всем миром воздействовать, но что будет ветерану войны, с полной грудью медалей? Ничего. Тем более, что обязанности свои он всегда выполнял на 100% и не отказывался подсобить, когда того требовал экстренный случай. Но чтоб, как тогда водилось, «Перевыполнить, Догнать и Перегнать» – тут, где сядешь, там и слезешь. Ни в какую. Плюнули и оставили всё, как есть.

Скучал Митрич по-разному. То обустраивал собственное подворье, где держал пару свиней, то ловил рыбу, а то, хоронясь по привычке от завистливых соглядатаев, гнал самогонку. В принципе, самогон гнали в деревне многие. До города за казённой водкой особо не наездишься, а в деревенский магазинчик её не привозили по распоряжению председателя колхоза. Приходилось выкручиваться самим. И даже участковый милиционер, если на то не было распоряжений сверху, учуяв родной запах, не спешил с выводами, а просто заходил на огонёк, выпить стаканчик – другой за здоровье хозяев. Иногда, на огонёк забредал и местный фельдшер, особо не пьющий, но пользовавший «огненную воду» для стерилизации разных поверхностей медпункта и всяких, мудрёных для обывателя, железяк.

***

Наполнив пару бутылей, Митрич снимал пробу. И вот тут вожжа, попавшая под хвост, напрочь излечивала скуку, а деревенские начинали прятаться по домам, заслышав на улице его разухабистую песнь. Не успевшие спрятаться, не зависимо от пола могли быть взяты в плен. И, если женщин Митрич только крыл матом за отказ выпить с ним, то мужику мог и в глаз дать. Но согласившийся с ним выпить тоже не чувствовал себя в безопасности, ибо поил Митрич от всей души, а потом требовал от собутыльника петь вместе с ним. Петь Митрич любил. Слух имел отменный. И, если собутыльник фальшивил, Митрич расстраивался, начинал ругаться и лезть в драку.

Заканчивалась эпопея часто в кутузке, откуда проспавшегося Митрича участковый отправлял домой, поскольку претензий к его поведению никто из пострадавших никогда письменно не предъявлял.

***

С утра Митрич был не в духе. А когда он не в духе, то становился занудливым, слезливым и совершенно отмороженным. Даже лез с кулаками на свою терпеливую жену, хоть Никитична и сама могла в ответ съездить благоверному по роже не только крепким колхозным кулачком, но и любым, попавшимся под руку предметом народного хозяйства.

Всего этого, конечно, не происходило, если никто не лишал Митрича возможности опохмелиться. Но толи вчера он себя вёл уж совсем нехорошо, то ли жена тоже была не в духах, а только заветной чекушки в укромном месте Митрич не нашёл.

– Где? – Митрич, стоя в одних трусах, тряс перед женой опустевшей поллитрой из под самогона. – Где чекушку заныкала, змея родимая?

– Иди себе – жена на всякий случай притянула поближе чугунную сковороду из которой Митрич вчера знатно закусывал жареной картошкой. – Иди. Не буде тебе ничего. Хватит уже. Третий день гулеванишь. Хватит.

– Выходной! Имею право!

– Да имеешь, имеешь. А только хватит. Ты уже норму на месяц вперёд перевыполнил.

– Ну да-а-ай! – Митрич жалобно заскулил, утирая полупьяные слёзы. – Только опохмелится. Я ж больше не прошу.

– Знаю, как не просишь. Тебе капля за воротник попадёт и всё. Опять на три дня. Не дам. – Жена решительно отстранилась и вышла из избы во двор.

– Дура! – Митрич перестал хлюпать носом и окрысился – Дай выпить! Не дашь – повешусь в сарае.

– Да вешайся! – К подобным заявлениям жена давно привыкла. Уж сколько раз грозился. – Вешайся! Всё лучше, чем в бутылке утонуть.

Плюнув, Митрич показательно пошёл в сарай, накинув на плечи замшелую телогрейку.

***

– Да что ж ты наделал то? – Никитична истошно взвыла, падая на колени.

В центре сарая в петле висел Митрич. Верёвка была привязана к крюку, вбитому в потолочную балку ещё во времёна царя Гороха. Стол, до которого полметра не доставали голые ноги висельника, и табуретка, валявшаяся рядом со столом, не оставляли никаких сомнений в произошедшем.

На истошные вопли, доносящиеся из сарая, прибежала соседка. Теперь завыли в два голоса.

– Беги! – соседка на секунду прервала причитания – За участковым беги. И фельшара тоже зови. Может, спасут.– Она легонько толкнула Никитичну в бок, указывая на дверь. Никитична без раздумий подхватилась и побежала, пугая дворовых собак криками и плачем. Соседка глядела ей вслед, пока та не скрылась за поворотом улицы. Затем встала с колен и хозяйственно огляделась. Внимание привлекла бочка, стоящая в холодном углу. Сняв крышку, соседка залюбовалась ровным штабелем шматков сала, заготовленных впрок хозяйственной подругой.

Подхватив верхний шмат, соседка прикрыла бочку и принялась прятать под длинную юбку обретённое сокровище, когда голос свыше, используя нецензурные выражения, коротко, но доходчиво объяснил прихожанке, чем именно гостям на поминках придётся закусывать водку, если всё пойдёт в таком направлении.

***

Пока фельдшер нашатырём приводил в себя лежавшую в обмороке соседку, Кузьминична молча стояла в дверях, а участковый отодвинул стол чуть в сторону, для удобства, взобрался на него и достал из кармана раскладной нож.

– Ты там аккуратней, упасть можно – фельдшер уже привёл соседку «в чувства» и теперь с интересом смотрел то на неё, то на шмат сала, валявшийся между ног тётки, то на участкового, водящего по натянутой верёвке ножом.

В сумерках сарая глаза висевшего Митрича чуть вздрогнули.

– Стол то зачем отодвинул? Высоко ведь. Упаду ж…

Чтобы не упасть, Митрич аккуратно приобнял перерезавшего верёвку милиционера…

Последнее, что, услышал милиционером, прежде, чем упасть в обморок, а заодно и со стола, были невозмутимые слова фельдшера: «Ну вот. Я же предупреждал…»

***

– Вот ведь подлец, что удумал! – участковый с перевязанной головой оформлял протокол – Верёвку под воротником телогрейки пропустил и на тебе! Чистый висельник! В сарае особо не рассмотришь. Сам то, гад, на меня упал. Ему ничего, а у меня башка гудит – милиционер поморщился, дотронувшись до шишки на затылке – Ну, ничего. Отсидит пятнадцать суток, поумнеет.

– Горбатого могила исправит – фельдшер выплюнул «беломорину» – Ладно. Я к себе. Если что, приходи. Таблетку от головы дам. Найдёшь чем запить?

(История от 196… какого то года)

Капитан.

– Уберите руки! – мужчина в луже наконец заговорил – Я капитан второго ранга!

– Да вижу, вижу – Катюха с водителем тщетно пытались загрузить пьяного на носилки – только плаваешь мелко.

Усилия бригады, наконец, увенчались успехом.

– Ну, и куда его? – водитель отдуваясь закатил носилки в салон машины.

– Куда, куда… В больницу. Полиция такого не возьмёт. – Катерина закинула вслед носилкам спортивную сумку. – Повезло мужику, что люди добрые попались. Даже сумку не упёрли.

– Требую госпиталь! Я капитан! – носилки зашевелились и мужик, собравшись с силами, сел.

Вода, (а может и не вода) стекающая с мокрых брюк, быстро образовала на полу салона лужу.

– Куда тебе госпиталь? Смотри, какую лужу напустил. Тебе в яслях самое место.

– О-о!!! – «капитан», собрав глаза в кучку, узрел, наконец, симпатичную девушку фельдшера – вы мне понравились. Замуж вас возьму.

– Спасибо, конечно – Катерина отстранилась от руки, пытающейся прижать её к мокрому организму мужика – но мне нравятся более солидные мужчины.

– Жалко – мужик не оставлял слабых попыток обнять девушку – а может всё-таки?..

– Никаких всё-таки. Руки убрал! На носилки лёг! Выполнять!

Вздохнув, мужчина улёгся на носилки, через секунду заснул и спал уже до самой больницы.

***

– Куда? Да куда ж тебя несёт? – санитарка приёмного отделения лоб в лоб столкнулась в дверях с мужчиной, ещё минуту назад мирно спавшем на кушетке приёмного отделения. К груди мужчина бережно прижимал добротную спортивную сумку.

– Я капитан! Мне нужен гальюн!

– Чего тебе нужен? – санитарка опешила.

– Туалет ему нужен – не поднимая головы от записей произнесла Катерина.

– О-о!!! – «капитан», вторично сфокусировав зрение, ещё раз узрел симпатичную девушку фельдшера – вы мне понравились. Замуж вас возьму.

– Да отстань уж. Иди… в гальюн, пока снова лужу не напустил. – Катерина усмехнулась – Замуж он меня возьмёт. Чтоб я за ним каждый раз полы подтирала.

– Я сейчас… – из туалета попеременно раздавались то звуки льющейся воды, то сопение, то голос мужчины, просившего фельдшера никуда не уходить. – Ещё минутку. Я сейчас…

Внезапно дверь «гальюна» открылась настежь. Из туалета, с видом командира эскадры вышел, одетый в форму капитана гражданского речного флота привезённый Катериной мужик. Он был тщательно выбрит, благоухал неплохим парфюмом, а его начищенные чёрные туфли пускали солнечных зайчиков по обшарпанным стенам приёмного отделения. Поставив на пол сумку, в которую были сложены грязные вещи, капитан почти строевым шагом подошёл к Катерине, опёрся рукой о стенку и членораздельно произнёс:

– Имею честь предложить вам руку и сердце…

После чего алкоголь снова взял верх над организмом, и мужчина, соскользнув по стене на пол, опять уснул, притянув под голову стоящую на полу спортивную сумку.

***

– Аккуратней, пожалуйста. Всё-таки потенциальный жених – Катерина, припахав фельдшера другой бригады и охранника, руководила перемещением капитана с пола на кушетку.

– Вот я всегда говорил – её коллега положил под голову капитана сумку – женщины со скорой кого хочешь свалят с ног своей красотой. – Он обернулся к щуплому охраннику – Убедился?

Утренний завтрак в МакДональдсе.

Рейс складывался удачно. Отоспавшись в комфортной кабине фуры, водитель сладко потянулся и уже через минуту взял курс на ближайший Макдональдс, чтобы плотно перекусить перед последним отрезком пути. Времени было достаточно. Купив несколько гамбургеров, водитель комфортно расположился в кабине своего тягача, предвкушая неспешный завтрак. Весело наигрывало радио. Водитель степенно развернул самый большой бургер и поднёс его ко рту.

***

Смена складывалась удачно. Оставалось только быстренько выпить кофе в давно знакомом Макдональдсе, вернуться в отделение и сдать табельное оружие. Проехав мимо стоящей на обочине фуры, старший наряда заказал по телефону три кофе с пирожками. Получив желаемое в окне выдачи, наряд ППСники расположились на стоянке возле заведения и дружно поднесли стаканчики с кофе ко рту.

***

День складывался удачно. Сдав смену, фельдшер уже ехал в сторону дачи, куда ещё накануне перебазировалась из города вся его семья. Машин в сторону области было мало, позволяя держать максимально разрешённую скорость. На повороте, мигая фарами, машину фельдшера опасно обогнал какой-то бешеный Хаммер. Воздушная волна шумно ломанулась в приоткрытое окно. Чертыхнувшись, фельдшер нажал кнопку стеклоподъёмника. Затем из бардачка, была извлечена бутылка минералки, которую фельдшер, негодуя на «лётчика» поднёс ко рту.

***

Жизнь складывалась удачно. Ещё несколько десятков километров, и можно будет отдохнуть от деловых встреч, вечных придирок бухгалтера, занудных ужинов с поставщиками и продавцами и прочих атрибутов будней бизнесмена. Захотелось курить. Водитель приоткрыл окошко. Хаммер лихо обошёл справа плетущийся в среднем ряду «Пыжик», когда зазвонил телефон. Пытаясь ответить на звонок, водитель уронил на пол зажигалку. Телефон всё ещё звонил, когда отстегнув ремень безопасности, водитель наклонился к полу, нашаривая упавшую зажигалку. Выпрямившись, он нажал кнопку ответа на телефоне, одновременно вынул из пачки сигарету и поднёс её ко рту.

И увидел фуру.

***

Это было последнее, что увидел водитель Хаммера, прежде, чем его автомобиль одним ударом сдвинул стоящую на обочине фуру метров на пять вперёд.

Расплескав на колени кофе от неожиданно увиденного, ППСники выскочили из своего Форда и бегом рванули к месту аварии.

Страшный удар сзади откинул водилу фуры назад, одновременно помогая целиком засунуть в рот приготовленный к употреблению гамбургер.

***

– Помощь нужна? – пыль аварии ещё не рассеялась до конца, когда фельдшер притормозил свою машину рядом с милицейской.

– Смотря кому – лейтенант тоскливо посмотрел на испачканные кофе брюки, а потом на часы – Где эти чудища с полосатыми палками? У меня уже смена закончилась.

– У тебя закончилась, а у них ещё пересменка. Так что насчёт помощи?

– Медик? Вон у того спроси. – Лейтенант кивнул на стоящего недалеко от места происшествия водителя фуры. – Вылез из фуры. Во рту бигмак. Щёки в-о-от такие были! Глаза выпучил. Руками машет.– не удержавшись, лейтенант засмеялся – Бигмак уже мы ему вытаскивали. А так вроде, челюсть он себе вывихнул. Сейчас скорая приедет – разберётся.

– А второй?

– А второй всё. Наглухо. Точно не скажу, но вроде, как подушкой безопасности убило. Шея сломана. Километров под двести шёл. Ремень не пристёгнут. Сейчас гаишники приедут – разберутся.

– Иди сюда – фельдшер поманил к себе бедолагу с раскрытым ртом – Мда-а. Реально челюсть вывихнул. Раньше было такое? С челюстью?

Водитель утвердительно затряс головой.

– Полотенце чистое в кабине есть? Тащи!

Через минуту водитель принёс полотенце. А ещё через пару минут челюсть была водворена на место.

– Вот так. – фельдшер размотал полотенце со своей руки и вернул владельцу. – Спасибо, что за пальцы не укусил.

– Вам спасибо – обретший дар речи водила потрогал челюсть рукой. – Ловко вы так всё вправили. Вы врач?

– Фельдшер. Со скорой.

– Я уж думал конец пришёл. – водила ещё раз потрогал челюсть – Челюсть то мелочи. У меня бывает. Называется привычный вывих. Ну и я привык.

– Так чего испугался, раз привык?

– А вы когда-нибудь пытались дышать через гамбургер? Вот и я первый раз.

Жизнь по кругу.

– Чего звали? – фельдшер поставил ящик на пол дежурного отделения полиции и дружески поздоровался с сержантом.

– Да вот… – сержант сконфужено замялся и ткнул рукой под стоящий рядом стол – забрать надо. Старший приказал.

Под столом лежал мужчина в грязной одежде и спал. Рядом стоял полиэтиленовый пакет в глубине которого угадывались очертания четвертинки и что-то круглое, напоминающее консервную банку.

– Задержали вот… на свою голову. Матом ругался у магазина. Тётка какая-то вызывала. Сюда привезли, на стул посадили. Пока я бланк протокола брал, он вниз со стула сполз и уснул. А тут старший как назло. Ну и приказал.

– Странно – фельдшер ехидно усмехнулся – а что это она вас вызвала, а не скорую? Обычно скорую вызывают.

Сержант шутку оценил и заулыбался.

– Ну, так берёте?

Фельдшер неторопливо полез в ящик, достал волшебный пузырёк нашатыря и щедро пропитал жидкостью клочок ваты.

– Доброе утро! – фельдшер поднёс вату к сопящему носу борца с зелёным змеем. – Доброе десятичасовое вечернее утро. Вставай.

Мужчина засопел сначала ещё сильнее, потом стал отворачиваться от источника запаха и, наконец, сел, разразившись длинной матерной тирадой.

– Ты чего ж так ругаешься? – фельдшер убрал ватку с нашатырём от лица мужика и снял перчатки. – Всё – он повернулся к сержанту – я болящего оживил. Теперь он ваш.

– Да не нужен он здесь. Старший сказал вывезти.

– И нам он не нужен. Не вижу показаний к препровождению данного экспоната в нашу кунсткамеру. У нас такой экземпляр уже есть, в коридоре отдыхает. Спит и во сне какую то бабу к себе зовёт. Вот если бы ты самочку изловил, – фельдшер мечтательно закатил глаза – то тогда да. Тогда другое дело. Её бы мы взяли для нашего больничного страдальца. На развод.

– Хорош стебаться. Делать что будем? – Сержант похохатывал, но желание старшего избавиться от статистически бесполезного элемента, выполнить всё же пытался.

– Ничего. Сажай в обезьянник и жди. Проспится, домой отпустишь. Можешь, конечно, отвезти его сам в приёмное, но тебя там дежурный врач убьёт. Вот, если б самочку такую же…

– Да забодал ты своими научными мечтами – сержант горестно обернулся к забытому приятелями «пациенту». – О! А чем это мы занимаемся?

Мужчина, всё так же сидя на полу, сосредоточенно закусывал только что выпитую чекушку водки консервированной треской.

– Всё. – сержант был удручён – сейчас опять спать завалится. Ну забери ты его. Мне ж старший голову оторвёт. А я тебе с погрузкой помогу. – сержант заискивающе смотрел в глаза соратника по борьбе с алкоголизмом.

– Не могу, брат мой. – Клятва Гиппократа не позволяет. – фельдшер торжественно прижал руку к сердцу и гордо поднял голову. – В ней написано, что болящий должен отблагодарить подарком своего почитаемого врача. Ну, или накормить хотя бы. – фельдшер перевёл взгляд на сержанта и опустил руку. – А твой всё, что у него было, сам сожрал. Так, что теперь он принадлежит тёмным силам. Запри же скорее в клеть посланника тёмных сил!.. – фельдшер торопливо поднял свой ящик и направился к двери – Короче, я пошёл.

Сержант с грустью посмотрел вслед уходящего друга и, подставив под еле плетущуюся ношу крепкое полицейское плечо, сопроводил пообедавшего клиента в «обезьянник».

Через минуту дежурку огласил смачный храп.

Через три часа мужик проснулся и был отпущен восвояси.

Ещё через пять часов он завершил следующий из бесчисленных и однообразных кругов своей жизни.

Правда этот круг замкнулся не в полиции, а как всегда, на полу комнаты дезинфекции приёмного отделения больницы, откуда час назад ушёл восвояси такой же персонаж, как и он сам. Тот, который во сне так и не докричался до какой-то бабы.

Пальтишко подешёвке.

– Чем расстроена? – фельдшер собирался на смену, когда из похода по магазинам вернулась жена. – Не нашла?

Уже неделю жена искала зимнее пальто, которое подошло бы ей не только по фасону, цвету и размеру, но и по цене.

– Найти то нашла – жена поставила на плиту чайник – в новом магазинчике, который недавно открылся.

– Это не тот, который весь подъезд рекламными листовками закидал?

Во, во. Зашла, посмотрела. Всё хорошо, вот только цена… Продавщица хозяйку позвала. Та упёрлась. Уж уговаривала хоть процентов двадцать скинуть – ни в какую. … Есть деньги?

– Окстись, родная – услышав цену, фельдшер истово закрестился. – Я на скорой работаю, а не уборщицей в кафе. Нам столько не платят.

– Лучше б уборщицей работал – жена, не удержавшись, съехидничала – Мыл бы полы шесть часов в день, и купил бы своей ненаглядной пальто к концу месяца.

– Вот иди сама и мой. Можно подумать, в твоей поликлинике больше платят. А что? Помоешь полы шесть часов в неделю, глядишь, дома поменьше ехидничать будешь. – фельдшер сложил «суточный паёк» в пакет и поставил его в холодильник. – Вскипел чайник? Собирай на стол. Пойду пока форму сложу, чтоб утром не мельтешить.

***

Мужчина сидел на стуле в уголке магазина. Выглядел он не ахти, но умирать прям сейчас тоже не собирался. Продавщица принесла ему стакан воды, которую он жадно выпил. Одежда, в которую мужчина был одет, давала повод предположить, что совсем недавно его условно досрочно освободили из мест не столь отдалённых, а болезненный вид предполагал и причину такого освобождения.

– Что случилось? – фельдшер поставил на пол ящик и повернулся к продавщице.

– Я не поняла сразу – защебетала продавщица. – Он вошёл, начал куртки смотреть. А потом закашлял, присел на стул и водички попросил. Я за водой пошла, а хозяйка скорую вызвала.

Охраняющая кассу хозяйка магазина закивала головой, подтверждая сказанное.

– На что жалуемся? – фельдшер присел рядом с мужчиной.

– На жизнь. – мужчина вздохнул и закашлялся. – Освободился вот. Домой еду. Хотел приодеться малость, да что-то ослаб. Туберкулёз. Гепатит. Подлечили малость и скомиссовали, как инвалида. Условно досрочное.

– Я так и подумал. – фельдшер померил давление и поднялся со стула – до машины дойдёшь?

***

– Что у него? – взволнованная услышанным хозяйка магазина вышла на улицу, дожидаясь, пока фельдшер усадит больного в салон.

– Ну, вы же сами от него всё слышали. – Фельдшер вынул из кармана телефон. – Сейчас позвоню на центр, доложусь, и поедем в больницу.

– А нам что теперь делать?

– Вам? – глаза фельдшера сверкнули – Вам ничего делать не надо. Приедет санэпидемстанция и всё сделает сама.

– К-какая эпидемстанция? – хозяйка магазина взволновалась ещё больше.

– Обыкновенная. Проведёт у вас дезинфекцию. Туберкулёз – это не шутка. Что горит – вывезут и сожгут. Что не горит – опрыскают химией, чтоб зараза не распространилась. У всего персонала анализы возьмут. В общем, всё сложно.

– И… – хозяйка проглотила комок в горле – когда приедут?

– Ну не знаю. Вообще должны в течение дня, но скорее всего завтра. Пока я вернусь, пока в журнал запишу, пока там наряд возьмут. Думаю, завтра с утра приедут. Обычно так. Ладно – фельдшер запрыгнул в машину – нам ехать пора. Не болейте.

Возвращаясь на подстанцию, фельдшер попросил водителя проехать мимо злополучного магазина. Продавщица, руководимая хозяйкой, вывешивала на дверь огромный, спешно нарисованный плакат, на котором крупными буквами было написано слово «Распродажа» и чуть пониже «Скидки до 50%». Ставка на жадность владелицы магазина сработала на все сто.

– Нормально девки пляшут. Вместо того, чтоб в санэпидемстанцию позвонить, она решила по-тихому всё распродать. А позвонила б, то не лоханулась бы, как сейчас. Ну, на то и жадины в природе.

Удовлетворённый увиденным, фельдшер достал личный мобильник.

– Алло, дорогая! Тут в магазине на твоё пальто скидки бешенные. Беги, пока его кто-нибудь другой не купил. Да я серьёзно говорю! Да чтоб мне всю жизнь полисом ОМС (Обязательное медицинское страхование) от сглаза лечиться!

Дедушкин праздник.

Утро, впрочем, как и день, выдались хлопотными. Вернувшийся из поездки «по Европам» внук, распаковал чемоданы, приказал деду до его прихода ничего не трогать, и резко свинтил к друзьям, предварительно устроив в своей комнате бедлам из мятых вещей, коробочек и пакетиков с подарками.

Подарки дед любил, но больше всего любил порядок и дисциплину. Пошумев (правда, для приличия) на непутёвого, дед со всей ответственностью принялся за «разбор завалов». Помощи ждать не приходилось. Жена давно померла, а дочь спозаранок ушла на работу. Да и не нужна была особо помощь «старому солдату, не знающему слов любви». Грязное бельё полетело в стиральную машину, коробочки с пакетами рассортированы по ранжиру и содержимому: съестное и «горючее» было отнесено на кухню. Остальные сувениры расположились в две шеренги на застеленной покрывалом койке внука.

После того, как стиралка поглотила и стала накручивать первую порцию белья, дед угомонился. Подышав на балконе свежим воздухом, вперемешку с припрятанной от своих «беломориной», с чувством глубокого удовлетворения он вернулся на кухню и заварил себе чай. Чай дед пил крепкий не смотря на увещевания дочери поберечь сердце. «Пятьдесят лет пью и ничего». – только отмахивался. – «С конфеткой только в пользу».