Текст книги "Внешняя политика Священной Римской империи в X–XI веках"

После этого в политике Оттона III появилась амбициозная идея renovatio imperii Romanorum – «восстановления Римской империи», снискавшей ему в глазах современников репутацию Mirabilia mundi («Чуда света»), – которая нашла свое выражение в реорганизации императорского двора на древнеримский и византийский манер, в стремлении обосноваться в Риме на постоянной основе. Вокруг императора сложился «триумвират» единомышленников из рядов высшего духовенства: помимо канцлера Гериберта, ставшего в 999 году архиепископом Кельна, в него вошли Лев, занявший в 998 году епископскую кафедру в Верчелли, после того как его предшественник Пьетро был убит по приказу маркграфа Ивреи Ардуина, и бывший архиепископ Реймса, Герберт из Орильяка, один из крупнейших интеллектуалов эпохи, который в 998 году получил архиепископство в Равенне, наделенное рядом привилегий, а после смерти Григория V был возведен на папский престол под именем Сильвестра II (2 апреля 999). Благодаря тесному сотрудничеству между Оттоном и Сильвестром, стало возможным решение вопроса о спорных территориях в Романье, которые император отказывался уступать Григорию V. Но, именно в Италии «универсальной монархии» Оттона III были нанесены сокрушительные удары. Первые признаки недовольства появились в 1000 году. В результате восстания в Тиволи был убит имперский наместник, однако, благодаря заступничеству папы и других духовных лиц, император гуманно обошелся с мятежниками. В начале 1001 года беспорядки вспыхнули в Риме, население которого выразило недовольство мягким отношением императора к тиволийцам. Рим перешел под контроль организатора восстания, графа Григория Тускулумского, занимавшего при императорском дворе должность префекта флота. Оттон III был вынужден оставить свою столицу, но пытался противодействовать мятежам, вспыхнувшим в Романье и Беневенте. Вскоре он заболел и 23 января 1002 года скончался от лихорадки в замке Патерно; его останки были доставлены в Германию и погребены в Ахене. Эксперимент по «восстановлению Римской империи» завершился провалом, приведя как Италию, так и Германию к острому политическому кризису.

Германия и италия в первой половине XI века

Недовольство политикой Оттона III в итальянском королевстве оказалось настолько сильным, что уже через три недели после его смерти, 15 февраля 1002 года, представители оппозиционной аристократии собрались в Павии и избрали королем маркграфа Ивреи Ардуина, несмотря на то, что в 999 году он был отлучен от церкви за убийство епископа Верчелли. «…Некий Ардуин, сын графа Дадона, благодаря некоторым благоприятствующим ему лангобардам, захватил в Павии корону королевства» – писал венецианский хронист начала XI века Иоанн Диакон[29]29
  Giovanni Diacono. La Cronaca veneziana. P. 165.


[Закрыть]. Более ригористично высказался Титмар Мерзебургский, писавший, что лангобарды, «услышав о кончине императора, нимало не беспокоясь о будущем и не стремясь к выгодам достойного раскаяния, избрали себе королем Ардуина, более сведущего в искусстве разрушать, нежели править, что, благодаря Божьему суду, позже стало ясно и самим инициаторам этого дела»[30]30
  Титмар Мерзебургский. Хроника. С. 66. 3.Adalboldus. VitaHenrici II. imperatoris. S. 687, 691.


[Закрыть]. Этой дискриминационной тенденции последовал глава утрехтской епархии Адальбольд, называвший Ардуина «убийцей епископа» (episcopicida), который «не правил в Италии, но прислуживал правившим внутри него порокам» и был rex adulterinus – «фальшивым королем» [3]. Тем не менее, хронисты умалчивали о том, что на сторону Ардуина перешел эрцканцлер итальянского королевства Пьетро, епископ Комо.

Консолидация проимперского лагеря в Италии задержалась из-за того, что преемник Оттона III был избран лишь в июне 1002 года. Новым королем Германии стал герцог Генрих Баварский, сын Генриха Сварливого и троюродный брат покойного императора. Генрих II не имел возможности заняться восстановлением порядка в Италии непосредственно после избрания, так как столкнулся с противниками сначала в лице Германа II, герцога Швабии, оспаривавшего у него королевскую корону, а затем в лице маркграфа Генриха Швайнфуртского, пытавшегося добиться вакантного баварского герцогства. Лишь в конце 1002 года, уступая просьбам сторонников империи, – среди которых биограф короля Адальбольд Утрехтский называл епископов Модены, Вероны и Верчелли, – Генрих II отправил на Апеннинский полуостров небольшую экспедицию во главе со своим троюродным братом Оттоном, герцогом Каринтии. К нему должны были присоединиться архиепископ Равенны Фридрих и маркграф Каноссы Тедальд, но Ардуин, блокировавший горные проходы, сумел ввести немецкие войска в заблуждение и одержать над ними победу, обратив в бегство часть из них[31]31
  Титмар Мерзебургский. Хроника. С. 84–85;Adalboldus. VitaHenrici П. imperatoris. S. 687-688; Giovanni Diacono. La Cronaca veneziana. P. 167.


[Закрыть].

Сам Генрих, отправившийся в Италию весной 1004 года, сумел уничтожить засады, устроенные в горах Ардуином, и прибыл в Верону, где встретился с маркграфом Тедальдом; в Брешии он принял равеннского архиепископа Фридриха, а в Бергамо – миланского архиепископа Арнульфа II, который принес ему вассальную присягу. Затем Генрих отправился в Павию, где 14 мая 1004 года в церкви Сан-Микеле состоялась его коронация в качестве итальянского короля. Вечером в городе начались беспорядки, спровоцированные сторонниками Ардуина из числа горожан, которым, по словам Титмара, «не нравилась справедливость Генриха, восхищала же слабость Ардуина», потому что, как выразился Адальбольд, они «более желали быть под Ардуином, чтобы недозволенные грабежи распространять, чем под Генрихом быть связанными уздой справедливости и закона»[32]32
  Thietmarus Merseburgensis. Chronicon S. 282 (перевод наш); Adalboldus. Vita Henrici II. imperatoris. S. 692.


[Закрыть].

Восставшие осадили королевский дворец и начали его штурм, в ходе которого едва не погиб архиепископ Кельна Гериберт, воспрепятствовавший королю вступить в открытое столкновение с мятежниками. Генрих и его приближенные оказались в критическом положении после того, как горожане подожгли королевскую резиденцию: их спасло вмешательство расквартированных за городскими стенами немецких войск, которые вошли в город и подавили мятеж, но, «когда уже пожар чрезмерно усилился, король в твердости своего замысла поколебался, и, движимый милосердием, повелел своим [людям], чтобы они отступили от начатого [дела]» – писал Адальбольд[33]33
  Adalboldus. Vita Henrici II. imperatoris. S. 693. Ср. Титмар Мерзебургский. Хроника. С. 96–97.


[Закрыть].

15 мая Генрих покинул сожженный город, отправившись в замок Сан-Пьетро-Чельи д’Оро, куда за ним последовали уцелевшие граждане Павии, просившие у короля помилования. По свидетельству французского хрониста первой трети XI века Адемара Шабаннского (который ошибочно приписал восстановление порядка в Павии не Генриху, а его племяннику, королю Бургундии Рудольфу III), после того как восстание было подавлено, в городе был возведен дворец[34]34
  Адемар Шабаннский. Хроникой. С. 202. S.Adalboldus. VitaHenrici П. imperatoris. S. 693.


[Закрыть]. Возможно, Генрих останавливался в нем, посещая Павию во время второго и третьего похода в Италию в 1013–1014 и 1021–1022 годах. Как бы то ни было, расправа с павийцами оказалась эффективной мерой устрашения и способствовала упрочению власти Генриха в итальянском королевстве.

«В то время как Павия смирилась, вся Италия зашевелилась и все местные жители, не приглашенные к королю, прибыли и всем приказаниям его повиновались. Города же, которых король еще не посетил, как подобает, заложников добровольно прислали и верность посредством клятвы пообещали» – писал Адальбольд, сообщавший, что большое количество лангобардов прибыло на государственный совет в Понтелуого, чтобы во всем подчиниться королевскому величию [8].

Во время государственного совета король посетил Милан, совершив паломничество к могиле святого Амвросия Медиоланского, а чуть позже приняв прибывшую с изъявлением покорности делегацию из Тосканы, отправился в Германию. Несмотря на то, что в ходе кратковременного пребывания в Ломбардии Генриху II удалось добиться успехов в реставрации немецкого господства, проблема не была решена до конца. Хотя Ардуин, «введенный в заблуждение коварством князей, был покинут большей частью воинов», он продолжал оказывать сопротивление германскому королю и когда «вновь собрался с силами, то, как только мог творил возмездие над предателями» – писал составитель «Деяний миланских архиепископов» Арнульф[35]35
  Arnulfus. Gesta archiepiscoporam Mediolanensium. S. 10.


[Закрыть].

В первой половине своего правления Генрих II произвел ряд кадровых перестановок в имперской администрации, ознаменовавших постепенный переход от централизма Оттона III к дифференциации сфер управления, существовавшей до появления проекта «универсальной монархии». Еще до избрания Генриха королем у него произошел конфликт с канцлером Оттона Герибертом Кельнским. Сопровождая траурный кортеж с телом императора и императорскими регалиями из Италии в Германию, Гериберт отказался передать Генриху одну из них – «священное копье», – так что пребывал под арестом до тех пор, пока не выполнил его требование[36]36
  Титмар Мерзебургский. Хроника. С. 64–65. Ср. Саксон Анналист. Хроника 741-1139. С. 249.


[Закрыть]. Через несколько дней после своего избрания Генрих назначил канцлером Германии и Италии Энгильберта (1002–1005), а когда Энгильберт занял епископскую кафедру Фрейзингена, эту должность получил младший брат Генриха Бруно (1005–1006), годом позже сменивший ее на епископскую кафедру в Аугсбурге. Затем монарх сделал канцлером своего друга Эберхарда (1006–1008). Вскоре после того как в ноябре 1007 года Эберхард стал главой основанной Генрихом епархии в Бамберге, пост канцлера Германии достался Гюнтеру (1009–1023), – младшему сыну Эккхарда I Мейсенского, который был одним из соперников Генриха в борьбе за немецкую корону после смерти Оттона III, – в то время как епископ Бамберга продолжил административную карьеру во вновь учрежденной итальянской канцелярии. Не слишком полагаясь на итальянских епископов из-за предательства Пьетро Комского, Генрих назначил эрцканцлером Италии майнцского архиепископа Виллигиза, который совмещал два высших административных поста империи до своей смерти в феврале 1011 года. Сменивший Виллигиза на майнцской кафедре архиепископ Эрканбальд стал эрцканцлером Германии, а Эберхард Бамбергский, который с 1009 года был заместителем Виллигиза по итальянским делам, в 1013 году заменил его на посту эрцканцлера Италии.

В конце 1013 года Генрих предпринял второй поход в Италию, куда был призван для наведения порядка в Риме, который после смерти в 1003 году папы Сильвестра II перешел под контроль Кресченция III – сына Кресченция II, сторонники которого в 1012 году провозгласили папой своего ставленника Григория VI. Против него выступили соперничавшие с Кресченциями сыновья Григория Тускулумского, один из которых, Теофилакт, возведенный на папский престол под именем Бенедикта VIII, сумел не только изгнать из Рима Григория VI, бежавшего в Германию, но и заручиться поддержкой Генриха II, который первоначально обещал содействие его сопернику[37]37
  Титмар Мерзебургский. Хроника. С. 132.


[Закрыть]. В свою очередь папа Бенедикт утвердил архиепископом в Равенне брата Генриха II Арнульфа, переведя его предшественника Адальберта, захватившего власть после смерти архиепископа Фридриха, епископом в Ареццо.

Описывая императорскую коронацию, состоявшуюся 14 февраля 1014 года в Риме, Титмар сообщил, что прежде чем Генрих был введен в собор святого Петра, папа Бенедикт спросил его: «желал бы он оставаться ближайшим покровителем и защитником римской церкви, ему же и его преемникам быть верным во всем»; после того как Генрих «со смиренным признанием ответил, что будет так, то и получил от него помазание и корону вместе со своей супругой»[38]38
  Thietmarus Merseburgensis. Chronicon. S. 396-398.


[Закрыть]. Это признание, поставившее на повестку дня вопрос о приоритете папы над императором, вступало в противоречие с практикой утверждения приоритета имперской власти над папством, которой следовали предшественники Генриха, начиная с Оттона I. Однако в тот момент оно не привело к столкновению церковной и светской власти, благодаря хорошим отношениям между императором и папой, которые сумели выработать общую линию в церковных вопросах, как во время посещений Генрихом Италии, так и во время визита Бенедикта VIII в Германию в 1020 году.

Подавив беспорядки, устроенные в Риме через 8 дней после его коронации приверженцами Ардуина, маркграфами Отбертинами – Эсте (двое из которых позднее были высланы в Германию), Генрих упустил возможность договориться с самим Ардуином, который после его прибытия в Италию предложил в обмен на сохранение за ним Ивреи передать ему королевскую корону и отдать в заложники своих сыновей. Однако император отверг это предложение, вследствие чего после его возвращения в Германию Ардуин организовал нападение на город Верчелли, временно изгнав оттуда епископа Льва. Кроме этого, он осадил Новару и совершил вторжение в Комо, но вскоре из-за плохого состояния здоровья ушел в монастырь Сан-Бениньо-ди-Фруттуария, где скончался 30 октября 1015 года[39]39
  Титмар Мерзебургский. Хроника. С. 129, 133-134, 142; Arnulfus. Gesta archiepiscoporam Mediolanensium. S. 10, 11.


[Закрыть].

Несколько лет спустя Генрих II взялся за наведение порядка в Южной Италии, куда прибыл весной 1022 года. Здесь после трех месяцев осады он захватил город Трою, а также арестовал и выслал в Германию князя Капуи Пандульфа IV, внука Ландульфа V, тайно перешедшего на сторону Византии, чье место занял граф Пандульф Теанский[40]40
  Лев Марсиканский. Хроника Монтекассино. С. 94–96.


[Закрыть]. Таким образом, господство империи на Апеннинском полуострове было восстановлено. Однако после смерти Генриха II 13 июля 1024 года кризис имперской власти повторился, хотя и в меньших, чем в 1002 году, масштабах.

Если в Германии большинство князей и прелатов 4 сентября 1024 года избрали королем Конрада II Франконского, внука герцога Каринтии Оттона, то в Италии оппозиционные империи феодалы стали рассматривать в качестве кандидатов на итальянскую корону Гуго, старшего сына и соправителя короля Франции Роберта II, скончавшегося в сентябре 1025 года[41]41
  Rodolfo il Glabro. Cronache dell’anno Mille. P. 176.


[Закрыть], или одного из сыновей герцога Аквитании и графа Пуатье Гильома V. «Лангобарды, обрадованные смертью императора, разрушили его императорский дворец в Павии и, желая сбросить с себя императорское ярмо, представители их знати прибыли в город Пуатье, к герцогу Аквитании Гильому, имея намерение сделать его своим королем», а он «выказывая мудрую осторожность, вместе с графом Ангулема Гильомом отправился в лангобардские пределы и долго совещался с князьями Италии», но, «не обнаружив в них и намека на верность, он оставил без внимания их похвалы и знаки уважения» – писал Адемар Шабаннский[42]42
  Адемар Шабаннский. Хроникой. С. 231.


[Закрыть].

Из переписки Гильома V с епископом Верчелли Львом следует, что князья предложили ему и его сыну «вступить в итальянское королевство, дав присягу в том, что касается приобретения «Римской империи, через прямую клятву, насколько они смогли»[43]43
  Guillelmi, aquitaniae ducis epistolae. P. 483.


[Закрыть]. Однако герцог, в конце концов, отказался от сделанного ему предложения, написав маркграфу Турина Ольдериху Манфреду II, что оно не показалось ему «ни разумным, ни полезным, ни почетным». Свою точку зрения Гильом V аргументировал тем, что итальянцы не надежны и начинают против них опасные интриги: «если мы не сможем, их или предупредить или победить королевство нам мало пользы принесет, наша слава подвергнется опасности», однако попросил маркграфа некоторое время хранить отказ от итальянской короны в тайне[44]44
  Ibid. P. 483–484.


[Закрыть]. В письме Льву Верчеллийскому Гильом V признался, что не имел доверия к обещаниям лангобардов и, добавил, что приобрел итальянское королевство, если бы «только одно захотел бы сделать, что осудил как преступление: а именно, чтобы исходя из их воли, епископов, которые есть в Италии, низлагал, и других, по их решению, наоборот, возводил», так как «некоторые из знатных итальянцев, хотели меня или моего сына сделать королем под этим условием», хотя, «не объявил мне этого недостойного условия благоразумный маркграф Манфред, ни его брат, добрый епископ Альрих» – писал герцог[45]45
  Ibid. P. 484–485.


[Закрыть].

Так как представители епископата играли ключевую роль в управлении королевством, выполнение условия, поставленного аквитанскому герцогу, было равносильно передаче административного аппарата под контроль феодалов. Лучше всех об этом знал именно Ольдерих Манфред, согласно «Деяниям архиепископов миланских», добившийся от Генриха II назначения своего брата Альриха епископом, вопреки возражениям архиепископа Арнульфа II, который отлучил Альриха от церкви, а затем собрал войско с подчиненными ему прелатами, осадив маркграфа вместе с епископом в городе Асти и «до тех пор не прекращал опустошения и войны, пока заключенный мир не удовлетворил его волю». По условиям мирного договора с Арнульфом II Манфред и Альрих, придя в Милан, должны были «три мили от города идти босоногими, так, чтобы епископ нес книгу, а маркграф – собаку, чтобы перед дверями церкви блаженного Амвросия они самым благочестивым образом исповедались в собственных проступках». Альриху пришлось сложить с себя епископские регалии, чтобы принять их в качестве дара архиепископа[46]46
  Arnulfus. Gesta archiepiscoporam Mediolanensium. S. 11.


[Закрыть]. В свете этих фактов их молчание об условии, выдвинутом итальянскими аристократами Гильому V, выглядит вполне логичным.

Не менее показательно известие об инциденте в Павии, о котором упомянул и клюнийский хронист первой половины XI века Радульф Глабер, сообщавший, что павийцы, «самые гордые из всех остальных, дворец короля, возведенный в их городе за счет больших трудов, разрушили до основания»[47]47
  Rodolfo il Glabro. Cronache dell’anno Mille. P. 196.


[Закрыть], и Арнульф Миланский, рассказывавший, что павийцы «разрушили дворец королей, который был рядом, в отместку за сожжение города», – то есть, за пожар, устроенный по приказу Генриха II в Павии в 1004 году. Этот акт, по-видимому, совпал с началом дебатов о выборах нового монарха: «случилось же так, что в то же время знатные люди, собравшись вместе, намеревались рассуждать о том, кому становиться королем» и «вследствие этого разошлись в разные стороны, не имея одного мнения на всех»[48]48
  Arnulfus. Gesta archiepiscoporam Mediolanensium. S. 12.


[Закрыть].

Наиболее подробный рассказ о беспорядках в Павии дал биограф Конрада II Випон, который писал, что «узнав о смерти императора Генриха, предшественника короля Конрада, согласно человеческому обыкновению в новых делах неумеренно себя держать, павийцы в тот же час, не подумав, напали на беззащитный дворец. Решившись на беззакония, они уничтожили стены короля, и весь дворец до последнего камня основания разрушили, чтобы никто из королей в будущем среди этого города не решился дворец заложить. Из-за этой дерзости долго была большая распря между королем и павийцами».

Вскоре восставшие все же вступили в переговоры с Конрадом II, которые состоялись в Констанце в июне 1025 года, куда, по словам Випона, «архиепископ Миланский Гериберт вместе с остальными знатными людьми Итальянского королевства навстречу королю поспешил и сделался его [вассалом], и дал ему клятву верности на святых дарах, и заложника в залог того, что когда [Конрад] пойдет с войском для покорения Италии, он сам его примет и вместе со всеми своими [людьми] государем и королем публично провозгласит, и тотчас коронует. Этому примеру остальные лангобарды последовали, за исключением тицинцев, что другим именем называются павийцами, от которых прибыли послы с дарами и дружбой, стремившиеся к тому, чтобы короля за оскорбление, нанесенное ему жителями города, они умилостивили, однако добиться этой милости от короля, согласно своему стремлению, никоим образом не смогли».

Випон приводит некоторые подробности переговоров павийской делегации с Конрадом: «Сказали павийцы: «Кого мы оскорбили? Императору нашему верой и честью вплоть до конца жизни его служили; после его смерти у нас не было никакого короля, не справедливо было бы обвинять нас в том, что мы разрушили королевский дворец». И возразил король: «Знаю, – сказал, – что дворец вашего короля не вы разрушали, так как в то время никого [в качестве короля] не имели; но, не стоит отрицать, что королевский дворец разрушен. Если король умирает, королевство остается, как остается корабль, кормчий которого гибнет. Это же было не частное, а государственное здание; права собственности были чужими, не принадлежавшими вам. Те, кто на чужую собственность нападают, королем наказаны бывают. Следовательно, раз вы напали на чужую собственность, тогда отвечайте перед королем». Подобного рода много слов бурно высказывалось послам, которые удалились, оставив бесплодные попытки примирения» – резюмировал Випон – «прочие же итальянцы, почтенные от короля щедрыми дарами, были отпущены с миром»[49]49
  Wipo. Gesta Chuonradi II. imperatoris. S. 22-23.


[Закрыть].

Разумеется, этот диалог раскрывает суть переговоров в утрированной форме: павийцы пытаются оправдаться тем, что они «верой и честью» служили императору Генриху и адресованные им упреки в разрушении дворца (domum regis – «дома короля») являются несправедливыми. В качестве дополнительного аргумента они ссылаются на тот факт, что после смерти Генриха они не имели никакого короля. Конрад II, казалось бы, соглашается с доводами послов, но его не устраивает правовая сторона дела: он подчеркивает как преемственность королевского права собственности, так и ответственность горожан перед королем, полагая, что государственное здание должно переходить по наследству от одного монарха к другому.

Казус с разрушением королевского дворца в 1024 году получил различные интерпретации у специалистов по исторической антропологии. Например, французский историк М. Блок, комментируя диалог в Констанце, отметил, что государственная власть не могла оказывать воздействие постоянно и, хотя «лучшие умы» осознавали незыблемость государства, жители Павии, похоже, придерживались другого (как полагает исследователь, более распространенного) мнения и не понимали, в чем их можно винить, поскольку они разрушили дворец во время междуцарствия. Пытаясь найти объяснение этому феномену, А. Я. Гуревич предположил, что «со смертью монарха, харизматической величины, обрывалось течение времени, ибо время жизни социума воплощалось в особе властителя и, соответственно, обрывалось с его смертью», которая служила «детонатором массового социального взрыва» и воспринималось как прекращение времени, обещанное в Евангелии от Иоанна. М. А. Бойцов, трактуя события в Павии как проявление социального кризиса, отверг гипотезу о том, что они могли быть связаны с идеей «разрыва времени», являющейся «красивой метафорой», но, в то же время, счел вспомогательным фактором политическое обоснование поступка восставших павийцев, предложенное Випоном – стремление положить конец пребыванию монарха в городе[50]50
  Блок М. Феодальное общество. С. 401; Гурееич А. Я. Время вывихнулось: поругание умершего правителя. С. 818; Бойцов М. А. Величие и смирение. Очерки политического символизма в средневековой Европе. С. 288–289. См. также: Канторович Э. X. Два тела короля. Исследование по средневековой политической теологии. С. 284. Прим. 306.


[Закрыть].

На наш взгляд, при рассмотрении этого эксцесса следует обратить внимание на то, что дворец в Павии был восстановлен Генрихом II после подавления антиимперского восстания и мог восприниматься жителями города как символ тирании германского монарха, от которого они постарались избавиться при первой же возможности. Косвенное подтверждение этому можно найти в мирном договоре императора Фридриха I Барбароссы с восставшими жителями Милана от 1 сентября 1158 года, по условиям которого предусматривалось, что «все миланцы вместе, от младших до старших, от 14-летних и старше, вплоть до 70-летних», не только «клятву верности господину императору без злого умысла принесут и будут соблюдать», но и «императорский дворец, для почтения господина императора, под руководством добрых мужей возведут и с должным почтением добросовестно сохранят», а во время визитов в город представителей императора им полагалось размещаться в этом дворце[51]51
  Constitutiones et acta publica imperatorem et regum. T. 1. S. 242, 243.


[Закрыть]. Отсюда следует, что наличие дворца в городе являлось символом монаршей власти.

Подобное предположение позволяет лучше понять не только суть спора павийских делегатов с Конрадом II, но и упрямство горожан, которое привело их к столкновению с королем во время его первого похода в Италию в 1026–1027 годах. Так как взять Павию Конрад не смог, а оказать милость жителям не захотел, – «потому что разрушенный дворец, на месте, где он прежде стоял, они все еще отказывались восстановить»[52]52
  Wipo. Gesta Chuonradi IL imperatoris. S. 25.


[Закрыть], – он ограничился тем, что опустошил владения их союзников, маркграфов Эсте и Монферрато, а впоследствии, устроив блокаду города, вынудил горожан принять его требования. Проблема заключалась в том, что Павия являлась местом коронования итальянских королей, поэтому, предполагается, что церемония коронации, договоренность о проведении которой была достигнута Конрадом и Герибертом в Констанце, могла пройти в 1026 году в Монце или в Милане.

Кроме Павии Конрад II подавил антиимперские восстания в Равенне (1026) и Лукке (1027), где во главе восставших встал маркграф Тосканы Регинер. Не обошлась без эксцессов и его коронация в качестве императора в Риме, проведенная 26 марта 1027 года папой Иоанном XIX, братом Бенедикта VIII, который наследовал ему на папском престоле в 1024 году. Если Арнульф сосредоточил внимание на конфликте, который произошел во время церемонии между главами двух соперничавших архиепархий – Герибертом Миланским и Герибертом Равеннским, самовольно занявшим место по правую руку от Конрада, в результате чего церемониальные функции, принадлежавшие архиепископу Милана, был вынужден взять на себя епископ Верчелли Ардерих, преемник умершего в апреле 1026 года Льва, то Випон упомянул о «большой распре», возникшей из-за шкуры быка на следующий день после коронации, которая переросла в вооруженное столкновение между римлянами и германцами[53]53
  Arnulfus. Gesta archiepiscoporum Mediolanensium. S. 12; Wipo. Gesta Chuonradi IL imperatoris. S. 27-28.


[Закрыть].

Подчинив своей власти феодалов на юге Италии, император успешно завершил свой первый итальянский поход, главным достижением которого стало преодоление последствий политического кризиса 1024–1025 годов, истоки которого восходили к политическому кризису 1002–1004 годов. Еще до прибытия в Италию Конрад II сменил главу канцелярии по итальянским делам, назначив на место Эберхарда Бамбергского майнцского архиепископа Арибо, который объединил должности эрцканцлера Германии и Италии (1025). После его кончины в 1031 году должность эрцканцлера итальянского королевства была закреплена за архиепископом Кельна Пильгримом, а после смерти Пильгрима в 1036 году за его преемником Германом II. Упрочению власти Конрада II на Апеннинском полуострове способствовала лояльность крупнейших феодалов, являвшихся проводниками имперской политики: архиепископа Гериберта в Ломбардии и маркграфа Бонифация Каносского в Тоскане, которые оказали ему содействие во время войны за Бургундское наследство в 1034 году[54]54
  Arnulfus. Gesta archiepiscoporum Mediolanensium. S. 14.


[Закрыть]. Но, именно злоупотребления миланского архиепископа привели к новому кризису, повлекшему второй поход Конрада в Италию в 1036–1038 годах.

Немецкий хронист первой половины XI века Герман из Райхенау под 1035 годом писал: «В Италии младшие воины, восстав против своих господ и захотев заставить их жить по своим законам, устроили большой заговор. Когда, объединившись для сдерживания, они вступили в сражение со знатными [людьми], многие пали с обеих сторон: среди них также погиб раненый епископ Асти»[55]55
  Herimannus Augensis. Chronicon. S. 122.


[Закрыть]. Более подробно эти события излагались в Больших анналах монастыря Сент-Галлен, где сообщалось следующее: «Оплот мощного заговора появился в Италии и, так как низшие вассалы несправедливой властью высших вассалов утеснялись более обычного, объединившись все вместе, они оказывают им сопротивление. Также некоторые [люди] из служилого сословия тайно замышляя дерзкий мятеж против своих господ, сами между собой судей, права и законы устанавливают, право и преступление совмещают, против которых епископ миланцев и другие сенаторы Италии, поднявшись, для того, чтобы усмирить, попытались, если смогли бы, их от такого высокомерия отговорить. Но тем никак не хотелось успокаиваться, пока право своих отцов держать неприкосновенным им не предоставят письменным распоряжением от короля»[56]56
  Annales Sangalleneses Maiores. S. 83-84.


[Закрыть].

Со слов Випона следует, что «все итальянские вальвассоры и простые воины» объединились против своих господ, чтобы не терпеть «без какой-либо мести то, что совершалось их господами сверх их собственной воли, говоря, что если их император не желает прийти сам, то они сами для себя закон установят». Итальянские князья «собрались вместе с младшими [людьми] и прежде убеждениями и советами это недавно возникшее зло пытались уничтожить», а потом решили подавить мятеж силой, но потерпели поражение и обратились в бегство[57]57
  Wipo. Gesta Chuonradi II. imperatoris. S. 40.


[Закрыть].

Причины социального взрыва и его масштабы выясняются из «Деяний миланских архиепископов» Арнульфа, который утверждал, что «осчастливленный многочисленными успехами архиепископ Гериберт чуть неумеренно сделался повелителем всех, помышляя о себе, а не о душах других. Отчего случилось так, что некоторые городские воины, в народе называемые вальвассорами, тайно стали устраивать интриги, постоянно сговариваясь против него. После же того как в результате случайности какой-то влиятельный человек лишился бенефиция, они немедленно бросаются в открытую дерзость, чтобы устроить мятеж, уже объединивший многих». Когда мятежники, вступив в конфликт с архиепископом, покинули Милан, к движению присоединились воины из близлежащих городов – Марчиано, Сиприо и Лоди, – которым удалось нанести поражение Гериберту и его союзникам в битве на Кампо Мало, где погиб епископ Асти Альрих, после чего Гериберт обратился за помощью к Конраду[58]58
  Arnulfus. Gesta archiepiscoporum Mediolanensium. S. 14-15.


[Закрыть].

Судя по свидетельствам современников, конфликт возник из-за злоупотреблений феодальной элиты во главе с архиепископом в отношении нижестоящих владельцев бенефициев – земельных держаний, предоставлявшихся на условии несения службы и не имевших наследственного характера. Хотя энергичные действия восставших, предпринятые в защиту своих интересов, были квалифицированы как «великое и в новейшие времена неслыханное волнение», следует отметить, что и Гериберт, и мятежники рассматривали императора как третейского судью в этом конфликте, способного восстановить попранные законы. По словам Випона, «когда об этом было сообщено императору, он, как говорят, сказал: «Если Италия так сильно желает закона, то с Божьей помощью я досыта законами ее накормлю»»[59]59
  Wipo. Gesta Chuonradi II. imperatoris. S. 40.


[Закрыть].

После прибытия Конрада II в Милан в начале 1037 года в городе едва не произошло восстание. По словам Арнульфа, призывы к беспорядкам начались, когда появился слух, что Конрад II собрался лишить Гериберта права назначения епископа в Лоди, которое пожаловал ему во время его визита в Германию (1025), а Випон сообщает, что «миланский народ» потребовал от императора поддержать созданный ими против князей союз. В марте 1037 года участники всеобщего совета, созванного в Павии, предъявили обвинения Гериберту. Авторы XI столетия не конкретизируют их сути, но, согласно утверждению Саксонского анналиста середины XII века, «когда император убеждал его исправить содеянное, он вместе со своими друзьями сначала удалился, а затем вернулся и, исполненный духом гордыни, дерзко заявил, что если он нашел или приобрел что-либо в собственность церкви св. Амвросия, то, пока жив, всегда будет этим владеть, ничего не упустив ни по приказу, ни по просьбе кого бы то ни было». Из этих слов можно заключить, что злоупотребления Гериберта касались увеличения имущества миланской епархии. Когда он отказался удовлетворить предъявленные претензии, то был арестован по приказу императора и отдан под надзор его двоюродному брату, герцогу Каринтии Конраду, и патриарху Аквилеи Поппону фон Треффену, который был вынужден принести публичное покаяние перед монархом, после того как пленник сумел бежать в Милан[60]60
  Arnulfus. Gesta archiepiscoporum Mediolanensium. S. 15; Wipo. Gesta Chuonradi II. imperatoris. S. 41; Саксон Анналист. Хроника 741-1139. С. 333; Альтайхские анналы. С. 116.


[Закрыть].