Текст книги "Как уморительны в России мусора, или Fucking хорошоу!"

ГЛАВА 2
ОНИ СРАЖАЛИСЬ ЗА РОДИНКУ

Майор Чердынцев оторвал от своего местами изящно потертого и заляпанного пятнами томатной пасты кителя сведенные судорогой пальцы бомжеватого субъекта, приведенного с улицы перевозбужденным Сысоем, с ненавистью посмотрел на стажера и грохнул кулаком по деревянной некрашеной стойке перед небольшим окошечком с кроваво-алой надписью «Дежурный».

– Молчать!!!

Задержанный тут же умолк.

Как и Мартышкин.

Трое немного полноватых сержантов из спецназа МВД, коих в народе называют «креплеными беретами» [7]7
  Выражение принадлежит Автору (прим. редакции)


[Закрыть] за их неуемную тягу к спиртосодержащим жидкостям, и за цвет головных уборов, похожий на бодяжный портвейн, и за непонятную непосвященным гордость за цвет, форму и содержание этих самых беретов, с уважением посмотрели на голосистого майора.

Сержантам было скучно.

Утром их вызвали в РУВД, чтобы помочь арестовать крайне опасного серийного преступника, нападавшего на перманентно нетрезвых в конце напряженнейшего рабочего дня участковых, и обливавшего несчастных пасечников[8]8
  Участковый инспектор милиции (жарг.).


[Закрыть] зеленкой. В результате этих трагических происшествий половина инспекторов бродила по участкам с розовыми, шелушащимися, отдраенными пемзой лицами и выбритыми наголо головами. Ибо зеленка с волос не выводится никакими средствами.

Внешний вид участковых был столь необычен, что их начали избегать даже штатные стукачи.

Намеченная операция по непонятным причинам всё откладывалась и откладывалась, и спецназовцам ничего не оставалось. только как грустно сидеть на скамеечке рядом с решеткой «обезьянника» под суровой табличкой «Огнетушители на вахте», лузгать семечки, незаметно сплевывая ошметки себе под ноги, ковырять в носах, читать затертую до дыр инструкцию по применению водометов при разгоне демонстраций и пикетов, подремывать, перевешивать с плеча на плечо потертые АКСУ[9]9
  Автомат Калашникова специальный укороченный калибра 5,45 мм.


[Закрыть] и наблюдать за броуновским движением патрульных, оперативников, подозреваемых, дознавателей, потерпевших, свидетелей и просто посетителей.

– Молчать!!! – строго повторил Чердынцев и скрылся за дверью дежурного помещения.

Через несколько секунд в окошечке, именуемом не иначе как «кормушка», показалось его круглое раскрасневшееся лицо.

– А вот теперь, младший лейтенант Мартышкин, – майор со сладострастным удовольствием сделал упор на прилагательном «младший», – доложите, как положено…

– Мартышкин?! – загоготал задержанный. – А что ж ты мне Горилловым представился?!

– Да я…, – начал было публично униженный стажер, но осекся и опустил взгляд.

– Бабуинов, твою мать! Вот ты кто! – рассвирепел Чердынцев.

* * *

– Вот в старые времена, – выдохнул Рогов, когда они с Дукалисом, волоча бесчувственного Ларина за воротник пальто, преодолели половину расстояния от места последнего падения Андрея до ларька с горячительным, – таких проблем бы не возникло.

– Это почему? – спросил Анатолий.

– А потому. – Вася отпустил свой край воротника и голова Ларина тюкнулась об асфальт. – Раньше уважения к детективам больше было. Ведь мы детективы?

– Детективы, ясный пень, – осторожно согласился Дукалис, постаравшись понять взаимосвязь между книжкой в яркой обложке и своей профессией, но не понял.

Однако спорить с коллегой он не стал.

– Вот ты Конан-Дойля читал? – не унимался Рогов.

– Смотрел по телеку, – потупился Толя, тщательно скрывавший от сослуживцев, что читать он умеет только по слогам, и тоже разжал руку.

Ларин окончательно опустился на тротуар.

– Ну, смотрел… это неважно, – Рогов покачнулся, но удержал равновесие. – Уважуха была – ого-го! В дом к кому-нибудь придешь – тебе тут же стопочку вискаря выносят. Подозреваемого задержишь – еще стопарь… Допрос ведешь – без бутылки джина не обойтись. И следак примет, и конвойные… Про раскрытие я и не говорю – тогда всем от души наливали, пей – не хочу!

Дукалис попытался сообразить, где это в телесериале про Холмса и Ватсона герои выпивали раз в пять минут, но, окромя финальных кадров у камина, когда между креслами великого детектива и его верного кунака-доктора стоял столик с графинчиком, ничего не вспомнил.

«Наверное, это в книге, – с уважением к образованности Рогова подумал оперативник. – А в фильме этих сцен нет… Побоялись, гады, правду-то снять! Испугались, что и мы такого потребуем…»

Людей творческих профессий типа сценаристов и режиссеров потомственный пролетарий Дукалис недолюбливал, справедливо подозревая их в пренебрежительном отношении к чаяниям простого человека.

– А мы, Толик? – продолжал разоряться низкорослый Вася. – Мы чем хуже? Почему это им можно было, а нам – ни-ни?!

Дукалис согласно покивал и икнул.

– Надо восстановить статус-кво! – Рогов по-козлиному затряс немного деформированной акушерскими щипцами головой. – Причем – немедленно!

– Надо, – поддержал товарища Анатолий. – Но как?

– Есть идея, – на лице Василия появилась решительная гримаса.

* * *

– Бабуинов! – повторил Чердынцев, открывая здоровенный гроссбух, куда вносились данные о происшествиях. – Ну, так что у тебя?!

– Слышь, начальник, – Бомжеватый субъект засунул голову в окошечко и дружелюбно подмигнул майору. – Ты, это… Дурика своего убери…

– Немедленно прекратить! – Тщедушный Мартышкин обеими руками схватился за воротник грязной куртки, болтавшейся на узких плечах субъекта, для верности уперся ногой в стену и потянул задержанного на себя.

Раздался треск рвущейся материи, и Сысой грохнулся крупом об пол, сжимая в кулаках кусок ткани.

На пышащих здоровьем, круглых и румяных лицах «крепленых беретов», являвших собой элиту войск МВД, возникло некоторое подобие интереса.

Субъект цыкнул зубом, поморщился, передернул плечами, но вылезать из окошечка не спешил.

– Сопротивление сотруднику милиции! – заголосил Мартышкин, сидя в луже грязной воды, натекшей с обуви входящих аккурат рядом ковриком, о который, по идее, им следовало вытирать ноги, но никто почему-то этого не делал.

Чердынцев горестно вздохнул, упер ладонь в лоб бухарику и вытолкал голову алкаша из проема окошечка.

Стажер отбросил в сторону свой трофей, резво вскочил и повис на спине у задержанного.

С минуту младший лейтенант и пьяница из соседнего дома, вся вина которого заключалась в том, что он решил отлить на угол здания РУВД, молча толкались и пыхтели.

Наконец Мартышкин метким тычком под ребра заставил противника развернуться боком, треснул ему носком ботинка по щиколотке, схватил за грудки и дернул на себя. Пьяница мазнул грязной ладонью по лицу Сысоя, смачно плюнул стажеру на брючину и немедленно получил в ответ удар кулаком в грудь, отбросивший его на стойку перед окошечком дежурного.

Затылок алконавта вошел в соприкосновение со стеклом, и на стол Чердынцеву посыпались осколки.

«Крепленые береты» привстали, не желая упускать ни единой подробности из разворачивающейся у них на глазах душераздирающей сцены.

– Скотина! – заорал ошалевший майор, увернувшись от падающего аки лезвие гильотины особенно крупного осколка и напрочь забывший о правилах хорошего тона, в теории свойственных всем без исключения офицерам российской милиции. – Ты что наделал, шпрот недодавленный?!

Мартышкин подхватил сползавшего на пол оглушенного бухарика и поставил его вертикально.

– Отвечать, когда тебя господин майор спрашивает! – звонким голосом служаки-ротмистра воскликнул стажер.

Пьяница замычал нечто невразумительное.

– Я не его спрашиваю! – возопил Чердынцев. – А тебя, чудовище!

– А что я?! – удивился Мартышкин.

Продолжить дальнейшее описание психо-физических качеств Сысоя и его родни майор не успел.

Входная дверь распахнулась, и в проеме показался подполковник Николай Александрович Петренко, прибывший в родное управление с совещания у начальника ГУВД, где его опять приводили всем в пример, как главу подразделения, укомплектованного самыми бестолковыми сотрудниками в пределах городской черты, и на карачки за невысокий процент раскрываемости заказных убийств, которых на участке Петренко сроду не совершалось.

Петренко вытер подошвы забрызганных грязью ботинок о девственно-чистый черный синтетический коврик и окинул печальным взором помещение.

Чердынцев, Мартышкин, дежурный сержант в форме восхитительного серого цвета, с автоматом на плече и чуть тронутыми бледно-голубой тушью длинными девичьими ресницами, чье лицо можно было бы смело поместить в музыкальную энциклопедию в качестве иллюстрации к статье «Юность Петра Ильича Чайковского», и три «спецназовца» застыли на месте.

Только задержанный продолжал шевелиться, пытаясь оттолкнуть от себя вцепившегося аки клещ стажера.

– Что здесь происходит? – тихо поинтересовался подполковник.

– Он! – задыхающийся багровый Чердынцев ткнул пальцем в Сысоя. – Он!

– Что «он»? – Мухомор в свою очередь тоже начал наливаться краской.

– Это всё из-за него…

– Вот это? – Петренко вскинул подбородок и показал на разбитое стекло.

– Да! – Майор зачем-то отдал честь, приложив дрожащую руку к непокрытой голове.

– К утру чтоб было, как раньше, – приказал Мухомор и шаркающей усталой походкой двинулся к лестнице.

– Но…, – застонал майор.

– Никаких «но», – Петренко остановился. – Завтра проверяющий из Главка прибудет, к десяти.

– Где ж я такое стекло возьму? – На лице Чердынцева проступила растерянность.

– Забейте фанерой и покрасьте в прозрачный цвет, – посоветовал Мухомор и, погрузившись в невеселые мысли по поводу прошедшего совещания, стал медленно подниматься по лестнице.

* * *

– Перво-наперво – это костюмы. – Рогов поделился с Дукалисом мыслью насчет изменения отношения граждан к сотрудникам правоохранительной системы.

Мысль была всего одна, но она по своей глубине и обширности превосходила все высказанные Васяткой ранее.

– Ты посмотри, во что мы одеты! Это же позорище! – Рогов брезгливо оттянул двумя пальцами дешевый, криво заштопанный белыми нитками нейлон на груди пуховика у собеседника. – Жуткий китайский левак! И перья во все стороны торчат.

– Это я его чинил, – признался Анатолий. – Зацепился за что-то неделю назад, половина пуха выпала, я подушку располосовал и заново набил…

На самом деле, пуховик оперативник не обо что не цеплял.

Изделие узкоглазых мастеров швейной машинки было вспорото зубами невменяемого Плахова, очнувшегося после трехдневного запоя в пустом кабинете под вешалкой с верхней одеждой, испугавшегося нависших над ним мрачных теней и атаковавшего ближайшую путем укуса.

Бой с тенью продолжался недолго – вешалка не выдержала массы повисшего на пуховике Виктора, упала и треснула старшего лейтенанта по темечку, в связи с чем тот опять отрубился.

Разлетевшийся по всей комнате пух утащили явившиеся на шум крысы и утеплили им гнезда для своей малышни.

– Вот! – признание Дукалиса не смутило Рогова. – Мы еще и шмотки свои сами чиним. А жили б как люди – отдавали бы в ремонт! За бесплатно!

– Бесплатно – это хорошо, – мечтательно произнес прижимистый Анатолий.

Низкорослый Васятка вскарабкался на сугроб и по-наполеоновски обозрел окрестности.

– Ты чего высматриваешь?

– Тут где-то поблизости есть театр, – Рогов закрутил головой.

– И что?

– А в любом театре есть костюмерная…

– И что? – опять спросил Дукалис, потрясенный широтой образованности своего коллеги.

Сам он в свое время пробовал участвовать в художественной самодеятельности, но после первого же появления толстого «актера» на сцене, когда он перепутал последовательность реплик, отдавил ногу главной героине пьесы и уронил столик из реквизита в оркестровую яму, аккурат на голову первой скрипке, труппа под угрозой тотальной забастовки потребовала у режиссера перевести Дукалиса в гардеробщики.

– Как – «что»? Как – «что», Толя?! – возмутился Вася. – Это ж чистый Клондайк! Костюмов – море! И все – на халяву. Так, вон он, кажется… Точно, он! Колонны, афиши…, – Рогов взмахнул короткой, но загребущей ручонкой. – Берем Андрюху и вперед!..

* * *

– Разрешите, товарищ подполковник? – Майор Соловец переступил порог кабинета начальника РУВД и почтительно остановился.

– Проходи, садись, – Петренко снял очки и положил их перед собой на рапорт группы дознавателей, в котором те просили обеспечить их безвозмездной финансовой помощью.

Посредством оной они надеялись дотянуть до следующей зарплаты.

Дознаватели сильно поиздержались, отметив в ресторанчике по соседству юбилей старейшего сотрудника отдела, к пятидесяти семи годам получившего наконец давно заслуженное звание капитана.

Банкет, как водится, закончился взаимной дружеской потасовкой, прибытием нескольких немного странноватых с точки зрения национальной принадлежности нарядов ППС[10]10
  ППС – Патрульно-постовая служба.


[Закрыть], и пустыми карманами наутро, когда юбиляр со товарищи очнулся. Набранным, по примеру московской милиции, из нелегальных вьетнамских и монгольских эмигрантов патрульным были чужды хорошо известные всем россиянским выпускникам школ МВД понятия «корпоративная солидарность» и «порядочность по отношению к коллегам».

Прибывшие менты и слов-то таких по-русски не знали…

Так что карманы дознавателей на следующий день оказались столь же пустыми, как и карманы обыкновенных граждан, попадающих в цепкие руки пэпээсников.

Коллективный рапорт содержал сто девяносто три грамматические ошибки в ста семидесяти словах текста и блистал отсутствием запятых, в результате чего смысл рапорта, и без того весьма далекий от понимания, был покрыт завесой тайны даже для Мухомора. Единственное, что понял подполковник, – это недовольство дознавателей с фамилиями Удодов, Чуков, Геков и Безродный действиями бармена, подсунувшего им водку с явной примесью керосина и жидкости для борьбы с насекомыми, и призыв привлечь наглого трактирщика к уголовной ответственности по статьям 295 [11]11
  Статья 295 Уголовного Кодекса России – «Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование».


[Закрыть] и 357[12]12
  Статья 357 УК России – «Геноцид».


[Закрыть] за попытку истребления находящейся под охраной государства популяции милиционеров.

В личной беседе при подаче рапорта Безродный – парламентер от дознавателей, совершенно разошелся, потерял связь с реальным миром и даже начал угрожать Петренко тем, что, в случае неоказания срочной материальной помощи мучающимся с похмелья сотрудникам, они будут вынуждены компенсировать отсутствие средств путем переодевания в форму работников ДПС[13]13
  ДПС – Дорожно-патрульная служба российской Госавтоинспекции.


[Закрыть] и выходом на соседнюю улицу с целью добычи требуемой суммы «известным способом».

Мухомор пообещал решить проблему и отправил еле державшегося на ногах дознавателя восвояси.

Как оказалось, очень вовремя.

Спустя пятнадцать секунд, прошедших с момента окончания беседы в кабинете Петренко, непонятый подполковником парламентер в порыве горестного и кажущегося ему справедливым негодования напал на какого-то пожилого мужчину, смирно сидевшего в очереди к начальнику паспортного стола, разбил тому очки, получил оборотку от двух крепких парней, оказавшихся сыновьями очкарика, сбегал в кабинет за подмогой, никого там не обнаружил и от отчаяния запулил вдоль коридора одолженную у одного из «спецназовцев» гранату со слезоточивым газом…

Соловец плотно прикрыл за собой дверь, отсекая ею вонь «Черемухи» и возмущенные крики посетителей, пришедших наконец в себя после выходки Безродного.

– Стажеру надо найти какое-нибудь дело, – с места в карьер начал Мухомор, параллельно обдумывая сказанное предыдущим посетителем и переживая из-за того, что не смог помочь измученным недостатком наличных средств дознавателям. – Иначе он нам весь отдел разгромит…

– Может, он засланный? – предположил сообразительный не по годам майор.

– Кем? – прищурился многоопытный Петренко.

– От ССБ [14]14
  ССБ – Служба собственной безопасности МВД.


[Закрыть]…

– А зачем?

– Для профилактики, – изрядно потрепанный прошлыми проверками, но непобежденный Соловец развил показавшуюся ему интересной мысль.

– Думаешь? – Подполковник нервно побарабанил пальцами по столу.

– А почему нет, Николай Александрович? – Майор шмыгнул носом. – Новый министр… да будет славно имя его и занесено в скрижали истории, – Соловец с придыханием изрек стандартное и утвержденное на самом верху милицейского руководства славословие новому главе ведомства, которое полагалось произносить всякий раз, как в разговоре упоминалось первое лицо МВД, – говорил, что эсэсбэшники теперь будут действовать нестандартно…

– Возможно, – Петренко откинулся на спинку кресла и поднял глаза к потолку. – И у заместителя начальника Главка на мое место уже кандидатура подобрана… Племяш евойный. Из пожарников, – объяснил подполковник. – Степанидзе его фамилия… Зовут Серго Исакович.

– Ну, вот, всё складывается, – уверенно изрек Соловец, втайне недолюбливавший «лиц пархатой национальности» и тщательно скрывавший свои воззрения от окружавших его коллег-интернационалистов, которые совершенно одинаково и очень по-доброму относились и к русопятым выходцам из деревень Нечерноземья, и к ортодоксальным иудеям, и к смуглым рыночным торговцам с Кавказа, и к иссиня-черным туристам из каких-нибудь Замбии или Ганы, и к смотрящим на мир сквозь щелочки узких глаз представителям малых северных народностей.

– Тогда надо принять контрмеры, – спустя минуту проворчал Петренко.

– Какие? – спросил Соловец, предпочитая получать ценные указания от непосредственного руководства, нежели самому проявлять вредную инициативу и вызывать в свой адрес ненужные подозрения в желании казаться умнее начальника.

– Какие, какие? – недовольно бормотнул подполковник. – Что, сам не знаешь? Поручим ему глухарька, пусть копается. Главное, чтобы наш стажер в отделе пореже появлялся…

– У нас сейчас нет глухарей, – предусмотрительный майор в ожидании проверяющего полчаса назад уничтожил все документы по потенциальным бесперспективным делам, и теперь чесал в затылке.

– А ты найди…

– Как?

– Мне что, тебя учить? – начальственным козлетоном проблеял Мухомор. – Выбери заявителя понуднее, и отдай его Мартышкину. И прикажи без результата не приходить.

Начальник «убойного отдела» пожал плечами.

– Тогда надо изнасилования ждать…

– Ты не жди, а иди и работай! – Петренко начал злиться. – И не зацикливайся на изнасилованиях. Их может и не произойти, если ты сам, конечно, не изнасилуешь кого-нибудь…

Благодаря особенно внимательному отношению сотрудников МВД к заявлениям об изнасилованиях, выражавшемуся в намеках пострадавшим о «сугубо добровольном коитусе» и громко высказываемой «уверенности» дознавателей и оперативников в том, что жертва просто хочет «по легкому срубить деньжат» с обвиняемого, количество обращений такого рода действительно было минимальным, что благотворно сказывалось на статистических данных, лежащих в основе отношения общества к полной опасностей и лишений работе сотрудников правоохранительной системы.

– Поручи ему любое дело, – Мухомор опять напялил очки, демонстрируя, что разговор окончен. – Сам поработай с заявителями. И чтоб сегодня до вечера этого засланного казачка тут уже не было…

ГЛАВА 3
ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО КНИГОИЗДАНИЯ

«Глухарек» для Мартышкина прилетел даже раньше, чем Соловец успел дойти до собственного кабинета.

Когда майор спустился по лестнице на свой этаж, то сразу узрел вальяжно рассевшееся на трехместной скамейке начинающее заплывать жирком тело в длинном кашемировом пальто лилового цвета, занявшее крупом того размера, что в народе часто называют «мечтой гомосека», два с половиной сиденья и перегородившее вытянутыми ногами больше половины ширины коридора.

Тело с неподдельным интересом оглядывало окружающий интерьер маленькими выпученными глазками и имело столь глупое выражение лица, что Соловец поначалу принял его за своего коллегу из следственного отдела района.

– Э-э-э, – промычало тело, когда майор начал ковырять ключом в замочной скважине, пытаясь отпереть хлипкую дверь кабинета.

– Вы ко мне? – недовольным тоном спросил Соловец.

– Да. – Посетитель встал, и майора обдало густым ароматом туалетной воды "Caezar [15]15
  Caesar – Цезарь (англ.).


[Закрыть]", коей незнакомец явно пользовался сверх всякой меры.

– По какому вопросу?

– Мне этот…, – Посетитель щелкнул пальцами. – Ну, ваш, снизу, сказал, что сюда… ну, как его… этот, Чердачков.

– Чердынцев, – автоматически поправил Соловец. – Проходите.

Незнакомец вплыл в кабинет и уселся на скрипучий стул напротив майорского стола.

– Так что у вас? – Хозяин кабинета расположился в многократно прожженном окурками кресле.

– Я – генеральный директор издательства «Фагот-пресс», – значительно молвил посетитель и небрежно кинул на покрывавший стол исцарапанный плексиглас прямоугольник визитной карточки, сплошь усеянный золотыми вензелями и медальками, словно этикетка молдавского десертного вина. – Дамский…

– Чей? – удивился майор.

– Не «чей», а кто! – отрезал гость. – Моя фамилия – Дамский…

– А-а… И что? – Соловец покрутил в пальцах визитку, отметив, что визитера зовут простым русским именем Ираклий Вазисубанович.

– Человек пропал…

– Что за человек?

– Автор.

– Автор чего?

– Не чего, а чей, – генеральный директор издательства недовольно выпятил нижнюю губу. – Мой автор…

– Тогда вам надо в отдел, занимающийся…, – Майор внимательно посмотрел на собеседника. – Нет, отставить. Мы вам дадим молодого, но очень опытного сотрудника, – Соловец снял телефонную трубку. – Дежурка? Слушай, Чердынцев, Мартышкин еще у тебя?.. И что делает?.. Какую фанеру?.. Ага… Давай его сюда, тут заявитель по его профилю…

Дамский слегка скривился, услышав фамилию Мартышкин, но комментировать не стал.

– Сейчас будет, – сообщил майор, лучезарно улыбаясь директору издательства. – Так когда пропал ваш автор?

– Вот, – Дамский покопался в кожаной папке с тисненым золотом вензелем "Fagot[16]16
  Fagot – фагот. На английском сленге имеет еще одно значение – «педик».


[Закрыть]-press" и извлек на свет божий парочку рекламных плакатов, – посмотрите…

– Интересно, – Соловец разгладил глянцевые листы, сообщавшие о том, что некие «авторы бестселлеров» А.Чушков и Д.Беркасов под общим псевдонимом Б.К.Лысый написали «новый блокбастер» про какого-то «вора в законе» по кличке «Народный Целитель» и сие «гениальное» произведение издано в серии «Закон жулья». – Это Чушков пропал? Или Беркасов?

– Никуда они не пропадали, – горестно пробубнил издатель. – Пропал другой… Тот, который написал.

– Тогда зачем вы мне это показываете? – не понял начальник убойного отдела.

– Чтобы вы были в курсе, если на меня будет совершено покушение, – скрипуче заявил Дамский и оглянулся, словно ожидал увидеть у себя за спиной подслушивавшего разговор киллера.

– Кто-то собирается? – Майор взял слегка обгрызенную наглыми крысами шариковую ручку.

– Один из этих двоих, – страшным шепотом поведал издатель.

– И кто же? – Соловец тоже понизил голос. – Скажите, Ираклий Вазисубанович…

– Пока не знаю…

– Но узнаете?

– Обязательно.

– Ну, вот тогда и приходите, – облегченно вздохнул страж порядка.

– Я решил сообщить заранее. – Дамский ослабил узел аляповатого турецкого галстука в зеленый горошек на розовом поле, приобретенный им у нечистого на руку продавца-албанца возле бутика «Версаче» на площади Святого Петра в Риме, и с интонацией профессионального стукача-инициативника заявил. – Проинформировать, так сказать.

– И это правильно, – согласился Соловец. – Тогда, когда вас все-таки убьют, мы будем знать, кого арестовывать.

Генеральный директор издательства «Фагот-пресс» обиженно засопел, но поставить на место невежливого майора не успел, ибо за его спиной распахнулась дверь, и в кабинет ворвался стажер Мартышкин – взор горит, штаны измяты, в руках – совковая лопата.

– А-а! Вот и наш сотрудник! – непритворно обрадовался Соловец, мечтающий побыстрее выпроводить посетителя. – Познакомьтесь! Младший лейтенант Мартышкин. Сысой… как тебя по батюшке?

– Бедросович, – гордо ответствовал запыхавшийся стажер.

– Человек пропал. Видимо, взят в заложники, – с места в карьер начал майор и добавил заговорщицким тоном. – А вот этот господин…

Но договорить Соловец не успел.

– Колись, сволочь! – Тщедушный младший лейтенант издал крик раненого в ягодицу молодого носорога, отшвырнул в сторону лопату и мертвой хваткой вцепился издателю в глотку. – Колись, а то хуже будет!…

* * *

– Черт, не видно ни хрена! – низкорослый Рогов несколько раз подпрыгнул, стараясь заглянуть в окно первого этажа театра «Балтийский гном», но тщетно.

Рост в сто пятьдесят пять сантиметров не обеспечивал должного обзора.

– Давай, волоки сюда этого! – приказал Вася.

Дукалис подтащил к стене спящего Ларина, уложил возле водосточной трубы. Рогов тут же взобрался блаженно улыбавшемуся Андрею на грудь, став таким образом на четверть метра выше.

– Другое дело! – опер-коротышка припал к окну. – Не, ну что за люди? Решеток нет, а в комнате шмотки свалены, кошелек лежит, сумочка чья-то… Упрут – а они потом к нам! Спасите-помогите, товарищи милиционеры, нас обокрали… Тьфу! – Рогов возмущенно сплюнул себе под ноги, прямо Ларину на пальто. – Козлы гражданские! Совсем о безопасности не заботятся… Ладно. – Василий стащил с себя шарф, сноровисто обмотал им руку и привычно треснул кулаком в центр стекла.

Зазвенело.

Рогов взобрался на подоконник, открыл изнутри шпингалет, распахнул одну створку и спрыгнул внутрь гримерки.

– Толян, принимай! – спустя несколько секунд раздался придушенный голос Васятки и на улицу вылетел первый сценический костюм – клетчатый.

* * *

Генеральный директор тоненько взвизгнул, когда колено стажера надавило ему на низ живота, и засучил ногами.

Ошалевший Соловец не сразу, но все-таки вышел из ступора, с трудом отодрал разошедшегося стажера от начавшего уже синеть Дамского и отшвырнул Сысоя в сторону.

– Ты обалдел?! Это же не преступник! Это – заявитель! Ираклий… как его?.. Вазисубанович! Ираклий Вазисубанович! Вы живы?!

Издатель с трудом поднялся, вновь уселся на стул и покрутил головой.

– Воды?! – Майор поднес к дрожащим губами Дамского граненый стакан с мутной водой, на краю которого виднелись отпечатки губной помады. – Ираклий Вазисубанович, не молчите!

– Я…, – прохрипел белый как мел генеральный директор. – Я… Да я на вас… Да я в Европейский суд по правам человека… Да я министру…

– Это ошибка! – вскричал Соловец и схватил валявшуюся в углу дубинку. – Не держите на нас зла! Сейчас я все исправлю! – Он двинулся на барахтавшегося среди перевернутых стульев Мартышкина и замахнулся. – Смотрите!

Первый удар «демократизатора» пришелся Сысою по спине.

Стажер охнул и повернулся лицом к напавшему с тыла противнику.

– Видите?! – орал Соловец, молодецки размахивая дубинкой и демонстративно обрабатывая вяло отбрыкивающегося стажера. – Видите?! Сейчас я ему устрою! А теперь – по харе, по харе!..

Резиновое изделие номер один перетянуло Мартышкина поперек физиономии.

Полуоглушенный Сысой забрался под стол, майор ринулся на четвереньках за ним, норовя вонзить дубинку в откляченный худой зад.

Дамский в ужасе закрыл глаза.

Невнятные вопли и глухие удары слышались еще с минуту, затем затихли.

Книгоиздатель приподнял одно веко.

Потный и тяжело дышащий Соловец опирался рукой о столешницу. Дубинка лежала рядом с плакатами, извещавшими о новом «блокбастере» издательства «Фагот-пресс». Под столом валялся избитый стажер.

– Ну, вот, – майор одним махом опрокинул в себя стакан портвейна «777», – думаю, инцидент исчерпан… Давайте вернемся к вопросу о пропавшем авторе… Ираклий Вазисубанович, так как его зовут?

* * *

Переодевались на лестнице дома напротив театра, выбирая из груды свистнутой одежды подходящие по размеру вещи.

Рогову достались черные смокинг, котелок и алые хохляцкие шаровары, Дукалису – клетчатый костюм с таким же клетчатым кепи. Худому и длинному Ларину пришлось впору только напоминавшее пижаму одеяние узника немецкого концлагеря – серое, в широкую черную вертикальную полоску, с номерной бирочкой на левой стороне груди и со здоровенной желтой шестиконечной звездой на спине. Поверх лагерной одежонки натянули многострадальное драповое пальто.

Васятка критически осмотрел Андрея, добавил для завершения общей картины эсэсовскую фуражку с черепом и костями, плотно натянув ее, дабы не сваливалась, на голову Ларину и опустив тренчик тому под подбородок, остался доволен увиденным и заботливо упаковал снятую повседневную одежду в прихваченную из театра спортивную сумку.

– Потом заберем, – Рогов оттащил баул в подвал и спрятал его в закуток за трубами.

* * *

Бравые оперативники не знали, что буквально через полчаса, как они покинут место переодевания, к парадной подъедут вызванные бдительной старушенцией с первого этажа наряды из местного отдела милиции, а чуть погодя – оранжевый микроавтобус «шевроле старкрафт» взрывотехников УФСБ.

Сумку обследует робот, сидящие у экранов мониторов саперы к единому мнению о безопасности находки не придут и баул будет решено расстрелять из водяной пушки. Так, на всякий случай.

Обитатели дома будут эвакуированы, старший взрывотехник нажмет на кнопочку «пуск» и вылетающая из сопла пушки под давлением в сотню атмосфер мощная струя «аш-два-о» разметает содержимое сумки по всему подвалу. После чего все со вздохом глубокого удовлетворения разъедутся восвояси, оставив жильцов подбирать пусть мокрые, но еще годные к носке вещи…

* * *

– Вперед, Толян! – Рогов молодецки расправил цыплячьи плечи, они с Дукалисом подхватили остававшегося в состоянии алкогольного транса Ларина и вышли из теплого парадного во внезапно начавшуюся пургу непредсказуемой питерской зимы.

* * *

– Итак, как же его зовут? – участливо поинтересовался Соловец, наливая частично пришедшему в себя Дамскому чаю.

В кабинете ничто не напоминало о случившемся четверть часа назад конфузе. Разве что у заявителя был помятый и испуганный вид, да чинно восседавший возле стены Мартышкин зажимал нос большим клоком гигроскопической ваты.

Тихо бормотал радиоприемник «Vitec», позаимствованный из хранилища арестованного имущества, над вскипевшим чайником поднимался парок, все бумаги на столе были аккуратно сложены, опрокинутые стулья расставлены в обычном порядке, дубинка отправлена в угол, пальто генерального директора издательства «Фагот-пресс» частично вычищено и повешено на заменяющий вешалку гвоздь, кожаная папочка с золотым вензелем положена на тумбочку рядом с засохшим фикусом в треснувшем горшке.

– Мне бы еще вспомнить! – фыркнул издатель, опасливо скосив глаза на Мартышкина. – Особенно после всего произошедшего…

– Это немного осложняет процесс поисков, – вернувшийся в свое кресло майор горестно покачал маленькой и сплюснутой с боков головой. – А узнать как-то можно?

– Позвоните моему секретарю, – промямлил Дамский. – Она должна знать.

– А эти, – Соловец придвинул к себе рекламные плакаты, – Чушков и… Беркасов… не имеют ли они отношения к исчезновению вашего уважаемого автора?

– Это, я думаю, вы должны выяснять…, – осторожно намекнул Ираклий Вазисубанович.

– Если они авторы боевиков или детективов, – встрял очухавшийся Мартышкин, – то у них может быть опыт.

– Да-да-да, – согласился начальник «убойного» отдела. – Они детективы пишут?

– Я-то откуда знаю? – Лицо Дамского приобрело напряженное и слегка грустноватое выражение, как у какающего мопса. Сходства с этой мордатой породой собак добавляли обвисшие щечки издателя. – Я издаю книги, мне рукописи читать некогда. Для чтения есть младшие редакторы и эти… как их?.. корректоры, что ли…