Текст книги "Воздушная битва за Ленинград. От Балтики до Валдая. 1941–1944"

«Мы отчетливо слышали вой пикировщика»

Кульминацией этой операции люфтваффе стало 23 сентября. Еще до начала налетов на корабли немцам было ясно, что уничтожить старые дредноуты обычными фугасными бомбами крайне затруднительно. Поэтому штаб VIII авиакорпуса запросил поставку фугасно-бронебойных бомб (Panzerdurch-schlagsbombe) PC 1000, предназначенных для уничтожения бетонных бункеров с толщиной стен до 2 м, металлических мостов, подземных сооружений, расположенных на глубине до 8 м и легкобронированных кораблей. Бомба была оснащена 152 кг взрывчатки Fp60/40 (смеси тринитротолуола и аммиачной селитры). К слову, линкор к легкобронированной цели вроде бы не относился, но, в отличие от воевавшей на Черном море «Парижской коммуны», бронирование верхней палубы у балтийских дредноутов во время модернизации усилено не было. У обоих кораблей толщина верхней броневой палубы составляла 37 мм, а нижней – 25 мм.

21 сентября на аэродром Тирково прибыло несколько нужных бомб. Поскольку на воздушной базе не было никакого оборудования, предназначенного для транспортировки и подъема 1000-килограммовых бомб, оружейникам пришлось волоком тащить их к стоянкам самолетов, а потом вручную поднимать их и подвешивать под фюзеляжи Ju-87. Каждую такую операцию выполняли не менее двенадцати человек. К утру 23 сентября все было готово, две PC 1000 были подвешены к «Штукам» гауптмана Штеена и обер-лейтенанта Руделя. Их целью был линкор «Марат», стоявший на входе в Среднюю гавань Кронштадта…

В 10.35 советские радиолокационные станции засекли групповую цель, приближавшуюся с южного направления. Через 10 минут немецкие самолеты оказались в зоне видимости, после чего был открыт мощнейший зенитный огонь, в том числе с кораблей. Башня главного калибра № 4 «Марата» сделала несколько залпов 305-мм шрапнельными снарядами с дистанционными взрывателями. Они взорвались высоко в небе, образовав огромные дымные шары. Затем открыли огонь 76-мм и 45-мм зенитки линкора. Все небо окрасилось разноцветными облачками разрывов. Советские моряки в биноклях видели, как «Штуки» подходят к Средней гавани, выстраиваются в круг, после чего поочередно начинают «нырять».

Рудель вспоминал: «…Тем временем середина корабля находится точно в центре моего прицела. Мой Ju-87 продолжает пикировать, но цель по-прежнему остается в центре прицела. Я чувствую, что промахнуться просто невозможно. Теперь прямо перед собой я отчетливо вижу „Марат По его палубе бегут матросы…»

Старший мастер Балтийского завода А.М. Горчаников в этот момент находился внутри кормовой части линкора. «Около 10 часов мы услышали боевую и одновременно воздушную тревогу. По боевому расписанию броневой люк над нами был тотчас же задраен. Мы отчетливо слышали вой пикировщика», – рассказывал он потом.

Тем временем немецкие пилоты один за другим нажали на кнопки сброса, и бомбы устремились вниз. Первая бомба, сброшенная гауптманом Штееном, упала в воду около левого борта «Марата». Прогремел взрыв, и огромный корабль под действием возникшей волны начал крениться на правый борт. В этот момент в палубу линкора перед носовой надстройкой с фок-мачтой попала вторая бомба, сброшенная Руд ел ем. Ее взрыв вызвал детонацию боезапаса в артиллерийском погребе башни главного калибра № 1. Последовал гигантской силы взрыв, мгновенно унесший жизни 326 моряков из команды «Марата». Среди погибших были командир линкора капитан 2-го ранга Павел Иванов, старший помощник капитан 3-го ранга В.С. Чуфистов, комиссар и еще несколько старших офицеров. Из расчета носовой зенитной батареи чудом уцелел только один моряк – А. Иващенко. Вместе с 76-мм пушкой его выбросило на бак к башне главного калибра № 2.

Командир подводной лодки Л-3, стоявшей у пирса недалеко от «Марата», капитан-лейтенант Петр Грищенко затем вспоминал: «Сплошной огонь охватил корабль в несколько секунд. Вслед за этим оглушительные взрывы, один, второй. Огромные клубы дыма и огня окутали носовую часть линкора, снова два взрыва. Отчетливо видно, как массивная металлическая фок-мачта со всеми надстройками, мостиками, площадками, сплошь заполненными фигурами в белых матросских робах и синих командирских кителях, медленно отделяется от линкора и, на лету разваливаясь, с грохотом падает в воду. Полностью исчезла носовая часть корабля, а с ней и орудийная башня с тремя 12-дюймовыми орудиями». А.М. Горчаников пережил весьма неприятные ощущения: «Раздался настолько сильный взрыв, что нас, находившихся в судовой мастерской, подбросило чуть ли не до подволока (потолка). Многие получили ушибы; лопнули крепления шкивов у станков в судовой мастерской. В этот момент начали быстро тускнеть, а затем и вовсе погасли электрические лампочки. Мы остались в темноте; помогли карманные фонарики. Находившийся с нами молодой командир поста пытался звонить по телефону, но ему никто не отвечал. Тогда я предложил чуть приоткрыть входной люк и осмотреться. Когда задрайки броневой крышки были отданы и крышка приподнята, мы увидели солнечные лучи».

Одновременно с «Маратом» несколько «Штук» атаковало и лидер «Минск», стоявший на якоре на Большом Кронштадтском рейде. Две бомбы попали в кормовую часть корабля. Одна угодила в кормовую надстройку в районе 198-го шпангоута по правому борту. Взорвавшись на верхней палубе, она проделала в ней пробоину размерами диаметром полтора метра. Вторая бомба поразила корабль с левого борта в районе 190-го – 195-го шпангоутов и при взрыве образовала несколько десятков пробоин в верхней палубе, котельном кожухе и кормовой дымовой трубе. Третья бомба, ударившись о дежурную шлюпку, взорвалась возле борта в районе 3-го котельного отделения и повредила главный котел.

На лидере начался пожар, часть отсеков стала быстро заполняться водой. Были разрушены многие вспомогательные механизмы и топливные цистерны. Получив крен в 8 градусов на левый борт, корабль начал медленно дрейфовать в направлении Ленинградского маяка. Оказалось, что на нем недостаточно водоотливных средств, особенно автономных, не хватает пожарных шлангов и огнетушителей. Борьба за спасение «Минска» велась примитивно, а хаотичная заделка пробоин привела к увеличению крена. Через час подошел буксир. Он втащил корабль в Военную гавань и пришвартовал к стенке. Там матросы попытались откачать воду с помощью спасательных судов и буксиров, но этот процесс затянулся до вечера…

Едва «Штуки» исчезли вдали, как над Кронштадтом появились 10 бомбардировщиков из KG77. На сей раз, видимо из-за огромного столба дыма, поднявшегося над гаванью после взрыва, немцы отбомбились по портовым сооружениям. В 11.45 над базой появилась следующая группа двухмоторных «Юнкерсов», которые с пикирования атаковали «Октябрьскую революцию». Но и в этот раз ни одна из сброшенных бомб не попала в цель.

В 13.15 в Кронштадте была снова объявлена воздушная тревога в связи с приближением со стороны Петергофа двух групп вражеских самолетов. На подходе к морю те разделились, одна группа делала заход с западного направления, другая – с юга. И опять основной удар наносился по линкору «Октябрьская революция», на который было сброшено 26 бомб. Огромный дредноут раскачивался на волнах, зловеще скрипел, словно доисторическое чудовище, отстреливался, окачивался тоннами воды, но снова остался цел. Зато сильно пострадал эсминец «Грозящий», находившийся в доке «Памяти трех эсминцев». Одна бомба взорвалась за кормой, пробив днищевые топливные цистерны. Начался сильный пожар, огонь охватил всю кормовую часть, включая надстройки, взорвалась топливная цистерна под лазаретом. Чтобы предотвратить распространение огня, в док была пущена вода, которая наполовину затопила корабль.

В 14.23 начался очередной налет, и это снова были «Штуки» из StG2, которые лично вел в атаку командир эскадры Оскар Динорт. Несмотря на бешеный зенитный огонь, к которому немецкие летчики уже успели привыкнуть, они прямым курсом подошли к цели, после чего разделились. Одна группа нацелилась на «Киров», вторая – на «Октябрьскую революцию».

Гауптман Штеен, ранее не сумевший попасть в линкор, хотел непременно повторить успех своего коллеги Руделя, который в этом рейде не участвовал. Натужно ревя двигателем, Ju-87 с 1000-кг бомбой на несколько секунд как бы завис над гаванью посреди облаков разрывов зенитных снарядов, а потом камнем стал пикировать на крейсер. Однако потом случилось неожиданное. На высоте 1500–2000 м в самолет попал зенитный снаряд, разрушивший руль высоты. Через несколько секунд, не выходя из пике, штурмовик врезался в воду рядом с бортом «Кирова», подняв огромнейший столб воды. Вместе со Штееном, выполнявшим свой 301-й боевой вылет, погиб и фельдфебель Шарновски, до этого летавший бортстрелком с Руд елем. Видевшие этот драматичный эпизод товарищи командира III./S1G2 позднее предположили, что тот сознательно пытался протаранить крейсер в духе камикадзе, но промахнулся!

Другие пилоты «Штук» все же смогли добиться двух прямых попаданий в корабль. Одна бомба пробила палубу и упала в каюту, но не взорвалась и потом была выкинута за борт матросами. Вторая тоже пробила палубу и взорвалась в каютах начсостава. Близкие разрывы вызвали многочисленные повреждения корпуса и надстроек, а также течь в дифферентном отсеке № 1.

Тем временем вторая группа штурмовиков во главе с Динортом довольно удачно отбомбилась по линкору. В корабль попали две бомбы: одна – в палубу над казематом № 10, а вторая – в крышу башни главного калибра № 3. В последней образовалась пробоина размерами 60 на 70 см, а плита боковой стенки сдвинулась на 3 см. Однако в целом бронезащита дредноута выдержала удар. В ходе налета также пострадали и береговые сооружения, в частности, был разрушен цех № 9 Морзавода, а в углу Военной гавани был потоплен буксир КП-36 «Фигаро».

В 21.45, уже в темноте, над Кронштадтом снова послышался гул моторов. Но на сей раз это были «Хейнкели» из I./KG4, которые несли под фюзеляжами донные мины LMB и ВМ1000. Как сообщается в документах 1-го воздушного флота, целью миссии было с «помешать уходу красного флота в Швецию». По докладу экипажей, из девяти мин LMB пять были успешно поставлены на рейдах, еще три рядом с ними, а одна взорвалась в юго-восточной части Кронштадта. Из восьми «Моник» только две достигли цели, остальные разорвались на суше и при ударах о молы и отмели. Но главное, что эта минная постановка окончательно решила судьбу лидера «Минск». Одна из донных мин взорвалась всего в 40 м от корабля, подняв огромный столб воды и вызвав большую волну. Огромная волна накрыла корабль, и без того находившийся в критическом полузатопленном положении, раскачав корпус и залив еще не заполненные водой отсеки. «Минск» начал постепенно погружаться в воду с креном на левый борт и в 00.15, оборвав швартовые тросы, затонул на глубине 8,5 м. К утру над поверхностью остались торчать только часть его надстроек, трубы и мачты.

Безусловно, самой серьезной потерей Балтийского флота в этот день стал «Марат». Носовая часть корабля от форштевня до 20-го шпангоута лежала на грунте с креном на левый борт. Основная часть от 57-го шпангоута находилась на плаву с креном на правый борт. Но поскольку высота борта была 14 м, а глубина в этом месте составляла 11 м, верхняя палуба вместе с настройками и уцелевшими орудийными башнями осталась над водой. Позднее начались работы по переоборудованию останков линкора в плавучую артиллерийскую батарею.

После понесенных потерь командование Балтфлота находилось в состоянии близком к панике. Вице-адмирал Владимир Трибуц приказал перевести все корабли, способные двигаться (отнюдь не в Швецию, как опасался Гитлер!), в устье Невы. 24 сентября туда уплыли крейсер «Киров», три уцелевших эсминца и несколько вспомогательных судов. Считалось, что противовоздушная оборона Ленинграда сильнее, чем в Кронштадте, и там им будет безопаснее. Для защиты остававшихся в Кронштадте кораблей 24 сентября на аэродром Бычье Поле (в западной части острова) прибыл 71-й ИАП ВВС Балтийского флота. Он был вооружен истребителями И-16 и И-153. На следующий день туда перевезли артиллерийские батареи 6-го ЗенАП.

Тем временем воздушные атаки против военно-морской базы продолжались. Утром 26 сентября Кронштадт бомбили 12 Ju-88. В результате было разрушено нефтехранилище, сгорел стоявший рядом с ним пароход «Бирута».

На следующий день люфтваффе предприняли еще один налет, в котором участвовали Ju-87B/R из III./StG2 и Ju-88A из KG77 – 42 самолета. Они появились над островом в 17.32. Основной целью налета опять был линкор «Октябрьская революция». Бомба SC500 пробила мостики фок-мачты и взорвалась на палубе перед башней главного калибра № 2. Были повреждены барбет и механизмы башни, она оказалась заклиненной и вышла из строя. Помимо этого, линкор подвергся неконтактному воздействию 98 взрывов бомб на расстоянии до 25 м от борта. От взрывной волны и сотрясений внутри корпуса сорвало многие механизмы, помяло обшивку и переборки, помпы почти непрерывно откачивали из трюмов воду. В результате всего этого ущерба старый дредноут был выведен из строя и потерял способность самостоятельно передвигаться. Но не утонул!

Обер-лейтенант Рудель тоже смог попасть фугасно-бронебойной бомбой PC 1000 в носовую часть «Октябрьской революции». Однако в этот раз она только пробила корпус и не взорвалась! Отказали и другие аналогичные боеприпасы, сброшенные «Штуками». В ходе налета была сильно повреждена и вскоре затонула канонерская лодка «Пионер», новые разрушения получили причалы и портовые сооружения.

Почти все «Штуки» благополучно вернулись на базу. В очередной раз не повезло только командиру 7./S1G2 Гауптману Купферу. Уже в третий раз его Ju-87 был поврежден зенитным огнем, снаряд попал в мотор. Летчик снова смог долететь до немецкой территории, но совершил посадку на небольшой лес. В результате самолет полностью разрушился, Купфер и его бортрадист-стрелок фельдфебель Барнебек получили тяжелые травмы. У пилота был диагностирован перелом основания черепа, тяжелое сотрясение мозга, несколько переломов, очень сильно пострадало лицо, и он затем в течение нескольких недель ничего не видел.

Тем временем срок, на который группе армий «Норд» был временно передан VIII авиакорпус Рихтхофена, подходил к концу. Вермахт готовился к «решающему наступлению» на Москву. Однако Лееб и командующий и 1-м воздушным флотом генерал Альфред Келлер всячески оттягивали переброску подразделений и неоднократно ходатайствовали об отсрочке. Сроки передислокации большинства подразделений были сдвинуты с первоначальной даты 23 сентября на 25 сентября, затем на 28 сентября. Это позволило флоту за неделю выполнить еще 3500 вылетов в секторе Ленинграда.

Но, несмотря на это, цели операции по уничтожению Балтийского флота не были полностью достигнуты. С 19 по 27 сентября люфтваффе уничтожили 18 кораблей и судов, включая один линкор, один лидер и один эсминец. Различные повреждения получили еще 13 кораблей, в том числе линкор, крейсер и четыре эсминца. Попутно в Финском заливе в окрестностях Кронштадта и Ленинграда были потоплены еще три судна, в том числе тральщик ТЩ-33. Но этого оказалось недостаточно, и в дальнейшем уцелевшие советские корабли стали постоянной головной болью 18-й немецкой армии. Еще важный момент. Из-за того что основная масса ударной авиации в течение почти 10 дней была задействована против Кронштадта, 50-й армейский корпус лишился необходимой поддержки с воздуха и в итоге не сумел прорваться в Ленинград кратчайшим путем – через Пулковские высоты. Время было упущено, и к началу октября советским войскам удалось перебросить туда резервы и создать прочную линию обороны.

Это был типичный пример стратегической неполноценности люфтваффе, когда ни одна из поставленных целей не достигалась в полном объеме из-за нехватки времени, упорства и противоречий в руководстве.

В дальнейшем все уцелевшие крупные корабли перебазировались в Ленинград. 30 сентября из Кронштадта в устье Невы уплыли эсминцы «Гордый» и «Сильный», на следующий день – эсминец «Суровый». 5 октября в Ленинград перебазировался эсминец «Грозящий», 23 октября – линкор «Октябрьская революция». К началу ноября в Кронштадте остались только четыре поврежденных эсминца.

Глава 3
Смертельное озеро

Обманчивый простор

После окружения Ленинграда положение огромного города стало критическим. Оставалось лишь два варианта для действий – снабжать его воздушным и водным путем. 20 сентября Государственный Комитет Обороны принял постановление «Об установлении транспортной воздушной связи с г. Ленинград». Согласно ему, на Гражданский воздушный флот была возложена миссия по доставке в город взрывателей, патронов, взрывчатых веществ, стрелкового оружия, средств связи, дефицитных деталей и цветных металлов. Обратными рейсами следовало вывозить танковые пушки Ф-34, телефонные аппараты, оборудование самолетов, взрывателей и трубок и т. д. До 1 октября транспортники должны были перевозить 100 тонн в сутки, далее 150 тонн. «Установить общее количество рейсовых самолетов ПС– 84, работающих на этой линии: с 21 сентября – 50 шт. и с 1 октября – 64 шт.», – говорилось в документе. В качестве аэродромов базирования были определены Большой Двор (18 км восточнее Тихвина), Шибенец (11 км юго-западнее Тихвина), Подборовье (60 км восточнее Бокситогорска), Кашин, Хвойная и Великое Село (15 км северо-восточнее Волхова), а основной базой воздушного моста стал аэродром Череповец (в 400 км восточнее Ленинграда).

Для обслуживания воздушного моста были выделены Московская авиагруппа особого назначения и Особая северная группа ГВФ, а для их сопровождения – 286-й ИАП майора Павла Баранова (И-16) и 127-й ИАП майора Владимира Пузейкина (И-153, И-16). Транспортники в основном летали днем, а маршрут проходил над южной частью Ладожского озера с выходом к Ленинграду с северо-восточного направления.

Впрочем, 50 самолетов для снабжения такого крупного города, а также войск Ленинградского фронта и Балтийского флота, конечно же, было крайне недостаточно. К тому же, как видно из вышеуказанного постановления, продовольствие и эвакуация людей не являлись приоритетной задачей. Поэтому главной коммуникацией стала водная, пролегавшая через коварное и мрачное Ладожское озеро. Огромный водоем ледникового происхождения является крупнейшим озером в Европе и одним из самых глубоких на планете. Глубина озера колеблется от 20 до 230 м. Еще у средневековых торговцев и путешественников Ладога считалась опасным и гиблым местом. Сильные ветры и штормы с волнами высотой 5–6 м там обычное дело.

Охрана и противовоздушная оборона конвоев, пересекавших озеро, была возложена на Ладожскую военную флотилию. В августе 1941 г. в нее входили 66 кораблей и катеров. Основную ударную силу составляли шесть канонерских лодок – «Бира», «Бурея», «Нора», «Олекма», «Селемджа» и «Шексна». Они были вооружены 76-, 100– и 130-мм орудиями, а также 37– и 45-мм зенитками. Все эти корабли, за исключением «Шексны» (бывшего финского ледокола «Аал-лакс» водоизмещением 150 тонн), были переоборудованы из грунтовозных шаланд.

Интересно, что пять этих судов – «Бира», «Бурея», «Нора», «Олекма» и «Селемджа» – были построены по заказу советского правительства в 1939–1941 гг. на немецкой судоверфи Deutsche Werft AG в Гамбурге. До войны они принадлежали Спецгидрострою НКВД. Главная карательная служба Советского Союза имела собственный флот для обслуживания объектов, строившихся заключенными. Все пять судов были построены с отличным немецким качеством и большим запасом прочности. А теперь превратились в военные корабли с экипажами ПО человек, неофициально называвшиеся «ладожский линкор». В масштабах озера канонерские лодки действительно выглядели внушительно. Длина корпуса составляла 60 м, ширина – 12 м, а полное водоизмещение 1140 тонн. Эти «линкоры» развивали скорость от 6 до 8 узлов.

Кроме этого, в составе Ладожской военной флотилии имелись 2 крупных сторожевых корабля «Конструктор» и «Пурга», 6 катеров типа «МО», 2 бронекатера, 16 тральщиков и другие корабли. «Конструктор» являлся старым паровым миноносцем постройки 1906 г., успевшим послужить во флоте Российской империи под первоначальным названием «Сибирский стрелок». Он был вооружен тремя 100-мм и двумя 45-мм орудиями. «Пурга» же была современным боевым кораблем постройки 1936 г. Он имел длину 71 м, водоизмещение 600 тонн и был вооружен двумя 102-мм орудиями, двумя 37-мм полуавтоматическими зенитками и одним торпедным аппаратом. Это был самый быстроходный корабль на Ладоге, способный развивать скорость до 21 узла. Экипаж «Пурги» насчитывал 114 человек.

Для перевозок по озеру в распоряжении Северо-Западного речного пароходства (СЗРП) имелось около 120 судов, включая 5 озерных и 72 неуклюжих речных буксира, 49 озерных и речных деревянных барж. Большинство из них было непригодно для плавания по таким крупным водоемам, как Ладожское озеро, особенно в условиях осенних штормов.

Однако прежде предстояло определить места выгрузки-погрузки. Единственным подходящим местом на западном берегу озера являлся район мыса Осиновец. Здесь был густой лес, который позволял скрыть от воздушной разведки и бомбардировщиков склады, грузы, подъездные пути и средства противовоздушной обороны. Рядом с Осиновцем находилась конечная станция железной дороги Ладожское озеро. Движение автотранспорта и людей от озера до станции тоже маскировалось кронами деревьев.

Но были и очевидные трудности. В Осиновце песчанокаменистый и низкий берег, поэтому даже суда с малой осадкой не могли подходить близко к побережью. Старая каменистая дамба, сооруженная из булыжников, ограждала от волн небольшую гавань. Однако из-за обмеления вход в нее был возможен только для судов с маленькой осадкой. Никаких причальных погрузочно-разгрузочных сооружений на западном берегу не было. «Если с берега в районе Осиновецкого маяка смотреть на восток, открывается бескрайняя гладь Ладожского озера, – вспоминал один из офицеров Ладожской флотилии Зиновий Русаков. – Но „простор“ этот обманчив. Каждый корабль мог совершать свой путь, в особенности при подходах к портам, только по единственному извилистому фарватеру, ширина которого не превышала 20–25 метров, а глубина – не более 2,5–5 метра. В условиях штормов выполнить это трудно. Малейшее отклонение от курса – и корабль сядет на мель или наткнется на какое-либо опасное подводное препятствие. Путь по открытой части озера – от Новой Ладоги на восточном берегу до Осиновца на западном – протяженностью 115 км был опасен для тихоходных судов еще и тем, что он проходил в непосредственной близости от позиций противника. Вход в реку Волхов из озера на баре (подводной отмели) имел глубину всего 1 метр 60 сантиметров, поэтому к причалам в Новую Ладогу могли подходить только речные буксиры. Остальные транспорты и баржи загружались на внешнем рейде с речных мелкосидящих барж и плашкоутов».

12 сентября в «порт» Осиновец прибыли две первые баржи, доставившие туда 800 тонн зерна. Это был первый рейс с грузами для осажденного Ленинграда. В тот же день сторожевик «Пурга» доставил в Осиновец 60 тонн боеприпасов. Так началось функционирование «Дороги жизни», в действительности ставшей для многих дорогой смерти…

Никаких «гаваней» на берегах огромного озера поначалу не существовало. Имелись лишь пристани, рассчитанные на прием одного-двух транзитных пароходов. Из-за малых глубин тяжелогруженые баржи не могли подойти к берегу. Поэтому грузы приходилось перегружать на лодки или попросту сбрасывать в воду, а потом вручную тащить на сушу. В связи с этим в Осиновце в спешке начались работы по сооружению порта.

Путь грузов для Ленинграда был весьма долгим и сложным. Северо-западные районы России издревле являлись глухими и безлюдными. Однообразный ландшафт, вечно хмурое небо, глухие леса, топи и болота лишь кое-где прорезались дорогами. Незначительно улучшилась ситуация с коммуникациями и к середине XX в. Сначала грузы поступали по железной дороге на станцию Волховстрой-1. Оттуда вагоны подавались на пристань Гостинополье, где грузы вручную перетаскивали на речные баржи. Далее небольшие буксиры с потугами тащили баржи в устье реки Волхов – в гавань Новая Ладога. Там происходила перевалка грузов на озерные суда. И это тоже происходило с трудностями. Причальная линия в Новой Ладоге была короткой и необорудованной. Судовых кранов не было, а подъездные пути требовали ремонта. Озерные баржи приходилось загружать на значительном расстоянии от берега, по глубине осадки они не могли войти в устье Волхова.

Трасса Новая Ладога – Осиновец имела протяженность 115 км. При этом боевые корабли, охранявшие транспорты, сами были доверху загружены и к тому же выполняли роль буксиров. После прибытия на западный берег – в Осиновец – грузы на телегах и грузовиках, а часто и на людях доставляли на железнодорожную станцию Ладожское озеро. Там грузы перегружались в вагоны и следовали на противоположную конечную станцию – Финляндский вокзал в Ленинграде. Никакой техники и механизации в местах перевалок не было. Вся тяжесть погрузочно-разгрузочных работ лежала на плечах людей. Значительную часть огромного контингента грузчиков составляли молодые девушки. Трудно представить, насколько тяжелой была эта работа, особенно в условиях осенних дождей, холода и приближающейся зимы!

Поэтому наспех организованная переправа с самого начала действовала с большими потерями. Путь занимал в среднем 16 часов, причем плавать по свирепому озеру приходилось в основном в темное время суток, дабы сократить потери от воздушных атак.

Вся эта деятельность была быстро обнаружена немецкими самолетами-разведчиками. 11 сентября люфтваффе нанесли первые авиаудары по строящимся причалам, а 15 сентября атаковали земснаряд «Северо-Западный-7». На судне была выведена из строя паровая машина, многие члены команды получили ранения. Но матросам удалось заделать пробоины, устранить повреждения и вскоре ввести земснаряд в строй.

В тот же день – 15 сентября – самолет-разведчик обнаружил в Ладожском озере караван из трех барж, приближавшийся к западному побережью. С аэродрома Тирково были срочно высланы несколько Ju-87 из III./S1G2, которые застали караван уже во время выгрузки в Осиновце. Опытные пилоты «Штук» не промахнулись, все три судна затонули вместе с 3 тысячами тонн пшеницы. С буксира успели передать сигнал бедствия, и к месту трагедии поспешил сторожевой корабль «Конструктор». Находившийся на нем инспектор Главного политического управления советского военно-морского флота А.Т. Караваев вспоминал: «Когда мы на „Конструкторе“ прибыли в район бомбардировки, нам открылась ужасная картина. Баржи были разбиты. За их обломки и плавающие мешки с мукой держались окоченевшие люди, по которым с бреющего полета вели огонь из пулеметов нацистские самолеты… Комендоры „Конструктора“ открыли стрельбу по самолетам из всех пушек и спаренных зенитных пулеметов. Гитлеровцы улетели. После этого команда сторожевика приступила к спасательным работам. Большие волны мешали спускать шлюпки и подходить к обломкам барж. Тогда моряки стали привязывать спасательные круги к пеньковым тросам и бросать их в гущу людей. Попадали редко. Изнеможенные люди один за другим исчезали в темной пучине. В итоге удалось спасти лишь несколько человек. На следующее утро часть тел погибших вместе с мешками с мукой прибило к берегу в 10 км западнее Новой Ладоги».

О том, в каком напряжении работала «Дорога жизни», свидетельствуют записи из судового журнала командира канонерской лодки «Селемджа» капитана 3-го ранга Михаила Антонова:

«16.9.41 года. 21.00. Рейд Новая Ладога. Подали для буксировки в Осиновец баржу с грузом 400 тонн муки и 460 солдат пополнения войскам Ленинградского фронта.

22.00 часов. Снялись с якоря и поплыли курсом на Осиновец.

17.09. 3 часа 25 минут. Сила ветра 6 баллов. Сорвана крышка люка трюма. 3 часа 50 минут. Течь воды в трюме. Шквал силой ветра 9 баллов. Волна на барже ломает кнехты, корпус трещит, вода в трюмах прибавляется. Люди с баржи просят помощи. Слышна стрельба из винтовок.

Подтянуть баржу, чтобы снять людей, невозможно. Крен достигает 35 градусов. Буксирные тросы лопнули. Баржу понесло к берегу к bank Северная Головешка. Приказал барже спустить якорь. Остался держаться до рассвета.

С рассветом, кроме осколков от баржи и плавающих мешков муки, в районе Северная Головешка ничего нет.

Одновременно канонерская лодка отражала воздушные атаки авиации».

В ту ночь на Ладожском озере произошла первая трагедия. В результате шторма и одновременного налета немецких самолетов затонула переполненная людьми баржа № 725, которую тянул старый буксир «Орел». Спасти удалось только 240 человек, сотни людей утонули в холодной пучине. Также затонули пароходы «Козельск», «Войма» и «Мичурин», огромные волны выбросили на камни пароход «Ульяновск». Штормы и бомбежки выводили из строя одно судно за другим. В итоге всего через две недели после начала водных перевозок на плаву остались лишь девять озерных и тринадцать речных барж.

4 октября спасательный корабль «Водолаз» и пароход «Сталинец» отправились на поиски очередной терпящей бедствие в озере баржи. На Ладоге бушевал шторм, и огромные серые волны бились о борта судов. Несмотря на долгие поиски, обнаружить место кораблекрушения не удалось, причем корабли при этом сами потеряли друг друга из виду. Вскоре «Сталинец» повернул обратно в Новую Ладогу, а «Водолаз» продолжал поиски. Около 21.00, несмотря на плохую погоду, в районе Северной Стрелковой банки из темных облаков вывалился двухмоторный самолет и сбросил четыре бомбы. Первая пробила насквозь спасательную шлюпку и взорвалась в котельном отделении, две другие попали в корму. Корабль сразу же начал валиться на правый борт и погружаться в мрачные бушующие воды. Пар из котла со зловещим свистом вырывался в воздух, словно предсмертный вопль. Уцелевшая часть команды кое-как спустила оставшуюся шлюпку и немедленно отчалила, остальные прыгали прямо в воду. После этого «Водолаз» затонул вместе со своим капитаном В.С. Зениным. Однако испытания на этом не закончились. Бомбардировщик развернулся и со второго захода обстрелял шлюпку и плавающих в воде людей. Оставшиеся в живых 6 человек с большим трудом довели лодку до берега. Более 60 матросов погибли.

5 октября немецкие бомбардировщики атаковали и повредили канонерскую лодку «Олекма», которая обстреливала позиции финских войск в районе поселков Верхние Никулясы. На следующий день корабль затонул около мыса Марьин Нос. В тот же день Ju-88A-4 из специализированной авиагруппы KGr.806 майора Рихарда Линке совершили налет на порт Осиновец. Самолеты подходили к цели на высоте 2000–3000 м, потом пикировали и с нескольких заходов сбрасывали бомбы. В результате было уничтожено два катера, землечерпалка и плавучий кран. У канонерской лодки «Бира» взрывом разворотило корму, после чего вода залила кормовые отсеки. Однако корабль остался на плаву и через несколько дней вернулся в строй. На берегу были уничтожены четыре уже загруженных вагона с мукой, погибло 5 человек, 12 получили ранения.