Текст книги "Пробуждение Евы"

Пробуждение Евы
Часть первая. Человек, который задавал вопросы
Дмитрий Николаевич Фокин

© Дмитрий Николаевич Фокин, 2016

© Сергей Александрович Буркин, иллюстрации, 2016

© Людмила Дмитриевна Алова, иллюстрации, 2016

Редактор Вероника Антоновна Фокина

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Уважаемый читатель, любишь ли ты чужие дневники? Нравится ли тебе прикасаться к чужой жизни, без ведома главного героя? Какого тебе постигать чужие мысли, эмоции и чувства, которыми никто не собирался делиться? Чей-то дневник – это не голливудская постановка, это не театр, не роман, чужой дневник – это чья-то жизнь, где нет погонь, перестрелок, пламенных чувств и пылких страстей. В чужом дневнике монотонные будни, серые, как осенний дождь и не всегда с последней прочитанной страницей понимаешь замысел автора, потому что его может просто и не быть. Так почему же тебе, Уважаемый читатель, так нравятся чужие дневники?

Перед тобой дневник чужого человека, мой дневник, и это единственный для меня способ сохранить информацию, которая возможно кого-то заинтересует. Но кого может заинтересовать история, в которой мне и самому не разобраться, в которую мне самому порой не вериться, где вопросов больше, чем ответов? Однажды я наткнулся на мысль одного философа древности, если не знаешь, что с тобой происходит, тогда просто документируй все подряд, возможно кто-то другой разберется и поймет больше тебя. Поэтому я начал этот дневник, поэтому я хочу, чтобы ты, Уважаемый читатель, дошел до конца и, возможно, понял, больше чем я.

Сейчас, оживляя в памяти все прошедшие события перед тем, как начать их документировать, я понимаю, что логическая нить, возможно, потеряла свое направление и я сам потерял ориентацию в происходящем. Мне уже не ясно, где начало всей этой истории, а без начала, как известно, не бывает и конца. Когда-то давно, читая путеводитель по незнакомому городу, я увидел надпись мелким шрифтом «Если вы попали в тупик или заблудились, то вернитесь к последнему знакомому месту, где совершили поворот не туда». Сейчас, оживляя свои воспоминания, я пытаюсь найти тот момент, когда я свернул не туда, пытаюсь найти ту точку, отсчета, где все началось, но тщетно. Иногда мне кажется, что все это началось еще до моего рождения. Итак, Уважаемый читатель, я начну с того момента, который моя память запомнила, как точку не возврата.

Глава 1. Знакомство с Чарли

Мы встретились в условленном месте, это была обычная кофейня для хипстеров. Когда я пришел, то не сразу узнал его, немного постояв у входа, я попытался пройти мимо девушки с волосами зеленоватого оттенка, которая немного помялась на месте, и прежде чем меня пропустить сверкнула своими глазами с фиолетовыми линзами. Проходя вглубь зала, сквозь нагромождения столиков с ноутбуками, возле каждого окна я наблюдал одинаковую картину – сутулая спина и опущенная в ноутбук голова. Иногда вместо ноутбука был планшет, и тогда мне были видны худые, как щупальца, руки с такими же длинными худыми пальцами, манипулирующими чем-то на экране. А там, на экранах были тексты, символы, цифры и таблицы. Я бы мог смотреть на эти экраны годами и не понял бы ничего, но молодые программисты, дизайнеры и верстальщики видели за этими символами образы, цвета и понятия. Мне на секунду представилось, что в этом заведении гаджетов больше, чем настоящих людей, которых да и людьми можно было назвать с натяжкой.

Наконец, он окликнул меня, я не удивился, что занятый им столик был в самом конце этой небольшой кофейни. Чарли сидел в полумраке практически сливаясь со стеной, он был тут один без какого-то гаджета в руках, его руки перебирали салфетку на столе, он явно пытался скрыть волнение и дрожь, но я это понял лишь окинув его взглядом. Моя профессиональная привычка помогла мне сразу составить его психологический портрет, как только я пожал его влажную и мягкую руку. Чарли лишь на миг посмотрел мне в глаза и тут же опустил взор, мне показалось, что прямой взгляд собеседнику в глаза далось для него также мучительно, как мое рукопожатие. Я сел за стол напротив него не дожидаясь приглашения с его стороны. Да его бы и не последовало, Чарли явно меня стеснялся, а может и боялся. И это было не потому, что я был значительнее крупнее и сильнее его на вид, этому человеку было что скрывать, а также был страх, что его тайну узнает кто-то чужой, кто сможет ему навредить.

– Привет Чарли! Рад познакомиться с тобой! Отлично выглядишь, примерно так я тебя и представлял! – сказал я с демонстративной улыбкой и открытым эмоциональным окрасом.

– Привет! – ответил Чарли, но так и не поднял взгляд. Он явно боялся общения с новыми людьми, что существенно осложняло дело.

Прошло несколько минут, в течении которых я пытался разговорить Чарли, чтобы дать ему понят – я тот парень, которому можно доверять. Я заказал нам по чашке кофе, причем официантка уже давно ждала этого, т. к. Чарли решительно ничего не заказывал до моего появления. Отхлебнув вкуснейшего кофе, я понял, почему хипстеры любят это место, кофе действительно здесь умели готовить. Но цель моего визита была другая, я демонстративно прикоснулся к экрану смартфона, посмотрев на время и сменил тему разговора:

– Чарли, у меня не так много времени, к сожалению. Поэтому давай мы начнем или тогда в другой раз. Видишь ли, я не до конца понимаю смысл нашей встречи и необходимость её проведения в данном месте, – сказал я и демонстративно начал искать глазами выход.

Тут Чарли посмотрел мне в глаза и я понял, что несколько минут моих разговоров, кофе и мой положительный настрой сделали свое дело, он готов был общаться со мной.

– Нет, это место, как раз почти идеальное. Здесь много устройств, много шума, много wi-fi источников, много людей. Здесь трудного кого-то отследить. Можешь выключить свой смартфон?

– Да, Чарли, конечно. Я выключил и отсоединил блок питания.

– Так тебя устроит? – сказал я, пытаясь скрыть улыбку и сарказм в голосе. Кто там будет его отслеживать или пытаться прослушать через неработающий смартфон…

– Да, вполне, спасибо. – сказал Чарли и зачем то положил руку на выключенное устройство. Как будто бы удостоверившись, что смартфон действительно выключен, Чарли продолжил:

– Это мои причуды, не обращай внимания, естественно, за нами некому следить и не за чем. С чего мне начать? – Чарли сказал это и улыбнулся.

Мне впервые за этот вечер предстал другой человек, просто удивительно, как улыбка может менять человека, вместо запуганного компьютерщика средних лет с впалыми глазами передо мной вдруг очутился молодой человек с открытыми ясными глазами и пронзительно добрым лицом. Впрочем, это длилось недолго, т.к. через несколько секунд Чарли вновь обрел свой привычный вид и продолжил. Прежде чем я перейду к его рассказу, мне бы хотелось описать Чарли, к счастью, на это не уйдет много времени, а в моем случае – много текста. Его внешность, как и он сам были абсолютно типичными: джинсы, кеды, футболка, цветная куртка, кепка, из под которой вились темные волосы. У Чарли были карие глаза, круглое лицо и такая же типичная фигура компьютерщика – слегка полноват и непропорционально длинные конечности. Тело Чарли представлял собой некую поставку под голову, некая бесформенная колонна с двумя руками. Тут руки колонные потянулись к голове, сняли кепку и Чарли начал свой рассказ.

Глава 2. Считающий мальчик

(далее речь от лица Чарли)

Я родился почти 36 лет назад в этом городе в обычной семье, отца я не знал, моя мать была учителем иностранных языков, я не помню точно каких языков. Впрочем как не помню и свою мать, но это не имеет отношения к моему делу. Нет, нет, не удивляйся, что я начал с самого детства, я уверен, что все произошедшее дальше зародилось именно там. Я помню себя лет с 4—5, как ходил в садик, как меня забирала моя Мама, как она мне говорила, что надо больше общаться со своими сверстниками, что надо с ними играть и баловаться, но только в меру, чтобы не ругали часто. В такие моменты я пытался сказать матери, что у нас в группе не все дети знают слова и мы общаемся жестами и эмоциями, не все дети меня понимают, потому что я к тому времени уже знал почти все слова и даже мог кое-что читать.

Мне тогда казалось, что это умеют все в 4 года, но однажды я понял, что это не так. Мы стояли возле забора детского сада и наблюдали за проезжающими машинами, а я остальным детям говорил, куда едут машины, что мы видели на дороге. Они смеялись и называли меня обманщиком. Я позвал нашу воспитательницу и сказал ей, правда ли что этот фургон поехал в мебельный маркет, а следующий в пивной маркет, а следующий в банк? Воспитательница засмеялась и сказала, что по всей видимости это так, погладив меня по голове. Все дети вокруг начали кричать, как я это узнал, а некоторые просто плакать. Я ответил со всей наивностью и радостью – я просто это прочитал на кузовах автомобилей, которые проезжают мимо. Моему разочарованию не было предела, почти все дети заплакали и разбежались, воспитательница отвела меня за домик и сказала, что еще не все дети умеют читать, а тем более на быстро едущих по дороге автомобилях. Вечером моя мама была очень сердита, ей сказали, что я обижаю детей и нервирую воспитателей. Мне даже нечего было сказать в ответ, я смутно помню свое общение с матерью, как правило, я что-то спрашивал, она отвечала или наоборот. Меня даже показывали психологу, но он сказал, что скорее всего мое умение читать в раннем возрасте вызвано частым нахождением с матерью во время её проверок домашних заданий учителей. На этом все исследования закончились. Эх… если бы тогда все случилось по-другому.

Я очень сильно хотел в школу, в садике мне было скучно, но мне теперь приходилось это скрывать, чтобы не потерять хоть каких-то друзей. Я помню, как нам раздали счетные палочки и мы считали ими до ста. Конечно же, я знал что после 99 идет цифра «девяносто десять», а «сто», но мало кто из детей тоже это знал и я им подыгрывал. Воспитанница знала, что я претворяясь, но она этого не говорила, а только гладила меня по голове, улыбаясь и смотря сквозь меня. В тот день послеобеденный сон ко мне никак не приходил, я решил считать до времени побудки. Сто, двести, триста…. я досчитал до 2480 когда всех разбудили. К сожалению, я не помню имени воспитательницы, но именно она подошла ко мне и спросила:

– Чарли, почему ты не спал сегодня, а что-то шептал, когда я проходила мимо?

– Я досчитал до 2480! Я не хотел спать! – радостно ответил я.

– Чарли, надо спать днем, а не считать, а то не вырастишь! – она это сказала так грозно, что я действительно испугался.

Вечером я спросил у мамы, сколько будет после десяти тысяч, она мне сказала, что одиннадцать тысяч…..

– А после ста тысяч? – с удивлением спросил я?

– Двести тысяч, Чарли. – сказала Мама, улыбаясь. В это время она проверяла работы учеников и не отводила взгляда от планшета.

– Мама, а после девяти ста тысяч будет тысяча тысяч? – спросил я в преддверии радостного открытия.

– Нет, Чарли, тысяча тысяч – это один миллион! – ответила она и засмеялась.

– Миллион?! Вот это число! – я просто опешил. Это было новое понятие в моей голове. Нечто неимоверно огромное. Досчитать до миллиона это значило бесконечно много послеобеденных снов в моем детском саду.

– Мам, а что будет после тысячи миллионов? А есть ли миллион миллионов? – я все продолжал её атаковать.

– Да, Чарли, тысяча миллионов – это один миллиард, а миллион миллионов это ….. не помню, кажется триллион. Возьми планшет и посмотри в интернете. – сказала она и добавила – Ты уже взрослый раз спрашиваешь, то, чего я не знаю.

После этого моя жизнь изменилась навсегда, мне разрешили пользоваться сетью интернет в 5 лет. Многие дети не умели еще набирать текст в этом возрасте, в тот вечер я узнал, что есть числа многим большие чем триллион, и чтобы досчитать до них мне не хватит даже жизни.

Мама мне давала свой планшет чтобы я иногда выходил в сеть интернет, при этом она упорно за мной следила, что именно я смотрю. Я не понимал тогда, что информация может причинить мне вред, я просто открыл свое сознание и черпал, все что попадалось, как будто на автомобиле сняли воздушный фильтр и теперь весь воздух дороги попадал на прямую в камеру сгорания.

Глава 3. Бесконечность, это не пустота

– Чарли!, – сказал я, – все это, конечно, интересно, я тебе верю и сочувствую, но какое это имеет отношение к делу и твоей помощи мне?

– Подожди, подожди, все это очень важно, еще немного и ты все поймешь. Это имеет непосредственное отношение к тому, что ты ищешь. – заверил меня Чарли.

Мне на мгновение показалось, что он знает, что я ищу. И я тут же хотел его об этом спросить, но мой опыт и профессионализм подавили первое чувство и я опять превратился в активного слушателя. То и дело, во время рассказал Чарли, я кивал головой, смотрел ему в глаза, как верный пес, ждущий еду от своего хозяина. Изредка я позволял отхлебнуть вкуснейшего кофе и осторожно глотал его тщательно пытаясь насладиться этим вкусом. Рассказ Чарли постепенно проникал в меня также беспрепятственно, как и этот вкуснейший кофе, который официантка подливала с заметной частотой.

(далее речь от лица Чарли)

В школу я пошел с 6-ти лет, но перед этим было три месяца лета. Все дети из группы детского сада перешли в подготовительную группу, а я просился в школу. Воспитатели с радостью меня отпустили и написали рекомендации, мне тогда казалось, что они как-то побаивались меня, но почему я не мог понять. Меня даже не взяли на общую фотосессию, был какой-то предлог, что на выпускной фотографии должны быть все дети, кто доучится в садике до конца. Это был первый выпускной в моей жизни, на котором меня не было.

Так вот эти три месяца летя для меня тянулись, как никогда долго, я безумно хотел в школу. Каждый раз, когда мама мне разрешала взять её планшет я общался с интернетом. Тогда мне казалось, что Интернет, что какой-то очень умный дядя, с которым можно общаться через гаджеты. Я не помню, что именно я там искал, чаще всего какие-то факты о Земле, о нашем городе, о машинах и, конечно же, – компьютеры. Я только мечтал о том, чтобы у меня появился компьютер! От старших ребят во дворе я слышал, что в школе у каждого ребенка есть свой компьютер. Я закрывал глаза и представлял, как прихожу в школу и мне там дают мой компьютер, с которым я буду делать, что захочу. При этом я понимал, что мамин планшет таит в себе что-то страшное, из-за чего она всегда косится на меня, когда я в нем копаюсь. Я сам очень сильно боялся наткнутся на это «страшное».

Однажды парень во дворе пригласил нас всех на день рождение, я отпросился у мамы и она меня отпустила. Я первый раз был на дне рождении, тем более, что все гости были старше меня, мне одному из детей было 6 лет, остальным было 7, 8, кому-то даже 9. Они все ходили в школу, у них у всех был свой смартфон, по которому они общались в своих закрытых группах. Для меня тогда это было атрибутом взрослой жизни – иметь свой смартфон и свой круг общения. На этом дне рождении я впервые увидел компьютер, это была старая модель с сенсорным экраном, но тогда для меня это было сравни божественному дару. Изменник, кажется его звали Джерар, показал мне какую-то игру и я просто пропал на несколько часов.

Я не помню название игры, кажется это была какая-то ролевая игра в пост-апокалиптическом мире. Главный герой ходил по миру, воевал, изучал, развивался. Меня просто оттаскивали от компьютера, я даже заплакал, что со мной бывало очень редко. За мной пришла мама и мы возвращались уже поздно вечером домой. Я помню, что шел по двору, была июльская теплая ночь, мне тогда казалось, что когда я вырасту, то буду тем героем из игры, буду также странствовать и развиваться, бороться со злом и спасу мир. Мне кажется, что именно тогда я впервые увидел такое звездное небо. Мама с кем-то говорила по телефону и попросила меня отойти, я сел на качельку и запрокинул голову к верху. Сколько же там было звезд……

Когда мама закончила говорить по телефону и мы продолжили путь, я спросил:

– Мам, а сколько на небе звезд?

– Не знаю, сынок, сказала она, много.

– Миллион? Миллиард? Триллион? – я не унимался.

– Я же сказала, что не знаю, много. Вот пойдешь в школу, там узнаешь.

– Мама, а что там на звездах?

– Чарли, звезды – это такие же Солнца, как наше, там тоже есть планеты и их много. – мама была чем-то опечалена, но тогда я еще не умел отличать печаль от усталости, поэтому я продолжал.

– Мама, а что там за ними, за звездами?

– Ничего, Чарли, там бесконечность.

– Как это бесконечность? Там пустота?

– Нет Чарли, там просто бесконечность, а не пустота!

– Как же так может быть, чтобы ничего не было. А если лететь очень долго по этой бесконечности к чему прилетишь?

– Чарли, в бесконечности нельзя к чему-то прилететь, когда подрастешь, ты это поймешь.

Мне стало очень грустно, я ничего не понимал, и поэтому всю дорогу домой думал над словами мамы. Когда мы пришли домой, я попросил взять её планшет. Она не разрешала, тогда я просто закатил истерику, я твердил, что хочу посмотреть про звезды, что не засну, если не узнаю, сколько их и что за ними. Мама явно не хотела ругаться, бросила включенный планшет на кровать и пошла умываться. Это первый раз, когда я остался наедине с планшетом мамы.

Уже через несколько минут, я узнал, что видимых звезд на небе можно рассмотреть порядка 3 000 в одном полушарии и столько же в другом. Итого получалось 6 000 звезд, что же это можно посчитать за несколько часов думал я, этого не так много. Я изменил вопрос в интернет, и спросил «а сколько всего звезд», результаты выдачи меня поразили….. Мама отчасти была права, их было не просто много, их было почти бесконечное количество. Только в нашей галактике насчитывалось несколько триллионов звезд, а таких галактик на тот момент было обнаружено несколько сотен миллионов. На мой запрос о размере вселенной, интернет мне выдал непонятную информацию, из которой до меня дошло только, что до края известной нам вселенной надо лететь на космическом корабле со скоростью света около 14 миллиардов лет. В свои 6 лет я этого понять еще не мог.

Мама все не возвращалась, а планшет был у меня в руках. Обида и разочарование от полученных данных просто заставили меня исследовать мамин планшет, я открывал все приложения и закрывал их. Наконец, я нашел это «страшное», это были фотографии и видео, где мама была с каким-то дядей. Фотографий было много и я сначала не узнал маму, она была такая радостная и красивая, что мне пришлось пролистать несколько десятков, прежде чем я понял все. В этот момент я вдруг почувствовал, что на меня смотрит моя мама, я выключил фотографии и вернул ей планшет, не смотря в глаза. Она взяла планшет и выключила его. Я молча пошел умываться, мы никогда об этом не говорили, я никогда не спрашивал маму не о фотографиях, не о мужчине. Больше мама мне не давала свой планшет, и только когда я пошел в первый класс, она купила мне мой.

Да, это мало имеет отношение к нашему делу, хочу просто чтобы ты знал, я не задавался целью узнать, кто мой отец, где он, жив или мертв, почему я у мамы один и тому подобное. Не знаю почему, но через некоторое время я понял, что мама не может ответить на простые мои вопросы, тем более она не сможет ответить на такие сложные.

Глава 4. Точка не возврата

– Чарли. это все здорово. Но я уже выпил две чашки кофе, но так и не понял, какое отношение имеет твое детство к той информации, которую ты мне продал и хочешь продать? – мне было уже весело и действительно я проникся к этому забавному человеку.

– Мне просто хотелось немного ускорить процесс, в самом начале которого социально замкнутый Чарли боялся промолвить слово, а теперь его было просто не остановить.

– Да, да, да, конечно, ты прав. Я просто хочу, чтобы ты понял, как все это началось. Я не специально, у меня просто не было другого выхода. Тогда в детстве все еще можно было поправить. Хорошо я перейду к тому, моменту, который считаю поворотным. – сказал Чарли.

Я на миг задумался …. «поворотный момент», уж не читает ли он мои мысли! Я тоже часто думал о поворотном моменте, который привел меня сюда, благодаря которому я сижу здесь с Чарли. Возможно такие точки сопряжения сил Судьбы есть у каждого человека. Что же пускай Чарли продолжит, это даже интересно.

(далее речь от лица Чарли)

Первые три года в школе пролетели как одно мгновение, я даже не особо их помню. Хотя нет, помню, как было собеседование у директора школы, я же был на год младше и они хотели решить, в какой класс меня определить: к способным детям или средним. Помню, что был большой кабинет, была взрослая женщина в умных очках, рядом со мной сидела моя мама. Женщина задавала вопросы на логическое мышление, наподобие «если Джонни старше Сары на 3 года, а Сара родилась позже Стива на 1 год, то какая разница в возрасте между Стивом и Джонни». Я отвечал правильно и все быстрее, и быстрее. Тогда директор сменила тематику и неожиданно спросила:

– А кем ты хочешь стать, Чарли?

– Я задумался и несколько минут молчал, что значит кем я хочу стать, я не знаю…. как это понять. Я молчал.

– Ну же Чарли, ты очень умный мальчик, неужели ты не знаешь ответа на такой вопрос? – продолжала директор. Моя мама даже подтолкнула, чтобы я что-то сказал.

– Я не хочу кем-то становится. – ответил я.

– А что же ты хочешь? – изумилась директор.

– Я хочу что-то узнать. – ответил я.

– Что же?

– Узнать все. Я хочу узнать все. – неожиданно ответил я и сам вдруг понял, что действительно единственное, что сейчас хочу – это все знать.

Директор и мама рассмеялись, сказав, что я еще не определился. Меня отправили во второй по сложности класс «В».

У меня был свой компьютер, точнее не собственно мой, а персональный школьный, в который я заходил под своей учетной записью. Дни шли за днями, я учился на одни пятерки, это было время, когда я просто внимал учителям и выполнял все задания. Единственное, что меня раздражало – это письмо рукой. Если помнишь, тогда было еще два варианта изучения языка: ручной набор на сенсорном экране и письмо стилусом по сенсору, как раньше писали гелиевыми ручками на бумаге.

Письмо стилусом меня просто выводило из себя, я просто не понимал, зачем этот способ фиксирования информации, когда есть речевой набор, есть ручной ввод текста наконец. Но учителя были жестоки, мы почти час в день учились писать на сенсорном экране. Все наши результаты сразу отправлялись на сервер учителя и он выставлял нам оценки. У меня всегда была «3», и это очень меня огорчало. Я понимал, что сильно тороплюсь, и поэтому не всегда красиво вывожу буквы, но как только я пытался писать красиво, то сразу терял терпение. Я дергал ногами, мотал головой, барабанил по столу пальцами, но все никак не мог написать слово красиво. Меня даже показывали детскому психологу-коммуникативисту, который сказал, что нам всем надо набраться терпения, т.к. период взросления, когда меня можно было научить писать красиво уже прошел, несмотря на то, что мне было 7 лет.

Я не могу даже передать словами насколько меня раздражало писать рукой, многие дети на меня смотрели и не понимали меня. Ведь я очень быстро печатал на сенсоре, я внятно и быстро мог надиктовывать в речевом наборе, но писать рукой я даже не то, что не мог, я просто не хотел, потому что не понимал зачем это надо делать. Помимо этого, в нашем обучающем приложении по родному языку была отключена автокоррекция и проверка орфографии. У меня было много ошибок, очень много ошибок. Это я также не понимал, ну вот если все понимают, что я имел виду слово «информатизация», а написал его как «информатицзация», то почему мне надо считать это ошибкой? Я просто механически нажал не на ту кнопку, и это можно заменить. Я же знаю, как надо написать это слово. А если бы даже не знал, как это бывало до школы, то мне бы подсказала автозамена и я бы со временем понял правильное написание. В конце концов я же не собирался становится учителем родного языка, зачем мне знать такие тонкости в правилах орфографии и пунктуации…. это было недостижимо для меня.

Мы часто об этом спорили с мамой, ведь она была учителем иностранных языков, она мне говорила, что придет время и я пойму, необходимость правильного написания просто обязательна. Она говорила, что когда-нибудь я захочу всем рассказать о своем открытии или изобретении, но не смогу этого сделать, потому что меня никто не поймет и сочтут этаким невежей, потому что я напишу с ошибками описание моего научного открытия. Тогда я не понимал, насколько она была права. Я просто игнорировал, я был настолько уверен в себе и своих силах, что не считал нужным слушать никого. Естественно, ведь все, кроме родного языка мне давалось очень легко. Домашние задания я делал еще в школе на переменах, дома я читал учебники и копался в доступной базе знаний. Учась в третьем классе я выменял на несколько конфет доступ к базе знаний

5-го и 6-го классов, из дома я изучал то, что сейчас проходят на два класса

старше, а с учетом моего возраста – на три года старше. Понятное дело, мне тогда было не до грамотного письма и красивого оформления задач.

В классе меня уважали и ценили, я всегда всем подсказывал и помогал, ко мне обращались за советом, но не все…. Среди ребят выделялся Френки, это был мальчик на год старше всех, и на два старше меня, т.к. он пошел в первый класс в 8 лет. Он был сильный физически и всегда общался с ребятами из 5—6 классов, он сам говорил, что уже умеет курить сигареты, хотя я этого не видел. Естественно, все ребята пытались с ним сдружиться, чтобы быть поменьше обиженными им. Мы сидели с Френки за одним столом, он часто списывал у меня, я был его лучшим другом в классе. Мне тогда было все равно, я был готов делиться своими знаниями с кем угодно, я просто упивался своими способностями, которые уже никто не отрицал к тому времени.

И вот настало время переломного момента, это было в конце третьего класса, уже была весна, все дети знали, что после третьего класса будет аттестационная комиссия и нас распределят в профильные классы: кого-то в технические, кого-то в прикладные, кого-то в специальные, а самых лучших в математические, куда мечтал попасть и я. Был еще один класс для спортсменов, но я даже не обращал внимания на него, с детства я не привык к физической зарядке и был немного дряхлым. На уроке физкультуры мне было очень тяжело, но все равно я не хотел делать зарядку по утрам.

В один из дней я зашел в класс и увидел, что Френки обижает одну девочку – Джулию. Обычно Френки обижал только мальчиков, и никто не вмешивался, но вот он плевался из трубочки в Джулию, она сидела на стульчике и плакала. Я подошел к Френки и сказал, что не надо этого делать, она же уже плачет. Френки был агрессивен, как никогда, он сказал, что она дала ему правильные ответы во время контрольной работы, стоит сказать, что во время этой контрольной меня не было, т.к. я вызвался помогать совету школы в оформлении выпускного вечера для старшеклассников. Я чувствовал свою вину в этом, а Джулия на меня вдруг посмотрела с такой надеждой и жалостью в глазах, что я вдруг ощутил острую боль в сердце…. Я вдруг понял, что у меня есть сердце, которое никого раньше не чувствовал. Я взял Френки за руку, вырвал «трубочкухарькалку» и отшвырнул в угол. Френки просто побагровел, он схватил меня за рубашку и попытался повалить на пол. Все дети зашумели, я слышал крики, не знаю каким образом, видимо Френки повалил меня не на пол, а на стулья, но я ощутил на себе весь его вес и просто рухнул. Все смешалось в одной картине для меня, я вдруг лежу на стульях, сверху меня красный от гнева Френки, я тогда просто повернулся на бок и Френки медленно сполз с меня на пол, и теперь уже я был сверху Френки. Видимо мы оба не ожидали такого развития событий, но каждый повел себя по разному, я просто замер «как это я и вдруг повалил на пол самого сильного ученика класса», шум прекратился. Френки тоже пришла эта мысль, и он тоже испугался, но его ответной реакцией был удар мне в лицо. Удар был сильный, хотя можно ли считать сильным удар 11-ти летного мальчика? Но от этого удара у отпрянул назад и схватился за глаз, Френки встал с пола, отряхнулся. Мы смотрели друг на друга, потом он сказал:

– Иди подставь глаз под холодную воду, чтобы не было синяка.

Я выбежал из класса и пошел в туалет. Когда я вернулся обратно, уже начался урок, я снова занял место рядом с Френки.

Как потом выяснилось синяк все-таки был, причем был самого синего цвета, держался очень долго и был заметен наверное с 20-ти метров. В школе и родителям мы сказали, что просто неудачно игрались и оба упали. Но в классе все знали, что произошло, а значит единственный, кто мог хоть как-то сдерживать Френки был повержен. После этого случая я начал постепенно ненавидеть себя. Потому что Френки теперь не только пользовался мной, но и начал издеваться. Он теперь все у меня списывал и заставлял решать его домашние задания. Джулия только один раз подошла ко мне и сказала спасибо. Скорее всего этого было мне достаточно, чтобы понять – это моя первая школьная любовь, о которой так много и часто говорят.

Дальнейшие события явились следствием этого поворота не в ту сторону, когда кончился третий класс я даже не пошел на аттестационную комиссию, маме сказал, что мне трудно будет учиться в математическом классе. А на самом деле, я не пошел в «А» класс потому, что Джулия туда не пошла, я уже знал, что её распределили в обычный специализированный класс «G», где уклон делался на рабочих специальностях, типа водителя, портного, повара и так далее. Хуже всего было то, что Френки тоже был по распределению в классе «G». Если бы хоть кто-то тогда настоял на моем переводе в «А» класс, это бы сильно изменило мою судьбу, но у мамы тогда было трудное время. Не буду о нем говорить, т.к. это не имеет отношения к делу, скажу лишь, что я все чаще видел в её планшете новые фотографии с разными мужчинами.