Текст книги "Между серпом и молотом. Ископаемые стихи (1978-89)"

Между серпом и молотом
Ископаемые стихи (1978-89)
Дмитрий Гаранин

© Дмитрий Гаранин, 2017

ISBN 978-5-4485-9066-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дмитрий Александрович Гаранин родился в Москве, окончил Московский Физико-Технический Институт, работал в теоретическом отделе Физического института АН СССР им. П. Н. Лебедева и затем в Институте Радиотехники, Электроники и Автоматики. Кандидат физико-математических наук (1985). В 1992 году эмигрировал с семьёй в Германию, работал в научных организациях в Хамбурге, Дрездене, и Майнце. С 2005 года профессор на физическом факультете Lehman College, CUNY. Почётный член американского физического общества (Fellow of the American Physical Society, 2013). Живёт в Нью-Йорке и Баден-Бадене (Германия). В литературной деятельности не замечен, отличий не имеет. В 2013 году опубликовал книгу «Обратный отсчёт», включающую стихи 1978—82 и 1988—89 годов. В 2014 опубликовал новые стихи в книге «После перерыва», которая постоянно пополнялась.

ПРЕДИСЛОВИЕ

После того, как опубликованы две мои большие книги стихов «Обратный отсчёт» и «После перерыва» (написанные с перерывом почти в 25 лет), наступило время издавать проекции этого наследия на какие-то темы или круги тем размером с обычную поэтическую книжку. Поэзия – это концентрат, и потреблять её надо в умеренных количествах. К тому же, фактор цены большой книги, особенно в твёрдой обложке, нельзя сбрасывать со счетов. Такие книги – для исследователей-литературоведов, для университетских библиотек. В них стихи точно датированы и размещены в хронологическом порядке, снабжены авторскими комментариями, которые помогут учёным защищать свои диссертации. Цена этих двух больших книг высока, и покупаться они будут в основном на гранты. А для продажи на творческих вечерах и подарков друзьям нужны совершенно другие книги.

Фокусируя внимание на разных сторонах творчества автора в разных тематических подборках, можно эффективно противодействовать попыткам наклеить на него ярлык, засунуть его в какой-то один ящик (ирония, наукообразие, эпатаж, эротика, политика, и т.д.). Имеющийся материал весьма разнообразен как по стилю, так и по темам, так что малые книги могут получиться довольно контрастными.

В настоящей, пятой книге этого цикла собраны стихотворения из книги «Обратный отсчёт» (стихи 1978—84 и 1988—89 годов, писавшиеся в Москве в стол и изданные лишь в 2013 году в Нью-Йорке), несущие эстетику застоя и неминуемого последующего распада тоталитарной коммунистической системы, возможного конца света в ядерной войне. В художественном плане эти стихотворения близки сюрреализму и/или соц-арту – реалии стареющего общества монументальных замахов переплавляются в особый вид красоты, достойной любования.

Дмитрий Гаранин, Нью-Йорк, 26 сентября 2015.

СТИХИ

Осыпается осень. Надвигается холод…

* * *

Осыпается осень. Надвигается холод.

Замерзает последний жёлтый лист на белом снегу.

Мы сидим по квартирам – как-то зябко на воле

Если не дали крыльев и путёвки на юг.

Где-то там уплывают ананасы в шампанском,

Превращается в точку самолёт-ресторан,

А у нас, как всегда, пыль последних известий,

Да сырые газеты и холодный экран.

Голубые картины на сером экране

Всё куда-то зовут, всё куда-то манят —

Выйдешь, вот и пивная. Затеряешься в пьяни —

Всё исчезло. Лишь зубы о кружку стучат.

Раскололся обглоданный череп заката

* * *

Раскололся обглоданный череп заката.

Трёхпроцентного займа рубашка тепла и богата.

Дарит степь уходящим лучом.

Заготовлен гарнир – сапоги с беляшом.

Тарахтит за стеною крутильный станок.

И картофельный гол менеэсы забили давно.

Бортовая машина пришла!

Парусинный волнится ковёр.

Покатилось за ухо дурного руля колесо.

Где мой старый товарищ, мой ватник?

Ах, ладно, не жаль!

По накатанным склонам уходим всё выше и вдаль —

На вершину, где жизнь – это лишь облака,

И земля безопасна и далека.

ПРОСТОЙ (ГИМН)

Кирпич на кирпиче

И спереди кирпич

А в порах кирпичей

Лежит снежок

Сухой, игольчатый и непонятно тёплый

На тёмно-красном фоне кирпичей

Кирпич на кирпиче

Всё шире панорама

Всё выше башни кирпичей

На снежном поле под лучами солнца

Скрипит снежок под грузом кирпичей

И источает запах лыжной мази

Квадратны кирпичи!

Давным-давно гончар

Случайно перепутал

Квадрат и круг, и получил кирпич

Да здравствует чудак!

Всё больше кирпичей. Горячие ещё

Они идут сюда с кирпичного завода

Треща калёными боками на морозе и спеша

Занять свои места в театре кирпичей

Люблю я кирпичи! Морозною зимою

Приятно о кирпич погреть глаза и руки

Гораздо лучше, если много кирпичей

Кирпич на кирпиче

Уж солнце на закате

Алеет снег в камине кирпичей

Всухую сложены – шершавость их скрепляет

Так повелось давно

Кирпич на кирпиче

ОПТИМИСТИЧЕСКОЕ

Всё было кончено. Развалины

Ещё дымились на морозе,

И клубы пыли оседали

В лучах рассвета бледно-розовых.

И открывалась панорама

В нелепом хаосе и крене —

Вчерашний день на куче хлама

Домов, упавших на колени.

И отрывая взгляд усталый

От камней бывшего жилища,

Мы думали, как нужно мало,

Чтоб обрести свободу нищих.

И в свете солнца деловитом

Мы распрямлялись и теплели,

И мир вокруг стоял открытый

Для новых встреч и новоселий.

Он простирался в бесконечность,

Как будто радуясь вопросам

О близком будущем, и вечность

В запасе дней гляделась просто.

И смолк застенчиво приёмник,

На ремешке болтаясь зябко —

В слепящий снег полей огромных

Шли люди, нахлобучив шапки.

За далью даль открылась вдруг

* * *

За далью даль открылась вдруг.

Мы поняли, что всё вокруг,

Как обветшавшая картина,

Зияет дырами сквозными

И расползается по швам.

И сразу ясно стало нам,

Что всё вокруг уже прозрачно,

И провалиться мы должны

До самой дальней глубины,

И что трещит и гнётся сук,

Где мы сидим так неудачно.

И вот – сорвались. В суете,

Средь хороводов в пустоте

Воздушных бабочек летим

И приземляемся на воле,

Где не стареет коммунизм,

Где простодушный механизм

Сверкая пляшет на просторе

И расцветает новый изм

У края голубого поля.

СОВЕТСКОЕ ЕВАНГЕЛИЕ

Молодой наставник молодежи

В свете возрастающих задач

Был для протрезвления положен

На коробку ржавых передач.

А потом, свалившись кособоко

У ноги токарного станка,

Он сознал – Ведь новая эпоха

Уважает передовика!

Вкруг него ученики толпились,

И вздыхал смиренно бригадир,

И глаза слезою озарились,

Преломившей в радугу весь мир.

РЕВОЛЮЦИЯ В АФРИКЕ

Мы шли сторицею отдать кровавый долг

Тем, кто доцарствовал до самого конца

И лишь теперь растерянно умолк —

Подлец, предать готовый подлеца.

Мы шли в открытую, спеша спуститься с гор.

В один поток сливались, как ручьи.

Все понимали, что окончен спор.

Со всех застав бежали палачи.

И вот последний из последних дней

Упал на плешь пристрелянных равнин,

И нам открылась цитадель цепей

И скотный двор порабощённых спин.

Дала дорогу сгнившая стена,

Когда вперёд мы бросились, как залп.

Крича от ужаса, не отрезвев от сна,

Кидали улицы нам под ноги асфальт.

И вот толпа заполнила дворец —

Всех от начала гнусностей оплот,

И каждый сам увидел наконец,

Что здесь давно никто уж не живёт.

Мы заселяли старые дома

И собирали в кучи всякий хлам,

И поклялись, как делают всегда,

Искоренить насилье и обман.

ЕЩЁ НЕ ВРЕМЯ

Над просторами Сибири

Новый день

Бьёт четыре

Всходит солнце над снегами

Над плетнями деревень

Поднимается

В замёрзшие окошки

Колотит

Открывайте!

Из открытой двери

Пар валит

Человек выходит

Там ночуют люди

И храпят

Он в лучах горящих

Напаскудит

И пока —

Назад

КРИЗИС

Когда качнулся пол

И поползли мосты;

Проспекты испугав,

Словно пески, пусты,

Газеты вышли в день,

Который возвестил

Во все концы земли,

Что нету больше сил

Историю влачить,

Куда ни я, ни ты..

И оборвалась нить

Над гранью пустоты;

Когда поехал вниз

Устоев эшелон,

И новый день в огнях,

В пыли, пророча сон,

Опутывал зенит

Над нашей головой

И ужас нарастал,

Как в древности, простой,

Когда поверить в явь

Уже никто не мог,

Мы знали, что весы

Уравновесит Бог.

ЗА ЗАБОРОМ

I

Здесь находился город.

Дальше виднелось поле.

Всюду кружили дороги

Вектор людских потоков.

Что-то сверкнуло в поле

И покатилось на город,

Просеками врезаясь,

Улицами широкими.

И на пути разрушения

Камень кричал, испаряясь,

Стёкла окон на мгновение

Ветер наполнил, как парус,

И разлетались обломки,

Тысячью красок сгорая

В треске ушной перепонки,

В жёстком лучении Рая.

II

Селекционной станции

Там где виднелись крыши,

Стая ворон кого-то

На бескрайней поверхности ищет.

Кружатся, каркают в звонком

Воздухе новоприбывшем:

Где ты, в какой субстанции

Тёплые атомы дышат?

Море иррегулярно

Плещет в покатый берег.

Больше никто не вспомнит,

Что говорил Коперник

И по каким орбитам

Движется лёгкий шарик,

Богом забытый где-то

Средь непроглядной дали.

ОССУАРИЙ

В оссуарии костей

Кошки ноют и скребут,

И костистую постель

Часовые стерегут.

Патефон застрял, застрял —

Траурный играет гимн.

Кто снопы вязать устал?

Кто налево? Выходи!

Для непрошеных гостей

Разорил здесь кто уют?

В оссуарии остей

Размололи и куют..

Шестерня нейдёт под ключ —

Хоть бы чуточку прилечь!

Сизым голубем летуч,

Кто-то рвёт погоны с плеч,

И прохватывает вдруг

Ранней сухости капель —

Входят тысячи подруг,

Вход сюда сорвав с петель.

УТРЕННЯЯ СКАЗКА

Одуванчик военно-воздушный

Поднялся, расправив круги

Над столицей,

Кристально умытой в лучах синевы.

Закивал объектив,

Перспективы раздвинув края —

Молчаливо программу ведёт

Тонкий ящик живого ума.

Одуванчик военно-воздушный,

Серебристые пестики дюз!

Ты звенишь в поднебесье, послушный,

Защищая Советский Союз! —

Этот радостный стих

Сочинила в кружке детвора,

Чтоб никто не сумел

Сунуть палки в конвейер труда.

Серебристый скелетик вертится,

Центруя покой

В над-лежащей степи,

Что рукою подать – далеко,

И оттуда, с вершины,

Его объектив всепроник

В загражденьях и рвах

Отдалённые земли чужих:

Заколоченных окон дома,

Где неволей мощёны дворы,

Цитадели цепей,

Броневолчьих дивизий ряды

На огромном, изъезженном клином,

Уже побуревшем лугу;

И заснял океан,

Где роятся эскадры акул —

Не к добру, не к добру

Приготовились эти войска!

Реактивных орлов

Над землей проплывает косяк.

Энергичных команд

Весь эфир заполняют слова.

В животе у орлов —

Толстопузые бабочки сна.

Одуванчик антенны направил

На каменный центр страны:

По тревоги каналам

Он тычет сигналы свои —

И взыграла тревога

Над утренней, спящей страной,

И ответные силы

Готовы к атаке любой.

..Вот нарушилась связь,

И разведчика больше не ждут..

Одуванчик воздушный,

Слегка уронив высоту,

Выверяет свой путь,

Куда мирные птицы спешат —

На наветренный край,

Наблюдать восходящий закат.

ЗАТИШЬЕ

Ты поди, товарищ, вон!

Я загну тебе поклон.

Ты вернёшься по следам

И услышишь шум да гам —

Там смешались тыл и фронт,

От беды ревёт народ,

Страшно саблей машет врач —

Дезертировал палач,

Недобиты мертвецы,

Кони рвутся под уздцы..

..И у нас кресты шумят.

То – материи распад.

На кристаллы гашиша

– Не летит ничей совет —

Развалилась вся душа,

В глухомань дороги нет.

Наш Сусанин был суров —

Перерезав сто дорог,

Он повесил в дым топор

И оставил кабинет.

Что же делать нам с рублём?

Потухает денег свет.

Недалёк медальный звон —

Упирается в конкрет,

Где застрял в лесу наш дом —

Тихо смотрит из окон,

Как синеет тишь да гладь —

Выходной с недавних пор,

Но редеет льдин затор

И подходит ледокол

Растопить стекольный скол

И папанинцев забрать.

ВДНХ

Жаркой стройки вокруг кирпичи,

Ну а здесь – городок, как лимон.

Павильон.

Справа, слева – везде павильоны стоят,

И фонтаны забили с утра.

Золотых фигур мерна поступь с серпом;

В стороне – с молотом серые фигуры

Замахнулись в ветрах верхотуры.

Приглашает зайти горновой —

Железной палкой в колоннах проход указывает.

Как зайдешь, апельсин и лимон.

Достижения спят в мякоти плодоовощной.

Кто кого? – Вопрос закрыт наукой.

Тучно колос прорастает над яблоневой рощей,

Опылённой пчёлами со скуки.

Асфальтовая площадь. В центре – главный павильон.

Он посещается снаружи, как памятник.

Наверху – молот с серпом.

Строгость форм

Напоминает готическое хозяйство.

А вокруг толпится народ —

Как на биллиардном поле.

Разброд.

Рвутся из автобусных сосисок на волю.

К розам —

Вдыхать фонтанов пыльцу.

Бумажки бросать не к лицу.

Для этого урны поставили к розам.

А дальше стоят трактора и плуги оранжевого цвета

Долбить каменистую землю за пределами выставки

Солистом – корабль для завоевания космоса

И посылания приветов

Куда-нибудь на апельсин или лимон,

Где для народа препятствий нету.

РАБОЧИЙ И КОЛХОЗНИЦА

Динамичен скульптурный ансамбль!

Как корабль на всех парусах.

Устремился мужчина вперед —

Он и женщину к счастью ведет.

Это памятник людям труда,

Что взглянули вперёд навсегда.

Хоть металл под дождём потускнел —

Он в инерции сделанных дел.

Коренасты, крепки их тела,

И дорога прямая легла,

А вокруг, сколько видится им —

Сизый выхлоп, и клумбы, и дым.

Нашим будущим, нашей судьбой

Над огромной советской Москвой

Устремляются четверо ног.

И зовут нас их молот и серп —

Нашей Родины слава и герб,

Старый символ грядущих тревог.

ДВОЙНОЙ СОНЕТ

Динамичен скульптурный ансамбль!

Как корабль на всех парусах.

Колоссальный мужчина вперёд

В неизбежность подругу ведёт.

Коренасты, крепки их тела,

И дорога, как жатва, легла.

А вокруг, сколько видится им,

Сизый выхлоп, и клумбы, и дым.

Этот памятник – памятник нам.

Он поставлен по нашим следам

Воплощением тех, кто устал.

Хоть металл под дождём потускнел,

Он в инерции сделанных дел,

Проторивший тропу идеал.

Мы давно уж вперёд не глядим.

По квартирам забились своим.

И в зелёных стандартных дворах

Нам прополки мерещится страх.

Наши души на ощупь, как воск.

Наши принципы – крылья стрекоз.

Лишь стабильна картина одна —

«Неизбежность», в квадрате окна.

Нашим будущим, нашей судьбой,

Над огромной советской Москвой

Устремляются четверо ног.

И зовут нас их молот и серп,

Нашей Родины пламенный герб,

Старый символ грядущих тревог.

Рыба-молот, птица-серп

* * *

Рыба-молот, птица-серп.

Шестикрылый серафим.

Гавриил, непобедим.

Пересчитанный ущерб.

Кочергою в чёрный ход

Лезет очередь с утра.

Проломили со двора..

Космос блещет и зовёт,

И при деле находясь,

Каждый знает, каждый рад,

Что потрогать довелось

Пирамиды, что стоят

По краям дороги сквозь,

Оползая и кренясь.

ВЕРЛИБР

Сегодня прочёл в газете

О падении правительства Чада

Было давно известно

Что там неспокойно

Однако развитие событий

Этого не предвещало

Мой непосредственный начальник

Сегодня проговорился

Что он давно не читает газет

И нейтронная бомба

К сроку готова не будет

Сегодня на профсоюзном собрании

Зачитали план пятилетки

Всё что от нас зависит

Сделать мы обещали

Залезши на крышу

Встречаем восход солнца

Как всё красиво вокруг!

Маршал мира

Даст отпор с моря

Скоро и нам выступать

БОЛЬШОЙ ПРАЗДНИК

Развалилась сила

Трусость в лужу села

Алость флагов сера

Не сдержать веселья

Отцвело всесилье

Сжухло кучей сора

Свято место сыро

Поле битвы сиро

Смейтесь, дети сюра!

Чёрным мостом безнадёжности ров

* * *

Чёрным мостом безнадёжности ров

Кроет слетающей ночи покров.

Все как один на поверку вставай!

Зорко стеречь безнадёжности край!

Мертвенным сном засыпает село,

Глядя на запад, где солнце зашло,

Розовый свет посылая к звездам —

Чёрные сосны впечатались там.

Чёрные вышки меж сосен стоят:

Прочь от забора! Назад! Назад!

Слышен из города дьявольский труд —

Это рабочие счастье куют.

Грохот, вибрации, скрежет и смех:

Счастья не хватит, не хватит на всех!

Сядем-ка лучше мы в поезд метро —

Нашей столицы червиво нутро.

Хочешь, на запад катись, хоть на юг,

Хочешь, замкни бесконечности круг.

Пусть же колёса в пустотах нутра

Песню свою пропоют до утра!

13 ноября 1982

Покуда труп вождя гниёт в Колонном зале

И плод его трудов сбывает гастроном,

Мы думаем о том, о чём мечтать устали —

О личности крутой, о вираже крутом.

Мы думаем о нём, о беспринципном дяде,

Что, взяв за рычаги, покрутит головой

И, задушив друзей, домашней славы ради

Расслабит старый жом потуги мировой.

МИССИЯ

По морю как по суху

Шел солдат без посоха

Молодо и зелено

Но зато проверено

Шел отряд апостолов

Чтоб ударить по суху

Всех покрытых язвами

Исцелить образумить

К камням палестиновым

Повалил путиною

Рыбами этажными

Мы накормим страждущих

КОТЛОВАН

Средь бетонных пределов покоится яма с водой,

Всем случайным пловцам чернотою грозя и бедой.

Здесь кончает ездок, что отчаянно взялся за гуж —

В яме тонут тела потерпевших крушение душ.

Исчезают под толщей воды, словно листья в осеннем дыму,

Оседая, как пыль, как холодный упрёк никому,

И ложатся на дно, в скользкий ил, тяжелы, как свинец,

Те плоды бытия, что в паденье находят конец.

Жизни нашей плоды, чья подрезана ветка была —

Быстроходный таран, невдомёк самому, из стекла,

Победитель-Икар, в небесах заметающий след,

И плебей, для которого выхода нет,

Легкоумный талант, притяженья отвергнувший власть..

Но глубок котлован, в нём – паденья последняя часть.

Только стукнет волна о бетонный, бесчувственный брег,

Бормотнёт часовой что-то вроде «Погиб человек»,

Но не тронется к краю – здесь столько загубленных душ,

Что вода загнивает, как сок отвратительных груш.

Кто отрыл котлован, кто водою наполнил его?

Лишь старик разболтал, да столкнули туда самого..

Он успел рассказать, что на дне экскаватор зарыт.

Там наделал ошибок плешивый слепой инвалид..

СТИХИ О МИРЕ

Если б были мы крылаты

И несчитаны, как птицы,

Что летают и не знают

Государственной границы,

То тогда без сожаленья

Мы б оставили квартиры,

Чтоб увидеть, где гнездится

Белоснежный голубь мира.

Этой птицы очертанья

Нам знакомы по плакатам —

Вместе с женщиной-рабочим,

С пограничником усатым..

Но схоронен образ птицы

В зеленях бумажной кроны.

В нашей жизни нам встречались

Только белые вороны.

Здесь другая птица-голубь —

Из куриных, побагровей,

Что за мир хотят бороться

До последней капли крови.

Прудик непроточен

* * *

Прудик непроточен.

Не уполномочен.

Тиной оторочен.

Забродил пока.

Дуют суховеи.

Прудик всё мелее.

Яд вокруг развея,

Высох на века.

Травки полевые,

Цветики степные,

Колоски простые —

Чахнут, не растут.

Суслики чумные,

Как вампиры, злые,

Шалые, борзые —

Корешки грызут.

Выгрызли, и оптом,

Врассыпную, скопом..

Слышит грузный топот

Пыльная земля.

Собирайтесь, чада,

Суслики распада,

Чтоб в грызне всеобщей

Выбрать короля!

Зверь суконно-серый,

Саблезубый верой,

В центре принял меры

И за всем следит:

Окна забивает,

Смраду напускает,

И суслом забвенья

Целину кропит.

ИСТОРИЧЕСКАЯ БАЛЛАДА

В феодальной глуши, в безвременье стенающих лет

Кто-то, злобствуя, бросил идей фанатический свет:

Если в Царстве Небесном все люди пред Богом равны,

То и в жизни земной на различия нужен запрет —

Вот тогда запируют всеобщего братства сыны!

Рвется сильный вперед, обретая в движении цель,

И в фасады монархий стучится свободы капель,

Но во рту бедняка – только жалкие крохи еды —

Это сильный присвоил беднятского пота плоды.

И идея в веках пробивает к свершенью тоннель.

Ведь как быть бедняку, если сильный всегда на коне?

Если цепью прикован рабочий на жизненном дне?

Мощью новых машин эта цепь укрепиться должна —

Бедных вытащит к свету и станет сама – не нужна..

..Но пророчат вожди революцию в слабом звене.

То звено занимало собой пол-земли.

Здесь поборники равенства свой полигон обрели.

Здесь навел справедливость Верховный Народный Слуга,

Он людскую чащобу сравнял под носок сапога —

Так бедняцкое счастье вставало в кромешной пыли.

Меченосцы ручные все шире стелили постель —

Покрывалась страна годовыми слоями костей.

И железные монстры вставали на этих костях,

Чтобы тот же закон учредить и в других областях —

Ждите, мирные люди, оттуда победных вестей!

Кряж войны перерезал Историю не пополам.

Кто укажет конец наступающей вечности нам?

Зачарованно зрит уцелевший в победах народ,

Как в притихших лучах мировая пустыня цветет —

Грозный вождь передал эстафету вождям-грызунам.

И к слепящему чванству нейдёт на вершину вода.

И ни в бок, ни в обход – ни дорог, ни следа – никуда.

Как спокойная гладь, перспектива на тысячи лет.

Только кто вдохновит, если лучших средь нас уже нет?

Над всеобщим развалом взойдет ли победа труда?

Куча наших побед скользкий угол имела другой.

За корявою кромкою – мертвенный, райский покой.

Мы оттуда скатились на чёрного юмора дно,

Где и собственный ум – с вертикальностью стен заодно

И не хочет сменить свой постылый удел – на любой.

Так пути магистраль превратилась в Голгофу надежд,

В золочёную лестницу к власти рвачей и невежд,

Так учил пониманию – что в этой жизни почём —

Нас отстойник Истории, ставший целебным ключом.

Что ж с того, если идолы пали во прах?

Это царство – всего лишь песчинка в мирах.

Есть другая земля, пред которой мы ползаем ниц,

Прикрываясь, как язва, рубцами надёжных границ —

Там свободные люди о собственных помнят правах.

..Вот уж нет камарильи, и воздух свежее с тех пор.

И готов завалиться заржавый железный забор.

Вот и время настало оковы отправить на слом —

Не всегда ж оставаться отсталым от жизни звеном —

Мы не можем детей обрекать на такой же позор!