Текст книги "Стеклянный ветер"

Глава 2

Яркий солнечный свет заливал комнату. Судя по огромной кровати, располагающейся в самом центре просторного помещения, из пещеры они угодили прямиком в чью-то спальню.

– Ух ты! Оглянитесь-ка! – Гимнаст, как маленький, Показывал пальцем на стремительно затягивающуюся темную дыру в стене. – Что это?

– А сам-то ты как думаешь? – Лом преспокойненько швырнул в колышущуюся на степе кляксу ненужный теперь факел. – Насколько я понимаю, это остатки того подземного коридора, откуда мы только что выбрались.

По стене комнаты прошла едва заметная рябь, и странная клякса, к тому времени уже превратившаяся в горошину, вспыхнула и исчезла.

– Ну и чего теперь будем делать? – Студент первым прервал затянувшееся молчание. – Из подземелья выбрались. Теперь куда двинем?

– Для начала неплохо было бы выяснить, куда мы все-таки забрели, – предложил Лом.

– Ну, выясним, что дальше?

– Студент, тебя хлебом не корми, дай только кого-нибудь попытать-поспрашивать, – усмехнулся Лом.

– Вот давай сначала выясним, а потом будем репу чесать, – влез в разговор нетерпеливый Гимнаст. – Может, нас вообще в другой комнате грохнут! А вы тут планов на будущее настроите. Обидно будет. – Парень умел подбодрить в трудную минуту. – Ладно, за мной! Лучше, конечно, впереди меня. Но пока вы стронетесь с места, я уже околею с голодухи. И вообще… – все еще продолжая нести какую-то околесицу, он открыл дверь, и смело двинулся навстречу неизведанному.

Друзьям ничего не оставалось делать, как пойти следом за ним. Благо, из-за двери уже донесся первый возмущенный вопль и послышался звон бьющейся посуды.

На сей раз Лом, который до того всю дорогу шел первым, немного замешкался и последним переступил порог убежища. Его глазам открылась следующая картина.

Если предыдущая комната больше походила на уютную спальню, то эта была, скорее, огромной столовой. Так он решил из-за длинного стола, вокруг которого в беспорядке валялись перевернутые стулья. Вероятнее всего, их угораздило безо всякого приглашения забрести к кому-то на обед пли завтрак, но точно не на ужин. Судя по солнцу, бьющему в окна, для него еще было рановато. Хозяевам же подобная бесцеремонность очень не понравилась, и они вознамерились хорошенько проучить незваных гостей.

«Ай-яй-яй! Как нехорошо получилось! – мысленно осудил поведение друзей Лом. – Это все Гимнаст, скотина, учишь его хорошим манерам, учишь, а ему хоть кол на голове теши. Вон, теперь еле отбивается со своим кинжальчиком против двух громил с топорами! Хорошо еще, что такой увертливый! А ведь могли как люди: постучаться, войти, все тихо, мирно, благородно. Куда там! Этот дурак влетел, как ураган, да еще поди, с ног кого-нибудь сбил. И Студент тоже хорош, нет бы попросить прощения за неуклюжего друга. Ну как же, язык отвалится! Проще выдернуть свои треклятые мечи и устроить настоящую бойню в доме этих несчастных. Вон уже, как зверь лесной, с ног до головы залит кровью, а ему все мало… Ладно, пора прекращать этот бардак!»

Руки Лома взметнулись над головой, и с ладоней сорвалась первая кроваво-багровая стрела. Это произошло как бы само собой, ему даже не пришлось особо напрягаться.

На самом деле все приключилось вовсе не так, как вообразил Лом. В роли зачинщика драки выступил отнюдь не Гимнаст, а некий Юсуф – хозяин трактира, невольными гостями которого стали трое наших героев.

Этот Юсуф под старость лет – на данный момент ему было уже за шестьдесят – совершил огромную глупость, а именно: женился на двадцатипятилетней танцовщице, девушке, безусловно, очаровательной и красивой и по этой же причине чрезвычайно легкомысленной. Очень скоро по кварталу пошли слухи о бурных романах жены Юсуфа за спиной своего мужа.

Будучи по натуре ревнивцем, Юсуф закатил своей неблаговерной серьезный скандал и в ультимативной форме потребовал развода. Но не тут-то было. Девушка спокойно выслушала все его претензии, после чего объявила, что его Упреки не имеют под собой никаких оснований – это всего-навсего выдумки его завистливых соседей. Она же девушка честная и ему верна, но если уж Юсуфу так вдруг приспичило вновь стать свободным, то она с радостью подарит ему эту самую свободу, с одним-единственным условием: трактир после развода достанется ей.

Терять заработанный собственным горбом трактир Юсуфу не хотелось, а каких-либо документов или свидетельств, подтверждающих измену жены, на основании которых можно было бы развестись с ней без ее согласия, у него не было. Посему пришлось оставить все, как есть, прикидываться простаком и, скрипя зубами, отмалчиваться, когда кто-нибудь за спиной смеялся над очередным анекдотом о похождениях его жены.

И вдруг, прямо на глазах Юсуфа, из их с женой спальни выходит какой-то молодой господин – не иначе, очередной любовник! – эдак мило ему улыбается и громко, на весь зал желает ему здравствовать.

Это в обеденный час! Перед большинством постоянных клиентов! Подобной вопиющей наглости старик стерпеть никак не мог. Юсуф схватил первое, что ему попалось под руку – довольно увесистую миску, к счастью, пустую – и запустил в вежливого наглеца-любовника.

Парень, однако, оказался увертливым. Он ловко изогнулся, и миска бесполезно просвистела над его головой.

Ошарашенный столь радушным приемом молодой человек попятился к двери, из которой только что вышел в зал. Но тут в дверях спальни показался еще один! Аж два любовника сразу, какой позор на седины Юсуфа!

Не помня себя от ярости, старик-трактирщик схватил здоровенный топор, которым разрубал коровьи туши. Но второй молодой человек оказался гораздо решительнее первого, он выхватил мечи и смело двинулся па Юсуфа. Понимая, что его шансы против молодого и проворного противника ничтожно малы, Юсуф обратился за помощью к своим посетителям: мол, посмотрите, люди добрые, как измываются над беспомощным стариком! Те не заставили себя долго упрашивать и, обнажив колюще-режущий арсенал, все, как один, встали на сторону хозяина трактира. А посетителей было почти три десятка.

Юсуф хищно улыбнулся…

* * *

Гимнаст очень испугался, он ужасно побледнел, аж пошатнулся. Этого не могло быть, и, тем не менее, как в каком-то сюрреалистическом кошмаре, их со Студентом окружали люди с холодными глазами безжалостных убийц. Много людей, очень много, и все они были вооружены чем-то смертоносно острым.

– Не надо! Пожалуйста! Мы не хотели! Простите! – едва слышно залепетал Гимнаст.

– Прекрати нести чушь, все одно, никого не разжалобишь, – с какой-то необычно злой веселостью в голосе одернул друга Студент. – Если сию секунду не вытащишь свой кинжал, они тебя прирежут, как барана.

– Нет! Что ты говоришь! Я не могу! – запротестовал Гимнаст.

– Они сейчас бросятся на нас. Я чувствую. А ну-ка немедленно вынимай кинжал!

Ошарашенный столь резким тоном друга, Гимнаст послушно опустил мокрую от пота ладонь на прохладную рукоять своего оружия. И вдруг панический страх отступил, по телу пробежала волна холодной ярости, а еще через мгновенье Гимнаст четко осознал, что, пока у него в руке верный кинжал, он самый сильный, самый умелый и самый отважный.

– Гимнс, ты готов? – раздался откуда-то сбоку спокойный голос рыцаря.

– Да, Стьюд, покажем этим уродам, где раки зимуют, – не менее спокойно ответил лорд.

Голова Лома заполнилась сотнями разнообразнейших магических формул, а вместе с полученным знанием как-то само собой переменилось и все его мировозрение. То, что пару минут назад показалось бы ему кромешным адом, теперь вызвало лишь пренебрежительную ухмылку. Мага – а в данный момент он чувствовал себя именно магом – забавляло это нелепое желание его друзей при каждом удобном случае убивать себе подобных.

Сейчас его друзей теснили. То ли противников оказалось слишком много, то ли они еще не успели полностью овладеть обретенным мастерством, то ли с непривычки быстро устали. Безукоризненная защита Гимнаста и Студента вес чаще начинала давать сбои. На почерневших от серой подземной пыли одеждах все чаще стали расплываться кровавые пятна от полученных царапин. Настало время вмешаться.

Для начала осторожный Лом попробовал самые легкие боевые заклинания. Но эти детские игрушки, хоть и выглядели впечатляюще, отнимали слишком много сил, а польза от их применения была незначительна. Магическая стрела или шаровая молния могли обезвредить в лучшем случае двух-трех противников. После первой же магической вспышки враги догадались, что среди незваных гостей есть колдун, которого следует нейтрализовать в первую очередь, и к застывшей в дверях фигуре сразу же бросились человек пять. Зажатые в руках мечи и топоры, вкупе с перекошенными яростью физиономиями, не оставляли ни малейшего сомнения относительно их намерении. Пришлось Люму в спешном порядке произносить формулу менее эффектного, но куда более эффективного заклинания.

Конечно, будь среди этих несчастных хоть какой-нибудь мало-мальски знакомый с азами магии колдунишка, он бы без труда разрушил его чары, но эти ребята колдовать явно не умели. Повинуясь волшбе Люма, все в столовой, кроме него самого и двух его друзей, застыли парализованными.

Вот так, одним мановением руки мага, бой был остановлен.

Трое друзей медленно приходили в себя. Они прекрасно помнили малейшие детали кровавого действа, в котором пять минут назад сами принимали живейшее участие. Но, в то же время, их не покидало чувство, что все это было лишь сном, злым кошмаром. Хотя достаточно было оглядеться по сторонам, чтобы убедиться в абсолютной реальности происходящего.

На полу в лужах крови валялись безобразно изувеченные трупы, над ними уже кружились десятки мух. Стол и стены также были сплошь усеяны медленно застывающими красными каплями. Почти все стулья были переломаны. Вся посуда на столе была перебита. Но самое страшное: по всему залу – трапезная своими габаритами весьма напоминала средних размеров зальчик – с оружием в руках и перекошенными злобой лицами во всевозможных позах застыли их недавние противники. Под некоторыми живыми монументами неспешно растекались кровавые лужицы, постоянно подпитываемые алыми ручейками, вытекающими из ран несчастных.

– Можете меня поздравить. Кажется, я прошел посвящение в рыцари, – прохрипел залитый с ног до головы своей, но больше все-таки чужой кровью, и по этой причине страшный, как черт, Студент. Он тщательно вытер перепачканные в липкой жиже клинки об одежду ближайшего «манекена» и ловко забросил их в заплечные ножны. – Имею… ха-ха-ха!., честь представиться! Сэр Стьюд, к вашим услугам!

– Хватит ржать, как сивый мерин, – испуганно зашипел Гимнаст на так не к месту развеселившегося друга. Он был тоже с ног до головы покрыт подсыхающей коричневой коркой. Но, в отличие от отходчивого Студента, все еще не мог прийти в себя. И, не в силах поверить в случившееся, водил вокруг изумленными глазами. – Ведь они еще живы, а ты им: как тебя зовут, да кто ты такой, да где тебя легче всего отыскать… Что, мало неприятностей? Еще хочется мечом помахать? С меня, лично, достаточно, слышишь! Я говорю, с меня на сегодня ХВАТИТ острых ощущений!

– Ну чего ты такой трус? – продолжал измываться Студент над трясущимся не то от ярости, не то от страха Гимнастом. – Ты же у нас лорд. Небось, правитель какой-нибудь местный! Между прочим, ты сам налетел на этих несчастных, как ураган! Одного с ног сбил и чуть не до смерти запинал. Потом, в толкучке, еще парочку своим кинжальчиком пырнул. А теперь изображаешь тут перед нами сироту казанскую. Поздно уже на попятную идти. Надо было раньше головой думать. Правильно я говорю, маг?

– Я вообще не понимаю, с чего вы так переполошились? – спокойно сказал Лом, не спеша приближаясь к друзьям. Если не считать пыли подземелья, его одежда была чистой. – Эти ребята сейчас вообще ничего не видят и никого не слышат. Я их парализовал на пару часов. А когда они очнутся – не все, конечно, часть скончается от потери крови, – то едва ли вспомнят, как их зовут. Не говоря уж о том, кто на кого напал и как все было на самом деле. Конечно, настоящий маг без труда выудит эту информацию из их памяти, но я не думаю, что у завсегдатаев этого дешевого трактира хватит средств, чтобы воспользоваться услугами искусного колдуна. А обычному уличному шарлатану через установленные мною барьеры кишка тонка прорваться.

– А! Ну если так, то это в корне меняет дело! – Гимнаст на глазах взбодрился, быстренько вытер кинжал о плащ ближайшей «статуи» и с лязгом вогнал его в ножны. Потом осмотрел поле битвы уже совершенно другими глазами, в которых страх скорого наказания сменился предвкушением легкой наживы:

– Трактир, говоришь. Надо будет раздобыть чего-нибудь пожрать. Я пойду по кладовкам прошвырнусь и на кухне пошарю. А вы, ребята, пока займитесь карманами этих военнопленных. Все равно потом они ничего не вспомнят!

– Не рыцарское это дело, по карманам шарить, – горло выпятив грудь, проинформировал друзей Студент и, обернувшись к Гимнасту, добавил: – Тебе надо, сам и шарь.

– Ишь ты, благородный какой, – заступился за хозяйственного друга Лом. – Ты еще нам свой кодекс чести тут расскажи, а мы развесим уши и будем слушать. Только что шестерых на тот свет отправил, душегуб, а теперь песни нам запел: воровать, мол, нехорошо! Лорд дело говорит, надо деньжат местных раздобыть. В городе тебе просто так никто ничего не скажет. А если ты собираешься всех направо и налево своими железяками стращать, так тут у каждого наверняка нечто подобное в арсенале найдется. Как ты думаешь, во что бы тебя превратили эти дровосеки, если бы не мое заклинание? Давай-ка, бросай свою рыцарскую спесь и превращайся в обычного мародера!

– Нет уж, ты как хочешь, – уперся Студент, – а я лучше пойду одежду себе посмотрю. Там в спальне я шкафчик приметил. А то в таком виде выходить на улицу…

– В лягушку его превратить, что ли? – Лом как бы мыслил вслух за спиной удаляющегося Студента. Но тут же поспешил исправиться, поскольку новоиспеченный рыцарь резко остановился, и его руки начали подниматься к чудовищно быстрым мечам. – Да ты чего, шуток что ли не понимаешь? Иди-иди, куда шел. И Гимнасту тоже чего-нибудь подбери, а то тоже перемазался, как черт. – И уже намного тише обратился к ближайшему заколдованному мордовороту, застывшему с огромным топором в руках: – Сейчас. Буду я тут по вашим карманам рыться. Я маг или не маг? Сами все до копеечки отдадите. Еще будете упрашивать, чтобы взял, не побрезговал. – Тихонечко щелкнув пальцами, Лом уставился в оживающие глаза истукана и одними губами зашептал: – Деньги давай. Давай деньги. Деньги давай.

Не прошло и пяти минут, как у Лома в руках оказалось два кошелька: один маленький, в нем на самом дне сиротливо блестела дюжина золотых колечек; другой здоровый, с туго набитыми боками, в него он еле запихал семьдесят три тоненькие серебряные пластинки. Застывшие ребята с такой Щенячьей радостью отдавали ему последние деньги, а затем они же с таким восторгом выворачивали для него карманы своих погибших товарищей, что даже равнодушному магу стало стыдно вот так нагло обирать беспомощных людей. Чтобы как-то примириться с неожиданно проснувшейся соустью, Лом с помощью магии зарубцевал несколько опасных ран на телах несчастных.

Вскоре появился радостный Гимнаст, у него в руках была корзинка, в которой что-то интригующе позвякивало. А соблазнительный запах жареной свинины, распространяющийся из-под покрытого жирными пятнами полотенца, просто сводил с ума, наполняя рот голодной слюной.

– Я вижу, ты времени даром не терял, – приветствовал появление друга Лом. – Какой аромат! Гимнаст, ты помнишь, когда мы последний раз обедали?

– Не-а! Но жрать хочу, как волк, – с этими словами Гимнаст стал расчищать на столе место для корзинки. – А где наш непобедимый?

– Переодеваться пошел, – нетерпеливо бросил Лом, не сводя жадных глаз с корзинки. – Кстати, тебе тоже не мешало бы переодеться. Слушай, ты чего это собираешься делать?

– Не видишь что ли? – совершенно искренне удивился Гимнаст. – Стол расчищаю.

– Это-то я вижу. А зачем ты его расчищаешь? Ты есть, что ли, здесь собрался, рядом со всеми этими покойниками? Нет, ну вы тут вообще оба звереете не по дням, а по часам!

– Ну, а чего ты предлагаешь делать? Что, теперь дальше будем голодать? Так вот, имей в виду, я не согласный. Не хочешь есть, так и скажи, а то, видали, привередливый какой.

– Да с ума не сходи! – возмутился Лом. – Пойдем вон хоть в спальню, там, по крайней мере, ни мертвяков, ни мух, ни этих несчастных, которым еще тут стоять и стоять, пока не расколдуются. Я у них и так последние деньги отобрал, а теперь ты еще собираешься жрать у них на глазах.

– Ты же сам говорил, они ничего сейчас не чувствуют, – уперся Гимнаст.

– Мало ли чего я в боевом запале наговорил. А теперь мне их жалко стало. Так что марш в спальню, не то в лягушку сейчас превращу. Заодно и переоденешься там во что-нибудь чистое, а то от тебя несет какой-то тиной. Руки прямо так и чешутся.

Гимнаст не был таким отчаянным парнем, как Студент, поэтому, дабы не искушать судьбу, со всех ног кинулся к спальне. Тяжелую корзинку он, конечно же, забыл на столе. Пришлось Лому, проклиная на все лады свою недальновидность вкупе с длинным языком, тащить еду и вино самому.

* * *

Как ни странно, в спальне обнаружился лишь красующийся перед зеркалом Студент в новом нарядном плаще золотистого цвета.

– Куда подевал эту скотину лорда? – с порога выпалил Лом. – Что я ему – носильщик, корзины за ним таскать. Совсем меня за человека не считаете! Один заставляет побираться, другой свои вещи таскать. Я ж маг, в конце концов, а это звучит гордо!

– Не кипятись, – не отрываясь от зеркала, молвил Студент. – Отмываться он побежал, вон там ванна с горячей и холодной водой. Кстати, помыться не хочешь? Сам виноват. Ты же знаешь Гимнаста, он у нас парень впечатлительный, а ты его в лягушку… Да он теперь полдня будет отскабливаться. Ух, ты, как вкусно пахнет! – Студент скинул полотенце с корзинки. – Ого, живем, молодец Гимнаст! Грубый ты все-таки, Лом, парень такой вкуснотищи полную корзину насобирал, а ты его в лягушку.

– Ага, этот болван собирался жрать всю эту, как ты говоришь, вкуснотищу, прямо там, внизу, в живописном окружении трупов и мух.

– Нет, ну это, конечно, неправильно. Тут я с тобой целиком и полностью… Но надо было все спокойно объяснить человеку. А ты, чуть что, сразу в лягушку. У него теперь тяжелая психологическая травма.

– Слушай! Будь другом, иди, поторопи его. А то минут через сорок ребята внизу просыпаться начнут, и мне бы хотелось, чтобы к моменту их пробуждения нас тут уже не оказалось.

– Интересный ты! Как запугивать, так сами с усами, а как успокаивать, то Студент сходи. Ну, ладно уж, попробую.

Студент скрылся за крохотной дверцей, искусно замаскированной в углу стены так, что не оставалось ни малейшего зазора, ни крохотной трещинки. Если бы не Студент, Лом в Жизни бы не догадался, что там есть дверь.

Через полминуты рыцарь вернулся и доложил:

– Уже одевается. Сейчас выйдет.

– Как же тебе удалось его так быстро уломать? Он же вроде сильно испугался, – удивился маг.

– Во-во, именно на испуг я его и взял, – ухмыльнулся Студент. – Я ему поначалу: так, мол, и так, идти уже надо, сейчас вот поедим по-быстрому и двинем, а ты, если не поторопишься, тут останешься. На что он мне и заявляет: скатертью дорога. Уж лучше, говорит, я тут останусь человеком, чем там меня в лягушку будут превращать всякие. Я ему: ну, как знаешь, дело, конечно, твое, только, если через минуту не выйдешь, Лом обещал тебя сначала в жабу превратить, а уж потом тут оставить, чтобы, значиться, с собой не таскать, а то от лягушек бородавки бывают…

– Ну, а он? – поинтересовался заинтригованный увлекательным рассказом Лом.

– Он? Откуда я знаю, я больше ждать не стал, – пожал плечами Студент. – Если через двадцать секунд не появится, превращаешь его в мерзкую жабу, и дело с концом. Ты на самом-то деле сможешь превратить?

– Ты чего, серьезно? – удивился Лом. – Во, зверь! Вообще-то, я только шутил, но превращать, конечно, умею. Там все очень просто, смотри, сначала делаю вот так…

– Стой, стой, стой! – заорал Студент. – Ты что, совсем рехнулся! Я же тоже пошутил.

– Ах вы, шутники хреновы! – Гимнаст стоял на пороге ванной и тяжело, с надрывом дышал. На одной ноге у него болтались недонадетые лосины. – Я чуть не умер со страха… И какой дурак придумал, чтобы мужики носили эти ужасные колготки.

– Ну, вот видишь, и превращать не надо, – Студент надрывался от хохота. – Ты смотри, в сорок пять секунд уложился, как в армии!

Тушеное с овощами мясо было просто восхитительно, начиненные всякой всячиной пирожки – великолепны, вино – потрясающее… Да вот незадача – не было времени, чтобы все как следует распробовать и посмаковать. Пришлось жевать быстро и много-много глотать. Хруст в спальне стоял такой, будто десяток крыс дружно грызли здоровенное бревно. Лишь изредка этот монотонный треск сменялся дружным бульканьем и причмокиванием…

Но на войне, как на войне. Надо уничтожить корзину припасов за двадцать минут? – сделаем! Пусть без улыбок, пусть громко чавкая, пусть не до конца распробовали, пусть не полностью разнюхали, пусть слишком жадно, пусть очень некрасиво… но в срок уложились! И это главное.

Слегка осоловевшие от вкусной обильной пищи и выпивки друзья вышли в оккупированный мухами зал, сейчас больше напоминающий братскую могилу вкупе с пантеоном. Перебравший с горячительными напитками Лом кинулся, было целоваться с бесчувственными истуканами – жалко ему, видите ли, их стало, – но друзья удержали его от столь неосмотрительного шага: эти ребята и так минут через десять очнутся, а от поцелуя мага еще неизвестно, что с ними может произойти.

Так, пошатываясь и поддерживая друг друга под руки, они переступили порог трактира и оказались на многолюдной улице какого-то города.

– Может, я, конечно, что-то не понимаю, но если тут так много народа, то почему же никто за два часа не побеспокоил нас в этом кабачке? – полюбопытствовал Студент, смотря на быстро снующих между ними людей. Удивительное дело, но никто в упор не видел только что вывалившуюся на свет божий троицу, и, тем не менее, все их тщательно обходили.

– Да заклинание я наложил, – промямлил заплетающимся языком захмелевший Лом. – Отводящее взгляд заклинание. Так, на всякий случай. Кстати, чары мои, кажется. Уже начинают рассеиваться. Если не хотите, чтобы нас обвинили в массовой резне, давайте-ка поскорее убираться отсюда подальше.

И лихая троица влилась в шумную толпу горожан. Но не успели друзья отойти от трактира на сотню шагов, как за спиной послышались первые изумленные крики. Похоже, ребята покинули заведение вовремя. Еще бы чуть-чуть задержались, и у них могли бы возникнуть серьезные неприятности. Их маг, набравшийся, как свинья, сейчас вряд ли был в состоянии сплести даже самое легкое заклинание, а без его магической поддержки, от них мокрого места бы не осталось, причем в считанные минуты. Действительно, что могут пара мечей и кинжал против униженной и обобранной до последней серебряной пластинки толпы. Да их в клочья бы разорвали.

Еще через пару минут они столкнулись с отрядом человек в десять. Судя по вооружению, это были городские стражники или что-то на подобие. Несмотря на нещадно припекающее солнце, стражники были с ног до головы закованы в железо, а на поясе у каждого болтался здоровенный меч. Они куда-то очень спешили.

Студент, прикинувшись дурачком, осведомился у бегущих, что, мол, стряслось. То ли улыбка у рыцаря была располагающая, то ли настроение у стражника хорошее, но один из блюстителей порядка остановился и охотно все объяснил. Оказывается, что у некоего Юсуфа в трактире какие-то сволочи устроили самый настоящий погром: вся мебель порушена, посуда перебита, половина постоянных клиентов перерезана, а чудом оставшиеся в живых лишились кошельков и ничего не помнят о случившемся. В общем, чертовщина какая-то. Вот их и послали разобраться прямо на месте, пока там никто еще толком не очухался, и народ не разбежался по домам.

Студент, пока слушал сбивчивый пересказ собственных подвигов, прямо-таки задыхался от ярости, а в завершение повествования стражника разразился целым каскадом нецензурных выражений, смысл которых сводился к тому, что, мол, безобразие, средь бела дня головорезы уже нападают на мирных граждан. Рыцарь прямо-таки умолял стражника найти и покарать обнаглевших преступников. Друзья еле оторвали его от оторопевшего блюстителя порядка, который до глубины души был потрясен тем, как близко к сердцу принял этот молодой, судя по великолепным мечам за спиной – знатный и наверняка далеко не бедный человек чужое горе.

– Ну все, хватит ломать комедию, – одернул Студента Лом, на свежем воздухе быстро протрезвевший. – На нас уже люди оборачиваются. Пока мы не вляпались в очередную историю, предлагаю разъехаться по домам, а завтра собраться, скажем, у Гимнаста и на свежую голову обмозговать создавшееся положение.

Заинтригованный Студент притих.

– Нет, ну мне нравится, как ты всегда просто и понятно все излагаешь, – возмутился Гимнаст. – Может, поделишься с друзьями, каким образом ты собрался попасть домой? Лично я понятия не имею, какой у меня здесь адрес.

– Конечно, ты не знаешь, и я не знаю, даже Студент не в курсе, – спокойно кивнул Лом. – Но вон тот мужичок… Вот тот, видите? Кучер, извозчик, шеф, называйте его, как угодно, но он-то всяко должен знать, где проживает лорд Гимнс!

– Надо же, хоть и маг, а не дурак! – порадовался за друга Студент.

– Маг, не маг, но уж понаблюдательнее вас, это точно, – не без гордости в голосе ответил Лом. – Пока вы вдвоем с Гимнастом выспрашивали у этого металлиста о своих подвигах, я смотрел по сторонам. На моих глазах какой-то тип сел в карету, а вместо адреса крикнул чье-то имя, и этого оказалось вполне достаточно. Благодаря «щедрости» бедолаг из заведения Юсуфа денег у нас немерено, так пойдемте прокатимся на местном такси.

Все произошло именно так, как и предсказывал Лом. Они сели в карету и попросили кучера отвезти их к лорду Гимнсу. Он запросил за услуги всего одну серебряную пластинку. Щедрый Лом отвалил ему целых три кусочка серебра и велел доставить с ветерком. Уже через минуту они неслись в мягкой просторной карете по неизвестным улочкам незнакомого города.

Несмотря на бешеную скорость, карету практически не трясло. Все трое молча смотрели в окна на пролетающие дома и непривычно одетую разношерстную толпу горожан.

«Куда мы попали? Что нас ждет впереди?» – эти вопросы мучили притихшую троицу, но никто из них не находил нужных ответов. Как бы то ни было, жизнь продолжается. И это здорово!