Текст книги "Ангарский сокол: Шаг в Аномалию. Ангарский Сокол. Между Балтикой и Амуром"

– Как?! Как вы смогли попасть сюда?

Он с неподдельной радостью смотрел на майора, продолжая пожимать его руку.

– Давно прибыли? – задал он сразу второй вопрос Алексею.

– Второй день, – отвечал тот. – Мы увидели костёр на сопке.

Оказалось, его жгли уже пятнадцать лет, надеясь на то, что когда-нибудь за ними придёт помощь, их не оставят одних посреди дикого леса и не менее диких людей.

– Так вы те два офицера, что пропали ещё в девяносто первом году? Сумели выжить оба?

– Мичман Васильев, – представился мужчина, приложив руку к волосам, перехваченным кожаной тесёмкой. – Сафаров тоже жив-здоров.

Бывший советский мичман приказал сыновьям разжечь огонь и разогреть похлёбку, которую принёс в котелке Павел. Сазонова же он попросил пройти в землянку, чтобы поговорить, не опасаясь лишних глаз.

– Они тут не ходят, – махнул Васильев в сторону леса. – Но так, на всякий случай.

Внутри было сумрачно и сухо. Николай снял с единственного окошка в потолке занавесь из плетёного лыка и в бывшей берлоге стало чуточку посветлее. Присели на лавку. Через некоторое время Сазонову был предложен рыбный суп с какой-то разваренной кашей, от которого Алексей поспешил отказаться. Хозяин же был голоден и, попросив извинения, принялся за еду.

– Ты рассказывай, майор, – отставив котелок с оставшимся супом для сыновей и утеревшись рукавом, Васильев повернулся к Сазонову. – Что там в мире делается?

Пока Алексей говорил, во взгляде мичмана что-то менялось, и сам Николай как будто оживал, возвращаясь к себе прежнему, спадала какая-то отчуждённость. Васильев внимательно слушал гостя, подперев голову кулаком. Рассказ об аномалии его, было видно, не особо волновал. Видимо, столь долгое житьё среди мест, не тронутых цивилизацией, заставило его философски относиться к произошедшему. Гораздо больше его заинтересовал рассказ о тех глобальных переменах, что были в мире. Известие о развале СССР повергло его в глубокий шок.

– Развалили-таки, сволочи! – глухо проговорил он, отставляя котелок. – Никто же не верил, что такое случится.

– Случилось, – развёл руками Алексей.

– Ладно, прибалты пытались таможни ставить, в заграницу игрались, – вспоминал Васильев, потирая виски. – Погоди, а Минск – тоже заграница? – Сазонов угрюмо смотрел на мичмана. – Вот те на! – воскликнул Николай. – Мой брат родной теперь иностранец!

Васильев, находясь в сильном волнении, встал и начал прохаживаться по земляному полу.

– Николай, ваш черёд рассказывать, что с вами было, – обратился к мичману Сазонов.

Николай кивнул, но сначала, немного смущаясь, спросил, есть ли у Сазонова что-нибудь сладкого с собой. Алексей достал из кармана жестянку с мятными леденцами:

– Только это.

– Отлично! – Николай быстро сцапал плоскую коробочку и, торопясь, открыл её.

Наслаждаясь забытым вкусом, он стал рассказывать, что с ними случилось за эти годы. Попал он сюда по глупости. Находясь на посту у аномалии, молодой мичман, лишь двадцати двух лет от роду, решил разглядеть это чудо поближе. Присев на корточки у ямы, испытывая неодолимое любопытство, Васильев лишь протянул руку, а аномалия буквально затянула его внутрь. Он не успел даже вскрикнуть, как оказался в густой траве. Вместо сумрачного света полярной ночи вокруг было залитое ярким солнцем поле. Тогда ему вдруг стало плохо, грудь будто сдавило неведомой силой, голова закружилась и мичман повалился навзничь. А спустя несколько секунд на него свалился Сафаров.

– Я попытался привстать, – говорил Николай, – а пошевелиться не могу и мысли в голове путаются. Хотел тогда крикнуть что-то, но горло пересохло, только свист идёт. А потом звуки на меня как накинулись – все сразу: шум прибоя, крики птиц, стрекот насекомых, посвист ветра. Я аж за голову схватился, – хрипло рассмеялся бородач.

Почему они не вернулись назад сразу, Васильев уже не вспомнил. Находясь в ошеломлённом состоянии, они побрели прочь от места перехода. Вскоре они наткнулись на труп человека. Облепленный мухами мужчина, лишённый руки по локоть, валялся в траве. Его лицо сохранило то мучение, которое он испытывал перед смертью. Документы франкоязычного канадца до сих пор хранятся у Васильева. Только тогда они, наконец, осознали, что с ними произошло. Похолодевшие от нахлынувшего ужаса, мичманы с остервенением стали искать окно аномалии, но так и не смогли его найти. Поиски продолжались несколько дней.

– Оно открывалось лишь на двое суток, – проговорил Сазонов.

Васильев покивал с кислой улыбкой. Сейчас ему это было уже не важно. А тогда два мичмана советского флота оказались посреди дикой природы чужого мира. Первый год был самым страшным, приходилось действовать, зубами цепляясь за жизнь. Четыре рожка патронов к автомату Калашникова, штык-нож и содержимое карманов – это всё, чем располагал каждый из них. Тем не менее молодые парни выжили, а на второй год и вовсе обзавелись собственным племенем, в которое их приняли по доброте душевной князька Данула.

Один из младших сыновей мелкого тунгусского князца Данул с несколькими соплеменниками был изгнан из кочевья отца за хулу в адрес богов. Их встреча произошла случайно, и мичманы, уложив троицу самонадеянных воинов – по патрону на каждого – да поколотив оставшихся нескольких мужчин, ушли прочь. Глава отщепенцев – молодой и гонористый Данул шесть дней преследовал странных чужаков, требуя от них возмещения ущерба. Убитые ими воины были лучшими среди людей тунгуса. Теперь незнакомцы должны были поделиться своей силой, то есть кровью, и осчастливить многочисленных жён погибших своим семенем.

Поначалу чужаки прогоняли вдов, кидали в них палки и снег, ругались и грозили побить, но в конце концов сопротивление было сломано. Данул узнал, где живут чужаки, и встал становищем неподалёку от их землянки. Со временем тунгусу удалось заставить их привыкнуть к своим людям. Вдовы часто ходили в их землянку, возвращаясь оттуда весьма довольными. Неимоверными усилиями Данул расположил к себе русских, как они себя называли. Он понимал, что столь сильные чужаки заменят ему убитых воинов. Он был сильно впечатлён огнестрельным оружием. Мичманы же, в свою очередь, наконец, смекнули, какие выгоды им сулит коллектив.

Первое время всё было нормально, они вживались в племя. Мичманы обзавелись жёнами, а потом и вторыми. Выучив необходимый минимум языка туземцев, пропавшие во времени товарищи принялись учить русскому своих женщин. Николай говорил, что это сделает их сильнее, чем поощрял изучение языка. Они хвалили каждого, кто делал успехи в обучении, принуждая следовать этому остальных членов группы Данула. Остальные, правда, не горели желанием что-то учить, отмахиваясь от приставучих соплеменников.

Тем временем племя становилось всё сильнее, вбирая в себя новых людей. Но идиллия закончилась, Данул желал большего, а именно – покорить ряд мелких кочевий своей родни. Русским парням это не понравилось, ведь всё, что они хотели – это просто жить и улучшать жизнь вокруг себя. Зачем каждый год срываться с насиженного и обжитого места, уходя в другую часть тайги? Короткая ссора в чуме князька закончилась соглашением: Сафаров пообещал устроить домницу – он заинтересовал Данула возможностью выплавки железа. Это сулило неплохие шансы на повышение его статуса бесконфликтным способом. Железо могло привлечь и новых людей, а с тем и большую силу его кочевью. Что лучше – палка или палка с железным наконечником?

Для начала мичманы решили уговорить Данула перейти к осёдлому образу жизни, добавив к привычной охоте и собирательству рыболовство, скотоводство и сельское хозяйство. С последним дело обстояло трудней всего – непривычные к этому тунгусы не отказывались от работы, но не понимали её важности. Лишь со временем их удалось заставить поверить в собственные силы. Постепенно увеличивалось поголовье овец и коз, год от года всё больше засевалось проса, ячменя и овса, которое удалось получить от живших ниже по течению бурят.

Через некоторое время вчерашние мичманы устроили-таки домницу и, пройдя через пробы и ошибки, получили-таки из болотной, луговой и дерновой руды первое, плохенькое, но железо. Постепенно улучшая качество плавки, бывшее кочевье богатело, обменивая железную утварь соседям на скот и зерно.

А потом остро встал вопрос безопасности. Богатеющее поселение всё чаще привлекало к себе алчные взгляды соседей. Начались нападения, тщательно оберегаемый запас драгоценных патронов таял на глазах. Выручали железное оружие и металлические пластинки, накладываемые на плотные кафтаны воинов. Пришлось деревню, названную мичманами Ламской, по имени огромного озера, обносить частоколом. В тайге застучали глухие удары топоров и со временем Ламская обрела нехитрое укрепление. Пара башенок позволяли лучникам выцеливать вражеских воинов. Соседям хватило пять отбитых с великим уроном штурмов, чтобы понять: на странную деревню нападать опасно. Ведь после каждого нападения того или иного князька на это поселение неминуемо следовал ответный рейд ламцев, которые забирали у побитых агрессоров женщин и детей, а также уводили подростков, усиливая этим себя и ослабляя соседей.

Заняв удачное место для деревни – близ священной скалы у истока реки, Данулу удалось и тут снимать пенки: брать налог с каждой группы паломников. Многого он не требовал – пару-тройку куриц или овцу, пару щенков или мешочек зерна. Удавалось ладить. Через несколько лет деревня разрослась до трёх сотен жителей. К князьку уже начали обращаться мелкие вожди округи как к судье, прося посодействовать в справедливом решении того или иного конфликта между кочевьями.

– Таков итог нашей одиссеи, – закончил свой рассказ Васильев. – Сейчас мы с Витькой на правах левой руки нашего князька Данула. – И предупреждая вопрос майора, поспешил добавить: – Правая рука – шаман Уяткан.

Если сказать, что Сазонов был изумлён рассказом бывшего мичмана, это будет слишком мало. В душе майора кипел котёл эмоций, в котором было всё: и гордость за мужиков, и восхищение их успехами и фактом того, что остались живы, в конце концов!

– Теперь вы можете вернуться домой, Николай! – воскликнул Сазонов.

Тот ответил не сразу:

– А нужно ли, товарищ майор? После того, что случилось с моей страной, мне будет проще остаться здесь. – Лицо Алексея вытянулось. – Да-да, не удивляйтесь, – усмехнулся Васильев. – Жизнь у меня налажена, детишек восемь душ. Всеобщий почёт. Единственно, – замялся Николай, – я смотрю, у вас два рожка в разгрузке осталось, может, презентуете, как и леденцы?

Сазонов, словно заворожённый, отстегнул лямки и с тяжёлым стуком выложил на стол два рожка.

– Наш боезапас вышел уже давно, – пояснил Васильев. – А поддерживать авторитет надо. У меня в нычке два «калаша».

– Так что, вы не хотите возвращаться обратно? – всё ещё не верил майор. – А как же ваши родные?

– Думаю, по прошествии семнадцати лет меня уже не раз оплакали, – ответил бородач. – К тому же моя родня теперь – иностранцы, а страна превратилась в сумасшедший дом. Нет уж, мне здесь хорошо и спокойно.

– Николай, у меня ещё вопрос, – Алексей посмотрел на Васильева. – Какие опасности нас могут подстерегать тут: дикие животные, дикие люди?

– Если оборудуете периметр и будете нести караул не так, как мы, – усмехнулся мичман, – то вам ничего угрожать не будет. Медведь к людям сам из леса не выходит. А местным будет достаточно пары столкновений, чтобы обходить вас за несколько километров, – небрежно махнул он рукой. – Колючка, прожекторы и всего делов.

Поблагодарив собеседника, Сазонов засобирался к оставленным солдатам, скоро уже будет темнеть. Не хотелось, чтобы они пошли искать его. Вот только…

– Я скажу Павлуше, он вас проводит, – упредил его Николай. – Приходите ещё, только захватите патронов для меня. А ещё картошки, – деревенский начальник протянул майору руку и крепко пожал на прощанье.

Майор Сазонов возвращался к своим бойцам с непонятным чувством, словно в его душе что-то надломилось. Возможно, это лишь впечатление от общения с Николаем и скребущее ощущение вскоре пройдёт. Разговор с Павлом Васильевым не складывался на обратной дороге. Мальчишка провёл его к тропинке, ведущей наверх, совсем с другой стороны. Алексей прошёл мимо нескольких амбаров и помещений для животных. Там же, с другой стороны деревни, также была обработанная земля, которая тянулась до самой границы леса. Попрощавшись с пареньком, майор стал подниматься на холм. Он обдумывал то, что ему следовало вскоре передать в базовый лагерь. Сазонову менее всего хотелось нарушить то равновесие, что Васильев и его товарищ создавали в течение долгих семнадцати лет.

Когда он увидел отблески костра, зажжённого бойцами на обживаемой ими площадке, его уже окликнул часовой. Палатки были расставлены, ужин готов. В обратный путь предстояло идти ранним утром.

– Иван! – позвал Сазонов радиста. – Организуй связь с лагерем.

Базовый лагерь «Новая Земля»

В середине дня лагерь объяла суматоха. Обживающие холм бойцы и учёные приветствовали появление своих товарищей, которые вдруг неожиданно стали возникать из ниоткуда. Из аномалии выходили новые люди: сначала шесть отделений морпехов, два отделения роты хозяйственного обеспечения, которые споро начали стаскивать рюкзаки и ручную кладь. Присев, они с изумлением оглядывали местность вокруг. На их лицах читалось восхищение и радость, появились улыбки и торжествующие возгласы. После бойцов вырос и Павел Константинович. Люди продолжали выходить, появились очередные рабочие и специалисты – пополнение в группу Вячеслава Соколова, группа военных медиков и несколько учёных. Последним вышел наконец отпущенный после всех проверок Ярослав Петренко.

Для переброски грузов с Новой Земли был задействован ленточный транспортёр. Смотрелось это несколько диковато – казалось, что часть транспортёра парила в воздухе, а на ней возникали будто бы из ничего коробки, ящики, тюки и прочее. Морпехи и рабочие по очереди принимали с ленты груз и сразу уходили с ним на место складирования. Это продолжалось несколько часов с перерывами. В числе прочего с той стороны были получены и две бурильные установки с трубами. Предстояла первичная геологоразведка, пока неглубокая, метров на шестьдесят. По окончании разгрузки люди выглядели порядком уставшими, зато посреди базы экспедиции возвышались горы перемещённого материала.

Прошедший аномалию начальник проекта сразу нашёл глазами полковника Смирнова и помахал ему с нескрываемой радостью. Полковник с удивлением отметил, что это первое проявление Павлом Константиновичем таких эмоций. Усмехнувшись, Смирнов направился к нему.

Через некоторое время в палатке полковника на складных стульчиках сидело трое, включая Вячеслава Соколова. Собеседники уже около часа вели беседу, попивая чай, заваренный на воде из местного источника, которая была кристально чиста и потрясающе вкусна. Это отметили ещё в первый день экспедиции.

– То есть колонизация, Павел Константинович? – Смирнов широко расправил руки. – Москва будет здесь прочно закрепляться?

– Да, – ответил начальник проекта. – Но у нас будут проблемы. С янки, в первую очередь. Им активно сливают информацию по проекту.

Вячеслав молчал, слушая товарищей, но сейчас обозначил свою позицию движением. На него сразу обратили внимание. Инженер не спешил высказаться, потрепал волосы на голове, как первокурсник на зачёте, и только тогда размеренно произнёс:

– Павел Константинович, окно аномалии не пропускает в контур любой объект, который шире его, так?

– Совершенно верно, мы пробовали протиснуть УАЗ. Ничего не получилось.

– То есть получается, что можно рассчитывать только на то, что поступает по транспортёрной ленте? – озадаченно произнёс Смирнов.

Павел кивнул с крайне озабоченным видом и продолжил:

– Появляется проблема со стройматериалами.

– Можно использовать местное дерево, мы же можем протащить и собрать тут станок с циркуляркой? Или любой другой станок? Ведь такая задача вполне разрешима, – предложил Вячеслав. – Я думаю, уже стоит начать устройство тут станочного парка. Специалисты есть.

– Вот и займитесь этим, Вячеслав! – энергично кивнул Павел.

Тем временем рабочие из новой партии поставили ещё одну палатку, в этот раз уже за оградой лагеря, на низинном лугу. Непослушную траву пришлось сначала уминать, а особо стойкую – выкорчёвывать. Отделения хозроты занимались готовкой и оборудованием продсклада, фасовкой и сортировкой продуктов. Работа спорилась. В лагере царило чувство первооткрывателей, люди были одухотворены стоящей перед ними задачей по исследованию этого мира. Несомненной удачей места выхода аномалии было то, что холм стоял на продуваемом тёплым ветром месте, и, стало быть, в лагере не было той надоедливой мошкары, что донимала людей при выходах за водой или дровами для костра. А особенно при посещении туалета, обустроенного по высшему разряду и ставшего первым строением на новой Земле. При этом страдали двое – и тот, кто справлял свои надобности, и особенно тот, кто шёл для подстраховки.

Из палатки начальника лагеря вышло руководство экспедицией:

– Слушайте, мужики, а мы уже неплохо расширяемся? – Смирнов, сложив руки на груди, оглядывал лагерь с нескрываемым удовольствием.

– Не пора ли уже ставить более долговечные постройки? Палатки уже всем надоели, наверное? – заметил Соколов.

– Вячеслав, я понял, что ты имеешь в виду. Через несколько дней на Новую Землю придёт корабль из Мурманска. Он может привезти станки и всё необходимое тебе оборудование. Но мне нужен список нужд, – Павел глянул на часы. – Предоставь его мне в течение пары часов.

– А он у меня уже готов, Павел Константинович, – Вячеслав, улыбаясь в пышные усы, вытащил из нагрудного кармана сложенный вчетверо лист бумаги и торжественно вручил опешившему Павлу.

– Эка, вот хитрец! – Смирнов тоже аж крякнул от восхищения.

– Ну ладно, я на Новую Землю, – Павел пошёл было к проходу между мирами, но развернулся, точно вспомнил что-то. – Чуть не забыл, Андрей Валентинович, – он обратился к Смирнову. – Карпинского пришлите ко мне, когда будет готов новый видеоматериал.

Радек знакомился с новой партией специалистов, вводя их в курс дела. Пополнение прибыло для изучения флоры и фауны этой планеты, её почвы и воды. Попутно планировался пробный засев зерновых культур, а после и овощей. Новенькими были сотрудники Института почвоведения и агрохимии, а также специалисты из московского НИИ эпидемиологии и вирусологии. Биологов и почвоведов Радек сразу после скорого ужина собрал, поставив задачи предстоящей работы.

Катя, уже походив по лугу недалеко от работающих строителей, насобирала образцы местной флоры и в данный момент находилась в некотором недоумении. Собственно ничего нового она не увидела – вполне земные растения и травы, кустарники и деревья. Вот и пылящие кедры, что характерно для этого времени года, но на Земле – в Сибири.

– Ладно, завтра будет ясно, – проговорила она.

Байкал, базовый лагерь «Новая Земля»

Утром за пределы лагеря вышла партия биологов с почвоведами и приданной им четвёркой бойцов во главе сержанта Васина – здоровенного детины под два метра ростом с пудовыми кулачищами. В его ладони автомат Калашникова смотрелся пластиковой игрушкой. Правило большого человека сработало и в этот раз, как повелось – девушкам он показался добрым и немного застенчивым.

Группа пошла новым маршрутом, на юго-запад от базы, делая пробы и собирая экземпляры местной флоры. Сначала прошли рощицу лиственных деревьев, затем миновали луг, потом направились через редкий хвойный лесок, постепенно забирая к побережью.

Спускаясь по песчаному уступу к открывающейся полянке перед берегом, Катя чуть не налетела на остановившегося перед ней здоровяка Васина. Олег стоял, напряжённо вглядываясь в буйно разросшиеся кусты по сторонам от открытой площадки. Катя, Ленка и Тамара-почвовед пытались из-за спины сержанта разглядеть, что же его внезапно остановило. Посреди полянки было кострище, обложенное крупными камнями. Ближе к берегу виднелась вытащенная на берег лодка и кучка хвороста перед ней. Олег подошёл ближе и нагнулся к месту костра: было предельно ясно, что огонь тут горел очень давно, да и лодка выглядела довольно непрезентабельно. Борта ввалились внутрь, отчего она была похожа на костяк длинного и крупного зверя.

– Хм, странная лодка, каркасная. Но борта из бересты. Тьфу ты, сгнила вся, – Лена, сморщив носик, отошла от неё.

– Сержант! – Двое бойцов стояли в дальней стороне поляны.

Прежде чем Олег подошёл, он уже понял, что там. Итак, труп. Труп давний, остался лишь скелет да истлевшая напрочь одежда, которая угадывалась по сохранившимся клочкам. Сержант, осматривая останки, вынул провалившиеся в грудину пару длинных стрел. Наконечники их были костяные, а вот оперения не осталось. А вот и удачная находка! Под скелетом сохранился кожаный кисет, – Олег аккуратно разложил его. Но внутри не оказалось чего-то особенно интересного: разноцветные камешки, непонятная фигурка из белой глины, небольшой слиток железа и несколько слежавшихся перьев.

– Так, собираемся в лагерь, – Васин выпрямился. – Вы двое, – он указал на бойцов, нашедших скелет, – пошарьте вокруг. Если ничего не найдём, уходим.

Он собрал стрелы и остальные находки, замотал мелочь из кисета в тряпицу и убрал в чемоданчик с пробами почвоведов. Бойцы, обойдя вокруг места былой трагедии, вернулись с пустыми руками.

– Ничего? Всё, уходим.

Ближе к четырём часам дня они вернулись на базу. Олег с Катей сразу направились в палатку полковника, рассказывать срочные новости. Пара почвоведов с образцами ушли к себе. Завтра у них начиналась основная работа – предстояло высевать культуры, взятые в экспедицию для определения пригодности почв планеты для культурной колонизации. Высевалось семь культур, взятых в первую партию – картофель, пшеница, овёс, гречиха, горох, чеснок и лук. Культуры второй очереди, семена которых хранились в палатке агротехников, предстояло засевать чуть позже.

Стоявший у входа в палатку Смирнова морпех доложил, что все начальники собрались у главного инженера экспедиции.

– Ясно. Радек наверняка тоже вернулся. – Катя уже была уверена в своей догадке, решив высказать свои мысли, не откладывая. – Сразу всем и скажу!

Они направились в палатку Вячеслава Соколова. Войдя внутрь, Тимофеева едва не задохнулась от табачного дыма. Ядовитый туман был таков, что хоть топор вешай. Мужчины, казалось, его и не замечали, с увлечением споря о своём. Когда вошла девушка, разговоры немедленно прекратились и взгляды присутствующих устремились на биолога. Катя не смутилась, а сразу обратилась к своему непосредственному начальнику:

– Николай Валентинович, а вы не находите странным то, что мы здесь наблюдаем вполне земных представителей флоры и фауны? Например, голубая ель, кедр, свойственный сибирскому региону, чабрец, камнеломка?

Радек откинулся в кресле, стряхнул пепел с сигареты и проговорил:

– Екатерина, мы на Байкале. Это Сибирь, уже стопроцентно известно. Хотите, называйте это параллельным миром, автономной реальностью, иным измерением или ещё как-нибудь. Мы это сейчас и обсуждаем, присоединяйтесь, пожалуйста.