Текст книги "Из царства пернатых. Популярные очерки из мира русских птиц"

Зяблик[87]87
  Fringilla coelehs L. – зябок (местами в средней России); снегарик (Харьковская губ.); северушка [Богословская губ. (после 1941 года – Карпинск – пос. в Свердловской обл. – Ред.)].


[Закрыть]
(рис. VII)

 
На черешню зяблик сел,
Сел да и запел,
Раздался на весь лесок
Звонкий голосок.
 

Ранняя весна. На полях местами еще белеет снег, в особенности в лощинах, куда его намело зимой выше роста человеческого. В лесу, под деревьями, снег лежит еще почти сплошь. Ручьи уже вскрылись и разлились по лугам; через речку же еще ходят, хоть и с большой опаской: лед порядочно уже посинел и у берегов выступила вода. Белоносые грачи уже недели две как прилетели – возвратились из своей зимней отлучки в теплые края – и, досыта нассорившись и нашумев в березовой роще из-за старых прошлогодних гнезд, преважно разгуливают теперь по задворкам около навозных куч, выискивая себе скудное пропитание. Уже дня три как появились первые жаворонки и все еще продолжают прилетать по утрам, рассыпая в воздухе над полями свои серебристые, веселящие душу трели.

В лесу же пока еще тихо. Правда, синицы да корольки попискивают иногда довольно оживленно в чаще сосновых и еловых ветвей; изредка побарабанивает дятел по сухому суку; пронесется временами над вершинами деревьев с гиком и шумом стайка клестов, да золотоголовая овсяночка прозвонит на лесной опушке свою незатейливую песенку. Звонких же, раскатистых песен, далеко разносящихся по лесу и оживляющих его по-особенному, по-весеннему, пока еще не слышно. Дни стоят, хотя и ясные и довольно теплые (на солнце), однако по ночам еще порядочно морозит.

Но вот небо нахмурилось; с юго-запада потянул теплый, влажный ветерок; заморосил, словно сквозь сито, мелкий дождичек, то оборачиваясь туманом, то снова накрапывая, – как днем, так и ночью – все одинаково. Будем теперь настороже: в это время – в такие тепло-пасмурные дни – весна приближается быстрыми шагами, и спешат к нам ее пернатые быстрокрылые вестники с богатым запасом звонких и задорных песен в своей крошечной грудке.

Утро. Дождь перестал моросить. В сыром, слегка туманном воздухе полная тишина и тепло. Переберемся к опушке леса и присядем вон на том старом пне…

Теперь – слушать и слушать!

«Чи-чи, чиви-чиви, чим-чим», – доносится издали, с поля, оживленная болтовня нескольких десятков воробьев. Они обсыпали, словно мухи, большую кучу хвороста около гумна, одиноко стоящего на пригорке… «Тирлирлирлирлюю, тирлирлирлирлююю», – льется сверху серебристая песня жаворонка, неподвижной точкой чернеющего на сером фоне туманных облаков…

Несколько минут полной тишины… Только по вершинам сосен и елей пролетел таинственный шепот от набежавшего ветерка…

Но чу!.. «Пинь-пинь, пинь-пинь-пинь», – раздалось неподалеку в стороне. Сердце так и екнуло: неужто он, долгожданный?! Не синица ли. Ведь она, плутовка, иногда точь-в-точь так же «пинькает»…

Нет, не синица: вон на самой маковке высокой ели, стоящей на опушке, чернеется птичка. «Пиньканье» доносится, несомненно, оттуда, и птичка сидит неподвижно на одном месте; егоза же синица ни за что не усидела бы так долго на одном месте, да и на вершину она редко когда забирается, и то на секунду-другую, а больше держится по нижним веткам да по кустам… «Пинь-пинь, пинь-пинь…» Вот птичка снялась с вершины дерева и пролетает неподалеку от нас, описывая в воздухе широкие цуги и издавая время от времени нежное негромкое «йю-йю». Теперь нет уже никакого сомнения, что это – один из первых зябликов. «Здравствуй, милая птичка! Радуемся твоему прилету!» Вот уж и пропала – юркнула в лес между вершинами… «Фить-фирлить-фить-фить-фють-фють-фють-фють-фють-ляляляляляви-чию!», – громко раздалось с той стороны, в которой скрылась птичка, и звонко раскатилась по лесу звучная, задорная и красивая песня зяблика-самца (жалкое подобие которой я попытался изобразить выше буквами). Не пройдет и 2–3 дней, как зазвучит эта песня повсюду – в садах, лесах и рощах – и оживит их своими светлыми, как лучи весеннего солнца, звуками после томительно долгой осенней и зимней тишины…

Прилетели зяблики – лес ожил. В сонме трелей пернатых певунов, наполняющих весной и летом воздух наших лесов своими песнями, большинство голосов принадлежит именно зябликам, так как зяблик – одна из самых многочисленных и повсюду распространенных певчих птиц. Начиная с суровой Лапландии и кончая южным берегом Крыма и «пламенной Колхидой», почти везде, где только есть деревья, можно слышать этого прекрасного певуна, можно любоваться этой красивой птичкой. Ее в особенности можно хорошо разглядеть ранней весной в первое время после прилета. Тогда деревья не одеты еще листвой, и ничто не препятствует любоваться зябликом, сидящим подолгу на низком, еще голом суку дерева и несчетное число раз кряду повторяющим свою веселую коротенькую песенку. Ржаво-бурая головка с голубовато-пепельной шапочкой и черным лобиком; красновато-бурая спинка; желтовато-зеленое надхвостье; ржаво-бурое горлышко; лиловатые грудка и брюшко, задняя же часть брюшка, к хвосту, совсем белая; на зеленоватых с черным крыльях две белые широкие поперечные полоски – вот красивая пернатая одежда зяблика-самца. Госпожа «зяблица», хотя имеет сходную же окраску, но далеко не так красива, потому что все цвета ее оперения как бы полинялые и с сильной примесью серого цвета, в особенности на грудке и головке.

Спустя дней пять после того, как показались единичные передовые зяблики, эти птицы появляются уже массами – большими стаями, по несколько сот штук вместе. Вначале эти стаи состоят исключительно только из одних самцов; стаи самок прилетают днями пятью – семью позже.

Зная места, на которых обыкновенно любят останавливаться пролетные стаи зябликов-самцов, нередко можно наслаждаться таким грандиозным и единственным в своем роде концертом, подобного которому нельзя услышать ни в какое другое время года, кроме только этих немногих весенних дней, в течение которых длится пролет стай зябликов-самцов. Такими местами обыкновенно служат пригорки с обработанной землей (пашня, огород), обращенные скатом на юг и прилегающие к лесу, парку, аллее – вообще к какой-нибудь группе деревьев. На таких пригорках снег пропадает обыкновенно гораздо раньше, чем на ровном поле, и здесь, на оттаявшей уже земле, птицы находят себе хотя и не особенно обильный, но все-таки кое-какой корм – из прошлогодних семян различных сорных растений; соседние же деревья служат удобным местом для отдыха после далекого перелета. Вот на таких-то местах, служащих как бы станциями на перелетном пути наших птиц, иногда можно наблюдать в дни прилета по утрам (часов до 11–12 дня) громадные стаи зябликов и слышать единственный в своем роде концерт.

Приближаясь в тихое утро к такой «станции», почти уже за версту можно различить необычайный шум, который трудно с чем-нибудь сравнить и который приводит в совершеннейшее недоумение неопытного человека. Приблизившись еще на некоторое расстояние, можно различить среди сплошного трескучего шума более громкие звуки, позволяющие догадаться, что имеешь дело с огромным количеством каких-то птиц, а вскоре, еще приблизившись, явственно уже слышать, что весь этот неимоверный шум слагается из множества зябличьих голосов, «пинькающих» и распевающих свою звонкую песню. Когда подойдешь еще ближе, глазам представляется следующая картина: деревья лесной опушки, еще безлиственные, буквально осыпаны множеством зябликов, из которых каждый или «пинькает», или выкрикивает свою песенку, перелетая время от времени с одного дерева на другое либо гоняясь, играючи, друг за дружкой, при беспрестанном громком «пиньканье». На земле – на проталине – кишит такое же множество этих птиц, утоляющих свой голод; а между деревьями лесной опушки и проталиной в воздухе происходит необычайное движение – слетание и перелетание многих десятков птиц, из которых одни, подкрепив свои силы на проталине, перелетают попеть и отдохнуть на деревья к своим распевающим сотоварищам, другие же, наоборот, натешившись вволю песнями и играми, спускаются снова на ту же гостеприимную проталину покормиться. И это продолжается до тех пор, пока вся шумная пернатая ватага, отдохнув достаточно, перекусив чем бог послал и натешившись песнями, не спохватится, что пора, однако, и честь знать, да и трогаться в дальнейший путь. Тогда вдруг, точно по команде, смолкают «пиньки» и песни, прекращаются игры, и, словно вихрем, снимается вся стая с деревьев и с земли кверху, на воздух и, взяв направление на северо-восток, скрывается в несколько секунд из глаз наблюдателя.

Когда мне впервые привелось быть свидетелем такого явления (до того времени никогда не слыхав и не читав ни о чем подобном) – я был как очарованный! Кто знает громкую и звонкую песню зяблика и любовался ею вблизи летом у себя в саду, тот согласится со мной, что несколько сотен таких песен, одновременно звучащих на небольшом пространстве, ввиду покрытых еще местами снегом полей, должны составить действительно восхитительный и единственный в своем роде концерт!

«Зяблик принадлежит к таким птицам, которые очень привязываются к одному и тому же месту и из года в год свивают свое гнездо на одном и том же дереве и даже в одной и той же развилине, образованной каким-нибудь суком со стволом дерева. Так, я знал одного зяблика, который в течение 4 лет каждую весну, в конце марта, прилетал в один и тот же небольшой садик, расположенный между двумя жилыми домами, и свивал себе гнездо всегда в одной и той же развилине. На пятый год этот зяблик уже не явился – вероятно, погиб во время прилетного (а может быть, и отлетного) путешествия; вместо него в середине апреля появился другой зяблик с самочкой, и эта парочка свила себе гнездо уже на другой березе, в другом конце сада. Узнавал я своего зяблика по песне.

(Для неопытного уха песни всех зябликов звучат на один лад, привычное же ухо всегда легко может найти разницу в песне того или другого зяблика. То же можно сказать и относительно песен многих других птиц.) Что же касается самочки моего зяблика, то трудно сказать, была ли все эти 4 года у него одна и та же самочка или они менялись. Трудно это сказать потому, что у зябликов, как и вообще у большинства наших певчих птиц, поют песню только одни самцы, самочки же только, как говорится, чирикают, то есть издают короткие звуки: призывные, которыми самочка призывает своего самца или детей, предостережения или беспокойства, любви и ласки и т. п., собственно же песен самочки (за немногими редкими исключениями) не поют; природа лишила их этой прекрасной способности»[88]88
  Из моей книжечки «О наших перелетных птицах».


[Закрыть].

Гнездо зяблика, представляющее собой вполне мастерскую постройку, имеет почти шарообразную форму и только сверху немного срезано. Его толстые мягкие стенки, сотканные из мелкого зеленого мха, нежных корешков и былиночек, снаружи покрыты лишаями, взятыми с того дерева, на котором помещается гнездо; так что, если глядеть на него снизу, с земли, гнездо это имеет поразительное сходство с небольшим наростом, выросшим на дереве. Если гнездо помещается на березе, то снаружи в него вплетаются и кусочки белых пленочек, снятых с поверхности коры березы. Внутренняя полость гнезда имеет очень мягкую постельку, состоящую из пуха, перышков и шерсти.

Помещается гнездо зяблика обыкновенно на высоте 2–3 сажен над поверхностью земли.

Пока длятся постройка гнезда и высиживание самочкой яиц, самец-зяблик поет почти беспрестанно целый день и ревниво охраняет ближайшую окрестность гнезда от посещений других зябликов. Лишь только он заслышит вблизи песню своего собрата, как тотчас же с яростью бросается в ту сторону, откуда раздалась песня, и изгоняет непрошеного гостя. При этом сплошь да рядом дело оканчивается жестокой дракой между противниками. Нередко можно видеть, как они, разгорячившись, буквально схватывают друг друга за шиворот и, не будучи более в состоянии свободно владеть крыльями, кувырком падают, сцепившись, на землю, после чего, вероятно, опомнившись от падения, обыкновенно разлетаются в разные стороны.

Самочка кладет пять-семь яичек, покрытых на бледно-голубовато-зеленом фоне темными пятнышками и точками. Высиживание продолжается около 14 дней, причем самчик сменяет временами самочку, когда она слетает с гнезда, чтобы покормиться.

Птенчики выкармливаются обоими родителями и получают в пищу исключительно насекомых – по преимуществу гусениц разных бабочек.

По вылете из гнезда молодые зяблики обыкновенно довольно скоро становятся вполне самостоятельными и тогда покидают своих родителей.

Зяблик – птица бойкая, ловкая, умная, но задорная и драчливая; в неволе, в клетке, она редко становится вполне ручной. Где зябликов не обижают, не отпугивают, а напротив, бросают им зерна или крошки хлеба, там они становятся очень доверчивыми и безбоязненно приближаются к человеку. Так, обедая летом на балконе или в саду, можно настолько приручить этих милых птичек, бросая им крошки хлеба, что они будут вертеться около самого стола и даже вскакивать на спинку стула, что мне самому неоднократно случалось видеть.

На воле зяблик целый день в движении и несколько успокаивается лишь в самые жаркие полуденные часы. На сучке во время пения сидит спокойно, стройно вытянувшись кверху; охотно передвигается по сучку плавными движениями в боковом направлении. На земле держится почти горизонтально и двигается вперед весьма грациозно, короткими прыжками, почти не отделяясь от земли, причем нередко «пинькает» или «рюмит», то есть издает своеобразные и довольно громкие звуки, вроде «рю-рю». Впрочем, «рюмит» зяблик очень часто и сидя на дереве. «Рюменье» это раздается преимущественно перед ненастной погодой. Когда после ясной погоды солнце закроется тучами и петухи начнут кричать, возвещая дождь, начинают «рюмить» и зяблики.

Осенью и зимой пищу зяблика составляют главным образом масляничные, а часто и мучнистые семена различных растений, подбираемые исключительно с поверхности земли. С весны же и до конца лета, когда все прошлогодние семена проросли, а новые еще не созрели, зяблик кормится только насекомыми, которых собирает на земле, снимает клювом с ветвей и листьев деревьев и даже ловит иногда на лету.

Питаясь такой двоякого рода пищей, зяблик, с одной стороны, причиняет хозяйству человека некоторый вред, а с другой – приносит пользу. Вредит зяблик преимущественно посевам масляничных семян (льна, конопли и других), которые он подбирает как в полях, так и на грядах огородов и лесных питомников. Лесничему приходится много хлопотать над охранением в питомниках своих посевов хвойных семян (сосны, ели, лиственницы, пихты) от непрошеных гостей.

Пользу же приносят зяблики уничтожением на полях во время весенних и осенних перелетов множества семян сорных растений, а в весенние и летние месяцы – большого числа насекомых, среди которых есть и немало вредных для леса и в особенности для фруктовых садов.

Итак, с одной стороны – вред, с другой – польза. Но если к пользе прибавить еще значение этой птички как украшения и прелестного оживления наших садов, парков, рощ и лесов и, следовательно, как усладительницы подчас весьма несладкой жизни человеческой, то, конечно, чашка весов с пользой, приносимой зябликом, намного перетянет чашку с причиняемым им же вредом. Отсюда, очевидно, вытекает обязанность – беречь, любить и охранять эту милую птичку, простив ей ее невольные (хотя подчас, может быть, и весьма досадные и бьющие несколько по карману) грешки, а не преследовать и истреблять, как это, к сожалению, делают некоторые близорукие (и бессердечные!) лесные и сельские хозяева…

В конце лета зяблики начинают собираться в небольшие стайки, которые мало-помалу все разрастаются, так что к середине сентября встречаются уже стаи по несколько сот штук. Они странствуют по полям, лесам и рощам, посещают большие сады, парки и аллеи, повсюду находя себе обильную в это время года пищу и запасаясь силами к предстоящему далекому путешествию. В последней трети сентября стаи зябликов уже покидают северную Россию, отлетая на более гостеприимный юг.

 
Желтые листья хрустят по дороге,
Дождик наводит тоску;
Все перелетные птицы в тревоге.
Сидя на голом суку,
Зяблик запел свою песню прощальную,
Песню про сторону дальнюю:
«Как на чужой на сторонке тепло,
Солнышко светит светло.
Круглый годок оно светит и греет;
Много там ягод и зернышек зреет…
Эй, поскорей! От морозов и вьюг
Мы унесемся на юг
Через леса, через дебри болотные…
Эй, собирайтесь скорей, перелетные!»[89]89
  Осенью, сбиваясь в перелетные стаи, зяблики-самцы нередко напевают в тихое ясное утро свои песенки, хотя далеко не так складно и громко, как весной.


[Закрыть]
 

Зимуют зяблики в южной Европе и северной Африке. Впрочем, единичные экземпляры нередко перезимовывают и в южных, юго-западных и даже западных наших губерниях (например, в Прибалтийском крае).

Прибыв на места своих зимовий, зяблики продолжают держаться теми же многочисленными стаями, какими покинули свою родину, ясно этим показывая, что они себя там чувствуют не дома, а лишь временными зимними гостями. С наступлением на юге весны зяблики-самцы начинают потихоньку налаживать свои песни, как бы вновь им обучаясь, и затем, наладив их как следует, в полный голос, снимаются со своих зимних квартир и с радостным оживлением летят на свой хотя и далекий и не всегда приветливый, но все-таки милый и дорогой сердцу родной Север.

В комнате, в клетке, зяблик встречается не особенно часто. Впрочем, есть специальные любители комнатных зябликов, которые за хорошо поющего зяблика с песней, состоящей, говоря языком птичников, «из очень длинных и сильных россыпей, трелей и многих других подобных колен и штук богатейшей постановки и вообще исполнения»[90]90
  Шамов И. К. Наши певчие птицы и проч. (М., 1874).


[Закрыть], охотно платят по 25 рублей и дороже.

Кормить комнатного зяблика следует смесью семян с прибавкой муравьиных яиц и тертой морковки с толченым белым хлебом. На таком корме у меня зяблик жил 3 года (в большом садке с другими птицами) и чувствовал себя, по-видимому, прекрасно: легко линял, был красив и с марта начинал уже петь полным голосом. Впоследствии я выпустил его на свободу. Отнюдь не следует давать зяблику много конопляного семени, от которого он со временем слепнет.

В северной России (к северу от 56° с. ш.) гнездится и живет летом, в средней же и южной части нашей родины показывается только весной и осенью кратковременным гостем близкий родственник зяблика – вьюрок[91]91
  Fringilla montifringilla L. – юрок, деряба, жижура (Ярославская губ.); сарка, крякушка (Казанская губ.); сивер (Богословск); лесной щегол, вьюрок (у петроградских птицеловов); калистик, калистовка [Обонежье (территория вокруг Онежского оз. в Карелии. – Ред).


[Закрыть] (рис. VII).

Характером и образом жизни во всем сходный с зябликом, вьюрок резко отличается от него своей очень пестрой окраской: черно-синие (цвета воронова крыла) головка и спинка, белое надхвостье, желто-красные горлышко и грудка, белое брюшко, белые и желто-красные продольные и поперечные полоски на черных крыльях – вот главные краски красивого весеннего оперения вьюрка-самца. В осеннем оперении головка и спинка у него пестрые (черные с бурым). Самочка окрашена сходно с самцом, но только все цвета ее оперения значительно бледнее.

В средней и южной России, как было уже упомянуто выше, вьюрка можно видеть только поздней осенью, когда громадные стаи этих птичек – нередко тысячами в одной стае – перелетают с севера на зимовье в южные страны Европы (в Испанию, Италию, на Балканский полуостров, Кавказ), и ранней весной при обратном пролете на север. Их не трудно узнавать по призывному крику, звучащему вроде протяжного «квээк», который они издают во время полета. Шум от тысячеголовой болтовни громадной стаи вьюрков, остановившейся на кормежку в какой-нибудь роще или в перелеске, бывает слышен иногда за версту и даже больше.

Кормится вьюрок, так же как и зяблик, преимущественно масляничными семенами, весной же и летом – насекомыми. На полях эти птицы очень полезны как истребители множества семян сорных растений.

Вьюрка-самца держат иногда в клетке за его красоту. Кормить его следует так же, как и зяблика. Что же касается до его пения, то оно очень неказисто и состоит из бессвязного набора разных, вовсе не музыкальных, звуков.

На горных лугах Кавказа, выше древесной растительности (до 8000 футов[92]92
  2400 м. – Peд.


[Закрыть] высоты над уровнем моря), живет круглый год еще один близкий родственник зяблика, а также и вьюрка – горный вьюрок. Он значительно крупнее зяблика, сверху темно-бурый, снизу серый, с черным горлышком и очень широкой белой полосой на каждом крыле. Об образе жизни этой птички пока еще известно очень мало.

Щегол[93]93
  Carduelis elegans Stph.


[Закрыть]
(рис. VIII)

Вслед за рядом дней дождливых,

Дней ненастных и унылых,

Дней тоски и тяжких грез,

Прикатит старик-мороз.

С неба серого снежинки

Полетели, как пушинки,

И поля, и лес густой

Скутан белой пеленой.

На деревьях вместо листа,

Иней понавис пушисто,

А на речке тонкий лед

Заковал собою брод.

Ставиский

А ночь выпал снег и подморозило.

Славно стало на улице: везде чистенько-беленько, ни грязи, ни слякоти. Пройдешь, где хочешь – везде твердо и крепко, только снег под ногами похрустывает. А уж как везде красиво! Про лес нечего и говорить: он теперь, что твой хрустальный дворец, сверкает на солнышке. Даже на поле и на выгоне, которые еще вчера своим однообразно бурым цветом сквозь осеннюю «моросю» наводили тоску на душу, сегодня каждая сухая былиночка, уцелевшая на меже или на краю канавы, каждый тоненький прутик, торчащий из земли, каждое корявое деревце, обглоданное скотинкой, стоят нарядные-пренарядные, разубранные, словно царская свита из волшебной сказки: кружевом и лебяжьим пухом, серебром да бриллиантами… На что уж глинистый, поросший кустами репейника, овраг, в который еще вчера чуть не на четвереньках приходилось спускаться, чтобы зачерпнуть студеной водицы из бегущего в нем родника, – и тот сегодня, словно сад с причудливыми красивыми кустами и деревцами, – так разукрасила и изменила бабушка-зима неказистые кусты репейника.

Что это? Да никак на репейнике за ночь распустились новые цветы?! Уж не бабушка ли зима шутку подшутила? Да какие еще красивые цветы-то, куда красивее летних; пестренькие – на одном цветке и красный, и белый, и желтый, и даже черный цвета!..

«Иглик-иглик, пюи-пюи», – защебетали вдруг пестренькие «цветочки» и, вспорхнув стайкой в воздух, сделали круг над оврагом и снова спустились к репейнику, немножко подальше.

Так вот какие это цветочки!

«Пюи-пюи», – раздалось снова поблизости и совсем похоже на щебет канарейки. Это один щегленок отстал от своих товарищей и манит их к себе назад: уж очень, должно быть, по вкусу пришлись ему семена большой пушистой репейниковой головки, на которой он так искусно примостился. Воспользуемся его близостью к нам и полюбуемся на пестренького красавчика.

Что за прелестная птичка! Ростом поменьше воробья[94]94
  В длину 5 ¾ дюйма (14 ¼ см).


[Закрыть]; «лицо» (передняя часть головки) ярко-красное, щечки белые, темя и затылок черные, крылья желтоватые, с черными и белыми крапинками по заднему краю, хвостик черный и также с белыми крапинками на кончике, спинка желтовато-бурая, надхвостье белое, грудка и брюшко белые с красновато-бурым налетом, клювик красновато-белый с черным кончиком, ножки буренькие. Совсем картинка! Да и часто же малюют красавца-щегла на картинках: в редкой раскрашенной азбуке не найдется на букву Щ размалеванного (иногда совсем неправдоподобно) щегла.

Щегловка (самочка щегла) такая же нарядная, как и щегол, и только опытные птичники умеют отличать их друг от дружки по более развитым у самчика черным усикам, находящимся при основании клюва, также и красный цвет на «лице» щеглихи не так ярок, как у щегла. Молодые щеглята резко отличаются отсутствием красного и черного цветов на голове и наличием бурых крапинок на груди.

«Пюи-пюи-иглик», – защебетал снова наш сосед-щегол, покончив с вкусной репейниковой головкой и видя, что его товарищи, хотя и откликаются на его призывный крик, но, по-видимому, вовсе не расположены к нему вернуться, вспорхнул и полетел по направлению к ним, издавая во время полета звуки «иглик, пюи, пикли-пикли». Словно большая пестрая бабочка, пропорхнул он мимо нас. Как славно мелькают на солнце его желтые полупрозрачные крылышки!..

За исключением Крайнего Севера, щегол распространен по всей России, включая Крым и Кавказ. У нас, под Петроградом, щеглов водится не особенно много; редко встречаются, осенью и зимой, стайки больше чем из шести-восьми штук. Весной и летом эти птички также не особенно часто попадаются у нас на глаза; но чем дальше на юг, тем щегол становится многочисленнее.

Любимым местопребыванием щегла весной и летом служат местности, в которых группы деревьев, сады и рощи чередуются с открытыми местами. Большого, мрачного хвойного леса (краснолесья) щегол вовсе избегает и всегда предпочитает ему более светлое, уютное и разнообразное чернолесье. В особенности же любит он фруктовые сады, в которых охотно и гнездится, выбирая для своего гнездовья преимущественно грушевые деревья, особенно им любимые.

Щегол – птичка чрезвычайно подвижная, ловкая и изящная во всех своих движениях. Сидя на ветке дерева – всегда высоко и открыто, он держится, как говорится, подобравшись, всегда стройно, красиво и грациозно и вообще производит впечатление, как будто сознает свою красоту.

Характер у щегла чрезвычайно общительный и уживчивый, не только относительно своих братьев-щеглов, но и других птиц например в общей клетке, в комнате; только у кормушки он проявляет некоторую драчливость. Щегол умен, до некоторой степени даже хитер, чрезвычайно понятлив и легко выучивается различным трюкам и фокусам – в неволе, разумеется. Будучи пойман и посажен в клетку, скоро осваивается со своим новым положением, привыкает к хозяину и вообще становится милейшей комнатной птичкой. При надлежащем уходе он может прожить в клетке до 20 и более лет.

Щегол – большой мастер в лазании и лишь немного уступает в этом деле синицам. Он мастерски цепляется снизу к тончайшим древесным веткам, для того чтобы, например, добыть из раскрытой ольховой шишечки лакомые семена или же снять с распустившейся почки какую-нибудь гусеницу или личинку.

Песня щегла довольно громкая, приятная, разнообразная и чрезвычайно веселая и задорная. За свое пение он состоит в большом почете у любителей комнатных птиц. Выразить словами песню щегла довольно трудно; она представляет собой пестрый набор совершенно своеобразных звуков, среди которых постоянно слышится характерное «иглит» или «игли-иглит». Поющий щегол все вертится то вправо, то влево, подобно тому, как это делает канарейка, ретиво поющая на жердочке своей клетки. В неволе щегол поет почти круглый год, на свободе он молчит лишь во время линяния (которое происходит обыкновенно в июле) да еще в очень уж дурную погоду. Морозов и снега наша птичка не боится: в ясные зимние дни его милая задорная песенка звучит почти так же весело, как и в теплые дни мая. Щегловка песен не поет.

Весной, с расцветанием фруктовых деревьев, щеглы приступают к выводам детей. Гнездо помещается обыкновенно довольно высоко на дереве (1½–4 сажени[95]95
  Stellaria media – любимая травка комнатных птиц.


[Закрыть]), имеет полушарообразную форму и чрезвычайно искусно соткано из мха, лишаев, тонких корешков, сухих былиночек и паутины. Щегловка несет четыре-пять яичек, голубовато-зеленая или белая скорлупка которых испещрена, преимущественно на тупом конце, красноватыми крапинками и пятнышками. Высиживание продолжается 13–14 дней. Как постройкой гнезда, так и высиживанием занимается только щегловка; щегол же все время ретиво распевает свои песенки, сидя обыкновенно на том же дереве, на котором находится его гнездо.

Молодые щеглята выкармливаются вначале мелкими личинками насекомых, живущими на ветках деревьев, а под конец – размягченными в зобу родителей семенами различных растений.

По вылете из гнезда молодые держатся вместе, под руководством взрослых. Кормятся они личинками насекомых, которые собирают по деревьям, а также семенами мака, льна, конопли и других травянистых растений.

К осени выводки щеглов сбиваются в стаи и начинают вести кочевую жизнь, передвигаясь мало-помалу к югу, на их же место передвигаются с севера новые стаи; затем и эти подаются более к югу, их заменяют еще более северные и так далее. Таким образом, в данной местности почти круглую зиму можно встретить щеглов, из чего, однако, вовсе не следует, что щегол – оседлая птица этой местности, то есть живет в ней безвылетно круглый год. Может быть, некоторые отдельные парочки и остаются то здесь, то там зимовать на своей родине – в особенности в благоприятные годы, когда эти птицы находят для себя достаточно пищи. Впрочем, проследить это довольно трудно.

По мере перекочевки к югу стайки щеглов все растут да растут и достигают иногда к концу осени численности до нескольких сот штук. С наступлением зимы большие стаи начинают понемногу разъединяться, разбиваясь на более мелкие; в конце зимы редко можно встретить стайки больше чем из 10–20 штук. Главными местами кочевки щеглов служат мелкие заросли в полях и садах, огороды и пустыри, заросшие репейником, чертополохом и подобными сорными растениями, которые торчат даже над довольно глубоким снегом и содержат в своих семенных головках обильный и столь любимый щеглами корм. «Зимой, где репейник, там и щегол», – говорят птичники. Когда же семена репейника частью обобьются птицами, частью же разнесутся ветром, щеглы перемещаются на березы и ольхи, где и кормятся семенами этих древесных пород.

С наступлением весны стайки щеглов возвращаются к местам своих гнездовий, разбиваются на парочки и в мае снова приступают к выводу птенцов.

Из приведенного описания жизни щегла легко можно сделать вывод относительно полезности этой птички: она, несомненно, приносит значительную пользу сельскому хозяину уничтожением огромного количества семян весьма злокачественных сорных трав, а также и немалого количества вредных насекомых во фруктовых садах. Сравнительно с этой пользой совершенно ничтожным является тот небольшой вред, который причиняет щегол семенам других хозяйственных растений в небольшой промежуток времени между созреванием этих семян и уборкой их с поля. К пользе же, конечно, нужно причислить и то, что эта милая красивая птичка так прелестно украшает собой нашу природу во все времена года, и в особенности зимой, когда наши поля и сады пустеют и сиротеют, будучи покинуты почти всеми пернатыми певунами. Лесной же хозяин, конечно, также не станет жаловаться на красавца-щегла за некоторый урон, наносимый им ольховым и березовым семенам, тем более что, как мы видели, эта птичка держится больше вне леса.

О щегле как комнатной птице было уже кое-что сказано. Кормить его в клетке следует смешанным семенем и муравьиными яйцами, прибавляя к этому немного тертой моркови с толчеными сухарями (сухим белым хлебом).

Если вынуть из гнезда молодых щеглят, посадить их в клетку и повесить эту клетку на то дерево, на котором находится гнездо, то старики будут прилетать и кормить своих птенцов, пока они не вырастут настолько, что сами уже будут брать корм из кормушки.

Щегла легко выучить подтаскивать тележку с кормом, таскать ведерком воду из питейки, стоящей под клеткой, и разным другим трюкам.