Текст книги "План на будущее"

План на будущее
Дмитрий Киселев

© Дмитрий Киселев, 2024

ISBN 978-5-0062-6209-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дмитрий Киселёв

План на будущее.

Предисловие

Стояло холодное лето 2073 года. Вечерело. Поднявшийся аккурат к началу августа ветер разметал по городским площадям и бульварам опавшие и пожелтевшие листья каштана.

Вдоль широкого столичного проспекта, не обращая внимания на немногочисленных прохожих и не оглядываясь на проезжающие мимо электромобили, по гладкой тротуарной плитке шёл пожилой мужчина, одетый в серый поношенный пиджак, тёмные со стрелками брюки и стоптанные ботинки. Он, опустив на толстой шее седую кучерявую голову, стараясь уберечь глаза от попадания в них пыли, привычным маршрутом направлялся от медицинского центра к жилому массиву, состоящему из похожих друг на друга высотных домов. В одном из которых, на третьем этаже, располагалась их с женой однокомнатная квартира.

Мужчина остановился возле стеклянной двери подъезда. Оглянулся на безобразно однообразные окна соседних многоэтажек. Посмотрел на серое неприглядное небо и нехотя, прислонив большой палец руки к домофону, вошёл внутрь здания.

Глава 1

Конец ноября 2033 года.

Стоя посреди тесной комнатки у гладильной доски, молодая рыжеволосая девушка, одетая в давно вышедший из моды домашний халат и тапочки, с беспокойством водила пышущим жаром утюгом по детским вещам. Услышав скрип дверных петель, она вздрогнула и тут же обернулась.

– Я не могу так больше жить, – с трудом заставляя говорить себя тише, Аня пожаловалась вошедшему в комнату мужу, от которого пахло морозной свежестью, не успевшей развеяться в тёплом квартирном воздухе. – Не могу!

– Да что случилось-то опять? – спросил её шепотом высокий кудрявый юноша, поспешив прикрыть рукою дверь.

– Твоя мать мне житья не даёт! Я уже боюсь выходить из комнаты. Ей всё не так! – вскрикнула девушка и, подойдя к двери, толкнула её плечом, убедившись, что преграда между нею и свекровью плотно заперта. – Не так я машинку стиральную запустила! Не так посуду помыла! Не тем ребёнка накормила! Да какое ей, в конце концов, дело. Это мой сын! Чем хочу, тем и кормлю его.

– Тише! Услышат.

– Да что тише. Давай переедем?

– Переедем! Куда? В хрущёвку к твоим родителям? Ведь квартиру бабушки мы с тобой продали.

– Нет, конечно. Я больше никогда не вернусь в Верхнепавловск11
  Верхнепавловск – провинциальный город с численностью населения менее пятидесяти тысяч человек, расположенный во многих километрах от столицы, за широко расплывшейся рекой. (прим. автора).


[Закрыть]!

Надеясь избежать продолжения в очередной раз начатого женой неприятного разговора, Никита протиснулся к дивану и, опустившись в него, занял себя поиском пульта от телевизора. Ему хотелось как можно скорее заполнить комнату другими звуками. Только бы не слышать оскорблений, несправедливо направленных в адрес его родителей. «Они может, и не идеальные люди, – сказал он себе, – но их легко понять. Не каждый согласится, купив на старости лет отдельную квартиру, делить её с невесткой. Я бы вот точно не согласился жить с женой моего сына. Какая она ещё будет».

– Давай купим свою квартиру, – продолжила Аня, подсев к мужу.

– Квартиру! – воскликнул он, с удивлением посмотрев на жену. – Ты думаешь, что говоришь! Знаешь, сколько здесь квартиры стоят?

– Знаю, – отрезала она, горделиво выпрямив спину и расправив плечи. —Но появился вариант, который позволит нам купить её вдвое дешевле.

– Даже так, – сказал он и, откинувшись на спинку дивана, растянул губы в саркастической улыбке. – Интересно узнать, какой.

– Сегодня по телевизору я видела рекламу «ЗиДаТека22
  «ЗиДаТек» – декапорация, основной деятельностью которой является формирование сборных грузов. (прим. автора).


[Закрыть]», – начала рассказывать девушка, осторожно положив руку мужу на колено. – Пожалуйста, не смейся. Дослушай. Если подписать рабочий контракт на срок сорок лет, то декапорация33
  Декапорация – организация, во главе которой стоят десять учредителей. (прим. автора).


[Закрыть] возьмёт на себя обязательства по уплате пятидесяти одного процента стоимости квартиры, взятой нами в ипотеку. Ты представляешь! У нас всего за пол цены будет своя собственная квартира!

– Как сорок лет! Я видел их рекламу. Было же тридцать пять! – вспыхнул парень и тут же поднялся с дивана. – Ничего святого у этих толстосумов не осталось. Хотят все соки из народа выжать. А ты вообще в курсе, что по условиям этой программы декапорация подписывает контракт одномоментно и с мужем, и с женой?

– Ну, конечно, в курсе, – согласилась девушка, улыбнувшись. – Мы будем жить и работать вместе.

– Мы? Но я не давал своего согласия! В «ЗиДаТеке» нет отсрочки от службы в армии. А мне не хочется оказаться в числе военнослужащих на следующей войне. Ведь тебе известна нестабильная обстановка в мире. Да и вообще, я слышал, что на этой работе не многие могут выдержать.

– Раньше отсрочки не было, а теперь есть, – возразила девушка и, поднявшись с дивана, вернулась к глажке. – Они же не просто так пять лет прибавили. А не выдерживают, наверное, те, кто не хотят работать.

– Будто бы ты хочешь!

– Хочу! Хочу! Потому как не желаю жить бок о бок с твоими родителями.

– Но если мы подпишем контракт сейчас, – запротестовал парень, начав загибать на руке пальцы, – то закончится он ровно тогда, когда мне стукнет шестьдесят два года.

– А мне исполнится пятьдесят восемь! – воскликнула девушка и отставила утюг. – У нас будет своя собственная квартира! Пенсия! Сорока двухлетний сын и, бог даст, внуки!

– Заманчивая перспектива, – протянул парень и, подойдя к окну, посмотрел на строителей, начавших закладывать железобетонный фундамент очередной многоэтажки.

– На завтра я записала нас на собеседование, – сказала девушка, выходя из комнаты. – Пожалуйста, побрейся. Тебе не к лицу щетина.

«Хорошо побреюсь, – согласился Никита, проведя рукой по щеке. – И зачем мы только переехали из нашего уютного Верхнепавловска в эту новую квартиру моих родителей. В микрорайон, удалённый от столицы всего на каких-то пятьдесят километров и безжалостно теснивший бетоном старое, утопающее в соснах кладбище. Здесь Аня сильно изменилась, став раздражительной, меркантильной и, кажется, даже жестокой».

Глава 2

Утром следующего дня, вопреки согревающим ярко – жёлтым лучам восходящего за кладбищем солнца, мороз, ухватившийся ночью, продолжал усиливаться.

Никита вместе с Аней, оставив ребёнка на присмотр родителей, заняли очередь в длинной, раскачивающейся из стороны в сторону безликой человеческой кишке, медленно исчезающей в тесных салонах подъезжающих поочередно к остановке маршруток.

Водители личных автомобилей, теснясь на узких выездах из дворов, сигналили друг другу, намереваясь как можно скорее выехать на автомагистраль. По ровной поверхности которой уже сотня за сотней пассажиров торопились в столицу, к рабочему станку.

– Все как с ума посходили! – выпалила Аня так неожиданно и неприлично громко, что прозвучавшая из её уст фраза заставила Никиту сконфузиться.

– Что ты такое стала позволять себе говорить на людях, – сказал он шепотом, одёрнув жену и приложив её сердитым осуждающим взглядом.

– Ну а чего они толкаются, – пожаловалась Аня мужу, заставив его обернуться.

– Да никто её не толкает! – воскликнула женщина лет тридцати пяти, с неохотой оторвавшись от экрана мобильного телефона. – Кому она нужна.

– Вот и не толкайте, – парировала Аня и, точно не задумавшись о неуместности своих следующих слов, произнесённых в очереди замерзающих на морозе людей, громко прибавила: – Надеюсь, мы скоро переедем из этого гадюшника.

Никита напрягся в ожидании неизбежной вспышки недовольства людьми его женой. Но, огорчившись тем, что все смолчали, отвернулся в сторону. «Во мелит! – досадовал парень, мысленно упрекая Аню в бестактности и невоспитанности. – Ну надо же! Дом моих родителей назвала гадюшником. Переехать надеется. Как же. Прямо ждут нас там с распростёртыми объятиями. И работу дадут. И квартиру. Как же».

Около трёх часов дня электробус, в котором вместе с Никитой и Аней ехали другие соискатели рабочего контракта с декапорацией «ЗиДаТек» остановился перед высокими, выкрашенными в белый цвет металлическими воротами, продолжающимися в обе стороны высоченными белокаменными стенами. Все пассажиры, кроме одного, точно по команде притихли разом и с восхищением прильнули к окнам.

– Старики рассказывали, – нарушив тишину, произнёс сорокапятилетний мужчина, одетый в коричневое тоненькое пальто, брюки и осенние ботинки, – что раньше на этом месте не было ни этих ворот, ни этой стены.

– А что было? – спросила Аня, обернувшись к мужчине, сидевшему аккурат позади неё у окна.

– Город был, – ответил он коротко и, взглянув в лицо незнакомки, подумал: «какая непреодолимая обречённость засела в глазах этой молодой девушки».

– Город! – воскликнула Аня, оглянувшись на мужа.

– Дивной красоты город, – продолжил рассказывать мужчина, сощурив глаза так, как щурит их тот, кто вынужден смотреть против солнца. – Он был так привлекателен для жизни, что в него со всей страны стекались представители творческой интеллигенции. Город манил их уютными, полными дневного света двориками. Девственной и обволакивающей природой в парках. Чистой, знаете, такой упругой и, кажется, даже жирной на ощупь водой в реке, бегущей вдоль главной городской аллеи, соединяющей театр с домом искусств. А вечерами! Ах! Что было вечерами! Горожане в красивых одеждах, не торопясь, гуляли по вымощенным гладким камнем улицам. Приветствовали друг друга. Улыбались.

– Странно, – прошептала Аня на ушко мужу, приставив указательный палец к своему виску. – Ведь он сказал, что слышал, как старики рассказывали. Но описывает город так правдоподобно и красочно, что складывается впечатление, точно он сам в нём бывал. Похоже, этот мужчина чокнутый. Не замечает того, как заговаривается.

– А вы сами – то этот город видели? – не удержавшись, спросил мужчину Никита.

– К сожалению, нет. Не успел. Вот только теперь впервые довелось оказаться в этих местах. Да и то, стыдно признаться. Приехал на работу устраиваться, – ответил незнакомец огорчённо и просунул промеж спинок сидений свою худую руку. – Меня Егором зовут.

– Почему стыдно – то? – спросила девушка, не получив ответа.

– Я Никита! – воскликнул парень, поприветствовав мужчину. – А это моя жена Аня.

– Рад знакомству, – произнёс Егор и, точно не желая более продолжать начатый им разговор, отвернулся к окну.

За которым ровными рядами, уползающими за горизонт, проползали удручающие своей одинаковостью серые стены складских сооружении, пронумерованные большими жёлтыми цифрами.

Проехав чуть более километра по заасфальтированной территории декапорации, электробус остановился напротив длинного бетонного коридора, соединённого с десятиэтажным вытянутым зданием, не имеющим окон, кроме тех двух на третьем этаже, что были огорожены массивными решётками.

По периметру стояли вооружённые электрошокерами охранники. Никита насчитал пятерых. Остальных он не мог видеть за стенами здания, но почему-то решил, что охранников непременно должно быть одиннадцать. «Их одиннадцать, – сказал он себе. – Не меньше и точно не больше. Ведь больше было бы слишком».

Какой-то невысокий плешивый мужчина в очках и деловом сером костюме вошёл в распахнувшуюся перед ним переднюю дверь электробуса.

– Добро пожаловать в «ЗиДаТек», – поприветствовал он громко пассажиров, став по центру салона так, чтобы всем было хорошо его видно. – Каждый из вас прошёл предварительное собеседование в центральном офисе. Поздравляю! Вы нам подходите! Но подходите, как вы, наверное, догадываетесь предварительно. Что это значит? А значит лишь то, что в течении следующих десяти дней мы будем вас испытывать. Претенденты, прошедшие испытательный срок, получат право подписать договор с декапорацией. Остальные же раз и навсегда покинут территорию «ЗиДаТека».

Плешивый замолчал и, не обращая внимания на пассажиров, точно их и вовсе не было, прошел в хвост электробуса. Остановился у заднего окна. Выдохнул. Скривил непринуждённо лицо так, будто его физиономии всегда была свойственна эта кривизна, и, продолжив молчаливо стоять, вынудил всех обернуться.

– Вам запрещается самовольно покидать рабочее место, – продолжил он другим, ставшим теперь уже надменным голосом, – в том числе отлучаться без разрешения по нужде. Запрещается курить в неустановленных руководством местах. Запрещается в рабочее время пользоваться мобильными устройствами. Запрещается разговаривать. Запрещается спать. Запрещается не соблюдать форму одежды. Запрещается воровать. Запрещается.

Плешивый вдруг прервался. Обернулся и быстрым шагом перешёл к передней двери электробуса.

– И самое главное, – произнёс он, выждав небольшую паузу, необходимую для того, чтобы все успели повернуться, – вы должны внимательно слушать и беспрекословно подчиняться своим наставникам. Всем ясно?

По салону прокатилась волна каких-то совершенно несогласующихся между собой звуков.

– Нас что же, десять дней отсюда не выпустят? – спросил Никита жену сразу же после того, как убедился, что плешивый вышел из электробуса и дал команду охранникам сопроводить людей в десятиэтажное здание.

– Я-то откуда знаю, – вполголоса ответила Аня, опасливо оглянувшись по сторонам.

– Ты же нас на собеседование записывала!

– Записывала. Но ничего подобного мне не говорили.

– Как же наш ребёнок? – испуганно спросил Никита жену, ощутив в себе нестерпимое желание прямо сейчас, не теряя ни секунды времени, выйти из электробуса и побежать к воротам.

– А что ребёнок! Ну посидят твои родители с любимым внуком. Понянчатся. Ведь им это только в радость.

– Так вы можете и через десять дней домой не вернуться, – вмешался в разговор супругов Егор, чем вызвал к себе в Ане отвращение. – Если, сумев пройти испытательный срок, останетесь здесь работать.

– Это ещё почему? – воскликнул Никита настолько громко, что все пассажиры электробуса, не успевшие выйти, обернулись.

– Да тише ты! – вскрикнула девушка, испугавшись откровенно неприкрытых, полных злобы взглядов людей, направленных на неё и её мужа. – Не кричи!

– Потому что каждый, кому удастся пройти испытательный срок, будет обязан отработать вахту, – ответил на вопрос парня Егор.

– Какую ещё вахту? – спросил Никита, понизив голос, переведя взгляд с Егора на жену. – Какую вахту?

– У нас нет выбора, – сквозь зубы прошипела Аня. – Значит, будем работать вахтами. Ты забыл, но другого способа купить квартиру у нас нет!

– Это ты мечтаешь купить квартиру. А мне и с родителями живётся не плохо.

– Возьми себя в руки! – прикрикнула девушка и, поднявшись с кресла, стала продвигаться к выходу. – Мы справимся!

Глава 3

Сильное душевное волнение, зачатки которого Аня ощутила ещё в салоне электробуса, теперь с каждым шагом всё глубже овладевало ею. Следуя за мужем по ярко освещённому коридору, она начала бояться ожидающей их обоих неопределённости. «Что же на самом деле происходит за высокими стенами декапорации? Почему люди бегут отсюда? И от чего мне становится так страшно?»

Пугаясь леденящих сознание вопросов, девушка, сумев отбросить их, заставила себя смотреть на затылок мужа. Никита казался ей теперь сильным и бесстрашным. «Он наверное, справится, – подумала она. – Он справится. Но я смогу ли преодолеть всё это».

Точно оказавшись за какой-то невидимой чертой, Аня, как в тумане, увидела искривлённое от крика лицо охранника, который толкнул одного из тех стариков, кто прибыл вместе с нею на электробусе. Затем раздавшийся громкий звук, похожий на треск дозиметра, абсолютно заполнивший узкое пространство коридора, заставил её вскрикнуть.

– К стене, – она прочла по тонким губам мужчины в серой форме, остановившегося рядом. – Все к стене!

Аня послушно вжалась спиной в стену и только тогда, повернув направо голову, увидела идущих им навстречу по противоположной стороне коридора изнеможденных людей. Их лица были осунувшимися, испещрёнными глубокими морщинами, а глаза – опустошёнными. «Неужели это те самые люди, которые, отработав вахту, возвращаются домой?» – спросила она себя и с тревогой оглянулась на мужа.

Никита же, оказавшись вовлечённым густой толпой в самый центр тесного коридора, вдруг осознал весь драматизм их с Аней положения. Но одновременно с этим понял, что повернуть обратно он уже не может. Что должен бороться за место в декапорации. За право жить в отдельной квартире. За благополучие семьи.

Он с осторожностью, присущий дикому зверю, впервые оказавшемуся среди людей, стал оценивать мужчин и женщин, попадающих в поле его зрения. И тотчас же пришёл к выводу, что все они были также, как и он, смиренны. Все они молчали. Все желали получить работу. А вот охранники вызывали в нём опасения.

– К стене! Все к стене! – крикнул один из них, выбросив вперёд руку.

Никита, подчинившись приказу охранника, прижался спиной к коридорной стене и, посмотрев перед собой, увидел молодого парня, идущего в строю отработавших вахту работников. Он выглядел уставшим, но в отличие от остальных, боле возрастных коллег, оставался всё еще полным жизненной энергии. Парень, чуть заметно улыбнувшись, приветливо кивнул и, выйдя из коридора, скрылся в салоне электробуса.

– У нас ещё есть время, – прошептал Никита, проводив парня взглядом.

– Ты о чём? – спросила его Аня, придвинувшись ближе.

– Ещё есть, – добавил он и, повернувшись, проследовал за остальными людьми по коридору.

Всех новоприбывших в целях безопасности охранники провели через рамки металлодетектора. А уже после собрали в абсолютно пустом, душном, но ярко освещённом белом зале с низкими потолками.

Услышав щелчок запирающегося замка единственной двери, люди с недоумением и страхом переглянулись. Но, не найдя друг в друге понимания и уж тем более сочувствия, они, покорно опустив глаза в пол, стали терпеливо, порознь ожидать дальнейших событий. Никита же, взяв жену за руку, отвёл её к одному из четырёх углов и, бросив на пол дорожную сумку, уселся рядом.

– Может, перекусим? – спросил он.

Аня не ответила мужу. Ею овладели мысли. «Как же так! – воскликнула она, оглядев помещение. – Почему нас заперли в этом белом зале? Зачем? Что собираются делать?»

– Могу ли я присоединиться к вам? – спросил подошедший Егор, приветливо улыбнувшись.

– Ну конечно, можешь, – ответил Никита, впервые рассмотрев долговязую фигуру их нового знакомого, одетую в какое-то скомканное и не по размеру подобранное пальто. – Присаживайся рядом.

– У меня есть несколько варёных яиц, лук и половинка ржаного хлеба, – сказал Егор, опустившись на пол и раскрыв целлофановый пакет, на котором синими буквами было напечатано слово «Город мечты».

– А мы взяли с собой бутерброды с колбасой и, кажется, шпроты, – громко произнёс Никита, желая привлечь внимание жены. – Аня, ты положила шпроты? Я просил.

– Почему нас заперли в этом странном помещении? – точно неумышленно проговорила девушка, опустившись на корточки и начав доставать из сумки припасы.

– Думаю, за тем, чтобы понаблюдать за нами, – сказал Егор, заметно понизив голос.

– Что? – удивлённо вопросила Аня, посмотрев на мужчину, а затем на мужа.

– С чего ты решил, что за нами могу наблюдать? – задал вопрос Никита, сердито нахмурив высокий лоб.

– Так вон же! Весь потолок испещрён чуть заметными глазу видеокамерами.

Аня одновременно с Никитой посмотрела вверх.

– Не смотрите вместе и так открыто, – предостерёг Егор супругов, ударив пяткой яйца о стену. – Пусть думают, что мы ни о чём не догадываемся.

– Ну, пусть думают, – прошептал Никита, исподлобья поглядывая на потолок.

Все остальные люди, находящиеся в помещении, последовав примеру Никиты, Ани и Егора, стали рассаживаться на пол и поедать привезённую с собой пищу. И только через несколько часов томительного ожидания они услышали скрежет ключа в замочной скважине.

– Куда нас ведут? – спросила Аня мужчину, когда двое охранников приказали всем выйти из зала.

– Думаю, что спать, – ответил он, устало посмотрев на стрелки наручных часов. – Уже половина девятого. А работать здесь начинают рано.

Каждому, кто ступил на последние ступеньки лестничного марша третьего этажа. Тошнотворный, тяжёлый запах грязных носков, перемешанный с прокисшими источениями пищевых отходов, оставленных в мусорных вёдрах, ударил в дыхательные пути.

Что это! – вскрикнула Аня, ощутив неприятный до рвотного позыва запах. – Чем пахнет?

– Похоже, что остатками жизнедеятельности наших с вами предшественников, повстречавшихся в том самом ярко освещённом коридоре, – сказал Егор, прикрыв лицо отворотом своего пальто.

– Да этим же нельзя дышать! – воскликнул Никита, зажав нос и рот ладонью.

– Ничего, привыкните, – язвительно произнёс остановившийся в дверях охранник. – Все привыкают.

Весь третий этаж здания был разделён фанерными перегородками на одинаково тесные жилые комнатки, расположенные по обеим сторонам узкого коридора. В каждой из которых стояли по две металлических кровати с матрацами, по одному столу и стулу.

Другой охранник расселял поднявшихся на этаж людей по комнатам. Мужей селил с жёнами. Остальных же по двое.

– Эта девушка – твоя жена? – спросил он Никиту.

– Да.

– Заселяйся с ней во вторую.

– А где здесь уборная? – спросил налысо обритый толстяк лет пятидесяти, которому вместе с худым парнем досталась комната под номером три.

– В конце коридора, – ответил охранник, продолжив заниматься расселением.

– Так вот, значит, в какой квартире нам предстоит с тобой прожить следующие сорок лет, – проговорил Никита, ступив внутрь выкрашенного бледно-жёлтой краской тесного помещения.

Аня смолчала.