Текст книги "Тиховодье"
Автор книги: Дмитрий Кононов
Жанр: Ужасы и Мистика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
В тот день, начальник отдела в котором она работала, потребовал, чтобы все сотрудники задержались и отметили наступающий юбилей победы в великой отечественной войне. Он раздал каждому по георгиевской ленточке и произнес длинную речь о том, что патриотизм и любовь к родине, это почти то же самое, что любовь к родной компании. О том, что государство это просто одна большая корпорация и когда, как не сегодня, им непременно надо собраться и провести вечер, как и положено в большой дружной семье.
– В этом нет производственной необходимости, – сказал он, заканчивая спич, – но все мы здесь кто?
Он поднял вверх палец и прищурился.
– Мы – команда!
Некоторые из сотрудников отвернулись, чтобы начальник отдела не заметил, что они еле сдерживают смех. У него, как и всегда до этого, получилось нечто вроде «Мыко манда».
За полгода до этого в очередной командировке он выучил модный термин – ТИМБИЛДИНГ – и теперь любое совещание, предпочитал заканчивать этой фразой, напоминая в такие моменты персонаж из сериала «Компьютерщики». Чувствовалось, шеф хотел бы, чтобы все они дружно вместе с ним хором выкрикивали это «Мыко манда»! Но желающих было крайне мало.
Катя в очередной раз посмеялась над его речами о командном духе и общих целях, но от настойчивых уговоров «задержаться на пол часика» отказаться не смогла, посчитав, что это может навредить ее дальнейшей карьере. Думала ли она в тот момент о сыне? Она не могла этого вспомнить. Она помнила лишь то, что, сидя за столом, и стараясь оставаться не замеченной, написала в своем блоге «… в российских условиях весь западный тимбилдинг превращается в рядовой тимдринкинг…», а всю дорогу, болтая по телефону с подругой, ни разу не удосужилась взглянуть на часы.
3.Вспомнила она о нем только когда уже подходила к садику. И поняв, что задержалась почти на час, торопливо вбежала в калитку. Вначале Катя кинулась в группу, но поднявшись по нескольким ступеням, и осознав, что не из-за одной из распахнутых настежь дверей не доносится детских голосов, сообразила, что дети уже давно гуляют на закрепленных участках.
Огибая здание садика, она, задрав голову, посмотрела на окно группы Максима, надеясь таким образом удостовериться, что его там нет. И в этот момент каблук туфли на ее левой ноге угодил в канализационную решетку. Она грохнулась, подвернув лодыжку.
Вскрикнув от боли, закусив губу и еле сдерживая слезы, она доковыляла до участка. На детской скамейке за крохотным столом сидела воспитательница, держащая в руках книгу в мягкой обложке, из серии дамских романов или иронических детективов. Катя всегда брезгливо относилась к литературе подобного рода, стараясь обходить книжные полки с Донцовой и Куликовой стороной.
Но воспитательнице в огромных бифокальных очках, по всей видимости, настолько нравились однообразные сюжеты этих книг и плоские диалоги их героев, что она не сразу заметила Екатерину, подняв голову только когда, та ступила на дорожку, ведущую на участок.
– Максим, – произнесла воспитательница, обращаясь в сторону кустов на противоположном конце. – За тобой мамочка пришла.
Лене показалось, что слово «мамочка» было произнесено с каким-то язвительным ударением, что в него было вложено столько брезгливости, сколько могла позволить ситуация. Но значительно больше, чем сама она допускала себе выражать при виде людей, читающих Донцову.
Воспитательница встала, захлопнула книгу и, бросив на Катю короткий и определенно презрительный взгляд, молча направилась в сторону здания.
– Макс, – позвала Катя, и хромая направилась в сторону кустов.
Она нашла своего сына сидящим на попе под старым гигантским тополем. В руках он держал чёрно-белую лошадь с оскалом Джокера, сбежавшего из психлечебницы Аркхем, прижимая ее к груди, как самое ценное в его жизни сокровище. Первый ранний тополиный пух забился под бордюрный камень у его ног. Металлическая лопатка и ведерко валялись в корабле-песочнице.
– Максим, – обратилась она к нему.
Боль в лодыжке из острой и режущей превратилась в ноющую и тянущую. Она позволила себе посмотреть на свои ноги и ужаснулась, увидев дыру на безумно дорогих колготках «Филодоро».
– Извини, я опоздала…
Мальчик поднял лицо, и Катя увидела слезы, текущие из его серых показавшихся вдруг невероятно огромными глаз.
– Я… – он с видимым усилием сглотнул комок горечи, мешавший ему дышать. – Думал, ты забыла меня…
– Ну что ты… – она присела и протянула к нему руки. – Я никогда не оставлю тебя…
Макс отбросил лошадь и кинулся к ней в объятия, уже не сдерживая рыданий.
– Мамочка никогда не оставит тебя, – ответила она, гладя его по голове и разрыдалась сама не зная от чего – толи от жалости к порванным колготкам, толи от своей не складывающейся жизни, толи от безумной любви к сыну.
Подняв его с земли и прижав к себе, она поклялась больше никогда и нигде не бросать его. Чего бы этого для нее не стоило.
4.– Я не брошу тебя, Макс.
Под влиянием бессознательного импульса, убрав флажок в сумочку, и даже не заметив этого, Катя вышла с игровой площадки, по узкой асфальтовой дорожке с покосившимися бордюрами и направилась вдоль невысокого двухэтажного здания садика, обходя его по периметру.
Окна первого этажа располагались настолько низко над землей, что она без труда заглядывала в них.
В одном из помещений горел свет, и женщина смогла отчетливо разглядеть обстановку внутри.
Это был кабинет заведующей. Прямо возле окна стояло большое кожаное кресло с ручками под красное дерево, за креслом стол, заваленный бумагами и распахнутый ноутбук. Дальше – кресла посетителей и практически пустой книжный шкаф, в котором не было ничего кроме нескольких тонких журналов. Напротив шкафа темнела входная дверь.
Чуть дальше от этого окна Катя разглядела на мокром асфальте тусклые практически смытые дождем детские рисунки и остановилась, изучая их.
Дом, горы, божья коровка несет в лапках цветок. Неровные линии «классиков» и вписанные в квадраты цифры. Над стертым, с огромным трудом различавшимся, овалом, символизирующем в детском воображении солнце, она увидела корявые пляшущие буквы.
М+Ю=Секс
Катя подумала о том, насколько рано взрослеют современные дети. «М» и «Ю» – это конечно имена. Какая-нибудь Маша и Юра. Или…
… «М» – это Макс, а «Ю» – Юля…
… это просто буквы и в них нет никакого смысла.
– Ага, как и во всем вокруг, – раздалось у нее за спиной.
Она дернулась, тихо вскрикнув от неожиданности, и резко обернулась. На краткий миг сердце замерло и ей показалось, что мир, покачиваясь, плывет вокруг нее. Но в следующий момент сердце вновь неслось галопом, обгоняя все секундные стрелки в мире.
Позади нее никого не было.
Катя подняла голову, думая, что кто-то спрятался в ветвях деревьев и таким образом решил подшутить над ней. Но не заметила ничего кроме низких серых туч и летящих вниз капель дождя, которые падали на ее лицо и как маленькие бомбы взрывались на коже, расплескивая вокруг ледяной огонь.
– У всего есть своя причина, – опять этот высокий и надтреснутый голос. Но в этот раз он не смог застать ее врасплох и напугать.
Катя покрутила головой, ожидая увидеть макушку шутника, прятавшегося за декоративными кустами спиреи или за стволами гигантских тополей.
Она была уверена, что слышала голос раньше, но никак не могла вспомнить, кому он принадлежал. Обладатель голоса проступал в ее памяти неясной тенью с нечетким контуром. Как только она попыталась припомнить, хоть что-то, вытащить его на свет из глубин подсознания, ее пальцы начали дрожать, а в коленях появилась странная слабость. В голове завертелась карусель из незнакомых лиц. Мужчины и женщины, парни и девушки, даже дети. Они что-то кричали ей, силясь, переорать друг друга. Будто участвовали в реалити-шоу «Докричаться до Екатерины». Но она не слышала никого. В ушах стоял монотонный звенящий гул.
Женщина открыла глаза, оставив попытки вспомнить обладателя странного голоса, и карусель лиц тут же рассыпалась, растворяясь в воздухе.
– Но не всегда причины видны замутненному взгляду, – произнес голос.
– Я сошла с ума, – она обреченно вздохнула.
– Отнюдь, – кроме того, что голос казался знакомым, он был крайне неприятен. Не ощущалось, что он несет опасность, но чувство дискомфорта от его резкого дребезжащего тембра возникало. – Ты в здравом уме. Хотя если продолжишь дальше копаться в себе и пытаться вытащить меня из моего укрытия, точно свихнешься. И тогда я тебе уже не помогу.
– Ты галлюцинация, – сообщила Катя, невидимому собеседнику. – Сраная слуховая галлюцинация.
– Ага, как и весь Тиховодск, – казалось, что обладатель голоса язвительно усмехается.
– Именно.
– Будешь продолжать в таком духе, и ты никогда не доберешься до Макса. Будешь отрицать реальность происходящего, и ты никогда не поможешь ему. А ведь он так нуждается в тебе. Он рассчитывает, что ты найдешь и спасешь его. Но вероятно ты действительно никчемная мать, бестолковая курица только и способная, что часами трепаться по телефону с такими же глупыми гусынями, как и ты, этими твоими подружками. Только такая себялюбивая сучка и могла допустить, чтобы Макс…
– Заткнись! – закричала Катя. Слезы брызнули из глаз, она согнулась, содрогаясь от рыданий. – Ничего страшного не произошло! Макс жив, он дома! Скоро я доберусь туда, мы заберемся на диван с ногами и будем смотреть ящик и играть в Рэймана на моем планшете.
– Ну-ну… – раздалось в ответ слева от нее и, посмотрев в эту сторону краем глаза, она смогла различить периферическим зрением силуэт карлика.
Он был, видим только за счет того, что дождевые капли отлетали от него или стекали по одежде, образуя едва заметную дыру в отвесной стене, низвергавшейся с неба воды.
Карлик едва доставал ей до пояса и, был одет, как и она, – явно не по погоде. Во что-то вроде длинных шорт или коротких штанов и длинную вытянутую майку.
– Я вижу тебя, – произнесла Катя.
– Не можешь, – ответил карлик смеясь. – Ты ничего не понимаешь. Ты никак не можешь видеть меня.
– Но я вижу, – она обернулась в его сторону и, хотя тут же потеряла его из вида, продолжила, пристально смотря в то место, где должны были находиться его глаза. – Ты маленького роста, на тебе длинные «бермуды» или короткие штаны. Вытянутая майка. Я вижу, как она висит и морщится у тебя по бокам. Рукава у нее очень широки…
Кто-то толкнул ее в бедро, и женщина чуть не заорала, почувствовав крохотные пальцы, схватившиеся за него. Уже набрав воздуха чтобы закричать, она в последний момент задержала дыхание и не дала панике овладеть собой.
Кто-то невидимый наступил ей на ногу. Отпрыгнув в сторону и, скосив глаза, вновь, у самого края поля зрения, там, где все предметы теряли четкость, она увидела убегающего маленького человечка, закрывшего лицо руками и низко склонившего голову.
5.Следующее окно оказалось открытым. Катя поняла это когда попробовала заглянуть внутрь. Она сложила руки лодочкой, чтобы отгородиться от дневного света и прижалась к стеклу. Но разглядеть успела только гигантский, сложенный из кубиков посреди комнаты, дворец, и шкаф с игрушками: окно под ее нажимом тихо скрипнуло петлями и открылось, отодвигая пыльные вертикальные жалюзи.
– Эй, – крикнула женщина, заглядывая внутрь. – У вас тут все в порядке?
Это был первый дом в залитом водой Тиховодске, в который она заглядывала. Она была уверена, что внутри никого нет, но хотела удостовериться.
Подоконник находился на уровне ее пупка, и Катя перегнулась через него, еще шире распахнув окно и раздвинув жалюзи.
Весь пол был усеян игрушками. Жирафы, слоны, плюшевые зайцы, грузовики, кубики, – все перемешалось как в котле у алхимика.
Прямо перед ней лежал робот-трансформер, за ним перевернутый кран.
Ее взгляд медленно блуждал по комнате, выхватывая различные предметы – барабан, гигантский пупс, сдвинутые в один угол столы и стулья, доска для рисования. У входных дверей она увидела пробковую доску с висящей на ней стенгазетой. «Наша веселая группа» – было написано на ней крупными буквами.
Катя вспомнила, что сама принимала участие в оформление точно такой же газеты. А может это она и есть? И что это означает?
«Это окончательно подтвердит, что я попала в параллельный мир, а не сошла с ума», – решила она и, схватившись за раму, перелезла через подоконник. Под ногами, когда она опустила их на пол, хрустнул робот-трансформер.
– Извини, – прошептала женщина.
Робот промолчал.
Первое что почувствовала она, перебравшись через подоконник и очутившись в комнате, – насколько это хорошо, когда тебе на голову ничего не льется, а под ногами не хлюпает.
Ей нестерпимо захотелось скинуть с себя мокрую одежду. Но, даже понимая, что вокруг может быть ни одной живой души, ей было сложно решиться на это. Все что она смогла себе позволить – попробовать отжать кофту и джинсы, не снимая их с себя.
Пригладив мокрые волосы и убрав концы за уши, она раздвинула жалюзи. Осторожно ступая между игрушками, Катя подошла к стенгазете.
При всей схожести этот вариант отличалась от той, что она помнила.
Первое, что бросилось ей в глаза – затертое до дыр лицо ее сына на двух фотографиях, где он попал в кадр. Кто-то с такой силой замарал его черной шариковой ручкой, что протер бумагу насквозь. Дальше – больше. Из поименного списка детей он был вычеркнут тоже.
В заметке о состоявшемся спектакле про дюймовочку, где ее сын играл слепого крота, его имя снова было замарано черной пастой. Рядом со стенгазетой висела еще одна небольшая заметка, распечатанная на обычной бумаге формата А4 и приколотая к ней булавкой. Крупными буквами в ней была написано два предложения.
Позор нашей группы!
Пойманы за игрой в «Больничку»!
Под текстом была распечатана низкокачественная фотография, вероятно сделанная на простенькую камеру обычного «фичафона». В ней с большим трудом, но можно было разглядеть девочку и мальчика, сидящих со спущенными трусами и с интересом трогавших друг друга за половые органы. Лиц их видно не было и видимо поэтому, кем-то уже позднее было подписано черными чернилами: под мальчиком – «М», под девочкой – «Ю».
Нет, ну конечно это не может быть ее Максим. Ее сын сейчас дома и ждет ее. А эти надписи – просто совпадения. С чего она взяла, что затертое на фотографиях лицо, именно лицо Макса? Она водила его сюда два года назад. Так что это другой мальчик, совершенно не похожий на ее малыша.
Неожиданно справа от нее ожил висящий на стене телевизор.
6.Глянув под ноги, Катя увидела, валявшийся на полу возле нее пульт дистанционного управления. Она могла включить телевизор, случайно наступив на него, и даже не заметить этого. По крайней мере, в этом не было никакой мистической хрени – ее замерзшие ноги в сырых кроссовках с толстой подошвой практически ничего не чувствовали.
Когда начальный логотип SMART TV исчез, на экране появилось изображение комнаты. У темного окна спиной к камере стоял человек в белой рубашке и зауженных брюках. Убрав руки за спину, человек раскачивался на каблуках черных ботинок. Короткая стрижка, жесткие волосы с сединой. Он был похож на главного банковского клерка, размышляющего об активах, депозитах и привлечении клиентов.
Что за странная телепередача?
Отчего-то ей стало не по себе. Мужчина вызывал у нее беспокойство, неясную тревогу.
Его пиджак висел на спинке кожаного кресла перед низким столом, на котором среди бумаг стоял прозрачный практически полный кофейник и две чашки с густым черным кофе. Рядом с ним стоял книжный шкаф и декоративная пальма в низком кашпо. За шкафом на стене висели дипломы и сертификаты, но разобраться и прочитать, что в них написано было невозможно.
Была только одна вещь, которая выбивалась из строгой офисной обстановки – это желтый торшер, наполнявший комнату почти домашним теплом и картина с изображением соснового бора на стене над дипломами.
Она вспомнила странные слова, которые сказал ей Максим вовремя телефонного разговора.
… Он не пустит тебя, мамуля. Он никогда не позволит, чтобы мы встретились вновь…
Почему она сразу не обратила на них внимания?
Ведь он ясно говорил ей, что кто-то был рядом с ним.
Неужели пока она, находилась без сознания, его похитили. Сам бы он без нее никуда не ушел. Значит, его увели силой или обманом.
Не нагнетай, приказала она себе, может просто кто-то из знакомых отвез его домой.
Например, Римма.
Или Татьяна Завьялова, – мать Миши Завьялова, – соседа и одноклассника ее сына. Они раньше часто по договоренности забирали детей друг друга. Вот только последние полгода они немного не ладили.
Да ладно, что там! Можно сказать, что мы без пяти минут разосрались!
Татьяна раздражала ее своей навязчивостью, пустотой и кичливостью настолько, что Катя несколько раз чуть не сорвалась и не отправила ее в далекое эротическое путешествие. Татьяна, кажется, почувствовала это, и при каждой встрече уже несколько недель делала вид, что не замечала ее, или бубнила что-то злое и неразборчивое.
К тому же Максим отчетливо произнес «ОН». Значит это мужчина. Бред какой-то. Ерунда. Может сын просто что-то напутал или пошутил таким образом?
Она протолкнула руку в сумочку и достала телефон. Трясущимися пальцами, промахиваясь мимо ссылок и кнопок, она нашла фото сына и нажала «Вызов на мобильный».
Гудков не было невероятно долго. Она даже два раза отстраняла телефон от уха, чтобы посмотреть, идет ли еще вызов.
Наконец раздался один длинный гудок, еще один, затем щелчок и записанный голос оператора произнес: «Извините, в данный момент вызов не может быть установлен»
– Черт, – Катя убрала телефон обратно.
– Макс, я иду, – прошептала женщина.
Быстрым шагом, пройдя через коридор, она пересекла по диагонали увешанный репродукциями известных картин широкий холл и выбежала из здания детского садика через тяжелые двустворчатые двери центрального входа.
7.Оказавшись на проспекте, она вновь поразилась странной пустоте, царившей в городе. Эта пустота была ненормальна, пугала своей необъяснимостью. По ранее оживленной центральной улице города, теперь не двигалось ни одного автомобиля. Лишь несколько стояло на стоянке возле супермаркета, но и те выглядели брошенными. Огромный джип «Тойота» демонстрировал всем распахнутый багажник. В нём лежал, уже окончательно промокший пакет с углем, и стояло прозрачное пластиковое ведро с шашлыком. Рядом с «тойотой» стоял «пежо» с работающим двигателем. Создавалось впечатление, что хозяева этих машин, в одночасье просто исчезли, словно застигнутые врасплох взрывом загадочной бомбы.
А может, всех похитили инопланетяне?
Катя по привычке задержалась на перекрестке, дожидаясь зеленого света. Над головой зашелестел листьями гигантский клён. Резкий порыв ветра и яркие красно-жёлтые листья, кружась, опустились ей под ноги. Она тронула один из них носком кроссовок и подумала о том, что больше всего это похоже на глубокую осень. Но ведь этого просто не может быть. Как столько дней могло вылететь у нее из головы?
Перейдя на другую сторону, она заметила впереди за деревьями перед торговым центром «Александрия» мигающие сигнальные огни. Из переулка медленно вывернула машина ППС и направилась в ее сторону.
Наконец, – подумала Катя, – первое живое существо.
– Эй! – закричала она и выбежала на проезжую часть, размахивая руками. – Эй! Подождите!
Автомобиль остановился в паре метров перед ней и из него вышел громадный полицейский. Он был настолько огромный, что встань они рядом, то смотрелись бы точно как Давид и Голиаф. Ростом полицейский был никак не меньше двух метров, а огромные плечи превращали его в подобие гигантского шкафа. С такими размерами парень мог бы пугать детишек, но одного взгляда на лицо было достаточно, чтобы понять – это добрый и неконфликтный человек. Он против воли вызывал доверие к себе широко открытыми голубыми глазами и лбом без морщин.
– Здравствуйте, капитан Рустам Шигабутдинов, – представился полицейский, – У вас всё в порядке? Что-то случилось?
– Случилось… – Катя замерла, пытаясь подобрать слова, но поняла, что не имеет ни малейшего понятия с чего начать свой рассказ.
– Я потеряла сына, – наконец произнесла женщина. Сказав это, она почувствовала обжигающие слёзы, навернувшиеся на глаза.
– Пойдемте, расскажите, что произошло в салоне, – Рустам взял ее за плечи. – Незачем мокнуть под дождем.
Она всхлипнула и послушно отправилась за ним.
Полицейский усадил её на переднее кресло, затем сел сам, при этом машина под ним заметно просела. Веса в нём было никак не меньше ста килограмм.
– Вот возьмите, – достав из бардачка пакет с одноразовыми платками, Рустам распечатал его и протянул ей.
– Спасибо, – она вынула один и громко высморкалась, упрекнув себя за то, что выглядит как плаксивая дурочка.
В салоне автомобиля работала печка. Теплый поток воздуха быстро согревал и успокаивал.
– Что-то раскисла совсем, – попыталась оправдаться она, выжимая из себя улыбку. – На самом деле я не такая. Странно это. В голове прямо каша какая-то. Всё перемешалось. Макс, он катался на велосипеде, и я не уследила… я виновата, да, только я… он выехал на проезжую часть прямо под колеса фургона…
– Его сбила машина? – Рустам протянулся к рации, лежавшей на «торпеде». – Когда это произошло?
Он щелкнул тумблером, и салон заполнили треск и шипение.
– Все как всегда. Вот засада, – полицейский покрутил тумблер в верхней части прибора. Шум стих, осталось лишь редкое потрескивание.
– Нет… Он жив… И я думаю в полном порядке. Мы с ним недавно разговаривали по телефону… Простите, я сама путаюсь и вас запутала… Плохо помню последние события…
Катя вздохнула и потянулась за новым платком.
– Можно?
– Да. Конечно.
– Еще раз извините, я, похоже, хорошо ударилась головой. До сих пор болит. Я действительно не смогла его найти сначала. Но потом обнаружила свою сумочку и позвонила ему. С ним всё в порядке он дома. Просто я переживаю. Ведь ему только семь лет.
Сначала она хотела добавить о странных словах Максима, и о странной трансляции по телевизору в детском саду. О бумажном флажке и воскресшей игрушечной лошади. О странных фотографиях и невидимом карлике с отвратительным голосом. Но потом сообразила, чтобы она не сказала, в данном случае всё будет звучать слишком абсурдно. Она не могла поверить самой себе, как же при этом можно было рассчитывать, что ей поверит кто-то другой.
– Так ДТП было? – спросил Рустам.
– Я точно не помню. Полагаю, что да. Кажется, я угодила под этот фургон, когда пыталась оттолкнуть сына.
– Вам надо обратиться к врачу, – сказал Рустам, выключив и убрав рацию. – Вас должен осмотреть медик. Травмы головы могут быть довольно коварны. Я сейчас запишу, что вы сказали, чтобы уточнить, когда появится связь.
Он достал с заднего кресла блокнот в кожаном чехле.
– Когда я пришла в себя на обочине, то обнаружила, что грузовик врезался в рекламный щит. Он там стоит до сих пор. – Катя вспомнила шофера фургона в бейсболке развернутой козырьком назад. – Водителя не было. Не знаю, может с ним что-то случилось?
– Угу… – ответил Рустам: опустив голову, он что-то записывал в блокнот. – Проверим. Номер, цвет грузовика можете сказать?
– Фургон, что-то вроде «Газели», но больше. Вроде как импортный. Ах, да – у него на кузове логотип «Дружбы».
– Отлично.
– Разрешите, я пойду… – подтерев слезы, согревшись и обсохнув, Катя чувствовала себя значительно лучше. – Макс ждет меня дома.
– Да, конечно. Только назовите мне фамилию и место жительства. Может, у вас при себе паспорт?
– Екатерина Нилова. Живу на Кораблестроителей, дом десять.
Полицейский пристально посмотрел на нее. Голубые глаза на миг потемнели и утратили былую добродушность.
– Странно, – протянул Рустам. – Но я вас не помню. Я долгое время жил в соседнем – шестом – доме и был участковым на полставки в этом районе. Мне казалось, я знаю всех его жителей.
– Ну ладно, – он опять опустил голову к блокноту, что-то записывая в него. – Я свяжусь с вами, в случае если вы захотите возбудить дело о наезде.
– Я сильно сомневаюсь, что захочу. Все целы, а это главное.
– И всё же подумайте, не торопитесь, – произнес полицейский и, дописав последнее слово, захлопнул блокнот. – Когда закончится весь этот кошмар с наводнением, я обязательно найду способ связаться с вами.
– Каким наводнением? – Катя, уже начавшая открывать дверь, опять ее закрыла.
– Вы видимо действительно хорошо стряхнули свою лампочку, – мужчина удивился ее неосведомленности. – В городе объявлен режим чрезвычайной ситуации. Из-за непрекращающихся дождей и переполнения водохранилища уже не один раз выполнялся аварийный сброс. К тому же на ГЭС случилась авария. Нам сообщили о разрушении гидроузла, – понятие не имею что это такое, – но говорят, скорее всего, город вообще смоет.
– Это… Чудовищно. Как все это могло произойти за то время, что я была без сознания? – она спросила это скорее у себя. Во всяком случае, полицейский, не расслышал ее вопроса, продолжая рассказывать об обстановке в городе.
– Все легло одно к одному. Представляете, что будет, если большая часть водохранилища одномоментно выльется на Тиховодск? Поэтому практически весь состав полиции и ближайших к нам армейских частей переброшены в район ГЭС для помощи МЧС. Нас предупредили, максимум, что удастся сделать – это оттянуть наш местный Тиховодский апокалипсис. Не более. Слишком велики разрушения. Некоторые уже поговаривают, что это террористический акт. В городе оставили только четыре машины для патрулирования, в том числе меня.
– И как давно нас заливает? – спросила Катя практически шепотом. И Рустам опять не расслышал ее вопроса.
– Большинство жителей города либо уже эвакуированы, либо готовятся к эвакуации. И с погодой творится нечто невообразимое. Уровень грунтовых вод поднялся уже настолько, что обычная телефонная связь вышла из строя. С сотовой тоже проблемы. Так что запоминайте, как вернетесь домой, хватайте сына и бегом в пятую школу. Не задерживаетесь. Нам отведено не более восьми часов. Вы знаете, где эта школа?
– На Скомороховой Горе, – кивнула Катя. – Мой сын там учится.
– Отлично. В школе развёрнут ближайший к вам пункт эвакуации. К тому же только этот район не будет затоплен в случае разрушения дамбы. Обязательно возьмите с собой теплые вещи и паспорт. Свидетельство о рождении сына тоже.
– Значит вот почему город такой пустой? – облегченно вздохнула Катя: по крайней мере, хоть одна странность нашла свое объяснение. – А я уж думала, голову ломала себе, куда пропали все люди, почему машины брошены с открытыми дверями.
– Так может вас всё-таки подвезти?
– Нет. Не надо. Дождь почти кончился, а мне тут не далеко.
– Тогда поспешите. И возьмите это, – Рустам достал с заднего сиденья лежавшую там полицейскую куртку и протянул ей. – Она защитит вас от ветра и дождя.
– А вы?
– Я в машине… Удачи… Увидимся в школе. Я тоже буду там, как закончу собирать по улицам подобных вам.
– Спасибо… – Катя взялась за ручку. – И много уже насобирали? Таких как я?
– Вы первая, – парень улыбнулся, вновь став похожим на большого ребёнка. – И вероятно последняя.
Катя захлопнула дверь и, помахав ему рукой пошла, на ходу продевая руки в широкие рукава.
Как и следовало ожидать, куртка оказалась больше размеров на десять. Она просто утонула в ней. Но зато в ней было тепло, и она даже не обратила внимания на опять разошедшийся ливень.
Очнулась она от своих мыслей, только когда поняла, что окружающий мир застыл. Казалось, Бог, Дьявол или кто-то другой, имевший не меньшую власть над вселенной и жизнями земных тварей, нажал на кнопку паузы, остановив демонстрацию интерактивного кино, в котором она принимала самое непосредственное участие, в котором она была главной героиней.
Не было слышно не только собственных шагов. Не было слышно ни дождя, ни капель падающих с мокрых листьев и карнизов. Исчезли даже запахи. Без них воздух стал пресный и мертвый. Вокруг не ощущалось ни малейшего движения.
Екатерина подняла голову, не веря тому, что происходит.
Крупные капли окутывали ее с головы до ног, и парили над ней застывшим облаком. Она оттолкнула их ладонью и они, разлетевшись, вернулись на прежнее место единым целым, так словно были бриллиантовыми бусинками, нанизанными на тончайшие невидимые нити.
Тучи над ней прекратили свой бег. Они замерли, превратившись в ледяные глыбы. Деревья, дома, ручьи поперёк тротуара, и реки вдоль проезжей части – всё будто сковал невидимый лед. Замерзли даже звуки. Прекратилось любое движение. Ей на память пришла фраза из какой-то книги:
Некоторые ошибочно думают, что ад – это обжигающее пекло, в реальности ад – это ледяной холод.
Если это так, то на притихший пустынный город опустился ад.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
