Текст книги "Страх и вера"

Страх и вера
Дмитрий Евгеньевич Костров

© Дмитрий Евгеньевич Костров, 2017

ISBN 978-5-4485-8557-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кровь за кровь
1999

Кровь за кровь

Безумен ли тот,

Кто за обиды,

И тем паче за боль,

Своим обидчикам мстит?

Ему было всего четырнадцать лет. Он брел, не замечая ничего вокруг. Его ноги путались, почти как и мысли. Его костюм был изодран и заляпан кровью. Это после того, как его сбила машина. Звали парня Петр.

Вот он добрел до берега реки и повалился в изнеможении. Он вспоминал….

Он никогда не забывал тот день, когда попал в это село. Когда его за прогулы выгнали из школы, его мать решила, что с нее хватит, и отправила своего непутевого сына на воспитание к отцу в село. Но селом это место было назвать трудно. Больше подходит аул, где каждый нерусский, с зажравшейся рожей, считает себя хозяином всей страны. Обо всех это сказать язык не повернется, но большинство было именно такими, как описано выше.

И били Петра только за имя, ибо по роже его нельзя было обвинить в том, что он принадлежит к сословию «русс-белорус». Били исключительно для профилактики, и не менее десяти человек. Чтоб он знал, какие они крутые.

И вот очнулся он после боя, и увидел впервые ее. Ее зеленые глаза и светлые волосы сразу заставили закружиться и без того больную голову, которая, кстати, покоилась на ее коленях. Кровь пачкала ее юбку, но девочку на это не обращала внимания. И с каким-то странным терпением на лице стирала полотенцем кровь с его лица.

Так они и познакомились. Это можно назвать детской любовью, но с тех пор они были неразлучны. Звали девочку Таней, и хотя она была русской, к ней боялись даже близко подойти, ибо ее папа был каким-то там крутым дядей… Это и сыграло впоследствии свою роковую роль.

Они встречались уже год, когда ее папа взбунтовался и поставил запрет перед Петром, которому на этот запрет было наплевать. Тогда папа Тани пошел к папе Пети, а последний, бывший спецназовец, в тот день был не выспавшийся и мучился похмельем. Ну, в общем, когда папа Тани стал повышать голос и сильно размахивать руками, папа Пети аккуратно уложил спать папу Тани, а два телохранителя последнего проснулись в больнице. Это случилось за два дня до рокового дня.

Через два дня Петри Таня решили удрать под конец выпускного вечера (закончили 11 класс). Они переходили дорогу, когда из-за угла выскочила «Нива» и наехала на них.

Превозмогая боль, Петр поднялся на ноги и посмотрел на Таню. Она была мертва, машина переехала ее пополам. Из «Нивы» вылезли двое.

– За девчонку нам шеф голову оторвет. Но сопляк жив. Добей его – расслышал Петр.

Добитым Петр быть не желал и прыгнул в обрыв за дорогой. Он привел себя в относительный порядок, выпил воды из реки и понял, что должен сделать то, что задумал.

В доме, где проживала Таня, никто не спал, хотя до рассвета было еще далеко. Были слышны какие-то крики, плач, но Петя просто не обратил на это внимание. Кое-как он перелез через забор и затаился под крыльцом.

Двое вышли из дома. Один вещал другому:

– Мы найдем этого сопляка. Клянусь, ему не жить.

– Это не вернет мне дочери… – кажется, отец Тани говорил что-то еще, но Петр уже не слушал. Едва он понял, что перед ним тот, кто нужен, то молниеносно выскочил из-за крыльца и по рукоятку всадил нож-бабочку в сердце авторитета.

А в следующий миг раздался выстрел, и перед глазами все поплыло…

ПОКУРИМ?
2000

Покурим?

Три парня лет четырнадцати стояли у дверей своей школы и тихо разговаривали:

– Ну что, пацаны? У меня есть отличная шмаль, спер у брата. Пойдем сегодня накуриваться? – этого светлого пацана в костюме звали Игорем.

– Завтра не в школу, родители уехали…. Я пойду! – решительно заявил мальчик, одетый в спортивный костюм. Он был рыжеволосым и с прыщавым лицом. И звали его Андреем.

– Ну а я тем более! – без всякого энтузиазма ответил третий член группы, с длинными темными волосами и перебитым носом. Звали его Виктором.

– Окей! Встречаемся в десять вечера у входа на старое кладбище. – предупредил Игорь.

– На кладбище? – спросил Виктор.

– Что на кладбище? – не понял Игорь.

– Накуриваться где будем? – встрял Андрей.

– На кладбище, – спокойно ответил Игорь.

Зазвенел звонок, и все трое поспешили к себе на уроки… Как и положено порядочным ученикам.

В десять часов вечера, как и было обговорено изначально, три тени прокрались на старое заброшенное кладбище. Поначалу все вели себя довольно тихо, видать на трезвую голову они еще испытывали какое-то волнение. Но едва их головы затуманились, всякое волнение как рукой сняло. На всё кладбище неслись маты и хохот (им ведь только четырнадцать лет?), а один из них пытался развести костер на чьей-то могиле.

Они уже не обращали внимание на время, а было уже почти полночь. А ровно в полночь у них приключился, как они думали, – глюк. Костер, разведенный на могиле, разнесло в стороны. Сноп искр обдал подростков жаром, но они не придали этому значения, продолжая увлеченно смотреть, чем же кончится дело.

Земля на могиле вздулась, и из недр земли стал постепенно вылезать почти сгнивший скелет. Почему-то, детям это показалось смешным и они начали хохотать, правда, на грани истерики. А скелет подошел к Игорю и вырвал из его груди еще бьющееся сердце. Виктор с Андреем продолжали смеяться. Андрей смеялся и тогда, когда уже и Виктор захлебывался собственной кровью. Скелет забросил три горячих сердца в могилу к себе и сам медленно «вкопался» следом…

А по всему кладбищу слышались пения, и голоса, издававшие эти пения, были похожи на звук сквозняка в доме от которого в жилах стынет кровь:

 
Горячее сердце, — Оно кровью облитою
Небо в огне, Оно зарею залито…
 

А ИХ БОЛЬШЕ НЕТ
2001

А их больше нет

Порыв ветра сорвал с ветки по осеннее пожухший лист и, кувыркая его, понес к реке.

Река была тихой, но очень холодной. И очень чистой.

На берегу этой реки стояли двое.

– Здесь очень красиво, – тихо сказал один.

– Да, – так же тихо согласился другой.

По лицу первого пробежала крупная слеза и, сорвавшись, капнула в воду.

Но едва коснувшись речной воды, слеза превратилась в льдинку, которую медленно унесло течение.

Первый не выдержал:

– Они тоже были частью красоты.

– Да, но будучи ее частью, они ее уничтожали.

– Но предсказание не сбылось! – воскликнул первый.

– Оно было не для Бога, а для них.

– И они не приняли его…

– А оно было их шансом.

– И они не поняли сего…

– И не было смысла Богу исполнять пророчество.

– Ибо достойных не оказалось ни одного.

Помолчали.

Небо, вдруг, стало однотонным, перед лицами обоих пролетела снежинка.

За ней другая, третья…

Ветер полностью стих.

Снег падал крупными хлопьями.

Из всех звуков в мире, окружающем двоих, – только журчание речки.

– Что осталось в память о них? – спросил первый.

– Только их жилища. Оружие, техника и все их изобретения более не существуют.

– Значит, это чистый истинный снег? – восхищенно спросил первый.

– Да, – второй задумчиво смотрел в воду.

– Они уничтожали в природе один вид за другим. Но от этого природа скудела. А после исчезновения этого вида, части природы и всего сущего, – все возрождается, – продолжил второй.

– Так получается, что часть Бога мертва, если я все правильно понял? – почти шепотом спросил первый.

– Да!

И замолчали.

По лицам обоих заструились слезы.

– Мы нужны Богу, – резко выдохнул первый.

– Да, – ответил второй, – теперь, когда человечества не существует, мы нужны Ему.

В следующий миг два ангела белоснежного цвета взмыли в воздух и, прорезав слой неба, отправились туда, где не будет никого из людей. Ибо достойных не оказалось.

Шумит река. Падает снег.

А их больше нет…

БУРЯ
2002

Буря

Хочешь увидеть того, кто опаснее всех?

Того, кто считает себя всех умнее?

Того, кто мир весь погубит?

Тогда в зеркало глянь поскорее!

Он стоял перед зеркалом и любовался сам собой. Белая майка, джинсы, стильные кроссовки, – самый раз почти на море и подцепить какую-нибудь красотку, тем более, что погода отличная, да еще и курортный сезон. Звали этого двадцатилетнего парня Андрей.

Только что светило солнце, и вдруг смерч, снег, холод. И все это посредине июля на берегу Черного моря. И столько погибших…

Андрея ударило волной, когда он был на мосту через некогда мирную речушку, впадающую в море. Кувыркнувшись, Андрей ухватился руками и ногами за обледеневшие в момент перила. В следующий момент волна попыталась оторвать человека от моста, и парень почувствовал, как натянулись сухожилия на руках.

Лишь только волна прошла, Андрей перепрыгнул через перила и прыгнул за полуметровые бордюры, огораживающие проезжую часть от пешеходной части. А здесь были люди: трое детей в возрасте девяти-десяти лет, двое ментов, один из которых был мертв (его швырнуло головой о бордюр), и мужик в наручниках, с которого живой мент не спускал глаз. Андрей подполз к этому стражу порядка и громко, перекрикивая ветер, прокричал:

– Надо уходить с моста внутрь города.

– Но как?

Андрей взглянул туда, где должен был заканчиваться мост. Пяти-шести метров не было, а с другой стороны моста было море…

Этот день и вся следующая ночь казалась им всем самым настоящим кошмаром.

Наутро все стихло. Андрей и Виктор (так звали милиционера), ходили по берегу и собирали рыбу для пропитания. А рыбы было более, чем достаточно…

Выстрел прозвучал, когда оба возвращались назад. Виктор сразу бросился к мосту, и вскоре прозвучал второй выстрел. Придя на мост, Андрей увидел перепуганных детей, пустую кобуру мертвого милиционера, обрывки цепи от наручников, след от пули в асфальте. А главное, он увидел мертвого Виктора, из простреленной головы которого лилась и шипела на асфальте темная горячая кровь.

Чувствуя, что глаза застилает красная пелена ярости, Андрей выхватил пистолет из уже онемевших пальцев Виктора и стал искать взглядом заключенного. Заключенный, увидев, что Андрей вооружился, направил на парня свое оружие и дважды нажал на курок. Но Андрей не стоял на месте, а прыгнул на убийцу, на лету выпуская всю обойму в него. Заключенный упал, и только тогда приземлился и чуть не поскользнулся на льду Андрей.

Он не замечал, что покрыт кровью, хлеставшей из раны на груди, и когда в глазах все поплыло, он успел подумать, что плач детей удивительно красиво сливается с шумом прибоя…

ВОИН БОГА
2004

Воин Бога

Принцип Воинов Бога

И если вновь начнется Война,

Не будем скрываться.

Чего нам стыдиться?

Нам ли бояться, что разразиться она?

Наши принципы:

Честь, Правда и Вера!

Наш долг —

Сражаться со злом. Ура!

(что значит «у солнца»).

И хоть душу мы прячем «в игру»,

И хоть скрываем свою боль,

Мы тоже ведь люди,

И за людей мы терпим ту боль.

Часть I. ВОССТАНИЕ
Пролог

– Около пятидесяти сатанистов совершают обряд жертвоприношения. Твоя задача: убить тех, кто не примет покаяния, и спасти девушку, которую они хотят принести в жертву дьяволу. Все ясно? – лысый толстяк в костюме-тройке и с очками на носу, говорил с ноткой сомнения в голосе.

Четырнадцатилетний мальчик, одетый в черную униформу (плащ, армейские ботинки и спецкомбинезон), угрюмо взглянул на своего связного и спросил:

– Икс, Вас что-то беспокоит?

Толстяк немного помялся и выдал:

– Воин, это задание архиважное для членов АВБ (Агентура Воинов Бога), и от того, насколько удачно Вы выполните это задание, будет зависеть Ваша дальнейшая судьба. Я это рассказал Вам, ибо много слышал о Вас, и не хочу, чтобы Агентство лишилось такого вундеркинда. Но я также знаю о том, кем Вы были два года назад…

При этих словах Воин заметно вздрогнул:

– Спасибо за поддержку, но я не люблю, когда во мне сомневаются.

– Удачи Вам, Воин. Да поможет Вам Господь.

– Аминь!

23:42

Местное кладбище.

Воин засел за одним из памятников и наблюдал за разворачивающейся картиной. Сорок восемь недочеловек образовали кольцо вокруг большого костра. Воин с горечью рассмотрел среди них и детей в возрасте десяти-двенадцати лет. Это были истинные сатанисты, а не те отморозки, которых хватает в каждом городе. Эти сатанисты не были фанатиками, но были людьми, заключившими с Сатаной какой-либо договор. И договор не иллюзорный, а настоящий. Теперь им, если они хотят жить, нет обратного пути…

У костра извивалась связанная голая с кляпом во рту девушка лет двадцати, не больше… Кроме треска дров в костре не раздавалось ни звука. Сатанисты, в черных сутанах и с перевернутыми распятиями на шее, молились молча.

О том, что они молились, Воин знал из своего жизненного опыта, ибо в одиннадцать лет, вот также присутствовал при ежегодном обряде жертвоприношения. После этого обряда Воин расторг договор с Дьяволом. И без чьей-либо помощи кроме Божьей! И (это отнюдь не пустые слова) отвоевал себе право жизни под этим небом.

Потом был якобы детский лагерь «Шторм» в ВВЦ «Орёл», где на него вышли нужные люди и предоставили шанс стать Воином…

Безмолвие прервалось громким голосом:

– Вам дается шанс раскаяться или погибнуть. На выбор дается десять секунд. Раз, два…

Сатанисты стали безумно оглядываться, но не могли заметить Воина, пока тот сам не вышел к ним.

– Девять, десять. Ну!? Каков ответ?

Воин видел, как дрожал двенадцатилетний белобрысый паренек, в потухших глазах которого вспыхнул знакомый Воину огонёк надежды. Но остальные начали окружать Воина…

Не было и не могло быть никаких разговоров. Каждый знал, кто есть кто. Воин вытащил из вшитых ножен на спине в спецкомбинезоне меч.

– Защищайтесь! – крикнул Воин и прыгнул.

Это не был бой. Это была игра души. Каждый, кто допустил бы в душу хоть какое бы ни было чувство, был обречен. Все делалось по расчету. Холодному, как лед, и точному, как заточка меча.

Первому противнику Воин срубил голову и основательно задел другого сатаниста. Но последние тоже знали правила игры. Максимум пять недочеловек были дилетантами в этой игре, остальные были близки к уровню профессионалов. Но хоть и сам Воин был профессионалом, а число противников сказывалось, и Воина стали теснить от костра и девушки. И последнему пришлось выкладываться на все сто. Строя комбинации ударов, Воин начинал отвоевывать позиции. В секунду он успевал сделать до пяти взмахов мечом. А большинство этих взмахов являлись ударами. Но он не успел…

Оставалось сразить меньше десяти сатанистов, когда один из них отскочил к девушке и огромным ножом вскрыл ей шейную артерию. Спустя десять секунд все было кончено, и Воин опустился на колени перед трупом девушки. Потом очнулся, встал на ноги и подошел к двенадцатилетнему сатанисту, который жался у костра.

– Ты заключал договор? – ровным спокойным голосом спросил Воин.

– Е… Ещё нет… – проблеял паренек.

– Тогда сожги свою сутану и распятие и иди домой.

Развернувшись на пятках, Воин зашагал прочь.

Неделю спустя.

Местная церковь.

Церковь почти битком была забита людьми. А вернее присяжными. Здесь шел суд. Суд над Воином, который с каменным лицом стоял у алтаря, в радиусе двух метров от него никто не стоял.

По правой стороне от Воина стояли три священника, которые были его судьями.

– Ваша основная задача была спасти девушку. Вы не успели, – сказал один из трех. – Ваш ответ.

– Я не всесилен. Я не могу «держать» более трех человек.

– Вы не провели обряд покаяния над сатанистом, который, к счастью, для Вас, все же раскаялся. Но Вы поступили неответственно. Вы понимаете серьезность своего проступка?

– Догадываюсь! – мрачно ответил Воин, продолжая стоять как изваяние.

– Вам выносится приговор-испытание. Два года мирской жизни.

Это был страшный удар, но Воин даже не дрогнул, лишь в душе, будто лопнула натянутая струна. Два года без права многих таинств, без права посещения церкви. Два года опять один на один с самим собой вести бой. Два года…

– Сдайте оружие…

Выходя из церкви, он увидел своего связного и тут же отвернулся. Не потому, что было стыдно. А потому, что в глазах связного стояли слезы сострадания. Потому что третий раз за четырнадцать лет жизни вновь рушилась его крепость…

Полгода спустя.

– Тебя выгнали из школы, где ты не проучился и полгода, орала его мать с полным лицом и затуманенными от алкоголя глазами. – На этот раз ты поедешь к своему отцу…

Дима согласно кивнул в ответ и провел рукой по своим волосам, аккуратно зачесанным назад.

– Девятый выпускной класс, а ты почти полгода прогулял, а теперь и вообще вылетел из школы… Я уже дала телеграмму твоему папаше, пусть забирает тебя. Будешь вместе с ним крутить коровам хвосты в этой деревне.

Три месяца спустя

– Батя, так ты баптист? – всполошился Дима.

– Да! И мне это по душе. Запомни: у каждого свой выбор, – сказала копия Димы, только на семнадцать лет старше. Сказав сие, отец Димы удалился.

– Уж кому как ни мне знать о свободе выбора? – буркнул себе под нос Дима.

Месяц спустя Дима сорвался и принял покаяние в Доме Молитвы, но по окончанию сельской школы уехал к матери.

Полгода спустя.

Отец сидел рядом с Димой и просил:

– Ну у меня же ты не прогуливал школу. Почему ты тут прогуливаешь? Живешь на готовом и не можешь удержаться? Я понимаю, ты с матерью не в ладах, но держись. Закончи этот класс.

– Закончу.

– Обещаешь?

– Да. Обещаю!

– Э! Не… Меня не проведешь! Все это для тебя пустой звук. Дай клятву.

– Клянусь Именем Божьим, которого я призываю в свидетели, – я закончу десятый класс.

– Молодец…

Год спустя

– Ты не смог закончить одиннадцатый класс. Осталось-то всего-ничего. Ты хоть можешь сказать что-нибудь в свое оправдание? – разбушевалась мать.

– Надоело. Однообразно все, знаешь ли…

– Выбирай, либо ты продолжаешь учиться и, если получится, работать. Или ты едешь к своему отцу, но тогда ты никогда не вернешься назад.

– Пожалуй, я останусь. Два года суматохи уже прошли, теперь хочу в вечернюю школу и идти работать… – Дима поднял глаза. В глазах бушевала надежда.

1

Зазвонил телефон.

– Але! – спросонья прокричал Дима в трубку.

– Але! Дима! Это Катя.

Сон как рукой сняло.

– Катя? А, Катя! – дошло до него.

– Слушай! Ты сможешь к десяти часам подойти ко мне на работу?

Дима взглянул на будильник. Было без пяти девять.

– Могу, но сначала мне надо сходить в мою бывшую школу.

– Хорошо, жду. – в трубке послышались короткие гудки.

Дима подорвался и запрыгнул под горячий душ (холодный душ он считал извращением).

Катя была дочерью маминой подруги по работе. Катя, кстати, тоже там же подрабатывала. Однажды Дима навестил мать и познакомился с этой девятнадцатилетней девушкой – блондинкой с серо-голубыми глазами, и с тех пор они дружили. О более близких отношениях и речи быть не могло. И Дима это понимал.

Они довольно весело провели вместе четыре часа. Дима проводил девушку до дома и в прекрасном настроении шествовал домой. А у дома стоял знакомый Диме человек.

Ещё ничего не было решено, но с его души как камень свалился. Со стороны казалось, что встретились два друга. Они весело разговаривали, улыбаясь, стоя у стены дома и закурив сигареты, хотя курил по-настоящему только Воин.

– Добрый день, Икс.

– Добрый! Я очень надеюсь, что он таковым и является.

– Я понимаю, что Вы ждали меня не из желания увидеться как с долго не видевшимся другом.

– Обижаете, Воин! Но Вы правы. Завтра к одиннадцати утра Вас будут ждать в церкви, где когда-то шел суд над Вами.

– Я буду! – они пожали друг другу руки, и каждый пошел своею дорогой.

Ровно в одиннадцать часов утра следующего дня Воин входил в церковь. При входе у него болезненно сжалось сердце, но он сумел взять себя в руки. А в церкви находился человек, которого Воин видел только один раз в жизни, но которого запомнил навсегда. Этот худощавый, но подтянутый мужик лет сорока постоянно носил пенсне на черном шнурке. Но это пенсне очень даже шло ему, ибо у него были длинные белые волосы и цепкие зеленые глаза, отчего он напоминал голливудского киноактера. Но этот человек являлся одним из пяти членов иерархии АВБ: именно он принимал четыре года назад Воина на службу.

Первым заданием Воина было уничтожить секту «Вампиры», состоящую из двадцати уже нечеловек. Тогда Воин имел кодовое имя «Новобранец», и человек, который сейчас был в церкви и которого называли Вестник, собственноручно или, вернее, соственнословно отдал Новобранцу приказ.

То задание оставило Новобранцу маленький шрам в углу левого глаза и более не царапины. Тогда Новобранец просто пришел на старый судо-ремонтный завод, который был заброшен, и, увидев то, что стало с жертвой «Вампиров» и увидев эти осклизлые лица мутирующих монстров, Новобранец научился игре.

Если бы он тогда позволил прокрасться в душу отвращению, или ярости, то был бы убит, ибо никогда бы не почувствовал опасности от жертвы «Вампиров», которая больше походила на труп, чем на живого… Увы! Нечеловека. Новобранец убил и его….

И в АВБ пошла легенда о неуязвимости агента. И спустя три задания он получил кодовое имя Воин, а спустя полгода он стал полноправным членом в бывшей девятке, а теперь десятке Воинов Бога. Правда все Воины Бога рассеяны по многим христианским странам, но стоило бы Воину забить тревогу, и даже Митрополит не смог бы помешать Воинам Бога прийти на помощь своему сотоварищу.

Два года назад Воин не стал звать на помощь и сомневался, что кто-нибудь знает об его участи. Но Воин знал одно: если сейчас АВБ встанет против него, то он позовет на помощь. И, благослови Господь грешную землю, ибо разразиться Армагеддон.

– Вестник! – первым начал Воин после того, как молчание затянулось.

– Здравствуй, Воин. – Воина сразу насторожила тоскливая печальная нотка в голосе говорившего.

Лицо Воина стало абсолютно бесстрастным.

– За эти два года ты совершил один лишь промах. Только один. Но очень серьёзный. Ты принял покаяние у баптистов…

– Не знал, что истинное христианство больше не считает баптиство своей ветвью. – прервал Вестника Воин.

– Но это так. В прошлом году Стоящий (так называли человека, стоящего над всем АВБ, но кто именно этот человек, знал только Митрополит) вынес отречение баптиства от Истинного Христианства, о коем никто кроме АВБ не должен знать. Но в прошлом году ты был полуотречен и не знал об отсечении одной из многих ветвей Веры, и потому тебе это прощается, но ты должен будешь выполнить задание-испытание.

– Я готов! – отрапортовал Воин.

– Пришла наводка, что в этом городе появился некромант. Твоя задача найти его, дать шанс раскаяться, и, если этот шанс не будет взят, уничтожить его.

– Вы знаете, кто он? – спросил Воин.

– Да! И это тоже часть твоего задания. Запомни это… И вот твоя новая униформа. Должна подойти, – Вестник улыбнулся, – тебе выдается полное обмундирование, но именно в этом задании ты не имеешь права ничего применять, кроме меча.

Воин тоже ухмыльнулся, ибо в АВБ ходили анекдоты о том, как у него потерялся меч. Воин не признавал другого оружия (хотя и имел его), кроме меча.

– Вопросы есть?

– Больше нет!

– Тогда иди.

Воин развернулся на пятках и вышел из церкви.

2

Любовь либо есть, либо её нет, – таков был жизненный философский принцип Димы, и потому он не понимал страданий Кати. Но то, что она страдала, он знал точно.

– Он просто пользовался мной и выбросил как тряпку, – причитала охрипшим голосом Катя. Девушка была на грани нервного срыва, и Дима молчал, не задавая вопросов, давая выплакаться душе девушке, из глаз которой, кстати, не вылилась ни одна слезинка.

– Я никогда не плачу при ком-то, – когда-то сказала она ему…

А проводив девушку домой, Дима чуть не упал, пошатнувшись от ошеломительного открытия и автоматически вошел в игру. Рядом с домом Кати, буквально в пятидесяти метрах, было старое кладбище, на котором шли волнения…

А Катя сжигала свою душу страданиями, и Дима начал молиться. Он вспомнил ответ Вестника, на его вопрос «Знают ли они кто некромант?».

– Да! И это тоже часть задания.

А Дима теперь знал, кто есть этот пресловутый некромант, а еще Дима понял, почему задание называлось испытанием. И Бог свидетель – это было очень тяжелое испытание.

Он лежал и не мог уснуть. Его мучили сомнения. Как поступить с некромантом, ибо вышеупомянутый некромант был человеком православным и у него только один порок – гадание на картах, да еще и курение…

Но Дима сам курил, и потому не считал курение пороком. И ни за то, ни за другое АВБ не карает.

Он прислушался к себе, пытаясь угадать, вышел на него Сатана или нет. Но душе не было тесно, и не было призрачной тьмы в глазах. Автоматически вознеся Богу хвалебную молитву, Дима попросил Бога ниспослать ему мудрости, дабы решить стоящую перед собой дилемму.

Почувствовав, что мысли начали уноситься куда-то вверх, Дима нашел решение и возблагодарил Господа…

Ответ был прост. Признаться некроманту в любви. Дима подорвался и начал сочинять стих-признание. Ибо некромантом был не кто иной, как Катя.

Неделю спустя.

Местная церковь.

Второй раз за его жизнь шел суд над ним. Воин стоял с бесстрастным лицом и слушал, что говорил один из трех священников.

– Вы признались в любви некроманту, который даже не знает, что он таковым является.

– Именно! Не знает! – рыкнул Воин и тут же осекся, увидев предостерегающий взгляд Вестника и Икса, которые находились среди присяжных. Вы дважды не оправдали доверия АВБ. Вы понимаете, что это грозит Вам отречением? – спросил один из священников.

– Грозит или уже решено? – уточнил Воин.

Священник вздохнул:

– Уже решено.

Другой священник спросил:

– У Вас есть что сказать?

Дима вздохнул, и сказал то, отчего все пришли в ужас. Но это была подлинная правда.

– Есть! С 2001 г. я являюсь Воином Бога. Я могу быть осужден только Митрополитом. Весь этот суд является фарсом. Я приказываю собрать «десятку». Это сказал я – Воин Бога.

Глаза Икса были расширены от восхищения, а Вестник обнадеживающе улыбнулся. А один из священников хлопнулся в обморок. Воин поправил свой плащ и с достоинством вышел из церкви. За ним вышли Икс и Вестник.

– Я не люблю её, я не люблю её! – внушал сам себе Дима, расхаживая по квартире. Уже третий раз Катя не приходит к нему. – Меня в любой момент могут отправить на свидание к Господу Богу, а я мучаюсь лишь от того, что не смог ничего лучше придумать, как втюриться в какую-то девятнадцатилетнюю девчонку. Круто? – ухмыльнулся Дима.

Вдруг постучали в дверь очень странным стуком, и сердце Димы чуть не выпрыгнуло: первый стук – во имя Отца, второй стук – во имя Сына, третий стук – и Святого Духа. Так умели стучать немногие люди, живущие под солнцем.

Он открыл дверь и впустил гостя в квартиру. Гость был облачен точно в такую же униформу, что носил и Воин.

– Воин? – тихим и спокойным голосом спросил Гость.

– Именно! А Вы кто будете? Я имею ввиду, как мне Вас называть, ибо Вы – один из «Десятки», если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь. Мое кодовое имя Крестоносец. Вы ведь знаете по какому принципу даются кодовые имена? – спросил парень. На вид ему было лет двадцать. Его карие глаза с уважением смотрели в такие же карие глаза Воина.

– По принципу душевного состояния нарекаемого! – отрапортовал, улыбаясь, Воин, ставя чайник на плиту. – Давно ли Вы приехали? – спросил Воин.

– Сегодня утром. Мне выделили комнату, вернее келью на базе АВБ. На местной базе АВБ, разумеется. А еще я узнал о Вашем деле.

Крестоносец предостерегающе взглянул в глаза хотевшего что-то сказать Воина и продолжил:

– Поверьте, я буду на Вашей стороне, ибо совершенно не вижу здесь Вашей вины. И, признаться, меня самого хотели приставить к суду лишь за то, что я ликвидировал сборище сатанистов, но не смог спасти девушку, которую они принесли в жертву Сатане. Да отнимет Господь душу бедняжки и упокоит её.

Воин вдруг нахмурился:

– Когда это было?

– Да два года назад! – последовал ответ.

– А суд?

Крестоносец хитро улыбнулся и сказал:

– Я очень вежливо попросил их не доставать меня. Правда пришлось выдать себя, что я – Воин Бога. А почему Вас это интересует?

– Два года назад за аналогичный проступок при аналогичных обстоятельствах я был приговорен к двум годам мирской жизни, – ответил Воин, закуривая сигарету.

Лицо Крестоносца вспыхнуло было, но тут же стало бесстрастным. Парень вошел в игру. Они поговорили еще немного, выпили чай, и, уходя, Крестоносец сообщил:

– Чтобы Вас не доставали с лишними расспросами, я сам соберу всех Воинов Бога и дам Вам знать, ибо до Высшего Суда мы должны будем все обговорить и составить какой-нибудь план.

– Спасибо! Благослови Вас Господь! – с чувством сказал Воин.

– Взаимно! Аминь!

Крестоносец ушел, а Воин долго прокручивал в памяти весь разговор. Он начал понимать, что, если что-то пойдет не так, разразиться война. АВБ будет воевать само с собой. Воин считал кощунством восстать против тех, кто тебя спас. Но что делать, когда спасатели становятся палачами?

3

– Бедная девчонка! Она, в самом деле, думает, что я её люблю, – бесновался Дима, но тут же себя одернул, – А разве я её не люблю?

Дома кроме него никого не было, и потому он не дождался ответа на этот весьма, риторический вопрос. Дима уселся и закурил сигарету. И вдруг…

В области желудка мелькнул страх, душе стало тесно, а перед глазами появилась какая-то невидимая пелена. Дима с усилием толкнул душу в игру и затих, перестав даже дышать. В голове появились какие-то голоса, и Дима закричал внутрь себя:

– Именем Христа, Именем Господа Бога нашего, я заклинаю тебя дьявол – изыди из меня и от меня. Аминь, Аллилуйя, Аминь…

За время внутренней борьбы сигарета дотлела, и Диме не оставалось ничего другого, как подкурить новую сигарету.

– Дьявол вновь вызывает меня на поединок. И, о Боже, помоги мне, ибо сил на новую войну у меня не осталось.

Подумав, Дима включил телевизор. Зазвонил телефон. Дима схватил трубку.

– Это Крестоносец. На старом кладбище произошел прорыв. Поможешь мне?

– Конечно.

22:10.

Старое кладбище.

Воин и Крестоносец блуждали среди могил. Если бы оба не вошли в игру, то давно бы сломались под «тяжестью» нахлынувших на них предсмертных мук.

– Страдания, даже предсмертные, не могли бы оживить столько эманаций на кладбище, – как бы между прочим заявил Крестоносец.

Воин насторожился и чуть не выпал из игры:

– Ты хочешь сказать, что некромантов двое?

– Нет. Я хочу сказать, что некромантов нет вообще. Тебя подставили, Воин.

– Ты можешь это как-нибудь мотивировать? – Воин и Крестоносец перешли на «ты».

– Кладбище старое, и трупы должны были сгнить. Отсюда и эманации потревоженного кладбища. Но откуда тогда вон те два зомби?

Воин окинул взглядом двух мертвецов со вспоротыми животами и сказал:

– Я еще ни разу не сталкивался с зомби на практике.

– Срубишь голову и дело с концом, – ответил Крестоносец, обнажая меч. Воин также обнажил свой.

– Твой слева, – резюмировал Крестоносец, прыгая на своего противника соответственно на правой стороне. Воин прыгнул вслед за ним по левой стороне.