Текст книги "Тени Реальности"

Глава 3

Поднялся я только утром. Константин уехал еще часа в два ночи, взяв такси. Как обычно я предлагал ему остаться до утра и как обычно он отказался, сославшись на то, что дома ночевать лучше: «сам понимаешь, если что, то все сразу есть, и телефон и компьютер и обстановка». Голова была чистой и совсем не мутной, так как кроме трех стопок коньяка я ничего не выпил. Объяснив ему суть дела и свои предчувствия я получил именно ту реакцию что и ждал «фигово, но прорваться можно» и «нужна будет помощь по нашей системе взаиморасчетов – звони, но мне кажется это все же к Сергею. Или Алексею». Собственно, я и сам так считал. Теперь надо было включить мобильник и позавтракать. За окном опять морозило, я это заметил из-за приоткрытой балконной двери и зябко повел плечами.

Пока я готовил себе какой-то завтрак, щелкаю кнопкой на пульте и по кухне разлились раскаты безудержного рейва. Так проще начать думать. Во-первых, стоит ли уже сейчас звонить кому-нибудь из своей конторы? Или пока не надо? Скорее – не надо, лучше уже с точной информацией. Это раз. Дальше, стоит ли сходить в магазин и закупаться продуктами? Судя по холодильнику – да, поэтому надо записать.

Оторвавшись от сковородки, с начинающей шипеть яичницей, я черканул «магазин – еда!!!» в записной книжке, валяющейся на столе.

Дальше. Еще раз подумать. Стоит ли браться за дело, когда мне наконец позвонит Александр? Или все же отступить? Паранойя мешалась с оскорбленной гордыней и гордыня победила. За дело я возьмусь. Не люблю когда кто-то хочет меня убить с помощью магии. Это возмущает меня до самых мрачных глубин своей личности.

Снимая с плиты сковороду с глазуньей, я решил, что стоит еще устроить проверку имеющихся у меня артефактов и отобрать подходящие для защиты и вампиризма. Меня заранее не покидало ощущение, что энергии должно понадобиться много. Даже очень.

И почему она опять пригорела к сковороде, а? Неужели я так сильно задумался? О чем там, кстати, я задумался? Ах, да. Мне вскорости снова должен позвонить этот бизнесмен Александр. Разглядываю яичницу и тяжело вздыхаю. Никогда не поздно отступить. Можно сделать вид что испугался, что проиграл. Оно мне надо, вступать в схватку с противником, возможности которого я пока не представляю? Или все же, все же… Все же.

На этот вызов я отвечу. Да и деньги. Деньги мне явно предложат немалые. А пока надо позвонить в ВУЗ. Ближайший день явно будет проходить без происшествий, судя по всему. Примерно как в ситуации с ураганом, когда он уже близко, но наоборот наступает полный штиль в ожидании первых порывов ветра. Значит, надо доесть слегка пригоревшую яичницу, позвонить, что приду на факультатив. Отчитаю второму курсу про Киевскую Русь. Хех. Приходится читать так, как утверждено программой. Теория, которой я придерживаюсь и по которой я защитился, видите ли, их не устраивает для преподавания. Малоизученная тема, ага. Просто консерваторов много. Ну и не жалко. Какая разница за что получать деньги? К докторской и собственной научной школе я все равно не стремлюсь. У меня совсем другой профиль.

Улыбка выползла мне на лицо, через тонко поджатые губы. Получился какой-то оскал. Нет, со стороны я, конечно, себя не видел. Но я видел неоднократно в зеркале как это выглядит. Когда сквозь с трудом сдерживаемое недовольство и раздражение я пытаюсь улыбаться.

Доев несчастное блюдо, нащупал под столом потерянные было тапки и прошелся по холодному кафельному полу к раковине, занявшись самым отвратительным бытовым занятием – мытьем посуды. Параллельно размышляю о том, что надо бы отыскать конспект лекций. А то о чем я буду читать? Со своей своеобычной рассеянностью я, само собой, забыл о чем читал факультатив на той неделе. Мы добрались до Ярополка или еще нет? Если нет – то сегодня я позволю себе немного отойти от стандартной программы и «в качестве гипотезы» приведу ряд мнений о его внешней политике. Среди них скажу и про свое мнение. Естественно, сославшись на уже упоминавшего эту тему, хоть и немного под другим ракурсом одного из докторов семидесятых годов.

Внезапно мой взгляд упал на часы и я чуть не подпрыгнул, негромко выругавшись. Уже сколько времени, а? Опять я закопался! Выключив кран и кинув посуду на сушку я начал искать свой мобильник, на что ушло еще пара минут поисков и сдавленных ругательств.

Уже из комнаты, пребывая в следующей стадии своего квеста: «соберись из дома в институт», я дозвонился до Фоминой и вежливо уточнил во сколько у меня сегодня лекция. И что да, в этот раз я приду, никаких конференций и командировок у меня нет на сей день. И нет, в последний момент это не изменится. И да, я не буду опаздывать на половину пары, заставляя сходить с ума деканат – куда девать галдящую толпу студентов, оставшихся без преподавателя.

Когда я положил трубку и уже громко вслух сказал все что я думаю об этом вашем деканате, на моих ногах уже были ботинки и оставалось только лишь застегнуть куртку. Подмигнув маске, что было давней традицией при выходе из квартиры, вышедшей когда-то давно из какой-то шутки, я занес ногу чтобы покинуть помещение. Как в кармане затрещал счетчиком Гейгера телефон.

Ну кого там принесло? На экране высветилась фамилия «Фомина».

– Да? – Елейным голосом интересуюсь.

– Забыла тебе сказать. Раз уж ты сегодня будешь в институте. Задержись после пары. Будет заседание кафедры. – Как обычно сухим, чуть доброжелательным голосом проинформировала меня завкафедры.

– На тему? – Вздох.

– За что я тебя держу у нас вообще, если ты таких вещей не знаешь? – Моментально раздался в трубке ответ.

«Точно из Одессы. Все из Одессы, кого я знаю, честно!».

– Ах, да, вспомнил! Извиняюсь! Так, я уже подхожу к машине, до свидания. – Нажимаю клавишу отбоя и ругаюсь в полный голос, вызывая лифт.

Черт! Забыл конспект на тумбочке! Возвращаться или уже нет времени? Смотрю на часы. Опаздываю. Значит, придется без конспекта. Узнаю у самих студентов о чем я им парил на прошлом факультативе. Вообще-то меня почти никто не слушает – факультатив это ведь так, всего лишь зачет, да и то не слишком важный. Однако пара человек все же записывают и кое-чем интересуются.

За такими мыслями я уже оказался во дворе и запрыгивал в припаркованную машину. Честно говоря ненавижу я их. Автомобили как таковые. Они вызывают у меня редкостное отвращение. Что вы на меня так смотрите? Да, я мужского пола. Но у меня отличное обоняние и автомобильная вонь просто убивает меня. Смешанный запах бензина, пластика и металла в небольшом замкнутом помещении. А если еще кто-то в своей тачке еще и освежителем воздуха пользуется… Это полный кошмар. Химическая нотка аромата окончательно взрывает мой нос, заставляя сгибаться в сдавливании позывов к тошноте.

Но с учетом того, что на метро я опоздаю минимум на двадцать минут – будем надеяться на то, что ехать тут недалеко. И я совсем не позеленею по дороге. И заодно – не вмажусь в какую-нибудь пробку. И в результате вся попытка выгадать двадцать минут ценой своего обоняния – окажется напрасной.

Завожусь и медленно отъезжаю, пытаясь встроиться в довольно слабый поток машин на улице. Сердце бешено колотится – из-за своей нелюбви к автомобилям, вызванной обостренным обонянием, для моего сознания все связанное с ездой на этих железных монстрах является априори опасным и вызывает острые приступы паранойи. Мало ли – подрежут еще, не справлюсь с управлением. Пусть и на скорости в тридцать километров. Вот еду я спокойно себе, не торопясь, медленно. Чего мне сигналить и обгонять? Ну торопись, торопись. Когда у меня совсем плохое настроение и при этом энергии под завязку – я ведь могу и вслед нехорошую штучку отправить. Которая так, слегка, испоганит тебе. Да, тебе, который на красной тачке, вероятности. И вмажешься милок в какой-нибудь столб через пару дней. Сам не помрешь, так машину исцарапаешь в конец.

Прикинув свой запас энергии я отказался от этой идеи. К тому же, мне ее на днях может много понадобиться. Отвлекаю себя мыслями о будущих трудностях, автоматически крутя баранку. Ну вот, красный. Чуть приоткрываю стекло и, пользуясь тем, что мои глаза не впиваются в дорогу ища опасности, прикуриваю сигарету, глубоко затягиваясь. Что? Свет уже желтый? Крепче вцепляясь в руль, даю газу и еду дальше. Вроде бы даже не опаздываю.

И действительно, сигарета не успела еще истощиться до бычка, как я въезжал в двор института, думая куда бы аккуратно поставить этот свой агрегат на четырех колесах. Во дворе, как всегда, было полно студентов. Морщусь от брезгливости: как обычно. Галдят, шумят, пьют из-под полы пивко и коктейли. Учились бы лучше. И слушали. То, что я иногда вам читаю. Ну и не только я. Вот для некоторых становится сюрпризом, что на таком «неважном» зачете как факультатив можно отправиться на комиссию. Пусть это приносит проблемы в основном как раз мне.

Припарковавшись около оградки, почти у входа, вылезаю из машины и несколько раз дергаю дверцу – точно ли закрыта? Точно. Щелчком выкидываю бычок, начавший обжигать мне пальцы и прикуриваю следующую на автомате. Потом бросаю взгляд на часы и вновь чертыхаюсь. Да что за день такой? Пара уже начинается! Обиженно на весь свет делаю несколько быстрых и глубоких затяжек и отшвыривая сигарету в урну, заношусь в здание, обгоняя стайку каких-то девчонок.

На входе сидели охранники, которые прицепились к какому-то ботанику (надо же, ботаники еще существуют!) и пользуясь природной слабостью сего вымирающего вида упорно его шмонали за то, что у него было студенческого билета. Абсолютно не обращая внимания на каких-то личностей в кепочках и одновременно косухах, которые спокойно ходили туда-обратно.

Подхожу к ботанику и кладу руку ему на плечо:

– Пропустите этого студента. Он опаздывает на пару. Я его знаю – веду у него.

Оба вскидывают голову и один начинает комедию:

– Без студенческих нельзя.

– Административный кодекс давно читал? Как на работу в ЧОП устроился, не зная законодательства, а? Надо вновь поставить вопрос на заседании кафедры о работе охраны на нашем факультете… – Начинаю я злиться уже откровенно, выплескивая на данного типа, явно новенького, свое сегодняшнее раздражение.

Тот начал приподниматься, чтобы высказать мне что-то в лицо. Да, такие они, простые деревенские парни, любящие издеваться над ботаниками. Но второй хватает его за рукав и начинает что-то негромко говорить на ухо, одновременно покосившись на меня и прошипев:

– Проходите оба, конечно же.

– Спасибо. – Киваю я, причем даже без издевки. У меня действительно почти всегда играет врожденная вежливость. Без шуток.

Ботаник стрелой проносится к лестнице, успев мне благодарно кивнуть и также сказать сие сакраментальное слово: «спасибо». И, кстати, я соврал, само собой. Я его первый раз вижу. Судя по всему он с третьего потока, а я у них не веду. Усмехаясь, я сам направляюсь к лестнице, поднимаясь на второй этаж.

И застываю столбом. А какая аудитория? Кажется… К черту «кажется»! Надо плестись в деканат и узнавать какую дали аудиторию. В расписаниях они никогда не прописывают аудиторию факультативов. К тому же, как обычно, сумасбродный деканат всегда тасует аудитории в последний момент как я – колоду карт. Соответственно, если бы там даже висел номер, все равно пришлось бы узнавать. С тяжелым вздохом, плетусь на третий этаж и бочком просачиваюсь в помещение, протискиваясь мимо толпы студентов.

– Что тебе? – Поднимает на меня глаза секретарша.

– В какой аудитории у меня факультатив сегодня? Второй курс. Второй поток.

Та подвигает ко мне журнал и молча тыкает в него пальцем. Мол ищи сам. Ищу. Ненавижу сии порядки. Но что с этим можно сделать? Это какое-то проклятие любых присутственных мест, честное слово.

Ага. Нашел. Так и думал – только зря сюда поднимался. На целый этаж. И еще раз взглянув на часы, плюнул на преподавательскую гордость и стремглав скатился на второй этаж к аудитории. Через полминуты должна начаться лекция и я даже не опоздаю. Перед самым кабинетом я заметил жиденькую группку знакомых студенческих физиономий и резко замедлился, пытаясь степенно зайти в аудиторию. Надо мной не смеялись. Меня тихо ненавидели. Но если бы не неавидели – смеялись бы. Одно из двух. Моя гордость, а вслед за ней и я – выбрали первое. Не могу я, почему-то быть нормальным таким и простым обычным молодым преподом.

Найдя глазами кафедру я поставил ее на стол и кинул куртку на стул. Молча уставился на студентов, ожидая пока они соизволят подняться передо мной. Сам всегда, пока таковым был, ненавидел подниматься перед преподом. Но теперь постоянно этого требовал. Это еще один маленький способ добиться хоть подобия дисциплины.

Поднимаются.

– А дверь закрыть? – Улыбаюсь я. Закрывают. – Теперь здравствуйте. Садитесь.

Вот об этом можно было и не говорить – они и так мешками с удовольствием опустились за парты.

– Кто мне может сказать что мы проходили в прошлый раз? – С небольшой усмешкой спрашиваю я, как бы проверяя их. На самом деле, мне это было нужно, чтобы узнать, а что мне им читать сейчас.

– Треугольник Святослава Игоревича. – Негромко ответила одна из девушек. Из той парочки, что учатся. Или хотя бы заучивают.

– Отлично. Значит, сегодня мы переходим от загадки его убийства к Ярополку.

Лекция началась. Политика импровизирования удалась как и обычно, когда мне надо импровизировать. Язык у меня вполне подвешен, если это очень надо. Причем сегодня явно лучше чем обычно. Слушали многие. И даже с интересом. К тому же, сегодня я шутил больше обычного, чуть ли не рассказывая анекдоты по ходу действия.

Я так увлекся, что при завершении пары чуть было не ушел домой, вовремя сообразив, что меня ждут на заседании кафедры. На которых я очень редкий гость. Потому что под любыми возможными предлогами уклоняюсь от организационной и, так сказать, научной жизни нашей кафедры. Постоянно выдумываю разнообразные причины. О большинстве из которых мгновенно забываю и иногда посему оказываюсь в неудобных ситуациях. Ведь могут спросить. Я же уже и не помню, что придумывал. К тому же, иногда как обухом по голове начинают названивать и требовать какие-то планы и еще что-то, о чем я почти не имею представления из-за столь наплевательской политики по отношению к родному ВУЗу.

Подступая к кафедре я вдруг ощутил какое-то странное покалывание в районе сердца. И мой желудок начал стягиваться в тугой узел явно морской завязки. Предупреждающие ощущения заставили меня остановиться и беспардонно прислониться спиной к холодной стене. Перед глазами начало стремительно темнеть. Что-то зашумело в голове. Пятна разнообразной окраски вихрем пронеслись вокруг. Я с усилием поднял кисть руки к глазам и понял что почти ее не вижу. Только ощущаю холодную культю. Видение? Опасность? Атака?

Вспышка пламени ослепила меня и унесла на мгновение в черноту в которой я разглядел только маленькую девочку, лет десяти, которая висела на цепи в темном помещении. И резко отстранился, выныривая, уходя, убегая. Но поздно – передо мной уже стояло два голема, тянущих ко мне мерзкие склизские лапы. Удар пальцами в ближайшего. В его якобы глиняной плоти (я прекрасно понимал, что это лишь энергетическое видение) остались несколько оплавленных дыр, которые стремительно разрастались. Еще удар. На концах пальцев появились как будто бы стальные черные когти, больше напоминающие лезвия стилета и голем кувыркнулся назад, распадаясь на части. Второй был уже у меня за спиной, занося лапу. Резко оборачиваюсь, периферийным зрениям вновь видя прикованную девочку и бью когтями наотмашь по занесенной лапе довольно медлительной твари. Конечность голема отделяется от остальной слизистой и белесой плоти и падает на неопределенный пол.

Я чувствую что мое тело, бешено тратящее сейчас энергию, оседает по стене коридора на пол. Но не могу вырваться, пока не найду выход. А значит… Голем пошатывается и вдруг взрывается сам. Я еле успеваю закрыться левой рукой. Кольцо на пальце наливается тяжелым огнем, однако магическая шрапнель проходит мимо цели. Ощущаю на затылке взгляд и резко разворачиваюсь, понимая что надо успеть вырваться из иного бытия до того, как мое тело не рухнет с кризом. Ведь я совсем не был подготовлен к такому. На меня смотрит та самая девчушка. Во все свои зеленоватые глаза. Она меня видит! Хотя и явно присутствует в обычной реальности, где бы она сейчас ни была.

Только начинает проступать удивление… Мои ноги что-то оплетает. Я подпрыгиваю от неожиданности и с мерзостной брезгливостью вижу что мои ноги оплетают руки. Они выползают, извиваясь прямо из пола и стен. Удлиняясь, кривляясь и пытаясь меня поймать. Что это еще за ерунда?!

Дергаюсь в стороны. Руки не отпускают. Лишь сжимаются еще крепче. Да что же это такое? Где я? И куда меня вынесло? Не пускают, проклятые. И сжимают все сильнее. Я уже понимаю, что они пытаются высосать из меня энергию. И еще я понимаю страшную вещь – если им это удастся, то я прямо из ВУЗа уеду не просто в больницу с кризом, а в реанимацию с каким-нибудь инфарктом.

Рывок. Еще рывок. Ничего не выходит. За спиной слышится скрип открывающейся двери и я понимаю – там главный виновник происходящего. Если он сейчас ударит в спину…

Поднимаю слабеющие пальцы к глазам и тихо шепчу:

– Именем… Волей… – И называю несколько слов. И еще кое-что. Разводя пальцы в стороны. Спина взрывается болью. Однако это не атака противника, стоящего за спиной. Он-то как раз сейчас должен сходить с ума от удивления.

Чувствую как меня ломает. Сознание мутнеет. Пальцы начинают искажаться. На руках проступают пятна. Кожа лица наливается тяжестью. Мысли окончательно путаются и я шиплю сам себе под нос, который стремительно вытягивается еще и еще, фразы на древнем языке. Они вырываются сами, помимо даже моего собственного желания. Подсознание знает что делает.

Боль бьет во мне ключом. Кости трещат и кожа горит под тяжелым и вязким огнем. А дальше… Дальше я оборачиваюсь. Медленно, чтобы не потревожить спину, к тому, кто стоит позади, вновь поднимая руку, потяжелевшую в несколько раз и покрытую черной сталью со светящимися красными узорами. Перед моим лицом, прямо в сантиметрах от пылающего болью лица, стоит затянутая в капюшон фигура, медленно пятящаяся назад.

Боль в лице и спине не позволяет засмеяться, хотя смех хочет вырваться из моей груди, перетянутой тяжелой броней.

– Кто ты, ничтожество? – Мой низкий бас отражается от стен, вызывая резкий приступ боли в располосованном лице.

Ответа не последовало. Фигура в капюшоне бросилась наутек. Первый порыв – за ним. Вперед. Убить, разорвать скорлупу и впиться клыками во вкусное внутри. В то, что хранится под переплетением нитей тела в груди… Но разум подает голос тонким писком внутри искореженной броней и ранами фигуры. Моей, между прочим.

Время. Энергия. Назад.

И я делаю усилие. За моей спиной раздается свист и удар по воздуху. Руки, сжимавшие мои ноги уже отвалились сами, почернев и иссохнув. А теперь стены этого подобия темницы взрываются пеплом, заставляя моментально сгореть противную плоть, высовывавшуюся из них. Но я этого уже не вижу. Разрывая все нити и напластования на замкнутом помещении, вырываюсь вверх, видя черное пламя вокруг. Оно сжимается вокруг меня, заставляя почти орать от боли, нахлынувшей на мое тело, как то которое здесь, так и то, к которому я стремлюсь там, в коридоре ВУЗа.

Поднимаюсь высоко, оказываясь в тугих сплетениях струй воздуха и просто переворачиваю вниз кисть руки, роняя в темницу неплохое заклятие поиска. Обычный, но крепкий маячок. Которое маскирую. Маскирую тем, что опускаю вниз вторую руку, с которой срываются потоки черного пламени, плетьми хлещущее по коридору за темницей. Потому что не хочу пока задеть эту непонятную девчушку. Что-то останавливает даже того меня, которым я являюсь сейчас. Тенью прошлого…

Снизу раздается многоголосый визг боли, бьющий по ушам, что звучит для меня сладчайшей музыкой. Энергия страдания, причем страдания правильного, сильного и от любопытного рода существ. То, что дает много энергии. Прилив сил захлестывает меня с головой и, прерывая течение огня, рывком оказываюсь в самом себе.

– Если видишь в стенке глюки – не волнуйся, это руки… – Шепчу я сам себе, пытаясь как обычно пошутить над самим собой. – А ведь права поговорочка.

Сжимаю холодные и мокрые пальцы, поднимая глаза. Надо мной стоит девушка и парень. Тот самый ботаник. Надо же. Кому-то стало плохо и кто-то даже обратил на это внимание. Или это в благодарность за помощь с охраной? Я уже пытаюсь думать. Причем по-человечески. Фантомная боль в спине, руках, лице – еще держится ведь. Только мешаясь с самой обыкновенной слабостью и разбитостью всего тела.

– Вам плохо? – Спрашивает парень.

Нет, блин, мне хорошо! Разве не видно? Зачем спрашивать?

– Есть немного. Если ты мне подашь руку – смогу подняться. – Тихо отвечаю, приподнимая лапку. Внутренне надеясь, что из-за такого серьезного движения меня не прошибет резкая боль: от пальцев к плечу и дальше в ребра. Тень прошлого…

Парень протягивает руку и, нещадно опираясь на нее, я поднимаюсь, унимая дрожь в коленях.

– Что с вами… было? – Участливо спрашивает девушка.

– Перепад давления на улице. Сосуды сдавило. – Заученно срывается с моих губ. Я давно знаю как отвечать на такие вопросы, если нечто своеобразное накатит на меня среди посторонних и непосвященных в мои тайны людей. Тем более, на уровне физиологии – примерно это и происходит.

Девушка кивает. Парень помогает мне усесться на лавочку напротив (вот куда надо было рушиться).

– Элеутероккока ни у кого нет? – Задумчиво интересуюсь слегка окрепшим голосом.

Оба качают головами. Понимаю, как это выглядит. Я вполне себе молодой на вид человек. Лет двадцати пяти или около того. И с такими проблемами.

Ах, да. Он у меня самого с собой в бутылочке есть. Где-то в одном из многочисленных карманов куртки. Только разбавить…

– У меня есть. Если тебя не затруднит, – Смотрю на парня. – Сходи в столовку, пожалуйста, и налей мне воды в стакан.

– Хорошо. – Снова кивает тот и уходит.

«Я часть той силы…» – ухмыляюсь вдруг про себя, вспоминая знаменитую фразу. Как верно. И как полезно. За эти добрые дела мне могут даже помочь.

Дожидаясь воды и подавляя остаточное головокружение, поднимаю голову на девушку:

– Вы с какого курса? – Получилось немного хрипло, однако все лучше чем было только что.

– С третьего. – Коротко ответила девушка и, после короткой паузы добавила. – Третий поток.

– Ясно… Поэтому я вас и не видел. – Заключил я, хлопая себя по карманам. Искал сигареты, но понял что я не на крыльце и не в туалете и курить как-то не очень здесь будет.

– А что вы ведете? – Для поддержания разговора спросила она.

– Факультатив. История Киевской Руси, да. – Протянул я, заставляя уняться дрожь в пальцах.

– А… – Начала было она, однако прервалась увидев своего друга (спутника? парня?), направлявшегося к нам с пластиковым стаканчиком, наполовину наполненным водой.

Я благодарно кивнул парню и, взяв у него из рук стаканчик, быстро отвинтил крышку у бутылочки корня целебной травы. Плеснул на глаз и залпом выпил, поморщившись.

– Спасибо. Да вы можете идти, у меня уже все в порядке. – Улыбнулся я одними губами. Сил на эмоции у меня пока все равно не было.

– Хорошо, – Ответил мне парень, поправив очки и после короткой паузы представился. – Меня зовут Артем. А это – Ксения.

– Я запомню. Буду трудности с комиссией, тьфу-тьфу – зовите. Ну или на защиту отзыв написать. – Проявляя широту своей черной души ответствовал я.

Они почти сразу же куда-то испарились, немного смущенно поулыбавшись мне на прощание. А я им так и не представился. Честно говоря, давно отвык от того, чтобы меня называли по имени, а не Яртом.

Теперь что? Домой бы, расслабиться перед компьютером, фильм какой новый глянуть или почитать. Ан нет, надо на кафедру. На это самое заседание. С тяжелым и протяжным вздохом оторвав седалище от скамейки, поплелся к своей текущей цели – двери в трех метрах от своего носа. Который как раз зачесался, что вызвало еще несколько мгновений промедления. Или мне просто не хочется туда идти?

Оказавшись внутри тесной комнатки, простите – кафедры, замечаю почти полный состав. Цветкова, страшная во всех смыслах, на мой взгляд женщина. Упорная, жестокая, фанатичная. При том – из тех кто мягко стелет, да спать как-то совсем неудобно становится. Фомина – неплохая тетка, да слишком уж въедливая и педантичная. У которой срок выполнения любого дела – не просто вчера, а еще в том веке, когда того самого Ярополка братец уконтрапунтил. Жаворонов… А вот про него мало что могу сказать. Странный тип. С большими связями везде, где только можно. Но об этом можно только догадываться. Всегда вежливый, доброжелательный. Человек науки. Иначе бы, наверняка, даже карты выкладывать не надо – был бы уже каким-нибудь очень и очень серьезным чиновником в министерстве. Ну и весь остальной бедлам.

Возникает вопрос. А что я здесь забыл? Дополнить этот паноптикум? И покивать завкафедры?