Текст книги "Поэзия садов"

Насколько большое внимание уделялось в Средние века садам и цветам, свидетельствует рескрипт 812 г., которым Карл Великий распорядился о тех цветах, которые необходимо сажать в его садах. В этот рескрипт было включено около 60 названий различных цветов и орнаментальных растений. Этот список Карла Великого переписывался и распространялся затем по монастырям всей Европы.

Сады культивировали даже нищенствующие ордена. Францисканцы, например, до 1237 г. по своему уставу не имели права владеть землей, за исключением участка при монастыре, который нельзя было использовать иначе как под сад. Другие ордена специально занимались садоводством и огородничеством и славились этим.

Чисто декоративным монастырским садом был «вертоград», восходящий к античному «cavum aedium». «Вертоград» единственный из средневековых садов композиционно был связан с окружающими его монастырскими постройками. Вписанный в четырехугольник монастырских галерей, он был окружен дорожками (дорожки пересекали его и крестообразно – по осям либо по диагоналям). В центре находились колодец, фонтан (символы «вечной жизни»), дерево или декоративный куст. Иногда «вертоград» носил названия «рай», «райский двор».

Картезианские монастыри и монастыри камедулов были «особножительскими», в них до минимума ограничивалось общение монахов. Отсюда особое устройство монастырей этих орденов. Строения образовывали правильный четырехугольник. В середине находился большой «вертоград» с кладбищем. С одной стороны были церковь, собственно монастырь (главное здание), дом приора и хозяйственные постройки. Три оставшиеся стороны большого «вертограда» занимали «скиты» – каждый с особым цветником, за которым ухаживал монах, проживающий в «ските».

Наряду с декоративными «вертоградами» при монастырях существовали утилитарные сады, огороды и травники. Они находились вне монастырских построек, но окружались общей стеной. Планировка их такова: они делились на квадраты и прямоугольники. Со временем на этой основе возникает ренессансный декоративный парк.

Особый характер имели сады в замках. Они были обычно под особым наблюдением хозяйки замка и служили маленьким оазисом спокойствия среди шумной и густой толпы жителей замка, наполнявшей его дворы. Здесь же выращивались как лекарственные травы, так и ядовитые, травы для украшений и имевшие символическое значение (кстати, символика растений и их лекарственный смысл часто соединялись: символ сердца служил средством от сердечных заболеваний, символ здоровья должен был укреплять здоровье вообще и т. д.). Особое значение придавалось душистым травам. Одной из причин этого было то, что замки и города были полны дурных запахов, объяснявшихся плохими санитарными условиями. В садах этих пестовали декоративные цветы и кусты, особенно вывезенные крестоносцами с Ближнего Востока розы (отсюда название – «розовый сад»), иногда здесь росли деревья – липы, дубы. Вблизи оборонительных укреплений замка устраивались «луга цветов» – для турниров и светских забав. «Розовый сад» и «луг цветов» – один из мотивов средневековой живописи XV–XVI вв. (чаще всего изображается Мадонна с Младенцем на фоне сада).

В средневековой символике hortus conclusus (древнерусское «сад заключенный») имеет два значения: 1) Богоматерь (непорочность); 2) рай, символизировавший вечную весну, вечное счастье, обилие, довольство, безгреховное состояние человечества. Это последнее и позволяет объединить образ рая с образом Богоматери. Каждая деталь в монастырских садах имела символическое значение, чтобы напоминать монахам об основах божественного домостроительства, христианских добродетелях и т. п. «Ваза керамическая, украшенная орнаментом, с „огненной“ бульбоносной лилией (L’bulbiperum) и „королевскими лилиями“ (ирисами) указывает на „тело“ Божьего Сына, младенца мужского пола, которого Бог создал из „красной глины“»[76]76
  См., например, работу Дж. Фрезера «Фольклор в Ветхом завете» (Наука и жизнь. 1984. № 6. С. 98–103).


[Закрыть]. Другой сосуд, стеклянный, прозрачный, с аквилегией (олицетворение Святого Духа), с гвоздиками (олицетворение чистой любви), символизирует саму чистоту Девы Марии[77]77
  Цоффка В. В. Ирисы на все времена. – Цит. по рукописи.


[Закрыть].

Внутренние дворики старинных английских колледжей Оксфорда и Кембриджа, большинство которых (колледжей) были по своему происхождению «учеными монастырями», отчасти продолжают традиции этих монастырских садов в клуатрах, но отличие в том, что сейчас эти внутренние дворики колледжей содержат по преимуществу только аккуратные газоны и некоторые элементы символического убранства (например, статую основателя колледжа[78]78
  В Виндзоре статуя основателя Итон-колледжа в его внутреннем дворике – короля Генриха VIII – пользуется до сих пор ритуальными привилегиями: ее можно обходить только справа.


[Закрыть], колодец и пр.). Рай как творение противопоставляется природе, праформе и хаосу. С символикой «закрытого сада» нужно связывать и светские (с оттенком греховности) представления о «садах любви», «садах наслаждений». Нужно учитывать также, что в Средние века весьма распространенными были «травники» – аптечные огороды. «Полезность» и «красота» и наставительность были в средневековых представлениях очень часто прочно соединены.

Земной рай у Данте также соединяет в себе все компоненты, воздействующие на различные человеческие чувства. Рай – не только услаждение для глаз, но в такой же мере – для слуха, обоняния, вкуса, для ума и высоких эмоций.

Сквозь сумму метафизических образов, символов и абстракций в изображении рая у Данте сквозят реальные черты вечной весны, обилия и разнообразия.

 
И свет предстал мне в образе потока,
Струится блеск, волшебною весной
Вдоль берегов расцвеченный широко.
Живые искры, взвившись над рекой,
Садились на цветы, кругом порхая,
Как яхонты в оправе золотой;И словно хмель в их запахе впивая,
Вновь погружались в глубь чудесных вод;
И чуть одна нырнет, взлетит другая.
«Порыв, который мысль твою влечет
Постигнуть то, что пред тобой предстало,
Мне тем милей, чем больше он растет.
Но надо этих струй испить сначала,
Чтоб столь великой жажды зной утих».
Так солнце глаз моих[79]79
  Имеется в виду Беатриче.


[Закрыть], начав, сказало;
И вновь: «Река, топазов огневых
Взлет и паденье, смех травы блаженный –
Лишь смутные предвестья правды их.
Они не по себе несовершенны,
А это твой же собственный порок,
Затем что слабосилен взор твой бренный»[80]80
  Алигьери Данте. Божественная комедия / Пер. М. Лозинского; Изд. подг. И. Н. Голенищев-Кутузов. М., 1968. (Сер. «Литературные памятники»). С. 447–448 («Рай», Песнь тридцатая).


[Закрыть].
 

Сады и в древнерусских представлениях были одной из самых больших ценностей Вселенной. Обращаясь к своему читателю и риторически спрашивая его, для кого созданы в свете наилучшие явления, Иоанн Экзарх в прологе к «Шестодневу» на одном из первых мест после неба с его солнцем и звездами указывает сады: «И како не хотят радоватися, възыскающии того и разумевше, кого деля есть небо солнцем и звездами украшено, кого ли ради и земля садом и дубравами и цветом утворена и горами увяста…»

Образ сада постоянен в православных хвалебных жанрах, в гимнографии – в применении к Богоматери и святым. «Что тя именую, о преподобниче? Сад нетления, корень благочестия, древо послушания, ветвь чистоты». В Изборнике 1076 г. говорится о садах, стоящих в «славе велице» (л. 269 об. – 270 об.). Образы сада и всего того, что саду принадлежит (цветы, благородные деревья и пр.), часто встречаются в древнерусской литературе, и всегда в «высоком» значении. Эти образы принадлежали к первому ряду в иерархии эстетических и духовных ценностей Древней Руси[81]81
  См. подробнее: Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. 1-е изд. М., 1967; 2-е изд. Л., 1971; 3-е изд. М., 1979. Раздел «Литературный этикет».


[Закрыть].

Среди реальных садов Древней Руси, как и на Западе в Средневековье, особенное значение имели монастырские сады.

Древнерусский монастырский сад. Луцидарий. Лицевой сборник конца XVII в. Фото с репродукции в книге «Отчет имп. Российского Исторического музея за 1914 год» (М., 1916). ГИМ. Собрание Е. Барсова

В «Слове о погибели Русской земли» в кратком перечислении красот, которыми «украсно украшена» была Русская земля, говорится и о «виноградах обительных», под которыми, несомненно, следует иметь в виду монастырские сады[82]82
  Первое значение слова «виноград» – «фруктовый сад» (см.: Словарь русского языка XI–XVII вв. М., 1975. Вып. 2. С. 185), другое значение – «плод от растения и виноград-ягода» – не могли быть здесь употреблены по двум соображениям: 1) этому препятствует эпитет «обительный», который в таком случае следовало бы рассматривать как сорт («монастырский»), и 2) невозможность произрастания винограда на севере Руси, где было создано «Слово о погибели» (известны безрезультатные попытки разводить виноград в Кремлевских садах Москвы; об этом ниже).


[Закрыть].

Сады в Троице-Сергиевом монастыре упоминаются в Житии Никона – ученика Сергия Радонежского. Есть упоминания садов и в других житиях святых.

Монастырские сады были трех типов: хозяйственные, которых мы здесь не касаемся, те, что помещались в ограде монастыря и служили как бы образами рая, и те, что помещались чаще всего за монастырской оградой и связывались с представлениями о священных рощах.

Монастырские сады, которые символизировали рай, отнюдь не имели утилитарного значения, но они обязательно должны были иметь «райские деревья» – яблони, затем цветы, по преимуществу душистые, и привлекать к себе птиц.

Именно таким, «обильным» во всех отношениях, действующим на все человеческие чувства, и представляли себе в Древней Руси рай, в котором Бог, согласно Книге Бытия, насадил «все древеса». Он должен был услаждать зрение, вкус (образ трапезы или съедобных плодов) и слух (пение птиц). Такое представление мы встречаем и на Западе, и в применении к барочным садам Москвы (к этому мы еще вернемся).

Еще одна черта была характерна для этих «райских» садов – ограда. Необходимость ограды подчеркивается в одном из названий сада – «виноград» и другом, синонимичном, – «огород». Изображения садов в миниатюрах XVII в. обычно представляют их с высокими оградами.

В образах райского сада, встречающихся в гимнографии, часто говорится о саде «огражденном». Это объясняется тем, что ограда ассоциировалась со спасением, с изолированностью от греха. Изгнание из рая Адама и Евы представлялось обычно как выдворение их за пределы райской ограды, лишение их спасения. Впрочем, если сад располагался внутри монастыря, то монастырские стены служили одновременно и оградой сада.

В развитии монастырских садов в России, возможно, существовал перерыв, который падает на период XIV–XV вв., когда под влиянием идей исихазма получило распространение стремление к отшельничеству, скитническому монашеству и стали распространяться монастыри вдали от мирской суеты среди дикой природы.

Дело в том, что противопоставление природы как беспорядка человеку как представителю порядка и культуры – типичное противопоставление Нового времени. Для Средних веков природа – это прежде всего организованный Богом мир – мир, который, несомненно, выше человека, «учит» человека, подает человеку добрый пример праведной жизни. На этой идее построены такие авторитетные произведения Средних веков, как «Шестоднев» Иоанна Экзарха Болгарского, «Физиоло́г» и др. Эта же идея сказывается в «Поучении» Владимира Мономаха и великом множестве других сочинений. После основания Сергием Радонежским Троицкого монастыря, когда скитничество стало развиваться, а от Троице-Сергиева монастыря стали отпочковываться многочисленные бедные монастыри, по преимуществу на Севере, исчезла идея внутримонастырского сада. Из житий основателей монастырей этого времени известно, какое большое значение придавалось выбору красивого места будущего монастыря – в лесу, на берегу озера или реки, среди холмов и т. д. Мир природы – это мир святости, уход из «человеческого мира» – это прежде всего уход от греха в богоустановленный порядок не испорченной грехом природы.

При таком отношении к окружающей монастырь природе естественно было не придавать особого значения саду внутри монастыря. Сады устраивались по преимуществу для утилитарного их использования. Они не были символами рая небесного или рая земного – Эдема. Рай – это окружающая, не измененная греховным человеком природа. Святой и праведник должны жить среди праведной же природы. Только в XVI в. с развитием огромных общежительных монастырей вновь возродилась идея внутримонастырского сада, но нет никаких указаний на то, что внутримонастырские сады больших общежительных монастырей (Троице-Сергиева, Кирилло-Белозерского, Соловецкого, Толгского и мн. др.) понимались в символической системе, сходной с символической системой средневековых монастырских садов Запада. Это значительно способствовало секуляризации садового искусства России в XVI и XVII вв.

* * *

Однако между монастырскими садами Древней Руси и западноевропейскими монастырскими садами были и различия.

Первое и несомненное заключалось в том, что в русских монастырских садах символической «оградой рая» служили монастырские стены. Не только сад, но и весь монастырь был, таким образом, символом рая. Монастырские стены не только служили оборонным целям, но и символизировали собой райскую замкнутость монастырской жизни в самой себе. Поэтому все, что было в пределах монастырской ограды, было раем. Особую роль в русских монастырях играла соборная площадь, которая и украшалась деревьями (по преимуществу райскими яблонями и, где это оказывалось возможно, виноградом). В западноевропейских же монастырях, как мы видели, сады устраивались в окружении монастырских строений, в клуатрах, отчасти под влиянием римских атриумов.

Второе отличие западноевропейских монастырских садов от древнерусских заключалось в том, что для монастырских садов Запада, как мы указывали уже, обязательными были розы. Роза – католический символ Богоматери. Сад был также символом Богоматери. Как было уже сказано, культ розы как Богоматери начался со времени Крестовых походов, когда рыцари, возвращаясь домой с Востока, приносили с собою розы[83]83
  Растения приносили с собой с Ближнего Востока тамплиеры («рыцари св. Иоанна»). См.: The hon. Alice Amherst. A History of Gardening in England. London, 1896. P. 30–31. Уже Карл Великий издал специальный указ о разведении роз в своем саду (сообщено мне В. В. Цоффкой).


[Закрыть]. Россия не участвовала в Крестовых походах, и в русских садах, по свидетельству иностранцев, даже в XVI в. роза отсутствовала. Имелась лишь дикая роза – шиповник[84]84
  По предположениям В. В. Цоффки, роза была привезена в Россию при Алексее Михайловиче голштинским купцом Петером Марселис.


[Закрыть]. Символом Богоматери (среди многих других) в Древней Руси были белая лилия, крин[85]85
  По поводу символического значения лилии привожу интересную выдержку из письма ко мне В. В. Цоффки: «Занимаясь изучением образа ириса-лилии в русской литературе по поручению подсекции ирисоводов Московского отделения Общества охраны природы, я заметил, что в классической русской поэзии (В. А. Жуковский, А. С. Пушкин), в Библии (3-я кн. Ездр. V, 24) ирис называют белой лилией (см. «Словарь русского языка XI–XVII вв.», М., 1981, том с буквой «и», с. 235). Вызвано ли это тем, что в древности ирис и лилию не различали, как, видимо, и в языках Западной Европы (напр., sword lily – в английском языке, Schwertlilie – в немецком, lys – во французском и т. д.), или это связано с хорошо разработанной церковниками духовной содержательностью лилии как цветка Богоматери, как символа непорочного зачатия, целомудрия, чистоты, хотя ирис тоже обладал своей знаковостью как олицетворение власти и величия (см.: Ferguson George. Signs and symbols in Christian Art. New York, 1961. P. 32–34; «The Iris Forever» by Carolyn S. Langdon // Popular Gardening. New York, 1958. May). He при Хлодвиге Меровинге ли произошло это слияние ириса с лилией, в результате чего впоследствии при Людовике VII появилась геральдическая лилия (ирис – „априс“), „fleur-de-lys“ как знак королевской власти? Морис Дрюон в своем романе „Негоже лилиям прясть“ недвусмысленно показывает, что „fleur-de-lys“ по происхождению ирис (глава IX – „Дитя, родившееся в пятницу“)».
  Как пишет В. В. Цоффка в своей работе «Ирисы на все времена», лилии (ирисы) были вывезены с Востока и король Людовик VII Юный (1119–1180) делает белую лилию своим гербом отчасти под влиянием легенды о том, что лилии спасли Хлодвига Меровинга и его войска франков от полного поражения. «Войска франков попали в западню около Кёльна между превосходящими силами противника и рекой Рейном. Заметив, что заросли желтого касатика (ириса, лилии) простирались далеко в реке до одного мыса, Хлодвиг предположил, что это признак мелководья. Со своими людьми он рискнул перейти реку вброд и позже победил неприятеля».


[Закрыть].

Третье отличие заключалось в следующем. В западноевропейских садах, как мы видели, довольно часто устраивался лабиринт. Нет никаких указаний на то, что лабиринты были известны на Руси до XVII в., тем более что некоторые из богословских образов этих лабиринтов на Руси вообще отсутствовали (например, крестный путь Христа).

С раем в Древней Руси ассоциировались не только монастырские сады, но и загородные местожительства князей. Так, например, загородное место под Киевом, называвшееся Раем, было у Андрея Боголюбского; у Даниила Галицкого и Владимира Васильковича Волынского был на горе на берегу озера город Рай[86]86
  Ипатьевская летопись. С. 549, 593, 596.


[Закрыть]. «Красный» (т. е. красивый) сад упомянут в Ипатьевской летописи под 1259 г.: князь Даниил Галицкий «посади же и сад красен»[87]87
  Там же. С. 559.


[Закрыть].

Кедровая аллея Толгского монастыря. Открытка начала ХХ в.

Сады имели не только декоративные растения, но и плодовые, ибо рай – это место, где нет труда, где обилие всего, где поют птицы и цветы не только украшают, но и распространяют благовоние.

Цветы постоянно изображаются на иконах там, где изображаются и сады. Характерно, что иконные цветы XVI–XVII вв. носят обычно самые фантастические формы. Этому соответствуют в XVII в. поиски редкостных цветов и растений, о чем я еще буду говорить особо в дальнейшем. Об отношении в Древней Руси к цветам говорит и следующее сравнение казанских татар в Казанской истории. Здесь описываются разбогатевшие татары, ходившие в «красных ризах, и в зеленых, и в багряных, и в червленых, одеявшися щапствовати пред катунами (женами. – Д. Л.) своими, яко цветы полские (полевые. – Д. Л.), различно красящеся, друг друга краснея и пестрее»[88]88
  Полное собрание русских летописей. СПб., 1903. Т. XIX. С. 24.


[Закрыть].

Из монастырских садов, располагавшихся еще в XVI в. за пределами монастырских стен, сведения сохранились по преимуществу о Кедровой роще Ярославского Толгского монастыря.

Вот некоторые выписки из литературы о монастыре: «К юго-восточной стене монастырской ограды примыкает кедровый сад, обнесенный с трех сторон каменною же оградой, вышиною в 5 аршин, толщиною в аршин с четвертью… Вся садовая ограда с башнями имеет в окружности 220 сажен, а именно: 83 сажени с востока, 83 с запада и 54 с юга. Вся же ограда монастыря вместе с садовою имеет 550 сажен… Могучие вековые кедры Толгского сада – сибирской породы и в настоящее время (1913 г. – Д. Л.) значительно устарели. Время насаждения их неизвестно; преданием же относится к последней четверти XVI в., когда здесь игуменом был Феодосий, впоследствии архиепископ астраханский. Здесь на одном из кедров в особой часовенной пристройке помещается Толгская икона Божьей Матери (XIII в.; ныне в Гос. Третьяковской галерее. – Д. Л.). По преданию, на этом кедре найдена была чудотворная икона после бывшего в монастыре пожара… Для питания сада водою между кедрами, насажденными полуциркулем аллеею в два ряда, выкопан пруд длиною 145 и шириною 5 сажен… Запах цветущих растений и кедровой смолы наполняют воздух особенным здоровым ароматом»[89]89
  Орлов Дм. Ярославский первоклассный Толгский монастырь. 1314–1914 (Историко-статистический очерк). Ярославль, 1913. С. 65–66 (глава XIII «Монастырская ограда и сад»). См. также: Нерумов. Ярославский Толгский монастырь. 2-е изд. Ярославль, 1898. С. 12 и др.; Крылов А. Описание Ярославского первоклассного Толгского мужского монастыря. Ярославль, 1860. С. 27–28; Празднование 600-летнего юбилея первоклассного Толгского монастыря. 1314–1914. Ярославль, [б. г.]. С. 25, 34 и др. Литература о Кедровом саде Толгского монастыря указана мне М. В. Рождественской. Есть гравюра А. Ростовцева 1731 г. «Изображение Толгского монастыря и рощи». Сохранились росписи в Введенском соборе Толгского монастыря – 29 чудес. Среди чудес – изображение рощи. Собор построен при известном митрополите Ионе Сысоевиче в 1681–1683 гг.


[Закрыть].

Ныне роща Толгского монастыря восстанавливается. Представляло бы очень большой интерес археологическое исследование территории этой знаменитой рощи с целью установить, какую планировку имела она в конце XVI в., а может быть, и раньше. В частности, интерес представляет пруд: гидротехническими сооружениями увлекались в XVI в. игумен Соловецкого монастыря Филипп Колычев, епископ Вассиан Рыло (прозвище Рыло – от «рыть, копать, строить пруды»), Пафнутий Боровский и др.

Сам тип монастырских садов с большими деревьями вне монастыря восходит, по-видимому, к языческим священным рощам. Оправдывалось их существование тем, что в этих рощах являлись чудотворные иконы (обычно Божьей Матери): Толгской, Тихвинской, Сосновской и пр., находимые на стволах деревьев[90]90
  Нахождение иконы в языческой роще, по-видимому, было связано со стремлением церковных властей христианизовать языческие поклонения в этих рощах.


[Закрыть].

* * *

О существовании на Руси садов внутри монастырских стен мы отчасти можем судить по условным изображениям монастырей на иконах. Следует только принять во внимание, что изображения монастырей на иконах появились относительно поздно – не ранее XV в. Отчасти мы можем судить о наличии монастырских садов по символическим иконам, где также встречается изображение сада как символа рая, Богоматери и т. д. Упомянем некоторые из этих изображений по «Каталогу древнерусской живописи» Третьяковской галереи[91]91
  Антонова В. И., Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи. М., 1963. Т. 1.


[Закрыть].

1. Икона «О Тебе радуется» (№ 148) второй половины XIV в. псковской школы. «В верхней половине композиции в арке, образуемой полукругом белого небосвода, с зелеными райскими деревьями, с красными плодами и красными порхающими птицами, высится пятиглавый храм оливкового цвета с красными и синими куполами». В каталоге есть иллюстрация.

2. Икона «О Тебе радуется» (№ 157) конца XV в. В арке по сторонам пятиглавого собора видны райские деревья и ветви. На райских деревьях – плоды.

3. Икона «Страшный суд» (№ 64). Середина XV в. Богоматерь изображена в раю в круге с ангелами по сторонам. На поле – райские цветы и ветви.

4. Икона «Уверение Фомы» (№ 282). Предположительно Дионисия. Конец XV – начало XVI в. За полусферической оградой (ограда, как мы уже указывали, важнейший атрибут сада) видны верхушки деревьев сада.

5. Икона «О Тебе радуется» (№ 280). Предположительно Дионисия. Начало XVI в. По краям полукруга над пятиглавым собором – райские деревья, кусты, цветы, ветви.

6. Икона «О Тебе радуется» (№ 640). Середина XVI в. В круге – пятиглавый собор, по бокам собора и над куполами собора – райские деревья и ветви деревьев с плодами. Между деревьями – стебли с цветами.

7. Икона «О Тебе радуется» (№ 569). Вторая половина XVI в. В круге – пятиглавый собор, по краям круга и над собором – райские деревья и ветви.

8. Икона «Троица Ветхозаветная с Бытием» (№ 389). Вторая половина XVI в. Клеймо «Сотворение Адама и Евы». Адам и Ева лежат под райскими деревьями, на ветвях которых сидят птицы. Изображены также травы и цветы.

9. Икона «Страшный суд» (№ 381). Вторая половина XVI в. В круге – Богоматерь с ангелами в раю. Рай представляют раскиданные по светлому фону цветы и цветущие ветви.

10. Икона «Хвалите Господа с небес» (№ 1006). Вторая половина XVII в. Изображена Вселенная в виде рая. Изображены фантастические деревья и птицы на ветвях.

11. Икона (створка алтарных врат) «Благородный разбойник Рах в раю» (№ 984). Середина XVII в. Верхнее Поволжье. Фигура благородного разбойника на фоне райских вьющихся цветов и плодов. Рах стоит на зеленой пышнолиственной траве. Среди ветвей видны белые райские птицы.

12. Икона «Уар-воин и Артемий Веркольский» (№ 954) второй половины XVII в. Изображен город у реки с мостом и мельницами. Видны деревья.

13. Икона «Иоанн Предтеча. Ангел пустыни с житием» (№ 995). Последняя четверть XVII в. Изображен город. За деревянной оградой города – сад. За башнями и куполами церквей – купы деревьев.

14. Икона «Иоанн Предтеча. Ангел пустыни с житием» (№ 997). Конец XVII в. Изображена «пустыня» – некий образ рая. Деревья с плодами, кустарник, среди деревьев и кустарника бродят львы, зайцы, олень, медведь, лань, верблюд.

15. Икона «Чудо от иконы Тихвинской Богоматери» (№ 969). Около 1700 г. В одном из клейм изображен Успенский Тихвинский монастырь (1560), огражденный стеной с башнями. За основными строениями – несколько деревьев, очевидно монастырский сад.

16. Икона Никиты Павловца «Вертоград заключенный» (№ 892) (символ рая и Богоматери). Около 1670 г. Изображен «сад четырехугольной формы с травами и цветами, насажденными параллельными рядами. Золотая изгородь с серебряными точеными балясинами украшена золотыми вазами с тюльпанами и гвоздиками. Такие же вазы с цветами стоят в саду, около водоема. За садом – светло-зеленые холмы. Редко растущие деревья и кусты мягко отмечены золотыми и серебряными бликами». К этому тексту каталога имеются два примечания, которые приводим здесь полностью: «Вертоград (сад) заключенный – образ рая. Ранее обычно изображался (в страшных судах) в виде круга, с Богоматерью, сидящей на престоле, в центре, без Младенца, с двумя ангелами по сторонам, на фоне растений (см.: Кондаков Н. П. Русская икона. Текст. Прага, 1933. Т. IV. Ч. 2. С. 297)». Второе примечание гласит: «Здесь (в иконе. – Д. Л.), несомненно, отразились впечатления от реально существовавших в то время садов, где увлекались разведением ввезенных на Русь садовых цветов – тюльпанов, гвоздик»[92]92
  Забелин И. Московские сады в XVII столетии // Опыты изучения русских древностей и истории. М., 1873. Ч. 2. С. 266–321. Воспроизведение этой иконы см.: Федоров-Давыдов Г. А. Русский пейзаж XVIII – начала XIX века. М., 1953. С. 16. Табл. 1; Древнерусская живопись в собрании Государственной Третьяковской галереи. Альбом. М., 1958. С. 11. Табл. 65. (Примеч. составителей «Каталога древнерусской живописи».)


[Закрыть].

Представленный список – небольшая часть икон Третьяковской галереи, где могут быть отмечены изображения садов. Иконы «О Тебе радуется» того же музея могут быть отмечены под № 148, 157, 640, 569, 280, «Страшный суд» – № 64 и 381, «Иоанн Предтеча в пустыне» – № 995, 997, 926, 927.

Большое количество икон с изображением садов или части садов имеется и в собраниях Русского музея в Петербурге. Так, в фондах Русского музея могут быть отмечены следующие иконы на сюжет «О Тебе радуется всякая тварь» с изображением райских садов: № 2137 начала XVI в.; № 1818 XVI в. с записями XIX в., № 235 круглая табличка – фрагмент иконы XVI в.; № 1305 в антикварной записи начала XX в. и др.

Большой интерес представляет нижнее клеймо «И жизни будущего века» иконы «Символ веры» (№ 2773) конца XVII в. из церкви Григория Неокесарийского в Москве, на котором изображен райский сад, огражденный четырехугольной оградой, данной в перспективе. Посредине сада изображен Христос. Надпись гласит: «Бог посреде его и неподвижен…» Перед Христом в молитвенных позах справа и слева в два ряда стоят святые. За ними параллельно – ряды каких-то зданий, невысоких домов. Внутри ограды повсюду цветы. Над верхней левой башней ограды на горках – Иоанн со свитком и ангел Господень.

Икона «О Тебе радуется». XVI в. Новгород (?). Государственный Русский музей. № 2137. Изображение воспроизводится по изданию: София Премудрость Божия. Выставка русской иконописи XIII–XIX веков из собраний музеев России: [Каталог]. М.: Радуница, 2000

Отметим следующие общие черты для всех русских изображений садов: сады находятся либо внутри монастырских оград, либо ограждены особыми красивыми стенами; ограда – существенный элемент садов. Наряду с цветами в древнерусских садах также существенное значение имеют плоды, птицы и звери.

Наконец, отметим еще одну характерную черту изображений монастырей: последние очень часто окружены рощами, горами и озерами. Это касается таких монастырей, как Нилова пустынь[93]93
  Лихачев Д. С. Икона «Нил Столобенский в житии» самого начала XVII в. с изображением Ниловой пустыни // Памятники культуры. Новые открытия, 1981. Л., 1983. Среди неизданных материалов по монастырским садам см. «Альбом рисунков и чертежей монастырских зданий» не позднее 1745 г., хранящийся в Загорском музее. Всего 46 листов, из которых 28 опубликованы Е. Е. Голубинским (Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая лавра // Чтения в Обществе истории и древностей российских. М., 1909. Кн. 3). Ссылки на альбом см.: Трофимов И. В. Памятник архитектуры – Троице-Сергиева лавра. М., 1961. С. 13–14 и сноска 74 на с. 226.


[Закрыть], Соловецкий монастырь, Тихвинский монастырь, и др.

Начиная с XIV в., помимо устройства садов внутри монастырей, огромное значение приобрел сам выбор местности для монастыря среди дикой, девственной природы – в лесах, на берегу рек и озер. Этот выбор диктовался развивавшимися в XIV в. на Руси представлениями, что только первозданная природа безгреховна, упорядочена самим Богом, гармонирует со стремлением к совершенствованию монахов. У Григория Нисского, особенно популярного на Руси с XIV в., есть «Слово о первозданной красоте мира». Оно объясняет нам, почему ценилась в Древней Руси дикая, безгреховная природа, устроенная самим Богом без последующего вмешательства человека. Нетронутая природа знаменует собой порядок и благообразие, гармонирующие с подвижнической жизнью отшельника, желающего себя посвятить Богу. Поэтому монастыри ставились не только в красивой, но и в безлюдной местности. Поэтому же развивается скитническое монашество, строительство монастырей уходит все дальше и дальше в нетронутые рукой человека места на севере. Сам Троице-Сергиев монастырь, построенный первоначально в дикой местности, постепенно, с ростом окружающего и своего собственного населения, воспитывает церковных ревнителей, которые основывают все новые и новые монастыри. Жития русских святых – основателей монастырей полны описаний выбора места для будущей обители среди дикой природы.

Таким образом, с развитием представлений о божественной мудрости мироустройства сам монастырь переместился в природу, и главной заботой строителей и устроителей монастырей стал выбор места для построения монастыря среди нетронутых человеком, а следовательно, особенно «разумных» лесов и т. д. Поддерживались эти представления и учением исихастов, стремлением к уединенной жизни и уединенной молитве, особенно в учении Нила Сорского.

С XVI в. начинается период вмешательства человека в окружающую природу: Пафнутий Боровский, Филипп Колычев на Соловках, Никон в Ферапонтовом монастыре и др. Это преобразование и освоение окружающей монастырь природы особенно распространяется в монастырях, так или иначе следующих религиозным концепциям Иосифа Волоцкого. Сперва благоустройство окружающей природы носит художественно-утилитарный характер (эстетический момент, как мы уже замечали, неотделим от утилитарного: строительство плотин, садков для рыбы, каналов, устройство огородов и фруктовых садов и пр.), но при Никоне в XVII в. появляются устройства чисто эстетические и символические: в Ферапонтовом монастыре на Бородаевском озере Никон строит остров в форме креста – как бы христианизирует природу, не удовлетворяясь теми символами и поучениями человеку, которые природа, согласно «Физиолóгу» и другим древнерусским «природоведческим» сочинениям, естественно содержит ему в назидание.

Но преобразования Никона в садовом искусстве были в значительной мере связаны с усиленными проявлениями западного влияния в XVII в. Поэтому, прежде чем обратиться к русским садам XVII в., особенно в Москве и Подмосковье, необходимо, хотя бы в самом кратком виде, охарактеризовать стили садового искусства на Западе, появившиеся в Новое время.