Текст книги "Кащей"

Жернова замерли, и мельник замер вместе с ними. Мука перестала сыпаться из желобка, оставив мешок заполненным наполовину. Затем последовали дикий хохот, звуки ударов по двери, треск ломаемых досок и топот быстро поднимавшихся по лестнице кровососов. В помещение ввалились вампиры. Мельник схватился за табуретку.

– Ты попался, старик! – выкрикнул второй, насмешливо глядя на попытки человека защититься. – Ты труп. – Он сделал шаг вперед. – Что скажешь теперь? А? – Это "а" было больше похоже на легкий кашель, чем на звук, но мельник его отлично понял.

– Ты слишком самонадеян, – невозмутимо ответил он.

– А ты просто идиот! – взревел второй.

– Хватит болтать, – прервал обмен мнениями первый. – Я устал и голоден.

Он стремительно приблизился к странно посмотревшему на дверной проем мельнику, вырвал из его рук табуретку и схватил его за грудки, намереваясь впиться в шею. Но непонятный монотонный звук, раздававшийся позади, удивленный вопль второго и остекленевший взгляд мельника, смотревшего совсем не на вампира, не дали довершить начатое дело. Вампир недоуменно обернулся и от испуга выронил мельника на пол. Существо, стоявшее в дверном проеме, можно было бы назвать обычной собакой, если бы оно не было покрыто кровью с головы до хвоста, не имело окровавленных зубов и жутко светившихся зеленых глаз. Вампир икнул, до сих пор ничего подобного ему видеть не приходилось. Мельник отполз к стене, а существо зарычало с утроенной силой.

– Пошла отсюда! – Второй вампир хлопнул в ладоши, намереваясь испугать собаку, но та в ответ метнулась к нему и вцепилась в ногу. Вампир взревел от боли. Собака подскочила к мельнику, встала перед ним и повернулась к вампирам, ясно давая понять, что в обиду его не даст.

С улицы донесся тихий скрежет. Первый вампир попытался пнуть собаку, но получил в ответ такой болезненный укус, что на время потерял способность здраво рассуждать. Вне себя от ярости, он прыгнул на собаку, та отскочила, и он оказался лицом к лицу с мельником. Вампир протянул руки, чтобы придушить его – не поесть, так хоть отомстить за унижения, – и в этот миг собака запрыгнула ему на спину и вцепилась острыми зубами в шею. Он взвыл, но тут подбежал второй вампир и пинком отбросил собаку в сторону. Та зарычала так, что у вампиров заложило уши. Мельник уже слабо соображал, что происходит, и руками искал любой предмет для защиты от врагов.

Скрежет повторился. Прислоненная к мельнице береза не могла долго противостоять лопастям и медленно кренилась в сторону. Жернова чуть дернулись. Вампир схватил мельника и с силой тряхнул, тот раскинул руки, раскрытая ладонь прошла под желобком в тот момент, когда оттуда просыпалось немного муки. Рука сжалась в кулак, и мельник почти рефлекторно бросил горсточку вампиру в лицо. Вампир замер и вдруг пронзительно завизжал от невыносимой боли. Мука засветилась призрачным синим светом и насквозь прожгла его тело. Он бросил мельника, вскочил и завертелся на месте, громко вереща.

Собака налетела на второго вампира, тот перехватил ее у самого горла и теперь изо всех сил старался удержать на безопасном расстоянии. Окровавленные клыки лязгали, хватая воздух, перед его носом, и только сейчас он понял, что чувствует жертва вампира перед смертью.

Скрежет превратился в непрерывный шум, лопасти завращались, береза рухнула на землю, мельник обессиленно упал, первый вампир бился о стену, оглашая лес криками боли, второй боролся с собакой, когда... Когда лопасти встали перпендикулярно к земле и мельница озарилась сиянием.

Взрыв потряс землю. Мельница заходила ходуном и рассыпалась.

* * *

Наступившая тишина привела мельника в чувство. Последнее, что он помнил перед погружением в беспамятство, было ослепительное сияние, охватившее мельницу, и одновременно взорвавшиеся вампиры.

Он открыл глаза. От вампиров не осталось и следа, от мельницы тоже мало что осталось, он сам лежал на траве, придавленный обломком бревна, а рядом виляла хвостом собачка. Вся в крови, с дикими зелеными глазами, она тревожно поскуливала, глядя на мельника. Тот присмотрелся повнимательнее, и его пронзила догадка. Собака казалась ему смутно знакомой, и если бы не кровь на шерсти... и не странные глаза... то вполне похоже на...

– Трезор? – тихо спросил мельник. Пес от счастья чуть не встал на задние лапы. Бешено виляя хвостом, он лизнул мельника в щеку окровавленным языком, взвизгнул и радостно залаял. Потом скосил на мельника глаз, увидел, что тот слабо улыбается, и снова зашелся счастливым лаем.

А потом повернулся, в последний раз вильнул хвостом и убежал.

– Трезор, куда же ты? – позвал мельник, но пса и след простыл. Мельник осторожно отодвинул бревно и приподнялся, проверяя, целы ли косточки. Было похоже, что целы, но все равно было очень больно. – Хватит с меня...

* * *

Раннее утро. Домик Яги.

Прислоненная к стене тарелка с яблочком засветилась, яблочко покатилось по ободку. Появилось изображение коровы, размеренно жующей траву. Корова приподняла голову и басовито замычала. Яга испуганно вскочила с печи и уставилась на тарелку. Сплюнула от досады, зевнула и скомандовала:

– Яблочко, стоп! – Хотя Яга довольно часто просыпалась под крики транслируемых по тарелке зверей, она до сих к этому не привыкла.

Быстро позавтракав, Яга стрелой помчалась в деревню проверять, все ли идет по намеченному плану. Долетев до дуба, где располагалась наблюдательная вышка, она достала подзорную трубу и посмотрела в открытое окно Аленушкиного дома. Козленок спал. А собака?

– Собака! – позвала Яга, всматриваясь в темноту конуры и тщетно пытаясь разглядеть внутри хоть что-нибудь живое. – Собака!.. Ну и собака же ты!

Плану не соответствует. Варвары, план насмарку пустили! От собаки один поводок остался! А ведь задумывалось-то все наоборот!

Стоп. Именно так все и задумывалось. Учитывая тог факт, что поводок лежит не в конуре, а на улице, собака дождалась-таки играющего зверя... Или кого-то другого?

«Какому дегенерату вздумалось поиграть прошлой ночью именно перед этим домом? – нервно спросила себя Яга. – На Земле сто сорок стран, тысячи городов и деревень, десятки тысяч домов, миллионы зверей и птиц, а какая-то гадина вздумала поиграть именно с заговоренной собакой! Ну и кто она после этого?»

Так кого погнала собака вместо козленка? И где она сейчас?

«Так, быстренько сочиняем правдоподобную версию. Например, собака могла пойти прогуляться по соседям, чтобы похвастаться своими новыми глазами. Нет, исключено, гипнотическое воздействие не позволило бы ей сбежать со двора до выполнения задания. А стало быть, версия отметается как невероятная. Что еще?»

Яга почесала лоб и призадумалась.

«Предположим, что во двор проник некто, чьи действия собака приняла за игру. Кто это мог быть? Во-первых, воры. Не местные, поскольку воровать У Аленушки нечего, разве что одного Иванушку, но на фига им это нужно? Отпадает. Во-вторых, могла заглянуть соседская собака – а это „перелай“ почти на всю ночь. Выбегать со двора при этом совершенно не обязательно. Тоже отпадает. В-третьих. А что в-третьих?»

Яга еще раз осмотрела двор. Из курятника на шатающихся и подгибающихся ногах вывалился взъерошенный петух. Судя по всему, именно он был последним, кто видел собаку живой и здоровой, иначе с чего бы ему так нервничать?

Ага! Курятник! Гость, крадущийся во мраке ночи (чем не игра в разведчиков?), подстерегающая его собака, столкновение, и... весь план коту под хвост! Ну конечно же, единственный, кто мог сотворить подобное злодейство, – рыжий и хвостатый, хитрый зверь, до неприличия обожающий курятину и партизанские вылазки. Лиса! И, несомненно, та самая, что дважды попадалась на глаза последнее время.

А это значит, что...

– Пропала собака, – вздохнула Яга. Куда ей тягаться с рыжей плутовкой? Завела бедного пса в глухомань, бросила на съедение волкам и небось спит себе спокойным сном в укромном местечке.

Придется придумать новый план. Можно загипнотизировать другую собаку, но если лиса будет шляться по соседству каждую ночь, то очень скоро собаки в деревне закончатся.

– А у меня нет времени на бездействие! – гаркнула Яга, усаживаясь на метлу. – Домой, метелка!

* * *

Высоко-высоко над ней летел наевшийся до отвала и жутко довольный собой и своими успехами в общественной жизни коршун. Новая неделя была просто на редкость удачная! Настолько удачная, что от прихваченного про запас сыра можно запросто отделить приличный кусочек, что называется, собачкам на драчку. В кого бы только его запустить? Вот потеха будет!

Выпорхнувший из облака замерзший воробей, надеясь согреться, стремительно пронесся перед клювом коршуна, нагло чирикнул и камнем ломанулся вниз. Коршун вздрогнул, в запале прокричал пару ласковых, прицелился и запустил в обнаглевшего задиру сыр. Оба вскоре превратились в точки и исчезли из виду. Коршун недовольно замахал крыльями, поднимаясь выше и дальше от мелких наглых птичек, ни во что не ставящих королей неба.

* * *

– Хочу есть! Есть хочу! – тоскливо каркала ворона, качаясь на ветке рядом с гнездом. Косточки, лежавшие в нем беспорядочными кучками, были неоднократно объедены и приобрели полупрозрачный вид. Ну кто виноват, что сезон охоты выдался такой неудачный? Настолько неудачный, что она даже услышала слова сочувствия от потенциальной еды, юркнувшей в норку прежде, чем ворона успела ее поймать.

Вертикально вниз пронесся ошалевший от адреналина в крови воробей, а сверху пролетело что-то неимоверно вкусное, ударившее сногсшибательным убойным запахом. Сыр! Обалдевшая ворона вдохнула манящий запах, но сыр, едва оказавшись на уровне ее глаз, внезапно исчез, и ворона надолго выпала из действительности, застыв в полном изумлении.

Вы могли бы понять истинные причины ее изумления только в том случае, если бы просмотрели сцену падения сыра при сильно замедленной скорости. Потому что в этом случае вы увидели бы весьма интересную картину: вот ворона сидит на ветке, мимо медленно-медленно, с распахнутым клювиком и глазами навыкате, проносится воробей, а с неба неторопливо падает кусок свежего деревенского сыра. Вот он достигает уровня глаз вороны, тут ее клюв резко раскрывается, шея стремительно вытягивается, клюв хватает сыр, ворона поворачивается, прячет сыр в гнезде, возвращается в первоначальное состояние и только тогда начинает принимать изумленный вид.

Переполнившее ворону чувство неожиданного счастья выплеснулось наружу длинным, громким и невероятно восторженным вороньим кличем «КААААААААААААА (всего четыреста сорок три буквы и двадцать децибел)... АААРРР!!» Причем прокаркала она его по чистой случайности прямиком в ухо меланхолично жевавшей листок гусенице, уши которой вместе с листком тут же завяли, но для вороны это обстоятельство не имело никакого значения, в отличие от гусеницы и ее потомков, ушей у которых нет до сих пор.

Нежданно-негаданно исполнившееся желание повысило настроение до седьмых небес, ворона выдохнула, вдохнула и старательно запела, распугивая тех, кого не испугал ее восторженный крик. У гусеницы временно съехала крыша, а сама она съехала с завядшего листка следом за крышей и понеслась в свободном полете в заросли травы, где и осталась жить до превращения в бабочку-невротика с дистрофическим тельцем.

– Не ела я сыра уж тысячу лет,

Пора отмечать юбилей.

Но вот он упал, птичке в небе привет!

Теперь заживу веселей!

А вдруг это морок, видение, сон,

И не было сыра, и нет?

Понюхать, взглянуть, поклевать поскорей...

Да нет, это сыр, это он!

* * *

Яга в подпорченном последними событиями настроении возвращалась домой, пытаясь по дороге придумать новый план, на этот раз такой, чтобы учитывал любые возможные последствия, как вдруг столкнулась с воробьем, выскочившим из леса на высокой даже для крупных птиц скорости.

– Смотри куда несешься! – крикнула она, совершая экстренное торможение. – Убьешься же! Или я метлой заеду!

Воробей испуганно посмотрел на небо, после чего облегченно выдохнул и ответил:

– Напугала!

Яга проследила взгляд воробья и увидела высоко летящего коршуна.

– С тобой все ясно, – произнесла она. – Странно, что ты до сих пор жив. Я бы тебя, на месте коршуна, съела вместе с потрохами.

– Нет, я мертв! – зловеще прочирикал воробей, вытащил из-под крыла маску-череп и водрузил ее на голову:

– Я вернулся с того света,

Чтоб теперь, посередь лета,

Найти рыжую лису – испугать ее хочу!

Уууууууууууууууууууууууу!

– Впечатляет! – хмыкнула Яга. – Только...

– Все, пора, уже лечу! – отозвался воробей, улетая.

– ...не забудь ее снять!.. Ладно, увидимся позже. Если тебя не найдут и не придушат к тому времени озверевшие собратья... – Яга подлетела к избушке, поставила метлу у порога и вошла в комнату. Подойдя к столу, она положила на тарелку яблоко и приказала: – Вызывай лешего!

Яблочко завертелось.

Спавшая в клетке лиса сладко потянулась и открыла глаза. Яга, удивленная незапланированными движениями непонятно кого в собственном доме, оторвалась от тарелки и взглянула на клетку. Их взгляды встретились...

– Это что еще такое?!! – Яга разразилась бранью. Перепуганная лиса, проснувшаяся от ее слов, только теперь обратила внимание, ГДЕ она ночевала! Из огня да в полымя! – Это же надо! Пробраться в избушку и нагло превратить ее в спальню! Здесь что, приют для бездомных лисиц?

Лиса, со вчерашней ночи надеявшаяся, что хозяева окажутся милыми старичками, которые угостят ее курочкой, была обескуражена не меньше Яги. Курочки, ясное дело, уже не дождаться, как бы самой не попасть на вакантное место. Она не знала, поедает ли Яга лисиц или предпочитает использовать их на воротник, но с детских лет родители приучали в первую очередь бояться именно ее.

– А ну, выбирайся из клетки! – приказала Яга, но лиса, испуганно забившись в дальний уголок, и не подумала ничего выполнять. Решив выбрать из двух зол меньшее, она предпочла остаться в клетке, тут Яге до нее не добраться, а потому внутри находиться куда безопаснее, чем снаружи. Тоскливо положив мордочку на передние лапы, лиса жалобно посмотрела на Ягу и горестно вздохнула.

– Нет в жизни счастья, удач и побед, когда ничего нет поесть на обед, – пробормотал она.

Яга прекратила бесполезный монолог, схватила клетку и выволокла ее на улицу.

– Брысь с глаз моих! – приказала она и, не дожидаясь, пока лиса очухается, захлопнула за собой дверь. Собака все-таки выполнила приказ и доставила играющего зверя (чтоб ему пусто было!) по назначению. Но дело не сдвинулось с мертвой точки ни на шаг. И это очень плохо.

Лиса недоверчиво глянула на избушку. Яга просто ушла, оставив ее на свободе? Невероятно!

Или изощренная месть?

– Собака? – Лиса присмотрелась, не затаилось ли где вредное четвероногое, успешно маскировавшееся под обычную дворняжку все прошедшие годы.

Похоже, что нет.

Лиса вздохнула, медленно, опасаясь подвоха, выбралась из клетки и на мгновение застыла, ожидая грома с небес, диких победных криков и злобного рычания притаившихся монстров. Но ничего такого не было, и она, в последний раз обернувшись на домик Яги, дала стрекача.

* * *

Кащей нетерпеливо ходил из угла в угол и ждал пробуждения царевны. Хотя действие газа должно было закончиться в четыре утра, гости разъехались из дворца почти сразу после полуночи, укатив на свои любимые юга. Сейчас уже восемь часов, а царевна все дрыхнет!

Он вслушивался в тишину и не желал верить собственным ушам: кроме мерного тиканья обычных часов с кукушкой, других звуков не было. Насколько он знал людей вообще и царственных особ в частности, любая (ой) из них обязательно устроит шумное пробуждение, переходящее в буйное помешательство на почве похищения. Особенно, если во рту нет кляпа и свободны руки-ноги. От царевны он планировал наслушаться изысканных угроз, неописуемых оскорблений и поэтичных рыданий, но царевна хранила упорное молчание! Неужели она так его боится, что предпочитает не напоминать о себе лишний раз? Мол, отлежится, а Кащей тем временем про нее забудет, найдет себе новую игрушку, и тогда она спокойно вернется домой.

А вдруг... Нет, не может быть! Не хватало еще трупов в доме!

– Ты хоть тарелки разбей, что ли? Зря я их оставил целую сотню? – недовольно пробурчал он.

Провести гениальную операцию с ослепительными спецэффектами, устроить забег по пересеченной местности лучшим стражникам царства, усыпить невиданное количество повелительных особ разом, перерубить сотни мечей и пик, и все ради того, чтобы теперь нервно ходить по собственному замку и терпеливо ждать, пока некая молодая особа перестанет паясничать и раскроет свой прекрасный рот для перечисления слов, которые она по своей наивности считает ругательствами. Или ее искусственный сон плавно перетек в сон обычный, и она спит себе спокойно, не желая знать, что великий злодей вечности ожидает ее выхода в свет целых три часа!

Царская наглость! Нет, так больше продолжаться не может. Если гора не идет добровольно к Кашею, Кащей эту гору взрывает!

– Царевна! – прокричал он. – Я иду тебя будить! Но учти, слюнявые чмоки пусть останутся царевичам-юнцам! Я не собираюсь будить тебя извращенным способом озадаченных кое-чем личностей! Понятно?

К тому же он помнил одну давнюю и очень страшную историю, случившуюся с неким царевичем, прослышавшим про спящий замок и разбудившим описанным выше способом спавшую сотню лет в стеклянном гробу царевну. Беднягу никто не предупредил о том, как ведут себя очнувшиеся зомби. А ведь очнулся весь замок. Насилу царевич вырвался и убежал...

Кашей поднялся по широкой черной лестнице на второй этаж, подошел к двери, отомкнул внутренний замок своим ключом, приоткрыл дверь, ожидая коварных сюрпризов со стороны противника, и почувствовал, что дверь не поддается обычным его усилиям. Что ж, царевна по крайней мере жива и находится в полном рассудке, иначе бы ей никогда не пришло в голову подпирать чем-то дверь.

– Баррикады строим? – обратился к ней Кащей. – Практично! Но бесполезно!

Разбежавшись (а чего бояться, если ты бессмертен?), он налетел на дверь всей своей мощью. С треском вылетев из петель, та рухнула на пол, задев за край стола, на котором стояла посуда, и катапультировала последнюю прямиком на Кащея. Сверху грохнулась сама столешница. От звона разбиваемой посуды зазвенело в ушах. На миг повисла мертвая тишина.

– Оп! – выдохнул Кащей. – Вот и разбили!

Выбравшись из-под обломков и отряхнув с себя мелкие осколки, он огляделся в поисках царевны. И не нашел.

Вот это сюрприз!

– Ушла?! – недоуменно воскликнул он. – Что за народ пошел?

Осложнение. Кащей никак не ожидал, что царевна сумеет взломать замок на двери. Да и кто будет ожидать такое от ЦАРЕВНЫ? Она что, в перерывах между танцами обучалась воровскому ремеслу? Ей что, больше заняться было нечем?

Куда катится человечество? Это же конец всему! А, да хрен с ним, с человечеством. Куда катится царевна? И что интереснее всего: куда она покатилась именно сейчас и где это она взяла отмычки? Нет! Самое интересное: как она вышла из комнаты и после этого забаррикадировала дверь?!

Из замка она не выйдет, потому что открыть ворота под силу только ему. Мимо него она не проходила – он бы обязательно ее заметил. Получается, что царевна отправилась бродить по замку, где никого не было несколько тысяч лет, в поисках запасного выхода!

«Что за ребячество! – подумал он. – Наслушалась всяких сказок о потайных ходах и думает, что все дворцы и замки строили по одному типовому проекту!»

А пылищи поднимет, просто ужас! Заблудиться, конечно, не заблудится, следы на толстом слое пыли сохранятся еще не одно тысячелетие, если, конечно, в будущем здесь не поселится какой-нибудь зануда, повернутый на влажной уборке помещений. Что вряд ли, потому что он, Кащей, менять место жительства не собирается.

* * *

... Он не любил бродить по заброшенной части замка и, появившись здесь, вовсе не жаждал затеряться среди бесчисленных поворотов и параллельных коридоров. Кто построил замок, он не знал. Как не знал и того, почему его воспоминания начинаются с пребывания в полном одиночестве среди бескрайних лесов и крайних, коли речь зашла об этой проблеме, местных жителей. Благоразумно исчезнувших из замка перед его прибытием, хотя не исключено, что они там никогда и не появлялись. Несколько веков Кащей потратил на то, чтобы найти хоть какие-нибудь следы их жизнедеятельности, но пришел к странному выводу, что замок никогда не был обитаем. Он остался здесь жить, продолжая занимать небольшую часть комнат. В большинстве своем они были заполнены всякими вещами, предназначение которых было еще более таинственной загадкой, чем загадка существования их мифических владельцев, которые рано или поздно, но должны были объявиться, если только замок не возник сам собой из воздуха. К тому же Кащей окончательно запутался, когда попытался вспомнить свою жизнь до прихода в замок. Единственное, что он восстановил в памяти, так это несколько дней накануне своего появления в замке, этом загадочном строении, стоящем в самой что ни на есть непролазной глуши. Судя по воспоминаниям, получалось, что он начал свое существование с того момента, когда продирался сквозь лесные дебри по направлению к своему будущему дому. Как будто материализовался из воздуха в придачу к бесхозному замку. Кащей постепенно впал в депрессию, так как не мог ответить на жизненно важные для него вопросы. И депрессия, охватившая его на долгие десятилетия, вылилась в дикую злобу, со временем превратившуюся в мрачное чувство юмора. Он даже пытался покончить жизнь самоубийством, но обнаружил, что неизменно, раз за разом возвращается к жизни. Убедившись, что Смерть не желает забирать его к себе ни под каким видом, он стал проводить разные эксперименты над окружающим миром, чем и занимался до сих пор. Изредка посещая дальние комнаты, он нашел много удобных штучек, которыми и пользовался во время налетов на мирных и военных граждан. Капсулы с сонным газом, фейерверк, да и летающие сапоги – все было оттуда. Плюс много-много разного на самые невероятные случаи жизни.

Жизнь была размеренной и иногда тоскливой, вплоть до того самого дня, когда ему вздумалось заняться похищением царевны...

Побродив, он вскоре натолкнулся на запыленный коридор, на полу которого отпечатались следы уходившей в неизвестность царевны. Кащей остановился и, сложив руки на груди, громко произнес в пустоту:

– Мне-то спешить некуда. А вот ты проголодаешься. Я знаю, что царевны весьма щепетильны в этих вопросах и предпочитают иногда похудеть, чтобы добавить себе привлекательности, но так ведь и с голоду опухнуть недолго. Оно тебе надо? Мария! Ау!

В ответ – тишина. Разумеется. Что же еще? Положение – не позавидуешь. Царевна сама не вернется, будет бродить по замку до последнего, пытаясь проникнуть во все двери и выстукивая стены в поисках пустых пространств за ними. В принципе, пусть потешит свое самолюбие, но тогда на повестку дня выходят новые проблемы: как узнать ответы на поставленные вопросы, если царевна будет ходить по своим следам туда-сюда, пока окончательно не заблудится и не затеряется среди паутины с мертвыми пауками и мухами? А потом приедет царевич, убьет Кащея и в результате поисков затерявшейся царевны тоже сгинет в лабиринтах коридоров. Нервы у старого царя не выдержат. После долгого, томительного ожидания он бросит царство и пойдет войной на замок, поскольку в жизни ему больше терять будет нечего. Где и сложит буйну головушку, потому что не судьба ему вернуться счастливым.

Это увлекательно, но совершенно не то, что нужно сейчас.

– Мария! Этого тебе никто не простит! – воззвал Кащей. Глас одинокого в пустынном замке. Имя эхом отразилось от стен и укатилось вдаль многочисленными повторениями. – Что я, нанимался работать спасателем у любопытных царевен? Пускай бродит, где хочет! Выход все равно один. – Он развернулся и сделал шаг. – Я ухожу! – прокричал он. – Кто спрятался, я не виноват! Тишина.

– Повторяю для глухих! – прокричал он так громко, что со стен посыпались кусочки окаменевшей пыли. – Я ухожу!

– Ухожу! Ухожу! Ухожу! – забубнило эхо.

– Ну и ладно! – Кащей махнул рукой. – Будет у меня в замке свое собственное привидение. Будем коротать с призраком царевны столетия жизни, вспоминать о славных денечках и пугать одиноких путников теплыми безлунными ночами... А, ладно, черт с тобой... Придется выручать эту рехнутую дамочку, пока она в ходячую мумию не превратилась. Доказывай потом, что ты не верблюд.

* * *

– Леший слушает! – неохотно отозвались из тарелки. Изображения и вовсе не было: похоже, Леший был не в духе. – Что-то случилось? Ты кого там костеришь?

– Лиса заночевала к клетке и выходить не хочет, – пожаловалась Яга. – Наверное, у нее депрессия.

– У меня тоже депрессия, – сказал Леший. – Спроси у лисы, она не потеснится в твоей клетке?

– Хм. У тебя-то что стряслось?

– Не важно, – отмахнулся Леший. – Зачем вызывала?

– Мне нужна собака, – объяснила Яга.

– Браконьерничать не дам!

– Мне? Браконьерничать? – Баба Яга чуть воздухом не подавилась. – Что с тобой сегодня? Леший прокашлялся:

– Извини, сорвалось. Работа нервная, знаешь ли. – Извиняющийся голос чуть потеплел, но при общей ледяной интонации потепление выглядело так, точно с минус двухсот двух градусов температура поднялась до минус двухсот одного. – В моем лесу появились вандалы! Варвары! Изверги!

– Все сразу или по отдельности? – поинтересовалась Яга.

– Шутить изволите?

– Что они такого сотворили?

– А вот посмотри сама! – Тарелка наконец-то посветлела и выдала изображение, от которого у Яги волосы немедленно встали бы дыбом, если бы не платок на голове. – Ну как?

– Кто их? – спросила она с застывшим от катастрофических предчувствий сердцем. От ответа зависело, с какой скоростью предстоит разобраться с новой формулой «оборотня».

– Те, что остались в живых, говорят, что это сделала собака... Кстати, не про нее ли ты спрашиваешь?

– Не про нее, – замахала руками Яга. – Моя собачка мирная, никого и пальцем не тронет. А здесь не собака похозяйничала, а самый настоящий трехголовый Цербер. Ты поинтересуйся у соответствующих органов, может, он на самом деле сбежал?

– Уже интересовался, – хмуро ответил Леший. – Мне вежливо намекнули, что если бы он сбежал, то вся планета с самого утра была бы по уши в призраках древних греков. Так что там с твоей собакой?

– Дворняжка такая, тихая, пугливая в лесу, но это если без поводка. А с поводком – хлебом не корми, дай кого-нибудь облаять! Вчера убежала со двора и пропала. Она мне просто жизненно необходима.

– Я пройдусь по лесу, может, отыщу твою беглянку. Срочно нужна?

– Как можно скорее.

– Ну, так скоро не обещаю, но постараюсь, – сказал Леший. – Как что узнаю, сразу сообщу.

– Буду признательна, – ответила Яга.

– А хочешь, волка одолжу на денек? Он не поможет?

– Это который из двух? – поинтересовалась Яга. – Одноглазый, что без хвоста, или другой, с рваными ранами во всю спину?

– М-да... Им самим нужна помощь, – вздохнул Леший. – Ну, найду я того, кто это сделал, сам с него шкуру спущу!

– Лучше похорони этих и пересели новых. В южных лесах их много развелось, девать некуда. Вот и поможешь тамошним с их проблемами перенаселения.

– Договорились, – кивнул головой Леший. – До связи.

– До связи.

Тарелочка потемнела.

Яга задумалась. Что теперь прикажете делать? Ну никак не получается выполнить похищение изящно и грациозно. А собака тоже выдала номер, словно в роду у нее сплошные тираннозавры! Изувечить целую стаю злых и голодных волков – такое не под силу нормальным зверям. Вот и гипнотизируй после этого мирных дворняжек!

Придется работать самостоятельно. На время отбросить ментальные способности и вернуться к проверенным веками грубым, но пробивным действиям. Вампиры близко, времени почти не осталось, того и гляди налетят со дня на день, а тут и противопоставить нечего.

– Эх, лиса, лиса! – укоризненно сказала Яга. – Если бы ты только знала, что по твоей вине в скором времени некому будет разводить обожаемых лисьим семейством кур. И вместо них будут бегать одни куриные вампиры.

А интересное будет зрелище...

* * *

Виновница головной боли и странных фантазий Яги о возможном вампирском периоде жизни куриц – голодная лиса бродила по лесу и разговаривала со всеми, кто услышит, то есть, по сути дела, сама с собой. Благополучно покинув опасную территорию, она уж было успокоилась, но неожиданно с новой силой напомнило о себе желание как следует поесть.

– Ничего не вижу, ничего не слышу, Опустел с чего-то мой богатый лес. Где вы, мои птички, вкусненькие птички? Прилетайте срочно, хочется мне есть! Воробьи шумно отозвались с веток:

 
– А лиса, а лиса
Слишком много захотела!
Да одну лишь фигу съела,
Наша хитрая лиса!
 

Лиса остановилась и подняла мордочку. Сотни воробьев примостились на огромном дубе и шумно обсуждали свежие сплетни. Ей захотелось нахамить – вдруг полегчает на душе, но столько птичек сразу не одолеть. Этим паразитам нагадить – раз плюнуть, тем более в таком количестве... Придется мирно побеседовать.

 
– Ой, да что вы говорите?
Вы получше присмотритесь!
Это ж я, сама лиса!
Я, охотница лесная,
Мне ума не занимать,
Захочу, любую птицу
Без труда могу поймать!
 
 
– Знаем, знаем, только если
На охоте не везет,
Да животик подведет,
Так и желудь подойдет!
 
 
– Вы что, шутите со мною?
На себя оборотитесь,
Это вы, дурные птицы,
Вы клюете все подряд.
А чтоб я, сама лисица,
Снизошла до желудей?
Кабаны пусть их едят!
 

«А хорошая мысль! – подумала лиса. – Лучше съесть мелкого кабанчика, чем большой желудь. Желуди, желуди... Отличная идея! Устрою ловушку!»

Она уже заприметила, где много желудей, и принялась сгребать их в кучку, надеясь привлечь кабаньих детенышей. И поймать одного, пока матерые свинтусы будут лопать желуди. Главное в этом деле – не попасться им на глаза, но тут лиса была за себя спокойна. Последнее время ей так часто приходилось бегать на предельных скоростях, что вероятность еще одного пробега уже не пугала. Подумаешь, одним больше, одним меньше.

* * *

Задира сел на дерево позади стаи, с большим интересом наблюдавшей, как лиса собирает в кучу желуди, и, убедившись, что никто не обращает на него внимания, громко, зловеще прочирикал:

– Чирррррррррррраааааааааааааааааааааааа!

Воробьи оторвались от любопытного зрелища и недовольно повернули головы в сторону Задиры. Представшее пред их глазами новое зрелище было столь впечатляющим и шокирующим, что несколько воробьев, увидев череп с глазами, заикали от неожиданности и один за другим попадали без чувств.

Лиса как раз подтолкнула очередной желудь к большой уже кучке, когда ей на голову что-то свалилось, отскочило и плюхнулось коричневым мягким комочком в траву. Отпрыгнув на всякий случай подальше, она увидела лежащего кверху лапками воробья.