Текст книги "Как не надо писать. От пролога до кульминации"

«Зло выбирают не потому, что оно – зло. Его ошибочно принимают за желанное счастье», – говорила заглавная героиня сериала «Уэнсдэй». Она была уверена, что цитирует Мэри Шелли, которая написала роман «Франкенштейн». Расхожую фразу и её предполагаемого автора стоит запомнить, о них ещё будет речь впереди.

Есть в Петербурге предприниматель Юрий, который за пятнадцать лет прошёл путь от иногороднего юноши-сироты, жившего впроголодь у бабушки, до преуспевающего владельца сети салонов красоты и ещё нескольких многомиллионных бизнесов. Он – прирождённый наставник и в какой-то момент занялся бизнес-коучингом. А следом коучами стали его первые слушатели – администраторы его же салонов и тамошние мастера маникюра. Чему они могут научить, если не создали ни одного бизнеса и только более-менее точно пересказывают чужие слова? Но для наивной паствы такие коучи привлекательны: ещё бы, ведь это первые ученики самого Юрия!

Множество литературных коучей делают рекламу под копирку – по шаблонам, которым их научили бизнес-коучи такого же уровня. Вот реальное объявление, дословный текст:

⊲ Бесплатный онлайн-мастер-класс от зам. главного редактора крупного издательства «Как написать и издать бестселлер за 60 дней». Пошаговая инструкция для любого произведения художественной литературы.

Автор – довольно молодая женщина – подкрепляет свои обещания любительским снимком на фоне цветов у стены турецкой гостиницы. Наверное, так ей видится писательский успех.

В объявлении применена модель, которую коучи позаимствовали у наркодельцов: первая доза – бесплатно. Среди слушателей наверняка найдутся желающие продолжить обучение, а следующую дозу им уже предложат задорого. Но главная проблема в другом.

В примечании к объявлению сказано: «Я 17 лет работала редактором в крупном издательстве, через мои руки прошли 130 книг, ставших бестселлерами». Даже если это правда, объявление ложно по сути.

Редакторы не пишут книг и не делают их бестселлерами. У любой книги, прошедшей через руки редактора, существует автор, а за большими продажами стоят маркетинговые службы издательства и торговых сетей.

С таким же успехом рабочий, семнадцать лет заправлявший автомобили на бензоколонке, может учить, как добиться успеха в нефтяном бизнесе.

Редактирование и писательство – принципиально разные профессии. Роднит их только работа с текстом и то, что хороших редакторов тоже мало. Писатель пишет свою собственную книгу, а редактору поручают оптимизировать чужую рукопись, которую выбрал издатель. В редком случае редактор способен поделиться опытом улучшения хорошей книги: это единственное, чем может быть привлекателен такой коуч.

К тому же неизвестно, какие бестселлеры прошли через руки редактора из рекламы. Тригонометрические таблицы Брадиса? Инструкции по гаданию на картах Таро? Одноразовые детективы, написанные командой «литературных негров»? Локализованные для России заграничные комиксы?

На свою беду жертвы коучинга не понимают смысла рекламных откровений. Как и литературные коучи не понимают того, что пишут, и выдают себя собственной рекламой.

Профессионал.

Не коуч, рассуждающий о чужом писательском успехе, а профессиональный писатель, который сам добился успеха и способен поделиться этим опытом.

Неуютной зимой 1921 года, когда на юге и востоке России ещё громыхала Гражданская война, в Петрограде приступила к занятиям литературная группа «Серапионовы братья». Строгий отбор из множества желающих прошли всего человек десять, среди которых – Михаил Зощенко, Вениамин Каверин, Константин Федин, Всеволод Ивáнов, Николай Тихонов…

Наставниками начинающих авторов стали успешные профессионалы: Евгений Замятин, Виктор Шкловский, Николай Гумилёв, Корней Чуковский и даже вездесущий Максим Горький, который до эмиграции выкраивал время на «братьев». Это он первым сказал про Зощенко: «Такого соотношения иронии и лирики я не знаю ни у кого!»

Виктор Шкловский сформулировал тогда, пожалуй, главную заповедь наставничества: не учить писать, а рассказывать, что такое литература.

В 1927 году он изложил свою позицию в статье «О писателе», опубликованной журналом Владимира Маяковского «Новый ЛЕФ»:

⊲ Положение современного писателя труднее положения писателя прежних времён, потому что старые писатели фактически учились друг у друга. Горький учился у Короленко и очень внимательно учился у Чехова, Мопассан учился у Флобера.

Нашим же современникам учиться не у кого, <…> поэтому они не учатся часто, а подражают и хотят написать такую вещь, какая была написана прежде, но только про своё. Это неправильно.

Шкловский говорит об уже упомянутой «ошибке выжившего» – напрасных стараниях пройти к успеху чужим путём, как учат на коучинге, – и объясняет, почему они напрасны:

⊲ Каждое произведение пишется один раз, и все произведения большие, как «Мёртвые души», «Война и мир», «Братья Карамазовы», все они написаны неправильно, не так, как писалось прежде. Они были написаны по другим заданиям, чем те, которые были заданы старым писателям. Эти задания давно прошли, и умерли люди, которые обслуживались этими заданиями, а вещи остались, и то, что было жалобой на современников, обвинением их, как в «Божественной комедии» Данте или в «Бесах» Достоевского, стало литературным произведением, которое могут читать люди совершенно не заинтересованные в отношениях, создавших вещь.

Маяковский – выдающийся мастер! – тоже занялся преподаванием и написал в 1926 году замечательную брошюру «Как делать стихи» об основах своего курса. Беда в том, что он пошёл путём коучинга и учил всех желающих, как надо писать, поэтому ни один из его учеников не добился успеха…

…зато «Серапионовы братья» внимательно слушали своих наставников-антикоучей, и ждать результатов пришлось недолго.

Михаил Зощенко вскоре стал автором неподражаемых рассказов, тягаться с которыми в популярности могли разве что фельетоны Михаила Булгакова. Эти рассказы до сих пор звучат со сцены, и цитаты из них на слуху: «Спи скорей, твоя подушка нужна другому», «Ничего я на это не сказал, только говорю…», «Что за шум, а драки нет?», «Кто больше спёр, тот и царь»…

Вениамин Каверин прогремел на полмира грандиозным приключенческим романом-эпопеей «Два капитана», подарив читателям ещё множество достойных романов, повестей, рассказов, сказок и воспоминаний.

Константин Федин писал романы, повести и рассказы, которые вызывали восхищение у российских и зарубежных коллег – от Бориса Пастернака до Стефана Цвейга; как мемуарист он оставил уникальные воспоминания о многих выдающихся литераторах; как журналист присутствовал на Нюрнбергском судебном процессе над нацистскими преступниками; как общественный деятель – многие годы возглавлял Союз советских писателей.

Всеволод Ивáнов прославился новаторскими романами, приключенческими повестями, фантастическими рассказами и, конечно, пьесой «Бронепоезд 14–69»; с десяток его произведений были экранизированы.

Николай Тихонов попал в число самых популярных советских поэтов 1920-х, в первую очередь, благодаря авторству «Баллады о гвоздях» и «Баллады о синем пакете»; на склоне лет он оказался первым литератором, которому было присвоено звание Героя Социалистического Труда…

Каждый из «Серапионовых братьев» прошёл собственным путём в творчестве и в жизни, каждый добился выдающихся успехов – и каждый до последних дней добрым словом поминал своих наставников – не коучей, а больших профессиональных писателей, которые не учили писать, но распахнули ученикам двери в литературу.

Ещё одна губительная «ошибка выжившего»:

№ 18 – пытаться одновременно достигнуть литературного мастерства, духовных вершин и успеха любой ценой.

Не надо писать, поддаваясь очарованию самозваных психологов-консультантов: слишком опасно доверять своё сознание неквалифицированному мозгоправу.

Не надо писать с оглядкой на сегодняшние «можно» и «нельзя»: писатель должен быть свободным, а изменения в мире происходят быстро.

Не надо писать, руководствуясь чужим умом: в критическом анализе нуждается даже самое авторитетное мнение.

Не надо писать в надежде на то, что за несколько дней на нескольких занятиях удалось приобрести писательское мастерство.

Не надо писать под руководством жертв ущербной системы образования и карательной педагогики: лишь тот, кто по-чеховски выдавил из себя эту отраву по капле, может стать литературным наставником.

Не надо писать под руководством маркетологов, которые предлагают пути к успеху, а не к литературному мастерству: в результате не будет ни того, ни другого.

Не надо писать под руководством самопровозглашённых гуру: духовный учитель не работает с толпой желающих и занимается всесторонним развитием учеников, а не приводит к конкретному результату.

Не надо писать, подражая знаменитостям и желая «написать такую вещь, какая была написана прежде, но только про своё».

В романе «Тайна трёх государей» упомянута старинная история. Выдающийся учёный Яков Брюс – один из ближайших сподвижников Петра Первого – сконструировал необычные часы. Кроме времени, они показывали множество других параметров. Но главное, Брюс их завёл, выбросил ключ в реку – и с тех пор часы шли без подзавода лет пятьдесят. За это время на российском троне сменились Екатерина Первая, Пётр Второй, Анна Иоанновна, Иван Антонович, Елизавета Петровна, Пётр Третий… Наконец, воцарившаяся Екатерина Вторая велела выяснить, в чём состоит секрет удивительных часов. Придворные инженеры аккуратно разобрали механизм по винтику, всё тщательнейшим образом зарисовали…

…но снова запустить часы не смогли. Потому что в серьёзном деле важно не копировать то, что успешно сделал мастер, а понимать принцип.

Этому коучи не учат. Начинающему писателю придётся поискать хорошего наставника, который откроет ему дверь в литературу. За этой дверью начинается индивидуальный, а не групповой путь к основам писательского мастерства и к непрерывному самосовершенствованию.

Так учили самураев: чтобы меч начал повиноваться, хозяин должен предложить ему достаточно собственной крови.

Акт второй
Завязка

«Если вы всерьёз хотите разочаровать родителей, а к гомосексуализму душа не лежит, – идите в искусство», – советовал Курт Воннегут, один из самых значительных американских писателей второй половины ХХ века…

…но в искусстве хватает более доходных и менее трудоёмких областей, чем литература. К тому же устойчивая формула «искусство и литература» подсказывает, что литературу принято отделять от искусства.

В Оксфордском словаре, составлением которого занимался писатель Джон Толкиен, искусством названо «выражение творческих навыков автора в визуальной форме». Визуальное искусство – это картины, скульптуры, фотографии… Музыкальное искусство существует в акустической форме.

Литература – не изображение и не звук: это «письменные тексты, имеющие художественную ценность». Дополнительная и существенная разница состоит в том, что искусство обычно фиксирует момент, а в литературе отображается промежуток времени.

Впрочем, никто не откажет хорошему тексту в праве считаться произведением искусства. В этом смысле рассказ не уступает картине или скульптуре, а роман – концерту для фортепьяно с оркестром или симфонии.

Можно ещё добавить, что сложные аудиовизуальные произведения – театральные спектакли и кинофильмы – создаются по художественным текстам, а скульпторы и рисовальщики с незапамятных пор используют литературные сюжеты и литературных героев.

Искусство с литературой – ближайшие родственники, а завязка состоит в созревшем желании войти в искусство через литературу и сделаться писателем.

О последней черте

Бросаться в омут – вполне в духе отечественной литературной классики. Так поступили бедная Лиза у Карамзина, Катерина у Островского, Марья Павловна у Тургенева…

…но участь их была печальной. Тот, кто мечтает о писательстве, очевидно, стремится к другому результату. И ему стоит ещё разок проверить свою решимость.

Незачем.

Вернее, вариантов ответа много, но любой из них недостаточно убедителен. Особенно если учесть, что обратной дороги не будет. «Фарш невозможно провернуть назад», – так или почти так пелось в популярной песне 1980-х годов.

О несбыточных иллюзиях насчёт больших денег и бестселлеров уже сказано. О реакции родных и близких тоже.

Не надо писать в надежде принести радость родителям: они, в полном согласии с Воннегутом, обычно желают детям лучшей доли. Предвкушение родительской радости – «ошибка выжившего» № 19. У писателя, который добился успеха, есть шанс увидеть родных и близких счастливыми; у начинающего или неуспешного – практически нет. Его будут жалеть, высмеивать, укорять, проклинать, уговаривать заняться серьёзным делом, спускать с небес на землю… Радоваться никто не станет.

Японский писатель Кэндзабуро Оэ рассказывал, как в детстве пообещал маме стать нобелевским лауреатом. «Я сдержал обещание!» С этой новостью он примчался домой спустя пятьдесят лет, получив Нобелевскую премию в области литературы, но мама возразила: «Ты обещал, что премия будет в области физики».

Не надо писать в расчёте порадовать результатами себя самого. Даже самые простые действия далеко не всегда приводят к ожидаемым последствиям.

Две девочки возвращались из школы. Первая хотела рассказать родным о полученной пятёрке и в спешке сломала ногу. А вторая получила двойку, грустно смотрела в землю и нашла кошелёк с деньгами.

Чрезмерная радость от скромных достижений выглядит так же глупо, как переживания по пустякам. К тому же расчёт на собственный бесконечный восторг от написанного – «ошибка выжившего» № 20.

Знаменитое: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!» – это выплеск эмоций по окончании работы над исторической драмой «Борис Годунов»; радость от того, что гора с плеч свалилась. Хорошие писатели могут оценить достоинства своих текстов, но после первой эйфории редко бывают по-настоящему довольны. Как сказано у шотландского писателя и философа Сэмюэля Смайлса:

⊲ Если бы в печать попадали только произведения, которые удовлетворяют своих авторов, – самые великие из них остались бы неизданными. Настолько действительные результаты не соответствуют идеальным представлениям.

Мастер уверен, что мог сделать лучше. Отсюда и страсть к редактированию своих предыдущих текстов, и желание взяться за новый труд. Самодовольство – признак небольшого ума; полное удовлетворение сделанным – творческая смерть.

«Всё утро я был страшно занят: занимался корректурой книги своих стихов, – рассказывал Оскар Уайльд знакомому аристократу. – В результате вычеркнул запятую. Хорошо подумав, перед обедом я вернул её обратно».

Не надо писать, чтобы потешить собственное тщеславие.

Таракан выживает при ядерном взрыве, но гибнет от удара книгой. У автора убойной книги есть основания возгордиться. И тут самое время вспомнить, что для православных тщеславие – одна из восьми гибельных страстей, которая расколола Царствие Небесное. Для католиков – один из семи смертных грехов. Представители других конфессий, а с ними заодно атеисты и агностики тоже не приветствуют гордыню. Тургенев сказал, как отрезал: «Чрезмерная гордость – вывеска ничтожной души».

Граф Дмитрий Хвостов был рифмоплётом плодовитым и бездарным. Даже его родственник, полководец Александр Суворов, однажды не сдержался: «Митя, ведь ты хороший человек, не пиши стихов. А уж коли не можешь не писать, то, ради бога, не печатай». Тем не менее тщеславный граф издал при жизни четыре полных собрания своих сочинений. Но он мог себе это позволить – как богатый вельможа, член Сената и действительный тайный советник.

Пушкин при жизни не был избалован славой. Его популярность, о которой столько сказано в учебниках, касалась довольно узкого круга: в России хватало более успешных литераторов. После смерти Пушкина император Николай Первый велел издать за казённый счёт полное собрание его сочинений для поддержки вдовы с четырьмя детьми. Но во всей стране нашлось лишь двести восемнадцать покупателей многотомника. Остатки тысячных тиражей каждого тома продавались в течение десяти лет за треть цены. Только спустя двадцать два года коллега сказал о Пушкине: «Наше всё». А по-настоящему успешные продажи сочинений Александра Сергеевича начались в 1887 году, через полвека после того, как он окончил свои земные дни.

Забегая вперёд, можно добавить, что успешного писателя подстерегает «ошибка выжившего» № 21. Многие знаменитости выдержали испытание огнём и водой, но не устояли перед медными трубами – рёвом триумфальных фанфар. Большинство на волне популярности начинают считать себя небожителями, авторитетами вне критики, истиной в последней инстанции, вселенским разумом… Тщеславие превращает кого угодно в жалкое зрелище.

«Под самым роскошным павлиньим хвостом скрывается обычная куриная задница, – говорила вроде бы Фаина Раневская. – Меньше пафоса, господа!»

Есть.

Коучи замалчивают, пожалуй, один-единственный, но по-настоящему здравый довод. Он состоит в том, что писательство – это эффективная психотерапия.

В 1970-х американская писательница Сьюзен Сонтаг рассуждала о фотографии, которая «стала почти таким же популярным развлечением, как секс или танцы, – а это значит, что, как всякой массовой формой искусства, большинство людей занимаются ею не в художественных целях. Она главным образом – социальный ритуал, защита от тревоги и инструмент самоутверждения».

Сказанное в полной мере относится к литературным упражнениям: сейчас они почти так же популярны, как секс; так же окружены ритуалами и применяются для повышения самооценки или служат антидепрессантом.

«Нас мучают не вещи, а наше представление о них», – считал философ Мишель Монтень. Жить станет легче, если разобраться с мучительным представлением. А делать это удобно в письменном виде, наедине с компьютером или стопкой бумаги.

Писательство – прекрасный способ убежать от реальности без помощи медикаментов и стимуляторов. Мало того, что литератор живёт сразу в двух измерениях времени: об этом уже была речь. Первое измерение окружает его физически, а второе он создаёт силой фантазии. Вдобавок хороший писатель успевает прожить жизни всех своих персонажей, и его век заметно длиннее обычного человеческого.

Тому, кто идёт в литературу как сам себе психотерапевт, пригодится суровая мудрость кагана Тэмуджина по прозванию Чингисхан: «Боишься – не делай, делаешь – не бойся, сделал – не жалей».

Говорят, африканские воины ели сердце врага, чтобы стать храбрее; мозг врага, чтобы стать умнее, и конфеты врага, чтобы стать счастливее. Писательство тоже помогает раскрасить окружающий мир новыми красками…

…но есть ловушка, на которую жаловался писатель и философ Василий Розанов: «От всего ушёл и никуда не пришёл».

Лет восемьсот назад Розанову мог бы возразить Эйхэй Догэн:

⊲ Не спрашивай, куда я иду,

Ведь куда бы я ни шёл,

Каждый шаг приводит меня к себе.

Если красок нет в глубине души, не будет их и снаружи. Возможно, именно дзен-мастеру Догэну принадлежит мудрое замечание, которое передают из уст в уста уже восемь веков: без воды можно прожить неделю, без еды месяц, а без смысла – всю жизнь.

Если есть возможность наполнить жизнь смыслом, работая над книгой, – значит, придётся попробовать.

Конечно.

Антикоучинг подсказывает, как не надо писать, но это не значит, что не надо писать вообще. Стоит ли публиковать написанное – вопрос отдельный. Но несбывшаяся мечта о писательстве страшнее самого ужасного текста.

«Тот, кто лишает вас мечты, лишает вас жизни», – предупреждала Вирджиния Вульф, и с ней вполне был согласен Марк Твен: «Держитесь подальше от людей, которые пытаются принизить ваши амбиции».

Близкие снисходительно относятся к литературным упражнениям пишущего и даже могут их поощрять, но встречают в штыки желание стать писателем. «Когда вы стремитесь воплотить в жизнь большие планы, очень важно, с кем вы регулярно общаетесь, – напоминал Твен, подчёркивая пользу общения не с коучами, а с успешными писателями: – По-настоящему великие заставляют вас почувствовать, что вы тоже можете стать великим».

Кто хочет развиваться, тому в помощь Конфуций: «Если вы умнее всех в комнате, – значит, вы оказались не в той комнате».

Томас Альва Эдисон, известный всему миру как Мистер Электричество и владелец успешной компании, в 1896 году устроил вечеринку для сотрудников. Среди приглашённых был инженер-механик Генри Форд. В то время самоходные экипажи только-только появлялись, а он мечтал создать народный автомобиль и обсудил с боссом свои разработки. Мистер Электричество скептически относился к бензиновым двигателям, но дал инженеру несколько дельных советов. С их помощью смышлёный Форд начал собственный бизнес, исполнил свою мечту – и тоже стал мировой знаменитостью с титулом Мистер Автомобиль. На вечеринке Эдисона он оказался в нужной комнате.

Алану Кэю по молодости с комнатой не повезло. В 1960-х руководители компании Xerox отвергли его передовые идеи, в том числе и эту: «Судьба компьютеров – стать интерактивными интеллектуальными усилителями для всех людей, связанных между собой всемирной сетью». Боссы не умели заглядывать в будущее, а в настоящем не было ни всемирной сети, ни большинства инструментов для воплощения мечты Кэя.

И всё же Алан создал программы, которые лежат в основе нынешних графических и видеоредакторов, совершил переворот в подходе к программированию и к мобильному обучению, заложил базу для развития современного программного обеспечения…

…а потом в комнате с Аланом Кэем оказались молоденькие Билл Гейтс и Стив Джобс. Они жадно ловили каждое слово своего наставника и под впечатлением от фразы: «Будущее легче изобрести, чем предсказать» занялись изобретением будущего – каждый по-своему.

Гейтс реализовал мечту о персональном компьютере в каждом доме; его команда создала операционную систему Windows для работы с электронными таблицами и любимый писателями текстовый редактор Word.

Джобс реализовал мечту о персональном компьютере, который предназначен для работы с изображением и звуком; продукция его компании Apple открыла новую эру визуальных эффектов и мультипликации, а карманные компьютеры iPhone стали законодателями моды в мобильной телефонии.

С многолетним опозданием сбылась и мечта Кэя – благодаря тому, что Гейтс и Джобс попали в его комнату. Персональные компьютеры, планшеты и смартфоны, связанные всемирной паутиной, служат интеллектуальными усилителями и средствами коммуникации для всех, а для писателей – ещё и рабочими инструментами.

В 1826 году Николай Первый под впечатлением от записки Пушкина о просвещении пожелал срочно увидеть опального литератора, вызвал его из ссылки и после полуторачасовой беседы признался: «Я сегодня говорил с умнейшим человеком в России»…

…а Пушкин, в свою очередь, дорожил временем, проведённым с умницами Крыловым, Карамзиным, Жуковским, Вяземским, Горчаковым, Дельвигом, Кюхельбекером, Баратынским, Чаадаевым…

Гоголь называл своим учителем Василия Нарежного. Номинант на литературную Нобелевскую премию Лев Толстой делал первые шаги в писательстве, прислушиваясь к Некрасову и Тургеневу. «Горький учился у Короленко и очень внимательно учился у Чехова, Мопассан учился у Флобера», – писал Шкловский. Его друга Маяковского в ранней молодости представили кумиру публики, поэту Игорю Северянину. «Не будем омрачать наше знакомство чтением ваших стихов», – сказал тогда Северянин, и болезненно самолюбивый Маяковский проглотил обиду, нуждаясь в опыте успешного коллеги.

Даже для великих не зазорно было тянуться к тем, кого они считали более умными в комнате. Это приносило пользу каждому из них и литературе в целом.

Недооценивать влияние окружающих – «ошибка выжившего» № 22. Приятно, когда тебя слушают с открытым ртом, но для дела полезнее самому слушать тех, у кого стоит поучиться.

Не надо писать, упиваясь восторгами неглубокой аудитории. Тот, кто желает развиваться, знает им цену и по-настоящему ценит лишь похвалу профессионалов. А замечания, сделанные мастером, способны принести даже больше пользы, чем слова поддержки.

«Возможности человека ограничены только его воображением. Но воображение имеют настолько немногие, что на одного композитора приходится десять тысяч скрипачей». Так деликатно высказывался о среднем уровне аудитории Чарльз Кеттеринг, изобретатель и вице-президент компании General Motors.

Метафору можно продолжить. В литературе, как и в музыке, на каждого скрипача приходится десять тысяч лишённых воображения, слабослышащих или вовсе глухих. Для писателя, как и для композитора, общение с ними не так безобидно, каким может показаться.