Текст книги "Как не надо писать. От пролога до кульминации"

Очередная обойма «ошибок выжившего»:

№ 10 – верить в то, что даже новичок, научившийся писать, как надо, вскоре получит золотые горы;

№ 11 – путать награды за служебные успехи на должности писателя с наградами за талант и литературные достижения;

№ 12 – считать, что для благополучия достаточно единожды встроиться в систему, а дальше можно творить без оглядки;

№ 13 – надеяться на то, что успех станет постоянным и регулярным;

№ 14 – пытаться наперёд угадать издательские запросы;

№ 15 – гнаться за конъюнктурой в расчёте на то, что она неизменна.

Не надо писать в расчёте на быстрый и большой заработок, обещанный коучами: ни того, ни другого наверняка не случится – в противном случае это будет очень приятным сюрпризом, но практика показывает, что прибыль от литературного коучинга получают только коучи.

Не надо писать через силу, проклиная себя и презирая то, что делаешь: писательский труд способен приносить удовольствие.

Не надо писать, забросив другие дела: подавляющее большинство самых выдающихся российских писателей со второй половины XVIII века и по сей день состояли на государственной службе или имели другие надёжные источники дохода.

Не надо писать, как служащий, даже служа писателем, – это не литература: тексты, написанные служащими, обычно годятся только для служебного пользования.

Не надо писать так, чтобы материальный результат зависел только от того, хорошо ли писатель служит.

Не надо писать, разменивая талант на службу: биполярное расстройство психики плохо заканчивается.

Не надо писать, пытаясь подстроиться под вкус и рыночное чутьё издателя: такое гадание – напрасная трата времени.

Не надо писать, соревнуясь в актуальности со средствами массовой информации: проигрыш гарантирован ещё до старта соревнования.

Не надо писать конъюнктурных текстов, не умея предугадать конъюнктуру хотя бы на полгода вперёд, чтобы не стать одним из никчёмных генералов, которые готовятся к прошедшей войне.

О деньгах речь зайдёт ещё не раз, но в целом стоит усвоить простую мысль лауреата литературной Нобелевской премии Джона Стейнбека: «По сравнению с писательством игра на скачках – это солидный, надёжный бизнес».

О бестселлере

«10 дней для создания книги. Как быстро написать свой бестселлер».

«Литературный талант. Как написать бестселлер».

«Как написать бестселлер. Мастер-класс для писателей и сценаристов».

«52 способа написать бестселлер. Как стать известным писателем».

«Как написать бестселлер».

Реальные названия курсов и книг взяты наугад из рекламы. Коучи атакуют наивных своими откровениями, используя все способы коммуникации: на очных занятиях и вебинарах, на бумаге и в блогах, влогах, интернет-каналах…

Разницы никакой, потому что всё это лишено смысла.

Никак.

Бестселлер – не то, что хорошо написано, а то, что хорошо продано. И не просто хорошо, а заметно лучше других. Термин придумали в 1889 году сотрудники газет The Kansas Times и The Kansas Star, которые стали называть бестселлерами самые продаваемые книги.

Скажем, роман «Тайна трёх государей» – это супербестселлер, самая продаваемая книга в России за 2017 год, а её продолжения – романы «Тайна двух реликвий» и «Тайна одной саламандры» – просто бестселлеры. Все романы трилогии оказывались лидерами продаж, но у супербестселлера тиражи исчисляются сотнями тысяч экземпляров, а у бестселлеров – десятками тысяч. При этом выдающийся кассовый успех ничего не говорит о литературных достоинствах книг и вообще о том, хорошо ли они написаны.

В письме к брату Достоевский возмущался:

⊲ Тургеневу платят 800 рублей за лист, а мне 200. Я понимаю, что пишу хуже Тургенева, но Миша, но не в четыре же раза хуже!

Арифметика не позволяет сравнить уровни писательского мастерства. Для этого нет единиц измерения, нет строгих однозначных критериев, поэтому сравнение бессмысленно. Зато в рублях всё просто: рукописи Тургенева ценились в четыре раза дороже, чем рукописи Достоевского, потому что издания продавались лучше. Если отбросить эмоциональную оценку «нравится – не нравится», сравнивать книги Фёдора Михайловича с книгами Ивана Сергеевича можно только по результатам продаж…

…то есть разговор о бестселлерах приводит не к литературе, а к деньгам. Сколько ни пытаются коучи подсластить эту пилюлю, она остаётся горькой. Вот и горевал Достоевский: «Если бы мне платили столько, сколько Тургеневу, я бы не хуже его писал», – имея в виду, что из-за безденежья романы у него выходят чересчур газетными.

Не надо писать по методичке с бессмысленным названием «Как написать бестселлер». У шаблонных текстов может быть разный литературный уровень, но судьба в подавляющем большинстве случаев одна и та же. Это макулатура.

Вопрос приобретает смысл, только если задан о книге, которая уже выбилась в лидеры продаж: «Как она стала бестселлером?». Но, поскольку вопрос о деньгах, в ответе речь тоже пойдёт не о литературе, а о достижении коммерческого успеха.

Любая.

Бестселлерами становились и литературные шедевры, и серенькие «Пятьдесят оттенков серого» Э.Л. Джеймс, и косноязычные сборники кулинарных рецептов, и вообще книги с пустыми страницами – например, «О чём думают мужчины, кроме секса» Шеридана Симова или «Причины голосовать за демократов» Майкла Джона Ноулза.

Не надо писать, как надо, и повторять ошибки коучей. Начинающему автору хватит собственных промахов. Неспроста существует термин, который учёные позаимствовали у авторов кинофильма Perfect storm. Броское название имеет мрачный смысл: «идеальный шторм» – это ситуация, когда сумма неблагоприятных факторов превращает умеренную опасность в смертельную.

В фильме о рыбаках, снятом на основе реальной трагедии, погибли все – утонул даже герой Джорджа Клуни. Текст, который перегружен писательскими ошибками, тоже идёт ко дну. Издателю обречённая книга неинтересна. Он опасается потерять деньги, поэтому ещё на стадии рукописи вычисляет неблагоприятные факторы – всё, что может сделать опасность смертельной и привести к «идеальному шторму»: отсутствию продаж.

У издателя есть представление о том, какая книга окажется провальной, и он отказывается от неё, но всё же провалов хватает. Издатель-виртуоз уровня Елены Шубиной способен выбрать рукопись, имеющую максимальные шансы стать бестселлером при ювелирной маркетинговой поддержке: главную роль и в этом случае играют не литературные достоинства текста. А точно вычислить будущий бестселлер не может никто, иначе на магазинных полках стояли бы только бестселлеры. Какой смысл издавать то, что будет плохо продаваться?

Риски высоки. Крупнейший российский издательский конгломерат АСТ, куда входит и редакция Елены Шубиной, выпускает пятьсот новых книг в месяц, шесть тысяч в год. А сколько из них бестселлеров? Считаные единицы. А сколько бестселлеров написаны по методичке «Как написать бестселлер»? Ни одного.

Во время гитлеровской оккупации Нидерландов еврейская девочка Анна Франк два года пряталась в тайном убежище, вела дневник и мечтала превратить его в роман. Пятнадцатилетнюю Анну арестовали по доносу, вскоре она умерла в концлагере. Отец чудом спасся и после войны предлагал записки дочери многим издателям, но никто не согласился опубликовать школярский текст. Когда же «Дневник Анны Франк» всё-таки был издан, книга стала мировым бестселлером – её тиражи с переводами превысили шестнадцать миллионов экземпляров. Только причиной популярности стали не литературные достоинства. «Дневник Анны Франк» обличал ужасы нацизма и войны так же, как всемирно известный дневник ленинградской блокадной школьницы Тани Савичевой. Это скорее документ эпохи, чем литература.

Не надо писать в надежде увидеть свою книгу бестселлером, если в тексте нет ярких примет времени, о котором идёт рассказ. Действие, происходящее непонятно когда и где, теряет шансы на успех у читателей.

Джек Лондон признавался:

⊲ Чем бы я только ни пожертвовал, чтобы иметь возможность спокойно сидеть и создавать шедевры! Но ведь за них не платят, поэтому я их и не пишу. Воистину, если кто-то хочет купить моё тело и душу, добро пожаловать – пусть только дадут настоящую цену. Я пишу ради денег; если добьюсь славы, то денег будет больше. На мой взгляд, чем больше денег, тем больше жизни.

Денег и славы у Джека Лондона было много, жизни оказалось мало, а какие шедевры он хотел писать вместо своих бестселлеров, так никто и не узнал.

Бестселлером называется шедевр коммерсанта, а не писателя. Никто не мешает автору оседлать коммерческую волну, но бестселлерами его книги станут не потому, что написаны по методике коучей, и не потому, что написаны хорошо, а потому, что издатель сумел удачно их продать.

Первый роман Айн Рэнд «Мы, живые» с треском провалился. Книга была откровенно слабой: язык примитивный, персонажи ходульные, их взаимоотношения искусственные… Проклятия в адрес российских большевиков тоже не заинтересовали американских читателей. Трёхтысячный тираж лёг на складе мёртвым грузом, а писательнице достались всего сто долларов гонорара.

Имя себе Рэнд сделала через двадцать лет благодаря супербестселлеру «Атлант расправил плечи» – о героях-одиночках, на которых держится общество. Как раз к этому времени в США расцвёл антикоммунизм. При таком удачном стечении обстоятельств роман «Мы, живые» был издан заново, и публика бросилась читать злободневную книгу именитого автора. Издатели продали три миллиона экземпляров, но сейчас роман стал библиографической редкостью. Никто не переиздаёт «Мы, живые», потому что волна ушла и уже никто не станет покупать плохую книгу.

Бестселлер – это результат эффективного маркетинга, который определяется уровнем продаж, а не уровнем литературы.

Не надо писать по инструкции «Как написать бестселлер» в надежде написать бестселлер. От автора зависит качество текста, но не проданный тираж. Вера в слова писателя о том, что ему известен гарантированный рецепт создания бестселлера, – это «ошибка выжившего» № 16. Такие рецепты может давать издатель, но без гарантии. А откуда им взяться у коуча, который не написал и не издал хотя бы нескольких бестселлеров подряд?

Стивен Кинг нашёл свой литературный стиль, свои приёмы – и писал роман за романом. Издатель делал их бестселлерами, но его пугала плодовитость автора, который хотел публиковать две, три, четыре книги в год. По контракту издатель публиковал только одну. Он опасался, что либо Кинг быстро испишется, либо читателям наскучит плотный поток романов с его именем на обложке. В обоих случаях спрос упадёт, поэтому одной книги в год вполне достаточно. Кинг нашёл выход: он издал роман под псевдонимом Ричард Бахман. И ещё один, и ещё… Вроде бы всё то же самое, но читателей новый автор не привлёк. И только после того, как инкогнито было раскрыто и публика узнала, что Ричард Бахман – это Стивен Кинг, непопулярные романы знаменитости тоже сделались бестселлерами.

На надо писать в расчёте на невзыскательную читательскую аудиторию: мол, сделаю над собой усилие, прославлюсь парой постыдных бестселлеров – и смогу переключиться на действительно великие книги. Если бы даже такое произошло с кем-то из мастеров, попытка повторить его путь стала бы «ошибкой выжившего» № 17.

Певица Мария Пахоменко на гастролях смеялась над объявлением в гостинице: «Лифт вниз не поднимает». Есть известные западные актёры, начинавшие со съёмок в порнофильмах и со временем ставшие кинозвёздами. Но вряд ли кто-то назовёт писателя, который начинал с примитивных книжонок на потребу толпе, а потом вдруг удивил всех большой литературой. Этот лифт поднимает только вниз.

Исключением из правила мог стать О. Генри. Автор сотен великолепных рассказов считал, что «Фараон и хорал», «Последний лист» и «Вождь краснокожих» – литература низкого пошиба. Оставаться на этом уровне писатель не собирался и задумал произведение под названием «Сон». Рукопись ждали в журнале Cosmopolitan. О. Генри пообещал редактору:

⊲ Это будет серьёзная проза. Я докажу всем – читателям и себе, что могу написать нечто абсолютно новое, совершенно не похожее на все мои рассказы – не анекдот с фокусом в конце, не пошлую байку, а настоящую драматическую историю. Ясный сюжет, честный язык – это будет идеал настоящего рассказа.

Увы, сравнить «Дары волхвов», «Бабье лето Джонсона Сухого Лога» и «Развлечения современной деревни» с задуманным идеальным произведением так никому и не довелось. Прочесть можно только наброски: О. Генри умер, оставив читателей без «Сна».

Следующая порция «ошибок выжившего»:

№ 16 – верить в то, что коуч знает ответ на бессмысленный вопрос – как написать бестселлер? – и что этот ответ вообще существует;

№ 17 – делать ставку на успех низкопробных текстов.

Не надо писать по методичкам коучей, которые не понимают разницы между хорошо написанной книгой и хорошо проданной.

Не надо писать, как надо, и повторять ошибки, которыми щедро делятся коучи.

Не надо писать, забывая о характерных приметах времени и места действия: они повышают шансы на успех.

Не надо писать по инструкции: коучу не может быть известен гарантированный рецепт создания книги, которая станет бестселлером, – такого рецепта не знали даже выдающиеся мастера.

Не надо писать в расчёте сделать себе имя низкопробными текстами, а после подняться до большой литературы: этот лифт поднимает только вниз.

А поскольку – вопреки уверениям коучей – ни денег больших заработать писательством, ни бестселлер написать не удастся, осталось покончить с последней из главных иллюзий.

О коучинге

В легендах и мифах Древней Греции рассказано, как хитроумный Одиссей поручил воспитывать своего сына старому другу по имени Ментор и отправился на Троянскую войну. Ментор делал всё возможное, а важнейшие наставления юноше давала Афина Паллада – богиня не только военной стратегии, но и мудрости. Она являлась воспитаннику в образе Ментора. То есть три тысячи двести лет назад менторство и наставничество были делом божеским…

…чего не скажешь о современном литературном коучинге.

С точки зрения филологии английский коуч – родственник немецкого кучера, только немец прижился в русском языке намного раньше англичанина. Толковый словарь Ушакова напоминает, кто такой кучер: «Возница, работник, который правит запряжёнными в экипаж лошадьми». Правит, чтобы экипаж ехал, куда надо.

В 1830-х годах остроумцы из Оксфордского университета подметили сходство между кучерами и наставниками, которые правили студентами во время подготовки к экзаменам. Таких наставников языкастая молодёжь стала называть коучами, а значение «спортивный тренер» у слова coach появилось только лет через тридцать.

Ментор с Афиной давали сыну Одиссея всестороннее развитие. В отличие от них, кучер везёт пассажира не во все стороны, а строго по назначенному адресу. Литературный коуч тоже берётся доставить паству кратчайшим путём к написанию бестселлеров. Методичек для этого недостаточно: необходима нацеленность на безоговорочный успех, то есть коррекция сознания в ходе психологических консультаций…

…но эту деятельность коучей никто и никак не регулирует. Нет государственного или профессионального контроля, нет морально-этического кодекса и множества других ограничений, принятых в психотерапии. Коуч прекрасно обходится без формальностей: прорекламировал себя, очаровал паству – и вперёд.

Обучение американских психологов-консультантов занимает три тысячи часов, после чего соискателя ждёт ещё длительная практика под надзором профессионалов.

Российская Национальная академия дополнительного образования выдаёт лицензию психолога-консультанта по результатам экзамена, где проверяют профессиональный уровень, – через полторы тысячи часов занятий и стажировки.

Крутой коуч может предъявить, самое большее, сертификат Международной федерации коучей: сто двадцать пять часов теории, десять часов практики. Но это редкость. Обычно у литературного коуча нет даже такого документа, хотя он – при помощи нейролингвистического программирования или без – воздействует на психику начинающих писателей…

…а они заворожённо слушают, как в «Книге джунглей» у нобелиата Редьярда Киплинга обезьяний народ Бандар-лог слушал питона Каа: ещё бы, ведь мечта вот-вот сбудется!

Не надо писать под руководством очаровательных самозванцев. Психику стоит поберечь – особенно тем, кто хотят реализоваться в литературе.

Никто.

Великий древнекитайский мудрец Конфуций советовал: «Обучай только того, кто способен, узнав про один угол квадрата, представить себе остальные три».

Настоящий Учитель не рассылает рекламу веером, лишь бы рекрутировать побольше учеников. Он тщательно выбирает, с кем имеет смысл делиться знаниями. Учитель – не коуч! – открывает дверь, а входить или нет – ученик решает сам.

Взрослого человека невозможно чему-либо научить, зато он может научиться – и взять от Учителя всё, что тот способен дать. Этим путём прошёл каждый из великих литераторов без исключения. Они выбирали достойные ориентиры; некоторым повезло с наставниками, но ни у одного не было коуча. Все мастера учили себя сами, постоянно развиваясь, подсматривая у коллег и добывая из множества источников то, что сделало их великими. В первую очередь сказанное касается Льва Толстого и Максима Горького, которые вообще не получили систематического образования.

Учиться самостоятельно – задача не из простых, но утешением звучат слова старейшины ленинградского и петербургского писательского цеха Даниила Гранина: «В России можно сделать очень многое, если ни у кого не спрашивать разрешения».

Не надо писать, оглядываясь на то, что можно и чего нельзя. Во-первых, результатом письма без оглядки станет книга свободного человека, и это уже хорошо. Во-вторых, если нет шансов издать такую книгу сегодня, – вполне может быть, что завтра издатели из-за неё передерутся.

Михаил Булгаков умер в 1940 году, не питая надежд на публикацию романа «Мастер и Маргарита». В 1966 году российские читатели увидели сильно сокращённый журнальный вариант и только в 1973-м – полную версию: наконец-то стало можно. Сейчас изменения в стране и мире происходят несопоставимо быстрее. Издатель найдётся, была бы хорошая книга.

Есть старинная байка об Учителе, который имел непререкаемый авторитет. Однажды ученик посетовал ему на то, что у друга большие проблемы с бизнесом. «Зря твой друг бреется, – сказал Учитель. – Люди живут в плену стереотипов и не воспринимают всерьёз мужчину без бороды. Если он отпустит бороду, дела пойдут на лад. Только не говори ему, что этот совет исходит от меня». Ученик не сумел уговорить упрямого друга и всё же сослался на авторитет Учителя. Друг был впечатлён, отпустил бороду – и дела действительно выправились. Ученик ждал похвалы, но Учитель вздохнул: «Мне хотелось, чтобы у него росла его борода, а не моя борода».

Не надо писать, отращивая чужую бороду; не надо жить чужим умом, даже если к этому призывает коуч. Хотя и чрезмерное упрямство ни к чему: к рекомендациям друзей стоит прислушиваться.

Сейчас в моде так называемые интенсивы. Коучи обещают всего на нескольких занятиях обучить писательскому мастерству. Художник Эдгар Дега в похожих случаях предупреждал: «Писать картину легко, когда не знаешь, как это делается, и очень сложно, если ты в этом разбираешься». Участникам даже сверхинтенсивного интенсива сложности не грозят. Они по-прежнему не будут знать, как пишутся хорошие книги, и продолжат без труда составлять тексты по шаблонам, не понимая разницы между живописью и раскраской.

Не надо писать в расчёте на мастерство, приобретённое по-быстрому. Автор за работой решает столько задач, что даже на их перечисление уйдёт больше времени, чем длится обычный интенсив.

«Жили за рекой мастера, брались за всё, просили недорого, получалось хреново», – исстари приговаривают в народе. О том же твердил и драматург Островский: «На медные деньги ничего хорошего не купишь». А учитель учителей Антон Макаренко отзывался о коучеобразной братии так: «Сорок сорокарублёвых педагогов могут привести к полному разложению не только коллектив беспризорных, но и какой угодно коллектив».

Речь не о цене, а о ценности. Откуда ей взяться у литературных коучей, которые разлагают начинающих писателей? Чем больше наивные верят в коучинг, тем дальше оказываются от профессии.

Возможно, стоило начать литературный антикоучинг этим вопросом в духе известного персонажа комедии Грибоедова.

Необходимые оговорки об Учителях уже сделаны, теперь можно сделать несколько предположений.

Во-первых, литературный коуч – это не писатель, а маркетолог, желающий быстро и много заработать на тех, кто желают быстро и недорого стать писателями. Причём желание коуча обычно сбывается, в отличие от желаний паствы.

Во-вторых, коуч – это не писатель, а маркетолог, пересказывающий на занятиях или в публикациях одно или несколько чужих методических пособий. Коучи не пишут хороших книг, а писатель не назовёт себя коучем и делится опытом собственного успеха, а не чужого.

В-третьих, коуч вместе со своей паствой – жертвы ущербной системы образования, где один и тот же педагог по одним и тем же шаблонам преподаёт русский язык и литературу…

…хотя это два принципиально разных предмета. Язык – строгие правила для всех, литература – проявление индивидуальности автора. Каждый читатель тоже индивидуален и воспринимает текст по-своему. Не всем интересны бесконечные тирады Пришвина о лесных тропинках. Не для всех Чацкий у Грибоедова или Базаров у Тургенева – «лишние люди». Не для всех Катерина у Островского – «луч света в тёмном царстве».

Коучи учат писать по правилам, как надо, но стандартная матрица, набитая текстом, – это не произведение литературы. Писательство – не конвейер, штампующий пепельницы: хорошая книга – штучный продукт.

В-четвёртых, коуч со своей паствой – жертвы карательной педагогики, которая ориентируется не на поощрение, а на поиск ошибок для снижения оценки. Хрестоматийный пример – анализ текста:

⊲ Каждый занимался своим делом и не мешал другому. Дети читали и делали уроки, а взрослые сапожничали, шили, готовили.

Эксперты видят здесь от одной до четырёх грамматических ошибок, а не варианты языковой нормы. Худо, когда такие эксперты сидят в жюри литературных конкурсов или в редакциях издательств. Ещё хуже, когда они становятся коучами и переносят на паству свою профессиональную и личностную деформацию.

Печальные выводы насчёт системы образования сделал философ-долгожитель Бертран Рассел:

⊲ Некоторые дети имеют привычку мыслить – одна из целей образования состоит в том, чтобы избавить их от неё. Неудобные вопросы замалчиваются, за них даже наказывают. Коллективные эмоции используются для того, чтобы привить нужные взгляды, особенно националистического толка. Капиталисты, милитаристы и церковники сотрудничают в деле образования, потому что всем им выгодно, чтобы у людей развивалось эмоциональное отношение к действительности, а не критическое мышление.

Историко-приключенческий роман «1814/Восемнадцать-четырнадцать» рассказывает о приключениях учеников первого курса Царскосельского Лицея, имена которых навеки сохранила российская история, – о Горчакове, Пушкине, Дельвиге, Пущине, Кюхельбекере, Данзасе… В тему оказался и современный анекдот из послесловия к роману:

⊲ Изобретатель объясняет патентной комиссии устройство своего автомата для бритья: «Человек вставляет сюда голову, нажимает на эту кнопку, и лезвия вжик-вжик-вжик…» Члены комиссии удивляются: «Но ведь у каждого лица есть свои особенности!» Изобретатель отвечает: «В первый раз – да».

Система образования устроена так, чтобы лица и головы у всех становились одинаковыми. Школьный учебный курс, а тем более коучинг – это пересказ методичек. Всё по шаблону. Вжик-вжик-вжик… Поэтому Эйнштейн к пастве коучей относился сурово и говорил:

⊲ Я презираю тех, кто с удовольствием шагают строем на урок музыки. Головной мозг дан им по ошибке. Вполне хватило бы спинного.

В-пятых, коуч мотивирует паству не на постоянное развитие профессиональных писательских навыков, а на безудержное стремление к успеху. Так в массовой рекламе говорят: «Вы этого достойны!» всем без разбора – и без малейшего сомнения: достойны ли? Хотя, казалось бы, любому обладателю интеллекта чуть выше, чем у табуретки, должно быть понятно, что мало у кого есть способности к писательству – так же, как далеко не каждому дано стать хорошим программистом, поваром, цветоводом, брокером, живописцем, врачом, снайпером, строителем, лётчиком, шахматистом, портным или механиком. Если зайца долго лупить скрученным полотенцем по животу, он может научиться играть на барабане, но кому будет нужен такой барабанщик?

Литературные коучи набирают рекрутов, глядя не на их способности, а на желание пробиться в жизни. Писательский успех обещают всем, и никто не прислушивается к предупреждению номинанта на литературную Нобелевскую премию Гилберта Честертона:

⊲ В любом пристойном занятии есть всего два пути к успеху: можно очень хорошо работать, можно плутовать. И то и другое слишком просто, чтобы вдаваться в пояснения. Если вы хотите победить в соревновании по прыжкам, прыгните выше всех или притворитесь, что прыгнули. Если вы хотите выиграть в вист, играйте лучше всех или обзаведитесь краплёной колодой. Читайте книги о спорте, или о висте, или о шулерстве. Но не читайте книг об успехе.

На деле всё сложнее, поскольку рекруты коучей стремятся не к одному и тому же успеху, а к разным. Для меньшинства важно достигнуть вершин духа и писательского мастерства: их цель – успех в литературе. А для большинства цель – успех как таковой, и литература видится им всего лишь наиболее простым способом достижения успеха.

Целеустремлённость – полезное качество, которое стоит стимулировать. Но если у разных групп разные цели, то и пути достижения этих целей тоже разные.

Литературная профессия ни к чему желающим пробиться, им хватит самых общих сведений. Для них существует коучинг в духе Дейла Карнеги: как приобретать уверенность в себе, оказывать влияние, строить отношения, заводить друзей, выступать публично, избегать конфликтов и так далее. Речь о навыках достижения успеха, а не о писательстве. Если на литературном коучинге среди пробивных окажется тот, кто действительно мог бы хорошо писать, – его, скорее всего, затопчут.

Двигаться сразу несколькими путями в надежде прийти одновременно и к литературному мастерству, и к духовным вершинам, и к успеху как таковому – «ошибка выжившего» № 18. Обычно тот, кто гонится сразу за многими зайцами, рискует не поймать ни одного, а духовные вершины плохо уживаются с успехом – во всяком случае, при жизни автора.

В 1883 году Фридрих Ницше написал по библейским канонам роман «Так говорил Заратустра» – о человеке, который «первым увидел в борьбе добра и зла подлинный движитель всего и вся». Книгу никто не покупал, рецензенты на заумь не реагировали, издатель отказался публиковать финальную часть. Ницше напечатал за свой счёт крохотный тираж и разослал по одному экземпляру семерым близким. Никто не ответил. А к тому времени, когда роман включили в число величайших духовных произведений современности, автор уже сошёл с ума и умер.

Гуру из коуча не получится – хотя бы потому, что коуч передаёт пастве шаблонные методики того, как надо писать. А гуру со времён Древней Индии – это мудрец, который занят всесторонним развитием духа избранных учеников, способных воспринимать тонкие материи. Селекция суровая, процесс кропотливый и сокровенный: никаких стремительных интенсивов, никаких групповых занятий.

Задача гуру или наставника – быть средством навигации. Маяк не мечется по берегу туда-сюда в поисках кораблей: он стоит на месте и своим светом указывает путь. Современный коуч едва ли похож на маяк.