Текст книги "Демоны сновидений"

Дмитрий Нелин
Демоны сновидений. Охотник на читеров. Книга 5

© Нелин Дмитрий

© ИДДК

Глава 1
Дети Харона

Ломы и штыковые лопаты с хрустом и звоном долбили промерзший грунт. Пламя газовой горелки жарко облизывало серую, превратившуюся в камень землю. Один из могильщиков время от времени использовал бензопилу, но толку от нее было мало – здесь слишком каменистый грунт. Мужик боялся, что затупит цепь, поэтому вскоре пилу убрали обратно в машину. Могилу копали уже несколько часов, и это несмотря на то, что предварительно на месте будущего захоронения был разведен костер. В итоге похороны задерживались на час. Народу пришло немного – человек двадцать, наверное, причем в основном соседи и те, кто знал отца по работе. Сам он слыл весьма нелюдимым и общался с кем-либо только по мере необходимости. Я, наверное, в него пошел.

Мы с Кэрол прилетели еще вчера, и я тут же арендовал машину – какой-то уродливый “Датсун” на всесезонной резине. После машин ковена ездить на этом было чем-то сродни пересадке с мотоцикла на велосипед. Вроде бы все функции те же самые, но все равно что-то не так. Не так едет, не та управляемость, не те габариты. В этой машине я чувствовал себя чертовски неудобно. Может, это просто с непривычки или я зажрался.

Мать встретила нас весьма сдержанно, но, увидев Кэрол, была приятно удивлена. Она-то думала, что я вообще конченый, наверное. Ни семьи, ни детей, непонятная работа – впереди меня, по ее представлениям, должны были ждать только улица и попрошайничество. Ну а как иначе? Образования не получил, бабу богатую не нашел, своей квартиры нет. Бомж натуральный, у которого черт знает откуда деньги берутся. Объяснить родителям, что я работаю геймдизайнером, было настоящей проблемой.

– Ну вот что ты делаешь? – спрашивала меня мама.

– Сижу перед компьютером, пишу разные документы, по которым потом художники рисуют картинки, а программисты делают логику игры.

– И за это сто тыщ платят?

– Бывает и больше, – с улыбкой отвечал я.

– Тут люди с высшим образованием на заводе с утра до вечера за двадцатку горбатятся, а он писульки пишет, – тяжело вздыхал отец. – Этой стране конец.

Ну да, ну да. По их старым и немного замшелым представлениям до сих пор выходило, что я должен был устроиться на завод токарем или инженером. Получал бы сейчас тысяч тридцать в провинции – это в лучшем случае, да и в Москву я зря уехал: ужасный город. Сосет соки со всей России, развращает. Превращает хороших людей в плохих, жаль, что не наоборот.

Я же, в свою очередь, старался с родителями не спорить. Просто улыбался или отшучивался, чем еще больше злил их, так как им начинало казаться, что я полный идиот. Да и как им что-то рассказывать и стараться объяснить? Отцы и дети, блин. Если бы я сказал, что стал ведьмаком Московского ковена, что у меня крутая тачка и бабла три мешка, – они бы все равно не поверили. Посчитали бы, что я совсем спятил со своими игрушками. А ведь мне уже почти сорок лет! Бабу мне надо домовитую, ребеночка вот завести, значит, а то что это я, в самом-то деле. Не размножаюсь. Веду себя как полный аморал. Сосед вон мой, Ванька, уже второго нянчит, он же на Лерке женился. Помнишь, ты за ней еще ухаживал? В доме своем живут. Китайский джип в кредит взяли. Все у них хорошо. А ты?

В общем, я с ними никогда не спорил. Мне было легче казаться придурком в их глазах, чем доказывать, что я не такой, как они думают. Поэтому я уже с юности понял для себя несколько очень простых истин.

Первая и самая легкая для понимания – никогда и никому ничего не доказывать. Особенно самому себе. Никого не переубедишь, зато наживешь кучу врагов и потеряешь интересных людей. Из этого правила логично следует вторая аксиома.

Не спорь. Ни с кем и никогда. Как бы это банально ни звучало, но в мире сейчас есть несколько тем, где споры приводят к ужасным последствиям.

Политика – вещь бессмысленная от слова “совсем”. У нас каждый второй кухонный аналитик считает на полном серьезе, что он смог бы управлять таким огромным государством, как наше. И посади его на место президента – ух, он бы развернулся… В худшем случае сделал бы как в Америке, в лучшем – отправил бы всех в новый ГУЛАГ и стал вторым Сталиным. В любом случае спорить на тему политики – это себя не уважать. Там подковерные игры такого уровня, что наши разборки между ковенами отдыхают, а кухонный эксперт имеет дай бог процентов пять правдивой информации, которую он узнает из продажного телевизора или полоумного интернета. Так что, как только очередной рядовой гражданин открывает рот – пояснить мне, что нужно сделать в стране, чтобы жилось лучше, – я тут же ему его закрываю, давая понять, что мне все это совершенно неинтересно. И это правда. Мне скучно рефлексировать на кухне на тему политики. Ах, вот если бы!.. Да как же!.. Да если бы у бабушки был хер, она была бы дедушкой. Маги вообще вне социума. Данила вот мне про политику ни разу лапшу на уши не вешал, а ведь мог бы. Его бы я послушал, кстати. Он мужик умный, хоть и мертвый уже, но тем ценнее его опыт. Ведьмы тоже никогда не обсуждали политиков и чиновников. Это для нас совершенно параллельный нам и глупый мир, который лишь изредка прорывался в нашу реальность. Даша сотрудничает с какими-то там депутатами, но, опять же, не в политических целях, а чтобы побольше бабла нарубить для любимого ковена.

Вторая идиотская тема для споров, которую следует избегать любому здравомыслящему магу, – это религия. Штука страшная хотя бы тем, что религиозные споры всегда приводили к кровопролитным войнам и крестовым походам. Религия для обычного человека очень важна. Магу она до лампочки. Он уже вне всех этих искусственно придуманных человеком эгрегоров. У мага нет веры. У него есть Намерение и Знание. Этого с лихвой хватает, чтобы не вступать в словесные баталии с фанатиками. Хм… Я покосился на свежую могилу, усыпанную искусственными цветами. Мой отец был атеистом, а вот мама православная. Ну она так считает. Посты не соблюдает. В церкви бывает от силы раз в полгода. Десятину не платит. Хреновая из нее верующая, конечно… Да, стандартные отмазки про бога в сердце у нее тоже есть, да только с православным эгрегором это так не работает. Без проводников в виде священников и церквей никакого эффекта не будет. Настройка такая. Да, вчера мама хотела позвать попа в рясе, чтобы он отпел отца, но я ей это запретил. Какое ты имеешь право решать за своего мертвого мужа? Он что, в завещании оставил похоронить себя по православному обычаю? Нет, ну и сиди тогда спокойно. Ну или давай раввина позовем, пусть он почитает. Какая, в жопу, разница, встань да сама почитай. Простись. Дикость и тупая зашоренность. Обрядовость. Только сейчас я столкнулся с этим напрямую и испытал испанский стыд. Вроде бы взрослые люди. На улице уже двадцать первый век, а они до сих пор домового молочком за печкой кормят. Вы никогда не сможете переубедить верующего человека. Его сознание обработано так, что любые ваши слова будут вызывать агрессию и неприятие. А рассудит вас всех только смерть. Да, именно так. Она поставит жирную точку – и тогда посмотрим, кто из вас пройдет через Море забвения и молитвы чьей конфессии будут сильнее. Поэтому любой спор на тему религии бесполезен, деструктивен и опасен.

Третья тема – это сексуальные предпочтения. Казалось бы, всем понятно, что в нашем мире секс является интимным и личным делом каждого индивидуума. Но нет, всегда найдутся те, кто хочет подглядеть в чужую постель и заявить свое мнение, сформированное зомбоящиком или религией. Раком трахаться нельзя – Бог накажет. Онанировать нельзя – детей не будет. Ты с мужиком живешь? Ах ты, пидорас! Из-за вас наша страна в демографической яме. Для себя я четко уяснил – никогда не вступать в половые споры с людьми, у которых с этим все плохо. Мне абсолютно насрать на то, кто стоит передо мной – мужчина, женщина, трансгендер или там представитель оставшихся пятидесяти полов. Мне по фигу, что он там думает на тему траха и пытается до меня донести. У меня все просто – мне нравятся женщины и чем больше – тем лучше. Но если бы я рассказал маме о прелестях группового секса, то даже не представляю, какой был бы скандал. Поэтому мои предпочтения останутся со мной. Их не стоит обсуждать с неподготовленными людьми. Поэтому такие споры также бесполезны.

– Сережа, мне холодно, – ко мне прижалась Тши. – Может быть, стоило отвезти папу в крематорий?

– Ближайший за четыреста километров, к тому же мама против.

– Да, она из обычных, – согласилась ведьма, – будет ходить на могилку и плакать до конца собственной жизни.

– Рефлексия, чувство вины. Не уберегла и так далее, это так у многих, – я кивнул, – пойдем в машину, погреемся. Тут работы еще на час или два точно. Я предупрежу маму.

Печка в машине работала отлично, что меня удивило.

– Думаешь, что отец придет на свои похороны? – спросила Тши.

– Угу. Он как настоящий атеист – сейчас, наверное, занят всякой фигней.

– Путешествует по миру. Смотрит то, чего никогда не видел при жизни.

– Да, уверен, что он отправился в Японию, но собственные похороны он вряд ли пропустит. Рагни следит за всеми постоянно, но никого не нашел. Я думал, что можно немного вздремнуть.

– Ладно. Но я считаю, что он не придет на сами похороны. Поверь, смотреть на это умершим не очень приятно. Повсюду люди. Все плачут. Такие сильные эмоции могут сильно потратить твой свет. Вот почему стоит не задерживаться на этой земле, а сразу отправляться в Лимб. Шансов, что ты пройдешь Море забвения, будет больше.

– Я думаю, что без нашей помощи у него их и так будет немного.

– Только это все равно глупо, Сережа, – заметила Тши.

– Да я прекрасно понимаю, – ответил я, – у отца мало света. С нашей помощью он пройдет Море забвения. Закатный город его не примет, а лабиринт Бардо – там тоже возникнут трудности.

– Я не проводница смерти, – добавила Тши, – я не смогу провести вас.

– А я забыл маршрут, – признался я, – как видишь, плана у нас нет. Сплошная импровизация.

– Но это твой отец, и поэтому ты хочешь помочь ему, несмотря на всю бессмысленность этих усилий.

– Да, – честно ответил я, – уверен, что у нас все получится. Не дрейфь.

– Твоя мама. Мне кажется, что она в действительности поверила в нашу с тобой любовь.

– Да, надо было привезти еще Еххи, Дашу, Герду. Объявить себя султаном и окончательно упасть в глазах собственной матери.

– Ты не хочешь перевезти ее в Москву?

– Она не поедет. Я уже говорил с ней об этом. В итоге решили, что я просто буду присылать ей немного денег каждый месяц.

– Верное решение, – согласилась Тши.

Мы просидели в тачке еще около часа. Согрелись, попили чаю, послушали музыку, а потом появился Рагни и сообщил, что нам пора. Копатели могил уже все подготовили, а значит, уже начинается обряд погребения. Ну как обряд. Постояли, поплакали, опустили гроб, землей закидали, и все. Отдельного прощания даже не было толком. Потом все полезут в автобус и отправятся в кафе пить водочку, есть куриный суп с лапшичкой и пюрешку с мясом, кутью. Блин, где же батя? Пропустить собственные похороны – это вот вообще мрак. Может быть, он уже отправился в Лимб. Сам? Тогда, конечно, все вообще печально. Искать его там мы замучаемся.

– Я еще побуду тут немного, – сказал я матери, когда все начали садиться в микроавтобус, – не переживай. Езжайте со всеми. Я вас догоню.

Она ничего не ответила. До нее только сейчас дошло, что больше она отца не увидит, а все, что от него осталось – это свежий холмик на кладбище с черной оградкой. Я отвел ее к автобусу, а сам вернулся в машину. Рагни же стал невидимым и спрятался где-то за деревьями. Не хватало еще бате встретить фазового волка на своей могиле. Напугается лишний раз.

– Пришел, – шепнул мне волк. Я тут же закрыл глаза. На то, чтобы заснуть и выйти из тела, у меня уйдет минут десять, – и то если я использую технику для быстрого засыпания. Придумал ее некий Эндрю Вейл, и строится она на правильном глубоком дыхании. Сам он утверждает, что уснуть таким образом можно и за минуту, но то ли я делаю что-то не так, то ли все слишком индивидуально. Пять-шесть минут – это да, но не одна. При выполнении техники еще нужно считать на вдохах и выдохах. 4-7-8. Вдыхаем только носом, выдыхаем только ртом. Язык должен быть прижат к небу. Меня этому Веста научила, которая умеет засыпать почти моментально в любой ситуации.

Теперь главное – это удержаться на границе сна и выйти из тела. Не люблю я это дерьмо, если честно, но иначе, увы, никак. Колючие вибрации появились в пятках, а затем я отправил их мысленно через все тело – к макушке. И, опять же, нужно выкатиться из скафандра, да так, чтобы его не потревожить, иначе я просто проснусь. Перед глазами мелькнула дверь автомобиля, а потом все стало белым. Свет? Ага, два раза. Это снег. У меня получилось. Всегда радуюсь, когда это выходит так просто, теперь вот главное – не потерять контроль над сновидением. Я стал ощупывать холодную сталь автомобиля и нарисовал на замерзшем стекле парочку узоров. Да, вот он, первый локал. Все прямо как писал Монро. Я там, где надо. Я бегом бросился к могиле отца в надежде, что застану его. Вовремя. Он уже развернулся и собирался уходить.

– Виктор Иванович! – громко позвал я его, и мужчина обернулся. Ха, а он помолодел после смерти-то. Забавно. Я на него похож, но только отчасти. Мама говорит, что я больше на своего деда по ее линии смахиваю, но нос и глаза у меня от бати.

– Сережка? – Отец встал как вкопанный, а затем громко закричал: – Ты меня видишь?

– Конечно, и слышу хорошо, так что можешь не орать, а то местных мертвяков перепугаешь.

Я подошел к бате, и мы обнялись.

– Я умер, Сережа, – сказал он, – представляешь?

– Да, я тебе всю похоронку и оформил, – я кивнул на могилку, – у матери совсем денег не было.

– А обелиск где? – не понял отец.

– Земля усесть должна. Через год поставим, – пояснил я, – а временный деревянный крест тебе не полагается, ибо ты некрещеный.

– Спасибо, но не стоит тратиться. Сам понимаешь, для меня это теперь вообще ни к чему.

– Ага, осознал-таки, – я улыбнулся, – ну давай прогуляемся.

– Стой, – отец схватил меня за рукав, – какого черта происходит? Я умер. Ладно. Но ты? Ты тоже умер, что ли?

– Нет. Я живой, просто вышел из тела, чтобы с тобой встретиться и кое-что тебе рассказать. Я тебя тут давно жду. Думал, что ты вообще не придешь.

– Я просто опоздал. Собственно, и при жизни таким же был, – отец покачал головой, – как много было проебано, а…

– Хватит себя укорять, – заметил я, – все кончено. Или ты теперь будешь жалеть, что мало путешествовал, любил и не стремился к знанию? Поздно. Тебе теперь о другом нужно думать.

– А ты жестким стал. Вот как тебя Москва изменила. – Мы с отцом пошли по кладбищенской дорожке.

– Она тут ни при чем. Ты вообще помнишь, как тебя грузовиком переехало? – спросил я.

– Ничего. Просто удар. Даже боли не было. Просто выбило из тела. Знаешь… Такой резкий холод, а потом все. Я уже взлетел над затормозившей фурой. Смотрю, а из-под нее только нога моя торчит, а ботинок правый отдельно валяется. Ничего я не успел – ни подумать, ни осознать.

– Свет в конце туннеля был?

– Какого туннеля? – не понял Виктор. – Не было ничего. Просто хожу, летаю по нашему миру. Все как во сне. Только знаю, что не проснусь больше никогда. Я – призрак, Сережа.

– Это ненадолго, – пообещал я, – тебе тут делать нечего. Нужно идти дальше.

– В ад? – воскликнул отец.

– Ты же атеист. Какой тебе ад? Рая ты тоже не увидишь. В Лимб тебе надо. Я подскажу тебе, что нужно делать.

– А ты откуда знаешь? – с подозрением спросил отец. – Ты же не умирал!

– А нет никакой разницы, пап. Что ты помер, что уснул, что проснулся. Это сложно понять, но это так. Если я тебе скажу, что практикую осознанные сновидения, ты же все равно ни хрена не поймешь.

– Не пойму.

– А это, считай, такая крутая посмертная тренировка.

– То есть при жизни можно научиться умирать? Интересно, но верится с трудом.

– Не хочешь – не верь мне. Ты же прагматик. То, что ты сейчас гуляешь по нашему миру – это для тебя нормально, да? Не ты ли мне говорил, что после смерти нас ждет только полная темнота, и все?

– Возможно, я ошибался. – Отец усмехнулся. – Так почему я не могу тут остаться навсегда?

– Потому что ты энергетическая сущность и у тебя батарейка садится. Как ее подпитывать, ты не знаешь и не умеешь, поэтому тебе стоит покинуть сей бренный мир.

– Зачем?

– Чтобы пойти на очередной круг бессознательного бытия, – улыбнулся я.

– Колесо Сансары. А если я хочу выйти из него?

– Раньше надо было думать, пап, – ответил я, – теперь уже поздно. Чтобы не стать пищей для всяких падальщиков, ты должен добраться до Могильника.

– Я вообще ни хуя не понимаю, о чем ты! – воскликнул отец. – Что за херню ты несешь? Какой Лимб, какие могильники? Что я должен делать? Чего ты ко мне прикопался, а? Я мертв!

– И что? Я говорю, что нужно делать дальше, чтобы снова получить жизнь и частично сохранить свое сознание.

– А оно мне надо? Куда я перерожусь? В этот мир? А мне дадут выбрать тело и будущую жизнь?

– Нет.

– Ну и на хрен мне это сдалось? Как-то нечестно получается. Теперь я еще лучше понимаю суть всяких религий. Сладкие таблеточки для фанатиков. Если нет ада и рая, а есть постепенное увядание сознания – да, отличная позиция. Прямо позитивная! Я так не хочу.

– Отец, всем плевать, что ты хочешь. Родившись, ты уже принял правила этой игры.

– Но я не знаю их!

– А что, когда ты кредит берешь, тоже читаешь договор и все, что мелким шрифтом написано? Не смеши меня. Так вот. По правилам, у тебя есть девять дней. Девять, – с ударением повторил я, – потом тебя начнет выбивать в Лимб. Ты окажешься на его задворках – в Море забвения, и не факт, что ты его пройдешь. Тебя там сожрут местные жители.

– Ну охренеть теперь, – выругался отец, – и что ты собираешься делать? Подаришь мне астральный автомат с бесконечными пулями?

– Ну, будь я покруче, то мог бы поступить и так, но я просто помогу тебе преодолеть это море и доведу до могильников. А там мы найдем того, кто сможет проводить тебя сквозь лабиринт, и ты обретешь следующую жизнь.

– Ладно, Сережа. Все, что ты говоришь, звучит как полный бред, но у меня нет никаких вариантов. Я не знаю, верить тебе или нет, но пусть будет по-твоему. Что мы должны сделать?

– Встретимся здесь же сегодня вечером. Я возьму с собой одну девушку. Вместе мы проведем тебя в Лимб.

– Звучит ужасно. А сейчас ты куда?

– Вернусь в машину. Проснусь.

– Ты что, тачку купил?

– Арендовал.

– А-а-а, – протянул отец, – когда ты уже за голову возьмешься. Хотя… Зачем оно тебе? С собой же это все не перетянешь.

– Если ты про хаты и тачки, то да. Все это останется гнить здесь, как и твой скафандр.

– А ты, наверное, и не такой дурак, как мы с мамой думали. Смотришь на шаг вперед, да?

– На три вообще-то, – усмехнулся я, – а ты куда?

– В Диснейленд хочу. В Анахейм.

– Серьезно? – У него получилось меня удивить.

– Да. Хочу чего-то такого прямо совсем завораживающего. В Токио я уже побывал, прогулялся по их паркам. Затем заскочил в Мексику, поглазел на пирамиды ацтеков. Все-таки летать очень удобно.

– Согласен. Ну давай, удачи тебе, не задерживайся, – попросил я. Отец пожал мне руку, а затем плавно взмыл в воздух. Оттолкнулся от невидимой ступеньки и со скоростью истребителя исчез. Улетел.

– Жестковато ты с ним, – заметил Рагни, который уже сидел внутри меня, – он же все-таки твой родитель.

– Предлагаешь дать ему еще времени? А вдруг он свет где-нибудь растеряет? Что мне с ним тогда делать?

– Отдашь свой.

– Это придется сделать и так. А вдруг его кто-нибудь иссушит?

– Согласен. Возвращаемся?

Однако именно в этот момент я ощутил чужое присутствие. Позади меня кто-то стоял. Я резко обернулся, но там никого не оказалось.

– Хватит прятаться! – громко сказал я, и в моей руке появился револьвер. – Я знаю, что вы здесь. Выходите, иначе я смещу точки сборки и тогда нападу первым!

Под моими ногами захрустел снег, так как я сделал пару шагов назад. Прямо из воздуха появились три фигуры в длинных черных мантиях. Они не касались земли, словно призраки. Глубокие капюшоны скрывали лица. Очень уж эти ребята похожи на знаменитых Хранителей снов, но нет. Жалкие подделки. Я присмотрелся к ним. Так и есть. Это обычные дримеры, причем не все собрали источники силы, зато выглядят, конечно, очень пафосно. Мантии расшиты серебряными символами, значение которых мне совершенно неизвестно.

– Ты не посмеешь напасть на нас, – обратился ко мне холодный обезличенный голос.

– Ты мужик или баба? – спросил я и взвел курок револьвера.

Это движение не понравилось непрошеным гостям. В руках одного появилась длинная коса, другой достал два автомата с барабанными магазинами, а стоявший посередине вооружился щитом и копьем.

– Ты влезаешь в чужой бизнес, приятель, – сказал автоматчик.

– Да кто вы такие, а? – спросил я.

– Мы дети Харона, – пафосно ответила фигура с косой.

– Многовато вас наплодилось что-то. Папка любвеобильный был, что ли?

– Мы помогаем душам покинуть этот мир и попасть в Могильник, – ответила фигура со щитом, – ты занялся не своим делом, и мы не потерпим этого.

– Заплати нам сто тысяч долларов, и мы проводим твоего отца сами. Результат гарантирован, – добавил автоматчик.

– Это восемь миллионов рублей, да? – Широкая улыбка растеклась по моей роже. – Вот, значит, сколько стоит посмертное сопровождение. Дети Харона. Какое пафосное и глупое название. Слушайте меня, клоуны…

Но слушать меня никто не стал. Автоматы затрещали, но я тут же создал защитное поле. Ну, лиха беда начало. Бизнесмены, блин. Не слышал я никогда про таких ребят. Да и как они меня нашли? Наводка? Само собой. Кто-то сказал им, где я буду и в какой момент времени. Вот они и пришли поживиться. Ладно, не страшно. Рагни, вперед! Повози парня с автоматами по могилкам. Волк с рычанием проскочил поле и в один миг оказался рядом с фигурой в мантии. Острые крючья вцепились в черную ткань. Я рванулся вперед и выстрелил в косаря. Тот умудрился отбить пулю своей косой, и теперь уже мне нужно было уклоняться от удара. Резкая боль обожгла ляжку, и я дернулся. Это Рагни ранили. Он бежал по кладбищу, волоча за собой чувака с автоматами, а из его бедра торчало копье, но волку было плевать. У него уже началась игра. Во время погони он почти не обращает внимания на боль.

Я схватил рукой древко косы и дернул противника к себе. Мой кулак врезался прямо в глубину капюшона, и фигура завалилась назад. Я пнул ее в живот и вырвал косу. Дерьмовое оружие на самом деле. Не артефакт. Колоть ей нельзя, рубить тоже. Оружие одного типа удара. Я замахнулся, чтобы располовинить оппонента одним ударом, но моя атака была отбита щитом. А ничего так ребята в команде работают. Молодцы. Прикрывают друг друга. Дальше я пропустил удар кулаком в челюсть, а затем неведомая сила грубо швырнула меня в сторону. Опять телекинез, да? Не привыкать. Дримеры часто им пользуются.

– Ты умрешь, и некому будет проводить тебя! – прошипела фигура, и щит обрушился на меня сверху.

– Не очень-то и хотелось! – ответил я и откатился в сторону. Пнул харонита ногой и поднялся. “Бам!” – громыхнул револьвер, и фигура в мантии вновь грохнулась на землю.

– Лежи, иссыхай, – усмехнулся я и полез за патроном большого калибра. Жаль, что в пистолет помещается только один такой. Где-то вдалеке победно выл волк. Вставший на ноги соперник бросил в меня щит, а затем схватил раненого товарища, и они исчезли. Смотались! Зато сколько пафоса было! Рагни, ты там где?

– Я его частично иссушил, – ответил волк, – но он исчез.

– Сбежали. Тоже мне “дети Харона”, только папку позорят! Интересно, кто их на нас навел? Просыпаемся!

Я резко открыл глаза и выдохнул. Тши тут же взяла меня за руку.

– Встретились? Договорились? – участливо спросила она.

– Дети Харона. Слышала про таких?

– О боги Лимба. Откуда они узнали об этой встрече? – Ведьма закатила глаза.

– Кто они? – Я выжал сцепление, воткнул первую передачу и надавил на газ.

– Какая-то мелкая организация дримеров, промышляющая в провинциях. В миллионники они не суются, так как там у них много конкурентов.

– Я уже заметил, что ребята так себе, хотя пафоса им не занимать. В мантиях такие, капюшоны, как у ситхов.

– Они тройками работают.

– Да. Но я обратил их в бегство.

– Ничего себе, – ведьма довольно улыбнулась, – ты – мой герой. Их кто-то навел на тебя.

– Даже не сомневаюсь, – ответил я, – тот же, кто убил моего отца. Я должен поговорить с водителем той фуры.

– А ты знаешь, где его искать? – спросила Тши.

– Да, поэтому мы поедем к нему в гости прямо сейчас.

– А как же поминки?

– Срать на них. Какой от них вообще толк? Папе от этого лучше уже не станет. У нас мало времени. Завтра утром самолет вернет нас в Москву. Я не хочу разбазаривать личное время на всякую херню. С батей я уже обо всем договорился. Вот если бы он на свои поминки пришел, тогда другое дело, а так он улетел в Диснейленд.

– Ого. А он у тебя молодец. Отрывается на полную катушку. У него не было загранпаспорта?

– И денег. Хоть после смерти весь мир повидает.

– Как же это ужасно. – Тши вцепилась мне в руку. – Как тебе идея летом слетать на Бали? Только я и ты, а?

– Если выживем, то почему бы и нет, – улыбнулся я.

– А этот водитель, он не в полицейском участке?

– Нет. Его отпустили пока. Завели дело, но я думаю, что его нужно закрыть, – ответил я, – сама понимаешь. Мужик, скорее всего, не виноват. Зачем портить ему жизнь?

– Государство думает иначе. У него в любом случае отберут права.

– Да, я тоже так считаю. Мама с ним уже встречалась, даже адрес его записала, так что я надеюсь, он дома.

Абрамов Николай Валентинович открыл мне не сразу. Его “хрущевку” я нашел по навигатору достаточно быстро. Жил дальнобойщик на третьем этаже. Мне повезло попасть внутрь подъезда, потому что на скамеечке сидела волшебная бабуля из тех, кто любит посудачить на всякие темы и погреть уши на чужом горе. Узнав, что я сын сбитого Колей мужика, она мне тут же посочувствовала и открыла дверь. Я сознательно не стал долбиться в домофон, так как меня могли банально не пустить. Кэрол осталась в машине.

Дальнобойщик оказался вполне нормальным мужиком. Чуть повыше меня, трехдневная небритость, легкий перегар. Черная майка и волосатые плечи. Меня-то бог миловал, волос у меня на теле немного, даже рожу брею раз в неделю, такой вот дурацкий генотип.

– Ты кто? – сразу спросил Николай.

– Черкасов Сергей Викторович, – ответил я, – да ты не боись. Я зайду на пять минут буквально.

– Что? – мужик слегка опешил. – А. Я это, ну ты понял, да?

– Все я понял, спросить хочу, как все произошло. Меня там тачка ждет, так что я реально на несколько минут.

– Ладно, заходи. – Николай отодвинулся и впустил меня в квартиру. В ближней комнате ругались дети. В коридоре стояла полноватая женщина лет сорока пяти в домашнем халате.

– Не виноват он! – сразу же заявила она.

– Да понятное дело. Иди в комнату, Наташа, – попросил Коля, – мы с Сергеем по-быстрому на кухне чаю попьем.

– Рассказывай, – сказал я, садясь на табурет. Кухня была маленькой, и я сразу заметил пару пустых бутылок водки – первый признак, что плохо русскому человеку. Заливает горе.

– А что там рассказывать, Серега. Нечего. У меня стаж водительский – 30 лет. Представляешь? Я еще при советах грузы возил по всей стране. Аварий почти не было. Ни одного ДТП с таким исходом, да и дорогу я тут как свои пять пальцев знаю. И возвращался я не поздно.

– За рулем не бухаешь?

– Брось. Нет, конечно. Сейчас все строго с этим. Тестируют, на машинах таймеры, счетчики. Штрафы ого-го, поэтому каждый дорожит своим местом. Сам же понимаешь, с работой сейчас в стране жопа полная, а у меня образование всего восемь классов, да и до пенсии – как до Китая раком, а мне уже не двадцать лет. Трое детей. Их же кормить надо как-то.

– Погоди, – я махнул рукой, – ты помнишь что-нибудь? Как ты заснул?

– Прости, Серега, я твоего батю убил. – Мужик сел на стул и заплакал. Началось, блин. Здоровый, а вон его как прорвало. Алкоголь плюс искреннее сожаление приводят людей в такое вот состояние. Мне оно было чуждым.

– Ну хочешь – врежь мне! – воскликнул Коля и посмотрел на меня заплаканными глазами.

– Успокойся, – попросил я, – просто вспомни, как ты вырубился. Было что-то? Картинки перед глазами, может быть, а? Или звуки?

– Картинки? – переспросил Коля и задумался. Потом он налил себе водки в стакан и махом выпил сразу грамм сто.

– Да. Что-нибудь необычное. Мистическое или загадочное, – добавил я.

– Ты знаешь, да? – Лицо Коли внезапно прояснилось. – Я не виноват, да?

– Не виноват, – кивнул я, – иначе бы у нас с тобой был другой разговор.

– Понимаю.

– Ни хрена ты не понимаешь, – вырвалось у меня, – хватит жрать водку и тупить. Просто скажи, что ты видел.

– Я не стал никому говорить, но в общем… – Голос Коли стал тише, и он кивнул мне на дверь. Я прикрыл ее ногой, чтобы жена и дети не слышали.

– Флейта, – произнес Коля.

– Что? – Я нахмурился.

– Мелодия такая, понимаешь, заиграла прямо в ухе. Приятная, нежная. Будто райская. Знаешь, вот как на открытках православных. Ангелочки там с арфами. Облачка.

– И? Дальше что?

– Ну я глаза и прикрыл от удовольствия, и сразу увидел девушку неземной красоты с флейтой.

– Как она выглядела? – нетерпеливо спросил я.

– Красивая.

– Это слишком размытое понятие. Цвет глаз, волос, во что была одета? Флейта какая?

– Не помню, – пожал плечами Коля, – это был просто образ красивой бабы.

– Ты вообще свои сны помнишь?

– Нет. Уже лет десять их не вижу.

– Хреново, Коля. Получается, что эта девка тебя музыкой усыпила? У нее на лице была маска?

– Маска? – У мужика аж брови от напряжения на лбу домиком сложились. Выступили капельки пота.

– Может быть, черные руки где-нибудь мелькали?

– На лице определенно что-то было. Что-то черное, – ответил наконец Коля, – точно. Вспомнил. Повязка какая-то, что ли.

– Все, довольно. Дальше ты очнулся, уже когда сбил человека. Так ведь?

– Да, музыка резко закончилась. Сергей, что это было? Призрак, да?

– Какая разница? Знай, что ты ни в чем не виноват. Тебе просто не повезло. Я поговорю с матерью и постараюсь замять это дело в суде, но права у тебя в любом случае отберут.

– Знаю, – Коля подпер голову руками, – мне конец. Я же без прав вообще никто. А менты, знаешь, как на трассах лютуют, как увидят, что полный идешь? Они на слух уже определяют, груженая фура или нет. Куда же меня без прав возьмут, а?

– Вот, держи, тут двести тысяч, – я протянул ему пачку, туго стянутую резинкой, – не пей, трать по уму, не шикуй. Этого хватит на какое-то время, пока будешь искать новую работу.