Текст книги "Про жизнь поломатую... (сборник)"

Вот такие вот истории происходят порой в нашем жестоком столичном транспорте из-за простых куриных яиц. Впрочем, в этом транспорте всегда что-нибудь происходит и не только, и не столько из-за яиц. Достаточно вспомнить когда-то расхожий и взятый из жизни анекдот, в котором описывается, как однажды в салоне переполненного автобуса раздался возмущённый женский голос: «Молодой человек, Вы уже полчаса на мне лежите, ну так сделайте же хоть что-нибудь!» И ни у кого из находящихся в тот момент в автобусе пассажиров не возникло никаких дурных мыслей. Никаких глумливых улыбок не появилось на их напряжённо сомкнутых губах. Как мы уже не раз отмечали – полная стерильность. А вот когда эти же пассажиры оказались за пределами транспортного средства и вспомнили эту фразу женщины, отчаявшейся улучшить себе комфорт в передвижении, тут из них всё сразу и попёрло …. В воздухе тут же залетали солёные мужские шуточки и осуждающие женские шпильки.

Или же вот другой жизненно-транспортный случай. В салоне столичного трамвая аккурат напротив двери стоял мужчина, а за ним пристроилась дама с только что купленным на рынке детским горшком. При приближении остановки дама встрепенулась и чуть придвинулась к мужчине. Совершая этот манёвр, дама, чтобы не упереться горшком в спину неподвижно стоящего мужчины, убрала ночную вазу чуть в сторону. А когда трамвай начал ощутимо замедлять движение, женщина вытянула шею и, глядя на мужчину чуть сбоку, заискивающе спросила его: «Вы сейчас сходите?» Мужчина покосился на подставленный ему сбоку горшок, мучительно покраснел и стыдливо выдавил из себя: «Нет, спасибо, я до дома потерплю». Ишь, о чём сразу подумал, шельма! Он, наверное, вообразил себе, что это такой новый вид услуг, появившийся в столичном транспорте в связи с приходом к руководству городом мэра Собянина. Нет, нет и ещё раз – нет! У Собянина пока до этого ещё руки не дошли. Ему бы с тротуарной плиткой до конца разобраться …. А то уж больно противно и вредно в столице асфальтом всюду воняет, особенно когда жара на улице долго стоит. Ничто не сравнится с этим мерзким запахом по вредности ущерба, нанесённого здоровью москвичей: ни сизое марево выхлопных газов миллионов двигателей внутреннего сгорания, висящее над столицей в безветренную погоду, ни едкий дым, перемешанный с удушливой гарью полыхающих вокруг столицы лесов. К тому же, есть официальная статистика, свидетельствующая о том, что с тех пор, как на улицах Москвы поменяли булыжник на асфальт, умерло десятки миллионов москвичей. Власть стыдливо замалчивала этот факт и заставляла врачей патологоанатомов выписывать безутешным родственникам безвременно почивших москвичей ложные и порочащие усопших заключения о смерти, к примеру: эректильная дисфункция, лимфогранулематоз паховый, преждевременная овуляция и т. д. И только в эпоху гласности стало всем известно, что всё это чушь собачачья, а умирали всё время москвичи исключительно от чрезвычайно мерзкой, во вреднейшей своей удушливости, жаркой асфальтовой вони. Поэтому, очень переживает по этому поводу новый мэр и очень настойчиво укладчиков плитки торопит. По всей столице расползлись бригады этих загоревших ещё на родине узбеко-таджиков, которые тут же и повсеместно принялись всей силой своего интеллекта курочить местами совсем недавно положенный на тротуары, и всё ещё свежий асфальт. Досадно и экономически нецелесообразно …. Но что же тут поделаешь – это ведь совершенно недавно выяснилось, что асфальт является давно устаревшим строительным материалом, таящим в себе много опасностей и подвохов для хилых организмов жителей столицы. Гости столицы вполне могли бы всю эту вредность пережить: во-первых, приезжают ненадолго, а во-вторых, у них обычно всегда бывает очень крепкое здоровье. Действительно, как можно захилеть, если вокруг мест обитания приезжающих в столицу ненадолго давно уже обосновался только свежий воздух (с тех далёких пор, как загнулась отечественная промышленность), а рацион гостей столицы составляют исключительно свежие и экологически чистые продукты, выращенные на собственных огородах. Поэтому приезжие выжили бы и при асфальте, а вот москвичи – нет. Передохли бы вскоре они все от экзотических болезней. С экзотическими болезнями в столице бороться ещё не научились. Вот с простейшими заболеваниями, наподобие ОРЗ, дела обстоят сравнительно неплохо: выпишет врач больному с таким диагнозом пару раз больничный и всё, болезнь через неделю сама уходит. А вот с экзотическими болезнями такой номер не пройдёт – не отступят они от москвичей при виде магического больничного листа. В итоге, все в столице передохнут. Такого массового безобразия наша государство не допускало никогда за всю свою многовековую историю и не могло допустить это впредь. Всем известно, что главной ценностью нашего государства всегда был человек с его заботами и нуждами. И во все времена всё народонаселение нашей страны очень хорошо знало фамилию этого человека. Фамилии менялись, но традиции оставались.

Новый мэр выступил продолжателем славных многовековых традиций. А поэтому и взялись загорелые ребята интенсивно класть экологически чистую плитку взамен серой гадости за небольшие деньги. Но для начала, как обычно принято на Руси, продолжающие загорать парни разворотили центр и окраины столицы так, что город тут же покрыли облака жёлтой, не успевающей опасть за ночь, пыли. Одно успокаивало уныло снующих в рукотворных облаках на работу и обратно жителей столицы – это была всё же экологически чистая пыль. Ведь вся висящая в воздухе нечисть довольно долгое время хранилась под пресловутым асфальтом, защищавшем её от прямых лучей солнечной радиоактивности. Кроме того, это была, можно сказать, патриархальная пыль, сохранившая в себе всю натуральность жизни предков. Конечно, не всё протекало гладко: из-за подогреваемой мэром дикой спешки гастрабайтеры часто ошибались и клали плитку, что называется, вкривь и вкось. Но новый мэр оказался настоящим мужчиной-непромахом и приставил к каждой из ещё более почерневшей на столичном солнцепёке бригад по надсмотрщику-чиновнику (из числа, и без того жалкого количества слуг народа, оставшегося после кардинального сокращения аппарата мэрии). Чиновники-надсмотрщики-слуги немедленно фиксировали недочёты в своих наблюдательных умах и тут же заставляли этих обезжиренных и уценённых заграничных спасителей нашей великой страны сразу всё переделывать. Опять же, в срочном порядке переделывать, а значит всё опять коту под хвост! Вот и играют нынче по всей столице эти смуглые парни в какую-то неизвестную нам игру, суть которой не известна, но внешне очень напоминает она игру в напёрстки, охватившую широкие народные массы в лихие 90-ые годы прошлого века. Те же быстрые и беспорядочно суетливые руки и просветлённые в ожидании халявы выигрыша-одобрения блестящие в алчности глаза. Но все эти переделки привели в конечном итоге к неоправданному затягиванию сроков строительства. Надвигались холода и обильные осадки. Поэтому было принято очень мудрое и единственно правильное решение: те, освобождённые от асфальта, в порыве беспримерного трудового и купленного за деньги энтузиазма, участки тротуаров столицы, которые так не были покрыты плиткой – в срочном порядке закатать обратно … да-да, в тот же самый вредоносный асфальт … до лучших, как говорится, времён. Вернее, асфальт-то не «тот же самый», а уже за другие деньги купленный …. Бедный, бедный столичный налогоплательщик! Но какая же мудрость таится в решениях градоуправителей! В ней всё – и трепетная забота о людях труда, могущих занемочь от работы на холоде, и сострадание к москвичам, хлюпающим по непролазной грязи по своим неотложным делам.

Одно успокаивает: теперь уже всем стало ясно, что начатое новым мэром дело требует всемерного увеличения норм выработки, ускорения темпов капиталистического труда и повышения уровня непрерывности тотального контроля качества труда гастрабайтеров. А куда деваться, если предыдущий мэр оставил городу такое тяжёлое наследство? Что ещё можно сделать, если этот Лужков львиную долю бюджетных денег между собой и родственниками распилил, а остаток (тот, что на целое число не делился) в асфальт закатал и бегает теперь безнаказно по траве (не по асфальту!) у себя на пасеке за наворованными у страны пчёлами – боится он, что к Батурину они улетят. К брату жены, в смысле. Что угодно – только не это! Пусть лучше к Березовскому в Лондон улетают они. Только не к Батурину. Больно уж они с Батуриным крепко не любят друг друга. Недавно экс-мэра по телевизору показывали – весел и румян пенсионер. А потому как славно поработал в своё время над градостроительством – полная асфальтизация столицы. И МКАД расширил, и второе, и третье автомобильные кольца для москвичей и гостей столицы раскрутил …. А себе не взял ни копейки. Только на пчёл и ульи немного отпилил. В итоге остался только с пенсией и пчёлами на ста гектарах подмосковных полей и лесов. Ничего-ничего, на одну пенсию, конечно, не разгуляешься, но говорят, что жена ему хорошо помогает. А что, собственно, пенсионеру особенно нужно-то? Кефир, клистир и тёплый сортир …. Всего этого у него в достатке, и водку не пьёт он уже давно …, с тех пор, как выпил свою, сверху отпущенную ему на жизнь цистерну. Слишком быстро выпил он её, поэтому на старость уже печени не хватило ему. Тут и жена не поможет, потому, как сверху всё это решается. А вот, ежели бы не сверху, то жена бы ему, наверное, помогла – дала бы на «поллитру» пенсионеру из благодарности за долгие счастливо прожитые годы. Не даром же этой талантливейшей и успешнейшей бизнесвумен от строительства удалось выиграть абсолютно все конкурсы на строительство в столице, как раз в ту самую счастливую пору, когда мэром столицы был никто иной как сам Лужков. Да, удача в те недавние времена всегда сопутствовала этой настойчивой даме. И нет никаких сомнений, что всё это было по личным заслугам и внутреннему таланту Но потом почему-то фортуна отвернулась от неё, что-то вдруг разладилось, и в воздухе ближайшего окружения угрожающе запахло плесенью возбуждающихся уголовных дел и банковских скандалов. По совершенно случайному стечению обстоятельств начало этого неприятного для бизнесвумен периода жизни совпало с тем моментом, когда президент высказал прямо с экранов телевизора своё явное недоверие самому крепкому в стране хозяйственнику. На всю страну прозвучало оно, недоверие это. С этих пор жена экс-мэра, по собственному признанию, стала чувствовать себя женой жертвы сталинских репрессий. (Хороша же сама жертва-пчеловод! Любой зэк сталинского призыва по выражению классиков заколодобился бы от образности такого сравнения). В чём же, собственно, президентское недоверие выразилось конкретно, так никто и не узнал, но видимо, не последнее место в этом негативном эпизоде сыграла знаменитая лужсковская кепка. Выглядит мэр в этом головном уборе очень подозрительно. В ней он похож не на мэра столицы Лужкова, а на обычного гражданина Каца со знаменитой Дерибасовской улицы славного города Одессы. Казалось бы, и улица знаменитая, и город славный, а гражданин в кепке какой-то уж больно обычный для мэра столичного города получается. Между прочим, эта кепка приносила её владельцу неприятности ещё в самом начале его политико-хозяйственной карьеры. В те времена, когда Лужкова ещё мало кто знал и он вынужден был представляться перед выступлением с какой-нибудь высокой трибуны, он обычно говорил, не снимая кепки, в услужливо подставленный микрофон: «Я мэр Лужков». И в зале тут же поднимался ропот: «Каких-таких, на фиг, Лужков? Что это ещё за деревня? Мы мэра Москвы пришли сюда услышать!» А он терпел этот ропот, но кепки своей не снимал. Это-то и вызывало у всех сильные подозрения: «Может это и не мэр столицы вовсе, а тот самый гражданин Кац, который когда-то «заведовал» всеми плодо-овощными базами столицы будучи одним из секретарей (или инструкторов) горкома коммунистической партии Советского Союза?» А раз такие подозрения возникли у народа, то какое же может быть доверие к мэру со стороны президента? Ну ладно, сколько уже это можно мусолить – выразил президент своё недоверие к мэру так выразил, но при чём здесь, спрашивается, жена мэра? Конечно же, ни при чём! Только вот конкурсы она почему-то перестала выигрывать, и строительство в столице остановилось …. А потому, что никто кроме неё уже не умел выигрывать конкурсы на строительство – разучились за годы мэрства её мужа, а она по-прежнему умеет, но почему-то уже давно ничего не выигрывает …. Вот как в одночасье может отвернуться от человека удача! Видимо, уже хватит выигрывать …. И не только в Москве …. И в Сочи, и на Байкале, и ещё много где за границами Родины – тоже хватит.

Но жизнь на месте не стоит, и поэтому дел у нового мэра «о-го-го» сколько накопилось. Это ещё только на тротуары плитку кладут, а в дальнейшем-то предстоит ещё всю проезжую часть ею выложить! Ну, чтобы вообще исчез из городского воздуха даже лёгкий привкус запаха такого мерзкого материала как асфальт. Очень спешит этот мэр. Видимо, торопится не растерять доверия президента, как это сделал его предшественник. Президент-то тоже в этих краях проживает и вместе со всеми ежегодно рискует своим здоровьем. Правда, в большинстве случаев издалека он вместе со всеми рискует. Откуда-нибудь из Бочарова Ручья он обычно подвергается опасности. Но это не важно, где он пережидает столичную жару и сопутствующие ей вонизмы, самое главное – риск порчи здоровья всё равно постоянно нависает и над президентом. Некоторые недоброжелатели нового мэра поговаривают, что причиной того, что он, новый мэр, так спешит, является всё та же, что и у предшественника – обеспечение сверхприбыли своей второй половине. Мол, жена мэра заправляет заводами, производящими эту самую плитку. Какая наглая ложь! Налоговыми органами давно доказано, а во всех СМИ официально объявлено, что жена у мэра является домохозяйкой, сидит дома и готовит мужу национальные тюменские блюда из оленей и муксуна. Не по нутру ему пришлась эта отстойная, полная естественных канцерогенов и химических добавок скучная московская пища. Поэтому мэр всегда подтянут и энергичен. Значит, с плиткой скоро будет покончено, а там, глядишь, и пробки на дорогах будут ликвидированы. А раз так, то с давкой в транспорте вопрос и подавно будет решён положительно. Это же все взаимосвязанные проблемы. Но вот что интересно: при их решении строительство новых дорог вроде как не предусматривается вовсе. И действительно – зачем тратить бюджетные деньги впустую? Научно доказано мэром Собяниным – достаточно организовать одну выделенную полосу для общественного транспорта на всех дорогах столицы, и всё будет хорошо. А там, где она всего одна, то не фига по ней и ездить никому, опять же, кроме общественного транспорта. И останавливаться никому больше в столице не надо, кроме общественного транспорта. Не фиг, как в народе говорится, парковаться где ни попадя и место на проезжей части своим стоянием занимать. Заехал на территорию столицы – и езди себе по кругу, на город смотри. Есть ведь на что посмотреть в столице-то! Чай, за 850 лет ей уже перевалило. А ежели какого несознательного пассажира надо высадить, так пусть, гад, на ходу выпрыгивает! Записать в правилах дорожного движения, что отдельным особо нетерпеливым гражданам разрешается выходить из автомобиля на скорости до 30 км/час включительно. Вот и пусть выходят себе, как говорится на здоровье. Нет, здоровья сразу, конечно же, не будет …. Какое здоровье, когда рожей об асфальт (а потом – о плитку) и под колёса автотранспорта …. Но в последствии при соответствующих тренировках всё вполне можно будет решить и исключить пассажирский травматизм на наших дорогах. А когда травматизм будет исключён, то появится и здоровье. Здоровье появится, а пробки на дорогах сразу исчезнут, и давка в транспорте сама собой будет ликвидирована. Прекратит своё существование, как особое явление столичной жизни. Вот тогда-то и до биотуалетов в салоне каждого транспортного средства дело дойдёт. И каждый житель столицы сможет тогда ощутить, как это может быть иногда приятно – погадить по пути на работу, не покидая пределов транспортного средства. Особенно, ежели в пузе «после вчерашнего» вдруг свершилась «революция», о неминуемом наступлении которой всё время предупреждают диетологи и реклама от производителей мезима и эспумизана. А вот, положим, не оказалось у какого-нибудь недальновидного гражданина или гражданки этих спасительных средств? Ежели, к примеру, не помнят уже эти граждане, сколько выкушали вчера горячительных напитков и законсервированных на зиму разносолов? Или же, скажем, переоценили граждане возможности своего истерзанного столичными стрессами организма? В столице-то ведь всё что угодно может произойти. Сейчас эти измученные революцией граждане, как ведь некультурно себя ведут? Выскакивают пулей из транспортного средства на остановке, сшибая на своём пути всех и вся, доли секунды бурят вылезшими из глазниц очами окружающую действительность и затем начинают какой-то по-крабьи странной походкой заискивающе семенить по направлению к каким-нибудь кустам, помойке или стройке – у кого насколько фантазии хватает. И вскоре из округи того гиблого места раздаётся сотрясающий окрестности вопль исстрадавшейся души, наподобие: «Пусть уж лучше моя совесть лопнет, нежели прямая кишка (мочевой пузырь и т. д., возможны вариации)». Затем до находящихся в непосредственной близости от этих гиблых мест граждан вскоре начинают долетать другие, богатые своим различием и потрясающие воображение своей некультурностью, какие-то очень омерзительные звуки. А в пустующем салоне транспортного средства, оборудованном биотуалетом, будет царить совершенно другая обстановка. Там любой гражданин, отметивший про себя скорую возможность возникновения «революционной ситуации», может загодя спокойненько подняться со своего пассажирского сидения, не опасаясь, что его немедленно займёт какая-нибудь сволочь, и прошествовать неторопливой походкой в так называемый «ватер клозет на колёсах». Находясь внутри этого спасительного заведения, гражданин может существенно погасить революционный накал биологических масс, бушующих в его организме, не оскверняя слуха и обоняния скучающих в салоне пассажиров. Кроме этого, гражданин сможет принять водные процедуры с использованием средств индивидуальной гигиены и воспользоваться услугами туалетной бумаги.

Как видите, много чего хорошего ждёт в перспективе москвичей и гостей столицы. Но, как говорится, поживём – увидим. Только бы президентское доверие не было потеряно …. А может и наоборот …. Может, лучше было бы, если оно всё же куда-нибудь потерялось …? Да и пусть бы потерялось, но только после тотального замощения столицы плиткой (хоть одно начатое дело было бы завершено) и при условии, что у нового облечённого доверием мэра жена будет заправлять заводами по производству биотуалетов …. Практика, сложившаяся в столице, показывает, что это будет твёрдым гарантом активности и целеустремлённости ещё более нового мэра в деле всеобщей туалетизации общественного транспорта Москвы. В общем, что лучше, а что хуже будет видно только в далёком последствии. Сейчас этого точно не определить. Тем более, когда очередные выборы на носу. А во время выборов вообще никому нельзя доверять. Надо сидеть себе тихо и смотреть, куда это всё пойдёт.

Вот и пусть всё идёт своим чередом. А пока, как нетрудно заметить, поводов, для того, чтобы посмеяться над тем, что творится в нашем жестоком транспорте, достаточно много. Хватает этих поводов и без яиц. Но название надо оправдывать. Коль уж этот рассказ был так назван, то мы в нём просто вынуждены были сосредоточить своё внимание большей частью на самых обычных куриных яйцах и их месте в столичном общественном транспорте. Вот так, что называется, просто и без всяких на то затей. Или же, как многие изволят выражаться, без всяких «узоров в колбасе». Но это уже кому как нравится, тот пусть так и выражается. Цензура у нас давно отменена, а яйца продолжают жизнеутверждающе радовать наш взгляд, безмятежно и вместе с тем обречённо полёживая на витринах продуктовых магазинов.

Отмороженные дети отмороженных родителей

Счастливое утро Вовы Орешкина

Раннее, зимнее и, поэтому, темное четырехчасовое утро в обычной стоквадратнометровой московской квартире не предвещало ничего необычного. А раз ничего это утро в себе не таило, то и спал в нём себе безмятежненько первоклассник Вова Орешкин. А когда Вова спал, он всегда почему-то высовывал из под тёплого синтетического одеяла свои тоненькие синие ножки. И нельзя сказать, чтобы Вове было жарко. Просто у Вовы была такая привычка. Разные ведь привычки у людей бывают. Кто пьёт спиртосодержащие напитки, кто любит укалывать себя шприцом с острой иглой, а некоторые, вообще, пристрастились, к примеру, пукать во сне …. Словом, кто во что горазд. Не таков был Вова. Он не пил, не кололся и старался не пукать во сне. Но зато имел такое безобидное обыкновение, как высовывание из под одеяла своих тоненьких синеньких ножек. В этот раз ножки были почему-то беспорядочно залеплены лейкопластырем и напоминали раздвоенный контур итальянского материка с нанесенными на него местами паломничества туристов. В надежде увидеть что-нибудь новенькое, к окну орешкинской квартиры тихо подобралась уходящая за горизонт ночь. Несмотря на приближение своей полной обречённости, ночь продолжала оставаться студено-морозной в неукротимом желании ещё кого-нибудь уязвить, что называется, напоследок. Эта неугомонная стерва сперва с неподдельным удивлением таращилась на новые пластиковые окна орешкинской квартиры, но затем, так и не найдя на стёклах привычных ледяных узоров, вынуждена была сконцентрировать свой глубокий взгляд с матовой поволокой быстро постаревшей кокетки на покоцанных ножках спящего первоклассника. Она отчаянно силилась и никак не могла вспомнить: где же она и когда видела нечто подобное? Это была очень упорная и злопамятная ночь, и ей вскоре удалось воссоздать в своём угасающем сознании недавно прошедшие времена. Это были времена, когда горки трупов синеньких от прижизненного голода и посмертного холода цыплят иногда громоздились в неопрятных застеклённых витринах советских магазинов типа «Мясо-Рыба». При этом труп, оказавшийся по несчастью на вершине каждой скорбной горки, почти всегда подвергался дополнительному надругательству – как правило, он был зверски проткнут какой-нибудь ржавой проволочкой, с висящим на ней ценником: «1 кг – 1 руб. 50 коп.». В общем, жестокие это были времена …. Но, как говорится, сейчас не об этом.

Сейчас о том, что эти воспоминания ещё больше взбудоражили любопытство заоконной странницы, и она ещё сильней прильнула к начавшему покрываться инеем окну орешкинской квартиры. Почувствовав на себе этот полный отвратительного любопытства взгляд, Орешкин-младший засучил во сне ногами. Засучил не как-нибудь, а попеременно выбрасывая ноги в стороны от изначально сведённых вместе пяток. Делал он это бессознательно и, в то же время, очень старательно. Откуда же взялась эдакая неестественность безсознательного поведения у этого сонного лентяя? А почему, собственно, лентяя? Да потому, что спит Вова и прожигает свою жизнь даром. Ну, ладно. Этот тезис применим ко всем спящим мира сего. Всё лентяйское человечество проводит треть своей жизни в бездарном сне, и Вова тут не оригинален. Но откуда же такие замысловатые движения? Всё дело в том, что Вова у нас хоккеист. Не мастер пока ещё, но стремящийся им стать. Впрочем, само по себе высокое звание «Мастер спорта» и соответствующий ему значок на груди не будоражит ум юного дарования. Вова хочет с юных лет играть в НХЛ и получать за это большущие деньги. Вот так вот! Хочет он получать удовольствие от игры при ревущих от восторга трибунах, да ещё чтобы за это удовольствие ему и деньги платили. Причём очень большими должны были быть эти деньги. Чтобы хватило на виллу с яхтой где-нибудь на Майями и на большую американскую машину без крыши. Ну, что же …. Очень даже неплохо задумано. Только всё это, мягко говоря, неправда. Дело в том, что всего этого пока хочет только Вовин папа, а самому юному дарованию это всё пока глубоко «по-барабану». И деньги, и слава …. Но это ведь только до поры – до времени. Это только пока кажется, что они и на фиг не нужны …. Деньги эти, вместе с приложенной к ним славой. Действительно, зачем всё это, когда Вове и так хорошо. Вернее, это ещё совсем недавно ему было хорошо, пока его недалёким предком-папой не овладели некие амбициозные планы, и пока папа-предок не купил Вове полный комплект хоккейной амуниции. С этой минуты благополучный период жизни юного дарования был прерван на долгие-долгие годы. Вот и сейчас Вову, отрабатывающего во сне широкое хоккейное скольжение ждал сюрприз. Некая ожидала его впереди неожиданность. Своим рождением эта неожиданность была обязана Вовиному папе, который не успел его кое о чём предупредить с вечера. И дело вовсе не в том, что папа у Вовы был нерасторопен. Папа у Вовы был как раз очень шустрым малым и всегда умудрялся всюду поспевать. Но в этот раз не успел. А всё потому как тренер юного дарования, носящий звучную фамилию Дубовец, позвонил Орешниковым уже достаточно поздним вечером. Достаточным для того, чтобы измученный своей молодой жизнью Вова спал, повернувшись своими острыми, ещё неподверженными кариесу зубками к капитальной бетонной стенке многоквартирного дома, в котором поселилась не так давно семья Орешниковых. Захлёбываясь от восторга, тренер сообщил о том, что завтра руководство хоккейного клуба в очередной раз расщедрилось до того, что выделило юным спортсменам лёд для тренировки! С пяти утра! И это означает, что до семи можно спокойно кататься. Кататься и совсем не опасаться, что кто-то их выгонит, как это часто случается в «прайм-тайм», когда на тренировку неожиданно нагрянут какие-нибудь амбициозные фигуристы-керлингисты …. Словом, более нужные стране и олимпийскому движению в целом люди. А в пять утра эти все «более нужные» почему-то ещё дрыхнут, что называется, без задних ног и самым беспечным образом прожигают свою короткую спортивную жизнь. Всем ведь теперь уже понятно, что это не спортсмены, а так …. Какое-то недоразумение на льду …. Какие-то шуты гороховые! Последним из наших фигуристов-бойцов был Женя Плющенко, а из кёрлингистов только женщины регулярно участвуют в крупных международных турнирах (ну, по крайней мере, их хоть иногда, но показывают по «ящику»), но чем они там занимаются? Эти наши кёрлингистки на международных турнирах совсем ничего не кёрлингуют, а только строят глазки. Причём абсолютно всем: и зрителям, и друг другу. Уже не знаешь, что и думать …. И, при этом они ещё умудряются непрерывно болтать о чём-то друг с другом, явно к кёрлингу не относящимся. А то ещё возьмут ни с того, ни с сего и дружно хохотом зайдутся. Посмотришь на китаянок – жуть! В глазах сосредоточенность, как перед прыжком с высоченной скалы с маленьким парашютиком, движения отточены и скупы. Порой кажется, что они этими тяжеленными кеглями одним только взглядом управляют. А наши? Глазками блудливо шнырь-шнырь туда-сюда, что-нибудь друг другу болтанут, и рот у всех до ушей. Рот-то до ушей, а все кегли мимо круга …. Но государство, или ещё кто-то очень добрый, с какой-то маниакальностью продолжает вкладывать деньги в этих клоунов фигуристов-кёрлингистов. Ну, в фигуристов – понятно, по инерции. Когда-то они всёж-таки побеждали. А вот на кёрлингистов-то с какого-такого перепугу разоряется государство (или кто-то другой, но тоже очень добрый)? И было бы можно не завидовать фигуристам-кёрлингистам, а попросту взять, да и наплевать на них с высокой колокольни слюной, но из-за них ведь всё время страдают хоккеисты. Особенно юные хоккеисты. Сидят за бортиком тридцать юных хоккейных дарований и ждут, а на поле жалко шаркает по льду какая-нибудь пара невзрачных фигуристов. Или же суетно шаркает мётлами по этому льду с десяток кёрлингистов, сопровождающих удручённую очередным неудачным запуском кеглю. И это при том, что хоккей у нас всегда в призах. Иногда даже и в золотых призах. А где кёрлинг и фигурное катание? Правильно, в глубокой, извините, жопе. И если продолжать так же относиться к юным хоккеистам, то завтра там же (в смысле, в ней же) будет и хоккей. Но пока об этом всерьёз никто не задумывается. Это ведь ещё не скоро, наверное, случится ….

А почему фигуристы-кёрлингисты дрыхнут без задних ног? Да-да у этих уродов есть ещё и передние …. Сказано же: сплошное недоразумение …. Но когда эти «квазимоды» ещё будут спать, никакой опасности для юных хоккеистов они не представляют …. В конце своего телефонного монолога тренер счёл нужным сделать акцент на том, что это будет первый лёд за всю уходящую неделю и ни в коем случае нельзя упускать шанса для повышения своего спортивного мастерства.

Папа у Вовы был не из тех людей, которые упускают возможности для совершенствования. И, в данном случае, совершенно не важно папино это совершенствование или Вовино. В данном случае, папино будущее в какой-то части определялось будущим сына. И вот уже загруженный под завязку хоккейной амуницией и Вовой боевой «жигулёнок» несётся по пустынным городским улицам. Вова оторопело хлопает веками своих опухших в неполноценном сне глаз и щекочет длинными ресницами темноту. Неспешно уходящая зимняя ночь ещё с большим любопытством смотрит на Вову сквозь лобовое стекло автомобиля. Юный хоккеист ещё не избалован зрительским вниманием и, поэтому, медленно краснеет, а затем опускает стекло автомобильной двери и плюёт в ночь отработанной жевательной резинкой. Ночь испуганно отшатывается от машины и, разозлённая наглой выходкой юного дарования, начинает медленно раскаляться. Распаляется и светлеет. Мучительно проступает рассвет.

С первыми предрассветными лучиками юные хоккеисты сталкиваются уже на льду. Столкновение для хоккеиста дело привычное, и хилые, измученные зимним рахитом лучики вскоре испуганно исчезают в находящихся под потолком оконных проёмах. Облачённые в многочисленные хоккейные доспехи юные дарования усиленно скребут на раскатке залитый с вечера лёд. Скребут острыми лезвиями коньков, тщательно зашнурованных скрюченными родительскими пальцами. Девственное зеркало льда медленно принимает матовый оттенок. Надо льдом висит плотное облако ночных испарений (вентиляция бережётся для изнеженных в хилости своей, приснопамятных фигуристов-кёрлингистов). На будущих звёзд НХЛ эти неудобства не производят ровным счётом никакого впечатления. Юные дарования постепенно наращивают темп, теряя чёткие очертания, и вскоре вовсе исчезают из вида мёрзнущих на трибунах родителей. Но от опытного тренерского взгляда не способно укрыться ничто! То и дело над покрытым туманом льдом раздаются его мощные рыки, и временами кажется, что это кричит в далёких предрассветных джунглях раненый отравленной стрелой носорог. Но нет …. Пока все живы – здоровы. В том числе и ничем не раненный в джунглях носорог. Потные и румяные юные гладиаторы через час-другой гурьбой вкатываются в раздевалку. Душевые в раздевалках закрыты (душ – это пережиток цивилизации, предназначенный всё для тех же, для убогих фигуристов-кёрлингистов). В раздевалке начинает пахнуть носками нетрезвого лесоруба, наконец вернувшегося по весне из тайги домой. Вскоре всё успокаивается, и отмороженные на льду дарования веером развозятся по городским школам родителями, такими же отмороженными, как и их удачливые чада, с той лишь разницей, что крионирование родителей происходило не на льду, а на покрытых инеем трибунах. Развозятся юные дарования якобы для получения скудных знаний в соответствии с утверждённой в высоком министерстве программой так называемого среднего образования. Но на самом деле весь этот развоз устраивается только для того, чтобы хоть куда-нибудь пристроить своих отмороженных дарований в промежутке между утренней и вечерней тренировками. То есть, на то время, пока родители будут делать вид, что где-то и как-то работают. Именно «делать вид», потому как строить продуктивные капиталистические отношения в полуобморочном от недосыпа и переохлаждения состоянии бывает порой очень трудно. Очень тяжело это бывает сделать, несмотря на лживое старание живительных струй искусственного воздуха, источаемых многочисленными офисными кондиционерами. И даже поглощаемые литрами взбадривающие напитки, издающие запах, чем-то напоминающий запах свежеприготовленного натурального кофе помогают глубоко отмороженным родителям далеко не всегда.