Текст книги "Солнечная Казнь"

Борис хотел помочь, но Дизель не дал. А вскоре Магистра нагнал Максим Белокость.

Местность чуть изменилась. Тянулась все та же сплошная стена джунглей. Ветви деревьев и кустарников переплелись между собой так, что впереди идущим пришлось прорубать дорогу. Однако почва под ногами хлюпала. Ноги увязали в мокрой земле. Требовалось усилие, чтобы сделать следующий шаг.

– Хикусы не могут причинить нам вред, – пояснил Максим. – Они палят шаровыми молниями. И парализуют. Убить такой нельзя. Слишком слабый заряд. Но если человек поражен, и рядом никого нет, чтобы защитить от хикуса, тварь опустится на землю и сожрет добычу.

– Веселое у вас тут место, – оценил Магистр.

– Не жалуемся. Мы уже привыкли. Новичкам вот страшно и тяжело. А тот, кто тут уже пообтерся, чувствует себя как дома.

Дальнейший путь проделали молча.

Вскоре дорога резка пошла в гору. Пришлось карабкаться по разъезжавшейся в стороны земле. Люди падали, но шедшие сзади помогали подняться, и движение продолжалось. Внезапно подъем закончился, и они выбрались на вершину горы.

Перед взором Бориса открылось огромное поле, поросшее высокой, в пояс человека, травой изумрудного цвета, по которой то и дело пробегали красные всполохи. Далеко впереди возвышалась высокая гора, поднимавшаяся над вершинами деревьев «атлантов» и терявшаяся в небе. Склоны горы покрывал невысокий лес вперемежку с раскидистыми, в два человеческих роста папоротниками и хвощами. Но не это привлекло внимание Магистра. В центре поля из земли росли каменные клыки. Несколько десятков толстых, в три человеческих обхвата, изогнутых копий смотрели остриями вверх. Почему-то Борис подумал, что попал на кладбище слонов, закопанных в землю бивнями наружу. Там, где бивень выходил из земли, чернела проплешина. Трава обтекала стороной каменные копья, словно боясь коснуться их, точно они были прокаженными. Возле них стоял палаточный лагерь, окруженный защитным периметром.

– Вот они – Ребра Земли! – объявил Максим Белокость. – Ладно, ребята. Привал! Марк, командуй своими. А мы займемся работой.

Марк Блум кивнул. Команды он отдавал по «разгоннику», помогая себе жестами. Вскоре солдаты рассредоточились по лагерю. Научники тоже времени зря не теряли. Они сбросили рюкзаки, достали из них аппаратуру и занялись установкой и настройкой. Вскоре в палаточном лагере выросли несколько треног, на которых закрепили различные приборы. Рядом поставили раскладной стол и на него установили портативные компьютеры.

Борис, не обращая ни на кого внимания, приблизился к каменным копьям. Заворожено он протянул руку и коснулся шершавой холодной поверхности. Он не мог почувствовать шершавость сквозь перчатку, но почему-то показалось, что она именно шершавая.

Интересно, почему образовались эти Ребра? Какое-то природное явление или катаклизм? А быть может, это какое-то старое ритуальное место. Древнее капище, посвященное давно забытым и проклятым богам. Тогда понятно, почему солнечники наложили на него табу. Чем бы оно ни было, Борис чувствовал, как дрожит душа рядом с этим величественным сооружением.

В этот момент боковым зрением он засек какое-то движение. Магистр оторвал руку, забежал за Ребро. Какой-то серый, покрытый иголками силуэт в десятке метров от него оторвался от каменного копья и нырнул в траву.

Магистр не мог поверить своим глазам. Белокость говорил, что сюда не приходят солнечники. Но он только что видел одного из них своими глазами.

– Не пугайтесь, Борис. Вы видели спину Отшельника, – заметив растерянность Магистра, сказал Максим.

– Кого?

– Отшельника, – повторил Белокость, приближаясь к Борису.

– А как же табу?

– Для Отшельника нет запретов. Он – Отшельник. И живет на горе Изгнанников. Он сам себе закон и табу.

Глава 2. Дневная смута

«Тяжела жизнь. И с каждым годом становится все тяжелее. В детстве казалось, что взрослые – самые счастливые существа на земле – им позволено все. Они никому не подчиняются, лишь голосу разума. Но на деле с каждым новым прожитым годом все больше барьеров и ограничений становится на пути. И хорошо если ты простой охотник или рядовой воин, готовящийся к походу, с тебя и спрос маленький, а если ты – вождь интрайдов – Наездников Солнца, то каждый твой шаг, каждая твоя мысль или слово влекут за собой последствия. О какой свободе тут можно говорить. Свобода – это призрак, солнечный блик, прорвавшийся сквозь спасительную крону многомудрого Дарующего Жизнь Хынча», – так думал Хондо. Ему миновало четыре десятка лет. Он еще не сделался стариком и чувствовал себя бодрым и сильным трайдесом. – «В племени Наездников Солнца есть трайдесы, которым и за сто лет перевалило. И ничего. Живут, помогают племени мудрым советом. Только вот время вождя короткое. Слишком много претендентов на твое место. И каждый сопливый мальчишка в племени, не успевший почувствовать силу священных усов, готов бросить тебе вызов. Да и в бою вождь ведет воинов на сражение. Он впереди всех на бранном поле и за пиршественным столом».

Хондо чувствовал, что близится его закат. Он еще мог дать отпор любому, скалящему зубы в его сторону. Еще лет десять он сможет водить воинов на битву и побеждать в ритуальных поединках. А дальше его времени придет конец. Слабый вождь, уступивший место молодому, заслуживает почетной смерти. Его приведут на Лысую скалу и казнят по солнечному обычаю. Пусть это и почетно, но умирать он не хотел.

«Уже сейчас в спину дышит первый наездник Зубери. К его умному слову прислушиваются многие в племени. И очень часто решения вождя наглец подвергает сомнению, бывает, и высмеивает за спиной Хондо. Вокруг первого наездника всегда вьются молодые, не заслужившие звания наездников трайдесы. Многие сопляки, не познавшие трепет гневлеца, смотрят ему в рот. Не отстает от Зубери и справедливый Рудо. Во всех сражениях идет по правую руку от Хондо, но, когда настанет час, первым бросит вызов», – невеселые мысли терзали вождя на заутрене. Он пришел в свою пещеру третьего верхнего яруса Города и приготовился ко сну. Всю предыдущую ночь Хондо провел с первыми наездниками и старейшинами племени. Выслушивал вернувшихся с вражеской территории разведчиков, мудрые советы старейшин и воинские планы наездников. Весь день прошел за разговорами и обсуждениями. А разум требовал азарта, прилива гневлеца, когда держишь в руках оружие и идешь на врага. Видишь его испуганные глаза, которые вскоре потухнут.

Им предстоял новый поход. Разведчики донесли, что Послушники Солнца копят на окраине Солнечного леса воинскую силу. Деревни и города сортрайдов кипят от возмущения, жаждут искупления за предыдущие удачные набеги интрайдов. Разведчики видели стада жаргулий, готовящихся к походу. Если черные панцирники пойдут в первой волне, то Наездникам придется туго. Надо пробуждать гводусов. Лишь стремительные хищные гводусы способны противостоять могучим, но неповоротливым жаргульям.

Оказавшись на пороге личной пещеры, Хондо прикрыл полог, поставил подле ложа огнец так, чтобы сразу мог дотянуться, и, расслабив спинные иглы, устало опустился на скрученные ветки. Тотчас пробудились путы остролиха и влажные заскользили по телу. Они ползали по нему, успокаивая и убаюкивая, и в то же время через остролих в тело вливалась живительная солнечная энергия, пропущенная через многомудрых Хынча.

Хондо пытался расслабиться, но мозг усиленно работал, не обращая внимания на желания хозяина.

Когда-то в Солнечном лесу трайдесы жили единым племенем. Под покровом Дарующих жизнь Хынча они охотились и изредка воевали с далекими, жившими на краю света, племенами. И все они звались Послушниками Солнца. И было это давно. Но потом произошло бедствие. С небес пролился огненный дождь. Многие Хынча погибли, и трайдесы оказались отрезаны от внешнего мира, заперты в Солнечном лесу. С тех пор прошло много сотен лет. И Хондо не был уверен, что за пределами Солнечного леса еще сохранилась жизнь.

Многих беда заставила задуматься и по-новому взглянуть на жизнь. Вековой уклад Послушников многих уже не устраивал. И тогда один из трайдесов, Чирим, стал призывать соплеменников измениться. Послушники Солнца росли подчиненными закону Жрецов. Храм управлял повседневной жизнью трайдеса. Слово, сказанное Жрецом, являло силу закона. Если Жрец требовал твою жизнь, ты обязан был с ней расстаться. Если он хотел взять твою пещеру, ты обязан был покинуть ее. Если он хотел получить твоего сына, ты сам приводил его в Храм. Тот же, кто смел ослушаться воли Жрецов, умирал мучительной смертью, становясь пищей жаргулий. Так было, пока Чирим не позвал за собой людей. Многие недовольные ушли за ним в леса и растворились бесследно. Сортрайды искали беглецов, но не смогли найти. А через несколько лет, когда о Чириме и его последователях забыли, окраинные деревни подверглись набегу трайдесов, провозгласивших себя Наездниками Солнца.

Первое время их было мало. И в завоевательных походах они расширяли племя, угоняя в полон женщин и детей, которых растили как Наездников. И хотя с тех пор прошло много столетий, но и сейчас набеги оставались необходимыми для жизни и процветания племени. Долгие годы Наездники жили на окраине Солнечного леса, выстроив глубокий и неприступный город, и Послушники не знали их местонахождения. Но однажды они обнаружили Город и пошли на него войной. Запершиеся внутри Наездники сумели не только выдержать осаду, но и, благодаря хитрым подземным лабиринтам, выбраться наружу и ударить в спину врагу. Племя Наездников Солнца разрасталось. Помимо главного Города построили еще несколько поселений. Но война с Послушниками продолжалась с переменным успехом.

В последнее время Хондо все больше задумывался, в чем разница между сортрайдами и интрайдами. Первые полностью зависели от Храма, Воли Солнца и Жрецов, ее исполнявших. У Наездников тоже существовал Храм и Жрецы. Трайдесы, привыкшие поклоняться Солнцу, не смогли изжить глупые предрассудки, как призывал сделать Чирим. Повседневная жизнь Наездников целиком посвящалась нуждам племени. Все было направлено на процветание интрайдов. Многие Наездники занимались изучением мира вокруг, пытались подчинить его себе, изобретали новые механизмы, призванные помочь трайдесам. Храм облегчал жизнь Наездников благочестивой, поднимающей дух молитвой. В то же время Храм у Послушников управлял всем племенем, диктуя свою жесткую, а подчас и жестокую волю.

За этими мыслями Хондо сам не заметил, как уснул. Он растворился в мягкой ритмичной пульсации, проникавшей в него энергии.

О приближающейся опасности его предупредил остролих. Голову пронзила резкая боль, ветви остролиха отсохли от тела и осыпались на пол трухой. Хондо высвободил тело из объятий ложа, подхватил стоявший рядом огнец и прыгнул к пологу, топорща иглы. Вождь прислушался к спящему ярусу и не услышал ничего подозрительного. Но тревога осталась. Остролих пронзает и опутывает своими ветвями весь город. Если сейчас на втором верхнем ярусе тихо, быть может, под землей все уже охвачено огнем. Хондо должен убедиться во всем сам.

Он осторожно приподнял полог и выскользнул на открытую галерею, освещенную бледным мерцающим светом, даруемым ветвями остролиха. Они опутывали потолок галереи и спускались на стены, проникая в личные пещеры сквозь камень. Галерея начиналась на верхнем приемном ярусе, находившемся на уровне макушки раскидистого дерева мук, по нему трайдесы и проникали в Город. Спиралью она спускалась ко дну Города, где обитали трайсы, женщины племени, независимо от возраста и способности к деторождению. Здесь же находились ясли и школа для самых маленьких. Также отсюда вело несколько подземных галерей, через которые можно покинуть Город. А что если Послушники успели подвести войска к Городу и проникли через Дно? Это требовалось проверить.

Хондо поднял глаза вверх, пытаясь вглядеться в полусумрак самых верхних ярусов. Посмотреть вниз он не успел. Заслышал свист рассекаемого воздуха и чудом уклонился в сторону. Энергетический шар разбился о стену в нескольких пальцах от его головы. Хондо совершил новый прыжок в сторону, взмахивая огнецом и посылая ответный шар.

* * *

Джайя проснулся.

Где-то неподалеку слышались громкие всплески энергетических взрывов. Такого не могло быть в Городе.

Джайя дернулся, и отмершие ветви остролиха отвалились от тела. Что происходит? Почему слышатся хлопки взрывов? Откуда они в Городе? Кто-то ведет бой при помощи огнецов. Но подобное в голове не укладывалось. Город – оплот их мира и спокойствия. Здесь даже никто не смел ссориться и выяснять отношения. Для этого хватало мира снаружи.

Джайя подхватил огнец и выскочил из личной пещеры. Надо разбудить учителя, Мышату и Майю.

* * *

Кто атаковал его? Кто осмелился нарушить священную неприкосновенность дома? Кто этот святотатец? Он ответит ему за все!

Хондо чувствовал, как ярость заполняет его. Пробуждался гневлец.

Он перепрыгнул пролет галереи, уходящей ко дну Города. Если промахнется, далеко падать. Но он ловко приземлился на противоположной стороне, где должен был прятаться враг. Расслабил спинные иглы, упал, перекатился через голову и резко вскочил на ноги, выставив перед собой огнец.

Хондо пропустил удар в голову. Усы гневно встопорщились, и вождь зашипел от боли и злости. Гневлец затопил его разум. Он увидел огнец, несущийся ему в лоб, и отбил его своим оружием. Не мешкая, направил бутон огнеца в сторону врага и выстрелил. Противник резким взмахом отбил энергетический шар, впитав его бутоном огнеца.

Только тут Хондо увидел, кто бросил ему вызов. Наглец, выскочка Зубери. Боковым зрением вождь видел, как нижние ярусы заполнялись вооруженными трайдесами, сражавшимися друг с другом. Да что же здесь происходит? Как это понимать?

Поразмыслить над этим ему не дали. Зубери метнул энергетический шар, от которого Хондо с трудом увернулся. Почувствовал, как обожгло иглы. Он с трудом отразил удар сверху и попытался поддеть Зубери сбоку. Но наглец, хам, отрыжка луны скользнул в сторону. Огнец царапнул воздух там, где еще мгновение назад стоял негодяй, Хондо не удержался на ногах и упал на колени. Зубери торжествующе рассмеялся и занес огнец для удара сверху. Вождь видел, как неумолимо приближается к нему нераскрытый бутон огнеца. Еще чуть-чуть и он размозжит ему голову. Что ж, слабый вождь не достоин жизни. Заслуженная кара за слепоту.

Хондо приготовился к смерти. Но вспышка света, и чужой энергетический шар ударил в незащищенное брюхо Зубери. Огнец выпал из его лап, а сам он улетел вглубь галереи.

Хондо резко вскочил на ноги и обернулся, вскинув готовый к бою огнец. Его бутон раскрылся лепестками, аккумулируя внутри новый энергетический шар. Хондо увидел стоявшего невдалеке спасителя, Рудо.

* * *

Хаос вторгся в Город и все подчинил себе. Джайе сделалось страшно, как и жавшимся друг к другу Мышате и Майе.

На ярусах рубились интрайды. Бывшие вчера соседями, друзьями, соратниками, сегодня они с остервенением пытались убить друг друга. Разгорались пожары от угодивших в сухие гнезда энергетических шаров. Повсюду царило безумие.

Джайе никогда не было так страшно. Еще бы! Привычный и такой незыблемый для него мир, вдруг пошел трещинами и рушился в гигантскую пропасть. А он ничего не мог с этим поделать. Он спросил учителя, что творится вокруг. И в первый раз в жизни Джайя увидел, Темба не знает, что ответить своим ученикам.

* * *

Случилась катастрофа. Верхние уровни Города оказались перекрыты. Нечего было и думать, чтобы прорваться по верху. Его уже заполнили сортрайды, и горе тем, кто решил скоротать день на верхних галереях. Стало быть, нужно прорываться на Дно и уходить тайными туннелями, о которых Послушникам и предателям ничего неизвестно.

Теперь Хондо не сомневался, что в его племени оказались предатели, поднявшие бунт и впустившие сортрайдов в Город, в святая святых для всех трайдесов. Но разве такое возможно? Как он прозевал изменников, свивших гнездо у него под боком? Как получилось, что среди гордых Наездников оказались послушные лживым речам врагов. И кто возглавил отщепенцев, продавшихся врагу, – Зубери, льстивый, лживый, наглый Зубери. Как он не разглядел в нем ядовитое сердце раньше и не вырвал его. Все-таки он стареет. Хватка уже не та.

Хондо на миг задумался и чуть не прозевал энергетический шар, летевший ему в голову. Еще бы чуть-чуть и его мозг расплескало бы по стене галереи. Спас Рудо. Одним прыжком он оказался на пути шара, ловко захватил его огнецом и впитал. После чего крутанул огнец над головой и выстрелил сразу двумя энергетическими шарами в набегавших трайдесов. Ударившие шары испепелили их, оставив корчившиеся обугленные тела на полу галереи.

Рудо обернулся к вождю и прошипел раздраженно: «Пошевеливайся! Времени нет!» Хондо послушно бросился за наездником.

Чем глубже они спускались, тем больше мертвецов попадалось на пути. Лежавшие возле своих пещер с сорванными пологами. Обожженные в неестественных позах с запекшимися лицами, навеки скованными гримасами страданий. Молодые и старые. Изредка попадались совсем юнцы. Хондо было больно смотреть, но он бежал вперед, каменея сердцем. Послушники взяли их врасплох, прокрались в тот момент, когда все спали. Но как им удалось добраться до Города днем? Передвижение по поверхности во время солнечного стояния строжайше запрещено. Табу во веки веков. Неужели сортайды нарушили священную традицию из ненависти к Наездникам. Или они пришли в их джунгли к исходу ночи и спрятались неподалеку, чтобы напасть, когда изменники начнут смуту?

Они находились всего в двух ярусах от Дна, когда из пещеры вылетел спрятавшийся до поры до времени изменник. Он ударил огнецом в голову Рудо и рассек лоб. Кровь брызнула на камни. Рудо взмахнул руками и нелепо осел на пол, но огнец не выпустил. Хондо тут же атаковал предателя, одного из охотников. Тому никогда ничего не светило в Праве Храброго, последнее испытание он с позором завалил. Не смог принести старую маскировочную шкуру хикуса. Кажется, его звали Тото. Он постоянно крутился возле Зубери.

Тото сражался с остервенением существа, находящегося на пороге гневлеца, но так и не способного его достигнуть. Священное состояние оставалось недоступно для него, что еще больше злило Тото. Хондо методично наносил огнецом удар за ударом, оттесняя противника вглубь чужой личной пещерки, чей хозяин обгорелым куском мяса лежал неподалеку.

Тото чувствовал, что уступает вождю и по мастерству владения огнецом, и в искусстве боя. Неожиданно Хондо упер огнец в камень пола, навалился на него и, подпрыгнув, ударил сдвоенными ногами в грудь Тото. Послышался хруст ломаемых ребер и предатель улетел вглубь оскверненной пещеры.

Но пока он сражался с Тото, галерея заполнилась враждебными трайдесами. Откуда они все? Неужели среди Наездников нашлось столько гнилья? Хондо не хотел в это верить. Они перегородили путь ко Дну и перекрыли дорогу наверх. Во второй группе вождь увидел несколько сортрайдов с выкрашенными в красное головными иглами.

Они очутились в ловушке. Рудо медленно приходил в себя, шкрябая когтями каменный пол. Прорваться не удастся. Врагов слишком много. Похоже, пробил последний час. Но так просто Хондо не отдаст свою жизнь. Он заберет столько врагов, насколько хватит сил в его руках и энергии в огнеце.

Хондо обнажил большие белые зубы в свирепом оскале, крепче и сноровистее перехватил огнец и приготовился к бою.

Трайдесы, преграждавшие дорогу наверх, расступились, пропуская вперед обгорелого, но живого мятежника. Вождь вгляделся в покрытого свежими ожогами и шрамами трайдеса и узнал Зубери.

Выжил гаденыш. До чего же несправедлив мир, что такая гнусь и шваль выживает, а хорошие, добрые, в жизни не обидевшие никого трайдесы погибают от рук таких подонков.

Теперь у Хондо появилась цель. Он не расстанется с жизнью, пока не изгонит из тела Зубери солнечную энергию.

Предатель расхохотался ему в лицо. Сверкнули безумные глаза, и он бросился на Хондо. Вождь встретил изменника достойно. Отбил все удары огнеца, поймал и растворил энергетический шар. Очень напрягали трайдесы, стоявшие за спиной, но, судя по всему, нападать они не собирались. Устроили тоже ритуальный поединок. Если он сейчас проиграет, они станут рассказывать потомкам, что старый вождь погиб в ритуальном поединке, и Зубери стал новым вождем по Праву Храброго. Хондо не мог такого допустить.

Зубери был сильным, искусным воином и сражался достойно. Хондо чувствовал, как плещется у него в груди гневлец. Но ничего не мог поделать с собой. Чувство не пробуждалось. И с каждым новым ударом он слабел. Еще чуть-чуть и страшный обожженный Зубери повергнет его на камни и наступит на горло.

Помощь пришла неожиданно. Где-то захлопали огнецы, и трайдесы, отрезавшие путь ко Дну, загорелись. Одного за другим синее энергетическое пламя выжигало дотла. Трайдесы запаниковали, строй рассыпался. Кто-то спасался, прыгая с галереи в пропасть. Кто-то бросился наверх. Но все они были обречены.

Зубери, чувствуя, что жертва вот-вот ускользнет из его лап, с диким остервенением набросился на Хондо. Замелькали сталкивающиеся огнецы. Для энергетических шаров не хватало места. Но Зубери не выпустит его живым. Он либо сам сдохнет, либо выпотрошит ему живот. Хондо читал это в его глазах.

Остатки трайдесов добивали поднявшиеся со Дна Наездники. Их оказалась жалкая горсточка, но и того хватило, чтобы разрушить планы мятежников. Вот уже в оставшихся предателей полетели энергетические шары, и сумрак галереи рассеялся. Пенились от жара ветви остролиха, оплетавшие стены и потолок.

Зубери одерживал верх. Он прижимал вождя к каменной стене. Скоро ему не останется места для маневра, да силы уже не те. Хондо пропустит выпад предателя и окажется проткнутым огнецом, а затем Зубери дожарит его энергетическим шаром.

Неужели все? За один день он потерял дом, Город, племя, а теперь и с жизнью расстанется? Хондо почувствовал отчаянье и обиду на Солнце, которому поклонялся всю жизнь, а оно не смогло его защитить. Глаза защипало. Взгляд стал рассеянным, и он пропустил удар. Глаза Зубери вспыхнули торжеством, когда заостренное навершие огнеца погрузилось в живот вождя. Хондо не почувствовал боли, лишь неприятную раздражающую резь, но и она тут же пропала.

Но торжество Зубери было недолгим. Пришедший в себя Рудо смел энергетическим шаром предателя. И тут же послал еще один шар на добивание.

Ситуация повторялась. Опять Рудо помог ему, но вот зачем. Мертвый вождь – свободное место и возможность его занять.

Правда, ждать осталось недолго. Скоро. Очень скоро Хондо умрет. И тогда место и впрямь освободится.

Он падал, но сильные руки подхватили его и потащили за собой. В галерее продолжал кипеть бой. Мятежники бились с Наездниками, а те держали галерею до последнего, прикрывая отступление основного отряда, несущего раненного вождя на Дно. Там собрались все те, кому удалось выжить и сохранить преданность племени.

Хондо не выпустил огнеца. Он почувствовал, как гневлец покинул его. Сейчас его смог бы убить щелчком пальцев любой сопливый мальчишка, выбравшийся из яслей.

Он помнил, как они оказались на Дне, где собралась внушительная толпа трайдесов. Много стариков, детей и женщин. Все собранные и серьезные. Горе уже наложило на их лица печать. Еще вчера никто не мог предположить, что придется спасаться бегством из Города, оставляя его на разграбление предателям и сортрайдам.

Раненного вождя спустили на каменный пол. К нему бросились женщины, знавшие толк в врачевании, но Хондо властным жестом остановил их. Не время сейчас. Он подозвал к себе стоявшего рядом Рудо и рассказал ему о тайных галереях, уводящих из Города в джунгли. У них не осталось выбора. Чтобы Наездники Солнца выжили, они должны бросить все и бежать. И тогда у них останется шанс когда-нибудь свести счеты с предателями и коварными Послушниками.

* * *

Видеть раненого и беспомощного вождя было обидно и больно. Джайя с трудом сдерживал слезы, рвавшиеся наружу. Но расплакаться сейчас, когда даже женщины не позволяют себе влагу на лице, позорно. Он не такой слабак. Он выдержит. А Мышата вон сдался и уже тихонько всхлипывает, утирая лапой лицо.

То, что сказал вождь, звучало дико. Но Джайя понимал, что у них нет другого выхода. Они должны покинуть Город. И тогда они выживут. Но как быть с теми, кто остался заперт на верхних галереях. Неужели они бросят их. Поверить в то, что остальные погибли или обречены на смерть, Джайя никак не мог. И вечно улыбающаяся и такая добрая к детишкам Аска, этим днем поднявшаяся к своему избраннику Доту. И мудрый, чуткий к другим старый Гамс, любящий мастерить ребятне игрушки из дерева. Первый огнец Джайя получил из его рук. Неужели они все умерли? И в этом виноваты Послушники Солнца.

Джайя почувствовал, как в первый раз в жизни закипело его сердце. Он много раз слышал, что такое гневлец, но никогда раньше не испытывал его. И теперь Джайя поклялся себе, что отомстит проклятым Послушникам и перебьет всех мятежников, даже если ему придется пожертвовать жизнью.

Их осталось мало, но правда на их стороне.

Джайя понимал, что стал свидетелем одного из самых черных и страшных дней в племени Наездников Солнца.

Ему будет о чем рассказать на старости лет юношам, не познавшим еще радость горящего сердца.

И одновременно с клятвой мести Джайя принес и другую клятву – обязательно дожить до старости и донести правду об этом черном дне до ушей и сердец потомков. В этом он увидел свое предназначение, и глаза его яростно сверкнули.