Электронная библиотека » Дмитрий Саймс » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 14 мая 2015, 16:11


Автор книги: Дмитрий Саймс


Жанр: Политика и политология, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Американская политика должна стать более реалистичной
(из интервью программе телевидения PBS, 07.08.2008)

Президент центра Никсона, содиректор двухпартийной комиссии Дмитрий Саймс сказал: «Мы считаем, что есть необходимость и возможность скорректировать внешнеполитическую линию США в отношении России так, чтобы она в большей степени соответствовала американским национальным интересам. Наша политика в последние годы ставила перед собой недостаточно четкие реалистичные приоритеты».

– Можно ли считать новую комиссию своеобразным «кризисным штабом» американской политической элиты?

– Нас как «штаб» никто не собирал. Точнее было бы говорить о группе людей с положением, опытом и влиянием, которые занимали крупные посты в администрациях Никсона, Форда, Рейгана, Бушей, Клинтона и объединились на двухпартийной основе. Эти люди обеспокоены нынешним состоянием российско-американских отношений, которые движутся не в том конструктивном направлении, как многим из нас хотелось бы.

– Если позволите, классический русский вопрос: что делать?

– Мы считаем, что есть необходимость и возможность скорректировать внешнеполитическую линию США в отношении России так, чтобы она в большей степени соответствовала американским национальным интересам. Наша политика в последние годы ставила перед собой недостаточно четкие реалистичные приоритеты. Национальные интересы Америки подразумевают как раз некую иерархию этих приоритетов. Ведь если пытаешься добиться всего, то можешь остаться ни с чем. Или вообще получить не то, что хочется.

– Как именно может быть скорректирован курс США в отношении России?

– Я могу пока лишь назвать основные направления, которые мы планируем обсудить. Это нераспространение оружия массового уничтожения, в первую очередь ядерного. Отсюда проблема Ирана. Далее – совместная борьба с терроризмом, вопрос стратегической стабильности в мире и способности международных организаций эффективно бороться с угрозами. Ну и проблемы энергетической безопасности США. Но этим комиссия может не ограничиться: у нее будет возможность поднимать любые темы, которые она сочтет нужным.

– Когда вы планируете начать работу?

– Мы уже обмениваемся впечатлениями, предложениями, материалами. Собраться рассчитываем в сентябре, а потом отправить небольшую группу наших экспертов в Россию. Комиссия уже ведет переговоры с представителями российского руководства. Я думаю, что окончательные встречи пройдут в ноябре, после выборов. Тогда уже станет ясно, кто президент, и это повлияет на характер наших рекомендаций новому главе государства.

– В каком смысле?

– Конечно же, исход выборов не отразится на основных стратегических приоритетах, которые будут сформулированы в докладе. Комиссия не собирается поступаться принципами и подстраиваться под кого бы то ни было. Ведь мы специально выбирали людей, как из республиканского, так и из демократического лагерей, известных твердостью своих убеждений по вопросам американской внешней политики. Речь идет только о подаче материала. Ведь ты даешь рекомендации конкретному человеку, зная его взгляды и предпочтения. И надо преподнести эти тезисы так, чтобы их было проще воспринимать. Но в любом случае мы исходим из того, что Россия – главная страна в фокусе основополагающих интересов США.

У Вашингтона мало рычагов воздействия на Москву

Отношения США с Россией ухудшаются с каждым днем. С обеих сторон накаляется риторика, договоры о безопасности находятся в состоянии неопределенности, а Вашингтон и Москва все больше смотрят друг на друга сквозь призму холодной войны.

Проблемы, просчеты и неверные действия Кремля не алиби для американских политиков, которые совершили фундаментальные ошибки, когда Россия превращалась из экспансионистской коммунистической империи в обычную великую державу.

Несмотря на то что за прошедшие 16 лет представлялась масса шансов для развития стратегического сотрудничества, Вашингтон ясно дает понять: превращение России в стратегического партнера никогда не было его приоритетом. Администрациям Билла Клинтона и Джорджа Буша казалось, что, когда им нужно было сотрудничество России, они могли добиться его без особых усилий и не идя на компромисс. Создается впечатление, что администрация Клинтона и вовсе относилась к России как к послевоенной Германии или Японии – стране, которую можно силой заставить следовать воле США и которая со временем научится получать от этого удовольствие.

Когда Джордж Буш пришел к власти в январе 2001 года, его администрация столкнулась с новой группой относительно неизвестных российских должностных лиц. Всячески стараясь показать, что ее политика отличается от клинтоновской, команда Буша не рассматривала российское направление как приоритетное. Многие в его команде считали Москву коррумпированной, недемократической и слабой. Хотя эта оценка была правильной, администрации Буша не хватало стратегической дальновидности, чтобы протянуть Москве руку. При этом сами Буш и Путин установили хорошие отношения на личностном уровне.

Тем временем США постарались закрепить результаты распада Советского Союза, привлекая под крыло Вашингтона как можно больше постсоветских государств. Так, причиной серьезных разногласий между Москвой и Вашингтоном стала Украина. С российской точки зрения американская поддержка «оранжевой революции» Виктора Ющенко не ограничивалась только продвижением демократии. Она была также направлена на подрыв российского влияния в соседнем государстве. Украинская политика администрации Буша, в том числе подталкивание к вступлению в НАТО (несмотря на отсутствие в украинском обществе консенсуса по этому вопросу), а также финансовая поддержка местных неправительственных организаций усилила опасения Москвы, что США вновь взялись за политику «стратегического сдерживания».

Однако, несмотря на обострение отношений, Россия все еще не стала противником Соединенных Штатов. Сейчас Америке нужно четко обозначить свои цели в регионе и изучить точки соприкосновения своих интересов с российскими, особенно в том, что касается борьбы с терроризмом и нераспространения ядерного оружия. Очень важно, чтобы Вашингтон осознал: у него больше нет неограниченных рычагов воздействия на Москву, как это было в 1990-х. Но если американо-российские отношения будут ухудшаться, для США это ничем хорошим не закончится.

2008 год

Утопия глобальной подотчетности


Имперская дилемма Америки

Любая дискуссия вокруг внешней политики Вашингтона должна начинаться с признания того факта, что независимо от взглядов и предпочтений американцев преобладающая часть мирового сообщества видит в Америке зарождающуюся империю. Исходя именно из этого, некоторые государства оказывают поддержку Соединенным Штатам. Они рассматривают США в качестве добропорядочной либеральной империи, способной оградить их от притязаний местных авантюристических режимов. Другие относятся к Америке неприязненно, поскольку она встала на их пути. Есть и те, кто молча приемлет сам факт имперского превосходства США, который нельзя отменить и с которым следует считаться. Сторонники внешней политики Буша оспаривают любое упоминание слова «империя», и это понятно. Многие империи прошлого пользовались дурной славой не только по причине их критики представителями оппозиции от национально-освободительных движений до марксистов, но и вследствие их собственной государственной политики. Наиболее отвратительным воплощением имперского духа явились нацистская Германия и Советский Союз. В то же время утверждается, что Соединенные Штаты не жаждут мирового господства, а стремятся использовать свое влияние в благих целях. Политическая культура и даже система институтов этой страны препятствуют эффективному выполнению ею имперской роли.

Данная аргументация не лишена оснований. Но она отражает скорее нежелание ассоциировать американскую внешнюю политику с негативными «имперскими» стереотипами, нежели глубокий анализ возникновения и функционирования империй прошлого. Несмотря на то что империи, как и демократии, принимали на протяжении истории самые разнообразные формы, можно выделить ряд общих черт. Во-первых, империи устанавливают господство на обширных и не схожих между собой территориях, населенных различными этническими группами, для которых характерно своеобразие культур и религий. Для поддержания своего господства империи используют широкий набор средств и стимулов: где возможно – политические методы убеждения, экономическое преимущество, культурное влияние; где необходимо – принуждение и силу. Как правило, империям свойственно надеяться, что соседи и колонии признают их мощь и смирятся. Это зачастую создает впечатление, что империя сама по себе свободна от необходимости следовать правилам, обязательным для остальных государств, что она облечена некими уникальными правами и на нее возложена особая ответственность.

Во-вторых, возникновение большинства империй происходило спонтанно, а не в соответствии с неким генеральным планом. Нередко их развитие как бы подчинялось законам физики: удачный ход создает количество движения, которое затем сохраняется по инерции. По мере поступательного движения перед империей открываются новые возможности и возникают задачи, значительно расширяющие изначальный круг ее интересов. Так, например, Древние Афины первоначально выступали во главе альянса, разгромившего персов, но в скором времени против воли многих своих бывших союзников превратились в настоящую империю. Один из основоположников реализма Фукидид следующим образом излагает точку зрения Афинского государства: «Эту державу мы приобрели ведь не силой… Дальнейшее усиление нашего могущества определили сами обстоятельства. Вначале это был страх перед персами и соображения нашей собственной безопасности, затем последовали соображения собственной чести и, наконец, выгода».

В-третьих, империи не всегда обладают верховной властью на своих территориях. Именно так обстояло дело с Афинами. И именно так произошло с Римской империей на начальных этапах ее становления, когда Рим стремился скорее к превосходству, нежели к непосредственному контролю над зависимыми территориями. И хотя ряд континентальных европейских империй, таких как Австро-Венгрия или царская Россия, действительно установили верховную власть на своих территориях, другие современные империи меньше обращали внимание на формальную сторону дела, довольствуясь определенным преимуществом, необходимым для достижения своих политических и экономических целей. К примеру, после смерти Сталина советская империя стремилась скорее оказывать давление на своих сателлитов, нежели непосредственно контролировать их территории.

И, наконец, даже учитывая современные негативные коннотации, опыт империй не всегда был однозначно отрицательным. В прошлом некоторые из империй выступали носителями прогресса и в целом стремились принести пользу своим подданным. Превосходным примером может служить бывшая Британская империя, которая не только способствовала развитию колоний, но и была готова пожертвовать для этого собственными ресурсами.

Не так важно, видит ли себя в данный момент Америка империей или нет: многие государства все больше рассматривают ее именно в этом качестве и соответственно реагируют на действия Вашингтона. Конечно, американским политикам не стоит называть Соединенные Штаты империей в публичных выступлениях. И все же им было бы полезно понять, что осмысление процесса превращения Америки в современную империю, пусть даже и вынужденного, представляет собой важное аналитическое средство, позволяющее сделать серьезные выводы.

Империи испытывают на себе неотвратимое воздействие законов истории. Один из главных законов гласит, что империи сами порождают собственную оппозицию, принимающую различные виды – от стратегической перегруппировки окружающих государств до возникновения внутри них террористических организаций. Согласно другому закону создание империи всегда сопряжено с издержками и уровень оппозиции зависит от готовности империи нести расходы. И Римская, и Британская империи потратили немало времени и денег, смиряя недовольных и поощряя покорных. Наконец, достигнув имперского статуса, государства часто меняют форму правления и привычный образ жизни. Так, Рим отказался от республиканского правления, решив облачиться в имперскую мантию. Несмотря на то что Соединенное Королевство сделало свой выбор в пользу демократии, а не сохранения империи, приток значительного числа эмигрантов из бывших колоний повлек за собой серьезные политические и экономические последствия…

Если империя проявляет слабость и ее не принимают всерьез, значит, дела ее плохи. В то же время заслужить репутацию капризного или деспотического режима также рискованно. Данная проблема часто возникает в связи с настойчивым стремлением империи навязать окружающим свое видение мира. Кто знает, сколько трагедий ХХ века прямо или косвенно было спровоцировано подобным поведением? Благодаря судьбе и собственному выбору Соединенные Штаты занимают сегодня доминирующее положение в мире, но многие американские политики, как республиканцы, так и демократы, не сумели извлечь урок из ошибок прошлого. Как бы привлекательно ни выглядела идея универсальной демократической утопии, стремление к ней наносит ущерб жизненным интересам США и все чаще противоречит основному принципу американского государства: «Никаких налогов без представительства».

В прошлом прагматизм внешней политики правящих кругов и мощные сдерживающие факторы извне ограничивали мессианское рвение Соединенных Штатов. Тогда в истеблишменте были широко представлены деловая верхушка страны и юристы. Несмотря на горячую приверженность идеалам Америки и национальным интересам, они весьма осторожно и гибко реализовывали свои взгляды в сфере внешней политики. Однако поражение во Вьетнаме погубило их репутацию и раскололо их ряды, а последующие демографические и социальные сдвиги привели к диверсификации и демократизации правящих кругов страны. К началу 1990-х прагматически настроенная составляющая новой элиты уже не играла столь важной роли во внешнеполитической деятельности. На смену прежним лидерам – судя по эмоциональным, но мало что объясняющим изображениям на телеэкране – пришли влиятельные, но зачастую безответственные, преследующие односторонние интересы группировки, а также неправительственные организации, намеренные формировать политику, не неся при этом ответственности за последствия.

В результате во внешней политике Америка изменила своим принципам обычно великодушного, но не упускающего своей выгоды партнера и занялась своего рода социальной инженерией в глобальном масштабе. Этому способствовали две иллюзии. Дескать, во-первых, международные крестовые походы могут обойтись недорого и, во-вторых, противниками Соединенных Штатов движет слепая ненависть к американским свободам и могуществу, а не своекорыстное недовольство конкретными действиями Америки. Следует, однако, заметить, что оба этих предположения попросту не совсем точны. Согласно результатам недавнего широкого опроса, проведенного в глобальном масштабе Центром изучения общественного мнения и прессы (Pew Research Center for the People and the Press), большинство респондентов, негативно отозвавшихся об Америке, разделяют идеалы демократии.

Процесс отхода американских лидеров от прагматических принципов происходил одновременно с началом распада Советского Союза. Таким образом, для США был снят основной ограничитель в области внешней политики. Неоспоримое превосходство Соединенных Штатов в военной, экономической и политической сфере создавало впечатление, будто теперь на международной арене они могут делать практически все, что им вздумается. На этом фоне возникла новая утопия – идея о том, что США уполномочены и даже обязаны продвигать демократию везде, где это возможно, а также с применением силы, если потребуется. В Вашингтоне эту мысль с энтузиазмом подхватили в сложившемся de facto альянсе агрессивных вильсонианцев и неоконсерваторов. Их вера в то, что Америка должна ни больше ни меньше как разжечь пожар перманентной мировой революции, имеет больше общего с троцкизмом, нежели с заветами отцов-основателей или даже с решительным, но прагматичным идеализмом Теодора Рузвельта.

Как показывает история, моралистические проекты обычно подрывали не только американские интересы, но и американские ценности. Сегодня слишком часто имеют место двойные стандарты и обман или, по крайней мере, самообман. Например, некоторые американские политики, выступавшие против создания Международного уголовного суда из совершенно оправданного беспокойства за суверенитет Соединенных Штатов и боязни судебного преследования американских военных по политическим мотивам, одновременно требовали от новой югославской демократии выдачи своих граждан международным военным трибуналам. Другие убеждали администрацию Клинтона в необходимости игнорировать эмбарго ООН на поставки оружия в Боснию, но при этом высказывали возмущение, когда другие государства нарушали международные санкции. Представители самых разных политических сил грешили двойными стандартами, например в том, что касается финансирования избирательных кампаний в других странах. С одной стороны, их ужасала сама мысль о возможности получения финансовой помощи из-за рубежа республиканцами или демократами, а с другой – они не уставали повторять, что Америка обязана поддерживать зарубежные политические партии независимо от законов конкретной страны…

Усилия Билла Клинтона, направленные на решение гуманитарных проблем и национальное строительство, явились отходом от политики его предшественников. Возможно, действия США в Панамском канале или вторжение в Гренаду и помогли спасти жизни невинных людей, но в первую очередь они служили интересам Америки или были направлены на ликвидацию ее явных недругов. Моралистические же проекты Клинтона чаще всего шли вразрез с интересами США. Возьмем, к примеру, Гаити. Соединенные Штаты добились свержения режима деспотической, но, по существу, дружественной Америке хунты, с тем чтобы вернуть власть столь же деспотически настроенному, но гораздо менее дружественному президенту Жану-Бертрану Аристиду. Последний в знак благодарности восстановил дипломатические отношения с Кубой. Достаточно вспомнить также события в Боснии, когда администрация Клинтона проигнорировала план Вэнса – Оуэна, хотя он давал надежду на быстрое завершение кровопролития.

В целом результаты гуманитарных интервенций Клинтона по меньшей мере противоречивы. С одной стороны, Америка все же одержала победу на Гаити и на Балканах, что, естественно, укрепило ее авторитет в мире. К тому же осуществленное под руководством США вмешательство, скорее всего, предотвратило в Боснии и Косово бесконтрольное нарастание кровопролития по принципу «око за око». С другой стороны, ряд совершенных злодеяний в регионе был отчасти вызван именно действиями клинтоновской администрации. Так, политика США на Балканах позволила хорватам изгнать из Сербской Краины двести тысяч сербов. Политика США также потворствовала радикализму мусульман, и особенно косоваров, не желавших идти на компромиссы. Политика компромисса в сочетании с международным давлением могла бы предотвратить резню. В итоге Босния и Косово до сих пор остаются под протекторатом НАТО, и ни та, ни другая сторона, по-видимому, не готовы воспринять американский идеал межэтнической гармонии. Сконцентрировавшись на гуманитарных интервенциях, администрация Клинтона уделяла недостаточно внимания, сил и средств более насущным проблемам, таким как растущая угроза «Аль-Каиды». В результате неверной расстановки приоритетов был нанесен ущерб отношениям с Россией, произошло непредвиденное охлаждение отношений с Китаем. Как следствие, Америке труднее было заручиться их содействием в борьбе с терроризмом в период, предшествовавший 11 сентября 2001 года. По иронии судьбы напряженность в отношениях с Россией частично способствовала тому, что администрация Клинтона отказалась от поступившего еще в 1999-м предложения Москвы о совместной борьбе против талибов…

Несмотря на то что события 11 сентября послужили американским лидерам тревожным сигналом, напомнившим об угрозе терроризма, слишком многие, как теперь выясняется, сделали неверные политические выводы. Главная проблема состоит в том, что люди ошибочно полагают, будто демократия – панацея от всех мировых недугов, включая терроризм, а в обязанности США входит повсеместное насаждение демократической модели правления.

Недостаток такого подхода не в демократии как таковой. Либеральная демократия в сочетании с гражданским обществом, правопорядком, соблюдением прав меньшинств и свободным, но регулируемым рынком – это, несомненно, самый гуманный и эффективный способ организации современного общества. Помощник президента по национальной безопасности Кондолиза Райс совершенно права: мысль о том, что некоторым людям не нужна свобода или что они не готовы взять на себя ответственность, налагаемую демократией, глубоко унизительна. Однако не менее унизительны и заявления о том, будто Америка имеет право навязывать другим народам и культурам демократический строй без учета внутренней обстановки и местных предпочтений. От времен Римской империи и кончая Британской цивилизация, принесенная на острие меча или штыка, никогда не вызывала чувства признательности сколько-нибудь долго. Почему же высокоточное оружие должно оказаться более эффективным? Вспомним слова Уинстона Черчилля: «Демократия – наихудшая форма правления, за исключением всех остальных, которые пробовались время от времени». Считать, что демократия – это божественное откровение, а Вашингтон – ее провозвестник и всемирный жандарм, – значит отрицать исторические факты и геополитические реалии современного мира.

Сторонники активного продвижения демократии привели немало спорных аргументов в пользу того, что насаждение демократии есть не только нравственный императив для Соединенных Штатов, но и важнейшая практическая задача. Один из наиболее распространенных доводов состоит в том, что демократия станет средством предотвращения терроризма, поскольку, по словам бывшего конгрессмена Ньюта Гингрича, «продвижение свободы – вернейший способ подорвать притягательность террористической деятельности во всем мире». Однако последние события свидетельствуют об обратном. Даже не беря в расчет акции исламских террористов в США, как можно объяснить деятельность доморощенных террористических организаций, таких, например, как Общество радикальных защитников окружающей среды или в 1960-70-х годах деятельность Weathermen («Синоптики»)? Как объяснить действия Эрика Рудольфа, недавно обвиненного в организации взрыва во время Олимпийских игр в Атланте? Деятельность ИРА в Северной Ирландии или баскских террористов в демократической Испании?

Еще один аргумент в пользу демократий: они мирно сосуществуют. Однако и этот аргумент на поверку оказывается несостоятельным. Истории известен ряд войн между демократиями, если считать их таковыми в соответствии со стандартами своей эпохи: Афины воевали с Сиракузами, Рим – с Карфагеном, Англия времен Кромвеля – с Голландией, викторианская Британия – с Южной Африкой. Более того, две войны на американской территории (война 1812 года с Великобританией и собственно Гражданская война) велись, по сути, между демократическими государствами. Тот факт, что в ХХ столетии подобных конфликтов было меньше, частично объясняется существованием единого фронта демократий, выступавших против нацизма и коммунизма. Однако теперь, когда общие враги повержены, нет никаких оснований утверждать, что миролюбивый союз демократических государств не распадется. К примеру, на Ближнем Востоке, где в общественных настроениях преобладают антисемитизм и антиамериканизм, введение демократии может, напротив, повысить вероятность возникновения вооруженного конфликта между арабскими странами и Израилем или Соединенными Штатами. Те, кто исключает возможность войн между демократиями, зачастую отвергают идею многополярного мира, поскольку, по выражению помощника президента по национальной безопасности Кондолизы Райс, «это теория соперничества, конфликтующих интересов или – в худшем случае – конфликтующих ценностей». Но подобная позиция не учитывает право других на собственную точку зрения. И, будучи положена в основу внешнеполитического курса Вашингтона, она оттолкнет от США даже дружественно настроенные демократические государства. Споры вокруг Ирака показали, как мало нужно для того, чтобы такие демократии, как Соединенные Штаты и Франция, стали обнаруживать друг у друга недостатки. Некоторые российские обозреватели не замедлили отметить, что политика последних американских администраций напоминает политику Советского Союза в том, что касается стремления навязать миру свои доморощенные взгляды, и якобы ничем не отличается от «брежневского» подхода к вопросу о национальном суверенитете.

Даже если демократия и способна предотвратить конфликт, она вовсе не гарантирует Америке лидирующего положения в мире или хотя бы широкой поддержки со стороны других государств. Так, в ходе иракской кампании демократия явилась тем препятствием, которое помешало Турции выполнить свои обязательства, способствовала не ослаблению, а усилению антиамериканской политики во Франции и Германии. В то же время дефицит демократии в Египте, Саудовской Аравии, Иордании и Пакистане позволил правительствам этих стран выступить единым фронтом с США, несмотря на недружелюбный настрой общественного мнения.

Итак, с одной стороны, даже когда речь идет о таких важных вопросах современности, как терроризм или нераспространение ядерного оружия, демократические страны не всегда расположены поддерживать США, с другой стороны, авторитарные режимы все же иногда готовы это сделать. Испортить отношения с этими странами, будь то Китай или Саудовская Аравия, значило бы поставить под удар американские интересы. Америке легче было бы добиться поддержки в войне с Ираком, если бы в свое время она уделила больше внимания сближению со своими ключевыми партнерами и влиятельными государствами региона…

В целях обеспечения собственной безопасности и безопасности своих союзников Соединенные Штаты должны быть готовы прибегнуть к военным действиям, а при необходимости и к одностороннему вмешательству, но при разработке внешней политики вашингтонским лидерам пора больше внимания уделять практическому анализу государственных интересов. В будущем гуманитарные интервенции под предводительством или на деньги США должны осуществляться исключительно в ответ на открытый геноцид, как, например, Холокост, события в Кампучии в 1970-80-х годах и Руанде в 1994-м. В противном случае Америке следует избегать косовских ошибок и начинать операции, заручившись мандатом ООН и, что еще важнее, готовностью других стран оказать ей существенную поддержку.

Как справедливо настаивает администрация Буша, США всегда должны быть готовыми принять все необходимые меры (включая превентивные действия) в борьбе с террористами и теми, кто за ними стоит, особенно если речь идет о стремлении завладеть оружием массового уничтожения (ОМУ). Но выборочно проводимые «освободительные» войны способны оттолкнуть основных союзников. В то же время налаживание конструктивных отношений с ключевыми странами, такими как Китай и Россия, а также (даже если это приходится не всем по вкусу) Германия и Франция, является залогом успеха в борьбе с терроризмом и распространением ОМУ. Таким образом, хотя при наличии реальной угрозы решительное или даже беспощадное применение силы вполне оправданно, важно не дать насилию превратиться в привычный инструмент национального строительства.

Возьмем, к примеру, Ирак. Деятельность Саддама Хусейна в вопросах ОМУ носила весьма сомнительный характер, на его счету постоянные угрозы соседям, нарушения резолюций Совета Безопасности ООН, поддержка террористов и попытка покушения на бывшего президента Соединенных Штатов. Несомненно, его деятельность представляла для Америки серьезную угрозу. Три администрации подряд пытались решить эту проблему дипломатическими средствами, но ситуация оставалась патовой. Таким образом, военная операция против Багдада была оправданна. А вот стремление превратить Ирак в очередной американский протекторат обосновать уже труднее, тем более что Соединенные Штаты не располагают международным мандатом, который упрочил бы их легитимность и позволил бы компенсировать постоянно растущие расходы. Как и следовало ожидать, Ирак превращается скорее в обузу для США, чем в награду, и администрация Буша поступила бы разумно, найдя способ переложить основную ответственность за восстановление страны на международные организации и сохранив при этом военный контроль. Америка меньше всего нуждается в том, чтобы взвалить на себя дополнительное бремя, ввязавшись в новые освободительные войны. Даже если ее экономика пойдет на поправку, подобные авантюры больно ударят по федеральному бюджету, и тогда Соединенным Штатам придется выбирать между римской политикой эксплуатации покоренных народов, обернувшейся распадом империи, и предельным истощением потенциала Британской империи, приведшим к потере колоний. Использование администрацией Буша агрессивных методов продвижения демократии также может иметь тревожные последствия для национальных интересов Америки. Как правило, прогрессу демократии содействуют сила примера и позитивное стимулирование. Очевидно, что дружба с Америкой дает большие преимущества, а США предпочитают иметь дело с государствами демократическими. Это должно служить достаточным стимулом. Между тем формальные односторонние санкции, которые обычно скорее раздражают, нежели наказывают, не должны применяться механически, лишь для того, чтобы продемонстрировать недовольство.

В качестве непререкаемого мирового лидера Соединенные Штаты одновременно пользуются всеми преимуществами от эффекта победившей стороны и страдают вследствие неизбежной негативной реакции со стороны прочих государств. Недавняя полемика в мировом сообществе вокруг американского вторжения в Ирак показывает, что, хотя остальные страны и не готовы выдать Вашингтону карт-бланш, большинство из них пойдет на многое, чтобы добиться расположения со стороны Америки. Американским лидерам нет нужды стесняться настойчиво демонстрировать мощь своей страны, но при этом им пора отказаться от претензий на обладание всеобъемлющей истиной в последней инстанции.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации