Текст книги "Восхождение язычника – 2"

– Все, – мальчишка укрепил предметы.

– Вот держи, – я положил медные монеты на стол.

А сам задумался о том, что неплохо было бы иметь у себя такого одаренного, и если старик ромей не соврал, то он, как и его отец, сможет навсегда укреплять предметы.

– Знаешь, а ведь я тоже одаренный, только у меня другая сила, – и я осветил помещение зеленым светом, который играл на моей ладони.

– О, а что ты можешь? – у парня загорелись глаза.

– Лечить людей, – и я прикоснулся к старому ромею, вливая в него десятую часть сил своего резерва.

– Ох, как молодым себя почувствовал, – начал разминать плечи старик.

Я лишь улыбнулся уголками губ.

– А ты хочешь свою кузницу? – я обращался к мальчишке, смотря ему прямо в глаза.

– Хотелось бы, – он грустно улыбнулся.

– Где будет гореть самый жаркий огонь, там, где ты сможешь делать самые лучшие вещи. Где за твоими мечами и бронями будут приходить самые лучшие и сильные воины, а то и выстраиваться в очередь, чтобы сделать тебе заказ.

– Конечно, хочу, – у мальчишки начали разгораться глаза, словно что-то засветилось, да и он сам словно оживал, не было уже той усталости ни в его голосе, ни в движениях.

– Я вернусь за тобой, через несколько лет, и, если ты пойдешь за мной, у тебя будет такая кузница. Только твоя мастерская, которую никто у тебя не заберет, – и я положил перед ним серебряную монету.

– Кто ты? – только и прошептал мальчишка.

– Яромир, – и я подмигнул мальцу.

– Я дождусь, – с уверенностью он посмотрел в глаза.

Я лишь кивнул и, захватив друзей, пошел на выход из лавки, в которой оставил целое состояние.

– Яромир, – нас окликнул старик ромей, когда мы уже вышли.

Обернувшись на крик, я застыл.

– Ты же понимаешь, что дал ему надежду, и у него сейчас, кроме нее, больше ничего нет.

– Я дал ему не только надежду, я дал ему мечту, – и, улыбнувшись, я кивнул старику.

###

Утро, самая рань, а мы, нагруженные вещами, тащимся туда, куда направил нас трактирщик Кефал.

– Вот, кажется, здесь, – я остановился напротив большого и красивого дома, обшитого мрамором.

Вот, значит, где остановился Андрос, дом Никифора Калийцы.

За прошедшее время я все-таки немного смог узнать об Андросе.

Знатный ромеец, относящийся к фамилии Вриении, не сказать, что прям элита и его фамилия входит в высшую лигу. Скорее середнячки с амбициями, которые стремятся как раз попасть в эту высшую лигу. Его семья крупные землевладельцы возле города Никеи.

И назначение Андроса на границу как раз одна из ступенек в эту лигу, а именно карьера в армии Византии. Вот как раз за эту должность, я так понял, и произошел конфликт, в ходе которого и погибли его личные дружинники. Ведь на эту небольшую должность претендовала не только его семья. Отсюда становится понятен еще один скрытый смысл, почему он нас взял к себе. Мы явно новые люди в его стране и, соответственно, не можем быть засланниками противников его семьи. А северяне, готовые пойти на службу, здесь ценятся, не зря у императора есть так называемая варяжская гвардия.

Да и где он возьмет здесь других воинов, которые ему нужны, не греков же брать, которых наверняка будет несложно переманить. Так что мы ему вовремя подвернулись, да и я свои лекарские способности продемонстрировал, что, возможно, и перевесило чашу весов, и он сделал предложение, от которого мы не смогли отказаться.

Я оглядел парней и постучал кулаком в ворота.

Глава 7

Бум, бум, бум – я колотил в ворота.

Калитка открылась, и оттуда выглянуло недовольное лицо.

– Чего стучишь? – раздался хриплый голос.

– Это же дом Никифора Калийцы? – решил уточнить я.

– Ну, чего надо-то? – мужик скосил на нас глаза, да и лицо скривил. – А то ходют тут всякие.

– Андрос к себе звал, вот и пришли. Можешь Юхану о нас сказать или Анросу, – я продолжал объяснять.

– Жди, – только и бросил он нам, а после захлопнул калитку.

– Однако, – я обернулся и глянул на парней. А после развел руки: – Подождем.

Привалился к воротам и скинул мешки, началось ожидание.

Нет ничего хуже, чем ждать и догонять, и на десятой минуте пошли не очень хорошие мысли. О том, что это была злая шутка, а мы сейчас зря тратим время. Об этом не хотелось думать, но мысли сами скатывались в эту плоскость.

Калитка наконец открылась, и из нее вышел Юхан, я его не сразу и признал без доспеха.

Одетый в шелковую рубаху, с аккуратно подстриженной бородой, которая при прошлой встрече была заплетена в косу.

Я очень удивился тому, что волосы у него светлые, а борода рыжая. Да и вообще, мужчина в полном расцвете сил, лет под тридцать, а тогда он мне показался старше.

– А вы чего в такую рань? – и, не удержавшись, он зевнул.

– Так ты же сам сказал, чтобы с рассветом явились. – Я удивился его вопросу, или он забыл уже?

– Ну да, – он, почесав бороду, осмотрел нас. – Заходите, – и Юхан махнул рукой.

Мы прошли в небольшой дворик, который утопал в зелени.

– Вы чьих будете? А то я признать не могу, язык вроде знакомый. А понять не могу, – он с интересом на нас посмотрел.

– Славяне мы, поморы, – я медленно ему ответил.

– Понятно, – Юхан еще раз зевнул, – я вас сначала за других принял, ладно.

И он направился в глубь двора, обойдя дом, мы вышли на площадку с хозяйственными постройками, и вот здесь уже вовсю сновали люди, готовясь к походу.

– Значит так, лошадей спросите у Агапита, это старший слуга господина Андроса, он вам выделит, вроде имеются четыре лошади, так что есть из чего выбрать. Доспехи, как прибудем, дам, подгонять надо будет под вас, щиты, ежели захотите, тоже у Агапита спросите.

Я же осмотрелся, пытаясь понять, о каком Агапите идет речь, ведь людей, снующих туда-сюда, здесь хватало.

– Вон Агапит стоит у телеги, – и Юхан указал на престарелого мужчину, который внимательно наблюдал за погрузкой в одну из телег. – Остальное потом, – и Юхан, развернувшись, потопал в дом.

К Агапиту – значит к Агапиту.

– Куда ты складываешь, остолоп, на другую сторону клади, к продуктам, не видишь разве, там вещи господина Андроса лежат, – Агапит кричал на молодого парня, который боязливо на него посматривал.

– Агапит, – решил я вмешаться и отвлечь от разноса.

– Чего, вы еще кто такие? – он с раздражением на нас взглянул.

– Букелларии, – коротко ответил я.

– Я всех букеллариев господина Андроса знаю, и вас среди них что-то не припомню, – и с подозрением на нас посмотрел.

– Новые мы, недавно наняли, Юхан сказал, к тебе насчет лошадей подойти.

– Это же вы помогли госпоже Елене и её воина спасли? – подозрение ушло из его взгляда, а лицо разгладилось.

– Да, – я лишь кивнул.

– Это очень хорошо, что Елена не пострадала от рук этих дикарей, додумалась же только с двумя охранниками в другой город приехать. – Он грустно вздохнул. – Пойдемте, – и поманил нас рукой в сторону конюшни.

Конюшня была большая, все стойла были заняты четвероногими друзьями.

Агапит провел к двум последним стойлам, где расположились четыре коня.

– Вот выбирайте, на них ездили букеларии, которые погибли. Вы умеете с лошадьми обращаться, – и с сомнением нас осмотрел.

Действительно, мы же дикари из леса, вышли и пню молились.

– А упряжь на них где? – я осмотрелся вокруг.

– Сейчас принесу, – и Агапит ушел, оставив нас.

– В общем, разбираем себе коней под седло, – я обратился к друзьям.

В ближайшем стойле было два коня, один гнедой масти, а второй игреневой с белыми пятнами. Кони были рослыми и мощными, такие легко смогут нести воина в тяжелой броне.

Кони с интересом на нас посматривали своими большими глазами.

Надо начинать знакомство, и я протянул ладонь, чтобы погладить. Гнедой заржал и попытался цапнуть меня за руку. Я еле успел отдернуть руку назад, это было неожиданно.

– Настоящие, боевые, не хотят к себе чужого подпускать, – прокомментировал Дален за моей спиной.

Выпускаю силу жизни, и тяну ладонь, на которой разгорается зеленый свет.

Конь с любопытством косит глаз и принюхивается. Игреневый толкнул гнедого и тянется к моей ладони своей мордой. Гнедой же заржал в возмущении и тоже потянулся ко мне.

– Мои вы красивые, мои вы хорошие, – приговаривал я и другой рукой начал их гладить.

– Яромир, – отвлекает меня Дален.

– Чего? – я не поворачиваю головы, продолжая.

– Налево посмотри, я, пожалуй, оттуда коня возьму.

Повернув голову, я вижу, как в соседнем стойле Гостивит кормит двух коней яблоками. Где же ты успел яблоки найти?

Ладно, зато определись.

– А тебя, кусака, я себе возьму, – и я вновь начал гладить коней.

Я погасил свою силу жизни, а кони заржали, требуя еще.

– О, я смотрю справились, – вернулся Агапит. – С этими осторожней, они здешнего конюшего покусали, – и он указал на Гнедого и Игреневого.

У меня же в мыслях промелькнуло, что Агапит мог бы сразу предупредить об этой небольшой мелочи.

– Вот, держите, – он кинул на пол сбрую.

Забрав конскую сбрую, я начал седлать себе гнедого, вот только игреневый мешал, видимо, тоже хочет, жаль, что не могу забрать себе обоих, и пришлось выбирать.

В конюшне начали появляться одоспешенные дружинники, которые, как и мы, седлали коней.

Оседлав, мы вывели их на улицу, где продолжалась суета, и людей стало еще больше.

– Готовы уже? – обратился подошедший к нам Юхан, шлем он держал в руке.

Прежде чем ответить, я осмотрел себя и друзей.

– Да, готовы, – и уверенно кивнул.

– Вот и хорошо, – окинув нас взглядом, Юхан отправился в конюшню.

Оставшееся время мы стояли в сторонке, наблюдая за суетой. В том числе за тем, как Агапит бегает вокруг трех телег и распекает слуг.

Из конюшни начали появляться дружинники со своими лошадьми, что добавило еще больше суеты.

– Яромир, смотри, – и Гостивит указал на появившегося во дворе Андроса. На плечах которого покоился алый плащ, который приковывал к себе взгляд. Парень осмотрел происходящие сборы и улыбнулся, а вся суета во дворе стала более упорядоченной. Все так старались, так старались.

К Андросу подвели огромного коня вороной масти. У коня чуть ли дым из ноздрей не шел, настоящий зверюга, который всхрапывал и копытом бил землю.

Парень запрыгнул в седло, не касаясь стремян в своем тяжелом ламеллярном доспехе.

Силен ромеец.

Юхан вскочил в седло вслед за Анросом и махнул рукой, отворили ворота, и они начали выезд на улицу.

Вся процессия двинулась вслед за ними, а нам пришлось поторапливаться и споро залезать в седла и двигаться вперед.

Эх, щиты-то забыли взять, мелькнула у меня мысль, но и лезть к Агапиту во всей этой суете не хотелось.

– Парни, давайте быстрей, – не хотелось тащиться за телегами. И мы потихоньку их обогнали, а Агапит, оказывается, не возницей был на одной из телег, а на коне в легкой кольчуге ехал.

Так и двигались, изредка обмениваясь фразами. Даже успели с двумя дружинниками познакомиться и рассказать, кто мы и откуда прибыли. На первый взгляд неплохие ребята, дальше посмотрим.

Время приближалось к обеду, а мы продолжали тащиться по пыльному тракту и останавливаться, судя по всему, не собираемся. Мимо шли караваны торговцев, которых мы обгоняли, и они смотрели на нас с опаской.

– Яромир, а какому богу у вас поклоняются? – спросил один из дружинников, которого звали Ратко, он был родом из-под Киева, наших славянских кровей.

– У нас стоят большие храмы Триглава, но и других богов тоже чтут, а у вас под Киевом? – с интересом спросил я.

– После того как князем стал Святослав, больше всего чтут Перуна-громовержца, он покровитель князя и его дружины, других, конечно, тоже не забывают, но основные хвальбы и требы ему кладут. А бог Триглав, он какой и что делает? – продолжал любопытствовать Ратко.

– У него три лика, и он смотрит за тремя царствами, он страж. Карает своим мечом нарушителей границ и не дает темным духам попасть в наш мир или мир богов.

– О, вот оно как, – протянул Ратко, а после достал из-под доспеха простой деревянный крестик.

– А я вот покрестился, это же земля христиан, здесь их бог сильный, а наши земли с нашими богами далеко, может и не услышать бог, может, и тебе стоит, многие так делают, – а после спрятал крест обратно.

– Я молюсь своим богам, и мой бог всегда со мной, – спокойно ответил. И это действительно так, куда я от Триглава с его поручением денусь.

– Это как? – с интересом спросил Ратко.

– Бог внутри меня, там, где я, там и он, несмотря на то что я нахожусь в чужих землях и далеко от дома, – я попытался объяснить ему свою позицию.

– Так здесь же везде храмы ромеев и их распятый бог, а наши далеко.

– И что, ведь боги не люди, что для них это расстояние? – я лишь хмыкнул. – У богов своё, у нас своё. Мой бог всегда со мной, как бы далеко я ни находился от дома, как и сила моих рук всегда со мной. А еще мои друзья, которые всегда помогут, разве я могу просить еще о чем-то, – я лишь весело улыбнулся.

– Всегда есть о чем просить бога, об очередной победе над врагом, чтобы он даровал победу тебе, а не твоему противнику, – с подначкой ответил Ратко.

– Боги даровали мне все что нужно, две руки и две ноги, еще и голову, этого более чем достаточно, а если победа в бою досталось не мне, значит, причина не в боге, а во мне, вот и все.

А мы тем временем с Ратко продвинулись вперед по колонне, и я заметил, как многие прислушиваются к нашему разговору, язычников в дружине хватает или тех, у кого двоеверие.

– Если ты проиграл, это всего лишь значит, что боги даровали победу другому, а не тебе, молод ты еще, не понимаешь, – с усмешкой ответил Ратко.

– Да ты что говоришь? А если бог к обоим благоволит, то кто получит победу тогда? – его слова о том, что я ничего не понимаю, меня весьма задели.

– Тогда вы вовсе не встретитесь в бою, – ответил мне серьезно Ратко.

– Вот свела судьба в бою и встретились те, кому бог благоволит, кто победит? – я продолжал наставить на своём.

– Да не может бог благоволить обоим одинаково, – начал заводиться Ратко, – к кому больше благоволит, тот и победит.

– Этого не может быть, потому что не может быть, никогда. Слышали, знаем, – с иронией ответил я ему.

– Ну хорошо, – он все же смог выдавить из себя, – ну и кто победит тогда?

– А тот, кто крепче сжимает оружие, кто больше готовился и опытней, кто готов к этой битве. Да и богам что, заняться нечем, кроме как за каждым следить и слезки таким смахивать, если он без помощи бога не может победить, то зачем богу такому вообще помогать? – высказал лишь часть своих мыслей по этому поводу.

Ратко задумался над моими словами и даже открыл рот, чтобы ответить, но его прервали.

– Стрелы, – раздался крик справа.

Вскинув голову, я увидел, как летят стрелы в нашу сторону. Навесом бьют, сволочи.

– Щиты, – раздался крик Юхана.

Какие на хрен щиты, у меня его нет, да и у друзей тоже, нас же нашпигуют. Вот срань!

Рука летит вверх, и я выпускаю силу ветра из своего сосредоточия, и от напора и размера силы, которую я пытаюсь обуздать, меня начинает корежить от боли.

Боль разливается по телу, оно словно горит, взмах руки, и с нее срывается сильный порыв ветра, который сносит летящие стрелы в сторону.

Новых стрел нет, а я выпускаю другой дар, дар силы жизни, который приносит мне облегчение и глушит боль.

В нашу сторону уже несутся враги, настоящие рыцари этих дней катафрактарии[10]10
  Катафрактарии – византийские тяжеловооруженные конные воины, которые появились под воздействием восточной, больше всего парфийской, тяжелой конницы.


[Закрыть]. Острия копий так и смотрят в нашу сторону, все приближаясь.

– Юхан, – раздается крик Андроса.

И Юхан, находящийся рядом с нами, спрыгивает на землю. А вот и новые стрелы полетели, но их уже не так много, они редки, и воины вокруг принимают их на щиты.

Я же пригнулся к крупу коня, чтобы меньше маячить и случайная стрела в меня не прилетела, и смотрю на то, что происходит впереди.

Юхан тем временем вышел вперед, он расставил ноги и согнул в коленях, а сам немного нагнулся, весь сжался, как пружина.

Всадники настегивают коней, набирая скорость, тридцать шагов, двадцать шагов, десять. Они сейчас в нас влетят!

Юхан топает ногой, и спустя мгновение на дороге вырастают шипы. В которые со всей скорости влетают враги, первые всадники ничего не успели сделать и насадились на них вместе с лошадьми, а вот последующие уже пытаются затормозить, но уже набранную скорость никуда не деть, еще и сзади напирают.

По ушам бьет ржание коней и крики людей, насаженных на земляные шипы, кровь льется на землю. Не весь вражеский отряд попал в ловушку Юхана. Позади виднеется еще с десяток воинов, да и стрелки должны быть.

– Юхан, – вновь раздается возглас Анроса, и Юхан вновь топает ногой и земляные шипы начинают рассыпаться, становясь обычной землей.

– Вперед, бог с нами, – раздается крик Андроса, и он бьет коня по бокам и устремляется вперед. Юхан же отпрыгивает в сторону, чтобы не быть растоптанным.

В моих руках мой верный топор, и я устремляюсь вперед вслед за Андросом.

Лежачих врагов мы просто стаптываем, не замечая. Рвемся к растерявшимся всадникам, Андрос проскакивает в открытое пространство между врагами и бьет одного из них. Я несусь следом за Андросом и еле успеваю увернуться от копья нацеленного мне в лицо, оно буквально проносится рядом, чудом не задевая. Бью наотмашь, и шип на топоре входит прямо в шлем, проминая его, отряд конных врагов остается позади, где мчавшиеся дружинники их просто сносят, я слышу крики, и как мнётся металл под их ударами.

Андрос уже врубился в группу стрелков, которые не успели разбежаться.

– А-а-а, – вырывается из меня крик. И, увидев меня, мчавшегося к нему на помощь, стрелки начинают разбегаться в разные стороны, как тараканы. Уйдешь ты от конного на своих двоих, ага, только если в лес. Но здесь леса нет, и, кроме холма, за которым и была засада, спрятаться-то и негде.

Так что стрелки убежать далеко не смогли. Одного из убегающих я оглушил, надо же кого-то допрашивать. Закинув его поперек седла, развернул своего коня, а преследовать-то больше и некого, как оказалась, за последним убегающим гнался Дален.

Вернувшись к основному отряду, увидел, как убитых растаскивают в разные стороны, заодно избавляя от всего лишнего и закидывая это в повозку. Живых коней осматривают и, если они ранены, добивают, прекращая мучения животных, если нет, привязывают к телегам.

– Молодец, хорошо стрелы отвел, – обратился ко мне Юхан, разглядывая лицо павшего воина.

Я лишь склонил голову, принимая заслуженную благодарность.

– Я вот одного пленил, – и скинул оглушенного, словно куль, к ногам Юхана.

– Я и так знаю, кто это, – к нам подъехал Андрос. – И да, ты молодец, а я тогда только обратил внимание на твой дар жизни, полезная способность оказалась, управлять ветром, – во взгляде Андроса была благодарность.

– Ну, значит, он нам и не нужен, – и Юхан, достав нож, ударил пленного в подбородок, обрывая его жизнь.

– Быстрей собирайтесь, нам еще долго ехать, – обратился Андрос к окружающим.

Мертвых начали потрошить еще быстрей.

– Яромир, хороший бой, – Гостивит лучился довольством.

– А что ромей-то сказал? – подъехал к нам Дален.

– Что мы молодцы, – я улыбнулся парням, а сам взглядом выискивал Агапита.

– Агапит, – окликнул я его, когда нашел.

– Чего не видишь, я занят, – и он действительно занимался сортировкой взятого с боя по телегам.

– Щиты нам нужны, три.

Глава 8

Приятно сидеть возле открытого огня, тепло и хорошо. Я вытянул ноги и зевнул, да, насыщенный день, не удивлен, что в сон клонит.

Рядом полыхает несколько костров, и возле каждого расположились дружинники Андроса, или, если на местный манер, букеларии.

Да и ужин сытный был, об этом Андрос позаботился. На каждого выделили по несколько кусков жареного мяса и сыра, пару ломтей хлеба и немного сушеных фруктов и орехов, как по мне, неплохо, а вот вино пришлось пить свое.

Рядом, помимо моих друзей, находился Ратко и еще один славянин родом из Ладоги, Путята, невысокий крепыш, которому перевалило за двадцать пять зим.

За нашим костром собрались только славяне, так сказать, у нас свой национальный огонёк.

А вообще, дружина Андроса теперь насчитывает шестнадцать бойцов вместе с нами. В ней есть три свея, включая самого Юхана, Олаф, весьма жизнерадостный здоровяк, и Хельг, он помоложе и родич Олафа, весьма крепкие ребята. Двое с берегов Норвегии, братья Харальд и Коли, мои ровесники. Есть еще один армянин, Авак, весьма жилистый и юркий малый, которому слегка за двадцать, он сын слуги, который очень давно служит дому Андроса. Есть еще два лонгобарда[11]11
  Лангоба́рды – древнегерманское племя, и в итоге было завоевано франками, а именно Карлом Велилим.


[Закрыть], Ариольд и Теодел, один пуштун[12]12
  Пуштуны – афга́нцы, иранский народ, населяющий в основном юго-восток, юг и юго-запад Афганистана и северо-запад Пакистана.


[Закрыть] Насиб, с этим, со слов Ратко, надо быть аккуратней, шуток не понимает и помешан на воинской славе и чести, здесь все помешаны, но этот прям сильно. Есть еще печенег Язид, даже я за прошедшее время успел оценить его умения всадника, он как будто в седле родился. Последним был алан[13]13
  Аланы – ираноязычные кочевые племена скифо-сарматского происхождения, предки современных осетинов.


[Закрыть] по имени Вано[14]14
  Вано – производное от имени Иоан.


[Закрыть], и погибшие дружинники были его соплеменниками. Самый настоящий интернационал в дружине Андроса.

Удивительно, что нет данов. О чем я не преминул спросить у Ратко.

– А их Юхан не любит, – махнул рукой Ратко, – жадные сильно.

– Ага, и еще он часто шутит, если десять данов решат выбрать себе вождя, то девять из них объявят себя ярлами, а десятый сложит об этом эдду[15]15
  Эдда (Edda) – основное произведение Германо-скандинавской мифалогии. Является аналогом греческих Од.


[Закрыть], – хмыкнул Путята.

– Тихо, идите все сюда, – раздался крик Юхана.

К костру Юхана и Андроса стянулась вся дружина.

– Все здесь, – начал говорить Юхан, обведя стоящих возле огня взором, а после продолжил:

– В прошлом бою потеряли пятерых доблестных и смелых воинов, которые приняли на себя первый удар и своими жизнями подарили нам мгновения, чтобы ударить в ответ. Германерик, Кандак, Саул, Эотар и Бабо, они бились как львы, – и Юхан замолчал, давая возможность прочувствовать сказанное.

А он неплохой оратор.

– Но в городе Колонеи Андрос предложил троим поступить к нему на службу в букеларии. Как по мне, странное решение, они были словно мальчишки, которых только оторвали от мамки и которые едва взяли в руки своё первое оружие, – Юхан улыбнулся, и вокруг нас раздались смешки.

– Все мы были такими, все мы когда-то взяли первый раз в руки оружие, – вся веселость из голоса ушла. – Даже мальчишка может быть воином в своей сути, а старец презренным трусом. В сегодняшнем бою они доказали, что они равные воины нам, несмотря на свой юный возраст.

Юхан вновь обвел нас всех взглядом.

А слово взял Андрос, он говорил чётко и размеренно.

– Яромир отвел своей рукой от нас стрелы, что могли нас ранить или убить, и первый бросился вслед за мной в бой, да и друзья его, Гостивит и Дален, показали себя хорошими бойцами. Так выпьем за новых воинов среди нас.

Андрос поднял мех с вином, сделал первый глоток и передал его Юхану, и мех пошел по кругу бойцов.

Я же стоял и смотрел на Андроса, думал, он будет строить из себя великого господина, но нет, он не чурается нас и даже поучаствовал в этом ритуале принятия нас в дружину. Это добавляет ему просто огромный плюс. Да и приятно это все-таки, черт возьми.

Тем временем мех шёл по кругу, передаваемый из рук в руки.

Как только его опустошили, народ начал расходиться к своим кострам и продолжил прерванные разговоры.

Я же присел возле костра Юхана и Анроса, вместе с ними сидели и остальные норманы. Мне было любопытно, о чем они беседуют.

– Так что там, Олаф, дальше-то было? – спросил Коли.

– Да отошли мы от Готланда[16]16
  Остров в болтийском море.


[Закрыть], в Оскарсхамн[17]17
  Городок на берегах Швеции.


[Закрыть] пошли на торг, а там, знаешь, близ этот остров, Эланд, мы за него завернули, а там драккар данов нам навстречу. Мы на веслах давай назад отходить, а там еще один дракар. Считай, в ловушку попали, и, кроме как драться, ничего не оставалось.

– Мы и пошли на сближение с одним из кораблей, что поближе был. Драка пошла, я вам скажу, жестокая, и кровь лилась, много славных мужей в тот день к Одину ушло. А второй корабль к нам приближается, ну, он подойдет, и все, с обоими-то и не сдюжим, а с нами малец был, ни разу в бою еще не бывавший, Юман его звали. Так он смолу в небольшие горшочки залил, у нас бочонок был, сами знаете, в долгом походе без нее никак. Поджигал и в корабль данов бросал, так и смог его поджечь, а там мы и со своими противниками сладили.

– Вот так и победили, а после два корабля гнать не могли, свой и дракар данов, мало нас осталось, так что укоротили их драккар на голову, её себе забрал Хельвиг, как символ победы. Голова у них на носу дракара красивая была в виде орла, он её у себя в общем доме повесил.

– А с самим что дракаром, неужто так бросили? – заинтересованно спросил Коли.

– Конечно, бросили, а что с ним еще делать, только на дно морское отправить, не данам же обратно отдавать.

– Хорошая история, – заключил Юхан.

Возле костра разлилась тишина, и Юхан неожиданно и тягуче запел на своем языке.

– Från mörkrets skydd på natten, från den fruktansvärda plågans svarta grop[18]18
  Из-под покрова тьмы ночной, из чёрной ямы страшных мук. (DRUMMATIX – Непокорённый Дух).


[Закрыть], – тянул его охрипший голос.

Я ничего не понимал, но он пел красиво, вкладывая эмоции в каждое слово. За другими кострами притихли, и все слушали, как поет Юхан. Песня была грустной и тоскливой, но как он ее пел, было в этом какое-то величие.

Закончил петь – и вновь разлилась тишина.

– Юхан, эта песня твоего народа? О чем она? – я не удержался от вопроса.

– Нет, Яромир, это не песня моего народа. Когда я был рабом, на каменоломнях ее часто пел один из рабов, я и выучил, – он грустно улыбнулся. – Ты спрашиваешь о чем? О духе человеческом, что, несмотря на все беды и трудности, не покорился, и даже сами боги не смогли властвовать над его судьбой.

– Ты был рабом в каменоломнях? – я был в шоке от этого.

– Да, успел побывать, три года я был рабом, а после в бойцовые ямы попал, оттуда меня уже отец Андроса и выкупил, – и Юхан уставился в огонь.

Видимо, эти воспоминания не доставляют ему радости. Взглянув на звездное небо, я увидел полумесяц луны, только рогами вверх.

– Непривычно, – прошептал я.

Ладно, спать пора.

Вернувшись к своему костру, я улегся поудобней, и прислушался, о чем толкуют братья славяне.

– Ну так вот, я три дня по лесу бродил и выйти не мог, думал, все, закружили меня лесные духи, – Путята развел руками, – и за это время я не увидел ни одного зверя или птицы. – И Велесу требы клал и духов лесных просил вывести, без толку.

Подкинув дров в костер, Путята продолжил:

– На четвертый день я вышел на опушку леса, смотрю, вдали то ли дом стоит, то ли избушка, двинулся в ту сторону, когда подошел, уже темнеть начало, пригляделся, вижу огонек, значит, есть люди.

– А сама избушка плетнем огорожена, да и на вид неказистая. Ну, думаю, ладно, все равно зайду, может, покормят, да и приютят. Только к двери подхожу, так она и отворилась, а оттуда старуха выглядывает. Вся такая уродливая, сгорбленная и сморщенная, в бородавках, что уж поделать, других людей нет. Хотя, может, и хозяйка лесная это, кто его знает, – и Путята почесал свою бороду. – Ну я представился, в ножки поклонился, все честь по чести. Старуха и молвит, да и голос такой противный, скрипучий как несмазанное колесо у телеги. – Иди, милый, за избу, там на сеновале отдохни, а завтра я тебе дорогу и покажу, – Путята словно пародировал старуху. – Обошел я, значит, избу, там колодец, я ополоснулся заодно и напился. Рядом стог свежего сена, я даже удивился, неужто бабка сама накосила? Хотя, может, кто из родичей и помогает, кто его знает, – и Путята потянулся к кувшину с вином, и продолжать не спешит, на всех хитро посматривает, тянет паузу.

– Ну, а дальше что было, сказывай, давай не тяни, – не выдерживает Гостивит.

– Значится, меня сморило в сон, потом просыпаюсь, уже темно. Мне вдруг неуютно стало, да я еще взгляд чую на себе, а вокруг никого нет. Я глядь налево, никого, ну, думаю, чудится мне, а потом голову-то поворачиваю, а там! – и Путята вновь полез к кувшину, а глаза хитрющие.

– Ну, сказывай, что замолк-то, – тут уже и Дален не выдержал.

Да и мне самому интересно стало.

– А там, – и он махнул руками, что все вздрогнули, а Путята улыбнулся. – Молодица стоит, вся такая пригожая, коса с мою руку, шея лебединая, груди как наливные яблоки. Мне протягивает кувшин с молоком и хлебом.

– Так откуда же там молодица? – встрял Гостивит.

– А ты дослушай до конца и все узнаешь, – огрызнулся Путята. – Говорит, вот поснедай немного. Я тогда больше удивился, откуда молоко, ведь скотины-то я и не заметил, а про молодицу подумал, что внучка той старой карги, оттого она меня в дом и не пустила, – с улыбкой вздохнул Путята.

– Сам снедаю, на неё смотрю, а самому так и хочется ее обнять к себе прижать да на сеновал. Она близко ко мне стоит, смотрит, а губы у нее, у-у-у я вам скажу. – Он хмыкнул и подергал себя за бороду. – То ли в голове у меня проскользнуло, или привиделось мне, но я как будто услышал: целуй. – И Путята взмахнул руками: – Ну, я и поцеловал. Ух какой это был сладкий поцелуй, я вам скажу, братцы. После я с ней всю ночь на сеновале провел, какие у нее были жаркие объятия, что мне тяжело было дышать, и сладкие поцелуи.

Путята вновь потянулся за кувшином с вином и, смочив горло, продолжил:

– Утром, проснувшись, я не обнаружил в своих объятьях молодицы, – и он горько усмехнулся, – как и кувшина с молоком. Умылся я, значит, в колодце да до бабки пошел, дорогу-то надо узнать. – Подхожу я, значится, к избе, а старуха словно меня и ждет, стоит, она приоткрыла дверь и смотрит так с хитрецой. Я еще ничего не спросил, а она рукой машет и говорит, вдоль леса пойдешь, потом речушка, а дальше по течению так к селу и выйдешь, да дверь хотела захлопнуть, только я удержал. Старуха так на меня взглянула, я аж в коленях слаб стал, еле устоял, чтобы не упасть.

– Собравшись с силами, я все же спросил, как внучку звать. Ведь та молодица мне действительно по сердцу пришлась. А старуха мне ответила, что отродясь у нее внучки не было, а сама так гаденько хихикает и улыбается, тьфу прям. Я и ушел, не оглядываясь. Вам так скажу, братцы, люблю я это дело и здесь с ромейками за деньги кого только не перепробовал, но той ночи до сих пор забыть не могу, – и Путята прикрыл глаза.

– Так это, получается, дух лесной к тебе приходил в виде девицы или бабка обернулась молодицей и пришла? – с любопытством спросил Гостивит. Да и мне самому было интересно, что думает Путята.

– Того я и сам не ведаю, – он развел руками. – Только забыть хочу о том, нет мне покоя и нету той близости, что я испытал на том сеновале.

– Тяжко, небось, а вот мы, когда испытание проходили, встретили духов лесных в виде стаи волков. Они ничего не говорили, только смотрели, пред ними Яромир стоял, и они никого не трогали, – завел свою любимую шарманку Гостивит.

Я же отвернулся от костра и зарылся в одежду, заодно пытался не обращать внимания на голос Гостивита.

Мне же вспомнился рассказ Юхана, значит, он был рабом в каменоломнях, а оттуда попал в какие-то бойцовые ямы, где его и выкупила семья Андроса. Бойцовые ямы – это что, подпольный Колизей, хлеба и зрелищ. Немного помня историю Рима с его гладиаторами, не удивлен, что и здесь есть что-то подобное. Это значит, что оттуда можно выкупать народ, а соответственно, если у меня будут деньги, можно попробовать себе там поискать народ в команду. Ведь, судя по Юхану, он сейчас свободный человек, но служит верой и правдой. Думаю, кроме денег, нужны будут и соответствующие связи. Надо сделать себе зарубку в памяти, да и Юхана не мешает подробней расспросить.