Текст книги "Кремль 2222. Юг"

Котях растекся неслабо, лужа натекла метра три в диаметре, не меньше. Но Снайпер перемахнул ее легко, словно перелетел в своем пыльнике, полы которого раскрылись на мгновение подобно крыльям. Данила же перепрыгнул как учили – длинно, «рыбкой», с выходом на руки и перекатом. Перекатился – и зашипел от боли в раненом плече. Забыл в горячке.

– И что ты все то кувырком, то перекатом. Проще надо быть, естественнее, – сказал Снайпер, оборачиваясь назад и с удовлетворением отмечая, как первые сороконожки, ткнувшись в остатки плоти котяха, превратились в черные скрюченные запятые. Остальной ковер откатился назад и замер, видимо соображая, как преодолеть неожиданно возникшее препятствие.

– Учили так, – буркнул Данила, прислушиваясь к организму. Вроде липкое да теплое не потекло по руке. Значит, повезло дважды – и от сколопендр спаслись, и не придется по новой живое мясо перешивать…

– Переучивайся, – сказал Снайпер. – В бою твои фокусы никого не удивят, а автомат лишний раз долбанешь об землю магазином как пить дать. И считай, что без оружия остался. Держи – и береги его. Тогда он сбережет тебя. И пошли отсюда побыстрее, пока коврик не сообразил, как ему до нас добраться.

Данила крякнул про себя, принимая автомат обратно. Получается, Снайпер все просчитал заранее, потому и не вернул «Вал» до своего прыжка, с двумя стволами через лужу перелетая. А ведь он прав, с такой машинкой кульбиты лучше не делать. Как и с раненым плечом, кстати.

* * *

Они шли по заросшей травой тропе, которая, если Данила ничего не напутал, когда-то называлась Пятницкой улицей.

– Слушай, ты же только что…

– Убил большой кусок дерьма, – продолжил за разведчика мысль Снайпер. – И что в этом такого? Согласись, что мертвое дерьмо гораздо лучше, чем живое.

– Но как ты узнал куда стрелять?!

– Все очень просто, – ответил Снайпер. – Если тварь большая, и у нее есть ложноножки, значит, у нее должен быть если не мозг, то хотя бы ганглий, нервный центр, или на худой конец ядро. Который при раздражении должен как-то среагировать.

– И?

– Что «и»? Пасть разинет – стреляешь в пасть, глаз откроет – в глаз.

– А если ничего не разинет и не откроет?

– Тогда стреляешь куда интуиция подскажет. Все, второй номер, хорош трепаться, а то еще какую-нибудь тварь проглядим.

Некоторое время они шли молча, но вокруг было тихо, и Снайпер первым нарушил молчание.

– Знаешь, что я думаю, – негромко сказал он, вглядываясь в развалины по обеим сторонам дороги, словно плащами накрытые нанесенной землей и проросшие стволами деревьев.

– Что?

– Такое впечатление, что вся планета в этом времени воюет против людей. Деревья плотоядные, мутанты, роботы, человекообразные.

– А что говорили те, кто был здесь до тебя? Что здесь в будущем?

– Благодать, – пожал плечами Снайпер. – Ни мутантов, ни роботов, ни растительных кровопийц. Вообще ничего. Курорт. Трава, холмы на месте этих развалин, тишина. Вода в реках чистая, воздух – хоть пей его. Похоже, отдыхает в будущем планета от человечества.

Данила почесал в затылке:

– Думаешь, мы во всем виноваты?

– А кто ж? – хмыкнул Снайпер. – Вот она и мстит вам. Но это все лирика. У планеты свои дела, у нас – свои.

Разведчик невольно поежился. По эту сторону Водоотводного не был никто в Кремле. И не помнил он, чтоб кто-то из отцов или дедов сюда хаживал. Замоскворечье. Гиблое место испокон веку, откуда не возвращаются…

Здесь, по обе стороны Пятницкой улицы, развалины были относительно невысокими, не то что по ту сторону Чугунного моста, что осталась за спиной. Оттого и жуть пробирает. Словно брустверы сплошные с двух сторон навалены, из-за которых удобно что камень кинуть, что метательный нож, что мысль поганую, если шам за ними засядет. И дороги другой нет – начнешь путь искать да по развалинам шариться, того и гляди ноги себе переломаешь.

Данила трусом не был, но идти на верную смерть было как-то не по себе. Если б не Снайпер, ни в жисть не полез бы сюда.

А тому хоть бы что. Осмотрелся, винтовку на сгиб локтя пристроил и пошел себе, огибая ямы и ползучие кусты, что охотятся за мелкими насекомыми, но при случае сообща не прочь отловить за ногу и крупную добычу…

С полкилометра они отмахали без приключений. Данила лишь озирался по пути, то и дело ожидая нападения, но вроде все было спокойно, пока слева не показалось круглое здание, напоминающее головную башню боевого робота «Аконкагуа-5А», виденного только в учебнике. И век бы его не видеть…

По верхней части здания, сохранившегося на удивление хорошо, шла надпись «Ме…рополи…» – дальше отсюда не видать.

Что здесь было до Последней Войны, Данила не помнил. Окрестности Кремля знал как свои пять пальцев, хоть ночью подними – карту нарисует. А дальше, за Водоотводным, – без понятия. Пятницкая улица всплыла в памяти – и всё. Да и на кой помнить про край земли, если все равно туда никогда не попадешь? А вот попал, и что здесь к чему – неведомо.

Под наполовину отвалившейся надписью имелись окна в четыре человеческих роста высотой. Или двери – кто ж теперь разберет, что это было? В одной из дверей торчал остов танка, въехавшего туда задом, да так и оставшегося там навеки. Казалось, будто полусгнившего монстра захватили в плен заросли вьюна, что оплели здание, словно щупальца сухопутного осьминога.

К проржавевшей пушке танка были подвешены два обвисших паутинных кокона с выпирающими из них костями. Но не белыми, человечьими, а словно выточенными из стали.

– Метрополитен, – тихо сказал Снайпер. – По-моему, какая-то «Кузнецкая», если мне маразм не изменяет.

– А это что? На танке? – так же тихо спросил Данила.

– Без понятия. Но, похоже, сейчас узнаем. Давай-ка сюда.

Они укрылись за большой кучей, состоящей из ржавых балок, земли и стены давно обвалившегося здания. Габаритный мусор, одним словом, сам черт ногу сломит, но Снайпер словно влился в какую-то щель и замер, выставив вперед винтовку. В одном шаге будешь стоять – не заметишь.

Данила пристроился рядом, очень надеясь, что спрятался не хуже. Надо вообще-то кольчугу травой натереть, чтоб не блестела… Интересно, а от кого это Снайпер схоронился?

И тут Данила услышал голоса – звуки хорошо передавались по земле, – вместе с которыми в глубине улицы обозначилось шевеление, сопровождавшееся топотом многих ног, сморканием, кашлем и сопением минимум дюжины ноздрей.

– Видно?

– Не очень, – признался Данила.

Из щели между бетонными плитами показалась рука с металлической палкой, крашенной в нежно-зеленый цвет.

– Что это?

– ТР-8, труба разведчика. Бери перископ, выставляй над укрытием, смотри в окуляр и кольчужкой не отсвечивай.

Данила догадывался, что передал ему Снайпер, но эффект превзошел все ожидания.

Танк словно прыгнул к нему вместе с трупами, висящими на его пушке. Из прорвавшейся паутины был виден оскал вполне человечьего черепа… усиленного металлической паутиной, вживленной в кость. Сетка металла была хорошо различима через ТР-8 и похожа на узоры дамасского клинка.

В голове такое не укладывалось, потому Данила, чтоб не перегружать мозги вопросами, на которые нет ответов, слегка сместил трубу вправо.

Открывшееся ему зрелище оказалось тошнотворным. Это ж какие мутации должно было претерпеть человечье тело, чтобы на свет появилось такое?!

Чудовища, которые двигались по направлению к танку, были похожи на людей метра по полтора ростом, у которых из боков выросли еще по две пары рук. Или ног – это уж как назови, так и будет. При этом нормальные ноги, положенные человеку природой, сравнялись по размерам с дополнительной пачкой рук. Словом, к танку двигались люди, имеющие восемь мускулистых, одинаково развитых конечностей. Кто-то переваливался на двух задних ногоруках, неся в передних по три-четыре подобия метательных копий и крутя туда-сюда крупной головой. Кто-то, грациозно изогнувшись в позвоночнике, довольно шустро шел на шести, довольствуясь парой клинков, зажатых в передних руках. А один, самый массивный, отдуваясь, пёр на спине извивающийся кокон, примотанный к его туловищу паутиной.

Правда, имелся еще один руконогий, худой и жилистый, который явно косил под человека. Его две средние пары рук, худые и высохшие, были примотаны паутиной к туловищу. Шел он на своих двоих довольно уверенно, опираясь на посох, зажатый в правой руке.

– Охренеть, – прошептал Снайпер. – Человекообразные сколопендры. И, сдается мне, вряд ли это мутации. Скорее больше похоже на генетические эксперименты. Какие будут предложения, второй номер?

– Там, в коконах, что на танке висят… – нерешительно протянул Данила.

– Тоже мутанты, – закончил за него Снайпер. – Череп видел?

– Но те мертвецы, судя по скелетам, больше на нас похожи…

– И что? Если твари передрались, нам точно есть до этого дело?

Данила призадумался, продолжая прижимать к глазу окуляр. Снайпер правда не знает что делать или его испытывает? А на кой ему это надо?

Зачем пришельцу из прошлого проверять на вшивость далекого потомка, было непонятно. Но в то же время как-то жаль стало Даниле того человекообразного мута, что корчился в коконе. В ТР-8 отчетливо видно было, как он пытается зубами прорвать паутину, но удается это ему не особенно хорошо.

Процессия остановилась у танка. Худой – не иначе шаман этого жуткого вида мутантов – опустил палку и поклонился. То ли танку, то ли остаткам асфальта, перемолотым травой и корнями деревьев, то ли сгнившим трупам, болтающимся на пушке. После чего прожурчал что-то своим подопечным, которые спешно бросились отвязывать кокон от спины носильщика.

Несколько взмахов клинков, зажатых в на удивление гибких конечностях, – и кокон свалился на землю. Из его верхней части донесся то ли взвизг, то ли слабый всхлип.

– Там же девчонка! – не вытерпел Данила, передергивая затвор «Вала».

– Верное решение, второй номер, – донесся спокойный голос из-под плиты. – Когда куча мужиков издевается над девушкой, это неправильно, даже если она мутант с непробиваемой черепушкой. Не забывай – только одиночными. Мои слева, твои справа, начинай с крайнего сразу после меня.

«Он взял на себя тех, кто ближе к кокону», – сообразил Данила, ловя на мушку здорового носильщика, решившего отдышаться в сторонке, прислонясь спиной к нише, образованной зданием метро и гусеницей танка. Судя по тому, как он дышал, поводя боками, в скелете его пока еще живой ноши также было немало металла.

Тем временем остальные руконогие, повинуясь мелодичным командам худого, уже почти подвесили кокон к пушке. Один, самый юркий, вскочил на изъеденный коррозией ствол, принял брошенную снизу веревку, сплетенную из серебристой паутины, и совсем было собрался затянуть узел, как из-под плиты хлопнул давно ожидаемый Данилой выстрел.

Голова худого шамана взорвалась, словно арбуз, в который химики по недосмотру перекачали быстрорастина. Вся шайка палачей замерла, уставившись на невиданное зрелище. Безголовый шаман постоял мгновение – и рухнул на спину, беспорядочно суча конечностями и вырывая когтями клочья травы.

Второй хлопок сорвал с пушки юркого руконога. Тут уж и Данила очнулся от ступора и довольно ловко подстрелил носильщика, который с неожиданной прытью рванул было по прямой обратно в глубину улицы, откуда появилась процессия. Следующий патрон, правда, пропал впустую – сказался навык ожидания выстрела после щелчка кремневого замка. Разведчик явственно увидел, как пуля выбила фонтанчик бетонной крошки из стены круглого здания метрополитена. Руконогу почти удалось протиснуться в щель между танком и стеной «Кузнецкой», когда пуля Снайпера догнала его, разворотив таз и нижнюю часть позвоночника, – если, конечно, у этих тварей был позвоночник. Во всяком случае, руконог трепыхнулся – и затих, приняв в брюхо еще одну пулю, на этот раз от Данилы. На стену брызнуло желто-зеленое содержимое кишечника мутанта, а до разведчика донесся тонкий, жалобный крик, впрочем не тронувший разведчика нисколько. Уж извините, муты, нечего было девчонку мучить.

Через несколько секунд все было кончено. Желтая кровь, слизь, паутинные слюни на лицах трупов. И лапы, чинно сложенные на животе у тех, кто упал на спину. Так дохнут некоторые насекомые, но не люди.

Данила услышал щелчок магазина, вставленного в винтовку. Потом из-под плиты послышалось:

– Надеюсь, оно того стоило. Пошли, что ли, посмотрим, что там за трофей многоножки волокли.

Снайпер вылез из своего укрытия, словно перетек из крайне неудобного положения лежа во вполне комфортное на полусогнутых. После чего неторопливо осмотрелся – и лишь после этого окончательно покинул позицию. Данила жадно следил за его движениями. Понятное дело, в разведке учили многому, но никогда не мешает перенять то, что действительно стоит перенять…

Кокон извивался, катаясь по земле и силясь порвать путы.

– Точно девчонка, – сказал Снайпер. – Абсолютно нелогичное поведение.

– Ну а ты бы что делал на ее месте? – удивился Данила. – Она ж не видит, что здесь произошло.

– Я бы постарался так не попасться, – ответил Снайпер. – А коли живешь в агрессивной среде, надо заранее думать и готовиться к подобным ситуациям.

Как именно готовиться к тому, что человекообразные пауки или паукообразные люди замотают тебя в паутину, Данила спросить не успел. В руке Снайпера словно сам собой появился нож с широким клинком из голубоватой стали с металлическим кольцом на гарде. Данила призадумался – к чему бы такое кольцо? И вдруг понял, само дошло. Чтоб в случае чего на ствол винтовки тот нож приспособить и использовать заместо копья! Интересно, а приходилось Снайперу так драться? Надо будет спросить как-нибудь…

Тем ножом первый номер ловко, одним длинным касанием лезвия вскрыл верхушку кокона, из которой хлынул каскад неестественно золотых волос. Взяв за край паутины, слипшейся в сплошную массу и напоминающей толстенную льняную ткань, Снайпер потянул его на себя, еще раз полоснув ножом.

Кокон распался почти до середины. Из него показалась тонкая рука, испещренная хитрым узором наколок, а следом – лицо…

И первый, и второй номер застыли на месте… Такой совершенной красоты никому из них видеть не доводилось.

Из плена паутины решительными рывками уже без мужской помощи высвобождалась девушка, с неженской силой разрывая ненавистный кокон длинными металлическими ногтями. То, что изогнутые короткие клинки, выходящие из ногтевого ложа изящных, но сильных пальцев состоят именно из какого-то высокопрочного сплава, оба мужчины определили сразу – недаром были профессиональными воинами. Но это все фиксировалось на уровне подсознания. Сознание же было парализовано мощным выбросом тестостерона…

– Ты кто? – выдавил из себя Данила, не в силах отвести взгляда от обнаженной груди прекрасной амазонки. Грудь, как и все остальное в фигуре девушки, была роскошной… но в то же время тоже немного неестественной. Слишком красивой для живого тела.

Все в ней было избыточно совершенно – маленькие ступни, тренированные бедра, обтянутые эластичными серебристыми шортами, узкая талия, руки – мускулистые, но в то же время не отталкивающие буграми плоти, как это бывает у мастеров боя двуручным мечом…

А в бездонные синие глаза на пол-лица хотелось смотреть вечно… Потому Данила и отвел взгляд – негоже воину забывать обо всем, пялясь на полуголую девку. Того и гляди ее ухажер подкрадется да по затылку чем-нибудь приласкает.

Снайпер же давно пришел в себя и смотрел как-то странно, словно сквозь девчонку, одновременно рассеянно и непринужденно поигрывая ножом, – да так, что клинок словно сам собой выписывал в воздухе хитрые фигуры, а пальцы, его удерживающие, лишь следовали за вывертами рукояти. Такой взгляд разведчик видел у него дважды – за мгновение до того, как пришелец из иномирья завалил двоих нео и перед выстрелом в голову боевого робота. Каким был взгляд Снайпера перед отстрелом руконогов, Данила не рассмотрел – уж больно глубоко тот закопался в нишу между плитами. Но подозревал, что таким же. Интересно, почему его глаза становятся настолько жуткими перед боем? И с кем он собрался драться сейчас? С этой красоткой, что ли?

Девушка уже давно выбралась из кокона и сейчас стояла, глядя прямо перед собой. Без движения, без эмоций.

– Ты по-русски-то понимаешь? – не выдержал Данила.

Девушка чуть шевельнула губами:

– Русссссск… Русск…

Слово явно давалось ей с трудом, словно она вспоминала давно и прочно забытое.

– Русский, – наконец медленно выговорила она. – Мертвый яззык этого к-края…

– Почему ж мертвый? – обиделся Данила. – Вот они мы, живые-здоровые.

– Б-баг-ги, машшины и чел-ловек-и у-нич-тожили людей, – выговорила девушка, старательно шевеля абсолютно гладкими резиновыми губами. – А т-те, что засссели в крепости, уммрут раньше, ччем луна станет снова поллной, как и те, что умммерли в петлле.

Она явно на ходу делала успехи в «мертвом» языке. О чем Данила ей и сообщил.

– А ты неплохо шпаришь по-нашему. Откуда познания-то?

Изо рта девушки послышалось что-то типа смешка.

– В моей ппамяти много лишннего, – сказала она. – Напппример, пять тысяч шестьсот мертттвых языков этой планнеты.

– Ты… кио? Кибернетический организм? – тихо спросил Данила, сам боясь поверить в собственную догадку.

– Так я и знал! – раздалось сбоку.

Потом разведчик увидел, как Снайпер коротким движением руки метнул нож – и рядом с бело-желтой колонной здания «Кузнецкой» повалился на землю недобитый руконог-носильщик с занесенным для броска копьем в руке.

«Твою мать!» – мысленно ругнулся Данила, досадуя, что не он заметил опасность. И как это Снайперу удалось, вроде в другое место смотрел?!

Снайпер же тем временем сходил за ножом, который вошел в череп мутанта по самую рукоять. Наступив ногой на лоб трупа, стрелок выдернул его из переносицы руконога, после чего достал из кармана белый квадратик бумаги и, тщательно вытерев клинок, вложил его в красивые ножны ручной работы. Проделав все это, Снайпер запахнул полу пыльника и направился обратно.

– Ну что, переговоры окончены? – осведомился он. Его взгляд был сейчас таким же, как обычно, – пустым и ничего не выражающим. – Может, тогда пойдем дальше? Девушка, если нам с вами по пути, то можем проводить.

– Куда вы идете? – осведомилась девушка, окончательно разобравшаяся в «мертвом» языке.

– Туда, – кивком показал Снайпер на юг, где меж холмами тянулся узкий проход, когда-то бывший улицей города.

– Это еще кто кого будет провожать, – сказала она. В ее механическом голосе послышалась издевка.

– То есть? – не понял Данила.

– Подземные баги осмелели, вылезли из своего метро и пошли охотиться. Я тоже пошла охотиться, но их оказалось больше, и у них была готова большая сеть. Я попалась, вы меня спасли. И теперь вы хотите пройти через нашу территорию, которая начинается в конце тропы. Думаю, я могу отдать вам долг жизни и провести через нашу территорию один раз.

– Один раз – это уже что-то, – кивнул Снайпер. – А если мы пойдем без тебя?

– Те, кого вы называете кио, тоже живут на органической пище. И ее источник не имеет для нас значения.

– Намек понял, – сказал Снайпер. – Что ж, веди. Как тебя, кстати, звать?

– Тебя интересует мой номер? – удивилась девушка. И выдала длинно: – 5627NST876.

По лицу Снайпера пробежала легкая тень, словно какое-то давнее воспоминание зацепило его душу. Впрочем, это длилось лишь мгновение.

– NST? – переспросил он. – Название серии? Знаешь, не люблю я как-то цифры в девчачьих именах. Тогда будешь пока Настей, договорились?

Девушка совсем по-человечески безразлично пожала плечами.

– Все равно, – сказала она. – Я слышала, что людям обязательно надо обозначать друг друга непонятными и ничего не значащими словами.

– Типа того, – согласился Данила. – Меня обозначают Данилой, его – Снайпером.

– Пусть так, – ответила девушка-киборг. – До нашей территории тысяча двести четыре метра, и, пока я вас буду сопровождать по территории багов, возможно, эта информация мне пригодится.

«А ведь она еще та вредина, – подумал Данила. – Не смотри, что кио. А красивая-то какая, ох, мамочки мои…»

Снайпер внимательно посмотрел на него, потом на кио-Настю, потом снова на него и сказал:

– Что-то подозрительно тихо вокруг, после того как мы наделали здесь столько шума. Пойду-ка я посмотрю, что в окрестностях делается. А вы, молодые люди, можете пока не спеша пройтись.

И, не дожидаясь ответа, скрылся в зарослях, оплетающих большой холм справа от «Кузнецкой».

Данила посмотрел ему вслед, хотя смотреть было особо не на что – Снайпер скрылся в кустах абсолютно бесшумно, и куда делся потом, можно было только гадать.

– Ну… пошли, что ли, – сказал он девушке немного грубовато, осознавая, как пылают его уши. Но сделать с собой ничего не мог.

– Пошли…

Они шли рядом по улице, живописно заросшей зеленью слишком яркого, неестественного цвета. Слева из кустов выглядывали две пары на удивление хорошо сохранившихся высоких колонн из черного камня. Меж ними была натянута толстая паутина, в которой висели трупы небольшого рукокрыла, пары ворон, а также несколько птичьих скелетов с кусочками засохшего мяса на костях. Все подножие этой жуткой ловушки было усыпано перьями и измазано засохшей кровью.

– Раньше баги вешали нас здесь, – сказала Настя. – А потом решили, что на танке будет лучше.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – изумился Данила.

– Закон территорий, – снова повела плечами кио. – Они охотятся на тех, кто проникнет на их территорию, мы – на тех, кто рискнет ступить на нашу без разрешения Совета.

– А ты зачем сюда полезла?

– Раньше люди называли это «спорт», – сказала кио. Ее губы шевельнулись в некотором подобии улыбки. – Заодно молодые и лучшие воины пытаются узнать, насколько стал сильнее или слабее враг. Чтобы потом когда-нибудь можно было попробовать расширить нашу территорию за счет его владений.

– У нас это называется разведкой, – задумчиво сказал Данила. – Слушай, а расскажи о своем племени, а? Вас в моем городе считают легендой…

– Все очень просто, – ответила Настя. – Перед Большой Войной Россия в обстановке строжайшей секретности усиленно развивала биотехнологии, в частности создание кибернетических организмов, способных вести локальные боевые действия даже в высокоактивных очагах радиационного поражения. В то время как на Западе все больше не в людей интегрировали полезные добавки, а просто снабжали боевые машины адаптированными к разложению человеческими мозгами с ограниченным набором функций. Это было дешевле, хоть и бесчеловечней. Но к началу Большой Войны боевые роботы противника были поставлены на поток, а кибернетические биомашины только-только прошли стадию испытаний. Хотя идея была неплохой. При рождении ребенку вводили раствор, содержащий три типа наноботов. Первый тип внедрялся в клеточную ткань на уровне ДНК, дизассемблировал аденин-гуаниновые связи, после чего подключался второй тип наноботов и ассемблировал связи в новой последовательности таким образом, что в обменные процессы включались соли тантала. В результате чего в костной ткани начинали расти танталовые нити, которые к пятнадцати-шестнадцати годам образовывали в организме устойчивую сетчатую структуру. Менялся весь обмен веществ ребенка, вынужденного потом в течение всей жизни пить растворы солей тантала и очень много есть. Но это маленькое неудобство компенсировалось устойчивостью к радиационному поражению, почти в тысячу раз превышающей человеческую, практически мгновенную регенерацию наноботами третьего типа поврежденных тканей, способностью употреблять в пищу любую органику, включая древесные опилки, любые углеводороды и технические масла…

– Подожди, подожди, – прервал ее Данила, понявший из сказанного лишь три слова из пяти, но, тем не менее, общий смысл уловивший. – Так вы что, бессмертны?

– Нет, – ответила Настя. – Ученые еще до Большой Войны доказали, что лет через двести – двести пятьдесят должен полностью износиться мозг. И регенерация невозможна – при принудительном восстановлении мозга полностью стирается память…

– У нас ту войну называют Последней, – задумчиво произнес Данила. – После которой осталась лишь горстка людей и куча мутантов-неандертальцев, называющих себя человеками… Слушай, а что ты говорила о какой-то петле, в которой умерли люди?

– На юге Москва-река делает петлю, в которой до войны находился комплекс машиностроительных заводов ЗИЛ. Почти сразу же после войны выжившие работники заводов возвели на востоке вдоль Первого Автозаводского проспекта стену из бетона и металла, соединившую концы петли и замкнувшую ее. После чего разрушили Третье транспортное кольцо и Нагатинский метромост, по которым можно было попасть в Зону ЗИЛ. Оставили лишь узкий железнодорожный мост на западе, который охраняется так, что попасть внутрь Зоны невозможно. Жители ЗИЛ эпизодически совершают набеги на соседей, не соблюдают Законов Территорий, но в последние годы их что-то не видно. Полагаю, что они были уничтожены мутантами, которые теперь охраняют Зону…

Данила зажмурился и потер ладонью мгновенно вспотевшую шею. Все это нужно было уместить в голове! Люди на территории Москвы! Которые то ли умерли, то ли нет – неизвестно!

– Слушай, а может, они все-таки живы?!!

– Не знаю, – сказала Настя. – Говорю же, мы их несколько лет уже не видели и не слышали, а тащиться через мост по минным полям грудью на автоматические пушки и пулеметы как-то не хочется.

Надо же! Жителей Петли побаиваются даже универсальные солдаты кио! Но, похоже, большего узнать о них не удастся. А вот о самих кио выпытать побольше не мешало бы, пока девушка разговорчива со своим спасителем.

Девушка… По-другому о ней как-то не думалось. Даже несмотря на то, что скелет у нее пронизан нитями из какого-то забытого металла, а в крови шарятся наноботы размеров в десяток-другой атомов каждый, о которых когда-то давно рассказывали учителя в Кремле. Слишком уж красивой сделали ее давно умершие ученые и их наноботы. Или сама такой родилась? Кстати, а насколько сильно она отличается от обычной девушки? Ну, в смысле, надо бы каким-то образом узнать, как у кио рождаются дети…

Данила почувствовал, как от таких мыслей у него снова запылали уши. Прошли они уже порядком, но он как-то не заметил ни сколько времени они уже идут по улице, прямой, словно клинок меча, ни того, что идущая рядом с ним девушка не совсем человек. Ему было просто хорошо. Так хорошо, как никогда раньше.

– Настя, я вот спросить хотел… – наконец решился Данила…

Но все, что хорошо, рано или поздно кончается. Сегодняшнее «хорошо» закончилось рано.

Договорить разведчик не успел.

Холм справа неожиданно взорвался, выбросив вверх неслабый фонтан, состоящий из комьев земли и кирпичных обломков.

Из дыры в фундаменте показалась громадная когтистая лапа. Потом еще одна. И еще. Следом высунулась человеческая голова величиной с ядро Царь-пушки. На ее лице горели два огромных желтых глаза, помимо которых Данила разглядел еще несколько, меньшего размера, расположенных по окружности черепа. Верхняя и нижняя челюсть твари трансформировалась в вертикально расположенные жвалы, оканчивающиеся человеческими зубами. Черный провал вместо носа и жесткие волосы, покрывающие всю голову, дополняли портрет мутанта. Но все-таки это было лицо. Гротескное, жутко измененное – но лицо. На котором читалась слепая, беспощадная ярость.

Данила невольно сделал шаг назад и щелкнул предохранителем «Вала». Краем глаза он видел, как невольно попятилась Настя, словно напуганная кошка выгнув спину и выставив вперед заточенные металлические ногти. Но вряд ли даже двухдециметровые когти жука-медведя смогли бы помочь против такого врага.

Завидев врагов, мутант рванулся вперед. Обросший землей старинный дом, из недр которого появилось невиданное страшилище, развалился как карточный домик. Но рывок гигантского руконога не увенчался успехом. Наружу показались лишь фрагмент туловища и еще две лапы – все остальное, похоже, застряло в подземной дыре.

– Она лезет из метро! – крикнула Настя. – Бей по глазам!

И длинно прыгнула вперед.

«Черт, – пронеслось в голове Данилы. – Что она делает?»

Но бежать следом за девушкой было глупо. Похоже, она знала, как надо действовать в таких случаях, в отличие от Данилы, впервые увидевшего эдакую тварь. В бою при равных чинах командиром зачастую становится тот разведчик, кто лучше разбирается в окружающей обстановке. Что ж, будем считать, что здесь, на неизведанной территории, он пока в учениках у тех, кто лучше него обучен выживанию в этих местах.

Данила аккуратно встал на одно колено, вскинул автомат и прицелился, тихо удивляясь сам себе – словно всю жизнь только и делал, что отстреливал из древнего огнестрела мутантов величиной с двухэтажный дом. Предыдущий опыт сказался – Данила учел расстояние до цели и плавно, на выдохе потянул пальцем спусковой крючок.

Левый глаз мутанта взорвался желто-серыми брызгами, словно разведчик разбил пулей тухлое яйцо.

Тварь заверещала жутко, громко, непривычно, так, что по коже мороз продрал. И рванулась снова, выдернув наконец из подземелья раздутое тело.

«Матка, – понял Данила. – Не иначе мы ее детей постреляли, а она узнала и решила отомстить».

Тем временем Настя уже почти добралась до мутанта. Ближайшая лапа ударила по тому месту, где только что стояла девушка, – но Насти уже там не было. Девушка-кио двигалась поразительно быстро, хладнокровно и виртуозно владея своим телом. Ее нога ударила по лапе твари…

«Что она делает?!!» – снова пронеслось в голове Данилы.

Но Настя знала, что делала. Ее нога, утяжеленная древним металлом, оказалась в разы прочнее костей подземного страшилища.

Хруст подломившейся лапы мутанта донесся до Данилы.

«Как колуном по ветке рубанула!» – с восхищением подумал разведчик, всаживая следующую пулю в голову твари. Метил во второй глаз, да промазал слегка – судя по брызнувшему фонтанчику зеленоватой слизи, в нос угодил. Или в то, что от него осталось.

Однако матка руконога заверещала еще громче и бестолково заметалась, волоча по земле сломанную лапу. Похоже, в нежное местечко пуля пришлась.

Но смятение длилось недолго. Разъяренная тварь неожиданно прыгнула, оттолкнувшись четырьмя задними лапами, – и Настя не успела уйти от удара.

Правая передняя лапа монстра сбила ее с ног и ловко схватила поперек талии. Данила услышал, как щелкнули, сходясь, когти и как вскрикнула Настя. Тоненько, совсем по-человечьи.

Данила стиснул зубы, сдвинул пальцем переключатель, касаться которого запретил Снайпер, и послал веер пуль в голову мутанта. Над бровью твари расплылись две гнойные кляксы. Третья пуля разнесла еще один небольшой глаз, расположенный над ухом. А потом разведчик услышал слабый щелчок…

Он еще раз потянул пальцем за спусковой крючок, надеясь, что оружие оживет. Тщетно. Автомат был пуст, а девушку не спеша тянуло к разверстым жвалам подземное порождение ночных кошмаров.