Текст книги "О мужиках и мудаках. Рассказы"

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ – ГРУСТНЫЙ ПРАЗДНИК

Вас снова приветствует орденоносная Москва!

И я, её верный эмигрант из дружественных земель!

Привет, братишка!

Куда пропал, дружище, ебать-копать, срать-размазать???!!! Почему не пишешь? Ты там жив? Женился??? (Только попробуй!)

Короче, а-у-у!

У нас тут всё нормально. Всё потихоньку движется. Единственная проблема в том, что Алина Фёдоровна уходит со вторника в отпуск, и вот она жопа: некому дежурить в детском клубе. Придётся кого-то просить, типа уборщицу Таню или её дочь. За деньги, блядь!

Каблукова хоть иногда подъедает авторитет независимости, но с большего ведёт себя благоразумно. С Песковой всё вроде как хорошо, но она влюбилась сука, как сука, и всегда хочет ебаться. Все встречи сводятся к этому, а встречаться особо негде, ведь Каблукова, как чекистка, всегда на чеку (сорвать бы эту чеку да бросить бродячим куканам!). Поэтому трахаемся в основном в антисанитарии – в «Фиесте» среди детских вирусов и коньячного перегара обитателей. В общем, условий для секса никаких, но, однако, она часто на гастролях… Не знаю, хочу ли я с ней продолжать общаться – ведь старая и бесперспективная. Время покажет. Пока видимся…

А сейчас немного лирики специально для тебя, брат. Пятнадцатого апреля мы были приглашены на день рождения Александра Вантушевича (ты ведь не забыл Сашку?!). Нам пообещали «необычный праздник», полный тайн, сюрпризов и загадок. Было сказано, что вечеринка состоится на Павелецкой в квартире (слава богу, не в подвале) и будет организована в… индийском стиле. Ещё очень осторожно было добавлено, что… мяса не будет. «Мяса не будет». Запомни эту фатальную фразу!

Так вот, приехали мы туда, и нас около подъезда встретил Димка (снимает с Сашкой хату), который сообщил, что из спиртного только много-много сухого вина. Мы, не очень долго думая, да в общем-то сразу, не заходя даже в подъезд, пошли в магазин и купили 0,5 коньячка, морсик и минеральную воду.

Пришли.

В квартирке пахло благовониями. Играла негромкая музыка. Сашкина еврейская девушка Сима варила на кухне компотик из порченых фруктов. В зал нас не пустили. Сказали: «Не входить! Там сюрприз!»

Да… И вот мы долго гнобились в неубранности «ихней» кухоньки среди множества обрезков гнилых частей яблок, груш, апельсинов и прочих пищевых отходов (заявились рановато – не успели прибрать). Всё это время Сима возмущалась, какой у них был дурацкий день, так как им пришлось ехать на рынок в Выхино (прикинь – Выхино! – ебануться!). Поговаривали, что там всё очень дёшево. А оказалось, что не очень дёшево и… не очень свежо. Это было такое долгое предисловие Симы перед долгожданным сюрпризом в индийском стиле.

Выпив уже на кухне полбутылочки коньяка (причем никто из хозяев от него не отказывался), вдруг, вдруг, вдруг, вдруг, ВДРУГ – мы узнаём, что из еды – только сладости и те самые дешёвые «не очень» фрукты.

Входим в залу.

Все стены увешаны простынями, предварительно покрашенными в психоделические цвета ещё советскими красителями из запасов Симы. Фоном звучит тематическая восточная мелодия с мантрами. На полу простыня (слава богу, она долго кипятилась), и на ней такая гора рахат-лукума, урюка, кизила, кураги, орешков и прочей приторной сладкой хуйни, объём которой вряд ли могли бы съесть три человека в течение трёх месяцев.

Я сильно намучился со своей поясницей, задницей и позвоночником, пока пытался сидеть в позе йога на твёрдом полу возле этого вегетарианского корма для морских свинок (даже овощей не было!). «Много-много» вина хватило ровно на два раза разлить на шесть человек. Когда бутылки опустели, начался тупняк. При этом выпить хотели все, но именинник и его подруга делали вид: «А, собственно, что? Уже и всё, собственно». Игорь Холодёнков, конечно же, не молчал. Но что толку? Тупилово было страшное, от сладостей на столе просто тошнило, от дымящих палочек, шмали и кальяна башка разболелась так, что не было никаких сил даже думать о продолжении банкета. Фу, блядь, до сих пор плохо…

Но тут – о, счастье! – собрался придти Женя Меньшиков. И весь народ (кроме хозяев и меня) ринулся его встречать около магазина. Толпа принесла 0,5 водки, десять бутылок пива и почему-то десять яиц. Всё действо с поглощением продуктов и напитков Меньшикова продолжалось от силы минут тридцать, в которые яйца ушли в первую очередь, не успев даже остынуть. Причём Сима жрала первой.

Короче говоря, съели мы яйца и поехали с Холодёнковым по домам. Остальные тоже постепенно разъехались… (Гора сухофруктов так и осталась лежать там, на простыне, – продуманная Сима!)

Купив пачку пельменей с говядиной, сливочного масла, майонеза, палку копчёной колбасы и вишнёвого сока, я прибыл домой в час ночи. Поел мяса (!) и совершенно трезвый (что очень хорошо и это единственный плюс) лёг спать. Холодёнков купил котлет, поел и там у себя тоже заснул.

P.S. Позже Вантушевич сделал вывод, вернее, ему помог Холодёнков, что нельзя подменять русские традиции восточно-еврейскими стандартами.

Мы напомнили Сашке, как классно провели прошлый день его рождения на природе с шашлыком. (Тот признался, что тоже жутко хотел есть на вечеринке, но поделать ничего не мог). Клятвенно пообещал, что в следующий раз, даже если ему придётся в невероятном прыжке ударить себя копчиком об свой кадык – на столе будет только мясо! Что, в общем-то, тоже крайность.

Надеюсь, у тебя ощущение, что ты побывал вместе с нами на этом празднике жизни. Скучаю, обнимаю, буду писать (ударение правильно поставь).

Стас

ИСТОРИЯ ЕЁ СЛУГИ

– Убью суку! Уничтожу её, клянусь! – он был в бешенстве. Всклокоченные волосы. Красные белки глаз. Эмоции переполняли его через край. Казалось, ещё немного и он задымится.

– Успокойся, ради бога! Что случилось? – я стоял в пижаме в дверном проёме на кухню и щурился от яркого электрического света. Было густо накурено. На столе около ноутбука недопитая бутылка виски.

– Ещё будет на коленях просить прощения у меня и моего сына. Тварь лживая!

– Толик, прошу тебя, потише. Три часа ночи. Давай утром всё обсудим.

– Прямо сейчас поеду туда и подожгу дом! Хочу всё спалить нахрен! Они же за каждую копейку трясутся, крохоборы паскудные…

Ситуация была сложная. Видел, что человек на грани, поэтому первым делом пошёл и закрыл входную дверь на все три замка, а ключи спрятал. Теперь было важно проконтролировать, чтобы он не сотворил чего-нибудь с самим собой…

– Блядь, Дима, с кем я жил?! Не могу в это поверить!!! Представляешь, что узнал?!..

То, что последовало дальше, удивило меня. Думал, такие сюжеты существуют только в любовных сериалах. Конечно, полезно «взломать» чужую электронную почту и наконец-то избавиться от иллюзий. Но другой вопрос: а готов ли ты к правде? Она ведь может быть невыносимо горька…

1

Особый колорит событиям придавал Сан-Франциско, расположенный на другом конце света. Если бы побег Ольги был совершён, скажем, из Владивостока или Ханты-Мансийска, то эта история звучала бы не так интригующе. Ох, уж это вечное преклонение нашего человека перед всем западным! Ему казалось, раз она уехала из Штатов, то это поступок. Конечно, из провинциальной части Европы такие слова как «Америка», «Калифорния», «Сан-Франциско» обывателем воспринимаются, словно названия далёких планет. Анатолий Терёхин, увы, жил устаревшими представлениями о мире. Это раньше, при Совке, уезжали в одну сторону раз и навсегда. Сейчас же «катаются» через океан туда-обратно просто попить кофе и сделать покупки.

Наши люди по-разному приспосабливаются и выживают в США. Теоретически проще всего устроиться женщине. Как? Конечно же, выйти замуж за американца. Что и было сделано Ольгой. Заарканила послушного программиста Питэра Брукса. А что дальше? Надо же не только как-то существовать с этим человеком, но ещё и с кем-то общаться, зарабатывать, интегрироваться в общество… Она выбрала не работать и жить за счёт мужа.

– Питэр, ты постоянно играешь в свои долбанные компьютерные игры! Мне никакого внимания.

– Дорогая, – он ставил World Of Tanks на паузу. – Ну не сердись. Что я могу сделать для тебя?

– Не знаю. Надоело сидеть дома.

– Хочешь поедем на уик-энд к Тиму и Эми? Они давно зовут на барбекю…

– Боже… Опять выслушивать лекцию про квантовые технологии и нанороботов? Я не выдержу.

– Ну, поехали в заповедник «Тиг Хилл». Мы давно хотели подняться на ту гору.

– Там большие расстояния. Боюсь, не осилю.

– Может быть, сходишь и купишь себе новое платье? Тогда у тебя появится настроение…

За шесть лет замужества всё приелось. Да и сам Питэр со своей услужливостью порядком поднадоел. Детей не было – только они вдвоём. Ольга испытывала состояние тягостного одиночества. Единственной отдушиной были поездки домой в Беларусь.

С Анатолием они познакомились на загородном слёте под Гомелем, который устраивала профсоюзная организация. Это был её очередной приезд на родину «в отпуск». Сам герой рассказа был в разводе и жил активной во всех смыслах жизнью свободного мужчины после многолетнего, ставшего тюрьмой, брака.

Он сразу обратил внимание на эффектную блондинку, увлекательно рассказывающую у костра байки про жизнь за границей и ставшую тем вечером всеобщим центром внимания.

– Девочки, что бесит в американских магазинах, так это цены. Вернее то, как они их формируют. Например, здесь, в Беларуси, ты приходишь что-то купить, берёшь вещь и на кассе платишь сумму, которая указана на ценнике.

Там по-другому. К примеру, мне понравилась сумка Chanel. Условно говоря, стоит 300 долларов. Так вот. На кассе они ещё добавят налог штата. В Калифорнии это 9,75%. В итоге получится 329 долларов 25 центов. Сначала раздражает. Потом привыкаешь…

Днём на речке он имел возможность рассмотреть её во всей красе: миловидное лицо, изумрудно-зелёные глаза, светлые волосы, гитарообразная фигура, шикарный зад, красивые ноги… Вдобавок ко всему довольно неглупа. Потом он будет анализировать, что его привлекло больше в ней, мозги или попа? Придёт к выводу, что попа!

Понравились друг другу с первого взгляда, и между ними вспыхнула страсть, которая переросла в бурный летний роман. Анатолий жил с сыном-подростком и привести Ольгу к себе не мог. Встречались на её территории, пока мать была на даче. Однажды та вернулась без предупреждения и застала пару. При виде любовника с голым торсом в дверном проёме спальни ошарашенная мамаша удивлённо спросила замужнюю дочь:

– Оля, как это прикажешь понимать?

– Я тебе всё потом объясню, мама.

Чтобы не маячить перед глазами у вездесущей родительницы, окрылённые влюблённые помчались на машине на Чёрное море, где обитали просто в палатке и наслаждались жизнью десять дней…

Но пришло время отъезда, и Ольга полетела назад за бугор. Анатолий же вернулся к своей прежней рутине. На вещи смотрел трезво и никаких планов касательно замужней дамы, живущей за границей, не строил: покувыркались и разбежались.

Не прошло и двух недель, как та со слезами на глазах звонит по видеосвязи:

– Я люблю тебя. Хочу быть с тобой…

Вот так! Толик не ожидал такого поворота.

Сцена искреннего любовного страдания повторилась… Конечно, её можно было понять. После эмоциональной и гормональной встряски вернулась в прежний опостылевший сценарий супружеской жизни с нелюбимым мужем в сонном пригороде. Тут она познала страсть и чувства, а там, на чужбине, – однообразие, скука, тоска.

Думали, гадали, что делать и как быть. Анатолий расчувствовался: «Мучается ведь человек. Надо спасать. Надо что-то решать. Конкретно!»

Он позвонил Ольге:

– Приезжай!

Прикрываясь надуманной болезнью матери, Ольга помчалась назад в Европу.

Анатолий встретил её в Шереметьеве с огромным букетом цветов. Из аэропорта прямиком на съёмную квартиру на Новом Арбате. Из постели не вылазили двое суток. Потом приятная дорога в Беларусь…

2

Когда их роман только начинался, тот не испытывал к ней каких-либо чувств, кроме сексуального влечения. Но постепенно ей удалось влюбить его в себя. Сработал принцип: чем больше мужчина вкладывается в женщину, тем ценнее она для него становится. Более того, в постели активно практиковала «Камасутру», её актёрские способности были на высоте. БДСМ-упражнения, мультиоргазм до потери сознания, непроизвольный сквирт и прочие заготовки из её секс-арсенала заставили Анатолия почувствовать себя мачо. Такая (!) женщина переживает в постели такие ощущения! И всё это делает он! Самооценка взлетела до стратосферы.

– Хочу за тебя замуж, – шептала она в полумраке спальни.

– Ну… Посмотрим, – неопределённо отвечал тот. После четырнадцатилетнего супружества и тяжёло давшегося развода Анатолий сомневался, что хочет узаконить отношения. Вдобавок настораживала прижимистость Ольги: всё время брала, но ничего не отдавала. Уже имея неприятный опыт делёжки имущества с первой женой, он опасался, что стерва с мужским характером вообще разденет его до нитки и пустит по миру. Приходилось лавировать.

Её чары, конечно, действовали, но не до конца. Дожать никак не получалось. Приходилось совмещать: оставаться официально замужем за одним, но жить с другим. В Штатах проводила всё меньше времени, ссылаясь на необходимость опекать «угасающую» мамашу. Для придания достоверности печальному положению дел в телефонном разговоре с супругом часто проскакивали пугающие медицинские термины: «панкреатит», «предынфарктное состояние», «гипертонический криз»…

Сам Питэр приехать не мог, так как находился в высокооплачиваемом офисном рабстве. Работал специалистом по анализу больших объёмов данных в крупной IT-компании. Но жена особо и не настаивала. Более важным было, чтобы тот не путался здесь под ногами, а и дальше зарабатывал и регулярно пополнял её банковскую карточку. Объяснила подкаблучнику:

– Зайчик, думаю, три тысячи в месяц на первое время мне будет хватать. А дальше посмотрим. Кстати, лекарства для мамы недешёвые…

Если бы муж не поленился и поискал в Интернете информацию о средней зарплате проживающих в этой части Европы, то с удивлением обнаружил бы, что она равна эквиваленту в триста-четыреста баксов в месяц.

Тем временем у Толика сформировалось чёткое желание заземлить Ольгу и пригвоздить подле себя: хотел ребёнка и именно от неё. Рассчитывал, что появление общего малыша на свет сблизит их ещё больше и окончательно привяжет возлюбленную к нему, вынудив порвать с мужем. Обычно такой приём используют некоторые женщины, чтобы удержать мужчину, но в данном случае женской тактикой решил воспользоваться Анатолий.

К его собственному удивлению, первый шаг задуманного плана получился. Спустя пару месяцев, когда ужинали в ресторане, Ольга повела себя необычно.

– Вино пить не буду, – отодвинула от себя бокал с напитком. Ухоженные ногти были покрыты лаком мятного цвета.

– Почему? Это же твоё любимое «Шардоне».

– Не догадываешься, почему?

– В чём дело? Ты же не за рулём.

Она выдержала паузу, внутренне собираясь с ответом, и сообщила:

– Я беременна.

Вскоре улетела на пару недель в Штаты, чтобы… «забеременеть» от Питэра Брукса.

Когда родился мальчик Матвей, муж приехал в Гомель посмотреть на якобы своего сына. На время приезда американского супруга спермодонору было приказано исчезнуть. Что он беспрекословно выполнил, уехав на пару недель по работе в Москву. К слову, дрессировка происходила простым способом: если слушается, то получает доступ к «мохнатке»; если не подчиняется, то натыкается на холодный приём.

Тем временем полным ходом шла обработка заокеанского муженька. Тому давали возможность ощутить радость отцовства и психологически подготавливали к предстоящему увеличению финансового бремени, связанному с изменившейся демографической ситуацией…

Питер уехал в Штаты довольным. Ольга с сыном осталась. Объяснила мужу, что ребёнок будет себя чувствовать лучше в местном климате да и мама всегда поможет. «И потом, дети в этом возрасте орут и днём, и ночью. Будет мешать тебе спать и работать», – заключила она.

После отъезда мистера Брукса, послушный Терёхин был снова допущен к участию в семейной жизни. По внутренним ощущениям и фактическим временным рамкам Толик понимал, что этот ребёнок от него. Чтобы убедиться в этом окончательно, он, улучив момент, съездил с Матвеем в специализированную лабораторию, где они прошли ДНК-тест. Через пять рабочих дней был готов результат: вероятность отцовства 99,9999995%.

Жизнь продолжалась. Введённый в заблуждение Питэр помогал материально на расстоянии, а здесь, на месте, все текущие расходы семьи покрывал вымуштрованный Толик. В целом, ему нравилось тратиться на неё, покупать вещи, делать подарки. Его бизнес шёл хорошо, денег было предостаточно, и он кайфовал от процесса, был по-своему счастлив. Взамен имел секс, который считал особенным. Ни с какой другой женщиной такого не было. Причём, то удовольствие, которое получал с Ольгой, перекрывало боль, что она причиняла. Однако и страдание для него, мазохиста, имело смысл: это давало возможность чувствовать себя живым. В любом случае, именно так он понимал любовь.

В следующий приезд Питэра Анатолию снова было приказано исчезнуть. Вначале раб по привычке подчинился. Первые дни не высовывался и сидел тихо, как мышь. Однако мысли о том, что Ольга в данный момент стонет в объятиях другого самца, не давали покоя. Накрутив себя визуализацией эротических сцен, новоиспечённый «Отелло» решил действовать и показать чужаку, кто здесь хозяин.

У Ольги дома обнаружил её брата Юру, который был на инвалидности, и маму Инессу Бруновну, сюсюкающуюся с внуком.

– Где Оля?

– Не знаю. Она мне не отчитывается, – Бруновна всегда покрывала дочь и умела хранить секреты.

Чувствовал, что лжёт. «Тёща» не нравилась ему с самого начала. Направляемый внутренним инстинктом, поехал на квартиру, которая периодически сдавалась, но сейчас пустовала.

На улице уже стемнело, и в окнах горел свет. Значит, голубки были там. Напрасно ревнивец стучал в массивную металлическую дверь, установку которой когда-то сам оплатил, равно как и всю обстановку внутри. Тщетно призывал к диалогу:

– Открой, дрянь! Немедленно! Или сейчас вышибу дверь!..

Открывать и разговаривать с ним никто не собирался. Слышал с той стороны английскую речь, понять которую был не в силах. Только по интонации догадывался, что гонят его прочь.

Как жена смогла объяснить мужу появление агрессивно настроенного незнакомца? Возможно, сказала, что это сосед-алкоголик хочет одолжить на бутылку. А может, просто больной на голову мужик ошибся квартирой… Crazy Russians, короче говоря.

После отъезда Питэра вопрос с обиженным любовником оставался нерешённым. Ситуация усложнялась тем, что мстительный Анатолий подал в суд иск о признании его отцовства, переведя разговор с семейством в юридическую плоскость. Те прекрасно понимали, что преимущество на стороне Толика, и суд он выиграет. Тогда жизнь не будет прежней…

Ответчица решила нейтрализовать возникшую угрозу старым действенным методом. Пригласила истца на ту самую квартиру «просто поговорить». Тот повёлся и клюнул на приманку. В итоге вышел из апартаментов приятно уставшим и довольным только через сутки с решением иск отозвать. И отозвал.

3

Ольга провела всё детство и выросла в частном доме дедушки Бруно со своим огородом, плодовыми деревьями, банькой… Поэтому в квартирах ей всегда было тесно. (Вот и в Калифорнии с мужем тоже снимали коттедж). Старика-долгожителя не стало, а земля, на которой стоял дом предка, в скором времени понадобилась городу для возведения многоэтажки. В обмен городские власти обеспечили дочь и маму просторной четырёхкомнатной квартирой в новостройке в спальном районе. (Именно туда ломился ослеплённый ревностью любовник.)

– Нет, не то! В своём доме жить всё-таки лучше, – жаловалась Ольга после сеанса любви, положив голову на часто вздымающуюся волосатую грудь Анатолия.

– Конечно, лучше, – соглашался тот, получив своё.

– А давай построим новый дом! – предложила она.

– А давай! – поддержал он. Анатолий плотно сидел на секс-игле, и его настроение, да и в целом, психо-эмоциональное состояние зависели от очередной дозы. При таком положении дел можно было просить о чём угодно.

Купили участок земли в престижном экологически чистом районе города, и строительство началось. Менеджер строительного проекта Ольга, настойчивая, требовательная, руководила процессом и раздавала указания, а начальник отдела снабжения Анатолий, услужливый и уступчивый, выполнял поручения. Обеспечивал стройматериалы, специалистов, технику. Самосвалами свозили песок, закладывали фундамент, возводили стены, клали крышу, проводили коммуникации…

Как рабочий муравей, преданный любовник старательно доставлял на своём грузовом микроавтобусе упаковки клея, мешки цемента, плитку, обои, линолеум, батареи отопления, бойлеры, фитинги и ещё много-много всего. Что не удавалось найти на месте, покупал в Москве, так как ездил туда регулярно за товаром для своей сети промтоварных магазинов.

К слову, материалы и оборудование для дома покупались только качественные. Избалованная жизнью за границами, она хотела, чтобы всё было на высшем уровне. К примеру, только один сенсорный сантехнический смеситель стоил бешеные деньги (а ванных комнат было две). И Толик замучился его искать в огромной Москве во время деловой поездки: любимая хотела определённую модель.

Пока Анатолий был в очередном отъезде, Ольга зарегистрировала почти завершённый прекрасный и просторный дом на… Нет, даже не на себя. На маму. Влюблённый дурак проморгал важный момент. Когда очередной раз зашёл ко мне в гости поплакаться в жилетку и я узнал о произошедшем, то схватился за голову:

– Толик, боже, что ты наделал?! Ты понимаешь, что юридически теперь никакого отношения к дому не имеешь. Ты там никто.

– Да ладно тебе. Потом пропишусь и в долю войду.

– Да кто тебе даст там долю? Если бы Ольга была собственницей, то о чём-то можно было ещё говорить, но владелец теперь другой человек, третье лицо. Нужно срочно переиграть всё. По горячим следам. Иди и требуй своё!

Никуда не пошёл и ничего не потребовал. Боялся накликать на себя гнев и впасть в немилость. Я поражался его поведению. Как можно было вообще начинать этот проект, не обсудив права на собственность? Грамотно его развели, однако. Мужики вообще не занимаются стратегическим долговременным планированием. Живут одним днём. Ольга с мамашей-то, небось, с самого начала знали, что так и будет. Всё продумали.

И начали они жить вместе в замечательном доме, как Анатолий и мечтал. И всё было шикарно. Почти. Почему почти? Потому что был один нюанс. Какой? А такой: мама Ольги стала жить вместе с ними.

– Ну как тебе там живётся, Толик? – спрашивал я после года их счастливой совместной жизни на площади в двести квадратных метров.

– Ну как тебе сказать… Как в гостинице, – вяло сообщал тот.

– Что не так?

Начинал жаловаться на совместный быт с Ведьмой. Именно так «нежно» он называл «тёщу» за её спиной. Дело в том, что Инесса Бруновна была авторитарной дамой старой советской закалки и хотела, чтобы Анатолий подчинялся правилам, которые та установила в доме на правах хозяйки. Например, вставать рано утром, «как все нормальные люди». Анатолий же был по своей натуре «совой», допоздна мотался по городу, решая деловые вопросы, потом ехал окунуться на пляж (в тёплое время года) либо поиграть с товарищами в хоккей на ледовой арене (зимой), приезжал домой, ложился в постель с ноутбуком отдыхать, поцеловав любимую перед сном. Кстати, по тем же армейским распорядкам возвращаться в дом нужно было не позднее девяти вечера, что не могло не напрягать. Бывало, опаздывал минут на пятнадцать-двадцать, звонил в домофон и стебался над недовольной комендантшей:

– Откройте! Я случайно здесь живу.

Если же видел, что конкретно не успевает вложиться в указанные временные рамки, то ехал ночевать к себе на квартиру в одиночестве.

Обычно Ольга отвозила Матвея рано утром в детский сад. Далее, в зависимости от дня недели, у неё по программе было посещение занятий по фитнессу, йоге, плаванию. Практиковала медитацию, ловила дзен. Толика присоединиться не приглашала, так как считала, что ему и так хорошо на низких вибрациях.

В восемь утра раздавался настойчивый стук в дверь, которым Инесса Бруновна давала понять спящему «зятю», что наступил новый день и пора вставать. Сорокапятилетнему мужчине никак не нравилось, что какая-то посторонняя тётка, которую вынужден терпеть, говорит ему, что делать. Нехотя подымался, умывался, одевался. Ведьма старалась не допускать, чтобы тот оставался один и поскорее выпроваживала. И только потом уходила сама.

И всё-таки по выходным разрешалось поваляться в постели подольше. Да и Матвею не надо было в детсад. Папа с сыном общались, смотрели в обнимку по ноутбуку мультфильмы.

Идиллию нарушала вездесущая Инесса Бруновна:

– Не нужно так обниматься с Матвеем. Это может спровоцировать развитие гомосексуализма. – И заботливая бабушка извлекала сопротивляющегося внука из отцовских объятий. Пространство заполнялось детским плачем…

Каждый раз, когда из этой максимально скрытной семьи просачивалась какая-то информация, я вздрагивал. Многое казалось нелепым и абсурдным, подчас бесчеловечным. Напрашивалась параллель с закрытыми людскими коллективами, например, тюрьмой, армией или детдомом, со своими неформальными правилами и устоями, где подчас происходят дикие вещи, которые там никого не удивляют, считаются нормой. В какой-то момент о том, что творится внутри, становится известно снаружи, в социуме. И это повергает обычного человека в шоковое состояние.

Пару раз Толик приезжал с Матвеем на пляж. Светловолосый и голубоглазый мальчик действительно был очень похож на него. И никакая генетическая экспертиза не требовалась. Наблюдая, как вдоль кромки воды носится и резвится маленькая копия Анатолия, я интересовался:

– Почему он называет тебя Толиком, а не папой?

– Ольга с мамашей внушают, что его отец – Питэр. Но я всё объяснил: у нас с ним теперь есть большой секрет.

– А кто отец по документам?

– Американец.

Я не был в курсе таких деталей. Знал, что ситуация запущенная, но что она запущена до такой степени, не подозревал. Из под носа увели не только права на дом, но и на ребёнка. Конечно, имя Матвей Анатольевич Терёхин было бы более благозвучным и привычным, чем несуразное Матвей Питэрович Брукс. Мальчику оставалось только посочувствовать. В школе замучают – будут дразнить Пидоровичем. Да и фамилия дурацкая какая-то. «Брукс, Брус, – повторил я. – Как обрубок какой-то».

4

Анатолий владел сетью промтоварных магазинов «Монетка», где продавалось всяко-разное: детские игрушки, хозтовары, косметика, бижутерия, трикотаж… Торговых точек насчитывалось пятнадцать по городу и области. Когда только начинал своё дело, то конкурентов в этой нише почти не было. Зарабатывал хорошо, чувствовал себя превосходно. Думал, так будет вечно.

Бизнес – штука тонкая, за меняющейся ситуацией нужно следить постоянно. Но коммерсант этого не делал. Был зациклен на Ольге и выполнении её многочисленных заданий. Пропустил момент появления в городе крупных торговых монстров с аналогичными группами товаров.

Прибыль его сети начала постепенно снижаться и теперь покрывала только текущие расходы: аренда помещений, зарплаты работникам, налоги… Потом и на это перестало хватать. Какое-то время оплачивал убытки из собственных сбережений, рассчитывая, что ситуация изменится. Но улучшения не происходило. Вынужден был закрывать торговые точки одну за другой. В результате остался единственный магазин, который располагался в помещении, принадлежащем предпринимателю.

За каждым успешным мужчиной стоит любящая и понимающая женщина. Судя по тому, что у Анатолия бизнес накрывался медным тазом, то ни о какой любви и понимании со стороны Ольги говорить не приходилось. Та гребла всё под себя и богатела, его же финансовое положение ухудшалось.

На деньги, которые присылал муж, расчётливая хитрюга покупала недвижимость. Приобрела четыре квартиры в Беларуси и одну на Кипре. Может, где-то ещё. Но Анатолию было позволено знать только об этих сделках, ведь нужно было готовить жилища для сдачи в аренду.

«Ох, и прошаренная баба», – думал я, когда узнавал по секрету от Толика о покупке ею очередных «квадратов». Разумеется, тот никакого юридического отношения ни к одному объекту недвижимости не имел. Всё, что от него требовалось, это помогать с бесконечными ремонтами: нанимать рабочих, доставлять стройматериалы, приобретать мебель…

Денежные вливания со стороны местного спонсора постепенно уменьшались. Он уже не мог в полной мере удовлетворять её возрастающие аппетиты. Отношение Ольги менялось. Становилась холоднее и требовательнее:

– Почему ты до сих пор не оформил магазин на Матвея? – вопрошала та, буравя любовника взглядом зелёных глаз.

– Перепиши Матвея на меня, тогда будем это обсуждать – сопротивлялся тот. Его бизнес был, пожалуй, единственной сферой жизни, куда удалось не допустить хищницу. Хотя та активно пыталась засунуть свой нос и туда.

– И квартира твоя пустует. Надо было б её сдать или продать. Всё равно тут живёшь…

Или, бывало, за овальным обеденным столом заходил такой разговор:

– Толик, послушай, у тебя ведь работа непростая, – начинала «тёща» издалека.

– Ну да, – соглашался тот, отправляя в рот ложку безвкусного овощного супа, приготовленного Инессой Бруновной.

– Работа на транспорте – это всегда риск. Тем более ездишь на такие большие расстояния и преимущественно по ночам. Опасно.

– Да я привык. Уже раз пятьсот гонял в эту Москву туда-обратно, – «зять» отодвигал от себя тарелку. Есть дальше эту стряпню было невозможно. Не помогали ни соль, ни перец. Это едва можно было назвать супом. Складывалось впечатление, что заботливая «родственница» просто сварила в воде овощные обрезки и подала на стол.

– В прошлом году в России на дорогах погибло больше двадцати тысяч человек. Это население небольшого города! – озвучивала она статистику, услышанную по телевизору.

Работающий на транспорте оставался равнодушен к цифрам. Мучил голод. Протягивал руку за готовой едой, которую купил по пути в кулинарии: прозрачным контейнерам с сельдью под шубой и салатом «Валтон» из картофеля, зелени, грибов и мяса. Нарезал аппетитную копчёную щековину толстыми ломтями, намазывал горчицей и уплетал за обе щёки с душистым тминным хлебом.

– Только представь, каждый год с карты исчезает целый город, – продолжала та.

– Угу, – активно работал челюстями Анатолий.

Выдержав паузу, подводила:

– Толик, было бы надёжней и спокойней, если бы ты оформил на Олю и Матвея завещание. Так, на всякий случай. Не дай бог что случится…

Тот переставал жевать. От неожиданности не знал, что ответить. Учитывая её возраст и количество хронических заболеваний, Инесса Бруновна должна была бы сама в первую очередь написать завещание, желательно включив и его. Так рассуждал про себя, а вслух без энтузиазма говорил: