Текст книги "Осколки неба"

Осколки неба
Дмитрий Вечер

Здравствуй, небо! Это я…

Оля Бородкина «Небо»

© Дмитрий Вечер, 2017

ISBN 978-5-4485-3242-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ты…

Это ты… Я прижимаюсь к твоему лицу. Целую твои губы, волосы. Ну здравствуй! Я пришла… Прости, что опоздала. Эти ваши пробки… Ты ведь знаешь, я всегда опаздываю. Как и ты… Мы созданы с тобой, чтобы уснуть в одной постели. И все проспать… Никуда не пойти. И забить на все… Есть дела поважнее! Например – ты. И например – я… Почему ты не прыгнул в первый же поезд, в первый попавшийся самолет?… Мы потеряли столько времени… В бездарных панк-группах. В офисах и магазинах. На работе и дома. С абсолютно левыми, ненужными нам людьми. Врагами… Друзьями… Бойфрендами и чужими женами. Начальниками и уличными музыкантами. Ментами и работниками паспортных столов. А нужно было всего лишь найтись. И быть… Вместе! Я тянусь к твоим губам. Они приоткрылись… Чтобы впустить меня. Я чувствую твои пальцы. Они сплелись… Чтобы защитить меня. Я ловлю твое дыхание. Оно рядом… Чтобы согреть меня. Я слышу твои мысли… Они обо мне… Ты прикоснешься. И станешь моим… Навсегда…

Мираж

Я открываю глаза. По комнате гуляет мягкий полумрак. Перед распахнутым окном в уютном кресле с книгой… Ты… Я подхожу и трогаю тебя за плечи. Ты вздыхаешь… Твои руки тянутся ко мне. Твой запах проникает в душу. Он пьянит, как лунная свежесть ночи. Сводит с ума, как забытый в детских снах осколок тишины. В глубине твоего сердца я ловлю отражение своей мечты. На дне твоих глаз мерцает звездная пыль далеких миров. Легкие пряди твоих волос ласкает ветер пустоты. Губы тонут в поцелуе. Пальцы скользят по складкам одежды в трепетном танце, листая их, как страницы недочитанной, потерянной в детстве книги. Твое дыхание греет меня. Твое сердце бьется на ладони. Твоя любовь делает меня живым… Пустота. И трепет… Ты встаешь. Легкий поворот плеча. Неуловимое движение руки. Шелковое платье падает к ногам. Я смотрю на него, не в силах поднять глаза. Так как знаю, что тут же ослепну. Или сердце разорвется… От счастья…

Вечер

Мне плевать на гуманоидов… Но только не на детей. Конечно, большинство из них вырастет и с радостью вольется в ряды человеческого быдла… Но это уже будет потом. И может быть… Среди этих мальцов найдется парочка таких же ребят, как я. Они захотят стать поэтами и музыкантами. Они так и не смогут прижиться в этом бездушном и насквозь пропахшем запахом гнилой капусты мире. И может быть, когда они совсем отчаются и начнут подумывать о походе в хозяйственный магазин за веревкой и мылом… В эти грустные последние часы их жизни, они отыщут в интернете парочку таких же охренительно прекрасных девчонок, как ты… В их души ворвется лучик надежды и не даст им дернуть стоп-кран… Не позволит им ссучиться окончательно и бесповоротно… И если есть всего один шанс на миллион, что это произойдет… То даже ради такого гнилого расклада! Стоит рискнуть… И пожертвовать… Одним… Вечером.

Ревность

Да уж… Ревность – великая женская сила! И даже против женщин, самое мощное оружие… Она узнала, что теперь у нее появился серьезный конкурент… Ну и пускай помучается! А то расслабилась. Любовь-морковь, все в шоколаде… А меня надо любить так, чтобы каждый раз – как последний! И каждый раз… Как первый. Думает, если влюбила меня в себя – так можно спокойно полеживать на боку?… Поплевывая в потолочек?… Нет уж… Хрена с два! Пускай теперь поборется за меня. И поймет, что в жизни всякое случается… Сегодня было – завтра сплыло! А то: «В облаках летаешь. Ветер в голове.» Я тебе, родная, такой ветер устрою! Такой гремучий торнадо… Что губы в трубочку свернутся и затянутся в эпицентр. На самое дно твоих ночных кошмаров. В которых я говорю тебе последнее «прощай, детка!»… Вот тогда ты поймешь, что я – это самое лучшее, что было, есть и будет в твоей унылой беспонтовой жизни. И станешь относиться ко мне так, как я этого заслуживаю. А не воспринимать меня как приз за первое место… Я, блин, не приз тебе! Цени меня! И я тогда еще подумаю… Казнить тебя… или ВООБЩЕ КАЗНИТЬ.

Дверь

Были у меня в жизни два хороших питерских друга. Костыль и Паштет… Сам я тогда играл на гитаре в группе «Шлюхи Преисподней» и познакомился с этой неразлучной парочкой на одном из многочисленных беспонтовых клубных фестов. Я стоял в гримерке и ждал, когда моих «Шлюх» объявят на выход. И тут подруливают ко мне два изрядно подпитых чела. Один толстый, другой тонкий. У обоих в руках по стакану портвейна. Они достают третий, наливают мне, чокаются. Я делаю вид, что пью. Зачем им знать о том, что я уже пять лет, как завязал?

Толстый пацанчик смотрит на меня почтительно и говорит, обращаясь к другу:

– Прикинь, Костыль… У меня в школе кореш был, такой прожженый лысый гопник. Он слушал метал и мечтал отрастить длинные волосы, и играть в группе на чо-о-орной гитаре! И чтоб клюшка была обязательно вверх.

А я тогда носил хайр до пояса и играл на черном «Джексоне». И гриф моей гитары как раз попирал клювом небеса! Худой крендель добил свой портвейн, оглядел меня с ног до головы и пробасил:

– Ну вот… Мечта сбылась!… Только не у него.

Вот так я познакомился с ритм-секцией далеко не самой хреновой питерской группы «Задний Космос». Толстяка звали Паштет, он был ударником. А худощавый жилистый блондинчик терзал басуху и откликался на прозвище Костыль. Мы как-то сразу нашли общий язык… К тому времени я уже несколько лет не пил. Посадил себе печень как назло… Почему назло? Да потому, что сдохла она у меня еще в Сибири! Но я все равно принимал участие в питерских пьянках моих друзей как трезвый наблюдатель. И даже так было прикольно… Паша и Костя – так их звали по нормалу. Время от времени они приглашали меня «поприсутствовать» на своих алк-н-ролльных загулах. А я никогда не отказывался, потому что считал их клевыми людьми.

Однажды мне позвонил Костыль… Сказал, что у него хата свободна и мы с Пахой можем подъезжать бухать. Я позвонил Паштету – он был не против. Договорились встретиться втроем в девять вечера у метро, рядом с которым жил Костыль. Я конечно опоздал на полчаса… Зато Паштет опоздал на час! Но Костыль, с героическим упорством, достойным лучшего применения, дождался нас обоих. В десять часов мы застрелковались и пошли за бухлом. В супермаркет… Костя предупредил, что ему завтра на работу с утра. Так что: «Возьмем пузырь бренди и на сегодня все!» Паштет согласился… А я сказал: «Берите два! По-любому же не хватит… Потом опять станете шампанским догоняться.» А они мне: «Да нее… Мы цивильные люди. Одна бутылка на двоих – в самый раз!» Ну ладно… А в Питере тогда был закон: «После 23.00 – бухло крепче пятнадцати градусов продавать нельзя!»

Пришли мы домой к Костылю… Сели. У меня сок был. Они налили по стопарику… Хлопнули. Пауза… Одна секунда. Две… Три… Костыль говорит: «Блиин! Точно не хватит.» И Паштет, словно эхо: «Не хватит… Факт! Уже пол-одиннадцатого. Надо прямо сейчас бежать за второй! Пока не началось…» Ломанулись мы опять туда же. Стоим в очереди… Я им говорю: «Парни, берите сразу две! Сто пудов – опять не хватит. Я же вас знаю.» А они: «Да ты что, Димон! Мы цивильные люди. Мы больше сюда не вернемся этой ночью!» Я посмеялся про себя. Потому что, когда мы бухали у Кости, мы в этом супермаркете просто жили! Всех уже там задрали… Фраза: «Иногда они возвращаются!» – это про мои пьянки с группой «Задний Космос».

Пришли назад… Допили первую. Начали вторую… И тут до парней дошло, что я опять оказался прав! И они так обломались, что даже не стали допивать вторую до конца. Костыль загорелся безумной идеей: «Я знаю! Если взять пакет сока и бренди – никто ничего не скажет. По-любому прокатит!» И мы опять двинули в этот бедный разнесчастный супермаркет. Костыль взял пакет сока и пузырь… Но на кассе его завернули только так! Интересно, что там сидели две женщины «глубоко за сорок». Или даже можно сказать: «женщины в районе полтинника». Кассирша и охранница. Они сказали: «Парни, мы не можем вас выпустить с таким бухлом, у нас тут камеры слежения, нас всех сразу поувольняют!» Костыль был уже реально поддатый и остался с ними спорить. А мы пошли с Пашкой выбирать шампань. И тут… Мы слышим отборный женский мат вперемешку с безумным женским хохотом! К нам возвращается Костя, на ходу застегивая ремень штанов. «Я снял штаны и показал голую задницу в камеру! Пускай госпожа Матвиенко знает, как мы тащимся от ее законов!» Мы с Паштетом просто обалдели. «Костыль… Ну ты и дал, блин! Что еще сказать? С тобой бухать – это один затяжной бесконечный звездос… Ты крут!» «Спасибо, Димон… Я знал, что ты меня поймешь. И не осудишь.» Мы берем несколько бутылок шампани и идем к кассе. Я смотрю на лица кассирши и охранницы… Наш безумный басила не соврал! Я спрашиваю женщин: «Это правда, да?… Показал?» «Правда, родной… Да мы тут такого навидались по ночам, что его задница уже почти не вставляет!» Особенно меня поразило это ее глубокомысленное: «почти»! И я подумал про себя, сколько же раз мой друг уже проделывал этот фокус?… И сколько раз еще будет? Я даже представил, что это какой-то безумный устоявшийся ритуал. К которому уже привыкли и работники магазина, и сам Костян. И даже госпожа Матвиенко.

Часы показывают 23.00… Спустя пять минут приходит пьяный, но не до упора, Костыль. Пытается протащить через кассу пару бутылок бренди. Его заворачивают. Он снимает штаны… Показывает задницу в камеру… Извиняется перед дамами: «Это я не вам… Это я нашему правительству!» Потом набирает шампанского и спокойно уходит… Занавес.

Шампань мы открыли, не заходя домой. А надо сказать, что у Кости хата была на первом этаже. Здоровенная сталинка с кучей комнат. И даже отдельный выход на улицу в полукруглую классически-питерскую невысокую арку… Или питерски-классическую? Шут его знает. И вот… Стоим мы в этой арке. Я пью сок… И просто тащусь, наблюдая обалденную картину: ритм-секция группы «Задний Космос» в полном составе, довольно уже поддатая, скачет в обнимку и орет на весь двор какую-то песню на инглише. Потом я узнал, что это была песня «KoЯn». Они прыгают и смеются как дети… Вместе. Костыль и Паштет… Мои друзья. На их лицах – выражение беспредельного восторга и фантастического неземного счастья! И это все… Так круто! Это не может продолжаться вечно. И в какой-то момент… Равновесие рушится! Тонкая грань между мирами рвется… Две полные бутылки шампанского, зажатые в руках Паштета, бьются друг об друга! Одна остается целой. А другая разлетается сверкающими брызгами пены и зеленым дождем стекла. В окровавленных пальцах Паштета остается горлышко… Запечатанное голышко неоткрытой бутылки! Которая уже перестала существовать в этой Вселенной… Сосуд исчез. А дверь осталась… Запертой… Навсегда.

Паштет порезал себе пальцы в нескольких местах. Не опасно… Но кровь текла ручьем. Мы вернулись в дом, перевязали его раны, и остаток ночи он протусовался с забинтованными окровавленными кистями рук. Такой огромный и безумно пьяный веселящийся мясник. Спустя некоторое время он рассказывал мне о своих впечатлениях: «Прыгаю в обнимку с Костылем, ору. И тут… Ба-бах! Взрыв… Бутылка в моей руке разлетается на куски. И я чувствую, как по рукам стекает что-то теплое. Сначала решил: шампанское! И я еще подумал: „Какое-то густое шампанское стали делать!“ Потом смотрю… А это кровь! И прямо из правой кисти торчит осколок зеленого стекла. Дрожащими пальцами я вытаскиваю его. Боли нет. А только удивление… Что ее нет! Я сжимаю руку, чтобы выдавить другие осколки. И кровь хлещет из раны! Я смотрю на нее… И трезвею. Совсем немного… И совсем ненадолго.»

Почти сразу же, как мы пришли из магазина, к Костылю приехал его старый друг с девушкой. И все опять подорвались за бухлом… В знакомый супермаркет. При виде «айл би бэкнутого» Костыля тетки совсем с ума сошли и пытались захлопнуть дверь перед нашим носом. Пришлось оставить Костю на улице! Его ночное магазинное шоу в тот день уже закончилось. Мы взяли еще пять бутылок шампанского… После этого бухла хватило всем!

Друга звали Сергей, его девушку Женя. Только потом оказалось, что это не совсем его девушка… Его девушка спит дома. А Женя «просто подружка», с которой он «типа тоже че-то мутит»… Хочет ее трахнуть! Безмерно… В конце концов Женя была доблестно отбита Костылем и провела остаток ночи и все утро вместе с ним в комнате его родителей. Легко открывая ему все тайны, которые так упорно и безуспешно пытался выгрызть у судьбы ее липовый бойфренд. Бедный Серж щемился в эту комнату как лев!… А я его не пускал. Зачем ломать людям кайф?… Если им так хорошо. Их песня называлась: «Сережа, балдеем без тебя!» А его песня: «Ну вы и суки, мать-перемать!»

Мы просидели с отвергнутым любовником в курилке, рядом с ванной, до самого утра. Он пил шампань… Я сок… Серега рассказывал мне о том, какая у него обалденная подруга. Как она его любит… И как ему с ней повезло! Я слушал его и думал: «Может, не такая уж она и обалденная?… Если ты сейчас не с ней… А здесь.» Несколько раз в ванную забегал Костыль, с видом победителя, и спрашивал: «Ну что?… Бухаете?… А я трахаюсь!» Счастливый… Что еще сказать? Паштет давно ушел в глубокое пике и мирно спал на тахте. А мы с Сержем, в тот раз, так и не вздремнули. К счастливым любовникам он больше не ломился… Почти. Один раз только… Пошел «в туалет». Я услышал в коридоре его крики. Вышел и смотрю: он опять барабанит в злосчастную дверь, за которой… ОНА… С НИМ… Я его опять отконвоировал в курилку. Ну что с него взять? Мужчина – большой ребенок.

Утром Костыль вышел в обнимку с Женей и объявил всем, что влюбился… Он сказал, что Женя – девушка его мечты, и они решили пожениться… Мы их поздравили и стали тусить в курилке вчетвером. Потом подтянулся заспанный Паштет. Мы продолжили пить… И вдруг все почему-то стали обсасывать мою персону. Какой я крутой, мудрый и суперский чел! Что они все вместе меня не стоят… Ну Костыль-то по пьяни часто мне это говорил. Всегда уверял, что я такой особенный и ни на кого не похожий. Что они все похожие… А я один такой… Неповторимый. Всегда остаюсь самим собой. Но тут они всем скопом, как насели на меня! Не знал, куда глаза девать. Чуть даже не прослезился… Приятно, блин…

Христос

– Вот почему, как ты думаешь, на самой заре своего существования, христианская религия подвергалась жестоким запретам, а первых христиан отлавливали как бандюков и распинали на крестах по обочинам дорог?

– Может потому, что они отказывались признавать официальную веру? Конечно, глупо звучит… Ведь в покоренных Римом землях существовало много других религий, гораздо более агрессивно настроенных против владычества латинов. И этот принцип непротивления злу насилием… По сути, он опрокидывал любое подозрение в нелояльности к римским оккупантам.

– Вот-вот… И я о том же! А почему распяли Христа? За то, что он назвал себя царем Иудеи?… Смешно! В масштабах империи, этот бесплодный клочок пустыни вряд ли имел большое значение. И от того, что какой-то упертый, но совершенно безобидный фанатик полубомжовской веры назвал себя царем, Риму, на самом деле, не было ни холодно, ни жарко.

– Ну так-то да, Эрм… А в чем подвох?

– Однажды, в развалинах питерской библиотеки, я нашел очень странную книгу, которая открыла мне глаза на все. Она называлась: «Ортис – десятая планета». И была написана еще в двадцатом веке новой эры… Имени автора я не запомнил. Сюжет довольно банальный. А-ля «Питер Пэн» или «Малыш и Карлсон». Сидел пацан, скучал, не знал чем заняться… И вдруг: шум, грохот, столб огня! На землю опускается космический корабль, из него выходит инопланетный крендель и забирает нашего парня в путешествие на свою родную планету Ортис – по аналогии с названием тогдашнего газированного напитка «Ситро», прочитанным наоборот. Ну и дальше, там уже не помню, что творилось. Всякая, короче, муть… Как обычно, в третьесортных фантастических книжонках… Но одна глава меня буквально потрясла! В ней рассказывалась история дружбы двух парней с этого Ортиса.

Не помню даже, как их звали. Пускай один из них будет Петр, а второй – Иван. Они жили в одном дворе, учились в одной школе, сидели за одной партой. Петр был красивым молодым человеком. Девушки ходили за ним по пятам. Он занимался спортом, читал много книг, был мастером на все руки. За что бы он ни брался, все у него получалось. Любая работа кипела. Учился он на «отлично». Все схватывал на лету. Пел, танцевал, играл на гитаре. Был душой любой компании и признанным лидером в классе… Ему везло во всем! Все его любили, и дружить с ним считалось почетно… Иван был его полной противопложностью. Неухоженный, вечно растрепанный, в рваных джинсах и с немытым хайром. Сутулый, неспортивный. Необщительный и вечно угрюмый… Все у него валилось из рук. Никто его не любил. Девушки обходили за километр, а многие даже над ним посмеивались… Но противоположности притягиваются… И как-то так получилось, что Иван с Петром подружились. И часто проводили время вместе. Ивану льстило то, что самый популярный парень в школе уделяет ему внимание. А Петр, наверное, тащился от того, что общаясь с Иваном, он помогает непутевому другу почувствовать себя хоть немного круче, чем просто ноль. Правил себе Петя карму, так сказать…

Но случилась между ними размолвка. Не помню, в чем там была причина. Может, Петр увел у Ивана девушку?… Или она сама к нему переметнулась? А может, она и встречалась-то с Иваном лишь для того, чтобы поближе подобраться к Петру? Ведь женщина, если захочет чего-то или кого-то, ни перед чем не остановится, чтобы это заполучить. И ни перед кем… А может, и вообще не было девушки?… Ну какая девушка подписалась бы встречаться с лузером? Да-а, все равно… Не в этом суть. Главное то, что Петр подставил Ивана, сам того не желая… И в суматохе своего мегопопулярного существования не заметил этого. Или не захотел заметить. Он не извинился перед другом за косяк, а Иван затаил обиду и решил во что бы то ни стало его проучить… Но как отомстить человеку, который везде, в любой плоскости бытия, всегда может дать тебе двести очков форы? Долго размышлял Ваня над этой задачей… И в конце концов родил на свет гениальный план.

Как-то раз он пришел к своему бывшему другу и сказал: «Петь, а Петь… Давай забудем старое! Я был не прав… И чтобы загладить вину, я согласен выполнять любые твои просьбы и распоряжения. Проси меня, о чем хочешь. Я в любое время дня и ночи постараюсь выполнить твои желания.» Петр обрадовался возвращению друга! Но вместо того, чтобы признать свою ошибку и все-таки извиниться, он принял слова Ивана «как должное» и согласился на его странное предложение. С тех пор так и пошло… Надо было Петру сгонять в магазин за пивом – он звонил Ивану. Надо было Петру сделать домашние задания – он звал Ивана. Каждое утро Ваня приходил к своему блистательному другу домой и получал подробнейшие инструкции о том, что необходимо сделать. Иван готовил Петру завтраки, обеды и ужины, убирал квартиру, стирал одежду, делал за него все уроки. Потом он стал вместо него ходить на спортивные тренировки. Писал стихи его девушкам. Короче, заменил везде… Постепенно Петр совсем обленился! Только валялся на диване и смотрел телевизор, да трескал приготовленные Ванькой вкусняшки, запивая их свеженьким пивом, которое друг заботливо охлаждал для него в холодильнике. Петя располнел, забил на бритье и умывание. Забросил учебу и спорт… А Ваня наоборот – перестал сутулиться, расправил плечи, стал довольно мускулистым и поджарым, научился следить за собой. И вот, на него уже начали заглядываться девушки. Он выправил оценки в школе, прочитал много книг и в разговоре мог блеснуть эрудицией на любую тему. Он стал участвовать и побеждать в школьных олимпиадах и спортивных состязаниях. Со временем, Иван превратился в одного из самых популярных парней! А о Петре уже никто и не вспоминал.

И вот однажды утром Иван позвонил в дверь приятеля. Петя уже растолстел настолько, что с трудом вставал с постели. Он, как всегда, протянул Ване листок бумаги с перечнем неотложных дел… Но друг даже не стал его читать! Презрительно усмехнувшись он оглядел обрюзгшую и неопрятную фигуру когда-то безупречного Петра… А потом скомкал список и бросил ему под ноги. После этого Иван сказал: «Ну вот, Петя… Теперь я вижу, что ты достаточно созрел, чтобы почувствовать себя в моей шкуре. Ты никому не нужен… Ты растерял своих друзей… Девушки шарахаются от тебя… Я остался единственным человеком, который поддерживает твое существование. И теперь я ухожу… А ты оставайся один и начинай встревать. И помни о том дне, когда ты не захотел извиниться передо мной. Тебе нужно было только сказать: „Прости меня, друг!“ И я бы простил. Но ты посчитал, что это будет ниже твоего достоинства. А теперь у меня есть все, а у тебя ничего… Я забрал себе твою жизнь! Это и есть моя месть за косяк… Прощай!» Иван повернулся и ушел навсегда. А Петр остался один… Никому не нужный грязный и толстый крендель, который разучился жить… Вот такая история.

– Да уж… Жестокое чтиво для настоящих пацанов!

– Теперь понимаешь, почему первых христиан пытались извести как тараканов? Римляне были просвященными людьми… И может, неосознанно, а каким-то шестым чувством они просекли эту тему. То, что самым разрушительным для любой силы, является именно непротивление ей! Принцип упругого бамбука, который потом с успехом использовался в борьбе айкидо. Под натиском силы бамбук гнется, но не ломается. Он пропускает агрессивное воздействие силы и выпрямляется. А сила не может остановится и, по инерции, разрушает сама себя… Ииссус был гениальным провидцем. Он почувствовал ситуацию на много лет вперед… И понял, что единственный способ справиться с римской тиранией – это позволить ей разложиться от полной вседозволенности и сгнить изнутри. «Если тебя ударят по правой щеке – подставь левую!» Это не философия лохов. А философия мудрых людей, столкнувшихся с силой, которая настолько превосходит их собственную, что прямое сопротивление ей равносильно мгновенной гибели. Ну не может человек голыми руками остановить танк!… Но он может напоить танкиста так, что тот собственноручно отправит многотонную гусеничную крепость в канаву! И в тот день, когда христианство было провозглашено в Риме государственной религией, включился таймер обратного отсчета у бомбы под названием: «Упадок Римской Империи». Иными словами, покорив всех и вся, и поставив во главу идеологии для побежденных народов принцип смирения перед силой, римские граждане, под прессом собственной безнаказанности, обленились, потеряли последний страх и были в конце концов сметены толпой нецивилизованных, но воинственных и беспощадных варваров. Христианство оказалось очень тонкой и разрушительной политикой угнетенных, направленной против своих угнетателей. И спустя много лет, она не оставила камня на камне от одной из величайших империй в мировой истории.