Текст книги "Огнем и водой"

Джейн робко кашлянула.

– Я догадываюсь, какие мысли сейчас вас обуревают, – усмехнулся старик. – Кто же это перед вами – маршал собственной персоной, его двойник или, может быть, призрак, а, мисс Болтон?

– Откуда вам известно мое имя? – напряглась Джейн – в Белград она приехала под именем Джоан Грей.

– О, когда умираешь, многое становится явным, мисс Болтон! Неужели вы думаете, что старика так легко обмануть?.. Нет-нет, я не собираюсь открывать вам свои карты. Правда, бетонный саркофаг, где покоится мое тело, пуст. Говорят, что меня погребли тайно в одной маленькой горной церквушке – может быть, и так! Это неважно, и очень скоро вы оба это поймете. Важно только то, что я хочу сказать вам сейчас. Я не случайно выбрал вас двоих! Да, именно выбрал – я знал, что вы, Джейн, прибудете в Белград. Как я уже сказал, за гробом открывается будущее! Но вы только проводник для этого молодого человека, лицо которого мне смутно знакомо. Я чувствую в вас то, чего лишен сам, – маршал встал и подошел к Кириллу.

Случись это парой минут раньше, и Джейн Болтон знала бы, что имеет дело с обманщиком, но сейчас она почему-то не была уверена в этом. Она вообще ни в чем не была уверена и только жадно прислушивалась к тому, что говорил Тито, склонившись к Кириллу.

– Меня отпустили, чтобы я сказал вам, – он наклонился к Маркову и вцепился в его плечо пальцами. – Вас трудно отыскать – Фигаро здесь, Фигаро там! Но именно поэтому вы должны все знать – вы похожи на нас, но в вас есть то, чего мы, к сожалению, лишены. Видите, я избегаю света – он стал губителен для меня, даже слабый свет свечи. Мы все пребываем во мраке, но мы слышим… Слышим! Поэтому я хочу, чтобы вы и эта девушка знали то, что давно известно всем нам, – время Советской империи подходит к концу, и моя страна разделит ее участь. Когда огромный корабль идет ко дну, с ним вместе уходят все лодки, что оказались рядом, и наша лодочка никуда не денется!

Марков почувствовал, что рука на его плече холодна, но не двинулся с места. Свечи тем временем стали гореть бледнее. Тито улыбнулся во мраке – улыбка была печальной.

– У меня мало времени, – сказал он, – меня зовут назад!

Кирилл почувствовал, что мурашки бегут у него по спине. Если это представление, то устроители достигли своей цели, но какой во всем этом смысл?

– Что?! Что мы можем сделать?! – спросил он. – Зачем вы рассказываете мне об этом?!

– Сделать ничего нельзя! – сказал маршал и отпустил плечо Маркова. – Все уже предрешено! Страны, как люди, – иногда они умирают молодыми, это должно случиться! Но есть еще кое-что…

Свечи затрепетали, угасая совсем. Лицо Джейн было едва различимо во мраке. Кирилл почти физически ощущал ее ужас.

– Что? – Он огляделся.

– Они не хотят, чтобы я рассказывал! – Голос Тито звучал во мраке где-то над ними, словно маршал взобрался на потолок. – Но есть кое-что пострашнее всего, о чем я говорил. Они – те, что выжидают в темноте, внизу. Ты знаешь о них, а они следят за тобой. Ты можешь им помешать, для этого нужно помочь…

– Кому?! – спросил Кирилл, не дождавшись ответа.

Ответ прилетел из глубины зала, откуда вдруг повеяло могильным холодом, и был почти неслышен:

– Ты знаешь сам…

И тут же, заглушая его, раздался топот множества маленьких ног, словно целая армия детей бежала к ним. Кирилл схватил за руку Джейн и сдернул с кресла.

– Все, хватит! – выкрикнул он. – К черту! Скорее отсюда!

– Свет! – Она была в отчаянии.

Свечи уже погасли, но Марков запомнил место в стене, где была дверь. Он хорошо ориентировался в темноте – в британских замках, где Кириллу случалось бывать в компании Невского, электричества не было.

Они уже должны были выскочить к колодцу, но коридор не кончался. Кирилл понял, что они где-то промахнулись, нужно было вернуться, но там, где они только что прошли, уже стучали каблуки неведомого воинства, и Марков был уверен, что встречаться с ним лицом к лицу не стоит. Джейн вытащила в темноте авторучку с фонариком. Узкий луч заметался по пыльным стенам. Сверкнули чьи-то маленькие глазки – тень, сорвавшись со стены, ударила Маркова в лицо. Джейн вскрикнула, и гулкое эхо разнесло ее крик по туннелю. Летучая мышь уже скрылась в коридоре. Марков бросился за ней, не выпуская руку Джейн. Мышь уже исчезла в коридоре, но вряд ли она летела вглубь крепости – скорее наружу, на свободу. Топот ног теперь раздавался где-то внизу, под ними, потом минуту спустя он звучал уже над их головами. Словно кто-то хотел свести их с ума! Они остановились на перепутье, и Кирилл заметил, что Джейн хорошо держит дыхание. Фонарик в ее руке неожиданно погас, оставив их в полной тьме, но стоило глазам немного привыкнуть, и Марков разглядел впереди светлый прямоугольник, который с каждой секундой, становился все ýже.

– Туда! – Он тащил ее, не обращая внимания на стук сапог, который преследовал их по пятам. Дверь впереди медленно затворялась, но они успели выскользнуть в оставшийся проем. Турка не было видно, да и не помог бы он сейчас.

Кирилл не останавливался ни на секунду. Вверх по темной лестнице, главное – не выпустить руку Джейн. Он надеялся, что преследователи останутся за дверью, но топот не прекращался. В шахту колодца светила луна. Джейн внезапно споткнулась и едва не выпустила его руку; Марков подхватил ее и, перебросив через плечо, продолжил взбираться. Оказавшись наверху, он не остановился, а пробежал еще несколько сотен шагов.

– Поставь меня на землю! – попросила Джейн. – Они… Они больше не идут за нами!

Шаги преследователей стихли, и можно было перевести дух.

В глазах у нее застыло странное выражение.

– По-моему, ты не в себе, – сказал Марков. – Вот сейчас дойдем до машины…

Навстречу им из-за угла вышла темная фигура. Кирилл напрягся, и это не ускользнуло от внимания полицейского. Да, это был обычный югославский полицейский, который с подозрением рассматривал взмыленного молодого человека с красоткой на руках. Но, поскольку последняя нисколько не возражала против такого обращения, служитель закона только покачал головой и прошел мимо.

– Поставь меня! – снова попросила девушка – шепотом, чтобы полицейский не вздумал поспешить на помощь.

– Может быть, мне этого не хочется, – нашел силы пошутить Марков. – Знаешь, говорят, своя ноша не тянет.

– Я хочу убраться отсюда поскорее! – сказала она, и только теперь он понял, что она дрожит.

– О господи, Джейн! – Он поставил девушку на ноги и накинул ей на плечи свою куртку.

Но дело было не в холоде.

– Ты видел, кто… – спросила она, когда они уже сели в машину. – Кто гнался за нами?

– Нет, у меня не было времени. – А я посмотрела, – сказала она и защелкала непослушной зажигалкой, пытаясь зажечь сигарету. – Я посмотрела… – Ну?! – Он ждал продолжения – его нервы были тоже на пределе. Но вместо ответа Джейн неожиданно разрыдалась и, уронив зажигалку и сигарету, закрыла руками лицо. Марков огляделся. Белградская ночь казалась волшебным раем, в котором не было места призракам и прочим ужасам, но пять минут назад он разговаривал с призраком, а его женщина сейчас билась в истерике, и он мог только догадываться, что она увидела там, внизу, только на мгновение обернувшись назад.

* * *

Он должен двигаться дальше, должен успеть к вечеру найти пристанище. За его спиной земля дрожала, словно четыре всадника Апокалипсиса уже вырвались, и копыта их коней готовы обрушиться вместе с гневом Господним на землю Британии.

Там, в пещере, был человек в черном, похожий на монаха! Что-то подсказало Невскому, что его меч – отличный клинок – здесь будет совершенно бесполезен. Пускай сэр Фрэнсис не устает повторять, что против духов «нет ничего лучше доброй стали». Кирилл его поддерживал, ссылаясь на Гамлета, который беседовал с призраком, держа в руках шпагу. Вот бы эту парочку в проклятую пещеру вместе с их замечательными теориями! Он не стал говорить со страшным посланником, боялся попасть под его чары. Конь бросился наружу в гремящую темень, поводья натянулись, едва не вывернув руку хозяина, который выскочил следом на обрывистый размокший берег. Прочь от наваждения! Подальше от места, где, как ему мнилось, он нашел спасение от непогоды и которое едва не стало для него ловушкой.

Выбравшись наружу, он понял, что поступил правильно. Река неестественно быстро вышла из берегов; еще немного, и он оказался бы заперт в пещере с ее духами. Теперь Невский уже нисколько не сомневался, что в легендах и сказках, которые ему приходилось читать когдато или слышать здесь из уст простонародья и знати; в песнях, которые пела ему сестра Фрэнсиса, тихая и нежная Элли, была доля правды. И преизрядная!

Корни под ногами во вспышках молний, казалось, ожили и цеплялись за шпоры. Наверху Невский вскочил на коня и тяжело поскакал прочь, крестясь; в шуме ветра ему слышался голос, зовущий его.

А «монах» не осмелился выйти за ним, отметил про себя Евгений, – испугался грозы. Китайцы (он хорошо помнил рассказы Пу Сун Лина) полагали, что в это время один из их многочисленных богов поражает громом прячущихся от него лисиц-оборотней! А на Руси верили издавна, что во время грозы Илья-пророк мечет молнии в бесов, которые пытаются скрыться в стволах деревьев, в домах и людях. Разные народы, а сколь удивительно схожи суеверия. Однако время было не слишком подходящим для сравнительного анализа, скорее стоило подыскать новое убежище, но все вокруг было залито водой, тьма – хоть глаз выколи, и оставалось только двигаться к холмам – там можно было укрыться от непогоды.

Но, чем сильнее выл ветер за его спиной, чем неприветливее казалась эта земля Евгению Невскому, тем крепче была в нем уверенность, что он на правильном пути. И эта встреча неслучайна – его отваживают от какого-то очень важного места. Может быть, там он найдет, что искал.

Невский слышал иногда по ночам голос. Ему не сразу удавалось сомкнуть глаза, несмотря на усталость, и рука продолжала сжимать меч даже во сне. А голос был насмешлив, он предлагал ему испытание на прочность. Испытание, которое было сложнее всех предыдущих. И меч, возможно, был здесь не нужен, как и броня, которую Невский вез с собой.

Нет, не поможет клинок и броня против «монаха».

Часть вторая
Замкнутый круг

Глава 1

Телефон в то утро звонил долго. Переплет был уверен, что это опять Григорьев, – больше звонить некому. Взял трубку, готовясь дать комсомольцу решительный отпор, но не успел. Голос, раздавшийся в трубке, Переплет узнал сразу.

– Как дела? – спросил Раков.

Тон его был беззаботным, но, поскольку до сих пор «стратег» ни разу не звонил Акентьеву, тот ощутил легкое беспокойство. После дежурного обмена любезностями москвич поинтересовался планами Александра на ближайшее время. Переплет еще больше встревожился, но ответил, нисколько не покривив душой, что ничего особенного не планировал.

– Вот и хорошо! – сказал собеседник, хотя Акентьев не сомневался, что наличие планов не имело для того никакого значения. – Девятнадцатого сентября приезжайте в Москву, нужно встретиться, обсудить кое-что! Билет мы вам оплатим – надо думать, вы сейчас не роскошествуете…

Переплет ничего на это не сказал – жаловаться на недостаток потенциальных антисоветчиков и порнографов было как-то странно, отвечать: «Не ради корысти трудимся» – тоже: посчитают издевательством. Как он прекрасно понял, об отказе не могло быть и речи. Он уточнил время и место – в Шереметьево его должна была ждать машина.

– Предстоит небольшой пикник, – посчитал нужным разъяснить «стратег», чтобы Акентьев не паниковал понапрасну.

– Бутерброды брать? – пошутил Переплет, которому все это не очень понравилось.

– Думаю, насчет провизии беспокоиться не стоит! – усмехнулся в ответ Раков. – Кстати, вы не охотник, случайно?

– До чего? – не понял Переплет.

– До охоты!

– Думаю, вы бы об этом знали, – сказал Акентьев. – Нет, не охотник. Помнится, как-то, во младенчестве еще, птичку камнем зашиб и с тех пор уже не охотился!

– Жаль, жаль, ну это ничего! Увидимся!

«Что-то было людоедское в этом голосе, – думал уныло Переплет, положив трубку. – Какого черта им, в Москве, от меня нужно?» Все шло прекрасно, книги по эзотерике регулярно доставлялись им в дом на Канале. Правда, в последнее время ничего стоящего на эту тему в мастерской не появлялось, но вряд ли это обстоятельство послужило причиной вызова. Нет, не нравилась Переплету эта поездка, но сказаться хворым не получится – не тот случай. Пришлось собираться – времени оставалось в обрез.

«Поедем, красотка, кататься, давно я тебя поджидал!» – звучало навязчиво в мозгу. Билет был заказан на его имя. «Как в лучших домах Европы», – подумал Переплет, только радости от такого внимания к его персоне не было никакой. Отсутствие предварительной информации – вот что удручало, но взять эту самую информацию было неоткуда. Дрюня Григорьев в столь высоких сферах связей не имел, да и встреч с ним Переплет в последнее время избегал.

«Ладно, – решил он, – на месте все выясним!»

Может, прознал все-таки Раков про его эксперименты и вызывает в Москву, чтобы огласить приговор, а потом расстрелять. Нет, Переплет понимал прекрасно, что, подписавшись на сотрудничество, ввязался во что-то очень серьезное, но не расправу же с ним задумал «стратег» – для этого вызывать не нужно.

Тут что-то другое. Собрался с дальним прицелом – упаковал в дипломат лучший костюм, подаренный отцом и практически не надевавшийся: в переплетной мастерской франтить было глупо. Предупредил Федора Матвеевича, что его не будет несколько дней, и прямо из мастерской отправился в аэропорт.

В самолете он задремал – почти всю ночь накануне вылета Переплет провел без сна, пытаясь как-то осмыслить все, что происходило с ним до сих пор. Вот только что считать точкой отсчета, в какой момент жизнь его повернулась на новый лад? Отец в редких «душеспасительных беседах», как называл их Переплет, говорил ему о том, что рано или поздно придет и в его жизнь осознание своего места. Александр не любил эти проповеди и не видел в них абсолютно никакого смысла. Странно, что отец, считая себя интеллектуалом, опускался до подобных нравоучений. К счастью, происходило такое редко – у Акентьева-старшего просто не хватало времени. Но, вероятно, даже в самом кошмарном сне не мог он представить себе, с чем будет связано возмужание его сына. Вернее, с кем.

В его последний визит Переплет стыдливо спрятал книгу, которую читал, – одну из тех, что следовало отнести на Канал, друзьям из Совмина. Правда, сам Александр давно уже не следовал неукоснительно их с Раковым негласному договору – кое-что возвращалось законным владельцам без проверки Совмина. С некоторых пор он стал воспринимать Совмин и всех его аналитиков как своих конкурентов. Они рвались туда, куда он уже сумел попасть самостоятельно. Знали ли они о существовании этого мира или пока только нащупывали пути?

Бывало ведь не раз, что ищет клад целая команда, трудятся не покладая рук, с точными картами и лучшим инструментом. И все без толку. И тут же какой-нибудь случайный прохожий натыкается на этот самый клад и оставляет специалистов с носом. Если ему позволят, конечно. Переплет не сомневался, что «стратег» Раков никаких конкурентов на этой стезе не потерпит, и, узнай он о переплетовских экспериментах, ему не поздоровится. Нет, бить, конечно, не будут, а запрут в какой-нибудь клинике, как того же Маркова, и станут изучать.

С тех пор как Александр сумел самостоятельно отыскать путь вниз, в подземный мир, он уже не удивлялся вниманию, которое уделяли вышестоящие товарищи этой «фантастической» литературе. Переплет не мог знать, насколько эти ребята продвинулись в изучении тайных доктрин. Вряд ли намного дальше, чем он, несмотря на свои возможности. Иначе не пришлось бы им изучать старые книги.

И отдавать эти книги проклятым конкурентам было просто глупо. Тем более что, как уже было сказано, никакой особенной выгоды Переплет пока от сотрудничества с ними не видел. Проверить его вряд ли удастся, если только «стратег» не подошлет своего человека с «контрольным», так сказать, экземпляром. Но если тот и додумался до такого, то проверки следовало бы ожидать на начальном этапе сотрудничества, а тогда совминовцам, кто бы там ни стоял за этим весьма условным определением, не на что было жаловаться. Переплет исправно носил все, что попадало в мастерскую, на его взгляд, стоящего. Только в последнее время его стало глодать сомнение.

В Шереметьево к нему подошел человек, гладко выбритый и улыбчивый. «Чем-то они похожи, – думал Переплет, направляясь за ним к машине, – этот тип и Раков. Только „стратег“ рыжий, а этот жгучий брюнет с пролысиной. Словно их там по шаблону лепят, с минимальными изменениями, чтобы не слишком было заметно. Освоили метод создания гомункулусов по методу Парацельса». А ведь любопытный был метод, но с этим товарищем явно не следовало обсуждать его преимущества – не поймет. Так что ехали молча. Сначала в гостиницу. Привезший его водитель остался в машине. Переплет поднялся в холл, где его ждал Раков собственной персоной. «Стратег» постукивал по ладони сложенной газетой «Правда».

Переплет отметил, что рыжий Раков теперь уже не совсем рыжий. «Полинял, видимо, в преддверии зимы!» – решил он. Обменялись приветствиями. У «стратега» был какой-то таинственный вид.

– Отлично! – Он оглядел Переплета, одетого весьма демократично – в теплый свитер и джинсы. – В самый раз! Сейчас перекусим и поедем!

Куда «поедем», рассказать отказался, пообещав сюрприз. Переплету этот сюрприз заранее не понравился, но делать было нечего. Раков заверил его, что переодеваться не следует – времени мало, да и ни к чему. «По крайней мере, – подумал Акентьев, – мероприятие будет неофициальным». Он не сомневался в том, что Раков пригласил его не для того, чтобы познакомить со своей бабушкой.

Переплет отдал должное обеду: не столько потому, что хотел есть, просто ему не нравилась вся эта загадочность и хотелось оттянуть время до объяснения, которое, как он чувствовал, ему не понравится. Хотя бы пожрем за казенный счет!

– Мы очень довольны вами, Александр, – сказал Раков, который ел мало, ссылаясь на диету. – Впрочем, я с самого начала не сомневался, что на вас можно положиться!

– Вы меня по этому поводу вызвали? – спросил Переплет.

В креманке таяли два шарика шоколадного мороженого. Спиртного не было. «Он меня что, за ребенка принимает?!» – мелькнуло в голове у Акентьева.

– Это только на дорожку! Там, куда мы с вами отправляемся, – объяснил Раков, – будет все, чего ваша душа пожелает. И даже больше!

– Расплачиваться тоже душой? – поинтересовался Александр.

Раков погрозил ему пальцем.

– Мы ведь материалисты! Так что никто на вашу душу не претендует. Угощайтесь!

– Может, хотя бы намекнете?

– Нет, нет! Не уполномочен разглашать. Но не тушуйтесь, я буду рядом – поддержу морально. Мы же с вами сотрудники, я в вас заинтересован.

У гостиницы их ждала та же черная «Волга». Раков вышел с Александром, неся небольшой чемоданчик. Переплет не смотрел по сторонам, в Москве он уже бывал, и не раз. Выехали за город в южном направлении. Пытаться определить, куда они едут, не стоило – Переплет неважно знал Московскую область.

По сторонам от дороги тянулся еловый лес. В последнее время Александру Акентьеву, пожалуй, слишком часто приходилось выступать в роли бессловесного багажа, который всякий таскает куда захочет. Сначала Дрюня, теперь вот Раков принял эстафету!

Акентьев никогда не любил загородные поездки. Пешие походы с рюкзаками на Карельский перешеек с его холмами и болотами, песни у костра и тому подобная романтика его нисколько не прельщали. Но сейчас и он был заворожен открывающимися красотами. Среди хвойного массива попадались березовые рощи, деревья уже пожелтели, но листва еще не опала.

– Изумительно… – пробормотал Переплет.

– Что? – переспросил Раков.

– Лес, – пояснил Александр, – очень красивый!

– Ах, да! – Раков согласно кивнул и похлопал себя по карманам в поисках сигарет. Водитель, не поворачиваясь, протянул ему через плечо пачку «Кэмела».

– Работа нервная! – проговорил «стратег», словно оправдываясь за дурную привычку.

Один раз остановились на заправке, Акентьев выбрался размять затекшие ноги. Раков посматривал на часы, кивал, соглашаясь с какими-то собственными мыслями.

– Так, может, раскроете секрет, куда мы направляемся? – поинтересовался Переплет еще через час езды.

В ответ Раков показал ему на щит на обочине, мимо которого они как раз проехали. Надпись на щите предупреждала о том, что они въезжают на территорию заказника. Еще полчаса колесили в полном молчании. Разговор иссяк. Переплет закрыл глаза… В последнее время его постоянно преследовало одно видение. Огонь и вода. В огне угадывались очертания корабля, с хрустом падала мачта и повисала над темной водой, обвитая языками пламени. «Что за чертовщина?!» – подумал он. Если ему что-то пытаются сообщить, то слишком невнятно. Он посмотрел на Ракова – тот казался довольным собой. Переплет уже догадывался, что в данном случае он выступал лишь в роли вестника, проводника. Как та мохнатая тварь… Воспоминание пронзило его как током.

– Что, истомились? – поинтересовался Раков, заметивший его беспокойство. – Скоро приедем! Давненько я в этих местах не бывал – все времени нет, да и компании тоже, а в одиночестве я не охочусь! Вот вы, Александр, человек одинокий – не тягостно?

Переплет посмотрел на него с подозрением – все, даже случайные на первый взгляд, замечания этого человека следовало воспринимать серьезно. К чему следует отнести это, последнее, он пока не мог понять.

Впереди уже показалось лесничество – двухэтажный коттедж за высоким забором. Ворота были раскрыты, и машина подъехала прямо к крыльцу. Раков жестом попросил Переплета оставаться на месте. Водитель перекинулся парой фраз с человеком, который, заметив их в окно, вышел на крыльцо. Через минуту они пересели в УАЗ лесничества и еще пятнадцать минут тряслись по грунтовой дороге, пока не выбрались к месту обещанного «пикника».

Впереди, у дороги, стояло несколько машин разного калибра – черные «Волги», уазики и «Нивы» из лесничества. Лесничеству же принадлежал и грузовик «Урал», который доставил к месту охоты разнообразную дичь. «Все ясно, – подумал Переплет, – искать эту чертову дичь в лесу, понятное дело, долго. Гораздо удобнее стрелять фазанов, когда их выпускают одного за другим из клетки. Непонятно, правда, чего ради тащиться в такую даль. Ради природы? Но тогда почему все эти люди кучкуются возле стола?» Такая охота напоминала ему пение под фонограмму – и в том и в другом случае создается иллюзия живого действа, причем охотники, стреляющие в подготовленную дичь, так же довольны, как и слушатели «фанерных» певцов.

Да, собравшиеся не были похожи на товарища Никитина, на вечеринке у которого Переплет был завербован на службу Совмином. Эти люди знали оружие и стрелять умели. Лязгали затворы, рядом лаяла собака: псы скорее присутствовали для антуража – охота велась с загонщиками.

– Слушай, Сергеич, – крикнул кто-то егерю, – утихомирь псину, а не то вместо кабана уложим!

Собаку отвели в машину, и она смотрела печальными глазами из-за стекла. Акентьев пока ощущал себя на этом празднике жизни столь же декоративным элементом – никто им не интересовался, никто не обращал на него внимания. Компания была чисто мужской. Переплет пошел за Раковым, перекинув пальто через руку. После долгой поездки было приятно выбраться на свежий воздух – если бы еще не эти чиновные морды, собравшиеся там внизу. В низине, защищенной от ветра, был поставлен стол. Несколько солдат стояли рядом, исполняя роли лакеев.

– Ну, вот вам и угощение! – шепнул Раков, проходя за спиной у Переплета.

– Премного благодарен! – сказал тот тихо.

– Вот Степан Михайлович ручался, что будет кабан! – бурчал в усы высокий плечистый мужчина, лицо которого показалось Акентьеву смутно знакомым.

Раков, который подхватил Акентьева под руку, повел его, словно школьника, к усачу.

– Вот, товарищ маршал Советского Союза, доставил, как и обещал!

– Это не кабан! – крикнул кто-то из-за стола.

– Молчи, дурак! Сам вижу! – Мужчина оглядел Акентьева с ног до головы. – Ну, здравствуй!

Ладонь была крепкой и шершавой – мужицкая ладонь. Александр пожал ее.

– Маршал Анатолий Николаевич Орлов… – начал Раков, но был прерван повелительным жестом.

– Мы как-нибудь сами разберемся! – сказал Орлов, чью фотографию в парадном мундире, увешанном орденами, Акентьев видел недавно в какой-то газете.

Оказавшись рядом с маршалом, Раков мгновенно потерял весь свой совминовский лоск и, как показалось Переплету, даже слегка уменьшился в размерах. Впрочем, с размерами все было понятно – просто рядом с маршалом все казалось каким-то незначительным. Орлов вполне оправдывал свою фамилию – маршал казался если не воплощением былинных богатырей, то, по крайней мере, достойным их потомком.

Переплет представился, маршал кивнул – было видно, что он и так прекрасно знает, кого ему привезли.

И повернулся к остальным, продолжая поднятую тему:

– Так где этот чертов кабан?

– Согласно непроверенным данным, – сообщил один из военных за столом, – кабан застрял на дороге!

– Вот ведь незадача! – вздохнул маршал. – Саша, знакомься. Майор Панин, разведка!

Акентьев пожал еще с пяток рук и уселся за стол; мигом появилась чистая стопка и тарелка. Переплет подумал и вместо стопки подвинул к себе стакан под одобрительные возгласы собравшихся.

– Я что-то не совсем понял, – после первых двух «тостов» он почувствовал себя более уверенно, – как это кабан мог застрять на дороге?..

– Кабан не мог! – согласился майор, однофамилец знаменитого вельможи. – Но он же на колесах!

– Точно! – хихикнул маршал, однофамилец сразу двух вельмож, не менее знаменитых. – Мы его за руль посадили и права дали!

Объяснялось все просто – кабана готовили заранее, как это обычно принято, но в последний момент маршалу вздумалось изменить место дислокации, и несчастного зверя погрузили снова в грузовик, чтобы доставить по назначению. Где-то на лесной дороге машина завязла в грязи. Впрочем, долго ждать не пришлось: не прошло и пяти минут, как из-за деревьев раздался гул двигателя – проблема, стало быть, была решена.

– Да ты закусывай, – полковник подвинул Переплету какую-то мясную рульку. – А не то и впрямь поверишь в кабанов за рулем!

– Закусывай не закусывай, а ничего не поможет! Да ты не бойся, отправим самолетом обратно, прямо отсюда! – маршал Орлов засмеялся.

– Самолетом-разведчиком? – спросил Переплет.

– Бомбардировщиком, – сказал маршал. – Только не сразу!

Он внимательно посмотрел в лицо Переплету. «Оценивает», – понял тот. Но в каком качестве он мог понадобиться армии, Акентьев не мог себе даже и представить. «Ну что ж, – пытался он рассуждать философски, насколько это было возможно, – может быть, это логическое развитие взаимоотношений с силовыми структурами. Сначала книжечки переправляешь в комитет, потом тебя самого переправят куда-нибудь на Аляску к эскимосам с рацией. Заодно избавятся от лишнего свидетеля… Господи, какая чушь в голову лезет».

– За успешный почин! – Разведчик ткнул в сторону машины, где лежала туша убитого охотниками лося.

– За почин уже пили! – сказал кто-то.

– Значит, повторим! – подмигнул Панин Переплету.

– Уже повторяли, – продолжил правдолюбец, который, несмотря на теплую погоду и обилие горячительных напитков, кутался в настоящую бурку.

На покрытом белой скатертью столе стояло всего несколько бутылок с водкой, но, как вскоре понял Переплет, их просто оперативно меняли, доставая новые из ящика. Никаких других напитков генералитет, видимо, не признавал. Раков, привезший с собой минералку, вскоре был разоблачен и осмеян.

– У меня такая диета, – утверждал он, разводя виновато руками.

– И что же это за диета? – вопрошал разведчик Панин. – «Нарзан» и «Полюстрово»? Знаете ли вы, что означает это ваше «Полюстрово»? – обратился он к Переплету. – «Болото» в переводе с греческого.

– С латыни! – поправил машинально Акентьев.

– О, товарищ у нас ученый! Это хорошо. Как говорится, мы не смогли выучиться, так наши дети…

– Саша у нас из Питера! – сказал Орлов.

– Давайте выпьем за Питер! – предложил один из офицеров. – За то, что не сдались врагу!

На другом конце одинокий майор или полковник – Акентьев не силен был в званиях, – уже набравшийся в доску, что-то невнятно напевал, компенсируя отсутствие музыки. Орлов остановился, послушал и махнул рукой:

– Тебе, товарищ Будин, медведь на ухо наступил.

Прежде чем сесть на предложенный адъютантом стул, Анатолий Николаевич проверил его устойчивость.

– Маршал, слетевший со стула, – плохая примета! – пояснил он Переплету.

– А чего ты расселся-то, Николаич? – поинтересовался его сосед, судя по выправке, тоже военный. – Охотиться-то будем еще?

– Тебе уже оружие не дадут – ты подстрелишь еще кого-нибудь, как в прошлый раз было! – отрезал Орлов.

– А что было? – осторожно поинтересовался Александр, отметив про себя, что общались товарищи генералы совершенно непринужденно и без всяких церемоний.

Орлов опять махнул рукой – мол, неважно.

– Смотри, Саша, внимательнее – тут у нас весь цвет Советской армии. Вздумай наш вероятный противник, чтоб ему сгореть, обезглавить Красную армию, ему достаточно было доставить к месту нашего сегодняшнего базирования одну гранату.

– Зачем вы пугаете юношу, Анатолий Николаевич? – спросил Будин, который, казалось, весьма расстроился из-за того, что ему помешали петь.

– А ты молчи, дурак, – сказал Орлов, опрокинул рюмку без закуски и тут же поднялся. – Пойдем, Саша, разговор есть!

Переплет уже понял, что маршал – человек чуждый сценических эффектов, на которые был горазд, например, его собственный отец. А значит, разговор и правда предстоит серьезный. Поэтому он опрокинул еще одну стопку под одобрительные возгласы генералов.

– Ладно, хорош! – сказал Орлов. – Будет еще повод, это я тебе обещаю!

Переплет с тоской оглянулся на оставленный стол, за которым было куда интереснее. Поднялся и пошел тяжело, как на казнь. Разведчик показал ему большой палец – мол, все отлично. Переплет был в этом далеко не уверен.

– Кабан приехал, товарищ маршал! – крикнул им вслед кто-то из егерей, но Орлов не отреагировал.

– Кабан пьет штрафную! – сказал майор-разведчик. – За опоздание!

Вдалеке залаяли собаки, почуявшие зверя; солнце медленно спускалось к лесу. Акентьев еще раз поразился окружавшей красоте и тому, какими чужими казались здесь и эти полупьяные вояки, и их машины, и он сам. Времени на раздумья, однако, сейчас не было.

– Ты, Саша, чем в Питере-то промышляешь? – поинтересовался маршал.