Текст книги "Дети палача. Месть иссушает душу"

Глава 5

Небо, с мерцающими вкраплениями звезд, обрело густой фиолетовый оттенок. Лес вокруг деревни выглядел, как сплошная черная стена. Фарамор подумал, что боги не до конца отвернулись от него и Невеи, ведь в эту ночь у них будет крыша над головой. Ему было не по себе от этой безлюдной деревушки, от странной дыры посреди дороги, но страха он не испытывал.

Найрад подкинул в тлеющий углями очаг горсть щепок. Скоро пламя разыгралось и осветило внутреннее убранство дома. На стене висели шкуры, возле окна стояли грубо сколоченный стол и две лавки, над очагом – полка с котлами и сковородами. Фарамор обратил внимание на пустую, затянутую паутиной полку в углу. Она, без сомнения, предназначалась для образов богов, как в любом, виденном им жилище. Почему же здесь полка пустовала? Фарамора это удивило, но он решил не расспрашивать об этом старика, считая отношение человека с богами делом личным. Тем более, у него были вопросы и поважнее.

Старик помешал большим черпаком содержимое котла, висящего в очаге, и произнес:

– Зверобой из меня уже не тот, что прежде. Руки давно отвыкли от лука, но силки и ловушки расставлять я еще горазд! Тем и живу, – красные отблески огня играли на его морщинистом лице. – Не далее, как вчера, зайца изловил, жирного. Хорошая похлебка получилась из зверушки, наваристая. Сейчас попробуете. Я добавил в нее дикого лука, грибов, горсть сушеных березовых почек…

Спустя несколько минут Фарамор и Невея уже с аппетитом поедали угощение, а Найрад, прикурив длинную глиняную трубку, начал рассказывать, что случилось в деревне Совиное Око:

– Прошлой осенью, сразу после праздника равноденствия, к нам в деревню пришел путник. Его звали Шадр Ла, и он был кудесник с востока. Молодой, не старше тридцати, но волосы его были седы, как моя борода. Мы, жители Совиного Ока, никогда не отказывали путникам в ночлеге, не отказали и Шадру Ла. Вечером в таверне кудесник рассказал много интересных историй и показал несколько магических трюков. Представляете, он смог одним взглядом зажечь свечу! – Найрад затянулся трубкой, выпустил струйку дыма и улыбнулся. – А еще поймал таракана, что-то шепнул ему, и тот побежал и прыгнул в полыхающий очаг! Видели вы когда-нибудь такое?!

Фарамор и Невея дружно помотали головами, продолжая черпать ложками похлебку.

– Шадра приютил наш алхимик Вокс, – продолжил Найрад. – Они быстро нашли общий язык, обсуждая всякие формулы и порошки. На следующий день кудесник принялся ходить вокруг Совиного Ока. Он вел себя странно: иногда вставал на колени и припадал ухом к земле, словно пытаясь что-то услышать. К вечеру Шадр то же самое делал уже в самой деревне. На все вопросы отвечал: «Она здесь! Я чувствую ее. Мои поиски закончились. Одна из трех под этой землей!» Мы думали, что парень не в себе. Да, так мы тогда считали. Ближе к ночи Шадр подошел к тому месту, где сейчас дыра в земле и сказал: «Это здесь!» Он сел прямо на дорогу, закрыл глаза и начал произносить непонятные слова. Кто-то насмехался над ним, некоторые – и я в том числе, – звали его в таверну. Но Шадр не обращал ни на кого внимание. Мы так и оставили кудесника сидеть на дороге и бормотать. А ночью случилось вот что: раздался грохот, земля затряслась – у меня в доме вся посуда с полок попадала! Все выбежали на улицу, не зная, что происходит, а потом обнаружили дыру посреди дороги, вокруг которой расхаживал довольный кудесник. Надо ли говорить, что эта дыра никому не понравилась. Кое-кто даже предложил бросить в нее Шадра, ведь никто не сомневался: это он своими заклинаниями сотворил дыру. Не сбросили.

Найрад надолго замолчал, задумчиво глядя на пылающий очаг.

– Ну, и что же случилось потом? – нетерпеливо спросил Фарамор.

– Да, что было дальше? – поддержала Невея.

– Ага, дальше, – вышел из раздумий старик. – Когда рассвело, Шадр по веревке спустился в дыру. Долго его не было. Все уж подумали, что он сгинул, ан нет… вылез к полудню и вот что скажу: счастливее человека я в жизни не видывал. Он прямо таки сиял! Шадр показал нам диамант размером с мой ноготь, но не камешек так радовал его… нет-нет, ведь кудесник сразу же отдал диамант какому-то мальчишке. Он сказал, что там внизу, в подземных чертогах находится Одна из трех – Сэдра! Ее взгляд дарит счастье, а дыхание исцеляет от любых болезней. Да, это было интересно, но всех больше интересовало другое: есть ли внизу еще драгоценные камешки? Шадр уверял, что их там полно. Ну, люди и полезли. Даже такие древние развалины, как я карабкались вниз по веревкам. Кое-кто срывался и падал. Я решил не испытывать судьбу, куда уж мне? Скоро люди начали вылезать, и их прямо таки раздирало от радости. Они не могли передать словами то, что видели. А главное, все забыли про камушки! Там внизу было что-то лучше диамантов. Женщины, дети, старики – вся деревня побывала внизу. Они восхваляли Сэдру и молились ей. Все чаще жители Совиного Ока начали забираться в дыру, пока не забросили свои дома и не поселились под землей.

Фарамор посмотрел в глаза старика, пытаясь понять, не сочинил ли Найрад эту историю? Уж слишком она походила на бред сумасшедшего.

– А жители Совиного Ока? Они так и живут внизу?

– Отчего же? – усмехнулся Найрад. – Выходят по ночам. Да, выходят.

Фарамор встревожено посмотрел на дверь и почувствовал, как Невея к нему прижалась.

– А Сэдра, кто она такая? – шепотом спросил он.

То, что произошло потом, заставило его вскочить с лавки и прижать к себе перепуганную сестренку…

Ему ответил хриплый женский голос снаружи дома – резкий и мощный, похожий на треск льдин во время ледохода:

– Почему бы, мальчик, тебе не выйти и не спросить у меня самой?

Найрад захихикал, указывая трубкой на дверь.

– Да, тебе, мальчик, стоит выйти и спросить, – теперь в его голосе сквозило безумие. – Сэдра здесь! Сэдра здесь! Восславим Одну из трех! Воссла-а-авим! – заскулил он. Огонь в очаге затрещал, пламя стало ядовито-зеленым.

– Не бойся, сын палача, я не причиню тебе вреда, – голос снаружи уже больше походил на человеческий. В нем были вкрадчивые интонации. – Я не хочу входить в дом, чтобы не напугать твою маленькую сестренку. Давай же, мальчик, будь смелым!

– Сделай, как она говорит, – прокряхтел Найрад. – Выйди и поговори с ней. Воссла-авим! Воссла-авим! – его рот с гнилыми зубами открывался, как у лишенной воды рыбы. – Воссла-авим, Сэдру!

Фарамор с презрением посмотрел на старика. Ему хотелось схватить стоящий на столе котел и запустить им в Найрада, но сдержался.

– Выйди, выйди, мальчик. Я не обижу тебя, – голос за дверью теперь напоминал шум ветра. Фарамору начало казаться, что он звучит в голове. Он отстранил Невею и взглянул ей в глаза.

– Ты останешься здесь, а я пойду наружу.

– Фар, нет! – Невея вцепилась ему в руку. – Не выходи! Не делай этого!

– Не знаю, как объяснить, но я почему-то уверен: то, что находится снаружи, говорит правду. Мне ничего не угрожает, – Фарамор не понимал, откуда у него взялась эта уверенность, но он на самом деле не чувствовал опасности. Ему не было страшно. – Все будет хорошо. Я вернусь.

Невея отпустила его руку и обессилено села на лавку. Ее глаза были полны отчаяния. А Фарамор пошел к двери.

От того, что он увидел, когда вышел из дома, перехватило дыхание: над землей парила женщина. От обнаженного тела исходил бледный свет, глаза горели, как угли. Ветра не было, но ее белые волосы медленно развевались в разные стороны, словно плыли по течению. Даже в темноте ночи было видно, что за спиной женщины находилось что-то густое, черное и бесформенное. От этого сгустка тьмы тянулись похожие на корни отростки, которые стелились по земле и исчезали в круглом провале.

Фарамор зачарованно смотрел на женщину. Странно, но он чувствовал восхищение.

– Не так уж и страшно, правда? – теперь ее голос стал звонким и приятным для слуха. – То, что ты видишь сейчас, мальчик, это не я. Всего лишь одна из женщин говорит за меня. Моя сущность внизу, в каменных покоях. Я узница этого места. За много веков приросла к земле, как дерево корнями. Но теперь… теперь у меня есть глаза, которые могут видеть поднебесный мир. Много глаз, – она сделала руками жест, указывая на пространство вокруг.

Только сейчас Фарамор отвел взгляд от женщины и увидел в темноте одновременно похожих на людей и пауков существ. Их голые тела были бледные, как поганые болотные грибы. Похожие на рыбьи белесые глаза слабо светились. Твари сидели на крышах домов, сновали по подворьям, выглядывали из-за заборов. «Это бывшие жители Совиного Ока», – догадался Фарамор.

Одна из тварей выскочила из-за угла дома и схватила длинными жилистыми руками пробегавшую крысу. Затем раззявила огромный, усеянный шипами зубов рот и, быстро запихав в него крысу, начала усердно жевать. Фарамор содрогнулся. Он буквально слышал хруст перемалываемых косточек и хлюпанье крови в глотке твари.

– Тебе нравятся мои детки? – спросила Сэдра. – Я даровала им счастье.

– Неужели? – усомнившись, выдавил Фарамор.

– О, поверь мне, сын палача, это так. Нет никого счастливее моих деток. Они любят меня. Считают своей богиней.

– Но ты… ты ведь не богиня?

Женщина изящно развела руками.

– Ну, конечно же, нет. Я – демонесса.

Из-за закрытой двери раздался приглушенный возглас Найрада:

– Воссла-а-авим Сэдру! – нараспев завывал он. – Воссла… – старик поперхнулся и закашлялся.

Фарамор увидел, как бледная тварь размером с ребенка спрыгнула с крыши и начала по-собачьи рыть землю, видимо, пытаясь откопать укрывшуюся в норе мышь.

– А откуда ты знаешь, что я сын палача? – он снова перевел взгляд на Седру, чувствуя, что в ее глазах есть что-то притягательное.

– Я видела твой сон прошлой ночью. Чувствовала твою боль. С тех пор, как ты вошел в этот лес, я многое узнала о тебе. Твоя ненависть сладка. О да, это дар, о котором ты даже не подозреваешь. После казни отца в тебе зародилась Темная Искра. Ты ее пока не чувствуешь, но скоро, скоро… Ощущая злость и ненависть, не замечаешь эту Искру. Поверь, она разгорится, и я хочу тебе в этом помочь. Знаю, что ты жаждешь мести. Те, кто причастен к казни твоего отца, заслуживают страшной смерти, не так ли? Мы отомстим вместе. Вместе!

– Зачем тебе это? – нахмурился Фарамор.

– Правильный вопрос, мальчик… очень правильный, – голос Сэдры снова стал похож на шелест листвы. – Все имеет цену. Когда ты станешь достаточно сильным, вызволишь из заточения Нэба, бога, которого вы, люди, забыли. Мир уже готовится к его приходу, мир становится другим, мальчик, совсем другим. Правители сходят с ума, по Исходным землям ходят чернокнижники и пробуждают то, что вы, люди, называете нечистью. Тебе сейчас кажется это неправильным, но с приходом Нэба грядет очищение этого мира… перерождение!

– Перерождение, – задумчиво повторил Фарамор.

– Да, мальчик, перерождение, обновление.

Где-то вдалеке закричала ночная птица – печально, будто что-то оплакивая. Стайка мотыльков пролетела над головой Сэдры, отражая крыльями звездный свет.

Фарамор долго молчал, обдумывая слова демонессы, а потом спросил:

– Если я откажусь, ты убьешь меня?

– Убью? – женщина подняла лицо к небу и захохотала. Ее смех разлетелся по округе звонким эхом. Она резко перестала хохотать и посмотрела на юношу. – Какая глупость. Конечно, ты можешь отказаться, но это не имеет значения. Ты все равно придешь ко мне, и случится это очень и очень скоро. Не спеши с ответом, тем более что я его хорошо знаю и мне не важно, когда его услышу, сейчас или потом.

Из провала раздался глухой протяжный рев, словно там находился гигантский зверь. Черные корни-отростки, тянувшиеся к сгустку за спиной женщины, всколыхнулись, напряглись…

– До встречи, мальчик! – сказала Сэдра.

…и с огромной скоростью втянули женщину в провал. Осталась лишь сверкавшая под светом звезд туча пыли. Бледные твари начали сбегаться к дыре. Они, словно лягушки, прыгали на стены провала и ползли вниз.

Фарамор глубоко вздохнул, открыл дверь и вошел в дом. К нему тут же подбежала Невея и обняла. Ее лицо блестело от слез. Все время, пока не было брата, сознание девочки боролось с изменившимся течением реки, которое пыталось прибить лодку к страшному берегу. Она уже видела очертания чего-то темного, с красными, как угли, глазами. Но Фарамор вернулся, и лодку снова вынесло на середину реки.

– Что ты видел, Фар? – спросила Невея и тут же пожалела, что задала вопрос, ведь ответа знать не хотелось.

– Ничего страшного, – стараясь, чтобы голос звучал спокойно, ответил Фарамор.

– Он видел Сэдру! – воскликнул Найрад. – Сэдру он видел! Воссла-а-авим…

– Заткнись, старик! – закричал Фарамор. – А не то, клянусь, я забью твою трубку тебе в глотку!

Найрад сжался, злобно посмотрел на юношу и пододвинулся ближе к стене. Фарамор никогда так не кричал на людей, но странно, сейчас этот всплеск ненависти доставил удовольствие.

«…в тебе зародилась Искра…», – словно эхо, прозвучал в сознании голос Сэдры.

Он ощутил радость превосходства над этим дряхлым испуганным человеком.

Найрад отправился спать в соседнюю комнату. Некоторое время доносилось его недовольное ворчание, которое перешло в храп. Невея тоже уснула, свернувшись на лавке возле стола. Веки девочки то и дело вздрагивали, дыхание делалось порывистым – ей грезился тревожный сон.

Фарамор сидел рядом с сестрой и размышлял о том, что сказала демонесса. Искра, Нэб, чернокнижники пробуждающие нечисть – все это казалось настолько нереальным, словно нечто из баллад бардов, известных мастеров сочинять небылицы. Вот только сама Сэдра и жители деревни, которые превратились в странных тварей, были лучшим поводом не сомневаться в чудесах.

Он поймал себя на мысли, что во время разговора с демонессой ему очень хотелось принять предложение, стать частью ее замыслов. В этом было что-то притягательное, таинственное. Почему он не сказал «да»? Возможно дело в сестренке? Ему очень хотелось отомстить за отца, но Невея… так или иначе, она будет втянута в замыслы Одной из трех, а Фарамор этого не хотел. Сейчас, глядя на спящую сестру, юноша уже не чувствовал в словах Сэдры искушения. Он разобрался в себе и решил, что для него более важно. Выбор оказался прост. Утром они с Невеей уйдут из Совиного Ока и будут уповать на милость судьбы, чтобы их дальнейший путь не был тяжким.

Глава 6

Едва рассвело Найрад, не проронив ни слова, вышел из дома и больше не возвращался. Фарамор и Невея позавтракали и тоже покинули жилище старика.

Утро выдалось серым и прохладным. По небу плыли мрачные тучи. Ветер гонял по дороге пыль и гнул бурьян. Погода была не лучшей для путешествия, но оставаться в Совином Оке Фарамору больше не хотелось.

– А теперь куда мы пойдем? – спросила Невея.

– Снова выйдем на тракт, – ответил Фарамор. – Дальше находится город Аронг, но я не знаю, сколько до него идти. А прежде, давай пройдемся по домам и поищем что-нибудь ценное? Нам теперь все может пригодиться.

– Хорошо, – бесцветным голосом сказала Невея. Она выглядела сонной.

В одном из домов Фарамор обнаружил несколько монет, лежавших прямо на полу перед очагом и покрытых слоем пыли. В лаборатории алхимика нашел склянку с толченым жемчугом, нужным ингредиентом для редких снадобий. Целители платили за него хорошие деньги.

Фарамор зашел в самый большой дом с двускатной крышей на окраине деревни. Внутри, в просторной комнате отсутствовала мебель, но возле стены стояло деревянное, похожее на алтарь, сооружение. Углем на дощатых стенах были начертаны слова: «Сэдра здесь! Восславим! Обитель». А еще нарисовано множество глаз. По углам комнаты стояли высокие железные канделябры. Фарамор решил, что этот дом являлся чем-то вроде храма Сэдры, и жители Совиного Ока справляли здесь обряды, до того, как поселились под землей. Он взял несколько, не слишком обгоревших свечей и положил в мешок. Затем вышел на крыльцо и остановился. Его внимание привлек ползущий по ступеньке жук. Букашка перебирала лапками и шевелила длинными усами; черная блестящая спинка блестела, как начищенная монетка. Неожиданно для самого себя, Фарамор поставил каблук сапога рядом с жуком и медленно опустил подошву. Он скорее не услышал, а почувствовал хруст под ногой.

– Фар, зачем ты убил его?! – воскликнула Невея.

Фарамор встрепенулся.

– Что?

– Зачем ты наступил на жука?!

Он и сам не знал, но думать об этом не хотелось. Фарамор взглянул на возмущенную сестренку и равнодушно произнес:

– Подумаешь, жук. Все, пошли из этой деревушки, нам здесь больше делать нечего, – он шаркнул ногой, размазав по ступеньке то, что осталось от букашки, и спустился с крыльца.

Когда Фарамор и Невея выходили из деревни, услышали позади протяжные возгласы, похожие на стоны:

– Воссла-а-авим Сэдру… Воссла-авим…

Этим печальным звукам вторил шум ветра.

Брат и сестра оглянулись и увидели бредущего по улице Найрада. Через каждые три шага старик останавливался, поднимал лицо к небу и выкрикивал;

– Воссла-авим…

Невея подумала, что никогда еще не видела такого одинокого человека.

Через час они вышли к мосту и двинулись дальше по тракту. Невея давно перестала обижаться из-за жука. Она внушила себе, что Фарамор случайно наступил на букашку.

Один раз мимо проехала карета, запряженная четверкой лошадей. Она оставила после себя клубы пыли. Невея остановилась и зачем-то помахала ей вслед. Фарамор еще раз подумал, что принял верное решение, отказав Сэдре. Сестренка такая маленькая и хрупкая, она никоим образом не должна быть причастна ко всяким замыслам нечисти. Невея итак испытала боль от потери отца, так зачем ввергать ее в пучину мрачных тайн, которые он и сам не понимал?

К полудню они дошли до еще одной ответвляющейся от тракта дороги. На указателе значилось: «Монастырь Святой Дары». Фарамор слышал от отца об этом месте. Женская обитель, куда мужчинам вход воспрещен.

Они миновали развилку, и пошли дальше по тракту. Вдалеке показалась телега с впряженной тощей кобылой. В телеге сидело двое мужчин.

– Надень капюшон, – сказал Фарамор. Это могли быть люди из Алтавира и он не хотел, чтобы его с сестрой узнали.

Невея удивленно посмотрела на брата, но послушалась и накинула капюшон.

Фарамор не ошибся. Когда телега приблизилась, он узнал одного из мужчин. Им оказался разводчик бойцовых петухов, которого в столице все называли Клюв, за острый, нависающий над губой нос. Лицо второго мужчины тоже показалось знакомым, но разве упомнишь всех жителей огромного города?

Кроны деревьев осветила далекая вспышка молнии. Прогремел тяжелый громовой раскат. Телега почти поравнялась с юношей и девочкой, когда порыв ветра ударил в лицо Фарамора прохладной волной и сорвал с головы капюшон.

– Хей! – Клюв натянул поводья, и лошадь остановилась. – Я знаю этого парня! – громко обратился он к своему спутнику.

Фарамор схватил за руку Невею и прибавил шаг, злясь на ветер и собственную неосторожность.

– А ну, стой! – крикнул Клюв и спрыгнул с телеги. В его голосе слышалась угроза. – Стой, тебе говорю!

– Что ты к ним прицепился? – недовольно спросил второй мужчина. Он был тощий, с красным скуластым лицом и сальными рыжими волосами.

– Ты знаешь, кто этот парень, Слим? Это сын старины Легиса Тоула. Проклятого палача!

– Неужели? – Слим тоже слез с телеги.

Клюв быстро приближался. Фарамор понял, что мужчины не отступят. Он повернулся и, отстранив за спину сестру, выкрикнул:

– Зачем вы преследуете нас?

Клюв подошел и, проигнорировав вопрос, проговорил:

– А, это должно быть твоя сестренка? – он скосил глаза на Невею. – И что же детишки палача делают одни в такой дали от дома?.. Без своего папаши?

Фарамор понял, что мужчины еще не знают о казни отца.

– Ты уверен, что это дети палача? – недоверчиво спросил подошедший Слим.

– Я видел их на ярмарке вместе с Легисом, – ответил Клюв. – А если я хоть раз кого-нибудь увижу, то не забываю. Вот так-то!

Раздался громовой раскат, и кобыла испуганно заржала.

Слим вперил взгляд в Фарамора. В его глазах горели злобные огоньки.

– Не думал, что когда-нибудь мне доведется поквитаться с проклятым палачом, – прошипел он. – Сегодня, воистину, удачный день! Твой папаша, парень, отрубил головы моим братьям! И не надо говорить, что это его работа… нет, нет, я видел, с каким удовольствием он заносил топор над шеями моих братишек!

Фарамор попятился. Капюшон снова сдуло с головы, и теперь волосы трепал ветер. Невея, вцепившись в складки плаща брата, испуганно выглядывала из-за его спины.

– Мы не сделали вам ничего плохого, идите своей дорогой, – как ни странно, голос Фарамора звучал ровно. Рука скользнула под плащ и, вцепившись в рукоять ножа на поясе, напряженно застыла. Юноша почувствовал, как на лицо упали первые капли дождя.

– Прости, парень, – без сожаления в голосе проговорил Слим, – но я последние два года только и мечтал, чтобы поквитаться с вашим папашей. Представляю, как он взвоет, когда его детишек найдут на дороге с перерезанными глотками! – он выдернул из чехла нож с кривым лезвием.

Вспышка молнии отразилась от стали ослепительной искрой. Слим двинулся на Фарамора. Мужчина что-то сказал, но голос заглушил раскат грома.

– Беги, Невея! – закричал Фарамор и тоже выхватил нож.

Девочка, вцепившись руками в Хитреца Хета, начала быстро отходить.

– Куда ты, деточка? – прогнусавил Клюв, не отрывая взгляда от Невеи. – Не надо убегать, не надо…

– Назад! – крикнул Фарамор, переводя нож с одного мужчины на другого. Мешок и сума соскользнули с плеча и с глухим звуком упали на землю.

Клюв начал обходить юношу. Слим презрительно сплюнул, сделал резкий выпад и полоснул ножом по запястью Фарамора. Тот коротко вскрикнул и выронил оружие. Руку пронзила боль. Он никогда не умел драться, о чем сейчас жалел больше всего на свете.

Клюв захихикал, приближаясь к Невее. Девочка словно оцепенела от страха. Она отступала шажок за шажком, глядя то на брата, то на страшного человека с мерзким кривым носом.

«Что делать?! – судорожно думал Фарамор. – Что?..»

Слим перекинул нож в левую руку, а правой с размаху двинул юноше в нос.

– Так, гаденыша! Так!.. – закричал Клюв.

Фарамору показалось, что в лицо плеснули кипятком. В глазах потемнело. Он застонал. Слим схватил его за волосы и с силой швырнул на землю.

Клюв склонился над Невеей и протянул к ней руки. Его тонкие губы дрожали и щерились в кривой улыбке.

– Иди к дяденьке, малышка, – проворковал он.

Фарамор поднял лицо и увидел мешок и суму – совсем рядом. Он быстро пополз к вещам, судорожно вдыхая воздух. В рот попадала еще не пропитавшаяся дождем пыль и стекающая из разбитого носа кровь.

Неожиданно Невея завизжала и вцепилась зубами в пальцы Клюва. Тот взвыл от боли. Глаза выпучились, как у жабы. Резко, наотмашь, он ударил девочку ладонью по лицу.

– Маленькая сучка меня укусила! – заорал Клюв. – Укусила!..

Фарамор подполз к вещам и запустил окровавленную руку в мешок. К юноше, перекидывая нож из руки в руку, приближался Слим.

– Я тебе покажу, как кусаться, сучка! – Клюв, словно пушинку поднял Невею и с яростью швырнул на обочину дороги.

Девочка головой ударилась об камень и, покатившись по траве, застыла. Хитрец Хет выпал из ее рук. В пуговичных глазах куклы отразилась очередная вспышка молнии.

Фарамор выдернул из мешка первую попавшуюся склянку…

«Только бы это была Жгучая роса!» – молил он.

…зубами выдернул пробку, вскочил на ноги и плеснул жидкость в лицо Слима. Мужчина мгновение стоял как вкопанный, не понимая, что произошло, затем раззявил рот и заорал. Кожа с шипением вспенилась, пошла мелкими пузырями. Веки превращались в оплавленные бесформенные кусочки кожи. Из-под них на щеки текла густая слизь – то, что осталось от глазных яблок. Слим рухнул на колени, выронил нож, и обхватил трясущимися руками обгоревшее лицо.

– Что ты сделал?! – взвизгнул Клюв. – Что ты, гаденыш, сделал?! – на лице отразились растерянность и страх.

Фарамор отбросил склянку, быстро поднял нож Слима и побежал к Клюву. Тот охнул, и уже собирался развернуться и броситься наутек, но одна нога зацепилась за другую, и он грохнулся на землю. Фарамор подскочил к Клюву – его разум охватила ярость – и вонзил нож ему в спину.

– Нет! – визжал Клюв, тщетно пытаясь подняться.

Фарамор бил и бил ножом, наслаждаясь звуком входящей в плоть стали. Рядом продолжал реветь Слим. Дождь хлынул в полную силу, окутав мир искрящейся пеленой.

Клюв больше не подавал признаков жизни. Фарамор вонзил нож в последний раз, выдернул и поднялся на дрожащих от возбуждения ногах.

«Невея!»

Он подбежал к сестренке, присел и приподнял ее голову. Девочка казалась безжизненной.

– Невея, очнись! – выкрикнул Фарамор и слегка встряхнул сестренку. – Нет, только не это… очнись!

Он заметил, что она еле заметно дышит.

– Жива, жива, – прошептал Фарамор. После чего взял сестренку на руки и вышел на середину дороги. Посмотрел по сторонам. В шум дождя вплеталось завывание ветра. Непогода погрузила мир в бурную мрачную серость. Он вспомнил про дорогу, которая вела в монастырь. В женской обители могли оказать помощь Невее. Других вариантов не было.

Он поспешил к развилке, мимо беззвучно корчившегося в грязи, похожего на огромного червя, Слима.

Фарамор с досадой обнаружил, что лошадь ускакала. Она и телега сейчас были бы кстати. Прижимая к себе сестренку, он шел быстро. Ноги скользили на раскисшей дороге. В отблесках молний дождь походил на мириады серебряных стрел. Гром стал резким, как удары гигантского молота по наковальне – гроза бушевала над самой головой.

Пальцы на порезанной руке онемели, рана жутко саднила. Кровь все еще текла из разбитого носа. Фарамор ощущал ее солоноватый вкус на губах.

Задыхаясь от усталости, он свернул на дорогу к монастырю. Из легких вырывались хрипы. Фарамор не знал, как далеко находится монастырь, но не сомневался, что донесет Невею, даже если женская обитель находится на краю земли. Важнее этого сейчас ничего не было.

Дорога вывела к мосту через овраг, на дне которого клокотал водный поток. Лес остался позади. Фарамор за пеленой дождя не видел, но чувствовал, что вышел на открытое пространство. За мостом началась мощеная каменными плитами дорога, по обочинам которой стояли мраморные статуи. Фарамор собрал всю волю, ускорил шаг и прошел через большую деревянную арку. Впереди показались двустворчатые ворота под широким покатым навесом. Каменные стены монастыря высились в два человеческих роста и ровной полосой уходили в стороны, теряясь в дождливом сумраке.

Фарамор с силой начал колотить носком сапога в основание ворот.

– Прошу вас, кто-нибудь! – отчаянно кричал он.

Ему показалось, что прошла вечность, когда в створке ворот открылось маленькое окошко.

– Что вам надо? – спросил строгий женский голос.

– Моя сестра… мне кажется, она умирает!

Окошко резко закрылось. Послышался скрежет отодвигаемого засова. Фарамор чувствовал, что держит Невею уже на пределе сил. Голова кружилась от усталости. Створка ворот открылась и под навес вышли две женщины в зеленых плащах. Одна из них – стройная, с золотистыми волосами – сжимала в руке копье.

– Прошу, помогите! – выдохнул Фарамор.

Та, что без копья, приняла из его рук девочку.

– Что с ней?

– На нас напали… я не видел, но, кажется, она ударилась головой.

– Ясно, – сказала женщина и быстро зашла в ворота, прижимая к себе Невею.

Золотоволосая заглянула юноше в глаза.

– Прости, но тебя мы впустить не можем. Мужчинам за ворота входить запрещено. Ты можешь подождать здесь, пока мы не выясним, что с твоей сестрой.

– Спасибо, – прошептал Фарамор. На него накатила ужасная слабость.

Женщина зашла в ворота и закрыла створ. Сейчас Фарамору было хуже, чем на казни отца. Он даже не знал, живой ли принес Невею в обитель. Что если сестра погибла? От этих мыслей хотелось выть. Он сел на деревянный настил и прислонился спиной к воротам. Раскаты грома звучали уже тихо. Гроза удалялась. Ливень перешел в обычный дождь.

«Ты все равно придешь ко мне, и случится это очень и очень скоро!» – вспомнил он слова Сэдры.

– Она знала, – сквозь стиснутые зубы произнес Фарамор. – Ты знала, что все так случится. Знала!

Ему послышалось в шуме дождя «да». Он только сейчас начал сознавать, что убил человека, а возможно и двух. Слим тоже мог не выжить. У него не было и намека на сожаление, напротив, его захлестнуло мощное чувство торжества, которое сейчас затмило тревогу за сестру. Он желал убивать Клюва и Слима снова и снова. Поливать их кислотой, резать ножом. Такие, как они не заслуживают легкой смерти. О нет, эти твари должны страдать! Фарамор сжал кулаки, даже не чувствуя боли в порезанном запястье. Тело напряглось.

Он услышал скрежет засова и поднялся на ноги. Гнев начал отступать. Снова вышла золотоволосая женщина.

– Твоя сестра жива, – сказала она. – Но…

– Что, что с ней?! – воскликнул Фарамор.

– Мы не знаем. Девочка не приходит в себя. Матушка Гая – это наша целительница – ее осмотрела и сказала, что нужно время.

– Время, – прошептал юноша.

– Да, время. Хорошо, что ты принес сестру к нам в монастырь. Уверена, матушка Гая поставит ее на ноги. Тебе-то есть куда идти? – в голосе женщины было искреннее участие.

– Есть, – не раздумывая, ответил Фарамор. Он теперь точно знал, куда направится. К той, что ждала его в Совином Оке. – Благодарю вас, госпожа!

– Да прибудет с тобой святая Дара! – женщина поклонилась и зашла в ворота.