Текст книги "Чистилище. Грань"

Понятно ведь, что подавляющее число людей на планете не только лишено привилегии иметь личный бронемобиль, у многих нет даже жилища, стены которого способны остановить тварей. Мутанты ловкие и сильные, вон, стоит остановиться, куски от машины без труда отрывают. А как лазают! Что им стоит добраться до окон любой многоэтажки? А сколько повсюду одноэтажных домов? Деревянных? Глинобитных? Сколько в Африке хижин из тростника?..

От этих мыслей становилось только хуже. Но одна причина бороться за жизнь у Кирилла все же была: мама, сидевшая рядом. Эта причина была для парня настолько весомой, что отчаяние начало отступать, сменяясь нарастающей решимостью. Маму надо уберечь. Любой ценой.

Посовещавшись, отец с водителем все же решили с Кольцевой не сворачивать. Попытка прорваться по вантовому мосту казалась до предела рискованной, но проезд по набережной вдоль Невы, уже кишащей мутантами, наверняка будет фатальным.

Последняя перед мостом развязка, выводящая на Софийскую улицу, на удивление оказалась почти свободной, а вот внизу, на набережной, образовался затор. Судя по всему, когда все началось, водители спешили покинуть эстакаду.

Но стоило окинуть взглядом вантовый мост впереди, как опасения насчет его опасности подтвердились. Обычно тонкие, стальные ванты, на которых висел мост, теперь казались толстыми, как леера затонувшего корабля, покрытые ракушками. Но это, понятное дело, были не ракушки. Просто мутанты облепили их настолько густо, что самих тросов не было видно.

– Не проедем, – прошептал водитель.

Поначалу, когда мутанты зачем-то забрались на рекламный щит и прыгали оттуда, Кирилл не понял смысла столь странной тактики. Но лишь потому, что мачта была не очень высокой и преимущество такой тактики оставалось неясным. Но опоры возвышались над мостом на куда большую высоту, и сразу стало понятно, в чем смысл. Формулу кинетической энергии никто не отменял, а одной из ее переменных является скорость, да еще возведенная в квадрат. Так что чем выше заберется мутант перед прыжком, тем большую энергию наберет при падении. Сами они, по всей видимости, при таких сокрушительных ударах умудрялись выжить, что неудивительно, если вспомнить, как мало на них влияли автоматные пули, выпущенные почти в упор. А вот для жертвы восьмидесятикилограммовое тело, рухнувшее с высоты пятнадцати метров, – верная смерть. Да и обычный автомобиль тройка-пятерка мутантов могла таким образом запросто вывести из строя.

К счастью, бронемобиль строили с расчетом на попадание более серьезных снарядов, но все же не в таком количестве. Мутантов на опорах были не сотни, а тысячи.

– Жми! – глухим голосом сказал отец. – Другого выхода нет!

Первые твари начали прыгать с опор раньше, чем бронемобиль въехал на мост, но за счет набранной скорости удалось сразу пробить брешь в их рядах. Несколько мощных ударов пришлись в край капота, повредив крышку еще больше. Она загремела в потоке набегающего воздуха.

Впустив машину на мост, мутанты принялись прыгать сразу десятками. Попадали в цель единицы, но уж если попадали, то сокрушительно. По крыше долбануло так, что дрогнула броня. Двое с огромной высоты рухнули на капот, промяли его до брони, а когда водитель сбросил их коротким ударом по тормозам, с ними полетела на асфальт и крышка капота. Через стекло стали видны две красные дудки пневмосигнала, ресивер и ведущие к нему трубки.

Вскоре водитель нашел скорость, на которой мутанты не могли взять правильное упреждение для прыжка и шлепались на асфальт позади машины. Стало легче, но ненадолго. Сообразив, что добыча вот-вот уйдет, они перестали стараться точно попасть в цель и гроздями посыпались на асфальт перед машиной.

Один все же рухнул с высоты на лобовое стекло. Оно выдержало, но по нему пробежала длинная трещина в виде полумесяца.

– Разгерметизация? – упавшим голосом спросил отец.

– Нет, – ответил водитель, – там пленка между слоями. Но если еще парочка так рухнет, стекло может не выдержать…

Пришлось задействовать пневмосигнал, но он оказывал действие на ограниченном расстоянии – первые ряды мутантов упали и катались по земле, но дальше все равно стояла стена тел, в которую бронемобиль врубился на полном ходу. Когда машина подмяла под себя десятки тварей, ее колеса оторвались от асфальта, и она заскользила по плоти и крови, как шайба по льду. Управляемость упала до нуля, зато скорость ничего не гасило – тяжелый автомобиль давил и рвал днищем мутантов, без сопротивления скользя по их мягким тканям. Его быстро закрутило волчком и понесло к краю моста. Мама снова закричала, но толстая сталь ограждения выдержала удар, прогнулась и отшвырнула автомобиль, словно пружина. Он завертелся еще быстрее, раскидывая мутантов, как нож блендера раскидывает куски еще не перемолотых фруктов.

Людей в салоне растащило в стороны внушительной центробежной силой, только водитель умудрялся держаться за руль. Что творится снаружи, разглядеть было немыслимо, настолько быстро менялось все за окнами. Кирилл предпочел туда не смотреть, чтобы не вырвало, но это помогало мало, тошнота все равно подступала.

Под косым углом машина врубилась в противоположное ограждение и полетела дальше, уже значительно потеряв в скорости, но тут, к счастью, кончилась и груда спрыгнувших с растяжек моста мутантов. Колеса коснулись асфальта, водитель улучил момент, выровнял машину и поддал газу.

Но, как это часто бывает в жизни, везение сменилось неудачей – выезд с моста оказался перегорожен повалившейся на бок фурой, а свободные места между грузовиком и ограждением забили малолитражки.

– Черт! – выругался водитель.

– Тарань! – приказал отец.

Но водитель его не послушал и ударил по тормозам.

– На такой скорости убьемся! – заорал он. – Тут надо сдвигать препятствие, а не таранить на полном ходу!

Мутанты догоняли сзади, спереди преграждало путь препятствие. Чтобы сдержать орды рвущихся к ним тварей, водитель включил сирену и нажал на клаксон. Передние ряды мутантов рухнули на асфальт, началась свалка. Пользуясь этим, водитель подогнал бронемобиль к одной из перегородивших дорогу малолитражек, уперся в нее бампером и на малом ходу начал сдвигать в сторону.

Но тут опустел ресивер сигнала, и звук иссяк. Сирена работала, но ее воздействие на мутантов было слабее, и им удалось подобраться к машине почти вплотную. К сожалению, с первого раза сдвинуть малолитражку не получилось – колеса бронемобиля начали буксовать по асфальту. Пришлось сдать назад, чтобы чуть разогнаться и набрать дополнительную кинетическую энергию.

Двое мутантов, из тех, что покрепче, хоть и дергались от громкого звука, словно по ним ток пропускали, хоть и мотали головами, но все же запрыгнули на багажник. Водитель предпринял вторую попытку сдвинуть малолитражку, на этот раз более удачную – ударив бампером в препятствие, он сместил преграду метра на три. Но что-то случилось с сиреной. То ли многочисленные удары, наконец, доконали ее, то ли просто перегрелись и вышли из строя транзисторы усилителя, но она крякнула и умолкла.

Водитель попытался снова сдать назад для решающего удара, и это ему удалось, но тронуться вперед уже не вышло – мутанты за секунды облепили машину, накрепко прижав ее днищем к асфальту. Наступила полная темнота, так плотно тела закрыли окна.

– Приехали… – сдавленным голосом произнес водитель.

– Свет включи, – посоветовал отец. – И не заглуши мотор. Сколько ресиверу наполняться?

– Минуту примерно. – Водитель включил свет в салоне. – Только бы они не выдрали трубки!..

– А ты не каркай. Ждем…

– Ну, дождемся, а потом что?

– Потом врубишь дудку. Как эти угребища попадают с машины, сразу жми и тарань ту хрень впереди. Другого выхода нет. Оторвемся от реки, будет легче.

– Ну, с богом! – через минуту произнес водитель и выключил внутренний свет.

Раздался мощный сигнал, и сразу стало светло. Кирилл увидел, как сотни мутантов вокруг корчатся на дороге после акустического удара. Бронеавтомобиль, прямо по ним рванул вперед, с ходу долбанул бампером малолитражку и отбросил ее, освободив себе путь. Водитель переключил передачу и начал набирать скорость.

Чем больше удалялись от реки, тем меньше видно было повсюду мутантов. У Кирилла немного отлегло от сердца.

– Кажется, выбрались, – констатировал отец. – Только на Московском фонтаны, там эти твари тоже могут быть. Так что ты осторожнее…

– Фонтаны у метро, Борис Иванович, а мы туда не поедем, – успокоил его водитель.

– Интересно, в Шушарах пруд остался со времен нашей бурной молодости? – задумчиво произнес отец. – Нам-то мимо в любом случае ехать придется…

– А далеко он от дороги? – напрягся водитель.

– Метров триста. Черт их знает, этих тварей, на каком расстоянии от воды они кишат и на какое отходят!

– Тут их вообще нет. Но мы уже пять километров от Невы отмахали. Скоро развязка на Московское шоссе. Так, на глазок, их уже километра через три видно не было. Но триста метров… Не знаю. Опасно.

– Значит, жми на полную по возможности! Они же не знают заранее, что мы проедем. Так что, скорее всего, сидят в пруду, как на Косыгина. Если учуют нас, добежать не успеют.

– Будем надеяться.

Но первая трудность ждала уже при выезде с развязки – небольшой затор, который пришлось осторожно расталкивать тем же способом. Разница была лишь в том, что мутантов нигде видно не было.

– Такое ощущение, будто они действительно лишь у воды держатся, – переключая передачи и вращая руль, поделился мыслями водитель.

– Хрень какая-то, – пробурчал отец. – Ума не приложу, что вообще может стать причиной такого явления. В бункере считают, что это биологическое оружие. Но изрядно попахивает мистикой.

– Ничем оно не попахивает… – Водитель уперся бампером в борт мини-вэна и поддал газу. – Если это американское оружие, то все очевидно…

Задние колеса забуксовали, подняв позади облако дыма, но мощи мотора все же оказалось достаточно, чтобы сдвинуть преграду.

– Что тебе очевидно? – хмыкнул отец.

– Эти американцы все на зомби помешаны, – ответил шофер, осторожно протискивая машину в образовавшуюся щель. – В том числе и ученые, наверняка. Вот кто-то из них и придумал вирус, от которого люди становятся как зомби.

– Кстати, это может быть близко к правде, – решился вставить слово Кирилл. – Вирус ведь вторгается в клетку, меняет ее ДНК. Так что в теории он может вызывать и значительные мутации. Вроде этих. Так что мутантами тварей называть все же правильнее…

– Но не все мутировали, – отец пожал плечами. – Кто-то просто умер, а кто-то просто выжил. Странно все это.

– Реакция на вторжение вируса от многих факторов может зависеть, – ответил Кирилл. – И от генома, и от иммунитета… И разработчики оружия могли не всё учесть.

– Особенно американцы, – усмехнулся отец. – Они сами как зомби – тупые и самоуверенные в большинстве.

– Нельзя так говорить о целом народе, – упрекнула его мама.

Кирилла поразило безлюдье. Нигде не видно было ни живых, ни трупов. Ужас ситуации заключался в том, что в мутантов превращалась часть выживших, и при большом скоплении народа они оказывались прямо в толпе, оставляя другим слишком мало шансов на спасение. Трупы, скорее всего, куда-то уволокли мутанты. До реки далеко…

– Мутанты могут прятаться в канализационных коллекторах, – озвучил возникшую мысль Кирилл. – Туда и трупы наверняка утащили.

Ему никто не ответил.

Миновав развязку, устремились на юг по Московскому шоссе. Но на подъезде к Шушарам стало понятно, что проскочить опасный участок без проблем не получится. Мутанты сновали вдоль дороги, что-то искали в кустах, трое дрались из-за какой-то туши. По всей видимости, они не сидели все время в воде, как надеялся отец, а сновали в поисках добычи на определенном удалении от водоема. Пока трудно было сказать в точности, каким могло быть удаление, но метров на пятьсот они могли уходить с гарантией и прекрасно себя при этом чувствовали.

Однако почуяв приближение живых, они резко поменяли поведение. Ближайшие со всех ног рванули к дороге, но еще больше их появилось из-за ближайших домов.

– Жми, пока есть возможность! – встревоженно велел отец.

Вдоль обочины неровно стояли крытые тентами фуры. Во всех кабинах были выбиты стекла, на капоте одного из грузовиков виднелись потеки крови. Тут мутанты уже точно выбрали всю человечину, какая была, но, похоже, их это не насытило и не удовлетворило. С десяток тварей бросилось наперерез бронемобилю, но водитель, уже имея опыт прорывов, не стал даже притормаживать, а просто сшибал их на полном ходу. Но когда проезжали мимо последнего фургона, с его крыши спрыгнули не меньше десятка мутантов. Несколько прокатились по крыше и шлепнулись на асфальт позади, но трое удержались спереди – двое ухватились за обрывки искореженного металла, а одного прижало на скорости к лобовому стеклу. Он ограничивал обзор, поэтому водитель коротко ударил по тормозам, чтобы использовать силу инерции. Мутант скатился на бронекрышку мотора, после чего оставалось только задействовать пневматический сигнал, чтобы заставить всех спрыгнуть. Но едва раздался первый звук и двое мутантов, корчась, полетели на асфальт, последний, найдя источник звука, с мясом отодрал от кронштейна красные дудки сигнала. Сжатый воздух, уже не ограниченный сорванным редуктором, издал громкий свист, заставив тварь схватиться за голову и рухнуть под колеса.

– Без клаксона они нас зажмут, стоит снизить скорость! – произнес водитель.

– Значит, не снижай ни при каких обстоятельствах! – ответил отец.

Но это проще было сказать, чем сделать. Машин на дороге осталось много, и любая ошибка могла закончиться столкновением с катастрофическими последствиями. Водитель наклонился вперед и постоянно вращал руль, казалось, слившись с машиной в единое целое. На каждом резком повороте машина опасно кренилась, пассажиров кидало то в одну, то в другую сторону. Один раз задние колеса потеряли сцепление с дорогой, и бронемобиль ушел в занос, но каждый раз водителю удавалось восстановить контроль. Уже в паре километров от Шушар мутантов не стало. Водитель осторожно сбавил скорость.

– Чуть что, будь готов дать полный газ. – Отец вытер пот со лба. – И поворот не проскочи!

Минут через десять свернули на проселок, уходивший в лес. Тут, в тени дубов и берез, можно было ожидать нападения мутантов, но ни один из них не показался. Скорее всего, потому, что на момент всеобщего заражения тут просто не было людей, способных мутировать, а из города твари пока сюда не добрались.

Вскоре дорога вывела на большую поляну, явно когда-то искусственно вырубленную, посреди которой возвышался земляной курган более двухсот метров в диаметре и около пятнадцати метров высотой. Повсюду из него торчали бетонные конструкции непонятного назначения, выкрашенные пятнами, как на камуфляжной форме. В других местах курган был покрыт густой травой, кустами шиповника и молодыми ивами. Со стороны дороги виднелся широкий бетонный портал со стальными воротами.

– Главный шлюз, – произнес отец.

У шлюза уже стояла вереница черных автомобилей представительского класса, наверняка тоже бронированных.

– Кажется, мы добрались последними. – Шофер хмыкнул.

– Не думаю, что тут живая очередь, – невесело добавил отец.

Машин было больше двух десятков, некоторые сильно повреждены, другие даже не помяты. По всему видно, немалая часть городской коммерческой и военной элиты, когда грянул гром, устремилась к спасительному бункеру. Но доехали не все – по прикидкам Кирилла, в одной только городской администрации служебных бронированных машин должно быть больше.

Один из представительских «Мерседесов» стоял особняком, в стороне от других и поперек общего направления движения, врезавшись задним бампером в замшелый гранитный валун у края поляны. На его лобовом стекле изнутри отчетливо виднелись кровавые потеки, прилипшие волосы и фрагменты мозговой ткани.

– Почему они ворота не открывают? – заволновался водитель. – Я понятия не имею, на сколько хватит системы автономного дыхания!

Отец взял тангенту рации и вызвал бункер, но дежурный попросил его и всех остальных не занимать эфир, так как вскоре командир внутреннего гарнизона выступит с общим обращением, в котором будут содержаться подробные инструкции. Оставалось лишь ждать. Напряжение нарастало, говорить не хотелось. Никто не понимал, в чем проблема, почему через шлюз не пускают тех, для кого, собственно, этот бункер строился.

Но внутри, в помещении главного командного центра, ситуацию видели совсем под другим углом, нежели она представлялась городским «шишкам», прибывшим на служебных бронемобилях.

Обстановка командного центра была простой и сохранилась еще с советских времен, поэтому несла на себе печать той эпохи. Вдоль стен большого бетонного помещения стояли металлические шкафы, посередине два огромных стола с разложенными на них топографическими картами, над которыми склонились офицеры среднего командного звена. Еще одна огромная карта Санкт-Петербурга и области висела на торцевой стене, занимая ее почти целиком. Под ней располагался Т-образный «командирский» стол, с селектором и компьютером, во главе которого восседал пятидесятилетний полковник Измайлов, командир внутреннего гарнизона, а по бокам – его заместители и командиры функциональных частей, включая начальника медицинской службы майора Ирину Милявскую – высокую сухопарую женщину лет сорока на вид. Дальняя от командирского стола треть помещения была отгорожена от остального пространства толстой прозрачной стеной из акрила, на которой тонкими линиями были нанесены топографические контуры местности в радиусе пятисот километров, включая территорию сопредельной Финляндии. За этим планшетом скучали без дела трое планшетистов с нашивками сержантов и пять женщин-радисток, одна в чине прапорщика, остальные сержанты разного ранга. Помещение было наполнено не очень громким, но всепоглощающим гулом работающих систем циркуляции воздуха, из-за чего всем приходилось говорить чуть на повышенных тонах, еще больше подчеркивая напряженность обстановки.

– Ирина Васильевна, мне бы хотелось услышать от вас хоть какой-то позитив, – обратился к начмеду полковник Измайлов.

– Честно говоря, Максим Робертович, особого позитива у меня нет, – ответила женщина, не вставая со стула. – Я прекрасно понимаю, что шлюз необходимо открыть, хотя бы ввиду имеющихся инструкций. Но в данном случае мы не просто рискуем, понимаете? Все имеющиеся у меня данные говорят, что бункер в случае открытия шлюза будет неминуемо заражен и спастись помогут только индивидуальные средства защиты изолирующего типа.

– Поделитесь своими данными. – Командир гарнизона кивнул. – Они не всем тут известны. Впрочем, начать, наверное, лучше мне, а Ирина Васильевна потом дополнит. В общем, так: чуть больше часа назад мы получили радиограмму из московского генштаба. В ней сообщалось, что из всех европейских дипломатических представительств и консульств получена информация о лавинообразном заражении людей неизвестным вирусом. Нам было приказано срочно, в режиме боевой тревоги, перевести бункер из дежурного режима в штатный и быть готовыми принять и разместить ведущих лиц городской элиты, буде таковые прибудут. Сразу после этого я приказал командиру связи и наружного мониторинга устроить тотальный радиоперехват с целью сбора максимального количества информации. Уже через пятнадцать минут начали поступать тревожные сообщения как от городских гражданских служб, так и от штабов армии, флота и ФСБ. Ирина Васильевна, дополните меня по медицинской части, пожалуйста.

– Да. – Женщина на секунду задумалась. – Скорость распространения заражения не укладывается ни в какие разумные рамки. Обычно наблюдается картина перемещения вируса от носителя к носителю, волной от очага заражения. Тут же, судя по карте сообщений, вообще не наблюдалось никакого очага. Кому любопытно, на столе лежит карта мира с моими отметками. Места, откуда получены сообщения о заражении, маркированы временными метками с точностью до минуты. По ним видно, что Европу и Северную Африку накрыло, по сути, почти одновременно, с разницей в пятнадцать-двадцать минут. С Кубы сообщили уже после начала заражения у нас. Но в целом в Москве и Петербурге на принятие мер имелось не более получаса, поэтому приняты они были, как правило, локально и далеко не везде.

– С кем-то есть постоянная связь? – поинтересовался один из офицеров с погонами капитана.

– На настоящий момент связь установлена с дизель-электрической подводной лодкой «Выборг», – ответил полковник. – На момент объявления тревоги она проводила тренировки в надводном режиме, но в полной готовности к погружению, поэтому личный состав на борту остался незараженным. В настоящий момент лодка находится в миле к востоку от Кронштадта, но ее автономности надолго не хватит.

– Значит, личный состав атомных подводных ракетных крейсеров должен уцелеть? – предположил капитан.

– Теоретически да, – ответила начмед.

– Но у нас нет информации по этому вопросу, – добавил Измайлов. – Так как субмарины способны связываться лишь со специализированными комплексами, которые передают данные в штаб. У нас же нет связи ни со штабами, ни с комплексами. Так что находимся в некотором информационном вакууме, скрывать не буду. Кроме экипажа «Выборга», часть личного состава надводных кораблей при объявлении тревоги успела облачиться в средства индивидуальной защиты и избежать заражения. Отбившись от мутантов, моряки укрылись на одном из ошвартованных сторожевых кораблей. Они отошли от стенки и также готовы выполнять любые приказы. Их полных две сотни человек. Но их выживание зависит от ресурса кислородных картриджей изолирующих противогазов, так что…

– Может, их к нам? – прикинул капитан.

– Вот в этом и проблема! – ответила майор Милявская. – Первое, что приходит в голову, – это собрать всех выживших в одном месте. Но это далеко не так просто, как кажется. По обрывочным сведениям, переданным из разных мест, в основном из Кронштадта, где процесс заражения, гибели и мутации зараженных наблюдали спасшиеся моряки, результатом заражения можно считать три разных состояния. В первом случае это смерть в страшных мучениях. Во втором – мутация, очень быстрая, во что-то трудновообразимое. В третьем – ничего. На некоторых людей вирус просто не действует, по крайней мере, это никак не проявляется. Но об этом никак нельзя узнать, пока не заразишься. Поэтому заразиться все боятся, исход-то неясен… Хуже всего, что про сам вирус ничего не известно. Ни как передается, ни при каких условиях гибнет. Но если мы кого-то впустим через шлюз, то заразим бункер, так как на любой поверхности может оказаться вирус. И тогда даже говорить страшно, что тут начнется…

– А вы не бойтесь, говорите, – посоветовал полковник. – Куда уж страшнее, чем сейчас…

– Если бункер будет заражен, то примерно треть из нас умрет мучительной смертью, треть мутирует и набросится на оставшуюся треть выживших. Причем, судя по сообщениям, мутанты обладают неимоверной силой и прыгучестью, а убить их можно только выстрелом в голову или через обезглавливание. Кстати, замечено, что они боятся громкого звука и стремятся к воде. Но в любом случае мы не знаем, как убить вирус.

– А средства защиты? – поинтересовался капитан. – Товарищ полковник упоминал, что в Кронштадте морякам удалось избежать заражения.

– Да, это тоже можно считать фактом, – кивнула начмед. – Защита кожи и органов дыхания с использованием изолирующего снаряжения спасает от заражения. Также известен инкубационный период, если это можно так назвать в данном случае. Проще говоря, время, прошедшее от заражения до его первых проявлений. Это двадцать четыре минуты. Подтверждается сообщениями из разных источников и данными радиоперехвата.

– Значит, всем надо надеть защитные костюмы и противогазы, – предположил капитан.

– Они будут спасать нас, только пока хватит ресурса дыхательных картриджей, – отмахнулся полковник. – Это не имеет особого смысла. Мы понятия не имеем, как будет развиваться ситуация. Пока не имеем. Но все данные за то, что мы тут изолированы навсегда. Мира не стало. Апокалипсис! Понимаете? Ни с кем, кроме Кронштадта, нет связи. Сотовые сети лежат. Спутниковая связь работает только по принципу «телефон в телефон», релейные станции сигнал не принимают…

– А если получится переждать? Может, вирус погибнет в неподходящей среде… Если это биологическое оружие, у него должен быть определенный срок действия.

– Я сомневаюсь что это оружие, – призналась Ирина Васильевна. – Кто тогда враг, если заражение произошло по всему миру? И как вирус был доставлен в отдаленные уголки света?..

– Что тогда, если не оружие? – удивился капитан.

– Неизвестно. – Женщина пожала плечами. – Можно что угодно предполагать, от магии до пришельцев из космоса. Толку нет. Факты остаются фактами: мы не можем никого впустить, не погибнув сами. Даже те, кто выживет, все равно будут уничтожены мутантами. В замкнутом пространстве с ними, похоже, не совладать.

– Интересная ситуация… – Полковник вздохнул. – Там, снаружи, порядка тридцати человек. Ну, чуть больше. В бункере пятьсот человек. При этом инструкции велят нам поставить под угрозу пятьсот жизней, пытаясь спасти три десятка. Не нравятся мне такие инструкции. Я склонен проигнорировать прибытие гражданских. Пусть делают что хотят.

– Как медик, ответственный за здоровье и жизнь гарнизона, я вас поддерживаю, – согласилась начмед.

– Это слова врача?! – возмутился майор Грохотов, начальник службы химической и радиационной защиты. – Это не шахматы, дорогая моя! Взвешивать, где больше потери. Нужно искать решение! И быстро! И вам, как медику, в первую очередь! А вы, Максим Робертович… При всем уважении, там, за воротами шлюза, ждут помощи те, для кого этот бункер и был построен!

– К счастью, занимаем его сейчас мы, а не они, – нахмурившись, ответил Измайлов. – И решения принимать нам!

– Но это должно быть взвешенное решение!

– Хорошо! – Полковник пробарабанил пальцами по столу. – Но Ирине как медику я доверяю в полной мере. А она указывает на опасность чужого вторжения с зараженной территории.

– А мне как начальнику химслужбы вы доверяете?

– Безусловно. – Измайлов кивнул.

– Тогда у меня как у начальника химслужбы есть соображения не медицинского характера.

– Озвучивайте, – устало вздохнул Измайлов.

– Существует понятие предельной энергии химических связей. Оно означает, что для любой молекулы любого химического соединения существует некая температура, при которой молекула гарантированно разрушится. Я понятия не имею, из чего вообще состоят вирусы, из белков или сложных органических кислот, но это в любом случае молекулы на основе углеродных цепей. При температуре в районе восьмисот градусов и выше любая органика обуглится. Вне зависимости от тонкостей ее организации. Другими словами, каким бы вирус ни был, он погибнет с гарантией.

– А люди? – фыркнула Милявская. – Они тоже из органики!

– Люди находятся внутри бронированных автомобилей. Эти машины рассчитаны на преодоление луж из горящих жидкостей, причем штатно. Если разлить в шлюзе горючую смесь, дистанционно поджечь ее, дополнительно к этому опалить машину газовыми горелками, пока не деструктурируется резина колес, которая тоже из органики, – у вирусов не будет шансов. Так, закрывая и обеззараживая шлюз после каждой машины, можно запустить всех.

– Ваше мнение? – полковник пристально глянул на начмеда.

– Может сработать. Если это возможно технически, если выдержат машины – то да.

– Выхода у нас нет! – заметно повеселев, потер руки полковник. – Давай, Грохотов, руководи операцией. Как на флоте: придумал – выполняй! Раз ты так уверен в своей теории, то руководить операцией будешь лично, из технического ангара. И встречать прибывших тоже будешь лично. Так что если что, первый заразу подхватишь.

– Есть! – не моргнув глазом, ответил майор. – Разрешите выполнять?

– Да. И обеспечь связь со мной по селектору.

Майор поднялся и покинул помещение.

– Есть еще одна проблема, – задумчиво заявила Милявская.

– Какая? – насторожился Измайлов.

– Мы не можем наверняка знать, есть ли вирус на людях внутри машин. И если он есть, внешняя обработка ничего не даст.

– Так, стоп! – Измайлов нахмурился. – Если вирус внутри машины, значит, люди в ней имеют внешние признаки заражения. Разве не очевидно?

– К сожалению, нет. Мы имеем три варианта последствий заражения: смерть, мутацию и отсутствие внешних проявлений. Вот представьте, что в машине двое: водитель и перевозимая персона. Они заразились по пути сюда, скажем, открыли окна или двери. Но оба оказались в той категории, на которых заражение не отражается. Тогда как мы узнаем, что на них вирус? Системы анализов для выявления этой заразы пока не существует. Машину мы очистим огнем, а их – нет. И все, бункеру конец.

– Есть еще странный факт… – осторожно произнес капитан. – В дежурке мы видели, как в одной из машин начало происходить нечто страшное, она затряслась, потом тронулась назад, врезалась в валун на краю поляны, а лобовое стекло заляпало изнутри мозгами и кровью. Это можно объяснить только мутацией кого-то в салоне. Он мутировал, убил того, кто был с ним, и временно успокоился. И это произошло уже здесь.

Все притихли.

– Так… Это усложняет дело. – Милявская кивнула. – Возможно, те, кого мы считаем иммунными инфекции, тоже мутируют, но позже. Тогда вообще беда. Если есть связь с Кронштадтом, надо выяснить у них подробности – подтвердят они эти данные или нет. Это может коренным образом ухудшить ситуацию.

Измайлов связался по селектору с радистами и велел выяснить все данные, способные подтвердить или опровергнуть гипотезу о возможной отложенной мутации зараженных.

– Но в любом случае зараженных мы отличить не сможем, – со вздохом закончила начмед.

– Сможем! – уверенно заявил командир материально-технического обеспечения капитан Звягин. – Статистически. Причем неважно, мутируют потом зараженные или нет. Если в машине трое, мы получаем крайне низкую вероятность, что у всех одинаковая форма заражения. То есть не могут все трое заразиться, и чтобы никак ни на одном это не отразилось. Кто-то из троих обязательно или умрет, или мутирует, как в той машине.

– Интересно… – В глазах полковника появилась надежда. – Значит, если в машине трое, почти наверняка заразы нет. А у нас многие прибыли с семьями. Это хорошо.

– А кто без семей? – не скрывая иронии, спросила Милявская.

Никто не произнес ни слова. Ответ был очевиден.

Через пару минут раздался вызов селектора. Измайлов включил громкую связь, чтобы сообщение могли слышать все члены высшего офицерского совета.