Текст книги "Всматриваясь в Бездну"

– Пошел к черту! – простонал Александр Яковлевич.

Смартфон замолчал, но после паузы возобновились трели. Пудовик приподнялся, скорчив болезненную гримасу в ответ на тупую боль, пронизавшую поясницу, нащупал смартфон, лежащий на прикроватной тумбочке, провел подушечкой большого пальца по экрану.

– Слушаю…

– Александр Яковлевич? – голос был наглым и уверенным.

Почему, наглым? Неизвестно. Но, как в последствии вспоминал Пудовик, манера разговаривать у абонента была именно наглой.

– Допустим…

– Рад вас слышать! – рассмеялся человек.

– Не могу ответить тем же! – резко сказал Пудовик. Он посмотрел на светящиеся цифры в уголке экрана смартфона. 7. 15. Он проспал около часа. Какой идиот будет звонить в такую рань?

Человек словно прочел его мысли.

– Вас, наверное, удивляет ранний звонок незнакомца? – поинтересовался мужчина.

– Я не любопытен. – После секундного замешательства Александр Яковлевич нажал красный значок на экране, – связь прервалась. Далее он выключил смартфон из сети, и мысленно проклиная расплодившихся в последнее время интернет-жуликов, чья задача заключалась в выманивании у простаков данных банковских реквизитов. Пролежав так минут десять, и старательно жмуря глаза, Александр Яковлевич понял, что не заснет. Глупо себя обманывать. Он перебрался с кровати в умятое седалище «мерса», и поворачивая направляющие колес, подъехал к тумбочке, где хранился запас снотворных и успокоительных таблеток. На протяжении пяти лет Александр Пудовик вел самоотверженную борьбу с зависимостью от препаратов из группы антидепрессантов и нейролептиков. Борьба шла с переменных успехом, – бессонница и высокий уровень тревожности, – удел творческих интеллектуалов. Талант взымает высокую плату с избранников. Булгаков стал жертвой зависимости от морфия в результате перенесенной дифтерии, Достоевский и Гоголь страдали от приступов жесточайшей депрессии, гениальный алкоголик Ван-Гог застрелился, отрезав себе перед этим ухо. Природа словно в насмешку запускает программу уничтожения счастливого обладателя красочного воображения. И какой будет выбран путь, неизвестно наперед. Безумие Хемингуэя, запои Владимира Высоцкого, наркотическая эйфория Поля Элюара или жизнь на краю бездны Артура Рембо. Финал один, и он всегда жесток и непредсказуем. Богатое воображение окрашивает мир сюрреалистическими красками, чтобы впоследствии ослепить избранника одной из форм безумия. Александру Пудовику повезло, – он страдал бессонницей и паническими атаками. Спинальная болезнь не в счет. Это своего рода бонус со стороны Создателя. Вишенка на торте.

Громкая трель смартфона застала Александра Яковлевича, склонившимся над выдвинутым ящиком. Холод сковал руки, спазм сжал мочевой пузырь. Гаджет был выключен. Это факт материалистического бытия, – самой надежной реальности, из всех, известных людям со времен палеолита. Блистер с продолговатыми желтыми таблетками выпал из рук. В полутьме спальни найти его не представлялось возможным. А после он совершил то, о чем впоследствии горько пожалел. Вместо того, чтобы унести смартфон в ванную комнату, где бросить на дно корзины с грязным бельем, и позволить звонить дальше там в одиночестве, Пудовик подъехал к столику, и взял гаджет. Он ответил на звонок, повинуясь безотчетному человеческому страху, – уж лучше ужасный конец, – чем ужас без конца. Ответили немедленно. Все тот же наглый мужской голос.

– Прерывать разговор не попрощавшись невежливо, Александр Яковлевич!

– Что вам нужно? – дрожащим голосом прошептал Пудовик.

– Вы вчера выступали на радиостанции «Маяк».

– Да…

– Не перебивайте! – властно приказал голос. – Хватит с вас и той книги, о которой рассказывали в радиопередаче. Кстати, неплохой роман, хотя некоторые персонажи высосаны из пальца. Взять хотя бы циклопа… Вы описали его глупым и кровожадным существом, прямо-таки одержимым идеей сожрать заплутавшего недотепу. Сказывается недостаток информации в сочетании с неплохой фантазией автора. Эллины, между прочим, считали циклопа Стеропа умелым кузнецом, по преданию он выковал трезубец Посейдону. Не слышали о таком?

– Кто вы такой?! О какой книге вообще вы говорите?!

– Тени Иерусалима! – веско проговорил мужчина. – Рабочее название текста вашего романа. Вы использовали фразу из «Божественной комедии» Данте Алигьери. Земную жизнь, пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу…

– Это запрещено?

– Зная вашу манеру писать, название романа вы поменяете перед тем как отправить готовый текст в издательство. Этого не должно случиться. Вам нужно удалить файл, а затем почистить корзину ноутбука. Именно в такой последовательности.

– Да кто вы такой, черт побери! – закричал писатель. А вот теперь ему стало страшно по– настоящему. Новый текст был завершен на девяносто процентов. Оставались кое– какие доработки, касающиеся финальной части романа, далее следовала авторская чистка, где он самостоятельно перечитывал готовое литературное произведение, пропуская через сито повторяющиеся слова в предложениях, и меняя речевые обороты, устраняя шероховатости. Кропотливая и неблагодарная работа, которую никто кроме автора лучше не выполнит. Но причина страха крылась в простом факте. Ни одна живая душа, за исключением кота Степана не знала о существовании новой книги. Итак, возникает вопрос. Откуда незнакомцу известно о книге? В таинственных хакеров, способных проникнуть в содержимое процессора любого компа на планете, он не верит. Приходящая медсестра Даша была всецело зациклена на проблемах подрастающей дочери-подростка, в ее задачу входили внутримышечные инъекции витаминов. Раз в неделю инвалида посещал санитар Виталик. Неразговорчивый и улыбчивый парень с легкой степенью умственного отставания, невероятно сильный физически. Он без малейших усилий выносил на руках своего подопечного на улицу, пренебрегая услугами грузового лифта. И пока Александр Пудовик грелся на солнышке, сидя на скамейке возле подъезда, Виталик возвращался за коляской, волоча «мерса» так же легко, как перед этим его владельца. Александр Яковлевич проживал на третьем этаже девятиэтажного здания на Морской набережной. Изредка, в хорошую погоду они с Виталиком выезжали на побережье Финского залива. Свежий балтийский ветер трепетал тонкие волосы Александра Яковлевича, пронзительно кричали чайки, проносящиеся над водой цвета стали. В такие дни страх смерти становился осязаемым и вещественным, словно у висельника, с неистовой лаской трогающего текстуру веревочной петли. И медсестру Дашу и Виталика писатель исключил из числа подозреваемых. Также, как и домработницу, ежемесячно убиравшую его жилище. За время их пребывания в квартире не было случая, чтобы кто-то проявил интерес к стоящему на рабочем столе ноутбуку. Люди нечасто бывают любопытны, если тема не касается их лично. Продукты вместе с кормом для Степана привозили ребята из команды «Яндекс– еда», – веселые и общительные, – разговор с ними происходило в передней. Одним словом, шансы на обнаружение файла сводились к нулю.

– Пока предупреждение носит рекомендательный характер, – сообщил незнакомец. – Времени на раздумье у вас нет. Процедуру ликвидации файла следует совершить как можно быстрее. В том числе с почтового сервера, – добавил человек.

И хотя Александра Яковлевича трясло как в лихорадке, он нашел в себе силы твердо сказать.

– Я не знаю, кто вы такие, и каким образом вам удалось залезть в мой комп. Но если вы не оставите меня в покое…

Он вдруг понял, что говорит в пустоту. На том конце виртуального провода его никто не слушал. Что-то щелкнуло в динамике, словно включился режим громкой связи, и хрипловатый женский голос проговорил.

– Если долго всматриваться в бездну, бездна начинает всматриваться в тебя. Кажется, этой цитатой ты решил завершить свой роман, Пудовик?

А вот это финиш! Ничего подобного в тексте романа не было отражено, Александр Яковлевич только подумывал на тему использования бессмертной цитаты в своей новой книге. К своему ужасу и стыду он понял, что обмочился. Горячая струйка оросила трусы, и если бедра были лишены чувствительности, то в ягодицах она частично сохранялась.

Женщина засмеялась.

– Такова природа страха. Организм избавляется от лишнего. Благодари судьбу за пустой желудок, а то как бы не вышло чего похуже!

– Я вызову полицию… – едва слышно прошептал Александр Яковлевич.

– Толковая идея! – одобрила женщина. – И что скажешь? Тебе позвонили незнакомцы, и от страха ты обделался?

В кухне завыл Степан. За восемь лет кошачьей жизни, домашний питомец ни разу не издавал подобных звуков. И хотя у Александра Яковлевича от страха дрожали руки, наверняка подскочило давление, и от едкого запаха собственной мочи подкатывал тошнотворный ком к горлу, у него хватило мужества спросить.

– И что вы сделаете, если я откажусь уничтожить файл с текстом?

Женщина понимающе ухмыльнулась.

– Вот, ты уже и торгуешься!

– Никакого торга быть не может!

– Заткнись! – грубо перебила незнакомка. – В твоей книге описаны физические страдания героев. Одного бедолагу сожрали крысы, другой сгорел заживо. Есть еще совсем уж вымышленный пример афганской пытки, якобы с человека лоскутами срезали кусочки кожи. Вымысел. Ничего подобного, в числе разнообразного арсенала средств, направленных на причинения мучений себе подобным, в средневековом Афганистане не использовали. Талантливый автор обычно пропускает через себя эмоции персонажей, иначе грош цена такому писателю. Любому калеке кажется, что судьба с ним обошлась несправедливо. Обычно до той поры, пока злосчастный рок не наносит еще более сокрушительный удар.

– К чему вы клоните?

– Ты не понял? – удивилась женщина. – Ты так часто и много рассуждаешь о смерти, что некоторые могущественные силы решили дать тебе возможность заглянуть за полог неведомого, – такими словами ты упоминаешь физическую кончину. А та откровенность, с какой ты описываешь физические страдания, свидетельствует о боязни обычной боли. Когда ты помышляешь о смерти, то видишь ее в образе благословенного избавления. Сон без пробуждения. Но какая-то часть тебя обязательно будет блуждать в просторах вселенной. Традиционные чаяния людей, скованных ожиданием небытия. Переход от жизни к смерти бывает долгим и мучительным. Мы можем пообещать тебе такую боль, Пудовик, какую ты и придумать не можешь, несмотря на отменную фантазию!

– Кто… Кто вы такие?! – простонал Александр Яковлевич. За пологом неведомого. Он буквально вчера ночью написал эти слова!

– Сейчас на твоем смартфоне включится таймер, – продолжала женщина, игнорируя последний вопрос писателя. – До его обнуления ты уничтожишь файл, и будешь вспоминать о нашем общении как о кошмаре. Можешь даже ввести как эпизод в свою будущую книгу, хотя вероятнее всего решишь, что все это причудилось. Бессонная ночь, много коньяка и кофе породили бредовую иллюзию. Итак, время пошло!

На экране замелькали цифры. Обратный отсчет. Сообразил Александр Яковлевич, сжимая вспотевшими пальцами смартфон. Девять минут, сорок восемь секунд… Сорок семь… Сорок одна…

Крадучись, и припадая на брюхо, в коридоре показался Степан. Желтые глаза кота пылали каким-то дьявольским огнем. Он подбежал к хозяину. Открылась пасть животного с черным родимым пятном на верхнем небе, раздалось свирепое урчание, словно внутри заработал какой-то необыкновенный моторчик. Степан был мирным и послушным котиком, но сейчас в него слово вселился злой дух.

Александр Яковлевич отшвырнул смартфон, покатил «мерса» в ванную комнату. Первым делом хотелось избавиться от липкого запаха мочи, пропитавшего трусы. Коляска застряла в дверном проеме; Пудовик забыл сложить приставные ручки. Повозившись с механизмом, он въехал в ванную. Включил воду, проверил надежность крепежей сиденья. Систему помывки для инвалидов устанавливал Виталик. Обычно, санитар помогал забраться в ванную, но эту несложную процедуру Пудовик совершал и самостоятельно. Виталик придет в четверг. Сегодня вторник. Киснуть два дня в собственном дерьме Александр Яковлевич был не согласен. Он ухватился руками за жгуты, подтянулся. Лихорадочно забилось в груди сердце, дряблые мышцы неохотно откликались на нагрузку. В коридоре продолжал завывать Степан, – судя по удаляющемуся звуку мяуканья, кот обосновался возле входных дверей. Очередная странность поведения домашнего животного, – Степан опасался выходить из квартиры, в его кошачьем разумении за порогом жилища царил мрак неизвестности. Сколько отсчитал таймер? Минуты три, от силы четыре. Какая к черту разница?! Мысленно обругал себя Александр Яковлевич. Бицепсы напряглись. Медленно и неохотно восемьдесят килограммов тела писателя отрывались от липкого сиденья инвалидной коляски. Пудовик стиснул зубы от напряжения, – еще один рывок, и он сидит на удобном кресле в ванной. Пол минуты он переводил дыхание, затем включил душ. Мыться было приятно. Теплые струи омывали влажную от мочи и пота кожу. Он вытер влажной тряпкой испачканное сиденье «мерса», облился напоследок прохладной водой, насухо вытерся полотенцем, выбросил замаранные трусы в корзину. Разберется с ними позже. Он понял, что подсознательно спешит завершить процедуру помывки, чтобы успеть за отведенный срок. На расстоянии вытянутой руки висел махровый халат. Ощущение теплой материи в сочетании со свежестью тела придали ему уверенности. Теперь история со звонками неизвестных в сочетании с необычным поведением кота Степана не казались чем-то сверхъестественным. Все теории чудес и заговоров имеют две первородные причины, – человеческая глупость и страх неведомого. Так дети наделяют волшебными свойствами ночные тени деревьев за окном. Перелезать из ванной в коляску было несложно. Запахнувшись в халат, Александр Яковлевич покатил на кухню к лежащему на столе ноутбуку. Он любил работать на кухне, – окно выходило на запад, в ясную погоду серебрилась вода Финского залива, и был виден краешек скоростной магистрали, опоясывающей город полукольцом.

– Степа! – крикнул Пудовик. – Иди сюда, мальчик!

Молчание. Обычно, кот окликался мурлыканьем, или бежал на зов.

Александр Яковлевич поднял крышку ноутбука, и в страхе отшатнулся. В правом углу экрана, где обычно были расположены дата и время, отсчитывал время таймер. Две минуты двадцать шесть секунд… пять… четыре…

Пудовик судорожно клацнул мышкой по таймеру, а затем левой кнопкой, с целью удаления опции с экрана. Результат был нулевым. Более того, половину монитора теперь заслонял файл с текстом. «Тени Иерусалима». Александр Яковлевич нацепил очки, хоть в этом не было особой надобности; текст был четким и крупным, ошибиться невозможно. В глаза бросился выделенный синим курсивом абзац. Весь объем текста был двенадцать авторских листов. Четыреста восемьдесят тысяч знаков с пробелами. Стандартный объем романа. Он потратил на написание черновой версии три месяца и двадцать шесть дней. Пудовик подвел курсор к файлу. Вздрогнул. Он явственно ощутил, что за спиной кто-то стоит. Он обернулся. Его старая куртка висела в прихожей, левый рукав был изогнут, отчего предмет одежды напоминал танцующего арлекина на картинах художников модернистов.

– Степа! – умоляюще прокричал Пудовик. Он никогда прежде на сожалел с такой силой о своей беспомощности как сейчас. Взять кота на руки, ощутить частое биение сердце под покровом теплого меха, – вот о чем мечтал Александр Яковлевич.

Количество цифр на таймере сократилось. Пошла последняя минута срока, озвученного женщиной с хриплым голосом. Пудовик нерешительно водил курсором по экрану ноутбука. Он понял, почему хотел поделиться со слушателями в общих чертах содержанием нового романа. Идущему в ад нужны попутчики. В груди поднялась волна ярости, смешанная с исконно писательской жадностью. Да пошли вы к черту! Он захлопнул крышку ноутбука, взял бутылку с остатками коньяка, и одним глотком выпил содержимое. В животе погорячело, неожиданно ему стало смешно. Он развернул коляску, и выехал в прихожую.

– Степа, хорош дурака валять! – искусственно бодрым голосом прокричал Пудовик. – Пошли спать!

Кот застыл горбом перед входной дверью, дымчатая шкурка на его загривке стояла дыбом.

– Степа… – повторил Александр Яковлевич.

В дверь коротко позвонили. Степан метнулся в комнату, и забился под кровать. Было слышно, как кот там шипит. Пудовик подкатил «мерса» к дверям, намереваясь посмотреть в глазок, специально врезанный на подходящий уровень. И в тот же момент дверь содрогнулась от сильного удара. Пудовик вскрикнул, стирая ладони в кровь, пытался развернуть коляску в тесной прихожей, плохо соображая, что сделать этого не получится. Следовало сдать назад, а уже в комнате, где пространства больше, завершить маневр. Многократно отработанный прием позабылся под натиском животного ужаса, которым был охвачен беспомощный инвалид. Новый удар был сильнее предыдущего, осыпалась с потолка побелка. Александр Яковлевич рванул колесо «мерса» вбок, потерял равновесие и упал вместе с коляской. Падая, он ударился виском о выступающий угол стены, и проваливаясь в оборочный туман, перед мысленным взором возникла картинка.

… Он допил остывший кофе из чашки, ввел в адресной строке «Яндекс почты» адрес дублирующего почтового ящика. Адрес простой. Комбинация из десяти цифр его номера сотового телефона. Что-то отвлекло его. Кажется, это Степан, вышел из туалета. Кот – чистюля. Он сделал свои кошачьи дела, и требовал от хозяина замены наполнителя в своем персональном туалете. Александр Яковлевич прервал процедуру введения цифр электронной почты, покатил в уборную, и под бдительным контролем Степана высыпал в унитаз промокший наполнитель, наполнил его новой порцией. По возвращении, он продолжил прерванную процедуру…

Стоп! Что-то не так! Его указательный палец скользнул по клавиатуре, и вместо цифры «7» ударил по соседней «восьмерке». Он не заметил этого, поглощенный своими мыслями, гадая, каким будет финал романа.

Далее…

Он прикрепил файл, и нажал клавишу enter. Промелькнул схематический образ конверта, файл с законченным на девяносто процентов романом, улетает к неизвестному абоненту. Это случилось сегодня утром, таинственные шантажисты не могли об этом знать. Также как о том факте, что накануне вечером он распечатал роман в бумаге.

«Они не всемогущие…»

Успел подумать Александр Яковлевич, и мгла небытия поглотила его сознание.

Глава 3.

Иногда Вике Зайцев ой снилось, что она умерла. Лежит в прозекторской, белая, уродливая и неподвижная, грудная клетка зашита грубыми стежками, и равнодушные люди в голубом одеянии толпятся возле ее тела. Обычно, в суете дня содержание сна забывалось. Сегодня такой сон был необыкновенно реалистичен, и после пробуждения ей потребовалось какое-то время, чтобы осознать свое обычное местонахождение. Это была ее квартира, розовые дурацкие обои, которые чем-то понравились Диме, а она не стала с ним спорить, темно-вишневые портьеры на окнах, и постер на стене; извивающиеся линии и кубы. Абстракционизм. Первое слово, которое она произнесла вслух, глядя на постер, было – дура. И немного поразмышляв, повторила это слово спустя пять минут, уже стоя перед зеркалом в прихожей.

– Ты – конченая дура!

Сообщила собственному отражению. Улыбнулась с облегчением. Строго говоря, ничего в зеркале неприятного не было, кроме идиотской улыбки. Улыбающийся своему отражению человек выглядит малость сумасшедшим, особенно если ему не весело. Зеркало честно предъявило каштановые волосы, от природы черные брови, выгодно оттеняющие голубизну глаз. Смуглая кожа, не требующая зимних визитов в солярий, – сказывалось удачное смешение кровей, – отец был крымским татарином, мать русской. Да и тридцати лет ей никто не давал, а увлечение кикбоксингом способствовало гибкой фигуре и в меру развитой мускулатуре.

– Дура! – вздохнула она, отворачиваясь от зеркала. – Дура и стерва!

Ну, что такого особенного случилось? Гульнул мужик в командировке! Понятное дело, сложились воедино ряд негативных обстоятельств. У нее затянулись критические дни, а в день отъезда они поссорились. Дмитрий уехал злой и сексуально голодный. При других обстоятельствах, Виктория не совершила бы такой промашки, – нет ничего проще для современной девушки чем удовлетворить любимого мужчину альтернативным способом. Но она, что называется, оседлала злую волну. Понесло. Ее алые губы саркастически кривились как лист горящей бумаги в пепельнице, слова извергались из глубинных недр загадочного подсознания, а котором никто толком ни черта не знает. Едкие, бьющие в цель, женские укоры, способные превратить миролюбивого парня в чудовище. Дмитрий слушал молча, что распаляло ее еще больше. Он сжал кулаки, и ударил по стене, отчего с полки упала фотография в рамочке, где они, молодые и счастливые, стояли обнявшись на фоне искрящегося лазурью моря. Он ушел в комнату, и там кидал вещи в сумку, тем самым нарушив семейную традицию, – сборы супруга в командировку считались священной супружеской обязанностью Вики Зайцев ой. Все еще пребывая на злой волне, она выхватила ножницы, разрезала фотокарточку пополам, одну из частей сунула мужу в карман джинсов, а вторую половину бросила на стол. После чего ушла в ванную комнату, где громко разрыдалась.

Информация насчет измены была достоверной. Позвонила лучшая подруга Светка, и изнемогая под гнетом трудного выбора, рассказала все как оно было. Это было ее выражение. Изнемогая под гнетом. Светка была неплохой девчонкой, но природа обделила ее привлекательностью, наградив острым язычком и жгучей завистью.

– Мир тесен! – объявила она многозначительным тоном, какой обычно предшествовал известию. – Твоего Дмитрия видели в ресторане.

– И что с того? – холодно спросила Вика. Муж был в завязке пять с половиной месяцев. Посещал собрания анонимных алкоголиков, однако настроен было скептически. Срыв был предрешен.

– Он был пьян! – метнула Светка козырную карту.

– Удивила! – мрачно сказала Виктория. Дмитрий всегда напивался после их ссор. Это стало чем-то вроде семейной традиции. Далее следовало примирение, и бурный секс, сопоставимый по качеству со сценой из порнофильма.

– Он целовался с какой-то шалавой! – Лучшая подруга выбросила туза.

Какое-то время Вика терпела после возвращения супруга, а потом ее прорвало. Волна ненависти несла ее на своих огненных крыльях к краху семейных отношений, но остановиться не было сил. Уже не следующий день, несчастная и наплакавшаяся всласть, она жалела о содеянном. В конце концов других фактов измены кроме пьяных объятий с безвестной шлюхой, (в том, что девушка была конченой шлюхой у Вики сомнений не было) Светка предоставить не могла, к большому собственному сожалению. Все прочее явилось результатом злости и разыгравшейся фантазии. Проведя день в размышлениях, она приготовилась к возвращению мужа из города Кириши. Ей уже стало известно, что поездка оказалась неудачной. Дмитрий специализировался на поставках оборудования для металлургической промышленности. Компания «РОСМЕТАЛСТРОЙ» в городе Кириши, считалась лакомым кусочком для менеджеров. На протяжении недели Зайцев вел переписку с генеральным директором компании, и, наконец, получил добро на личную встречу. Дальше все пошло совсем не так, как ожидалось. Доложила опять всезнающая Светка, – она дружила с секретаршей офиса, где работал Дмитрий. Супруга следовало утешить. Агрессивные мужчины тяжело переносят поражения. Бутылка «Бордо» для нее, а поллитровка водки, – для мужа, а также бутерброды с его любимой красной икрой и тарелка с нарезкой украшали стол. В духовке ожидало своей очереди куриное филе. Вика логично решила, что перед очередной «просушкой» без спиртного не обойтись. Обошлось без свечей, – Дмитрий терпеть не мог пошлый аксессуар романтического свидания, заимствованный из красочно снятых мелодрам. После одиннадцати вечера она начала нервничать. Сделала фото селфи, надев галстук на голое тело, отправила мужу. Спустя пять минут получила в ответ смайлик в форме огромного, алого сердца. Прошло около часа. В двенадцать двадцать пять она сняла дурацкий галстук и облачилась в домашний халат, залпом выпила бокал вина. Немного захмелев, решилась позвонить мужу. Ответили после третьего гудка. Хрипловатый мужской голос радостно ее поприветствовал.

– Доброй ночи, Виктория!

Вика растерялась.

– Я вообще то мужу звоню! – сказала она.

– Навряд ли Дмитрий сможет сейчас с вами разговаривать, – с нотками искреннего огорчения в голосе, сказал мужчина.

– А вы кто такой?

– Моя фамилия Шакс!

Частично прощенная обида воспылала с прежней силой. Злая волна зарождалась в области солнечного сплетения, чтобы выплеснуться в форме праведного гнева обманутой жены.

– Какой к черту Шакс?! Позовите моего мужа! – закричала Вика.

– Восхитительно! – почему-то обрадовался мужчина. – Давно такого не слышал! Обычно, люди пугаются, утрачивая контроль над ситуацией. Можно подумать, когда-то раньше он у них был, этот самый контроль! – хохотнул он. – А вы немедленно идете в атаку, как берсерки, – прославленные древнегерманские воины, отличающиеся неистовостью в сражении. Я признаюсь, не очень хорошо знаю историю скандинавской мифологии, а вот Магни отлично знает. Может цитировать «Песенную Эдду» наизусть. Особенно той ее части, что касается Прорицаний Вельвы, Речи Гримнира, и Песни о Велунде и валькирии Хервер. Это в той части, где Велунд промышлял охотой на медведей, но был захвачен конунгом Нидудом. Однако, освободившись, жестоко отомстил обидчику! Правда увлекательно? Что скажете? Позвать Магни к телефону?

– Что вы несете? – Вика стиснула пальцами смартфон. – Какой к черту Магни?! Позовите Дмитрия, или объясните, откуда у вас его смартфон!

– Похоже, гнев лишил вас слуха, Виктория! – кротко сказал мужчина. – Повторяю. Вашего мужа в настоящий момент здесь нет.

– А где он?

– На этот вопрос так просто ответить не получиться.

– Откуда у вас смартфон мужа?

– Одну минуту… – послышалась какая-то возня, в динамике пропел короткий сигнал. Вика включила голосовой режим. В манере разговора мужчины с дурацкой фамилией, было что такое, отчего по коже бежали мурашки. На смартфон пришло сообщение. Это была ее собственная фотография в стиле ню, отправленная полтора часа назад. Все просто! Примитивно и однозначно, как выражалась Светка. Какой-то козел украл смартфон ее мужа, и теперь забавляется!

Вика угрюмо посмотрела на экран смарта, бордовый галстук между ее грудей смотрелся по– дурацки. Похож на коровий язык.

– Все ясно. – сказала она. – Вы или нашли, или украли смарт моего мужа. Обычно порядочные люди возвращают пропажу владельцу. Сколько вы хотите?

– Сколько? – удивился мужчина. – Вы предлагаете мне деньги?

Нет, блин! Можешь взять натурой, старый козел! По голосу, абоненту было за пятьдесят.

– Назовите сумму! – устало повторила Вика. Подержанный «самсунг» много не стоит. А интимными фотками и видеофайлами сейчас даже озабоченного подростка не удивишь.

– Я не крал личного имущества вашего мужа, Виктория, – с нотками оскорбленного достоинства в голосе ответил мужчина. – Можете сами приехать и забрать смартфон. Никакой оплаты не требуется.

– Извините! – смутилась Вика.

– Ваш смартфон будет ждать вас в ночном кафе, – продолжал мужчина. – Это место недалеко от поселка Горелово. Сразу же после Красного Села.

– Вы можете скинуть точку локации?

– Я, видите ли, не силен в современных дивайсах, – засмеялся мужчина. – Кафе называется «У дороги».

– Я найду! – перебила девушка. – Спасибо за помощь!

– Благодарить будете потом, Виктория!

Связь оборвалась, ухо заложило как при взлете самолета. В динамике смарта заиграла классическая мелодия, приглушенно запел оперный певец, кажется, что-то на немецком языке. Смех у мужчины был каким-то странным, – решила Вика. Почему-то вспомнился плач гиены в документальном фильме на канале «Нэшел географик». Животное выхаркивало звуки, и в ночной мгле алчно светились глаза хищника. В том, что Дмитрий потерял смартфон не было ничего сверхъестественного, пьяные люди рассеяны. Виктория была человеком действия. Первым делом вбила в навигаторе поиск ночных кафе, расположенных на участке Красносельского шоссе, ближе к поселку Горелово. На экране синело десяток кружков, все были расположены вдоль трассы. Найду! Решила она. Скинула халат, быстро оделась. Удобная футболка, спортивный костюм, забрала волосы в хвостик на затылке, перетянула резинкой. Покидала мелочь в рюкзачок. Вызвала такси, и пока ждала прибытия машины выпила еще два бокала вина, но опьянения не наступило. Так, легкий кайф не в счет. Для подавления сильной тревоги требовались напитки покрепче, коньяк или виски, но поллитровку водки, предназначенную для примирения с мужем, откупоривать она на стала. Успеется. Пришло смс уведомление на смартфон. Такси прибудет в течении пяти минут. Вика вышла из квартиры, оставив на столе бутерброды. Ночная поездка займет не более часа, и у нее теплилась надежда, что по возвращении домой, она застанет Дмитрия. Уже спускаясь бегом по лестнице пожалела, что не оставила мужу записки. Возвращаться, – дурная примета!

На улице было прохладно и безветренно, накрапывал легкий дождь, черный внедорожник, стоящий напротив подъезда, моргнул фарами. Обычно, в системе такси были задействованы бюджетные автомобили, а джип хоть и казался потрепанным жизнью, но выглядел респектабельной машиной. Вика подошла ближе, номер, указанный в смс, совпадал с регистрационным номером внедорожника. Дверца распахнулась, водитель помахал ей рукой.

– Доброй ночи!

– Здрасьте! – кивнула Вика.

У водителя была белая кожа лица и кажущиеся в свете фонаря седыми длинные волосы.

– Такси на Красносельское шоссе? – без улыбки спросил парень.

– Типа того…

– Садитесь!

Видимо, кризис коснулся владельцев старинных внедорожников, – логично рассудила Вика, залезая на заднее сиденье джипа. Дверь захлопнулась, автомобиль резво сорвался с места. Ехали быстро, городские дома мелькали лентой за окном. Шофер молчал, да и Виктория не испытывала желания разговаривать о всякой ерунде. Несколько удивляла скорость движения внедорожника, стрелка спидометра колебалась между ста десятью и ста сорока километрами в час, а когда шофер промчал на красный сигнал светофора, девушка не удержалась от громкого восклицания. Позади взвизгнули тормоза машины, до летящего джипа донеслись отголоски бьющегося стекла.

– Там авария! – воскликнула Вика.

Шофер равнодушно пожал широкими плечами. Скорость движения возросла, разделительная полоса превратилась в тонкую белую нить. При въезде на скоростной диаметр за джипом погналась полицейская машина, мелькающий проблесковый маячок отстал спустя несколько минут гонки, завывающий гомон сирены растаял в сумраке ночного города. Вика вцепилась в ручку над дверью внедорожника, через плечо молчаливого водителя она видела круглый диск спидометра с голубоватой подсветкой. Стрелка залипла на отделении 185. По счастливой случайности въезд на мост был свободен, полотно Невы промелькнуло за считанные мгновения. Незначительно сбавив скорость, и подрезав идущий по боковой полосе автобус, белолицый шофер развернул джип под углом девяносто градусов. Дальше произошло то, что прежде Людмиле доводилось видеть в остросюжетных кинофильмах. Автобус ударил по тормозам, – визг резины напоминал многократно усиленный крысиный писк. Вика громко выругалась.