Текст книги "Попкорн в «Одессе»"

Дон Нигро
Попкорн в «Одессе»

Popcorn in The Odessa

Действующие лица:

БЕККИ[1]1
  С Бекки мы уже встречались в пьесе «Уехал цирк». Там же она знакомится со своим мужем. А тот факт, что ее отец – Джон Роуз, родной брат ее матери, Джесси, (мы знаем об этом из пьесы «Лестригоны»), остается для Бекки тайной.


[Закрыть] – молодая женщина 22 лет, светловолосая и хрупкая

ДЖОН – ее муж, 27 лет, сын итальянский иммигрантов

ДЖЕССИ – молодая женщина, до тридцати лет

Время:

Лунный вечер в ноябре 1949 г.

Место действия:

Двор дома, в котором живут БЕККИ и ДЖОН, номер 405 по Армитейдж-авеню в Армитейдже, маленьком городе в холмистой восточной части штата Огайо. БЕККИ и ДЖОН сидят на стульях у кирпичной задней стены своего дома, смотрят на залитый лунным светом двор.

(Необычно теплый ноябрьский вечер. БЕККИ и ДЖОН сидят у дома, во дворе. Светит луна. 1949 г.)

БЕККИ. Вечером мне здесь нравится. Обычно в это время года сидеть во дворе холодно. Скоро День благодарения, а по ощущениям прохладный летний вечер. Индейское лето. А на следующей неделе может пойти снег. Тетя Молл говорит, что я наполовину индианка. От него мои сверхъестественные способности. Луна такая большая. Словно приблизилась. Как во сне. (Пауза). Ты на меня злишься?

ДЖОН. Нет. С чего мне на тебя злиться?

БЕККИ. Ты такой тихий.

ДЖОН. Просто смотрю на луну.

БЕККИ. Я знаю, в последнее время я вела себя странно. Я понимаю, когда я не веду себя странно, но все-таки. Я и чувствовала себя странно.

ДЖОН. В каком смысле?

БЕККИ. Я думаю, что-то не так с младенцем.

ДЖОН. С младенцем все хорошо.

БЕККИ. Не нравится мне, как он на меня смотрит.

ДЖОН. И как он на тебя смотрит?

БЕККИ. Словно знает что-то такое, чего я не знаю.

ДЖОН. Ничего он не знает. Он – младенец.

БЕККИ. До него я уже родила двоих. Сколько детей у тебя?

ДЖОН. Я думаю, все у него хорошо.

БЕККИ. Я боюсь, что он странный. Он отличается от девочек. Я хочу сказать, что со временем они стали странными, нов младенчестве никаких странностей я за ними не замечала. Разве что очень они меня утомляли. Джун никогда не кричала. Лорри постоянно плакала и кричала. Они сводили меня с ума. Я постоянно проверяла Джун, потому что она никогда не кричала, и Лорри, потому что она не замолкала ни на секунду. Но не были они такими странными, как он. Что-то такое в его глазах. Может, в него вселился дьявол?

ДЖОН. Никакой дьявол в нашего сына не вселялся.

БЕККИ. У меня действительно сверхъестественные способности. Ты надо мной смеешься, но это так. Я с чудинкой. Всегда такая была. Вижу призраков. В старом каменном доме, в кладовой. Кто-то там есть.

ДЖОН. Ничего там нет, кроме варенья и соленых огурцов.

БЕККИ. И я всегда знала, когда придет та пума.

ДЖОН. Не было никакой пумы.

БЕККИ. И в будке-кладовке над родником жили призраки. Я боялась туда заходить. Я слышала, как шушукаются змеи. Иногда такое ощущение, что все вокруг кишит призраками. Тетя Молл говорит, что моя мать была такой же. Но ей это нравилось. А я ненавижу. Я хочу быть, как все.

ДЖОН. Удачи тебе в этом.

БЕККИ. Не смейся надо мной. Без девочек здесь гораздо лучше. И им очень нравится на ферме. А тетя Лиз, дядя Лью и тетя Дор обожают их. Чего нам не оставить девочек там?

ДЖОН. Не можем мы оставить их там.

БЕККИ. Почему?

ДЖОН. Потому что они – наши дети.

БЕККИ. Они – мои дети.

ДЖОН. Когда я женился на тебе, они стали и моими детьми.

БЕККИ. Только потому, что тебя они любят больше, чем меня.

ДЖОН. Не любят они меня больше.

БЕККИ. Ты знаешь, что любят. Именно тебя. Меня они ненавидят.

ДЖОН. Нет в них к тебе ненависти.

БЕККИ. И Бен меня ненавидит.

ДЖОН. Бену нет еще и двух месяцев.

БЕККИ. Он кричит, когда видит меня.

ДЖОН. Он – младенец. У него газы.

БЕККИ. Это не газы. Он ненавидит меня. Ты тоже ненавидишь меня.

ДЖОН. Глупость какая-то.

БЕККИ. Почему ты женился на мне, если ненавидишь меня?

ДЖОН. Нет у меня никакой ненависти. Я женился на тебе, потому что любил.

БЕККИ. А теперь, значит, не любишь.

ДЖОН. Конечно, люблю.

БЕККИ. Если бы любил, не подшучивал бы над моими сверхъестественными способностями и не ругался на меня.

ДЖОН. Я на тебя не ругаюсь.

БЕККИ. Выругался прошлой ночью.

ДЖОН. Не на тебя. Я выругался, потому что наткнулся на дверь, когда в темноте шел в туалет.

БЕККИ. Это моя вина, что ты не включил свет?

ДЖОН. Я бы прекрасно обходился без света, если бы ты прекратила передвигать мебель.

БЕККИ. Я не передвигала дверь.

ДЖОН. Но ты передвигаешь все остальное. Я просыпаюсь и думаю, что я где-то еще.

БЕККИ. Ты мечтаешь о том, чтобы оказаться где-то еще?

ДЖОН. Нет. Просто я хочу, чтобы ты целыми днями, пока я на работе, не передвигала мебель.

БЕККИ. Ты видел, где что стоит.

ДЖОН. Но ты делаешь это так часто. И когда ночью, полусонный, я встаю, чтобы пойти в туалет, по пути обязательно натыкаюсь на эту чертову дверь, потому что не соображаю, где нахожусь. Не понимаю я, зачем тебе все эти перестановки.

БЕККИ. Меня это отвлекает от кричащего младенца.

ДЖОН. Почему просто не взять его на руки?

БЕККИ. Это не идет им на пользу.

ДЖОН. Кто тебе это сказал?

БЕККИ. Я слышала это по телевизору. Может, по радио. Думаю, это был Артур Годфри[2]2
  Артур Мортон Годфри/Arthur Morton Godfrey (1903 – 83) – американский теле– и радиоведущий, пик популярности которого пришелся на 1950-е гг.


[Закрыть].Он говорил об этом, играя на укелеле. А может, мне это приснилось.

ДЖОН. То есть ты не берешь младенца на руки, наслушавшись по радио Артура Годфри, который сказал что-то такое, играя на укелеле?

БЕККИ. Знаешь, когда ты так говоришь, это звучит глупо.

ДЖОН. Это глупо.

БЕККИ. Не называй меня дурой.

ДЖОН. Я не называю тебя дурой. Ты не дура. Иногда ты ведешь себя глупо, но не потому, что ты дура. Я думаю, ты это делаешь, отдавая себе отчет, что это глупо.

БЕККИ. И почему я это делаю?

ДЖОН. Не знаю. Но почему-то тебе это свойственно.

БЕККИ. Мне это не свойственно. Я боюсь младенца.

ДЖОН. Ты боишься младенца?

БЕККИ. Да. Я не боюсь, что он меня съест. Я боюсь причинить ему боль. Тогда он будет ненавидеть меня, когда вырастет, как ненавидят девочки.

ДЖОН. Бекки, у девочек никакой ненависти к тебе нет.

БЕККИ. Во всяком случае, не так они меня и любят. Но я не могу их винить. Они знают, что я их не хотела. Просто так вышло.

ДЖОН. С Беном все по-другому. Мы его хотели. И очень долго делали все, чтобы он появился.

БЕККИ. Именно. Словно не хотел он появляться. Чего ты только ни делали, чтобы я забеременела. Однажды я даже стояла на голове, и все равно не получилось.

ДЖОН. Мы просто развлекались.

БЕККИ. Может, ты и развлекался. А я – нет. Разве что чуть-чуть. Но речь о другом. Мы старались и старались, но по какой-то причине ничего не выходило. Я думаю, это был знак.

ДЖОН. А потом мы перестали особо стараться, и это случилось.

БЕККИ. Это как раз и очень странно. Как только я начала думать, что этому не бывать, мы отпраздновали Новый Год, вернулись домой, занялись этим делом – и бинго! Я беременная.

ДЖОН. Ты просто очень из-за этого нервничала. Тебе следовало расслабиться.

БЕККИ. Я расслабилась, испытывая облегчение, что не могу забеременеть. Все время, пока мы пытались сделать ребенка, я тайно надеялась, что у нас не получится. Если честно, не хотела я больше иметь детей.

ДЖОН. Почему ты мне этого не говорила?

БЕККИ. Потому что думала, что ты на меня разозлишься.

ДЖОН. Из-за того, что ты не хотела ребенка?

БЕККИ. Я хотела твоего ребенка. Я не хотела ребенка вообще.

ДЖОН. В этом нет логики.

БЕККИ. Как и во всем остальном. Я словно в ловушке. Раньше я терпеть не могла, что я всегда самая младшая. Теперь уже нет, и меня это пугает.

ДЖОН. Тебе двад

...

конец ознакомительного фрагмента