Текст книги "Три женских монолога"

Дон Нигро
Три женских монолога
Пьеса-коллаж

1
Утопленная Луна

Посвящается Марни.

«Утопленная Луна». Пересказ английской сказки главным действующим лицом – девушкой Розой, которая была луной в те далекие времена, когда с ней произошло это трагическое происшествие. О страхе одиночества и страхе близости с другим.

«Что ж, бабушка частенько говорила, что задолго до ее рождения Луна однажды сбежала с неба, и ее утопили в болоте, после чего добавляла: «Сейчас я тебе все об этом расскажу».

Джозеф Джейкобс «Английские народные сказки».

(Один персонаж, РОЗА, молодая женщина, и она говорит с нами из круга света на темной, пустой сцене).

РОЗА. Давным-давно, когда я была луной, в здешних местах хватало болот, из черной воды выступали зеленые кочки, которые сминались и чавкали под ногами. Будучи луной, я освещала эти болота, чтобы люди ночью чувствовали себя в полной безопасности, как днем. Но если я их не освещала, наружу вылезали существа, которые жили в темноте, призраки и ползающие чудища.

Я была одинока и любопытна, мне хотелось знать, что живет в темноте. Она манила меня все сильнее и сильнее. Поэтому однажды ночью я спустилась с неба к краю болота, закутанная в черный плащ, прикрыв сияющие волосы капюшоном, что никто не заподозрил во мне луну, и огляделась.

Темноту вокруг меня чуть разгоняли звезды, отражающиеся от черной воды. Тут и там над ней кренились мертвые деревья с торчащими во все стороны ветвями, шелестели островки камышей. Я плотнее укуталась в плащ и пошла, перешагивая с кочки на кочку, дабы не угодить в алчные, булькающие водяные ямы, где – я слышала – перешептывались о чем-то своем темные твари.

Но тут моя нога соскользнула с кочки, и я обеими руками схватилась за торчащее из воды мертвое дерево, но его ветви вдруг обвили мои запястья и сжали. Я принялась вырываться, боролась изо всех сил, но ветви мертвого дерева держали крепко.

Так что не оставалось мне ничего другого, как всем телом дрожать в темноте. Заблудившаяся, испуганная, я мечтала о том, чтобы кто-то пришел и спас меня, мое сердце стучало так громко, так громко, звало и звало моего освободителя, но никого поблизости не было, никто не мог услышать его биения. Я сама пришла в это темное, отпугивающее всех место, и не было здесь никого, кроме меня.

А потом я услышала шаги. Шлепанье ног по болотной жиже. Чавканье трясины. И в слабом отсвете звезд смогла различить приближающуюся ко мне фигуру.

Подумала, что это призрак, бредущий ко мне, чтобы грязно облапать меня своими склизлыми лапами, а потом пожрать. Но я ошиблась. Ко мне приближался человек, заблудившийся среди болот.

Ничего не соображающий от страха, он брел к мерцающему огоньку, который казался ему символом помощи и безопасности. Я не знаю, как он попал в эти болота. Я не знаю, кем он был. Но я видела, что он все дальше и дальше уходил от тропы, приближаясь к мертвому дереву, которое так крепко держало меня.

Я радовалась тому, что наконец-то не одна, и очень боялась за него, поэтому вновь принялась вырываться из ловушки, в которую угодила, в какой-то момент дернулась особенно сильно, капюшон свалился с моих сияющих волос, и свет прогнал окружающую нас тьму.

Человек закричал от радости, вновь увидев свет, а все злобные твари тут же разбежались по темным углам и норам. Человек теперь видел, где он, где тропа, и как выйти из этого болотного лабиринта. И так он спешил ускользнуть от всех этих призраков и чудищ, обитающих в темноте и готовых в любой момент наброситься на одинокого путника, что даже не посмотрел на источник света, на мои сияющие волосы, выскользнувшие из-под капюшона и едва не достающие до черной воды.

Его уход печалил меня, но при этом и радовал, потому что ему более не грозили те черные твари, в лапы которых я попала. Наблюдая, как он, медленно, но верно, держит путь к твердой земле, я хотела присоединиться к нему, а потому утроила усилия в попытке освободиться, но, совершенно вымотанная, упала на колени, жадно ловя ртом воздух, поникла головой и черный капюшон вновь накрыл мои волосы. Свет ушел, тьма вернулась, а с ней и все эти злобные твари. С визгом, шипением, хрипами, рычанием они сгрудились вокруг, переполненные яростью и злостью. Они ненавидели меня лютой ненавистью, потому что свет загонял их в самые темные углы и норы. И все эти визжащие, шипящие, хрипящие, рычащие чудища вселили в меня такой ужас, что я свернулась в комок и мечтала только об одном: поскорее умереть.

Темные твари перессорились из-за меня, потому что каждая предлагала свой способ мучительной смерти, и до самой зари не могли прийти к решению. А когда затеплился свет, они схватили меня своими грязными, липкими пальцами, утянули в воду, к корням мертвого дерева и навалили на меня большущий камень, чтобы я не смогла выбраться на поверхность.

Так я и лежала в черной воде, и никто не приходил, чтобы найти меня и освободить. День сменялся днем, люди, которые жили около болот, ждали появления луны, но меня все не было, и они, встревожившись, пошли к ведьме, которая жила у мельницы, чтобы спросить, куда подевалась луна. Старая ведьма посмотрела в свой бурлящий котел, и в свое зеркало, и в свою книгу, но увидела лишь черную, мутную воду. Люди скорбели по луне, потому что без моего света ночью болота были смертельно опасны, что взрослые, что дети, пропадали там без следа, засосанные трясиной.

Но однажды вечером, в таверне, мужчина, который жил довольно далеко от болот, услышал разговор этих людей об исчезнувшей луне, и внезапно осознал, что спасло его, когда он заблудился на болоте в темноте и едва не стал добычей живших там тварей. И он понял, что ему, возможно, удастся найти луну.

Он пошел к ведьме, которая жила у мельницы, рассказал ей свою историю и спросил, что нужно делать. И она сказала: перед тем, как падет ночь, сунь камень в рот, возьми в руки ореховый прут и иди, не зная страха, вглубь болот, пока не найдешь гроб, свечу и крест. По ним ты и узнаешь, что луна совсем рядом.

И следующей ночью мужчина, с камнем во рту и ореховым прутом в руках, отправился в путь, побрел по извилистым тропам вглубь болот. Вокруг стояла кромешная тьма, он слышал, как шевелятся, вздыхают и шуршат жуткие обитатели болот, ощущал прикосновения ледяных пальцев призраков. Он искал гроб, свечу и крест, но не видел ничего даже отдаленно похожего. А потом, внезапно, углядел в темноте крошечный, мерцающий огонек. Двинулся к нему.

Приблизившись к черному мертвому дереву, под которым, глубоко в воде, лежала я, он остановился, дрожа всем телом, в изумлении, потому что большой камень, наполовину ушедший в воду, выглядел, как черный каменный гроб, черное мертвое дерево с двумя большими ветвями, отходящими от него перпендикулярно, походило на крест, а на кресте мерцал огонек, совсем как затухающая свеча – отражение пряди моих сияющих волос, которая глубоко под водой вылезла из-под капюшона.

Мужчина опустился на колени, ухватился за большой камень, тянул, толкал, раскачивал его, пока не сдвинул в сторону, и увидел, что глубоко в воде что-то светится. С головой ушел под воду, схватил меня за плечи и вытащил на поверхность. И тут же вспыхнул свет, такой яркий, что едва не ослепил его, но он крепко обнимал меня, чтобы согреть, а я согревала его, мы стояли, прижимаясь друг к дружке, а темные твари расползались в разные стороны, подальше от света. Он нежно поцеловал меня в губы, и в тот момент темнота исчезла вовсе, уступив место блистательному свету. Но тут я испугалась, что твари тьмы могут вернуться, и упорхнула на небо, а мужчина остался один, в надвинувшейся на него темноте.

Мужчина все еще там, бродит по болотному лабиринту, среди призраков и жутких тварей, ищет меня. Иногда по ночам меня охватывает жалость к нему, и я освещаю болота, но в другие ночи в отчаянии прячу лицо. А он скорбит, потеряв меня, среди трясин и мертвых деревьев. Время от времени, находясь по другую сторону планеты, я думаю о нем и улыбаюсь, вспоминая, что чувствовала, оказавшись в его жарких объятьях после столь долгого пребывания в черной, холодной воде. Ах, это крепкие мужские руки.

Какое чудесное было время, когда я, луна, плыла по небу. Но теперь я другая, и никогда больше не спущусь в болота, и человек этот навсегда затерялся в темноте.

(Свет медленно меркнет и гаснет полностью).

2
Баба-Яга

Посвящается Татьяне Кот.

Дон Нигро «Баба-Яга». Баба-Яга – наиболее часто встречающийся персонаж в славянских сказках. Доказано В.Я. Проппом, профессором Ленинградского университета, знатоком фольклора, упомянутого и в этой пьесе.

Один персонаж, БАБА-ЯГА, старуха.

(Свет зажигается под кудахтанье кур. БАБА-ЯГА, старуха, говорит с нами из своего дома на курьих ножках в лесу).

БАБА-ЯГА. Я – тайна, спрятанная в загадке, старухе с большим носом. Я не уродливая. Вы уродливые. Мне нравится, как я выгляжу. Упражняюсь с гантелями. Могла бы стать выглядеть красоткой, если б захотела. Но с чего мне этого хотеть? Сколько бы времени потеряла, если бы мужчины желали меня. Я летаю в ступе, размахивая пестиком, и живу в лесу, в избушке на курьих ножках.

Родилась в этом лесу. Моим отцом был Ангел смерти, а может, его дядя. Поэтому у меня черепа на заборных столбах, да и сам забор вокруг дома из костей. Чтобы защитить меня. Не знаю только, от кого.

Баба-Яга – не настоящее мое имя. Настоящее слишком ужасное, чтобы выговорить его. Тот, кто его произнесет, умрет от смертельного приступа икоты. Я не знаю, сколько мне лет. Двести? Четыреста? Тысяча? Десять тысяч? Я, вероятно, старше времени, но внутри по-прежнему маленькая, трепещущая девственница. Все те, кем меня представляли себе люди, каким-то образом здесь. Я одинаковая и при этом разная в различных историях. Вы и представить себе не можете, кем только я ни побывала. И все эти образы внутри меня. Я – куклы в куклах, которые тоже в куклах. Могу вам помочь. Могу вас предать. Никто не знает, как выйдет. Неопределенность – мое второе я. У меня больше лиц, чем на кукольной фабрике. Я могу обернуться грибом или грушей. Пеликаном или змеей. Я – луна. Зима. Ваша бабушка, когда она не в настроении. Не нужен мне пенис, чтобы быть крутой. Я могу так засунуть черенок метлы вам в зад, что выйдет он через ноздрю. Я ведьма. Могу предсказать вашу судьбу, но могу и солгать. Когда я сбиваю масло, на луне появляются черные точки. Я могу превратиться в ночную бабочку и биться о ваше окно, если горит свеча. Могу стать бормочущим призраком на осенних похоронах. Может, раньше я была замужем. Не помню.

У меня были две сестры, которых звали, как и меня, но они уже умерли. Одну сожрал крокодил, а вторая пыталась выпить море и лопнула. У нас было одно имя, чтобы Бог не смог нас различить. Нет, это она, я куриц не крала. Это была моя сестра с такими же именем и носом. Нужно всегда оставаться для всех загадкой. Как только тебя раскусят, ты мертва.

В лесу я могу напугать кого угодно, могу вызвать боль в суставах, умею ездить на свинье, а когда начинаю пердеть, птицы падают с неба. Моя избушка на курьих ножках может вращаться, как карусель. Я в голове каждого русского.

Войти в мой дом все равно, что ступить в другой мир. Я – портал в параллельные реальности. В моем доме лабиринт. Вам не найди дороги назад без мотка нити. В моем доме поверхность зеркал струится, как вода, летучие мыши вылетают из зеркал, вы входите в лабиринт и тонете. Хотят отвратительные слухи, будто я ем детей. Добро пожаловать на урок готовки с Бабой-Ягой. Сегодня мы научимся делать колбасу из детских мозгов. Для этого нам нужен мешок детских мозгов, остро заточенный тесак и, разумеется, вы должны быть голыми. И совершенно безумными. Я никогда не ем детей. От них у меня несварение желудка.

Я – мать леса. Может, раньше была богиней. Вы уходите от меня и вновь возвращаетесь ко мне. Но здесь так одиноко. Общение только с курами. Хотя однажды ночью в мою дверь постучали. Кто стучится в дверь ко мне? Никто не стучится в мою дверь. Как он миновал скрипучие ворота? Его впустил кот? Он сказал, что зовут его Пооп. Или Слоп. Пропп. Его звали Пропп[1]1
  Пропп Владимир Яковлевич (1895-1970) – советский филолог, фольклорист, профессор Ленинградского университета. Вероятно, чуть ниже речь о его книге «Морфология сказки». Установил, что основным персонажем славянских сказок оказывается старая ведьма, Баба-Яга.


[Закрыть]. Он спросил, может ли взять у меня интервью. Я не шучу. Клянусь царским анусом. Этот тип писал книгу. Что-то о сказках. Не книгу сказок, а книгу о сказках. Его интересовало, не знаю ли я каких сказок. Сказок? Он пришел ко мне за сказками? Есть у меня сказки, любопытный ты сукин сын. Кто этот человек и почему он хочет украсть мои сказки? Если я хочу закусывать детьми, это мое дело. Если он хочет есть собачью блевотину, зачем его останавливать? Он объясняет, словно говорит с ребенком-несмышленышем: потому что изучает фольклор. Он любит фольклор. Что ж, я – не фольклор. Я настоящая. Может, это он воображаемый? Он пытался распределить основные элементы сказок по категориям. Он действительно думает, что мир состоит из категорий? Эти мужчины с упорядоченными мозгами. Пытаются все рассовать по ящикам. Мир – не из категорий. Сказки – не из категорий. Мир – из сказок.

По правде говоря, я думаю, этот мужчина решил приударить за мной. У него были такие аккуратные усики. Правда, пахло от него нафталином. Но я не могла вспомнить, когда в последний раз мужчина, взглянув на меня, не убегал с диким криком. Но женское тело – портал в другую вселенную. Они выходят через него, ничего об этом не помня, а потом с маниакальной навязчивостью пытаются вернуться. И что бы они вам не говорили, не могут думать ни о чем другом.

Но расскажите мне сказку, повторял он. Вы должны знать сказки. Что с ним такое? Ему четыре годика? Но он не отставал, не отставал, и наконец, я сдалась. Хочешь сказку? Будет тебе сказка. Когда-то давно жила-была очаровательная девушка, которую звали Василиса Прекрасная. Однажды она собралась по ягоды, а ее мачеха сказала ей, прежде чем она вышла из дома, оставайся во дворе, яблоки не обрывай, рыбу не лови, в чулан не заходи и не целуй свою сестру.

Придя в лес, она встретила медведя, и медведь спросил: «Что сталось с царскими детьми? Куда они исчезли? И где я могу найти такую лошадь? И где ты взяла эти соленые огурчики?» Девушка ответила: «Их нам снесла курица». Появляется священник, одетый в козлиные шкуры, и старуха говорит: «Как насчет того, чтобы раздеться и пойти в баню?» Потом она засыпает, и медведь хватает царя за бороду и рычит: «Отдай мне все в твоем доме, что у тебя есть, но о чем ты не знаешь». Дракон улетает с ней, а крестьянин, ростом с пальчик, крадет ее лошадь, и ее мачеха пытается задушить заколдованную утку, и старуха, поев овсянки, отливает в копну сена, и хорек съедает царский пенис, и служанка вырезает ей глаза и прячет в карман, чтобы сварить из них суп, а когда принц целует ее, он теряет память.

Поэтому они бегут от перекрестка через яблоневый сад в амбар, и птицы вылетают из зеркал, и ведьма говорит: «Пойди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что». Не на каждый ответ есть вопрос, который ты хочешь слышать. Но если будешь много знать, скоро состаришься. И она крадет звезды с неба, а потом натягивает лягушачью шкуру, чтобы пойти на бал, и они заталкивают ее в бочку и бросают в море. Потом уводят принца в лес, убивают и посылают ей его печень. Она съедает отравленные ягоды, дьявол сидит в башне и ловит говорящую рыбу. На одной стороне камня вырублено послание, но оно на болгарском. Потом он видит, как она голой купается в пруду и надевает ее одежду. Птицы мокнут под дождем. Мышь требует завтрак. Старуха пытается отрезать ему голову и сунуть его в духовку, а старик скармливает его крысам. Они бросают Ивана в подземелье, дракон ест принцессу, ее брат хочет на ней жениться, поэтому дракон пожирает всех жителей деревни, и сестра хочет съесть своего брата, и они находят волшебное яйцо, которое на самом деле левое яичко дьявола, поэтому она идет на берег моря и горестно стенает, пока не приходит время чистить туалет. Еще и корова просит его похоронить ее кости в саду. У старухи есть летающий корабль, закопанный под дубом. Старик дарит ей лошадь. Они покупают магическую курицу, принц совокупляется с лошадью в поле, и лошадь дрищет колдовскими яблоками. Герой и дьявол играют в карты и едят сыр. Принцесса одержима демонами. Лошадь превращается в рака. Он убивает принцессу и играет свадьбу с драконом. Заколдованная утка поджигает лошадь. Морской царь выбрасывает ее на берег в полночь и говорит, что возвращение – это разновидность побега. Она поднимается по лестнице и находит подземный тоннель. Проходит сквозь зеркало и попадает в другую реальность. Он превращается в петуха. Она прячется в яблоне. Он должен разгадать неразгадываемое: перевести на человеческий язык карканье воронов. Она должна так хорошо спрятаться, что и сама не сумеет себя найти. Злодей прячется в стволе дерева и его сжирают муравьи. Муравьев сжирает медведь. Медведя – Иван. Ивана – злодей. И все отрезают всем головы. И все это произойдет, когда обезьяны вылетят из дедушкиного зада. Конец.

Этот безумный старик записывал и записывал в маленький блокнот, стараясь не пропустить ни слова. Я рассчитываю, что в этой сказке он закопается, как минимум, на ближайшие двадцать или тридцать лет. Но он просит рассказать и другие сказки, начиная действовать мне на нервы. Поначалу я обрадовалась его компании, однако время шло, и эти вопросы все сильнее раздражали меня. Он никак не хотел угомониться, а я что-то проголодалась, вот просто и съела его.

Ладно. Может, мне это приснилось. А может, я приснилась ему. Но я вроде бы помню, что очень он был жилистый. Впрочем, с кетчупом все идет на ура. Вот вам мой совет. Прежде чем начнете к чему-то привязываться, возьмите это, зажарьте и съешьте. Поверьте мне. Отсутствие привязанностей – секрет счастья. Или, по крайней мере, возможность не ощущать себя самым разнесчастным. И вот его последняя сказка. Жил-был старик, кожа да кости, пришел, чтобы поухаживать за Бабой-Ягой, а она его съела. Сказки, они опасные. Если не съешь их, они съедят тебя. Тебя всегда пожирает то, что ты любишь. Бог – рассказчик, который постоянно оставляет ориентиры, вроде крошек, по которым Гретель и Гензель намеревались найти дорогу домой, да только птицы съедают большую их часть. Во сне Бога душа покидает тело птицей или бабочкой. Но если Богу снюсь я, кому снится Бог? Должно быть, Сатане. Но если Сатане снится Бог, кому снится Сатана? Должно быть, Сатана снится Богу. Тогда кому снятся Бог и дьявол, снящиеся друг другу? Вероятно, мне, Бабе-Яге. Я – это птицы, которые прилетают и склевывают ориентиры. Я – скрип ворот на ветру. Иногда меня лепят из снега. С жемчужинами между глаз. Или кусочками угля. Или оленьими какашками. На самом деле значения это не имеет. Чтобы видеть, глаза не нужны. Глаза в божьем супе смотрят на меня, проплывая мимо. Я – моток нити в лабиринте божьего мозга. Я – бабушка дьявола. Придите ко мне, добро пожаловать в лабиринт моей избушки на курьих ножках, которая внутри гораздо больше, чем снаружи. В моей печи уютно и тепло. Я выпеку вас, как выпекают сдобные булочки. Я – портал смерти, а может, новой жизни, в другой реальности. Ворота скрипят, когда вы приходите ко мне или уходите от меня. Вы что-то делаете или увиливаете от того, что надо сделать? Бежите за чем-то или от чего-то? Все нормально. Вы можете сказать Бабе-Яге. За баней уже набралась горка костей.

И теперь эта девушка приходит ко мне, большеглазая девушка появляется у моего дома, прижимая к груди куклу, как ребенка. Эта девушка думает, что кукла ее защитит. Глупое существо. Глаза куклы следят за мной, когда я хожу взад-вперед по кухне. Они выглядят такими знакомыми? Я слышала эту сказку раньше? Когда-то у меня была такая кукла? Была я такой же юной, как это существо? Думаю, припоминаю я, что когда-то была кем-то еще. А может, просто рассказываю себе сказки. Может, я всегда была старой. Может, это чьи-то еще воспоминания. Может, воспоминания кого-то из съеденных мною. Пойти спать и проснуться совсем в другой сказке. Такая я многослойная. Кукла в кукле. Куклы внутри кукол внутри кукол.

Есть одно воспоминание, которое приходит ко мне во сне и, скорее всего, ложь. Я умираю, говорит мне старуха. А ты, прекрасная Василиса, говорит она мне, должна прийти сюда, прижимая куклу к груди, чтобы занять мое место. И потом старуха умирает, и я занимаю ее место, а теперь этот прекрасный ребенок, который вовсе и не ребенок, пришел, чтобы занять мое место, чтобы стареть и стареть, становиться героиней многих сказок и жить в избушке на курьих ножках.

Нам необходима какая-то форма магии, чтобы иметь доступ к другим реальностям, которые существуют вокруг нас, как фантомы, летающие по кафедральному собору в мозге-лабиринте Бога. Призраки – это прямое свидетельство существования других реальностей. Сказки – магия, которая позволяет нам их увидеть. На русском to have a story with somebody[2]2
  To have a story with somebody – закрутить роман


[Закрыть] означает любить. Мне есть, что рассказать. Я кому-то помогаю. Кому-то ставлю палки в колеса. Кому-то угрожаю. Кого-то съедаю. Но вот по части любви пустота. Никто не любит старуху. Но, может, это и хорошо. Смертному существу доверять нельзя. Все предают всех. Даже кот. Любовь – это худшая из катастроф на поверхности земли. Бог дал нам способностью любить, как наше наказание за то, что мы достаточно глупы, чтобы поверить эту самую любовь. Некоторые мои жертвы живут и после того, как я съела их сердца. Это можно понять, взглянув в их глаза. Одна женщина была так голодна, что съела себя. Это сказка для вас, профессор Пооп. Ее глаза плавают в моем супе. Мертвые в зеркало не смотрятся.

Вошедшему в избушку на курьих ножках больше нет необходимости кого-либо любить. Но любовь – последнее, о чем думает человек перед тем, как его сжирают крысы. Моя избушка-карусель – зеркальный лабиринт, который проглатывает того, кто в него заходит. И выйти из него не дано никому. Кости я выбрасываю в окно.

Мой голос – ветер в печной трубе. Я – богиня смерчей и буранов. Замерзающий в снегу человек перед самой смертью видит меня. Я наклоняюсь к нему, чтобы нежно поцеловать в заледеневшие, синие губы.

Я продолжаю сматывать и разматывать моток нити, которая, словно паутина, связывает все в этом мире. И я – паук. Заходи, маленькая девочка. Заходи в мою избушку на курьих ножках, и я расскажу тебе сказку.

(Свет медленно меркнет и гаснет полностью. В темноте кудахчут куры).