Текст книги "Прятки"

Дон Нигро
Прятки

Действующие лица:

ШЕРРИ, тридцать пять лет.

БЕН, тридцать пять лет.

Декорация:

Зал ожидания аэропорта.

(Зал ожидания кливлендского аэропорта имени Хопкинса. БЕН читает книгу. К нему подходит ШЕРРИ).

ШЕРРИ. Бен? Ты – Бен, так?

БЕН. Да.

ШЕРРИ. Ты знаешь, кто я?

БЕН. Лицо знакомое, но…

ШЕРРИ. Мы не виделись с детства. Я жила в соседнем доме.

БЕН. Шерри?

ШЕРРИ. Привет.

БЕН. Привет.

ШЕРРИ. Странно все это, ты согласен?

БЕН. Да. Присядь. Как ты меня узнала?

ШЕРРИ (садится рядом). Вообще-то я ездила домой на семейное торжество, и моя кузина показала мне тебя в почтовом отделении, но тогда застенчивость не позволила мне раскрыть рот. Не думала, что ты меня помнишь. А теперь увидела тебя здесь, в аэропорту, и решила, почему нет? Вполне могу подойти и поздороваться. Мы ведь дружили, так?

БЕН. Да. Дружили. Проводили вместе целый день, большинство дней.

ШЕРРИ. И ты какое-то время жил у нас, да?

БЕН. Твоя мать приглядывала за мной днем, после того, как моя мать[1]1
  Мать Бена, Бекки Армитейдж, персонаж многих произведений Дона Нигро. В частности, история ее появления на свет изложена в пьесе «Лестригоны», а знакомство с отцом Бена – в пьесе «Уехал цирк…»


[Закрыть] уехала. Пока отец был на работе. Так что мы все время были вместе.

ШЕРРИ. Моя мать обожала тебя. Думаю, хотела усыновить.

БЕН. Да. Хотела. Как она?

ШЕРРИ. В полном порядке. Она во Флориде. Туда мы переехали. Так что выросла я, по большей части, во Флориде.

БЕН. Я слышал, ты была тамбурмажореткой.

ШЕРРИ. Да. Всегда в центре внимания. Это я.

БЕН. Мой отец подсмеивался надо мной, говоря, что любое твое желание для меня – закон. И ты всегда ездила на том оранжевом автомобиле.

ШЕРРИ. Том маленьком педальном автомобиле. Я помню. Господи, как я любила тот автомобильчик. Поэтому ты приезжал домой? Чтобы навестить отца?

БЕН. Да.

ШЕРРИ. Я слышала, ты – писатель.

БЕН. Да.

ШЕРРИ. Женился?

БЕН. Пока нет.

ШЕРРИ. Но в отношениях?

БЕН. Время от времени.

ШЕРРИ. С другими людьми так сложно. Я только что прошла через развод. Просто кошмар.

БЕН. Сожалею.

ШЕРРИ. Нет, нет, это хорошо. Нам брак не был счастливым. Отчасти, по моей вине. Я – такая неугомонная личность. Никак не могу угомониться.

БЕН. Я помню.

ШЕРРИ. Плюс, мне нравится быть в центре внимания, ты знаешь?

БЕН. Знаю. Был на вечеринке по случаю твоего дня рождения.

ШЕРРИ. Моего дня рождения? Правда?

БЕН. Твоя мать позволила мне помогать ей в подготовке, пока ты была в школе. Мы заказали стулья. Разослали приглашения. Спекли торт. Она заставила меня поклясться, что я не скажу тебе ни слова. Я не сказал. Очень этим гордился.

ШЕРРИ. Я помню эту вечеринку. Мы танцевали хоки-поки в подвале. Не помню, чтобы ты там был.

БЕН. Наблюдал с лестницы.

ШЕРРИ. Мы вместе выпрашивали сласти на Хэллоуин.

БЕН. Это да.

ШЕРРИ. И один маленький мальчик, он меня оскорбил, так ты врезал ему по физиономии.

БЕН. Да. Мне потом за это влетело.

ШЕРРИ. Я подумала, что с твоей стороны это очень галантно. Мы играли в «Лондонский мост», «Хоровод вокруг розы», «Доктора». Лежали на траве с собаками и смотрели на небо. С твоим Орешком и моей Пенни. Она была большой, с множеством сосков, а он крошечным, но все ее щенки выглядели, как он.

БЕН. Он был очень страстным любовником.

ШЕРРИ. И я помню один вечер, когда нам следовало убрать велосипеды и все прочее со двора до наступления темноты, а мы забыли, стало темно, мы оба боялись темноты, но не хотели, чтобы нас ругали, вот и стояли в твоем гараже и собирались с духом, а потом взялись за руки и вместе вышли в темноту. Чтобы забрать велосипеды. Мы действительно были хорошими друзьями. Как брат с сестрой.

БЕН. Не совсем.

ШЕРРИ. Я помню, как моя мать однажды спросила тебя, хочешь ли ты, чтобы мы были братом и сестрой. Ты неопределенно кивнул, но радости по этому поводу не выказывал.

БЕН. Я не хотел, чтобы мы были братом и сестрой.

ШЕРРИ. Почему?

БЕН. Потому что влюбился в тебя. Хотел жениться на тебе. И я знал, что братья и сестры не женятся.

ШЕРРИ. Правда?

БЕН. Да.

ШЕРРИ. Ты в меня влюбился?

БЕН. Отчаянно.

ШЕРРИ. В каком возрасте?

БЕН. Думаю, когда уехала моя мать. Всю мою жизнь она постоянно была со мной, а потом внезапно уехала, и я не знал, как мне это воспринимать, вот и постарался не думать об этом и, возможно, перенес мою любовь к ней на тебя.

ШЕРРИ. Ух, ты! Я этого не знала. Но потом она вернулась.

БЕН. Потом она вернулась.

ШЕРРИ. И вы переехали в Аризону.

БЕН. Чтобы начать все с чистого листа, сказали они мне.

ШЕРРИ. А мы уехали во Флориду. Сначала перебрались на ферму за городом, а позже – во Флориду. И больше мы никогда не виделись.

БЕН. Один раз виделись.

ШЕРРИ. Когда?

БЕН. Летом после нашего переезда в Аризону. Мы приехали в Огайо, чтобы повидаться с родственниками. А твои родители жили на той ферме. Вот мы и поехали к вам в гости. Я очень волновался. Не видел тебя почти год, а мне казалось, целую вечность. Очень по тебе скучал. И наша новая встреча так много для меня значила. Когда мы переехали, я потерял все. Все, что было мне дорого. Дом, который я любил, и моих домашних животных, и мои вещи, и моих друзей, и тебя. Все это у меня забрали. Моя мать вернулась, но все остальное я потерял. Поэтому так трепетно относился к нашей новой встрече. Мне хотелось столько тебе сказать. Я ждал ее с нетерпением.

ШЕРРИ. Не думаю, что я это помню.

БЕН. Вот мы и поехали на ферму. Большой, красивый дом, рядом сарай, вокруг много земли, и там была твоя мать, и ей пришлось звать тебя, потому что ты где-то спряталась. Наконец, появилась. Выросла на добрых шесть дюймов и выглядела красавицей. Она предложила тебе поиграть со мной, показать ферму. Тебе это не так и понравилось. Я думаю, ты шагнула далеко вперед в своей жизни. Я был случайным мальчишкой из твоего прошлого.

ШЕРРИ. Но мы поиграли, так? Вроде бы я это припоминаю.

БЕН. Ты сказала, давай поиграем в прятки. Велела мне закрыть глаза и досчитать до ста. За это время ты бы спряталась, а потом мне предстояло тебя найти. Мне в прятки играть не хотелось, но, как и всегда, я сделал все, как ты и просила. Закрыл глаза, прижался лбом к стволу старого дерева, досчитал до ста, а когда открыл глаза, тебя уже не было.

ШЕРРИ. Я спряталась.

БЕН. Ты спряталась. Я искал тебя по всей ферме. В доме заглянул во все комнаты. В том числе и пустующие. Облазил сарай. Обошел все деревья около дома. Посмотрел, где только мог, но мы не находилась. И я знал, что время уходит. До отъезда его оставалось все меньше, а я тебе еще ничего не рассказал. Я так сильно тосковал по тебе, но созданному нами миру, но найти тебя не мог. Наконец, взрослые позвали меня, спросили, где ты. Я ответил, что мы играем в прятки и ты спряталась. Твоя мать позвала тебя. Крикнула: «Шерри, иди сюда и попрощайся с Беном». Ты пришла, спряталась за матерью. Я видел, как ты выглядываешь из-за нее, чем-то раздраженная. И понял, что больше не увижу тебя. Так и вышло.

ШЕРРИ. Но ты увидел меня. Я здесь.

БЕН. Да.

ШЕРРИ. Вероятно, это был период, когда я терпеть не могла мальчишек. Потом все изменилось. Они облепляли меня, словно мухи. За одного я вышла замуж, но не сложилось. Теперь я думаю, что счастливее всего я была на той вечеринке в честь моего дня рождения.

БЕН. Она уже началась, когда я пришел. Я так гордился тем, что сохранил подготовку в секрете. Мне очень хотелось, чтобы ты была счастлива. И я думал, что ты будешь гордиться мной за то, что я помогал подготовить вечеринку и никому не сказал, что на ней будет. Я слышал музыку, доносящуюся из подвала, сел на ступенях и наблюдал. Там была ты, и много девочек в нарядных платьях, и все танцевали хоки-поки, и ты была в центре, и руководила девочками, отдавала команды. И я помню, как одна за другой мне в голову пришли три мысли. Первая – ты очень, очень счастлива. Вторая – в тот момент я для тебя не существовал. И тут же, когда я сидел на ступенях лестницы, ведущей в подвал, наблюдая, как ты танцуешь с маленькими девочками, до меня дошло, пожалуй, в первый раз дошло окончательно и со всей ясностью: моя мать уехала. Она уехала. Моя мать бросила меня. Накатила волна черного отчаяния. И, помнится, я подумал: «Вот как теперь будет. Вот какой будет теперь жизнь».

(Пауза).

ШЕРРИ. Я была эгоистичной маленькой девочкой.

БЕН. Нет.

ШЕРРИ. Может, я и сейчас такая.

БЕН. Это было очень давно.

ШЕРРИ. Во всяком случае, твоя мать вернулась.

БЕН. Мой отец не хотел ее пускать. Думаю, знал, что она будет уходить снова и снова.

ШЕРРИ. Тогда почему он ее пустил? Почему?

БЕН. Женщина, которая дружила с нашими семьями, играла в карты с твоей матерью. И твоя мать сказала ей, что на полном серьезе рассматривает обращение в суд, чтобы усыновить тебя. Потому что ребенку требуется мать, и мужчина не может заботиться о своем ребенке. Женщина эта рассказала все моему отцу. Я думаю, поначалу он счел все ерундой, но однажды, сняв трубку, а у нас на два дома была одна телефонная линия, услышал, как твоя мать говорила с кем-то, возможно, с адвокатом, точно не скажу, о ее шансах через суд забрать у отца маленького мальчика. После того он нашел для меня другую няню, позволил матери вернуться, потом мы переехали, и все пошло прахом. Её не понравился наш новый дом, и мы перебрались в третий дом. Он тоже ей не понравился, и вы вернулись в Огайо. Но и в четвертом нашем доме она не обрела счастья, начала вести себя плохо, пила, приходила под утро, потом опять уехала, уже навсегда.

ШЕРРИ. Полагаю, некоторые люди просто не могут усидеть на одном месте.

БЕН. Наверное.

ШЕРРИ. Похоже, объявили посадку на мой рейс. Я возвращаюсь во Флориду. Ты, случайно, летишь не туда?

БЕН. Нет. В Нью-Йорк.

ШЕРРИ. Во Флориду не собираешься?

БЕН. Нет.

ШЕРРИ. У нас много солнца. Влажновато, конечно. Еще болота и аллигаторы. (Пауза). Я скучаю по Огайо. Скучаю по смене сезонов. Скучаю о многом из того, что уже не вернуть. (Пауза). Можно воспользоваться твоим блокнотом?

БЕН. Что?

ШЕРРИ (берет блокнот и ручку, пишет). Это мой номер. Если попадешь во Флориду, позвони мне, Даже если не попадешь, все равно позвони. И найди меня. Если окажешься во Флориде. Мы поиграем в прятки. Только на этот раз я, возможно, позволю тебе меня найти.

(Застенчиво целует БЕНА в щеку и уходит. Он сидит. Падающий на него свет меркнет и гаснет полностью).