Текст книги "Теперь мне не страшно. Руководство для тех, кто хочет, но боится жить в полную силу"

Немало хороших книг написано о героических путешествиях, еще больше – о смысле жизни. Но нам явно не хватает книги, которая разобьет это путешествие на составные части и рассмотрит этот процесс с практической точки зрения.

Наша жизнь может быть наделена смыслом так же, как и хорошая история. Однако не стоит забывать, что хорошие истории подчиняются определенным правилам.

Истории строят на принципах, проверенных временем, а когда их авторы пренебрегают этим, истории многое от этого теряют.

Если когда-нибудь ваша история казалась вам настолько неинтересной, что даже не хотелось переворачивать очередную страницу, еще не все потеряно. Даже поверхностное знакомство с принципами, которые придают истории смысл, может ощутимо улучшить вашу жизнь.

Когда моя собственная история начала налаживаться, я подметил целый ряд принципов, которые улучшали ситуацию, и спустя 10 лет на основе них у меня появились план жизни и ежедневник.

С тех пор, как я создал свой план жизни и стал каждое утро заполнять ежедневник, меня не покидает четкое ощущение смысла. Жизнь по-прежнему не идеальна, я не всегда счастлив, но эти 10 лет я всегда просыпаюсь с чувством заинтересованности в том, что ждет меня дальше.

Одна из самых больших трагедий, которая может случиться с человеком, – это равнодушное отношение к своей жизни. Просыпаться с мыслью, что судьба подготовила для нас ужасную историю, из которой мы не можем выбраться, похоже на ощущение вечного заточения в собственной коже.

Идея, что судьба пишет нашу историю, – это ложь. Мы не обречены страдать от проделок судьбы. Судьба может стать нам хорошим товарищем, с которым мы вместе будем писать историю, потому что сам Бог одарил нас этим творческим потенциалом и способностью действовать. И такая история будет не просто интересной, она будет наполнена смыслом.

Дальше поговорим, как же воплотить эти тезисы в жизнь.

2
Герой признает свою силу действовать

Я бездарно потратил кучу лет, которые мог бы прожить лучше. Я отказался от мысли, что сам должен упорядочить свою жизнь, «поймать свой ритм», а впоследствии дорого расплатился за нежелание взять судьбу в свои руки. Это отняло у меня десятилетие личностного роста.

Если бы я мог повернуть время вспять, я бы более серьезно относился к жизни. Особенно к работе. Я бы привнес в мою жизнь хоть немного дисциплины.

Мысленно возвращаясь в те времена, вспоминаю, что полностью находился во власти настроения. Я писал только, когда был эмоционально готов к этому. Днями напролет я шлялся по Портленду от одной кофейни до другой, слушал музыку в наушниках и ждал, когда ко мне придет вдохновение написать следующую строчку. Были времена, когда я тратил по трое суток на рождение следующей страницы одного из своих сочинений.

Хорошо помню столик в кофейне на бульваре Хоторн. Однажды утром я написал там страницу удачного текста и свято поверил, что могу хорошо писать только сидя на этом месте. Я стал регулярно приходить туда по утрам и, если тот самый столик был уже занят, шел в мексиканскую закусочную напротив, садился у окна, завтракал лепешкой-тако и следил, когда мое заветное место освободится.

Я знаю, для некоторых все это звучит как нормальная для писателя жизнь, но профессиональные писатели живут совсем не так. Стивен Кинг, Энни Диллард, Джеймс Паттерсон относятся к написанию книг как к работе, требующей дисциплины. Они вкалывают, как «синие воротнички», и строят свои произведения кирпичик за кирпичиком.

Все мои жалкие попытки найти подходящее настроение были проявлением образа мышления жертвы. Жертвы чувствуют себя беспомощными перед силой внешних обстоятельств. В те годы в Портленде я писал только по вдохновению и сейчас удивляюсь, как вообще смог что-то дописать до конца.

Герои не такие сильные, как вы думаете. Обычно они не очень-то хотят действовать, им нужна помощь, их переполняют сомнения в собственных силах, и они часто не компетентны в той области, где им необходимо решить сложные задачи.

Предстоящее путешествие, безусловно, меняет их. Тем не менее герой не безволен, он сам принимает решения. Он должен собраться с силами для этого путешествия. Бильбо покинул Шир. Одиссей отправился в плавание. Ромео забрался на балкон к Джульетте. Во всех историях происходит поворотный момент, а персонажи делятся на жертв, героев, злодеев и проводников.

Никогда не мог четко выразить эту мысль, но в те времена отчаяния, когда я не находил общий язык с моими соседями по дому, какое-то зернышко все же упало в благодатную почву. Я нуждался в переменах. Мне нужно было начать серьезно относиться к жизни, добавить в нее немного дисциплины.

Трансформация героя начинается, когда он берет на себя ответственность за собственную жизнь. Герой становится героем, когда решает мужественно ответить на все удары судьбы, а не спрятаться от них.

Я понимаю страх, мешающий попытаться. Как я уже признался, я не хотел попробовать сам понять структуру. Воспринимая себя как жертву, я приходил лишь к одной идее, которая идет вразрез с образом мышления героя: находил себе оправдание.

Я думаю, это главная причина, препятствующая трансформации жертвы. Когда мы считаем себя жертвой, мы перестаем пытаться, потому что считаем, что нам невозможно помочь.

Когда я говорю об образе мышления жертвы, конечно, не говорю о настоящих жертвах. Они имеют право потерять надежду. Это люди, которые оказываются заточенными в темном подвале, которых бьют и над которыми издеваются, они действительно не могут найти выход сами. Но это точно не мой случай. В 26 лет я не был настоящей жертвой, но выбрал эту позицию, чтобы не пытаться.

Я часто размышляю, почему люди молятся о спасении, а затем проклинают Бога, который не помог им. Возможно, это нужно, чтобы со временем они осознали: Бог не спас их, потому что они не нуждались в спасении. Они были ненастоящими жертвами.

Локус контроля

У психологов есть термин для обозначения перекладывания ответственности за происходящее на внешние обстоятельства – «внешний локус контроля». Это означает, что человек отказывается признавать собственную силу и считает, что ответственность лежит на внешних факторах. Внутренний локус контроля, напротив, подразумевает, что мы верим в наш контроль над собственной судьбой. Внешний же локус контроля обозначает нашу беспомощность перед силой обстоятельств.

Для всех нас важен переход от одного к другому. Психологи ассоциируют внешний локус контроля с высоким уровнем беспокойства, склонностью к депрессивному состоянию, низкой зарплатой и проблемными отношениями.

Внутренний локус контроля, в свою очередь, коррелирует с ощущением нужности, меньшей склонностью к депрессии, более высокой зарплатой и гармоничными отношениями.

Эти взаимосвязи вполне логичны. Человек, который не верит, что может контролировать собственную жизнь, похож на водителя, сбежавшего на заднее сиденье, в то время как «злая судьба» ведет его неуправляемый автомобиль по дороге. Он не понимает, что только на месте водителя он в состоянии повернуть свою жизнь в нужном направлении.

Многое ли в нашей жизни мы можем контролировать

Вне всякого сомнения, мы не можем контролировать все аспекты нашей жизни. Я не могу управлять погодой (хотя могу взять или не взять зонтик). Я не могу управлять другими людьми, по крайней мере, если хочу сохранить с ними здоровые отношения. Я не могу повлиять на время и место своего рождения, на свой рост, на то, есть ли у меня вокальные данные или нет, и так далее.

Часть людей ошибочно полагает, что, поскольку они не могут контролировать некоторые вещи в своей жизни, значит, вообще ничего не могут контролировать. Большие корпорации, политики и даже религиозные лидеры используют таких людей в своих корыстных целях.

Лидеры-манипуляторы стараются убедить вас, что вы не виноваты в собственных проблемах и что, если вы доверитесь им или их идеологии, у вас все наладится.

Ученые-социологи используют специальный термин для объяснения возможности осуществлять самоконтроль: агентность.

Агентность – это способность делать собственный выбор. И она есть у всех нас. Агентность может быть несправедливо ограничена различными факторами, такими как социальный класс, религия, физическое состояние, но не может полностью отсутствовать. По-настоящему счастливые люди знают один секрет: каждый человек обладает довольно высоким уровнем агентности. Реакция человека на те или иные обстоятельства непосредственно влияет на дальнейшее развитие его истории.

Оглядываясь на свое прошлое, я понимаю, когда лишился своей агентности.

Это произошло еще в детстве. Отец ушел от нас, когда мне было два года, и матери пришлось нас обеспечивать. Не имея высшего образования, она работала секретарем на нефтеперерабатывающем заводе. Рано утром она уходила на работу, поэтому в школу меня отводила сестра. Мы с ней часто были одеты в вещи, перешитые матерью, поскольку не могли себе позволить купить новую одежду. Я находил утешение в еде и с удовольствием трескал сладости. Так я быстро набрал вес и стал самым толстым ребенком в школе. Все это, конечно, привело к травле.

Когда вы подвергаетесь буллингу, у вас есть два пути: либо дать сдачи, либо залечь на дно и притвориться мертвым. Я выбрал второе. И, надо сказать, это неплохо работало. Если я сам считал себя конченым человеком, никто меня уже не трогал. Я научился жить в состоянии беспомощности и, самое страшное, сам поверил, что я беспомощен.

Честно говоря, это были тяжелые времена, и я снисходительно отношусь к своему прошлому. Но вы ведь помните, что в каждой истории случается поворотный момент, когда персонажи делятся на различные роли? Персонаж, который становится жертвой, считает, что он безнадежен, и действует исходя из этого понимания. Персонаж, который становится героем, признает свой контроль над ситуацией и двигается вперед, несмотря на обстоятельства.

Я сожалею, что долго не мог признать свою агентность. Если бы я совершил этот переход раньше, много лет прожил бы иначе. И молодость прошла бы значительно веселее, если бы я двигался вперед.

Расти в бедности, чувствовать себя изгоем в школе – это все не так уж и плохо. Сегодня я испытываю больше гордости за то, в каких условиях я рос, чем тогда. Моя мать много работала. Она любила нас, одевала нас, как могла. Нам было нелегко, но когда тебе нелегко, то это тебя закаляет, если ты готов к этому. Тогда я просто не был готов.

А если мы истинные жертвы

О чем я сожалею еще больше, так это о том, что долго находился в состоянии жертвы, в то время как в мире было предостаточно настоящих жертв.

Моя жена – председатель правления в организации «Спасти свободу». Они помогают людям, которым удалось сбежать от работорговцев, обрести безопасность, оправиться после травматического опыта и заново начать жизнь, наполненную смыслом. Это потрясающая инициатива.

Когда я думаю о настоящих жертвах, в первую очередь мне приходят в голову дети, которые попадают под опеку подобных организаций. Мне становится стыдно, что в юности я чувствовал себя беспомощным. Даже людей, которые спаслись от работорговли, не называют жертвами. Их называют выжившие. Потому что это так и есть. Дети, пережившие потрясения, становятся сильными. Они – герои, которым нужна помощь в борьбе против обидчиков. Они – персонажи истории, которых ждет яркое и светлое будущее. Они не нуждаются в благотворительности.

Настоящие жертвы запросто могут превратиться в героев, как только их освободят. Бывшие жертвы, которые героически спаслись, выступают в роли главных, самых смелых поборников изменений, ведь они не понаслышке знают о боли и насилии, которые существуют в этом мире.

Мой любимый психолог и философ Виктор Франкл – пример настоящей жертвы. Благодаря силе воли он сумел найти в себе энергию героя, пройти через трансформацию и прожить невероятную жизнь.

В 1930-е годы он изобрел логотерапию – новый метод, который помогал тем, кто считал себя жертвами, найти смысл в жизни. Логотерапия буквально означает «терапия смыслом». Франкл применял ее для лечения пациентов с суицидальными наклонностями, и эта терапия действительно работала. Многие его пациенты прошли через положительную трансформацию, приступили к реализации различных проектов, присоединились к одному из сообществ и начали сознательно искать преимущества в том, что они испытывали боль. Он научил пациентов осознавать собственную агентность.

Теория Франкла, что жизнь имеет смысл даже в минуты сильной боли и страданий, была проверена и доказана. В 1938 году, когда Франкл вовсю работал над объяснением своей теории, в Вену, его родной город, вторглись нацисты. Будучи евреями, он и его жена Тилли попали в концентрационный лагерь. Тилли, предчувствуя беду, заблаговременно зашила мужу в подкладку пальто рукопись книги. В день ареста это пальто было на нем. Он надеялся продолжить работу над своей теорией. Однако в первый же день в концентрационном лагере у него отняли пальто, и его работа была утеряна.

Впоследствии Тилли, беременную их первенцем, перевели в другой лагерь. Там она погибла вместе с так и не родившимся малышом. Вскоре Франкл узнал, что его родители также были убиты. После всех этих событий Франкл был в отчаянии, его начали посещать суицидальные мысли.

Но вместо того чтобы покончить с собой, он понял, что в его жизни все еще может быть цель. Он признал свою агентность. Он осознал, что еще может что-то предпринять, и там, в лагерях, начал по памяти воспроизводить утерянную рукопись. Несмотря на тяжелый труд и смерти, которые его окружали, он продолжал работать, не позволяя поработителям окончательно лишить его воли.

В лагерях товарищи Франкла пытались оспорить его идею, что жизнь имеет смысл, даже если к тебе относятся, как к животному.

– Наши истории будут рассказаны, – отвечал Франкл, – и когда их расскажут, мир будет знать, что существует зло, от которого нужно защищать. Даже если нас убьют, в нашей жизни есть цель. В нашей жизни есть смысл.

Чудом выжив, после войны Виктор Франкл читал лекции, как жизнь раскрывает свой глубокий смысл всякому, кто готов сражаться. Он помогал людям в состоянии отчаяния по-другому посмотреть на свою историю. Он помогал всему миру понять, что в самые темные времена жизнь по-прежнему прекрасна и в наших силах сделать ее еще лучше.

Франкл восстановил рукопись. Судьбоносную для него книгу «Человек в поисках смысла» опубликовали и распродали более 16 миллионов экземпляров.

Основополагающая идея Франкла – это персональная агентность. Он утверждает, что от нас зависит, видим ли мы смысл в существовании или нет, и что мы сможем увидеть этот смысл, если наша жизнь будет служить высшей цели.

Виктор Франкл, как никто другой из великих мыслителей, помог мне понять, что я испытывал во время перехода от роли жертвы к роли героя. Я много пишу об историях, и, хотя выдающаяся работа другого философа Джозефа Кэмпбелла также помогла мне понять, из каких элементов состоят истории и как через них можно объяснить реальную жизнь, именно логотерапия Франкла послужила началом для моего собственного пути героя.

Если Виктор Франкл не считал себя жертвой, у меня и подавно не было на это причин. Ни у кого из нас их нет.

Мы все способны переосмыслить нашу историю и выстроить нашу жизнь так, чтобы она преисполнилась смыслом.

После осознания, как много я потерял, выбрав образ мышления жертвы, я начал писать с ощущением высшей цели. Я решил писать каждое утро независимо от настроения.

На тот момент я еще не пришел к созданию определенной структуры жизни, которую в общих чертах представлю в этой книге, но тем не менее решил, что мне пора опубликоваться. Я сел и написал книгу. Один издатель подписал со мной контракт, и я изо всех сил старался, чтобы история получилась.

Работая над первой книгой, я верил, что она станет бестселлером и так завершится моя история трансформации. Мы продали примерно 27 экземпляров, причем 20 из них купила моя мать. Это был оглушительный провал.

Но ведь если герой совсем не проигрывает, история становится скучной. Проигрыши и препятствия – это и есть элементы истории, которые нас меняют. Тогда я размышлял иначе. Просто думал, что я неудачник, и это сводило меня с ума.

В конце концов, я сделал, что от меня зависело: заявил о себе и отнесся к моему делу с должной дисциплиной. Позже судьба наградит меня бестселлером и ужином с Опрой Уинфри.

После провала первой книги ко мне вернулся хорошо знакомый соблазн – прикинуться жертвой. Эта манящая перспектива не выходила у меня из головы. Я ошибся, когда решил, что у меня есть талант. Я целый год сочинял послание для всего мира, которое никто не захотел прочесть.

Так случился еще один поворотный момент в моей истории: время выбора одной из ролей. Я как будто стоял на распутье. Выбрать роль жертвы или роль героя? Первая меня оправдывала, привлекала сочувствием, которое буду вызывать в других людях. Но зная, как утомительна и бессмысленна подобная история, я решил выбрать путь получше.

Я решил во всем искать плюсы. Да, я написал книгу, о которой никто никогда не слышал, но это делало из меня потрясающего собеседника на вечеринках.

– Да ладно, ты написал книжку? Я найду ее в нашем книжном?

– Знаешь, ее нет на полках. Но если ты спросишь у консультанта, он сможет ее заказать. Еще можно взять ее в библиотеке, правда, мне за это не заплатят.

В общем, я продолжил писать. Следующая моя книга стала успешной. Кстати говоря, я продолжал страдать от лишнего веса. Когда люди после моих книжных чтений выстраивались в очередь, я спрашивал, кому дать автограф, с неслабой одышкой в голосе. Я кутался в огромные свитера даже когда было тепло. Девушки по-прежнему не считали меня привлекательным. Тем не менее читателям нравилось, что я был таким аутсайдером, который выбрался в дамки. Когда я зачитывал свою книгу, люди смотрели на меня с надеждой, словно у них, любителей пожирать тонны мороженого перед телеком, тоже есть шанс однажды стать известными писателями.

Я продолжил пытаться. Немного сбросил вес. Стал встречаться с девушкой, а когда эта история не сложилась, завязал новые отношения.

Я начал привносить в свою жизнь все больше дисциплины. Благодаря Франклу и нескольким другим писателям, проведя уйму времени за изучением катышек в моем медленно уменьшающемся пупке, я осознал, что искал.

Франкл четко это сформулировал: я искал смысл.

Его рецепт обретения смысла был прост. В следующей главе расскажу о нем и моем личном опыте. Если коротко: нужно поместить себя внутрь истории, в которой вы пытаетесь добиться значимых достижений или изменений. При этом вы принимаете все трудности и преодолеваете их, если это в ваших силах.

Я избавлялся от образа мышления жертвы так же, как избавлялся от лишнего веса: медленно, непоследовательно и часто терпя неудачи. Если вы хотите похудеть на пять килограммов за год и набрать не больше двух в следующем году, я могу помочь. Все, что вам нужно, – немного позаботиться об этом. Это небыстрый процесс, но пока вы не сбросите вес, мой вам совет: всегда носите объемные свитеры.

Со смыслом все точно так же. Вы признаете агентность, смещаете ваш локус контроля от внешнего к внутреннему. Вы намеренно ввязываетесь в приключение, ищете смысл. У вас есть цель, вы преодолеваете трудности, пишете очередную страницу. Каждый день вы просыпаетесь и развиваете сюжет. Чем больше я совершал намеренных действий и чем больше фокусировал свой план жизни и распорядок дня, тем больше я проходил через трансформацию.

Когда я писал книгу, я видел в этом смысл. Когда боялся заговорить с девушкой в церкви, видел в этом смысл. Когда покупал щенка, когда взбирался на гору, когда учился плавать на каяке – во всем этом я видел смысл.

Я упускаю много нюансов, но, надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю. Чтобы научиться видеть смысл, вам нужно признать свою агентность и двигаться вперед с определенной целью.

В жизни можно начать видеть смысл, если ее упорядочить.

Я стал понимать, что в жизни и в писательском ремесле есть общие правила. Если персонажи ничего не хотят, не преодолевают трудности, избегают сложностей и не развиваются, история не работает.

То же самое и с нами: если мы ничего не хотим, не преодолеваем трудности, избегаем сложностей, наши истории не имеют смысла.

Тогда я все еще не полностью усвоил эти правила и не до конца их сформулировал. Но я уже понял, что многое было в моих руках, особенно мое отношение к разным вещам. Я признал факт своей агентности, и моя жизнь постепенно начала налаживаться.

Что если в жизни все-таки есть смысл

В те времена, когда я уже добился небольших успехов, один знакомый захотел поговорить со мной о писательском деле. Он был молодым, еще ни разу не публиковавшимся автором, который прочел одну из моих книг и хотел узнать, что из себя представляет процесс публикации. Мы начали говорить, и вскоре я заподозрил, что он нигилист. Он отрицал идею, что в жизни есть смысл.

Когда мой собеседник начал в поэтической форме рассуждать о бренности бытия, я не выдержал и перебил его:

– А что, если в жизни все-таки есть смысл?

– Что ты имеешь в виду? – удивился он.

– Что, если в жизни есть смысл, и тебе просто надо жить определенным образом, чтобы познать его? Что, если, чтобы его найти, никакая диалектика тебе не нужна?

– Поясни.

Разумеется, мне не следовало так формулировать свой ответ, но я тогда сказал: «Что, если в жизни все-таки есть смысл, а конкретно в твоей – нет?»

Да, после этого дружба между нами не заладилась, но я до сих пор считаю, что это было справедливое наблюдение.

Если смотреть на жизнь как на кино, значит, все мы – актеры, которые играют роли на воображаемой съемочной площадке и смотрят в объективы вымышленных камер. Тогда история, которую мы рассказываем, будет наполнена или лишена смысла в зависимости от того, как мы ее преподносим. Что, если доверяя судьбе писать наши истории, мы лишаем их смысла, а признавая свою агентность и упорядочивая нашу жизнь, мы познаем смысл?

Я думаю, что такой ответ не устроил бы моего знакомого. Скорее всего, он хотел услышать доказательства, что в жизни есть смысл вместо того, чтобы самому попытаться его ощутить.

Идея, что смысл можно ощутить, но не доказать, казалась мне все более и более разумной. Я не мог объяснить, почему я стал чувствовать высшую цель и радоваться новому дню по утрам. Я просто знал, что смысл есть.

Нужно было всего лишь выдумать историю и прожить ее. Нужно было всего лишь вообразить себя… эдаким героем на задании!

Полагаю, что миллионы людей после выпуска из школы и университета будто сидят в пустом кинотеатре и смотрят титры в ожидании, что судьба сейчас им покажет другой фильм. Но на самом деле, когда мы остаемся одни, а родители, учителя и мир в целом перестают подсказывать нам, что делать, мы вынуждены соображать сами.

Состояние беспокойства, которое мы ощущаем, сидя в пустом кинотеатре нашего разума, я бы описал термином нарративная пустота. Без внимания к собственной истории, поскольку она больше не интересна, – к сожалению, так живут многие.

Это то, что я начал понимать. И мое понимание становилось все глубже с каждым днем на протяжении последующих 20 лет.

Моя жизнь не такая уж легкая, и я не всегда счастлив. Но если меня попросят ответить на вопрос, есть ли в моей жизни смысл, скажу: да, определенно.

Многие истории, которые я старался прожить, отлично работали, и я этому рад. Моя жена Бетси и наш будущий ребенок. Эта книга. Моя компания. Мой дом. Сейчас я не тот человек, кем был в прошлом, потому что истории, которые я решил прожить, преобразили меня.

В историях персонажи, которые не боятся сложностей, проходят через трансформацию. Они вынуждены это сделать. Те, кем они были до этого, не в состоянии справиться. Они вынуждены стать сильнее или скромнее, более чуткими или умными. Они вынуждены измениться, чтобы покорить выбранную ими вершину.

В боли, которая сопутствует трансформации, заключается опыт осознания смысла.

Я не могу все это доказать. Но тогда начал это чувствовать. И до сих пор чувствую.

Когда мы живем в состоянии жертвы, мы не видим смысла, но, когда действуем как персонажи с важной миссией, мы его находим.

Итак, как нам признать свою агентность и начать жить так, чтобы чувствовать смысл? Я отвечу на эти вопросы в следующей главе.