Текст книги "Дайте усопшему уснуть"

Глава 3

Итак, гольф на сегодня отменяется, это несомненно. Вместо гольфа надо идти на совещание, собранное сразу же после похорон.

Ник Ровито долго раскуривал сигару. Сначала он обнюхал ее, сунув под нос, отчего сигара сделалась похожей на усы, потом на несколько секунд напустил на себя удовлетворенный вид, затем извозил сигару слюнями, после чего отгрыз кончик и выплюнул ошметки табака на ковер. В заключение церемонии он подался вперед, и кто-то протянул руку, поднося газовую зажигалку. Зажигалка зашипела, и Ник Ровито возжег свой огонь. Зажигалка непременно должна была оказаться газовой, потому что от бензиновой шел запашок. Все ребята постоянно таскали с собой газовые зажигалки, даже если сами не курили С минуту Ник Ровито следил за дымом от сигары, а остальные наблюдали, как он следит за дымом. Кроме Энгеля, в комнате сидели еще двое ребят, которые несли гроб, и трое распределителей похорон. Все остальные участники погребального обряда отправились по домам или на работу, за исключением вдовы, которая уехала с Арчи Фрайхофером Не надо было тянуть, – сказал Ник Ровито струйке сигарного дыма. – Но я решил соблюсти приличия, дождаться конца похорон, а потом послать кого-нибудь домой к Чарли и все забрать Чего я не учел, так это новоиспеченной шлюхивдовушки с ее безмозглой башкой – Что-нибудь не так, Ник? – спросил кто-то из сидевших за столом Ник Ровито ответил на этот вопрос взгляд рыбьих глаз, потом повернулся к Энгелю и сказал:

– Нынче ночью, Энгель, пойдешь и выкопаешь его, понял?

Энгель кивнул, но кто-то еще спросил:

– Выкопать его? Ты имеешь в виду Чарли? Выкопать Чарли, да?

И Ник Ровито ответил:

– Ага.

– Зачем, Ник? – поинтересовался еще один участник совещания Ровито поморщился.

– Костюм, – ответил он – Синий костюм, вот зачем Ты должен принести мне его, Энгель, тот синий костюм, в котором шлюха закопала мужа Сначала Энгель ничего не понял Он думал о теле, а не о том, что было на теле – Так тебе не нужен сам труп? – спросил он.

– А на кои он мне? Не говори глупостей.

– На фига нам этот синий костюм? – подал голос еще один парень.

– Скажи ему, Фред Фред Харвелл, который нес гроб с телом, а при жизни Чарли был его непосредственным начальником, воскликнул:

– Господи Иисусе! Ник, ты имеешь в виду тот самый синий костюм?

Ник Ровито кивнул.

– Да, его Скажи им, Фред.

– Господи Иисусе, – повторил Фред, но больше ничего не сказал. Похоже, он утратил дар речи. Нику пришлось рассказывать самому – Чарли все время был в разъездах, – начал он. – Выполнял поручения Фреда. Катался в Балтимор и обратно. Поездом, чтобы не заказывать билеты на самолет, верно, Фред?

– Господи Иисусе, – ответил Фред. – Тот самый синий костюм.

– Тот самый, – подтвердил Ник, полыхал сигарой, стряхнул пепел и продолжал: – Чарли развозил что надо куда надо. В Балтимор – деньги, а в Нью-Йорк – товар. Теперь понимаете?

– Он вез все в костюме?

– Под подкладкой. Туда-деньги, обратно-товар Этот костюм уже три года распарывали и зашивали по-новой раз или два в неделю. Вы когда-нибудь видели на поношенном костюме такие добротные швы? А, Фред?

– Господи Иисусе, – ответил Фред. – Я и думать не думал.

– Чарли сыграл в ящик сразу же после возвращения из Балтимора. До передачи товара оставалось два часа, поэтому он поехал домой выпить кофе. Остальное – достояние истории Верно, Фред?

– Совсем из головы вылетело, – ответил Фред – Напрочь запамятовал.

– Ты напрочь запамятовал о героине на четверть миллиона долларов, Фред. Я так и знал, что рано или поздно ты запамятуешь, и мне придется напоминать тебе о твоей памяти – Ник, я не знаю, как меня угораздило, Богом клянусь Слишком много было забот с этими толкачами в школах Все сопляки, которым мы платили, вдруг оказались одноклассниками, а покупатели перекочевали на ту сторону Центрального парка. Да еще этот слушок насчет самолетной краски поубавил нам клиентов…

– Поговорим об этом в другой раз, Фред. Сейчас самое главное – вернуть синий костюм. Энгель! Энгель насторожился. – Ты все понял, Энгель? – спросил Ник Ровито. – Нынче ночью разоришь могилу и достанешь мне костюм. Энгель кивнул. – Я все понял, Ник. Но как, в одиночку? Без помощников там рыть да рыть – Так найди помощника Кто-то из сидевших за столом сказал – Ник, у меня идея. Я нашел того парня, Вилли Менчика, который угрожал Джионно. Ник Ровито кивнул.

– Я помню.

– Позавчера нам разрешили его убрать Я все подготовил на вечер пятницы в Джерси. Он играет там в боулинг. Вот я и подумал, мяч для боулинга – он ведь чертовски похож на древнее пушечное ядро Может, нам..

– Ты должен убрать Менчика, а не разрушать весь кегельбан, – напомнил ему Ник Ровито – То-то и оно. Мы можем убить двух зайцев Менчик пойдет с Энгелем выкапывать костюм, а потом Энгель прибьет его, запихнет в гроб к Чарли под бочок и опять засыплет землей, и тогда пойди найди этого Вилли Ты бы полез в могилу искать покойника?

Ник Ровито улыбнулся Это случалось нечасто, и все сидевшие за столом обрадовались – Остроумно, – сказал Ник. – Мне это нравится – Может, и Чарли тоже понравится, добавил кто-то – В компании ему будет веселее – Бросишь им колоду карт, Энгепь, – предложил еще один остряк и захохотал. Его поддержали все, за исключением Энгеля и Ника Ровито, но Ник улыбнулся, а для него это было равноценно смеху. Энгель хмурился, потому что пребывал в мрачном расположении духа.

– В чем дело, Энгель? – спросил Ник Ровито. – Какие сложности?

– Могила, – ответил Энгель. – Не по нраву мне это дело.

– Ты что, суеверный? Там католическое кладбище, никаких тебе злых духов. Все снова заржали. Ник был весьма доволен своей шуткой.

– Не в том дело, – сказал Энгель. – Много работы. Ручного труда.

Ник Ровито мигом протрезвел. Он понял, что имеет в виду Энгель.

– Послушай, мальчик, – проговорил он, – будь это просто яма, я нанял бы в землекопы какого-нибудь бездельника, верно. Но тут особый случай, понимаешь! Тут нужен человек надежный, молодой и достаточно сильный, чтоб не слег с инфарктом, едва начав копать, понимаешь? Ты моя правая рука, Энгель. Когда начнешь орудовать лопатой, можешь считать, что я рою землю вместе с тобой.

Энгель кивнул.

– Я знаю и ценю это. Дело в самой организации работы.

– Понятно. Но не волнуйся. Принеси мне этот костюм, там и на твою долю хватит.

– Спасибо, Ник.

– Да еще надбавка за Вилли, – сказал еще кто-то – Не забывай об этом, Энгель.

Вилли. О нем Энгель не думал С Конелли все было ясно. Или он тебя, или ты его. Энгелю пришлось действовать в горячке, он и опомниться не успел. Ни до, ни после Коннели Энгель никого не убивал, но все, включая Ника Ровито, похоже, забыли об этом. Энгель даже не знал, способен ли он на хладнокровное убийство.

Надо было как-то выкручиваться.

– Да, Вилли, – неохотно пробормотал Энгель – Где я возьму пистолет?

– Никакого пистолета, – ответил Ник Ровито, покачав головой. – Чтобы копать, надо будет снять пиджак. Вилли увидит пистолет и испугается. Ночью выстрел на кладбище могут услышать, и у тебя не будет времени засыпать могилу – Какого черта, Энгель? – спросил кто-то. – У тебя же будет лопата.

– Я должен ударить его лопатой?

Бей чем хочешь, мальчик, только никаких пистолетов Энгель покачал головой.

– Ну и работенка Лучше бы я трудился на законном поприще. Всю ночь рыть землю, а потом дать парню лопатой по башке. Да лучше бы я работал как всякий честный человек – Разговорчики, Энгель, – оборвал его Ник Ровито – Не все идет гладко, но ведь большую часть времени ты живешь припеваючи.

– Да, наверное, ты прав, Ник, грех мне жаловаться.

– Ничего, мальчик, ты просто выбит из колеи, это вполне естественно.

Энгель подумал о другом и сказал:

– Я тут подумал о другом…

– Погоди, – ответил Ник Ровито, – насчет Вилли. Ты его знаешь?

– Встречал. Водитель грузовика. Иногда возил товар в Канаду по нашей просьбе.

– Вот именно. На сегодня завербуешь его сам, ладно?

Энгель кивнул.

– Так о чем же ты подумал?

– О костюме. Он тебе целиком нужен, или только пиджак?

Где зашито зелье?

Ник Ровито взглянул на Фреда. Фред сказал.

– Только пиджак. Все под подкладкой пиджака.

– И то слава Богу, – ответил Энгель. – Если учесть мое настроение, вряд ли я испытаю соблазн оставить Чарли без порток. Ник Ровито похлопал его по плечу.

– Разумеется, мальчик! Думаешь, я втянул бы тебя в дело, от которого попахивает дурным вкусом?

Глава 4

В довершение всех бед Кенни выдал ему машину с обычной коробкой передач, а не с автоматической – Какого черта, Кенни? Как это, по-твоему, называется?

– "Шевроле", – ответил Кенни. – Именно то, что вы просили. Позапрошлого годы выпуска, черный, с заляпанными грязью номерами, неряшливый и неприметный на фоне бруклинских машин, скорость и приемистость не имеют значения, в багажнике – одеяло, две лопаты и лом. Все как заказывали.

– Но она глохнет! – возмутился Энгель. – Я завожу мотор, машина дергается вперед и глохнет.

– Да? – Кенни подошел и заглянул в окошко. – Все дело в том, что ваша левая нога не нажимает на педаль сцепления.

– Что не нажимает? На что не нажимает?

– Вон та педалька возле вашей левой ноги, видите?

– Так это называется «сцепление»?

– У нас нет других машин, отвечающих вашим требованиям, – заявил Кенни. – Или дам подать белый «кадиллак» с откидным верхом? Матово-голубой лимузин? Красный «мерседес-190»?

– Мне нужна неброская машина!

– Вы в ней сидите.

– Неброская, но вовсе не бросовая. Тебе известно, когда я последний раз ездил на машине без автоматической коробки?

– Вам подать жемчужина-серый «роллс-ройс»? Черепаховорозово-синий «линкольн-континентал»?

Золотисто-аквамариновую «альфа-ромео»?

– Ладно, ладно, все в порядке. Все в порядке.

– Берите все, что хотите, любую из моих машин, – Кенни широким жестом обвел почти весь свой гараж.

– Не надо, возьму эту. Ничего, меня устраивает. Всю дорогу до Бруклина мотор глох перед каждым светофором. Уже много лет при езде в автомобиле левая нога Энгеля не находила себе иного занятия, кроме как притопывание по полу в такт музыке. И вдруг такое дело. Впрочем, у него весь День не задался. Не успел он вернуться с совещания к себе на Кармайнстрит, как зазвонил телефон. Энгель сдуру снял трубку. Он слабо надеялся, что это звонит Ник Ровито, чтобы сообщить об отмене задания, но, разумеется, звонил не Ник. Энгель еще даже не сказал «алло», а уже знал, кто это.

– Ты был великолепен, Алоиз! Я смотрела, как ты опускаешься по ступенькам храма со всеми этими важными людьми, и говорила себе: «Ну разве не чудо, Фрэнсис? Можно ли поверить, что это твой сын? Такой высокий, статный, симпатичный, рядом с такими важными людьми!» Я прямо расплакалась, Алоиз, так прослезилась, что зеваки вокруг подумали, будто я родственница покойного. Но я сказала: «Нет, я плачу от счастья. Такой роскошный гроб, и мой сын там!» И тогда они стали так странно смотреть на меня. Я и не подумала, что это их так тронет!

– Угу, – ответил Энгель.

– Ты меня видел? Я махала шарфом. Тем, который купила на всемирной выставке.

– Э… я был малость занят и почти ничего вокруг не замечал.

– Ну и ладно, – голос матери звучал так, будто она сообщала, что у нее очень сильное кровотечение. – Во всяком случае – приободрилась она, – я успела домой вовремя и готовлю тебе обед, какого ты никогда в жизни не ел? Не надо благодарностей, ты его заслужил. Долг матери…

– Угу, – ответил Энгель.

– Что? Нет, только не вздумай говорить, что не придешь. Слишком поздно, все уже на плите, моя особая кулебяка с мясом поспевает в духовке…

– У меня работа, – сказал Энгель. Он в любом случае произнес бы эти слова, но сейчас они соответствовали действительности, что было особенно обидно. – Нынче вечером я должен кое-что сделать для Ника Ровито.

– О, – произнесла мать таким тоном, словно кровотечение сделалось опасно обильным. – Ну что ж, работа есть работа, – с сомнением добавила она.

– Никуда не денешься, – сказал Энгель.

И это тоже была правда! Направляясь в Бруклин в первом часу ночи, он размышлял о порученном задании и впадал во все более черную хандру. Ничего себе работенка для большой шишки! Осквернять могилы по ночам! Бить людей лопатой по голове! Ездить на машинах без автоматических коробок передач! Энгель угрюмо тащился вперед, часто забывая включить даже вторую передачу. В Бруклине он дважды заблудился.

После разговора с матерью Энгель позвонил Вилли Менчику и условился о встрече в час ночи возле пивнушки Ральфа в Бруклине. Но опоздал на двадцать минут.

Когда он затормозил перед баром, от стены отделилась тень и двинулась к машине. Тень изрядно заносило влево. Она частично втекла в салон и воплотилась в виде тощей длинной физиономии Вилли Менчика. Машина мгновенно наполнилась сивушным духом.

– Ты опоздал, объявила физиономия. – На двадцать минут.

– Были кое-какие трудности, – на сей раз Энгель не забыл включить нейтральную передачу, но для пущей надежности все равно держал левую ногу на педали сцепления. – Залезай, надо бы отстреляться побыстрее.

– Поехали, – Вилли выпрямился, забыв предварительно вытащить голову из салона. Послышался звук удара, вздох, и Вилли исчез.

– Вилли! – позвал Энгель. Ответа не было.

– Он пьян, – пробормотал Энгель и кивнул Это было ему на руку. Он вылез из машины, обошел вокруг, запихнул Вилли на пассажирское сиденье сзади и захлопнул дверцу. Вернувшись за руль, Энгель попытался тронуть машину с места на нейтральной передаче. Мотор взревел, но машина даже не дернулась. Энгель чертыхнулся и попробовал включить первую передачу, забыв выжать сцепление. Передача включилась, и в итоге машина с пронзительным визгом рванулась вперед и заглохла. Вилли подпрыгнул на сиденье, несколько раз ударился головой о разные детали, свалился на приборный щиток и затем затих. Энгель в отчаянии уставился на него.

– Погоди засыпать, а? – попросил он. – Сперва помоги мне рыть, ладно? Если неймется проломить башку, мы тебе это устроим, да так, что будешь доволен. Но сначала помоги мне копать, понятно?

Вилли отключился и ничего не ответил. Мотор тоже отключился, поэтому Энгель снова запустил его, вовремя вспомнил, что у него есть левая нога, и тронул машину с места.

В конце концов он с горем пополам добрался до кладбища, преодолев участок, где шел ремонт дороги, и остановился в кромешной тьме под деревом у кладбищенских ворот. Энгель оставил Вилли на полу, верно рассудив, что оттуда он никуда не упадет, включил свет в салоне и принялся легонько постукивать пьяного по почкам, чтобы разбудить.

– Вилли! Эй! Мы уже на кладбище!

Вилли скорчил рожу, застонал, заворочался и спросил:

– Слышь? Ч° я вчера натворил?

– Мы на кладбище. Пошли.

– Где мы?! – Вилли испуганно вздрогнул, выпрямился, врезался головой в приборный щиток и опять рухнул.

– Лучше бы я послушался маму и поступил в колледж, – сказал Энгель. – Лучше бы я жил честно и получал синяки и шишки от злой судьбы. Я добился богатства, влияния, уважения в своей общине, но что толку? Что толку, если я вынужден возиться со всякими тварями вроде этого мазохиста? Что толку, если по ночам я вынужден осквернять могилы, бить людей лопатой, ездить на допотопных колымагах, сорок раз кряду терять дорогу в Бруклине и водить дружбу со всякими вилли менчиками? Да лучше бы я работал молочником. У них хоть профсоюз есть.

Продолжая ворчать, Энгель вылез из машины и с омерзением изрек:

– А-а-а-а-г-г-г-г-х-х-х-х…

До сих пор в понятие «правая рука Ника Ровито» он вкладывал вполне определенный смысл: непыльная и приятная работенка. Телефонные звонки, ведение записей о деловых встречах, второстепенные решения. Такие обязанности обычно исполняют сынки рекламных агентов в конторах своих папочек. И вот теперь, спустя четыре года, он сделал открытие: оказывается, время от времени приходится грабить могилы, колотить людей лопатами и блукать в Бруклине на древних развалюхах с педалями сцепления. Оказывается, его работа может быть и унизительной, и даже грязной.

Размышляя об этом, Энгель обошел машину и открыл дверцу. Вилли вывалился наружу, крепко приложившись головой к какому-то камню.

– Может, хватит уже? спросил Энгель. – Эдак недолго иммунитет выработать, а у меня кроме лопаты ничего нет.

Вилли замычал и перевернулся, голова его при этом оказалась под машиной. Почуяв беду, Энгель быстро схватил Вилли за щиколотку и успел вытащить его из-под днища кузова в самое последнее мгновение перед столкновением головы с металлом. Вилли сел, впервые за весь вечер избежав увечья, поморщился и сказал:

– Парень, у меня голова трещит.

– Ты пьян, в этом все дело, – ответил Энгель.

– А сам-то ты трезвый, что ли?

– Конечно. Я всегда трезвый. – Тут Энгель малость приврал, но с учетом состояния Вилли это преувеличение почти не грешило против истины.

– Вот чем ты мне не нравишься, Энгель, – сказал Вилли.Тем, что корчишь из себя святошу.

– Вставай, пошли, мы уже на кладбище. Но Вилли продолжал сидеть на месте. Он еще не закончил свою речь.

– Ты – единственный человек в мире, готовый среди ночи идти грабить могилу на трезвую голову. Ты, небось, и в день победы над Японией глотку не промочил. Такой уж ты человек, блин!

. – Я такой человек, который не сидит на земле и не злопыхательствует, если Ник Ровито велит ему разорить могилу. Вилли поднял голову и нагловато прищурился. Но потом наглость сменилась испугом и растерянностью, и он сказал:

– Ладно, Энгель, не обижайся, я же во хмелю. Извини, от души прошу. От всего сердца. От сердца от всего…

– Пошли, займемся делом.

Вилли вздохнул, источая вокруг себя сивушный перегар.

– Ну вот с-с-сегда так… Стоит поддать, и начинаю трепать лишнее. Когда-нибудь точно пострадаю за язык свой длинный, попомни мои слова. Вот попомни.

– Вставай, Вилли, пошли.

– Только ты за мной приглядывай, ладно?

– Конечно.

Энгель помог Вилли подняться. Пьяный привалился к борту машины и заявил:

– Ты – мой кореш, вот ты кто.

– Конечно, – Энгель открыл дверцу и достал из «бардачка» фонарик.

– Кореш, – повторил Вилли. – Мы с тобой с-с-сегда дружили, с самого первого дня, верно, а? И в достатке, и в бедности, и в з-з-зной и в с-с-стужу. С самого училища.

– Я его не посещал.

– Ч° мелешь, ты?! Мы были неразлучны! Нераз-з-злучны были!

– Не ори. На, держи фонарь. – Энгель вручил Вилли фонарик, и тот уронил его.

– Я подниму, Энгель. Подниму я!

– Стой на месте! – Энгель подобрал фонарик, обошел машину и открыл багажник, в котором лежал инвентарь, завернутый в армейское одеяло.

– Поди сюда, Вилли. Потащишь все это.

– Секундочку. Секундочку.

Энгель осветил Вилли и увидел, что тот охлопывает себя руками, как человек, ищущий спички.

– Ну, что на этот раз? Муравьи закусали?

– Фляжка. У меня была фляжка.

Вилли открыл дверцу. Загорелся свет в салоне.

– Ага-а-а-а!

– Тихо ты!

– Вот она! Вывалилась на пол.

– Иди сюда.

– Иду, иду, – Вилли с грохотом захлопнул дверцу и поплелся к багажнику. Энгель осветил сверток.

– Потащишь его.

– Есть, с-с-сэр, – Вилли нетвердой рукой отдал честь и схватил в охапку армейское одеяло. – Уф-ф! Тяжелый, гад. Лопаты и лом лязгнули.

– Взвали на плечо… Да не на мое, а на свое! Поднимай.

Дай-ка я… Ну, взяли! Да на свое же! Погоди! Пого… Не урони!

Энгель собрал рассыпавшиеся орудия труда, снова завернул их в одеяло и пристроил тюк на плечо Вилли.

– Держи крепче!

– Держу, шеф, держу мертвой хваткой. Положитесь на меня, шеф.

– Хорошо, пошли.

Энгель захлопнул багажник, и они побрели прочь от машинычерез кладбищенские ворота, по главной дорожке. Галька скрипела под ногами. Энгель возглавлял шествие, освещая путь фонарем, Вилли, спотыкаясь, тащился следом. Лопаты бряцали. Через минуту Вилли затянул какую-то песню на мелодию «Моего Мериленда», но с другими словами: «Сто восемьдесят пятое училище проклятое, мучилище, терзалище, будь у тебя седалище…»

– Засунул бы ты туда свой язык, а?

– Просто тут грустное местечко, вот и все.

– Да помолчи ты хоть минуту!

– Грустное, – Вилли зашмыгал носом. – Место скорби…

Энгель не знал точного расположения могилы. При свете фонаря он прошагал вперед по одной дорожке, вернулся назад по другой. За его спиной Вилли шаркал ногами, шмыгал носом и иногда что-то бормотал под глухое бряцание инвентаря в одеяле. Со всех сторон над ними зловеще нависали мраморные памятники, залитые лунным сиянием.

Наконец Энгель сказал:

– Ага, нам сюда.

– Очень грустное место, – заявил Вилли. – Тут тебе не Калифорния. Ты бывал в Калифорнии?

– Должно быть, это совсем рядом. – Я не бывал. Но когда-нибудь, клянусь жизнью… «Калифо-оо-оо-рния, родимый край, я прие-е-е-еду, ты встречай…»

– Замолкни!

– Ну-ну, на себя посмотри.

– Чего?

– Я, что ли, ору? Сам же и орешь. Ты, нюхач и стукач, я тебя еще в училище раскусил. Ты уже тогда держал нос по ветру, да так и оставался двурушником.

Энгель развернулся и сказал:

– Закрой пасть, Вилли.

Вилли моргнул раз пять или шесть.

– Я ч° я такое сказал?

– Лучше слушай, что я говорю. Клади инструменты на землю, мы пришли.

Вилли разинул рот и принялся озираться по сторонам.

– Ч°, в натуре?

– Положи узел.

– Ага, – Вилли сделал шаг в сторону, выскользнул из-под узла, и тот с лязгом рухнул наземь. Энгель кивнул.

– Разворачивай одеяло.

– На фига?

– Будем отбрасывать на него землю.

– Землю?

– Которую выкопаем!

– На одеяло? Испачкаем ведь.

– Это подстилка! Иначе запачкается трава, и все увидят, что тут кто-то копался.

– Ну-у-у! А ты у нас парень с головой! – Расстелешь ты тряпку или нет? Расстели, Христа ради, расстели!

– Это ты про одеяло?

– Расстели же!

– Есть, шеф.

Вилли схватился за уголок одеяла и дернул. Инвентарь загремел, разлетаясь во все стороны.

– Бл… – сказал Вилли.

– Ничего, пустяки, я не сержусь.

– Ты славный малый, Энгель, ты это знаешь? Клевый кореш. – Да, да.

Энгель посветил вокруг. Дерн еще не уложили, и могила представляла собой четко очерченный прямоугольник. Это упрощало дело.

– Я буду держать фонарь, а ты копай, – распорядился Энгель. – Потом я тебя сменю.

– Есть, шеф.

– Отбрасывай землю на одеяло, понял? На одеяло.

– На одеяло.

Энгель недоверчиво следил за Вилли, но тот вывалил первую лопату точно на одеяло. И вторую, и третью тоже Энгель отступил на несколько шагов, присел на могильную плиту и стал светить, чтобы Вилли не нарыл, где не надо.

Минут через двадцать они поменялись ролями. Вилли с фонарем расселся на плите, отвинтил крышку своей фляги и заплакал.

– Бедня-а-ага. Имярек ты несчастный. Бедняга… Энгель перестал копать и взглянул на него.

– Кто бедняга?

– Тот парень там, внизу. Под землей. Как его звали?

– Чарли Броди.

– Чарли Броди? Правда, что ли, Чарли Броди? Старый Чарли Броди помер?

– Я сказал тебе об этом полчаса назад – Чтоб я сдох Старый добрый Чарли Броди Ты не знаешь, он занимал у меня деньги?

– Не знаю.

– Н-да-а… Видать, нет у меня должников. Сколько мне дадут за эту работу?

– Полсотни.

– Полсотни. Старый добрый Чарли Броди. Поставлю-ка я свечку за упокой его души, вот что я сделаю. Полсотни долларов. – Свети сюда, ладно? На небе и так светло.

– Это я просто к фляжке приложился. У-у-у-у, приснился мне вчера Джо Хилл, и до утра…

– Заткнись!

– Эх-х-х, стукач и двурушник…

На сей раз Энгель не стал отвечать на оскорбления и приналег на лопату. Вилли захихикал, немного посмеялся, потом малость всплакнул и шепотом исполнил «Ублюдочный Британии король». Когда песня кончилась, Энгель вернул ему лопату и за брал фонарь Вилли поковырял землю Копая, он орал немного тише, чем во время перекура. Он затянул было «Пятнадцать человек на сундук мертвеца», но ему не хватило голоса, и песня быстро выдохлась. Энгель закурил и принялся наблюдать, как растет куча земли рядом с могилой. Всю эту землю ему еще предстояло свалить обратно в яму без всяких помощников. Ну не прелесть ли?

– Эй, – окликнул его Вилли.

– Чего тебе?

– Яна что-то наткнулся! Сундук с сокровищами или еще что! – Может, на гроб!

– Точно! Слышь, я его поцарапал.

– Какая жалость.

– Хорошее дерево. Глянь! Какой дурак зарыл столько добротной древесины? Она же сгниет на фиг. Энгель подошел и заглянул в могилу, из которой теперь торчала только голова Вилли. Из-под земли показался уголок гроба.

– Сгребай землю с крышки, а я пойду погляжу, куда ты закинул лом.

– Может, на одеяле оставил?

– Меня бы это не удивило.

Энгель огляделся и увидел лом неподалеку от надгробия, на котором сидел. Вилли уже почти очистил крышку от земли – Там два замка. Взломай их и стяни с покойника пиджак, – велел Энгель. Вилли поперхнулся.

– Знаешь, мне что-то страшновато стало, – выдавил он.

– Чего ты испугался? Суеверный, что ли?

– Ага. Такой я. Просто запамятовал, как это называется.

– Ну, тогда только сломай замки. Дай-ка мне лопату. Вилли поднял лопату, потом неохотно наклонился, чтобы вскрыть ломом замки. Энгель выжидал, глядя на голову помощника и взвешивая на руке лопату. Наконец Вилли взломал замки и застыл с растерянным видом.

– Как мне крышку-то снять, если я на ней стою?

– Сдвинься к самому краю.

– Какому краю? Крышка откидная.

– О, черт! Вылезай оттуда. Ляг на край могилы, потом дотянись ломом до крышки и поддень ее.

– Ладно, ладно…

Энгель немало повозился, извлекая Вилли из могилы Тот все время соскальзывал обратно, норовя утащить за собой напарника. Наконец Энгель изловчился, ухватил Вилли за задницу и выволок наверх. Извиваясь, Вилли развернулся, сунул лом в могилу и принялся шарить им туда-сюда, отыскивая, за что бы зацепиться. Энгель стоял на противоположном краю ямы с лопатой в одной руке и фонарем – в другой.

– Есть! – возликовал Вилли – Пошла, пошла, по. Посветика, не видать ни рожна.

Энгель направил луч в могилу. Крышка поднялась под прямым углом, и он увидел белый плюш. Энгель вытаращил глаза.

Гроб был пуст.

– У-а-а-а! – завопил Вилли, проворно поднимаясь с карачек. – Он! Он! Чур меня! А-а-а-а!

Энгель понял, что ничтожный дармоед вот-вот бросится наутек. Отшвырнув фонарь, он обеими руками вцепился в рукоятку лопаты, яростно размахнулся и обрушил ее на голову удиравшего Вилли, промазав всего фута на два. Энгель потерял равновесие, сверзился в могилу, рухнул прямо на белый плюш, и крышка гроба с грохотом захлопнулась.