Текст книги "Лучшая подруга"

Донна КЛЕЙТОН
ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА

Глава 1

Доктор Слоан Рэдклифф уже полчаса выдерживал натиск своих двенадцатилетних дочерей-тройняшек. Их взгляд выражал упрямую готовность к бунту и способен был заставить трепетать от ужаса сердце всякого нормального родителя.

Множество противоречивых мыслей мелькало в голове Слоана. Однако сейчас главное – сосредоточиться и сохранять полное спокойствие.

В такую минуту нервы должны быть твердыми как сталь.

– Девочки, – начал он мягко, хотя знал по опыту, что миролюбивый тон, как правило, оказывается неэффективным, но здравомыслие и жизненный опыт подсказывали, что нужно действовать в соответствии со своими представлениями о корректности. Доктор Рэдклифф намерен был продержаться столько, насколько хватит сил. – Правила Вы знаете, – продолжал он. – Девять часов. Не позднее. И на большее не рассчитывайте. Вам двенадцать лет.

– Почти тринадцать!

О господи! Сидни, самая бойкая из трех его дочерей, всегда была готова надерзить отцу. Он счел благоразумным проигнорировать ее выпад о возрасте, сделанный с вызывающим высокомерием.

– Папочка, – жалобно захныкала Саша, – это же новогодняя вечеринка. Там будут самые крутые ребята. Нам очень нужно пойти туда, обязательно. Если мы не пойдем, все станут считать нас полными дурами. – Ее глаза были широко раскрыты, она морщила лоб и разводила руками, всем своим видом показывая, что от предстоящего события зависит ее будущее.

Это добило Слоана. Собственно, на него подействовало не драматичное выступление Саши, которое для нее стало обычным делом, а ужасающая перспектива оказаться втянутым в спор, где она, со своим потрясающим умением убеждать, явно одержала бы победу. Вечеринка в канун Нового года, вероятно, по каким-то непостижимым причинам имела для его дочерей большое значение. Посмотрев на Софи, третью из его милых жизнерадостных девочек, он был удивлен, увидев, что она стоит, плотно сжав губы и решительно скрестив руки на груди.

Слоан всегда удивлялся своим дочерям. С длинными прямыми темными волосами и карими глазами, внешне они были похожи друг на друга, как горошины в стручке, но в характерах не имели ничего общего. Особенности выражения всех их чувств – от радости и успеха до гнева, разочарования и отчаяния – так же отличались друг от друга, как снежинки, которые роняет декабрьское небо.

– Слушай, папочка, – заговорила Сидни, – мы просили у тебя разрешения пойти на эту вечеринку месяц назад. А теперь уже пора ехать в магазин за одеждой и туфлями.

– В магазин? – переспросил он. – Но вы все трое получили подарки на Рождество.

Глаза Саши расширились от ужаса, сдержав его готовое прорваться возмущение.

– Ты не понимаешь! Мы не можем надеть их, – объяснила Саша, – ведь подаренные тобой джинсы и свитер – повседневная одежда. А нам нужны выходные платья.

– Да, – поддержала сестру Сидни, – нам нужны длинные, элегантные платья. Там все будут так одеты.

Уяснив наконец, о чем идет речь, Слоан скептически улыбнулся и позволил себе язвительно заметить:

– Ребята собираются, чтобы поглядеть на симпатичных дурочек в…

– Папа!.. – воскликнули хором Сидни и Саша, замотав от возмущения головами.

– Я говорю о наших подругах, – возразила Сидни, – ты знаешь, что мы имеем в виду.

– Мы должны дать ответ, – добавила Саша, до вечеринки осталось четыре дня. Ты разрешишь нам пойти?

Он сопротивлялся, сколько мог. Теперь необходимо было принять решение: позволить им пойти или запретить и тем самым ужасно разочаровать дочерей?

В такие моменты Слоан ненавидел участь отца-одиночки. Бабушки и дедушки с обеих сторон умерли, и ему даже не с кем посоветоваться, не на кого положиться. Он чувствовал себя совершенно беспомощным, одиноким и неуверенным в себе. Он никогда не знал наверняка, правильно ли поступает. Ему необходимо было время, чтобы все обдумать.

– Девочки, вы ворвались в мой кабинет, требуя…

– Все твои пациенты уже ушли, папа, – сказала Сидни, – в холле никого нет.

– Тебе пора домой, – Саша уперла руку в бок, кроме того, ты ведь ждал нас. Вспомни. Ты сказал Анни, чтобы она нас пропустила.

Конечно, Слоан об этом помнил. Он просто тянул время.

– Я помню, – добродушно согласился он, встал и снял свой белый халат. – Как насчет того, чтобы по пути заехать поужинать? Мы отправимся в ваше любимое место.

Три пары глаз недружелюбно посмотрели на него.

– Мы еще не договорили, папа, – теперь уже подбоченилась Сидни, ее брови недовольно изогнулись.

– Мы хотим пойти на вечеринку! – настаивала Саша.

Софи только кивнула, но ее взгляд выражал все то упрямство, на какое она была способна.

Слоан вздохнул. Почувствовав смертельную усталость, он опустился в кресло и положил руки на колени.

– Хорошо, – сказал он, – можете пойти на вечеринку.

– Ух, – вздохнула Сидни.

– Ура! – Саша подняла руки и радостно заплясала.

Даже Софи улыбнулась и заметно расслабилась. От напряжения она была натянута как струна.

Девочки начали болтать друг с другом все сразу:

– Я собираюсь купить черное без пояса платье, такое, как мы видели на прогулке…

– А я надену ярко-голубое с разрезами с обеих сторон…

– А мне нужно облегающее, и еще я хочу те туфли на платформе с ремешками…

– И надо купить косметику. Я видела алую губную помаду, которая мне очень подходит…

Платье без пояса? Ярко-голубое с разрезами?

Облегающее? Туфли на платформе? Алая помада?

У Слоана голова пошла кругом. Наконец он собрался с духом.

– Прекратите!

Дочери повернулись к нему. Их радость неожиданно омрачило откровенное возмущение отца.

– Я не закончил, – продолжал он, не заботясь более о том, чтобы сохранять спокойствие. – Вы можете пойти на вечеринку, но должны вернуться домой к двум часам ночи.

– Ну папа… – захныкала Саша.

– О, нет!.. – В восклицании Сидни слышался жалобный стон раненого животного. – Он хочет обмануть нас. Хочет все испортить. Хочет заставить нас уйти рано. Все будут пальцами на нас показывать.

Она представляла себе необходимость раннего возвращения домой как некую разновидность постыдной болезни. Слоану захотелось возразить, что вид двенадцатилетних девочек в декольтированных нарядах, с накрашенными алой помадой губами едва ли привлекателен и весьма не к месту.

Софи тихонько напомнила:

– Папа, мать Дебби арендует зал.

Слоан возмутился:

– Меня не интересует, что она делает, пусть снимает хоть стадион. Мои дочери должны вернуться домой вовремя. Вам двенадцать лет…

Тогда в спор вступила Сидни, вспыхнув от возмущения:

– Но мне через три недели будет тринадцать.

– Мне тоже, – сказала Саша.

Софи подытожила:

– Нам всем.

Это был их девиз, их общее кредо – нам всем.

Теперь в глазах девочек горел открытый огонь мятежа, дерзкий и непримиримый.

Но Слоан решил держаться до последнего, не сдаваясь.

– Сколько бы вам ни исполнилось, хоть двадцать пять, ни одна из моих дочерей не будет шляться неизвестно где по ночам. Вы можете встретить Новый год с друзьями, а в половине первого я заберу вас домой. Это все.

Губы Саши задрожали, ее большие темные глаза наполнились слезами.

– Но мать Дебби заказала завтрак на всех, сообщила Сидни, – и там будут мои любимые оладьи.

– Я с удовольствием приготовлю вам оладьи, как только мы вернемся домой с вечеринки, объявил твердо Слоан, словно вынес приговор, не подлежавший обжалованию.

В воздухе сгущалось напряжение. У Слоана возникло странное ощущение, что вот-вот случится что-то ужасное.

И предчувствие его не обмануло.

Софи – самая тихая из его дочерей – выпрямилась и расправила плечи. Она посмотрела отцу в глаза и объявила:

– Я останусь до конца вечеринки. Я не собираюсь выглядеть идиоткой на своем первом свидании с Бобби Снайдерсом.

Свидании? Дозволено ли маленькой девочке говорить о свидании с мальчиком?

Рэйчел Ричарде любила свою работу. Она занимала должность менеджера в клинике совместно занимавшихся медицинской практикой партнеров – Слоана Рэдклиффа, Трэвиса Уэсткотта и Грега Гамильтона. Все трое были не просто коллегами, связанными общим делом, но и друзьями, которые привыкли полагаться друг на друга. Хотя она никогда не говорила об этом вслух, но почти семейная атмосфера в офисе являлась одной из причин, по которым ей так нравилась ее работа.

Основной же причиной было ее отношение к Слоану и его дочерям, занимавшим тут отнюдь не последнее место.

Она полюбила дочерей Слоана со дня их появления на свет и делала все, что было в ее силах, для их воспитания, с тех пор как Оливия, жена доктора Рэдклиффа и ее самая близкая подруга, умерла.

Никогда не иссякавший поток страховых полисов, которые нужно было регистрировать и заполнять, стал подходящим предлогом, чтобы задержаться в офисе после окончания рабочего дня. На самом же деле она знала, что задумали девочки, и осталась прежде всего для того, чтобы вовремя вмешаться.

Дочерям не следовало нападать на отца таким образом. Они, конечно, были не правы. Девочки набросились на него, как стая гончих на дичь, не давая опомниться, считая, что так он быстрее сдастся и выполнит их требования. Рэйчел заметила, что чем старше они становились, тем более искусными делались их атаки. С каждым разом они проявляли все большую настойчивость и изобретательность, совершенствуя свою «охотничью» технологию.

Рэйчел оставалось только осушить их слезы и смягчить ярость, вызванную отказом отца позволить им провести новогоднюю ночь вне дома. Но как только ее слуха коснулось слово «свидание», она поняла, что Слоану необходима поддержка.

Но чем она может помочь ему?.. Ее сердце забилось. Ничем… И все-таки она попробует.

С заполненными бумагами в одной руке и карандашом в другой Рэйчел поспешила в кабинет Слоана.

Когда она вошла, красивое лицо доктора было мертвенно-бледным, а чувственный рот, о котором она так часто мечтала по ночам, был раскрыт, словно он пытался что-то сказать, но не находил слов.

Да, ему было нелегко. Она очень сочувствовала Слоану, зная, что причина его страданий – в чувстве ответственности за воспитание дочерей.

Конечно, он не всегда следовал ее советам и не рассчитывал на ее поддержку, об этом она могла только мечтать. Своим друзьям и партнерам, Грегу Гамильтону и Трэвису Уэсткотту, он полностью доверял в работе. А тут – тонкое дело воспитания. Не всякий может решить эту проблему. Будучи одинокой, бездетной женщиной, Рэйчел действительно плохо представляла себе, как можно уладить назревающий конфликт между Слоаном и его дочерьми. Но она должна попытаться сделать это. Она просто обязана… Заставив себя улыбнуться, она набралась смелости и сказала:

– Может быть, найдем какой-нибудь компромисс?

Четыре пары глаз обратились к ней. Но посмотреть сейчас в карие глаза Слоана было бы ошибкой, она это знала. Ее язык словно онемел.

Рэйчел сосредоточила внимание на девочках, переводя глаза с одной на другую.

– Конечно, ваш отец хочет, чтобы вы пошли на вечеринку, – начала она. – Я сама это отлично слышала. Но вам всем троим кое с чем следует смириться – и в том, что касается ваших нарядов.., и в отношении еще кое-чего.

– Дети всегда должны уступать, – проворчала Сидни, надув губы.

– Ну, – мягко сказала Рэйчел, – ведь никто не говорит, что жизнь состоит только из приятных моментов. – Она на минуту умолкла, а затем продолжала:

– Когда вы рассказывали мне о приглашении на вечеринку, я поняла, что она будет почти настоящей. – Рэйчел многозначительно посмотрела на девочек.

– Да. – Глаза Саши засияли, очевидно, она ожидала, что Рэйчел выступит с ними заодно и поможет одержать победу. – Как раз это мы и пытались объяснить папе. Поэтому нам и нужны длинные вечерние платья.

– Дорогие мои, мне бы не хотелось вас расстраивать, – произнесла Рэйчел осторожно, – но «почти настоящая» еще не означает, что на нее следует являться в вечерних туалетах.

– С декольте или в ярко-голубом с разрезами, пробормотал Слоан, тяжело вздохнув.

Рэйчел натянуто улыбнулась, но от взгляда темных глаз Слоана у нее перехватило дыхание.

– Как насчет того, – предложила она, снова сосредоточившись на девочках, – чтобы пройтись со мной по магазинам? Мы бы выбрали симпатичные платья, против которых ваш отец не стал бы возражать.

– Но все девочки будут одеты… – Сидни не успела договорить.

Рэйчел твердо, но дружелюбно перебила ее:

– Доверься в этом мне, Сидни.

– А косметика? – мрачно спросила Саша, надув губы.

Рэйчел подошла и взяла девочку за подбородок кончиками пальцев.

– Ты такая красивая, что тебе вовсе не нужно краситься. Но может быть, папа разрешит тебе воспользоваться блеском для губ. Он придаст твоим губам выразительности и без кричащей помады. Как вы полагаете, Слоан?

Снова встретившись с ним глазами, Рэйчел почувствовала себя так, словно воздух в комнате был пронизан электричеством. Он улыбнулся ей.

Кровь застучала у нее в висках.

Она как будто принимала бремя его забот на себя, и сознание такой сопричастности было ей приятно.

– Ну, с этим я готов согласиться, – кивнул Слоан, не замечая ее замешательства.

Софи шагнула к Рэйчел.

– А как насчет того, чтобы остаться до утра?

Мы не можем…

– Не настаивай, Софи, – посоветовала Рэйчел, слегка прищурившись, что придало ее словам оттенок повелительности. – Не всегда стоит торговаться. Пусть папа еще подумает об этом. – Затем она обратилась ко всем троим сестрам: Одевайтесь. Встретимся в холле.

Когда они остались наедине, Слоан сказал:

– Я очень вам признателен, Рэйчел.

Его глубокий голос заставил ее улыбнуться и почувствовать себя счастливой.

– Пустяки, – ответила она. Не переключил ли кто-то кондиционер? В офисе определенно слишком жарко. – Я с удовольствием прогуляюсь с ними.

Доктор вынул бумажник и протянул ей деньги.

– Пообедайте! Эта компания сильно проголодалась, – намеренно шутливо заметил он. И, помолчав и пристально взглянув на нее, предложил:

– Может быть, мне пойти с вами?

– Нет, – едва заметно улыбнулась Рэйчел. Нам, возможно, придется обойти дюжину магазинов, прежде чем дело дойдет до покупок. Вам будет очень скучно.

– Ну тогда пришлите мне счет, и я оплачу его сразу же по получении.

Она кивнула.

– Как всегда. – Ей много раз доводилось брать его дочерей с собой в магазин.

– Я привезу их домой к девяти, – проговорила Рэйчел, уходя.

– Будьте осторожны на дороге, – сказал он, посмотрев ей вслед, – лед растаял, но кое-где еще скользко.

Рэйчел очень хотелось верить в то, что эти слова были проявлением беспокойства и заботы о ее безопасности. Но она знала: прежде всего его мысли сосредоточены на детях, как и должно быть.

– Дороги посыпаны солью.

Однако эти слова Слоан уже не слышал: он занялся изучением истории болезни пациента, лежавшей на его столе.

Рэйчел вышла из кабинета и спустилась в холл, откуда доносились оживленные голоса девочек.

Она действительно была рада возможности помочь Слоану и его дочерям. Но одновременно сожалела, что не смогла справиться с вновь возникшим чувством вины, чувством своей ужасной греховности, которое накатывало на нее всякий раз, когда она оказывалась рядом с доктором.

Причина крылась в сильном переживании, которое не давало ей покоя. И она точно знала его истоки.

Внутренний голос постоянно твердил ей, что она не ошибается. Рейчел не знала, как с собой справиться. Как справиться с тем, что она уже давно влюблена в мужа своей покойной подруги.

– Рэйчел, можно задать тебе вопрос? – серьезно посмотрев на нее, сказала Софи.

Город был засыпан снегом, так что звуки, доносившиеся снаружи, были приглушены, да и внутри самой машины тоже было тихо.

– Конечно, Софи, – Рэйчел взглянула в зеркало, но не увидела в нем отражения девочки, спрашивай все, что захочешь.

– Ну.., тогда… – Софи запнулась, а затем продолжила:

– Что ты чувствуешь, когда знаешь, что тебя хотят поцеловать?

Сидни захихикала над вопросом сестры. Зато в голосе Саши послышался благоговейный трепет, когда она спросила:

– Ты действительно думаешь, что Бобби станет целоваться с тобой на вечеринке?

Софи пожала плечами.

– Ну, ведь это же Новый год, – задумчиво ответила она, – люди всегда обнимаются и целуются в новогоднюю ночь.., правильно?

Голос Саши стал еще более взволнованным и тихим:

– Да, так всегда и бывает.

Сидни перестала смеяться, а Саша умолкла.

Казалось, обе девочки находились под впечатлением того, что у их сестры через четыре дня может появиться возможность по-настоящему поцеловаться с мальчиком.

Воздух наполнился тревожным ожиданием.

Рэйчел удивленно подняла брови. Она ожидала услышать жалобы на непреклонность отца, на то, что он слишком мало позволяет им, но вопрос Софи поверг ее в изумление. Уж слишком щекотливая тема, которая легко может привести к дискуссии по поводу тычинок и пестиков.

Однако Рэйчел была слишком прямолинейна, чтобы поддаться искушению проигнорировать вопрос или уклониться от ответа. Слова Софи свидетельствовали о доверии к ней девочек. Они явно чувствовали себя с ней настолько комфортно, что могли говорить обо всем, их интересующем. Даже об отношениях с мальчиками.

– Не стоит так беспокоиться, – мягко заметила Рэйчел. – Это прекрасно. Я имею в виду поцелуй. Когда губы прикасаются к губам – ощущение очень приятное. Нежное. Но самое сильное чувство возникает где-то в глубине тела, словно все внутри сжимается, голова кружится, и колени слабеют.

Откуда пришло в голову такое описание? Рэйчел и сама удивлялась. Она никогда толком ни с кем не целовалась… Собственно, она даже не могла припомнить, когда это было! Как же ей удалось сказать девочкам именно то, что им хотелось услышать?

– Да, – подвела итог Сидни, – похоже на простуду.

Но не успела Рэйчел рассмеяться в ответ, как Саша тут же серьезным тоном предупредила:

– Надо хорошенько почистить зубы, Софи. А то во рту останется запах салата, который мама Дебби собирается приготовить на закуску.

Сидни мечтательно теребила застежку-молнию, то застегивая, то расстегивая куртку.

– Ты же знаешь, что мать Дебби очень любит во все блюда класть чеснок.

– О господи, – простонала Софи, – да я вообще не буду есть этой ночью.

– Будешь. – Рэйчел притормозила перед светофором. – Возьми с собой жевательную резинку или мятные конфеты и положи в рот, перед тем как вы соберетесь поцеловаться.

Софи произнесла трагическим голосом:

– Я умру от разочарования, если папа заставит нас уйти с вечеринки слишком рано.

В зеркале Рэйчел заметила, что две других сестры дружно кивнули, поддерживая се слова.

– Ну почему папа всегда такой упрямый? спросила Сидни.

– Все его запреты на поздние возвращения, укладывания в кровать.., неужели он не понимает, как он старомоден? – добавила Саша.

Рэйчел понимающе вздохнула.

– Он любит вас, – сказала она девочкам, – и хочет быть хорошим отцом. А вот что касается старомодных взглядов на поздние возвращения, – ей трудно было сохранять серьезность в голосе, – интересно посмотреть, что бы вы мне сказали, если бы у вас самих были дети.

– О, я никогда бы не запрещала своим детям ходить туда, куда они хотят.

Рэйчел не могла удержаться от смеха. Чрезмерная серьезность Сидни была комичной, хотя Рэйчел и знала, что все трое думают именно так.

– И я никогда бы не заставляла их рано уходить с вечеринки.

Печальное выражение лица Софи снова заставило Рэйчел вздохнуть.

– Смотрите, хохотушки, вы собираетесь на вечеринку. И вам лучше уступить отцу в этом вопросе.

– Мы собираемся на вечеринку, – согласилась Саша с неопровержимым фактом, – а еще мы идем покупать новые платья.

Рэйчел припарковала машину на пустынной вечерней улице.

– Сначала нам стоит немного подкрепиться, сказала Рэйчел, выключив мотор, – а затем мы займемся покупками.

– Следите, когда появится Рэйчел, – предупредила Сидни сестер за столиком кафе, – мы должны знать, когда она выйдет из туалета.., нам нужно кое о чем поговорить.

– О чем? – спросила Саша, погружая ломтик поджаренной картошки в кетчуп и облизывая его. – О нашем возвращении с вечеринки?

Софи с интересом посмотрела на сестру.

– Не совсем, – сказала Сидни, – но вообще о папе. Он такой строгий. Мне это надоело.

– Мне тоже, – согласилась Саша.

Софи автоматически прошептала:

– Нам всем. – Она выронила колечко лука, которое держала двумя пальцами.

– Мы должны что-то сделать, – объявила Сидни. – И как можно скорее. Иначе он разрушит всю нашу жизнь. Со следующего месяца мы уже станем тинейджерами.

Две других сестры кивнули, и все трое погрузились в глубокое молчание. Казалось, на них снизошло райское умиротворение.

– Нам нужно что-нибудь придумать, чтобы он не докучал нам своими воспитательными приемами, – предложила Софи, дожевывая кусок гамбургера.

Саша иронически скривила губы.

– Это невозможно. Папа всегда будет следить, куда мы ходим, с кем и когда приходим домой.

Сидни откинулась на спинку стула:

– Просто надо подумать, чем можно его отвлечь.

– Нам нужно, – сказала Софи, – чтобы папа стал интересоваться не нами, а кем-нибудь другим.

– Может, его пациенты будут отнимать у него больше времени. – Саша отправила в рот ломтик картошки.

– Нехорошо надеяться, что другие люди заболеют. – Колечко лука выпало, на этот раз из гамбургера Софи, на салфетку.

– А я и не надеюсь, – обиделась Саша, – я просто говорю.

– Нам нужно, – сказала Сидни, – чем-нибудь отвлечь папу.

– Ха! – Темные глаза Софи заблестели. – Помните, как два месяца назад доктор Грег взял на работу няню? Мисс Джейн перевернула всю его жизнь.

– Мы уже слишком большие, чтобы с нами сидела няня, – напомнила Сидни.

– О господи, ты такая дурочка, Сидни. – Софи закатила глаза. – Я говорю о няне не для нас, а для папы.

Сестры посмотрели на нее как на ненормальную.

Она снова закатила глаза.

– О женщине.., для папы.

– А-а… – лицо Саши стало серьезным, – зачем папе женщина? Он же уже старый?

– Софи, – вздохнула Сидни, – ты гениальна. Я помню, что доктор Грег позвонил папе и доктору Трэвису, попросил срочно приехать в офис и они там долго разговаривали. А все из-за мисс Джейн.

Теперь Софи была более уверена в себе.

– А еще вспомни, как изменился доктор Трэвис, когда мисс Диана стала с ним жить. – Она снова умолкла.

– Ты что, хочешь привести какую-то женщину, чтобы она жила с нами? – недоуменно уточнила Саша.

– Неужели нам действительно придется жить с какой-то женщиной?.. – спросила Сидни упавшим голосом.

Софи потрясла головой.

– Все, что нам нужно, – заинтересовать папу чем-нибудь. Чтобы он забыл о нас. Чтобы стал думать о ком-нибудь другом, как доктор Грег о мисс Джейн или доктор Трэвис о мисс Диане.

Чтобы он задерживался в офисе, звонил доктору Грегу и доктору Трэвису и долго разговаривал с ними. – Она внезапно нахмурилась. – Интересно, почему мужчины не могут сами решать проблемы с женщинами?

– Правильно! – поддержала сестру Сидни. Проблема с женщиной отвлечет его от нас.

– Хорошо, – согласилась Саша, – но все равно вопрос остается открытым. Где найти женщину, которая могла бы заинтересовать папу? – И опять ее губы скептически скривились.

– У многих детей в школе родители разведены, – сказала Софи.

– Да, вот у Дебби мама одна, – буркнула Саша.

– Даже и думать забудь! – возмутилась Сидни. – Я и вообразить себе не могу папу рядом с матерью Дебби. Она слишком много о себе думает – со своим хорошим вкусом.

– Я тоже так считаю, – согласилась Софи. – Я с удовольствием пойду на вечеринку к Дебби, но ни за что не соглашусь, чтобы она стала моей сводной сестрой.

– Тише, – сказала Саша с лихорадочно блестящими глазами, – ведь мы же не говорим о том, что встречи с женщиной должны обязательно привести к женитьбе. Я не знаю… – И она на несколько минут погрузилась в раздумья.

– Да, – подхватила Софи, – и я тоже не хочу, чтобы папа женился.., или.., даже стал заботиться о какой-нибудь подруге больше, чем о нас. Но если мы не хотим совсем лишиться развлечений в ближайшее время, то надо что-то делать!

Снова заговорила Сидни:

– К тому же, если папа решит жениться, я не хочу, чтобы у нас дома поселился кто-нибудь из школы.

Все трое задумались.

Наконец Саша сказала:

– Да, мы так и не знаем, где найти женщину.

Именно в это время к столику подошла Рэйчел.

Девочки умолкли и в ту же минуту изобразили на лицах абсолютную невинность. Они смотрели друг на друга широко открытыми глазами, стараясь удержаться от смеха.

Рэйчел наклонила голову.

– О чем вы тут секретничали? – спросила она.

Девочки весело улыбнулись.

– Я очень рада, что вы мне кое-что оставили, сказала Рэйчел, принимаясь за еду. Она исподволь взглянула на Софи, выглядевшую невинно, как ягненок, прогуливающийся в мясной лавке.