Текст книги "Заварушка на Фраксилии"

На другой день Мела была по-прежнему весела – само по себе диво. Начать борьбу со свободным временем решили с того, на чем остановились вчера. Я согласился сопровождать Мелу в походе по длинной веренице магазинчиков и лавчонок припортового городишки и проявил чудеса выдержки и благовоспитанности – можно ли требовать от мужчины большего? После этого продолжительного траления галантерейно-трикотажных вод выяснилось, что Мела не купила ничего, а вот я не смог устоять против пары пестрых рубашек (канареечно-желтый с индиго) и замечательных ботинок из тончайшей кожи рексорлийской крылатой змеи.

Мы безмятежно отобедали, а когда вернулись на корабль, обнаружили, что над нашими головами сгущаются тучи.

Глава 6

На первый взгляд ничто не предвещало бурю. Тучи имели вид корабля, опустившегося рядом с нами, и оттенка он был отнюдь не предгрозового. Корпус его сиял девственной чистейшей белизной и золотом. Казалось, ни метеоритные дожди, ни космическая пыль никогда не прикасались к этому сверканию. По белизне и золоту сказочного корабля шли бесконечные чудесные узоры, кривули и загогулины, что навевало мысли о некоем кондитерском изделии, которое свихнувшийся пирожник решил сделать своим последним предклиническим шедевром.

Мела изумленно вскрикнула и рывком остановила флоутер, чтобы рассмотреть чужой корабль.

– Что это?!

– Малая версия лайнера „Астропалас“. Кто-то бесится с жиру.

– Тут больше денег, чем вкуса, – хихикнула моя впечатлительная напарница, переводя флоутер в медленный облет златобелого чертога. Ладонь она держала козырьком перед глазами, чтобы защитить их от блеска.

– Мне кажется, – начал я медленно, – мне кажется, я знаю, чей это корабль.

Кому он принадлежит, я точно вспомнил, едва распахнулась крышка входного люка корабля и оттуда появились…

В основном это были маленькие, кривобокие, обросшие темным мехом негумы, но я смотрел не на них. Над толпой мохнатых созданий возвышался человек, наш соплеменник, не заметить которого в любом окружении было просто невозможно. Он был сложен как ардакканианец – так же высок, широк в плечах, узок в бедрах и мускулист – но во всем прочем отличался от жителей планеты-затворницы. На нем была белая рубаха без рукавов, небрежно расстегнутая на груди, белые обтягивающие брюки, не оставляющие сомнений в его половой принадлежности, и белые же сапоги на высоких каблуках. Золотые кудри ниспадали тугими кольцами, гладкая кожа, под которой перекатывались мускулы, отливала золотом и бронзой. Он увидел нас и медленно улыбнулся, сверкнув такими белыми зубами, что стало больно глазам.

У меня исчезли последние сомнения в том, кто это. И уже несколько минут я обливался холодным потом, пропитывающим рубашку.

Широко распахнув глаза и приоткрыв рот, Мела замерла, зачарованная. Довольно скоро сгорбленные мохнатые негумы принялись тыкать в нее пальцами, гортанно тараторя что-то на своем языке, гукая и издавая звуки, определенно напоминающие смех. Мела залилась краской, но не оторвала взгляд от человека в белом и золотом.

Он же, неторопливо изучив достоинства Мелы, обратил внимание на меня.

– Карб, не так ли? – Даже его голос – мелодичный баритон – отливал золотом и нисходил к нашему флоутеру без всяких усилий со стороны его обладателя. – Курьер Карб? С очень симпатичной спутницей…

– Мы знакомы? – спросил я хрипло, чувствуя, как на спине вновь выступает ледяной пот.

– Заочно – наверняка, – ответил золотой человек, вложив в голос и улыбку по капле издевки. – Что вас занесло в эти края? Какое-нибудь… поручение?

– Это мое дело, – отрезал я. – Но, может, вы скажете, зачем вы здесь?

Он звучно расхохотался.

– Следуя вашему примеру, оставлю вопрос без ответа. Я уверен, мы еще увидимся. Может быть, вы позволите мне пригласить на корабль вашу прекрасную спутницу, чтобы мы с ней могли познакомиться поближе?

Моя дурочка смотрела так, точно помани ее золотой субчик – и она кинется карабкаться вверх по завитушкам на корпусе шикарного звездолета. Я крепко взял ее за руку. Мела ожгла меня яростным взглядом, человек наверху гулко рассмеялся, а я, пунцовый от смущения и вне себя от беспокойства, наконец встал за рычаги флоутера и увел его прочь.

Когда мы наконец оказались на своем корабле, Мела нашла в себе силы спросить:

– Кто… это… был?..

– А ты не знаешь? – удивился я. – Думаю, в Федполе на него заведено объемистое досье. Это Деготь. Деготь Черноптин. Один из самых опасных и коварных преступников галактики. Называет себя принцем воров.

Взгляд Мелы слегка туманился.

– В самом деле? Так это Деготь? Что же ты не представил меня ему!

– Радоваться надо! Внешне он очарователен, перед ним невозможно устоять, но внутри он насквозь пропитан ядом.

Мела задумчиво облизнула губы, пропустив мои слова мимо ушей.

– А эти меховые негумы – кто они?

– Его свита… или команда. Забыл, откуда они родом. Их прозвали дегтярниками. Он выбрал их себе в услужение, чтоб на их фоне выглядеть еще более роскошно.

– Ему это не нужно, – пробормотала Мела.

Я нахмурился.

– Когда закончишь пускать слюни, будь добра, найди минутку и заставь себя подумать о том, зачем он здесь оказался.

Мела незряче посмотрела на меня. Я продолжал:

– Нам предстоит принять на борт очень ценный груз. Внезапно откуда ни возьмись появляется бандит из бандитов, ставит свой корабль рядом с нашим и давай многозначительно улыбаться. Разве это может быть простое совпадение?

– Ты сгущаешь краски, – ответила Мела. – Он может быть здесь по тысяче причин…

– Много бы отдал, чтобы узнать, каких именно.

Мела улыбнулась.

– Могу заглянуть к Дегтю в гости – он ведь меня приглашал – и узнать это у него самого.

– Держись от него подальше, – посоветовал я. – Он запросто может скормить тебя своим дегтярникам.

Тут в разговор вмешалась Поси: по комм-связи получено сообщение. Вадиманианский Администратор ставил нас в известность о сроке ближайшей Выдачи – то есть вручения нам фраксилийского цилиндра. Завтра, точно в середине биодня. Я поблагодарил чиновника и поспешно выключил комм, поскольку куда сильнее завтрашней Выдачи меня тревожили сегодняшние вечер и ночь и то, что я хотел в течение этого срока предпринять.

Мела удивительно легко позволила уговорить себя остаться стеречь корабль, пока я буду заниматься делами в припортовом городке. Я, привыкший полагаться только на свои силы, собирался разведать обстановку. В общем-то Деготь оказал мне услугу. Его появление встряхнуло меня, заставило вспомнить о стоящей перед нами проблеме, о которой я, зачарованный благостным настроением Мелы, вдруг забыл.

Мысленно ступая на цыпочках, я вскочил в наш флоутер и перенесся в городок, где оставил машину и смешался с толпами пешеходов. Разумеется, я не питал надежды на то, что меня не заметят – люди Семьи наверняка следили за каждым моим шагом. Наверняка за мной плелись и другие соглядатаи. Однако в вадиманианской толпе людей, мутантов и негумов довольно трудно было разобрать, кто за кем следит.

Буквально через несколько минут я обнаружил, что на некотором отдалении за мной неотступно следует дегтярник (возможно, их было несколько, и они менялись). Это лишь укрепило мои подозрения в отношении Дегтя. Кроме того, я обратил внимание на негума-рептилию с шипастой скользкой кожей и несколькими парами чего-то вроде глаз, тоже слишком уж часто попадавшуюся у меня на пути. Я мог бы попробовать несколькими ловкими маневрами избавиться от маячащих позади теней, однако в крохотном припортовом городишке мой хвост наверняка очень скоро нашел бы меня снова. Поэтому я решил не суетиться, пусть соглядатаи делают свое дело, и посвятил себя поискам подтверждений своих подозрений и страхов, связанных с Дегтем.

Обращаться к вадиманианским властям нечего было и думать – меня не стали бы слушать, и более того, это могло грозить неприятностями. На Вадимании свято хранят любого рода тайны и инкогнито, а гостей, покуда те ведут себя тихо, полностью предоставляют самим себе. Вадиманианцам безразлично, кто вы – бандит или крупный промышленник (что частенько одно и то же). Никму нет дела до того, каким образом вы обзавелись собственностью вне Вадимании. Если вы что-то привезли с собой, у вас это примут, считая вашим и только вашим, и сберегут – только для вас. Никто не задает никому никаких вопросов – ни о чем.

Спустились сумерки, и я занялся сбором информации. Я заглядывал в бары и экзотические закусочные с неудобоваримой едой, ввязывался в невинные на первый взгляд разговоры, переводил их на обсуждение вновь прибывших – и ждал намеков и сплетен о Дегте. Почти все, с кем мне пришлось говорить, знали, что Деготь на планете, но главным образом эта новость интересовала представительниц прекрасной половины человечества. Впечатление складывалось такое, будто на Вадиманию прибыл не безжалостный бандит, а новая звезда галавидения.

Через некоторое время я сдался. Если Дегтя привел сюда интерес к моей персоне, то со временем я об этом непременно узнаю. Кроме того, я начал склоняться к мысли, что Мела, пожалуй, была права и я действительно сгущаю краски. У страха глаза велики! Снова и снова возвращаясь мыслью назад, я убеждался, что до сих пор не допустил ни одной оплошности. То, что дегтярник следил за мной, еще ни о чем не говорило. Я был известным на Вадимании курьером и вполне мог получить для перевозки что-нибудь ценное. Для вора вроде Дегтя достаточно было увидеть меня, чтобы сделать стойку.

Ничего не попишешь, думал я, издержки ремесла. Негодяи слетаются на меня, как мухи… скажем, на мед.

Но прежде мне удавалось избегать тесных контактов с преступным миром – надеюсь, удастся и теперь, утешал я себя, бодро переступая порог бара, как я решил, последнего на сегодняшний вечер. В заведении было полно народу, но я нашел себе местечко в сторонке и спросил бокал слаботоксичного грибкового пива – на вкус оно как брага, но не туманит голову. Поднося бокал к губам, я заметил одного из своих преследователей – тот как раз появился в дверях. Но при виде того, кто вошел за ним следом, я подавился пивом и чуть было не выплюнул его обратно в бокал. Впрочем, оно того заслуживало.

За знакомым мне шипастым и скользким земноводным негумом в бар ввалилась кучка уже совсем нечеловекоподобных созданий. Однако не их оригинальная внешность произвела на меня такое сильное впечатление. Потрясло меня присутствие в их рядах одной резко отличающейся от прочих особи.

Тот, кто приковал к себе мое внимание, был велик, объемист, почти квадратен, покрыт скользкой потной кожей и передвигался на десяти щупальцах, из которых вда были особенно длинные и напоминали хлысты. Цефалоид – так бы, пожалуй, я его назвал. Я без труда узнал его. Щупальца и влажная кожа с пигментными пятнами, очевидно, свидетельствующими о немалом количестве прожитых лет, – все это не оставляло сомнений. Но самой верной приметой были клубочки субстанции, вываливающейся у него изо рта и напоминающей черный дым. Насколько я знал, так заявляла о себе способность этого негума извергать из ротового отверстия на неприятеля огромные облака густого, непроницаемо черного дыма.

Разумеется, в тот момент я не мог припомнить все перечисленное столь же ясно. Я просто сидел и смотрел, вытаращив глаза. Передвигающийся на щупальцах негум был живой легендой в мире преступности и насилия и стал ею задолго до моего появления на свет.

Десятищуп по прозвищу Черный Дых, вот как его звали. Жестокий и безжалостный предводитель пиратов со Щелочных астероидов.

Ну, это уж чересчур! На Вадиманию прилетел Деготь, и его дегтярник следил за мной. Теперь здесь Десятищуп – и пират из его команды тоже за мной следил. Это что угодно, только не совпадение.

И я испугался.

Трясущейся рукой я поставил бокал на стол, в очередной раз за сегодняшний день облившись холодным потом. И тут началось такое, что я чуть не спятил. Пираты, обосновавшиеся в углу бара, донельзя зловеще уставились на меня. Десятищуп что-то сказал, дохнув чернотой. От группы пиратов отделилась пара змееобразных негумов и, не сводя с меня отливающих металлом глаз, заскользила по заплеванному полу в мою сторону.

По сей день я радуюсь, что так и не узнал, что им было от меня нужно. Может быть, задать тот же вопрос, какой недавно задал мне Деготь, – зачем я прилетел на Вадиманию. Но я был наслышан об ужасающих методах убеждения, при помощи которых старый пират всегда добивался ответов на свои вопросы. По счастью, посланные им негумы так и не добрались до меня.

Они были еще только на полпути к моему столику, когда в дверях бара послышалось громкое, решительное топанье нескольких десятков пар тяжелых сапог, и в баре мгновенно повисла трепетная тишина. В следующий миг подавляющая часть посетителей повела себя так, будто все они внезапно вспомнили о назначенных встречах или неотложных делах. Они устремлялись к дверям с чуть скованным видом, какой бывает у людей, которые ужасно торопятся выйти, но стараются по возможности не сбиваться на бег.

Причиной такой спешки – и отступления пары змеевидных пиратов – был вооруженный и закованный в броню отряд бойцов федполовского подразделения ультраспециального назначения, проложивших наконец себе дорогу сквозь поток стремящихся в противоположную сторону.

Я оставался на месте, стараясь сохранять независимый вид. Единственное, что я себе позволил, это отставить пиво в сторону и спросить у бармена дозу гипергрога, чтобы успокоиться.

Ультраспецподразделение стало в дверях, провожая тяжелыми взглядами ретирующуюся публику – в том числе и неторопливо удалившихся Десятищупа и его пиратов.

Никого не арестовали. Основные сложности с могущественными межпланетными преступниками – это именно их могущество и межпланетность. Все знали, кто такой Деготь, Десятищуп или Семья, но веских доказательств их вины ни у кого не было. Федполу на той или иной планете порой случалось состряпать на них дело, но тотчас откуда ни возьмись являлись целые батальоны вертких адвокатов, во все инстанции без счета выплачивались килокреды, вещественные доказательства испарялись, а свидетели гибли в странных несчастных случаях.

В результате преступники свободно перемещались по галактике, занимаясь своим черным делом, а Федполу оставалось только кусать себе локти и надеяться на то, что когда-нибудь, в один прекрасный день, они сумеют оказаться в нужное время в нужном месте и застукают злодеев на месте преступления.

Так и теперь: окинув пустыми глазами почти обезлюдевший бар, федполовцы развернули свои стройные ряды и отбыли восвояси.

Я по-прежнему сидел на своем месте, неспешно прихлебывая пиво, и быстро соображал. У Федпола не было постоянной дислокации на Вадимании – это не требовалось ни от одной планеты из состава ОФ, что же касается Вадимании, здесь во всем предпочитали обходиться своими силами, в том числе и в проведении законов в жизнь. Но Федпол обладал правом посещения любой из планет Федерации по своему выбору в слественных целях или в целях задержания преступника.

В ночь перед Выдачей полицейские появились на Вадимании. Вслед за Дегтем, Десятищупом и Семьей и другими не менее опасными подонками, которым я, без сомнения, был известен. Несколько минут я так и эдак обмозговывал возможность возвратиться на корабль, стартовать и тихо-мирно унестись к черту на рога. Но у денег очень громкий голос, а фраксилийские комиссионные, так те и вовсе перекрикивали все на свете. Нужно довести начатое до конца, решил я, проявив при этом сообразительность и проворство и уподобившись дикому зверю, преследуемому охотниками. Мне вновь послышалось бестактное замечание Мелы – „как крысы“ – но я отогнал его. Скорее уж как рискунс, зверек с ричианской луны – юркий, подвижный, отлично умеющий маскироваться, наделенный превосходными средствами самообороны. Пусть себе хищники строят планы, думал я. Им меня не поймать.

Я двинулся к выходу из бара, ступая легко и осторожно. Никто не обратил на меня внимания. Очутившись на улице, я отметил, что все тротуары городка опустели. Было уже совсем поздно, и большая часть приезжих в ожидании Выдачи проводила ночь спокойно, отложив на потом кутежи и гульбу. Я оглянулся, осмотрелся и с грацией рискунса скользнул в ближайшую тень.

Где обнаружился невидимый, но острый угол, о который я пребольно ударился подбородком, едва сдержав крик боли. Никто этого не заметил.

Я заковылял прочь, бездумно ссутулив плечи под воображаемой тяжестью внимательных взглядов, которые, возможно, сверлили мою спину. Вскоре я уже быстро летел на своем флоутере к ярким огням порта, по-прежнему один, без преследователей, без соглядатаев. Проносясь мимо корабля-дворца Дегтя Черноптина, я отметил, что там задраены все люки и вокруг – никакой активности. Чуть позже, когда я выбирался из флоутера возле своего корабля, внезапный звук заставил меня замереть.

За спиной я услышал отчетливый шорох. А может, впереди? – усомнился я, напрягаясь. Вокруг я повсюду видел обширные пятна густой тени, где вполне могли скрываться многочисленные преступники. Стараяь унять дрожь в руках, я изготовил к стрельбе минибластеры, встроенные в мои браслеты.

Уловив краем глаза движение за собой, я стремительно обернулся, да так резко, что чуть не свернул шею. Из островка тени в мою сторону вылетела и закувыркалась по высокой дуге небольшая полусфера.

Она сверкнула в отраженном свете, и я понял, что это. У меня с собой было несколько таких же штучек, конечно, значительно меньшего размера. Но прежде чем этот факт пробился к моему сознанию и через спинной мозг послал ногам сигнал удирать, полусфера взорвалась, пыхнув мне в лицо дымом.

Меня вмиг окутало облако мягкого, чуть заметного сладкого тумана. Мой мозг из последних сил выписал заглавными буквами слова „ГАЗОВАЯ ГРАНАТА“, подчеркнул их и принялся раскрашивать в веселые цвета. Падения на землю я уже не почувствовал.

Глава 7

Очнувшись, я обнаружил, что лежу на холодном склоне холма.

На поверхности планеты.

Мне повезло: меня отключили относительно безвредным газом, и, отходя от его действия, я чувствовал только, что в животе ворочается клубок колючей проволоки, а в голове перекатывается чугунное ядро. Я был в состоянии дышать, двигаться, подняться на ноги – и выплеснуть содержимое желудка на землю. Это принесло небольшое облегчение. С трудом поднявшись по склону, я хмуро воззрился на залитую светом не менее хмурого дня мерзостную картину.

Сколько я мог судить в своем тогдашнем состоянии, снаружи Вадимания была голой, грязно-серой, каменистой, бугристой, изрытой и изъязвленной. Вдали мне смутно мерещилась расплывчатая полоса темной растительности, хотя, возможно, у меня просто плыло перед глазами. Не больше внимания я уделил и бурлящему водоему невдалеке, по поверхности которого расходилась зловещая рябь. Я просто стоял и глядел в серую муть перед собой, пока головная боль сотрясала клетки моего мозга не хуже кау-авианского землетрясения.

Краем сознания я понимал, что смерть моя близка и неизбежна. Газ привел меня в столь гадкое и подавленное состояние, что я едва ли не с радостью думал о скорой встрече с костлявой, истратив остаток сил на то, чтобы лениво полюбопытствовать, в каком виде она ко мне явится.

Гибель от удушья мне не грозила – на Вадимании, как и на большинстве входящих в Федерацию планет, атмосфера, хоть и разреженная, содержит небольшое количество кислорода. Было довольно холодно, но прохлада лишь прояснила мою голову. Окончательно прочистить мне мозги помогла капсула метастима, которую я, собрашись с силами, в конце концов выудил из одного из небольших поясных кошельков. Но едва я почувствовал себя лучше, как страх вонзил в меня когти.

Выжить под открытым небом Вадимании нельзя. Чудо, что я еще жив. Видимо, меня бросили здесь в редкий промежуток между сжигающими кислотными ливнями и как раз тогда, когда поблизости не оказалось ни одной местной твари, охотящейся за пропитанием. Но в любую секунду обстоятельства могли измениться.

Если только я не успею найти проход, через который мой пока еще не убийца вынес меня наружу.

Ни для кого не было секретом, что на поверхность планеты можно попасть через множество небольших лазов. Вадиманианцы не замуровывали такие выходы наглухо и пользовались ими, чтобы выползать под открытое небо для проведения малопонятных научных исследований. Но я не сумел бы назвать ни одного инопланетника, который знал или хотел узнать, где можно выбраться на поверхность этой планеты. Однако получалось, что кто-то нашел такой выход и воспользовался им для того, чтобы лишить меня жизни.

Вот только этот кто-то явно сглупил, если иметь в виду его конечную цель. Он плохо знал людей, а еще хуже меня – за что я, по-видимому, должен был его от души поблагодарить. Меня бросили здесь так, как я был: одетого, во всей экипировке и украшениях.

Трясущейся рукой я нащупал на груди кулон на цепочке и определенным образом нажал на камень в оправе.

– Привет, Дел.

Из встроенного в кулон мини-комма донеся голос Поси, чистый и жизнерадостный. Лучше всего было бы приказать ей привести мне на выручку корабль, но, чтобы пройти через Вадиманианский Клапан, потребовалось бы новое молекулярное сканирование, а я сильно сомневался, что смогу продержаться в течение дня, необходимого для этой процедуры. И я приказал Поси при помощи сканеров определить мои координаты, а потом пробраться – пусть это грубое нарушение закона – в центральное информационное хранилище Вадимании и узнать там координаты ближайшего ко мне выхода на поверхность. По всей вероятности, того, через который меня сюда доставили. Такой вариант казался возможным – ведь кто-то как-то должен был найти этот проход до меня. Но оказалось, что злоумышленники действовали иначе.

– Вадиманианское хранилище информации снабжено мультизначным защитным кодом, – почти сразу же отозвалась Поси, – рефлекторно отражающим попытки взлома. Код управляется и устанавливается улучшенным интеллектоидом родственного мне типа.

Ничего удивительного, следовало предвидеть это, подумал я, внезапно промерзнув до костей.

Вадиманианцы всегда на шаг опережают всю галактику. И для охраны информационных цепей не задумываясь приобрели собственных Поси, воздвигнув на пути моей Поси непреодолимую преграду.

Охваченный паникой, я утратил способность связно мыслить. По счастью, к Поси это не относилось.

– Необходимые вам данные можно получить из другого источника, который будет доступен для связи через… три минуты сорок семь секунд.

Я собрался спросить Поси, что она там откопала, но тут меня отвлекло и лишило дара речи новое потрясение – двойное.

Тяжело перевалив через гребень близкой гряды, передо мной появилась, остановилась и уставилась на меня многочисленными глазами жуткая тварь.

Одновременно мне на макушку шлепнулась полновесная, едко-горячая капля и принялась деловито прожигать себе путь сквозь мой парик.

Иными словами, один из коренных обитателей вадиманианской поверхности почел меня съедобным, а разбивающиеся вокруг меня о землю торопливые, редкие пока капли кислоты возвестили приближение смертоносного ливня.

– Поси! – пронзительно выкрикнул я. – Поторопись!

– Осталось две минуты пятьдесят одна секунда, Дел, – откликнулся несносный механизм. – Я жду появления над вашей головой космического корабля, вращающегося по орбите ожидания вокруг планеты. Я намерена при помощи комм-лучевой связи получить доступ к его сенсорам и использовать их для обнаружения упомянутого вами прохода.

Позднее мне приходило в голову, что и враги мои скорее всего нашли этот лаз путем сканирования поверхности Вадимании с орбиты. Но в ту минуту мне было не до того. Привлеченная моими криками тварь зашлепала в мою сторону, чтобы рассмотреть меня поближе. Она напоминала большую бочкообразную рыбу втрое длиннее моего роста, с толстыми отростками, похожими на плавники, еще только силящиеся стать лапами. Спина рыбы была надежно укрыта толстой пластинчатой шкурой вроде гибкой брони. Спереди из-под нее меня буравили глубоко посаженные глаза. Но основное мое внимание привлекли ряды голодных ртов дикого вадиманианца, расположенные с исподней, менее бронированной стороны. Зверюга шла на меня, и рты эти плотоядно открывались и закрывались, обнажая в своих провалах неисчислимые, похожие на пилы ряды зубов. Но бугристая каменистая почва замедляла продвижение вадиманианского тихохода, и меня начали одолевать досужие мысли о том, что доконает меня раньше – зубастый проглот или едкий дождь. Капли уже вовсю барабанили по земле; еще одна попала мне на парик, другая ужалила в плечо, заставив подпрыгнуть, как от укола термоножом. Я смутно сознавал, что безостановочно твержу в кулон одну и ту же фразу: „Скорее – скорее – скорее!“ В то же время часть моего сознания, решившая самостоятельно заняться моим спасением, увидела то, что должна была увидеть.

Капли кислотного дождя падали не только на меня. Они падали и на чудовище – не причиняя, однако, ему никакого вреда, поскольку тварь была местной уроженкой. Я не стал медлить. Включенный ужасом рефлекс заставил меня вскинуть мини-бластеры.

Шкура чудовища оказалась непроницаемой для бластерного огня. Новая капля кислоты оставила язвящий след на моей руке.

Чуть не плача, я стащил с пальца одно из колец, автоматически настроил вделанный в него камень и швырнул под ноги твари. Когда уязвимое брюхо ступающего вперевалку голодного вадиманианца оказалось над моей мини-гранатой, та взорвалась, взметнув фонтаны камней и огня – замечательное зрелище!

Вытащив из правого ботинка узкий виброкинжал, я мрачно шагнул вперед.

– Дел, я нашла проход, – донесся из кулона голос Поси. – Если вы сейчас повернетесь на тридцать восемь градусов вправо, то окажетесь лицом точно к…

– Минутку, Поси, – попросил я. – Я только сделаю себе зонтик.

Сказать по правде, операция эта заняла меньше минуты. Проворство моим рукам придавали капли разошедшегося не на шутку едкого дождя. Не слишком заботясь об аккуратности, я торопливо освежевал тушу, и прежде чем ливень набрал полную силу, уже держал над собой броневую шкуру со спины чудовища. Надежно укрывшись от разъедающих потоков, я быстро пошел вперед, направляемый Поси, которая следила за мной через сенсоры чужого корабля, одолженные через посредство комм-лучевой связи.

Вот вам еще один резон, почему я в свое время купил самого совершенного интеллектоида в галактике, истратив на него целое небольшое состояние.

Но на этом мои злоключения не кончились. Струи кислотного дождя разбивались о землю у моих ног, разлетаясь брызгами и быстро растворяя мои ботинки. Кровь мертвого хищника тяжелыми каплями стекала мне на голову, безвредная, но отвратительно тягучая и пахнущая не многим лучше заплесневелого детровиллианского кровяного сыра. Я старался не обращать внимания на на то, ни на другое, но свободно наслаждаться жизнью, конечно, не мог.

Довольно скоро Поси подвела меня к невысокому уступу на краю с виду безопасной впадины, на дне которой, в центре, я увидел широкую круглую каменную плиту. Поси радостно сообщила, что это дверь, закрывающая вход в подземный вадиманианский мир.

Само собой, камень был надежно заперт изнутри, чтобы ни один ползучий монстр в своем стремлении пообедать не мог сдвинуть его с места и пролезть под землю. В отчаянии я сорвал с головы то, что осталось от разъеденного кислотой парика, активировал его и спрятанной в нем термической бомбой разнес каменную дверь в мелкие осколки. С неописуемым облегчением я устремился вниз. Добравшись до дна шахты и отбросив зонт из шкуры умерщвленной мною рыбы, я двинулся дальше по веками нехоженным коридорам. Ботинки мои к тому времени вконец развалились, и я шел босой, невыразимо страдая из-за покрывающих ноги волдырей.

Распахнув в одном из коридоров дверь в стене (за ней мне померещился свет), я увидел, что попал на один из верхних этажей главного административного здания космопорта. Еще я увидел приближающегося ко мне ошарашенного мандроида-охранника, на ходу вытягивающего из кобуры парализующий пистолет. Пережитые неурядицы и ожоги сделали меня очень раздражительным и вспыльчивым, поэтому, мгновенно отреагировав, я выпустил в механического стража из оставшегося кольца инфразвуковую гранатку, на время перепутавшую его электронные цепи.

Но уже через несколько секунд из-за угла вывернуло многочисленное подкрепление, которое, оказывается, успел вызвать поверженный мною мандроид, и меня арестовали.

В участке, куда меня незамедлительно препроводили, все пошло на удивление гладко, вопреки обычным для Вадимании подозрительному отношению к инопланетникам и нелюбви ко всему необычному. Мой вид красноречивее любых слов утверждал, что я действительно побывал на поверхности – и официальные лица снизошли до того, что, выслав мандроидов по моим следам проверить расказанную мной историю, обработали какими-то мазями мои (но только телесные, только телесные!) раны. Механизмы доставили в участок найденную ими шкуру чудовища и доложили о разрушении каменной двери на выходе из шахты, после чего окончательно убежденные власти предержащие стали держаться еще дружелюбней.

Однако они по-прежнему упорствовали в нежелании слышать от меня что-либо об имевшем место покушении на убийство. То, о чем вы рассказали, загадочно и внушает тревогу, сказали мне, но, скорее всего, данное происшествие следует отнести к тем несчастным случаям, что навсегда остаются без объяснения.

Вслушавшись и вдумавшись в их слова, я все понял. Вадиманианцы не желали участвовать в разборках между клиентами, пусть и сопряженных с убийством. Прими они мое заявление к сведению официально, я мог бы требовать расследования. Но на Вадимании никакие проступки, кроме воровства и того, что с ним связано, никого не интересовали. Поэтому исполнительные власти предпочли сделать вид, что случившееся со мной… не случалось вовсе.

Разозленный, но покорный, я потопал прочь от их вежливых уверений. И действительно затопал бы ногами, если бы они меньше болели. К тому же уходил я в выданной мне паре солдатских башмаков, в какие обычно обувают мандроидов, весь в бинтах и целебных мазях. Моя одежда – вернее, ее обрывки, уцелевшие под кислотным дождем, – насквозь пропитались рыбьей сукровицей и воняли.

Когда я наконец появился во входном люке нашего корабля, Мела сказала только:

– Ну ты и перемазался!

Узнав подробности, она стала чуть более внимательной ко мне. Вопрос, где она была и что делала, когда меня лишали сознания прямо перед нашим кораблем, казалось, слегка обескуражил ее: она все должна была прекрасным образом видеть на экранах внешнего обзора. Она должна была прийти мне на помощь! В конце концов мне удалось заставить Мелу признаться, что в ту минуту ее не было на корабле. Она видите ли, выходила прогуляться.