Текст книги "Хотел ли Гитлер войны. Беседы с Отто Штрассером"

Вот так Отто Штрассер, горячий почитатель немецкого офицерства, добровольческих корпусов, солдат, воевавший против красных в Мюнхене, глава социалистической сотни в Штеглице, бесстрашный и упорный сторонник «немецкого социализма», снова был втянут в самую гущу политических событий. Он подумал, что наконец нашел то, во что верил.

Его брат Георг просидел в тюрьме вместе с Гитлером до майских выборов 1924 года – тогда он был выбран в парламент и его освободили. Гитлер же остался в тюрьме, где, как он говорит, он продолжал писать Mein Kampf (еще одна ложь). Пока Гитлер находился в тюрьме, Грегор Штрассер взял на себя руководство всей партией, в том числе и на севере Германии – многочисленные сторонники партии были уже и там, их набрали из Völkische движения Грефе[24]24
  Альберт фон Грефе – мекленбургский землевладелец, основатель «Народного рабочего движения». – Примеч. пер.


[Закрыть].

Одним из первых шагов Грегора Штрассера стало изгнание из партии болвана Юлиуса Штрайхера. После этого Грегор продолжал проводить меры по укреплению позиций партии и усилению ее влияния. Он был ее вождем и оставался таковым даже тогда, когда Гитлер вышел из тюрьмы. Причин этому было две. Во-первых, несмотря на освобождение, Гитлеру запретили выступать на севере Германии – хотя бы поэтому он уже не мог участвовать в работе партии. И, во-вторых, (и это ясно говорит о финансовом положении человека, фактически сделавшего партию под Адольфа), Грегор Штрассер как депутат рейхстага обладал правом бесплатного проезда на железнодорожном транспорте. Что позволяло ему свободно ездить до Берлина и обратно – а для него в то время это было очень важно. Гитлер, будучи гражданином Австрии, не мог, даже если бы и захотел, вернуться в парламент. Ему снова несказанно повезло (поскольку в открытых дебатах его очень быстро разгромили бы в пух и прах) – ведь его путь к власти и полный триумф покажутся всем совершенно необъяснимы! Однако и этот миф будет развеян.

Гитлер в тот момент был совершенно дискредитирован и, казалось, выдворен с политической арены. Лидером национал-социалистической партии был Грегор Штрассер – его знали, понимали и любили многие. Но у Гитлера был хоть и один, но сильнейший источник власти. У него – в отличие от сотоварищей по партии – были деньги. Он получил их от крупных промышленников и прочих заинтересованных лиц и партий, которые предпочитали не засвечиваться. Им он в частном порядке продавал социалистические кусочки программы национал-социалистов, которой братья Штрассеры вместе со своими сподвижниками придавали огромное значение. Однако об этом стало известно значительно позже.

После мюнхенского путча Отто Штрассер начал снова потихоньку пробовать себя в политике – он писал передовицы в Völkischer Beobachter (разумеется, под псевдонимом). И вот как-то раз к нему пришел брат и снова завел речь о будущем. «На севере Германии мы абсолютно свободны, – сказал он, – и мы можем сделать эту партию реальной и влиятельной, мы можем придать ей форму и снабдить идеологией. Так что сейчас, дорогой Отто, тебе придется помогать мне. Мы построим и приведем в человеческий вид эту партию».

Вот так Отто Штрассер, революционный социалист, в своих непрестанных поисках революционного социализма вступил в 1925 году в Национал-социалистическую партию. И не Гитлер, этот найденыш от политики с мутным прошлым, но именно братья Штрассеры, люди с четко сформулированными идеями и безукоризненной биографией, были в то время настоящими лидерами этой партии. Поверив, что он, наконец, нашел ту политическую гавань, в которой с можно надолго остановиться, Отто Штрассер приступил к работе.

Глава 6
Здравствуй и прощай

C того самого момента, как Отто Штрассер присоединился к поклонникам Гитлера, и до того дня, как он распрощался с Адольфом, назвав его в лицо пустозвоном, мошенником и жуликом, после чего он продолжил в одиночестве свою борьбу за немецкий революционный социализм, прошло пять лет. (Кстати, нужно заметить, что ни Отто, ни Грегор в разговорах с Гитлером никогда не использовали обращение «мой фюрер». Братья были людьми независимыми, непреклонными и до самого конца называли его «господин Гитлер»).

Эти пять лет были наполнены борьбой между Штрассерами и Гитлером. Они вели борьбу за власть в национал-социалистической партии, за власть в Германии. Конечно, они не рассматривали происходящее именно в таком свете, они не чувствовали, что они работают против Гитлера. Они только видели, что Гитлер предавал то, что он должен был представлять, как отказывался от ранее данных им же обещаний, и они хотели «исправить» его. Поразительно, но случилось так, что люди, которые мыслили так же, как и братья, сплотились вокруг братьев Штрассеров. Но они не вели сознательной борьбы за власть – они боролись только за душу Гитлера и принципы своей партии.

Однако постепенно этот конфликт стал развиваться именно в направлении борьбы за власть, поскольку Гитлеру вовсе не были интересны те принципы, которые он провозглашал в борьбе за голоса избирателей. Для него это были не принципы вовсе, а всего лишь момент тактической борьбы. Он упорно стремился избавиться от всех, кто пытался, напоминая ему о принципах, сковать его в том, что он считал тактикой.

Именно поэтому он начал смотреть как на врагов на тех людей, кто искренне верил в провозглашенные догматы национал-социализма. Он считал их интриганами, внутренними врагами, а потому он направил против них всю свою энергию, желая убрать их со своего пути. Но эти люди не собирались сдаваться без боя – они чувствовали, что правы они, а вот он – неправ или просто сбился с пути. Они вложили в эту партию время, силы, деньги и веру и не позволят никому просто так взять и сбросить себя на обочину. Вот так вот борьба за умы превратилась в борьбу за власть.

Борьба эта завершилась победой Гитлера и разгромом Штрассеров. Сегодня, оглядываясь на историю Германии последних нескольких лет, я думаю, что Отто Штрассер является единственным персонажем из всей когорты лидеров национал-социализма, который не просто видел, что это – дешевый мошенник, но и имел смелость сказать это в глаза и начать борьбу с ним.

Кстати, очень похоже на то, что Грегор так и не смог до конца дней разглядеть этот крайне важный момент. Его преданность Гитлеру пережила все испытания, а в бесчисленных спорах с неверующим Отто он постоянно приводил один и тот же аргумент: «Лошадь, конечно, брыкается, но все равно она идет по тому пути. Стало быть, и мы должны ставить на нее». На что Отто Штрассер с завидным постоянством отвечал: «Ты не прав; лошадь не брыкается, она просто идет не в ту сторону, а мы ничего не можем сделать».

У Грегора, несмотря на задиристый характер, была такая черта – условно назовем ее «легкостью», – по которой он в решающий момент всегда уступал под нажимом Гитлера. Это сильно повлияло на весь ход европейской истории. Потому что если бы он ушел от Гитлера вместе с братом, то национал-социалистическая партии неизбежно бы раскололась, а Германия и Европа смогли бы избежать того милитаристского кошмара, в котором они ныне пребывают. Но даже если бы партия и не раскололась, то противостоять претензиям Штрассеров на лидерство сегодня вряд ли бы кто-то смог. И даже только один брат, Отто, и тот удачно идет по этому пути, хотя, конечно, на это требуется больше времени и сил.

Весь этот спор, препирательства и борьба по сути вращались вокруг одного, но старого сюжета. В душе Отто Штрассера жили сомнения, которые, правда, рассеялись в день, когда реакционеры в Мюнхене открыли огонь по людям Гитлера – он не знал, в какой степени Гитлер предан принципам социализма, не знал, действительно ли тот хочет привести Германию к новому общественному устройству, к немецкому социализму, или же он просто марионетка в руках старых, выстроившихся в боевые порядки правящих классов Германии – крупных промышленников и землевладельцев.

Проведя пять лет рядом с Гитлером, Отто Штрассер снова утвердился в своих сомнениях, которые он было откинул после 1923 года. В 1930 году он совершил вытекающий из всего этого поступок – распрощался с Гитлером.

Его же легковерный брат, не убежденный Отто да и не желавший, как он думал, предавать коллегу, болтался где-то вокруг Гитлера. В душе у него, конечно, зрело некое дурное предчувствие, но он не решался порвать отношения, хотя, когда Гитлер пришел к власти, он и увидел, что Отто Штрассер говорил правду. Но было уже поздно – к тому моменту Грегор уже был внутренне сломлен и фактически обречен. Отто, более дальновидный и решительный (хотя и менее популярный), порвал связующие нити вовремя. Сегодня он живет, чтобы добиться поставленной цели – отомстить за Германию и отомстить за Грегора Штрассера.

История этих пяти лет – между своего рода полусознательным, но не без сомнений, подчинения уговорам Грегора Штрассера и окончательным разрывом – является, таким образом, скорее историей прямого конфликта между Гитлером и Отто Штрассером, при котором Грегор то и дело пытался примирить обе стороны, нежели историей столкновения Гитлера с братьями Штрассерами. Именно поэтому сегодня фигура Отто Штрассера с полным правом привлекает заслуженное внимание. Полагаю, что в будущем у него хватит капитала, чтобы занять самое видное место.

Ведь он оказался прав, а Грегор – нет. Неправ был и Гитлер, хотя точнее будет сказать так: Гитлер – настолько лживый человек, что мы не знаем, прав он был или нет, потому что мы не знаем (а может, и никогда не узнаем), чего он хотел на самом деле. Как бы то ни было, но борьба развернулась именно между ним и Отто Штрассером. Между ними в качестве миротворца оказался Грегор Штрассер. На заднем плане, иногда выходя к рампе, чтобы вставить пару слов или ввернуть ловкую, но пустую фразу, двигались другие фигуры – злобное пугало Геббельс, комичный, но мстительный Геринг и сверкающий очками, змеинодушный Гиммлер.

Пять грозовых лет!

Когда Отто Штрассер примкнул к брату и стал, таким образом, вассалом Гитлера, Грегор был настоящим руководителем партии в самом большом и интересном регионе рейха – Северной Германии, куда Гитлеру доступ был закрыт[25]25
  В то время в Германской Республике каждая земля обладала своими реальными и независимыми органами власти. Территория Пруссии была больше, чем территория остальных 16 земель, вместе взятых, – ее населяло 38 миллионов человек из 62-миллионного населения Германии, а занимала она 113 000 квадратных миль из 181 000. Фактически Пруссия составляла почти 60% рейха. Пруссия и другие северогерманские земли в то время запретили Гитлеру как осужденному за организацию путча въезд на свои территории, так что его деятельность оказалась ограничена пределами самой большой южногерманской земли – Баварии, где проживало 7 500 000 человек. Тем не менее, политическая борьба велась главным образом и преимущественно именно в Северной Германии, в частности, в Пруссии, которая не только превосходила всех по размерам и численности населения, но и была местонахождением столицы, резиденцией руководства рейха и крайне влиятельного правительства самой Пруссии. Учитывая невозможность самому вести активные действия там, где это действительно было нужно, то есть в Пруссии, Гитлер передал руководство в этом регионе Грегору Штрассеру (в этой книге термин «Северная Германия», обозначающий зону полномочий Грегора Штрассера, на самом деле является фактически синонимом слова «Пруссия», хотя, безусловно, подразумевает под собой и остальные небольшие земли севера страны). Это означало, что, хотя Грегор Штрассер был номинальным представителем Гитлера, в действительности он обладал огромными полномочиями и влиянием в партии на большей части территории рейха. Поскольку его взгляды на основные принципы сильно отличались от позиции Гитлера, то немудрено, что между Штрассером, стоявшим во главе партии в северных районах, и Гитлером, находившимся в Мюнхене, разгорелся конфликт. Историю борьбы партии за власть и грядущую триумфальную победу вообще невозможно понять, если не знать о том противостоянии, которое существовало между Грегором Штрассером (Отто поддержал его) и Гитлером. В действительности это была борьба за дух партии. Через несколько лет запрет на появление Гитлера на севере и в Пруссии был снят. Личные позиции Грегора Штрассера в партии постепенно ослаблялись (как это делалось, я покажу в своей книге). Последняя схватка произошла накануне прихода к власти 30 января 1933 года, когда политическая линия, предлагавшаяся Грегором Штрассером, была отвергнута, а принята линия, предложенная Герингом. После чего главные соперники Грегора Штрассера по партии – Геринг и Геббельс – обвинили его в предательстве. Последовали унижения и изгнание, а его убийство 30 июня 1934 года стало очередным и последним актом этой драмы. – Примеч.авт.


[Закрыть].

Партия шла по неверному пути – позорный провал мюнхенской авантюры уже полтора года лежал темным пятном на ее репутации – и братья начали усердную работу по возрождению партии. Грегор взял себе личного помощника, которому платил зарплату. Это был никому не известный человек, льстивый карлик, который позднее, во время падения Грегора, будет, как говорится, плясать над трупом и отпускать в его адрес гнусные колкости и злобные насмешки – доктор Йозеф Геббельс. Братья начали работу с того, что выпустили национал-социалистический бюллетень. Его готовили только для партийных функционеров. В нем были обстоятельно, с аргументами изложены принципы и доктрина социалистического (или штрассеровского) крыла партии.

В то время жизнь партии была целиком подчинена «борьбе с Мюнхеном», то есть борьбе между жившим в Мюнхене Гитлером-тактиком и обитавшими в Берлине убежденными социалистами Грегором и Отто Штрассерами. Геббельс, безусловно обладавший талантом к красивым, хоть и риторическим выступлениям, стал фактически главным публичным рупором Штрассеров. Подозрения и недоверие по отношению к Гитлеру были широко распространены среди партийцев, и наконец конфликт перешел в открытую стадию, апофеозом которой явилась известная «встреча руководителей» в Ганновере в октябре 1925 года[26]26
  Автор не точен – конференция состоялась 22 ноября 1925 года. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Конференция была созвана для того, чтобы договориться о мерах по укреплению позиций партии во всех регионах Северной Германии и устранить разногласия. На ней присутствовали такие видные деятели современного нацизма, как Виктор Лютце, руководитель штурмовых отрядов СА; Руст, министр образования; Керрл, министр по делам церкви; Роберт Лей, глава Трудового фронта; Гильдебрандт, штатгальтер Мекленбурга и, конечно же, братья Штрассеры и Геббельс[27]27
  Лютце Виктор (1890 – 1943), глава штурмовых отрядов СА. Родился в Бевергене, в Вестфалии, 28 декабря 1890 г. В 1914 – 1918 гг., в период Первой мировой войны, Лютце служил в 369-м пехотном полку, а затем был переведен в 15-й резервный пехотный полк. В 1922 г. Лютце вступил в национал-социалистскую партию, в феврале 1933 г. был назначен Гитлером полицай-президентом Ганновера, а в марте 1934 г. стал префектом города. Летом 1943 г. Лютце и его дочь погибли в автокатастрофе или, как было сказано в официальном заключении, «в результате дорожно-транспортного происшествия», после чего начальником штаба СА был назначен Вильгельм Шеппманн.
  Руст Бернхард (1883 – 1945), рейхсминистр по делам науки, образования и культуры в правительстве Гитлера с 1933 по 1945. Родился 30 сентября 1883 в Ганновере в старинной юнкерской семье. Закончив гимназию в Ганновере, изучал германистику, философию, филологию, историю искусств и музыку в университетах Мюнхена, Геттингена, Берлина и Галле. В 1909 стал директором гимназии в Ганновере. Участник 1-й мировой войны, был награжден Железным крестом II и I степени и Орденом Гогенцоллернов. Присоединившись после войны к нацистскому движению, Руст стал гауляйтером Ганновера-Брауншвейга. В 1930 был избран депутатом рейхстага от нацистской партии. В феврале 1933 Руст был назначен министром культуры Пруссии. В 1934 Гитлер назначил его министром по делам науки, образования и культуры. Этот пост он занимал до конца Третьего рейха. Покончил с собой в мае 1945.
  Керрл Ханс (1887 – 1941), рейхсминистр без портфеля в первом кабинете Гитлера. Родился 11 декабря 1887 в Фаллерслебене в семье преподавателя лютеранской школы. Во время 1-й мировой войны служил лейтенантом, был награжден Железным крестом II и I степени и Брауншвейгской медалью. После прихода нацистов к власти Керрл был назначен прусским министром юстиции и одновременно рейхсминистром без портфеля. В июле 1935 также был назначен министром по делам церкви; проводил политику подчинения евангелической церкви государству. Умер 15 декабря 1941 в Берлине.
  Лей Роберт (1890 – 1945), рейхсляйтер, заведующий Организационным отделом НСДАП и одновременно руководитель Германского трудового фронта. Родился 15 февраля 1890 в Нидербрейденбахе в семье богатых землевладельцев. Был в числе первых членов НСДАП. Борясь за лидерство в партии, он был противником Грегора Штрассера и встал на сторону Гитлера, который никогда не забывал его верности и содействовал его карьере. В 1928 Лей был избран в прусский ландтаг, а в 1930 в рейхстаг. С 1931 по 1934 он был гауляйтером Рейнланда. Вскоре после прихода Гитлера к власти Лей возглавил прусский Государственный совет. 2 мая 1933, с одобрения Гитлера, Лей возглавил «Комитет действия по защите немецкого труда». По его распоряжению были заняты помещения всех профсоюзов и арестованы их лидеры. Через несколько дней все профсоюзные организации Германии были подчинены Лею, который стал бесспорным диктатором на посту руководителя Германского трудового фронта. Покончил жизнь самоубийством 24 октября 1945 года.
  Гильдебрандт Фридрих (1898 – 1947) – партийный деятель; обергруппенфюрер СС (1942). Был сельскохозяйственным и железнодорожным рабочим. Участник Первой мировой войны, за боевые заслуги награжден Железным крестом I и II класса. С 1921 г. председатель народной группы НСДАП, с 1924 г. депутат ландтага Мекленбурга. В 1925–1945 гг. гауляйтер Мекленбурга-Любека (с 1937 г. – Мекленбурга). Член СС. С 1933 г. имперский наместник Мекленбург-Шверина, Мекленбург-Стрелица и Любека. С 1939 г. имперский комиссар II военного округа, с 1942 г. имперский комиссар обороны Мекленбурга. В мае 1945 г. арестован американскими войсками. На проходившем в Дахау (март – апрель 1947 г.) процессе Американского военного трибунала признан виновным в казни американских летчиков. Повешен. – Примеч. пер.


[Закрыть].

Гитлер, которому доступ в Северную Германию был закрыт, направил туда своего представителя, Готфрида Федера. Встреча переросла в открытую демонстрацию неудовольствия Гитлером. Принимавшиеся одна за другой резолюции явно показывали господствовавшее среди участников настроение.

Участники встречи были единодушны, за исключением доктора Лея, который то и дело говорил, что все решения и постановления, принимаемые без упоминания Гитлера, недействительны. Наконец Руст воскликнул: «Мы не потерпим Папу в нашей партии!», после чего Геббельс предложил исключить Гитлера из числа партийцев. Грегор Штрассер тактично оставил этот момент без внимания, заявив, что он – не кандидат, претендующий в пику Гитлеру на руководящий пост, а человек, заинтересованный в укреплении партийной организации в Северной Германии, руководить которой ему доверено.

На конференции было принято решение о том, что все северогерманские отделения партии необходимо объединить в единую северогерманскую организацию под руководством Грегора Штрассера. Всех функционеров этой части партии обязали внимательно изучить штрассеровский бюллетень на предмет понимания политической линии. Было также принято решение о создании в Берлине издательства (опять-таки под руководством Грегора и Отто Штрассеров), которое займется всей рекламной и издательской деятельностью, необходимой для партии на территории Северной Германии. Далее участники конференции постановили (и это крайне важно) принять политическую программу (для «настоящего немецкого социализма») в варианте братьев Штрассеров, причем все руководители северогерманских отделений, за исключением Лея, торжественно поклялись на следующем общенациональном партийном съезде выступить за эту программу, которая должна была заменить известные, но крайне устаревшие и расплывчатые «Двадцать пять пунктов», унаследованные Гитлером от маленькой партии, купленной в 1919 году в Мюнхене на деньги Рема.

Упомянутые «Двадцать пять пунктов» были приняты Гитлером в качестве программы, а потому он никогда не позволял открывать по ним какую-либо дискуссию. Тем не менее, он добавил туда некое дополнение, по сути, уничтожавшее основной смысл документа. Это было дополнение к одному из самых важных пунктов, требовавших разукрупнения больших земельных владений для решения разных вопросов. Подобное изменение было сделано им в качестве уступки интересам крупных промышленников и землевладельцев, с которыми он уже давно находился в самых тесных личных отношениях. И тем не менее, это требование – об экспроприации земель – было одним из самых важных в «Двадцати пяти пунктах», именно оно оправдывало претензии партии на слово «социалистическая», которое значилось в ее названии. Из-за этого исправления подозрительность в отношении Гитлера усилилась – и особенно у такого человека, как Отто Штрассер. Поскольку конфликт идей и идеалов между Гитлером и братьями Штрассерами, между убежденными национал-социалистами и человеком, который просто хотел стать у руля партии, играет важную роль и сегодня – как в развитии Германии, так и в истории, о которой идет речь в этой книге, – то я воспроизвел эти «Двадцать пять пунктов» в приложении IV, дабы их можно было сравнить с программой Отто Штрассера «Немецкий социализм», о которой я расскажу в следующей главе.

Ганноверская конференция, на которой Гитлер получит такой отпор, одобрение, выраженное социалистической части Национал-социалистской программы, изъявление преданности Грегору Штрассеру – все это стало настоящим триумфом обоих Штрассеров и их учения. Однако затем они потерпели поражение – первое из серии поражений, которые в итоге приведут к разрыву с Гитлером (для Отто) и к смещению с должности и смерти (для Грегора). Гитлер переиграл их следующим образом.

Получив из Ганновера донесение от Федера, он созвал в Бамберге свою контрконференцию, на которую пригласил всех лидеров Южной Германии, а также партийных руководителей из Северной Германии, людей Штрассеров. Однако с севера никто не приехал, поскольку в то время занятие политикой для этих людей было слишком большой и недешевой роскошью. Ведь большая часть этих людей жила на грани бедности или они держали свое дело, которое никак не могли оставить без надзора. Да и дорога на юг вылетала в копеечку.

Только Грегор Штрассер, счастливый обладатель бесплатного ж/д билета, и Геббельс, получавший от Штрассера 200 марок в месяц, прибыли на это мероприятие. Там Геббельс впервые и увидел Гитлера. Он вообще много чего там увидел. Он увидел толпу крутившихся вокруг Гитлера сидевших на зарплате чиновников из Коричневого дома в Мюнхене[28]28
  Так называлась штаб-квартира НСДАП. – Примеч. пер.


[Закрыть] (магнаты неплохо снабжали Гитлера деньгами), он увидел кучу личных автомобилей… И он сопоставил все это в уме с той бедностью и аскетичностью, которые царили на встрече северогерманских лидеров, и со своей жалкой зарплатой в 200 марок в месяц.

Вот тогда-то Геббельс и решил, что он до сего момента стоял не на той стороне, и поспешил перейти на другую сторону. Громко и с выражением искреннего раскаяния он заявил, что не может более поддерживать решения, принятые в Ганновере, где он призвал к исключению Гитлера из партии. Грегор Штрассер остался в одиночестве. Его сторонники были далеко. Геббельс публично предал его. Он был беден, у Гитлера были деньги. Он пожал плечами и…принял поражение.

Его оставили во главе северогерманской парторганизации, поскольку Гитлер так и не мог попасть на эти территории. Однако Адольф отказался обсуждать программу, предложенную Штрассерами. «Двадцать пять пунктов» снова заняли свое место в качестве официального программного документа партии.

Именно с этого дня началась смертельная вражда между Штрассерами и Геббельсом, причем сопровождал все это весьма театральный эпизод. Геббельс уехал с конференции в машине Гитлера. При этом он что-то мурлыкал под нос. Макс Аман, директор гитлеровского издательства Eher[29]29
  Аман Макс (24.11.1891 – 30.3.1957), партийный деятель, рейхслейтер (1932), обергруппенфюрер СС (1934). Получил торговое образование. С 1912 на военной службе. Участник 1-й мировой войны, служил в Баварском пехотном полку фельдфебелем, непосредственный командир ефрейтора Адольфа Гитлера. За боевые отличия награжден Железным крестом 2-го класса. После окончания войны работал в банке. В 1921 один из первых членов НСДАП (партбилет № 3), ревностный сторонник Гитлера. Способный организатор. В 1921 назначен управляющим делами НСДАП и стал руководить финансовыми делами «Фелькише беобахтер». Довольно быстро привел в порядок финансовые средства партии и газеты. С 1922 директор Центрального издательства НСДАП «Эхер ферлаг», руководил всей издательской деятельностью партии. Участник «Пивного путча» 1923, за участие в котором был арестован и провел 4,5 месяца в тюрьме. Именно Аманн изменил название книги Гитлера «Четыре с половиной года борьбы против лжи, глупости и трусости» на «Майн кампф». С 09.11.1924 член городского совета Мюнхена. С 12.06.1928 до 12.06.1930 член ландтага Верхней Баварии. В 1933 избран депутатом рейхстага от Верхней Баварии – Швабии. После прихода нацистов к власти сосредоточил в своих руках руководство германской прессой, превратив «Эхер ферлаг» в монополиста – крупнейший в мире газетный концерн, а сам стал миллионером (его личный доход в 1942 составил 3,8 млн. марок). В собственность «Эхер ферлаг» перешли издательства, ранее принадлежавшие евреям, в т.ч. мощнейшее объединение Ульштейна. С 14.11.1933 председатель Германского объединения издателей газет, а с 15 ноября одновременно президент Имперской палаты печати. В 1935 стал членом Имперского сената культуры. На этих постах Аманн имел право запретить по своему усмотрению любое издание, что он и делал, покупая затем запрещенную газету за бесценок. В процессе работы у Аманна постоянно возникали конфликты с Имперским министерством народного просвещения и пропаганды Й. Геббельса и пресс-службой О. Дитраха, т.к. все эти ведомства боролись за контроль над германской прессой. В ходе процесса денацификации 08.09.1948 приговорен к 10 годам рабочих лагерей. – Примеч. пер.


[Закрыть], с любопытством глянул на него и прошептал Гитлеру: «Это Мефистофель нашей партии».

В качестве примера вопроса, волновавшего в те дни членов партии и приводившего к подобным разногласиям, я могу привести диспут по поводу конфискации собственности прежней правящей династии. В тот момент он был в самом разгаре. Упирая на то, что инвалиды войны, жертвы инфляции и другие категории населения так и не получили никакой компенсации, Штрассеры и основная часть членов партии выступали за конфискации. Гитлер, торговавшийся за спинами товарищей с магнатами, выступал против.

Однако братья возобновили борьбу в Северной Германии, и Грегор, после измены Геббельса, уговорил Отто оставить работу в концерне графа фон Хертлинга и посвятить все свое время делу партии. Произошло это в начале 1926 года. Получив компенсацию за разрыв контракта, до истечения которого оставалось два с половиной года, Отто Штрассер основал северогерманское издательство Kampfverlag и стал издавать и распространять в Берлине и других городах севера национал-социалистические издания.

В течение 1926-28 гг. все северогерманское отделение Национал-социалистической партии находилось под идейным влиянием и контролем Kampfverlag (в нем равными долями владели братья Штрассеры и третий человек, их партнер Хинкель). Оно было больше издательского дома Гитлера Eherverlag, располагавшегося в Мюнхене. Через это издательство велась серьезнейшая борьба за умы немцев, борьба в области идей, организации, рекламы и финансов, борьба между Мюнхеном и Берлином, между Гитлером и Штрассерами, между Eherverlag и Kampfverlag.

В 1927 году Гитлер нанес решительный удар, который, как оказалось впоследствии, стал смертельным для Штрассеров.

В поисках орудия, которое можно было бы использовать против Штрассеров, чья несгибаемая убежденность мешала его тактическим идеям, он остановил свой выбор на Геббельсе, который покаялся перед ним на съезде в Бамберге, став заклятым врагом «берлинских братьев». В 1927 году он назначает Геббельса главой регионального отделения партии в Берлине, одновременно дав ему поручение организовать выпуск новой газеты Angriff[30]30
  «Атака» (нем.) – Примеч. пер.


[Закрыть] – в пику продукции Kampfverlag. Она должна была стать занозой в лагере братьев.

Сложилась весьма любопытная ситуация. Отто Штрассер, у которого вообще не было никакой партийной должности, имел формальное право на издание партийного органа в Берлине. Геббельс, бывший лидером партии в Берлине, публиковал в пику Отто неофициальную газету. Грегор Штрассер был заместителем Гитлера, вождем национал-социалистов всей Северной Германии. Геббельс был назначен на пост лидера берлинского отделения для того, чтобы ослабить и ниспровергнуть старшего брата. Таков был один из ранних примеров того, какими методами Гитлер добивался поставленных целей.

На протяжении трех лет, с 1927 по 1930 год, вендетта, увы, осуществлялась планомерно и неотступно. Сначала все происходило за сценой, потом военные действия перешли в открытую фазу. Торговцы враждующими газетами устраивали драки на улицах, а социалисты и коммунисты смеялись и потирали руки. Но в этой междоусобице Геббельс имел лишний козырь на руках – он еще был и командиром берлинских штурмовиков.

Однажды Гитлер лично явился в хорошо оборудованную контору Отто Штрассера, располагавшуюся на Нюрнбергерштрассе. Он попытался заставить его добровольно отказаться от издания газеты, проповедовавшей национальный социализм – Berliner Arbeiterzeitung. Штрассер отвечал: «А почему именно я? Мы же первыми оказались на этой поляне. Наши газеты выходят не первый год. У нас есть официальное разрешение от партии на публикацию газет. Мы сделали все, что нужно, подготовили почву. Благодаря нашим усилиям партия и ее пресса сегодня процветает. Скажите Геббельсу – пусть прекратит печатать свою газету».

Гитлер отвечал: «Это не вопрос права, а вопрос силы. У Геббельса есть штурмовики, и что вы будете делать, когда однажды сюда придут двадцать здоровых парней и разнесут все вдребезги?»

Отто Штрассер выдвинул ящик стола, достал пистолет, положил на стол – ранее я говорил, что он любил этот ход – и сказал: «Господин Гитлер, в таком случае у вас будет на восемь штурмовиков меньше». Гитлер заорал: «Но вы не будете стрелять в моих людей из СА!» «А я думал, что вы скажете, что люди СА – это люди Геббельса, – ответил Штрассер. – Но если они ваши, вы можете остановить их. В любом случае, я буду стрелять в любого, кто ворвется сюда и нападет на меня».

«Тогда-то мы, по сути, и порвали с Гитлером, – говорит сегодня Отто Штрассер. – Момент был удачный, позиции у нас были сильные. Но Грегор всегда пытался избежать открытого конфликта. Он думал, что мы все равно выиграем…в итоге, а сейчас должны слегка схитрить и переместить нашу контору за пределы Берлина».

На рубеже 1929 – 1930 годов партия росла так стремительно, что Kampfverlag едва поспевала за ней. Издатели были вынуждены увеличить выпуск прессы, превратив несколько еженедельников в ежедневки. Трения между братьями и тандемом Гитлер – Геббельс постепенно нарастали. Наконец Гитлер вызвал всех трех партнеров Kampfverlag, обоих Штрассеров и Хинкеля, в Мюнхен. (Сегодня Хинкель является рейхскомиссаром по делам евреев, сохранив таким образом расположение Гитлера, явившееся наградой за уступчивость в деле с газетой)[31]31
  Хинкель Ганс (1901 – 1960), партийный деятель, один из руководителей нацистской пропаганды, группенфюрер СС. С 1921 г. – член НСДАП. Участник «пивного путча» 1923 г., во время которого был ранен. С 1930 г. сотрудник берлинского отдела «Фелькишер беобахтер», вскоре возглавил «личное» издательство Й. Геббельса «Ангриф» и стал руководителем пропаганды гау Большой Берлин. Ближайший сотрудник и соратник Геббельса. В 1930 г. – депутат рейхстага. В 1933 г. – государственный комиссар Министерства науки, искусств и народного образования Пруссии и генеральный секретарь имперской палаты культуры и руководитель Общества германской культуры. В 1947 г. осужден в Польше за конфискацию культурных ценностей. – Примеч. пер.


[Закрыть].

«Гитлер вел себя как сумасшедший. Он закатывал истерики и орал на нас, а потом вдруг начал льстить. Он предложил выкупить у нас Kampfverlag за любую цену, которую мы назовем, и еще он предложил Хинкелю и мне места депутатов в рейхстаге. (Кресло депутата в Германии было весьма выгодным местом. – Авт.) Грегор был готов продать акции, но у него была только третья часть. Я же категорически отказался и думал о том, как бы заставить и Хинкеля поступить подобным же образом. Разговор длился несколько часов и по временам напоминал большой бедлам. В какой-то момент я мягко заметил: «Вы ошибаетесь, господин Гитлер», на что Гитлер заорал: «Я не могу заблуждаться! Все, что я делаю и говорю – это история!»

Напряжение достигло пика. Наконец взрыв произошел. Непосредственной причиной его стала забастовка рабочих-металлургов в Саксонии.

Штрассеры и северогерманское отделение партии поддержали забастовщиков. Членам партии был отдан официальный приказ: «бастовать». Федерация промышленников направила Гитлеру ультиматум, в котором говорилось, что она прекратит взносы в партийную казну, если не будет отменено распоряжение об участии в забастовке. Гитлер приказал саксонскому отделению партии отменить это распоряжение и довести до всех его членов, чтобы они не принимали участия в этой акции. Глава саксонских национал-социалистов Мучман выполнил распоряжение Гитлера, однако Штрассеры стояли на своем, и партийная пресса призвала рабочих продолжать забастовку. Вот так и начался уже открытый конфликт – дело было весной 1930 года.

Гитлер прибыл в Берлин и провел две длинных и очень бурных встречи с Отто Штрассером, для которого это было нелегким испытанием по все той же причине – Грегор попросил его не идти на разрыв, поскольку, говорил он, если это произойдет, то сам он останется с Гитлером. Мотивы, которыми он руководствовался, были все те же: он считал, что национал-социалистическое движение делает все правильно, за исключением разве что одного момента – тактики, которую, впрочем, впоследствии можно будет подкорректировать. Он даже не думал, что в партии дела серьезно обстоят не совсем так. Отто думал иначе.

Эти две стычки с Гитлером представляют для нас большой интерес. Отто Штрассер записывал все, что происходило на них, слово в слово и сразу же по окончании – настолько, насколько он мог восстановить прошедшее. В 1931 году он публикует это в книге Aufau des Deutschen Sozialismus («Структура немецкого социализма»).

Таким образом, впервые за много лет были записаны и увидели свет две крайне нелицеприятные беседы с Гитлером, так что теперь все желающие могли увидеть, что это за человек, Адольф Гитлер. Сегодня описания его истерических оргазмов во время подобных словесных баталий сыплются на нас со всех сторон. Их публикуют послы, которые прежде считали себя его поклонниками. Их публикуют его бывшие помощники. Специалисты в области психиатрии единодушно говорят о том, что этот человек не в себе. Все, словно сговорившись, соглашаются с тем, что этот человек безумен.

Но почему? Он же не сделал сейчас ничего такого, чего он не делал время от времени на протяжении семи лет пребывания у власти – за исключением разве что договора с большевиками. Он сейчас и не сказал ничего нового – все это он много раз уже говорил и в эти семь лет, и даже раньше. Да и возбуждение у него сегодня ровно такое же, как и раньше. Ничего нового.

Здесь, в этих долгих и состоявшихся еще десять лет назад спорах с Отто Штрассером вы найдете все – крики и вопли, безумную болтовню – словно дурной артист кабаре пародирует твердолобого майора, – даже угрозы и ультиматумы.

На одной стороне – Отто Штрассер, желающий получить прямой ответ на крайне важный политический вопрос. На другой – дешевая демагогия Гитлера, который сокрушает даже самый простой вопрос и самые логичные аргументы крикливыми возражениями типа «марксизм», «большевизм», «демократическая болтовня», «чепуха» и т.д. Строго говоря, всю эту картину, включая самомалейшие детали, мир имеет счастье лицезреть с момента начала войны.

И вот сегодня люди думают: «Конечно, человек, который ведет себя так, просто невменяемый. Он опасен для общества. Если бы мир только знал…». Но мир мог знать. Все это можно было увидеть в описании двухдневных споров Отто Штрассера с Гитлером. Но мир не хотел знать. Если бы кто-нибудь решился прочитать описание, вышедшее из-под пера Штрассера, то он бы сказал: «автор преувеличивает». Сегодня же мир уже слишком хорошо знает Гитлера и может сказать: «Да, то был живой портрет, верный в каждой детали».

На самом деле это был первый портрет такого рода, составленный еще до прихода Гитлера к власти, в момент, когда мир вяло интересовался тем, «кто такой Гитлер», и не верил, что он может причинить тот вред, который он уже причинил. Странно, что он это описание не заметил и позднее, когда Гитлер уже пришел к власти и когда любой, даже третьеразрядный журналист из Берлина мог поехать за границу, в Англию или Америку, и опубликовать там «тайную историю» Адольфа Гитлера. Но эта история уже была – вот только никто не захотел вовремя ознакомиться с ней.

Я думаю, что книга Штрассера, в которой содержатся описания этих двух бесед, никогда не переводилась на другие языки; по крайней мере, на английском ее точно не было. Если бы любой зарубежный государственный муж, по-настоящему и искренне болеющий за свою страну, пожелал бы узнать, кем на самом деле является Гитлер, то он бы нашел все необходимое в этой книге. Государственный деятель, который бы прочитал эти страницы, уже не стал бы – если, конечно, он не безнадежно тупой и если ему не чихать на интересы своей родины – несколько лет спустя говорить об «этой вечной тенденции подозревать господина Гитлера, которая, увы, может породить только встречные подозрения» или иную подобную ерунду.

Здесь он бы нашел – если бы вообще пожелал – правдивый портрет Гитлера. Наперсточник, карточный шулер, шарлатан, который хочет, чтобы его никчемные изделия выглядели как настоящие – причем за счет шумной рекламы, как делают говорливые барыги на ярмарках. Человек без чести, совести и преданности, захудалый мошенник от политики, который благодаря интригам вознесся на вершину власти.

Его противоположностью в те дни был человек, который верил в определенные идеи и хотел прийти к власти в стране, чтобы воплотить их в жизнь. Как показывает запись бесед, Гитлер вообще ни во что не верил, хотя и понимал, что определенных идей следует придерживаться, чтобы прорваться к власти – но при этом делать совершенно другое, то, что нужно ему.

Эти два человека абсолютно непохожи, как день и ночь, как вор и честный малый, как патриот и предатель. Самые большие предатели во все времена и во всех странах это те, кто громче всех кричит о своем патриотизме, громче всех поют национальный гимн, громче всех заявляют о том, что они не вложат меч в ножны в войнах, в которых они не участвуют, и громче всех кричат о том, что долг патриота – идти в армию (при этом сами они в армию не идут).

Вот в этом понимании слова Гитлер – безусловно самый распатриот всех времен, закадычный друг тех уроженцев других стран, которые поют ему хвалы и поддерживают его ровно до того момента, как он начинает погружать Европу в новую войну. Тогда они с таким же искренним патриотическим порывом начинают кричать, что «этот человек сумасшедший, мы должны покончить с ним, пошлите вашу молодежь, чтобы они покарали его, убейте его».