Текст книги "Опасный поцелуй"

Глава 10

– Этот судья, – сказала Велвет Клаудии, когда они подъезжали к полупустой стоянке перед мотелем «Лучший на Западе» в Порт-Лео. – Расскажите мне о нем.

– Что именно вы хотели бы узнать?

– Он сказал, что по этому делу может быть назначено расследование. А он справедливый?

– Абсолютно. Не стоит даже сомневаться, – ответила Клаудия.

– Но он похож на полностью отвязного парня с пляжа, – заметила Велвет. – Я была режиссером одного фильма под названием «Вот придет судья». Дурацкое название, конечно, но халтура является частью нашей игры. Я опасалась, что шоу Флипа Уилсона[4]4
  Флип Уилсон – первый в истории телевидения США чернокожий комик, прославившийся своими комедийными шоу.


[Закрыть] подаст на нас в суд. Признаться, на видео это выглядело потрясающе. Главную роль исполнял парень, у которого в одной из сцен под судейской мантией ничего не было, и он там трахнул секретаршу суда, а потом еще и половину присяжных.

– О, да вы просто новатор в области кино! – сказала Клаудия, не желавшая выслушивать содержание порнолент. – Настоящий Скорсезе.

– А вы, похоже, домашняя кошечка. Наверное, я вас шокировала, – невозмутимо заявила Велвет.

– Мне кажется, вы слишком стараетесь, чтобы меня шокировать.

– Да неужели?

– Если вы уверены, что поступаете правильно, и пытаетесь стучать людям по голове, доказывая свою правоту, то даже в этом случае у них, вероятно, имеется собственное мнение.

– Да что вы знаете о моей профессии? – возмущенно воскликнула Велвет. – Большинство людей, занятых в бизнесе по производству взрослых фильмов, народ семейный. И они, как и все, работают с девяти до пяти, а потом возвращаются к своим мужьям и женам.

– А вам известно, что среди нас есть наемные убийцы, у которых вокруг дома красивый заборчик из белого штакетника? Только это не делает их заслуживающими уважения. – Клаудия повернулась к ней лицом. – Мне противна сама мысль об эксплуатации людей.

– Вы когда-либо пользовались в своей работе услугами информаторов, мисс Высокомерие? Кого-нибудь из тех, кто переживает не лучшие времена, кто споткнулся и хочет избежать тюрьмы? Эти люди, пытаясь облегчить свое положение, готовы, например, сообщать вам имена и номера телефонов тех, кто прячет у себя марихуану.

Клаудия остановила машину перед центральным входом. Сквозь стекавшие по ветровому стеклу потоки дождя очертания предметов казались размытыми.

– Это совсем другое дело. Я защищаю закон.

– Позвольте с вами не согласиться. Вы пользуетесь их слабостью, чтобы получить то, что вам нужно. Так что не читайте мне лекций об использовании людей, детка. Я помогаю людям делать карьеру, я даю возможность одиноким парням развлечься в уединении собственного дома и показываю застенчивым дамам, как навсегда превратить мужчину в раба любви. Если это находит отклик у окружающих, значит, это и есть служение на благо общества.

– У меня нет ни малейшего желания вступать с вами в дискуссию, Велвет. Но среди моих знакомых практически нет таких женщин, которые могли бы заниматься тем же, что и вы, и при этом не чувствовать себя Деградированными.

Велвет слушала ее с интересом.

– Ручаюсь, что, если бы я его попросила, Уит остался бы под своей мантией совершенно голым.

Господи, как эта дамочка может разглагольствовать с таким энтузиазмом, если тело ее бывшего дружка еще толком не остыло? Дэвид, бывший муж Клаудии, не умер – просто они только-только расстались, но она и мысли не могла допустить, чтобы прикоснуться сейчас к какому-то другому мужчине.

– А вы попросите и посмотрите, что получится.

– Ладно, будет вам, какая вы нервная! – воскликнула Велвет. – Я не собираюсь перебегать кому бы то ни было дорогу.

– Я вам не конкурентка, тем более если речь идет об Уите Мозли. Я всего лишь реалистка и хорошо знаю Уита. Особы, подобные вам, не в его вкусе. К тому же вы фигурируете в деле, которое он будет вести.

– Психология мужчины представляет собой простейшую карту, дорогая моя, на которой никто лучше меня не ориентируется. Я просто иду в нужном направлении, К примеру строго на север, и сразу узнаю все, что мне требуется. Уит не исключение. – После небольшой паузы она спросила: – Ему предстоят перевыборы, как и Люсинде?

– Да.

– Я уверена, что Хабблы оседлают вас и не слезут, пока расследование не пойдет так, как нужно им.

– На меня они никак повлиять не могут, – с достоинством ответила Клаудия.

Велвет смотрела на капли дождя, барабанившие по стеклу.

– Уит отзывался о вас с уважением, говорил, что вы хороший следователь. Надеюсь, это правда. Я уверена, что в маленьком городке разница в скорости продвижения по службе зависит от умения подлизываться к нужным людям.

– Вы пережили сегодня действительно жуткую ночь, и мне на самом деле жаль вашего друга. Поэтому я просто проигнорирую ваши выпады в мой адрес, тем более что вы ничего обо мне не знаете.

– Да у вас и так все на лбу написано. – Велвет открыла дверь машины и выбежала под дождь. Клаудия с раздражением последовала за ней.

Они зашли в приемную мотеля и зарегистрировали Велвет.

– Вы уверены, что все будет в порядке, когда я оставлю вас здесь одну? – спросила Клаудия.

– Было бы неплохо, если бы в номере оказался б с выпивкой. Приму душ – и в постель. Спасибо, что по везли.

– Завтра поговорим, – сказала Клаудия и добавила: – Попрошу патрульного передать вам что-нибудь из одежды и туалетных принадлежностей. – Пусть эта непрошеная гостья почувствует себя уютно в их маленьком респектабельном городке. Может быть, потом, спустя некоторое время, она спустит на Велвет свору добропорядочных прихожанок. Ничто не действует лучше, чем поучения благопристойных представительниц церкви, выполняющих свою миссию.

– Спасибо. А теперь отправляйтесь трудиться и найдите ублюдка, который это сделал, – угрюмо произнесла Велвет. Вздернув подбородок, она развернулась и пошла по коридору к своей комнате.

Клаудия снова поехала на пристань Золотой Залив. Толпа разошлась по своим лодкам досматривать сны; хотя кое-где за занавесками был еще виден свет. Люди не спали, шокированные близостью прошедшей мимо смерти, смотрели телевизоры или пили кофе без кофеина, стараясь уснуть. Под моросившим дождем она отправилась к «Настоящему позору», глядя, как на ветру развеваются желтые ленты ограждения. Поднявшись на борт, Клаудия услышала доносившийся из каюты голос:

– Да, я обо всем позаботился. Никаких проблем.

Она распахнула дверь и увидела Эдди Гарднера с сотовым телефоном в руке.

– Что здесь происходит? – спросила она.

– Ничего особенного, как раз заканчиваю. – Он жестом показал на кучу упакованных в пакеты вещей и катушки с пленкой, снабженные аккуратными этикетками. – Как прошли допросы? Выдавила из них признание?

– Какое там. Подружка Пита убеждена, что он не мог сделать этого сам, а девчонка, обнаружившая тело, уверена, что все как раз наоборот. Хочу направить их обеих в школу по работе со свидетелями, которые заслуживают доверия. – Клаудия просмотрела упакованные вещи: постельное белье, личная одежда, пара женских трусиков (Велвет категорически утверждала, что трусиков с фиалками у нее не было), бокал, бутылки из-под вина, видеолента, которую нашел Уит.

– Есть что-нибудь интересное? – осведомилась она.

– Если не считать грязных фильмов, то ничего. Никакой контрабанды.

Клаудия улыбнулась. Гарднер, конечно, еще тот зануда, но парень он все-таки неплохой, только много о себе возомнил. Две одинокие женщины в их полицейском участке тайно сохли по нему, хотя Клаудия не понимала, что в нем может нравиться. Наверное, ей стоит подтолкнуть Велвет к Гарднеру и тем самым увести эту дамочку подальше от приличного парня, каким был Уит. Она просто осчастливит Гарднера.

– Дэлфорд весьма тактично, словно человек, испортивший воздух в церкви, посоветовал мне рассматривать это дело как самоубийство, – сообщил Гарднер, продолжая укладывать, в коробку вещественные доказательства. – Так оно и выглядит.

– Я знаю. Но, учитывая, кем был этот парень, я бы не стала делать поспешные выводы…

– Дэлфорд, конечно, мужик упертый и по любому вопросу имеет свое мнение. Но с другой стороны, ему удалось раскрыть практически каждое серьезное дело, которое попадало в его руки. Ему не занимать опыта.

– Тебе ведь известно, что они с Люсиндой Хаббл старые друзья. Сенатор не хотела бы, чтобы подробности о кинокарьере ее сына были разглашены, и я, честно говоря, могу ее понять.

Гарднер снова пожал плечами.

– Послушай, Клаудия. Совершенно ясно, что Дэлфорд тебе доверяет. Если бы это было не так, тебя бы здесь не было.

Внезапно она поняла, что показала свою неуверенность, и тут же почувствовала охватившее ее замешательство. Гарднер вновь склонился над коробками и уже не смотрел на нее.

– Я знаю, – заявила она, стараясь говорить с твердостью в голосе. – Помочь тебе нести коробку с вещественными доказательствами?

– Не стоит, я сам. – Он поставил коробку на плечо. – Ты идешь?

– Одну минутку. Хочу еще раз тут все осмотреть.

Гарднер направился к двери и буркнул:

– Они на всю ночь оставили здесь Фокса, так что можешь быть уверена, что на борт никто не поднимется.

– Замечательно. Спасибо, Эдди, – сказала она.

В спальне Пита Клаудия осторожно ударила ребром ладони по выключателю. На самых очевидных местах, где люди обычно оставляют следы своего присутствия, – на выключателе, дверной ручке, прикроватной тумбочке, – везде, где Гарднер и помощники шерифа искали отпечатки пальцев, был виден черный порошок. Слава Богу, что Дэвид сегодня не дежурит. Ей пока не хотелось близко и к тому же наедине пересекаться с ним, хотя избежать этого было нельзя, учитывая, что она работает в полицейском участке, а он – в управлении шерифа.

Тело Пита и постельное белье увезли. Клаудия открыла дверцу шкафа и вынула из ящика несколько папок. Мелочи повседневной жизни: счета за телефон, квитанции из магазинов, чеки за выдачу наличных по кредитной карточке, бумаги из банка – все это было сложено вперемешку. Пит не был богатым человеком, однако никому и в голову не взбрело бы назвать его нуждающимся. На его счету в Ван-Нуйсе, в Калифорнии, согласно последней выписке из банка, находилось чуть больше десяти тысяч долларов, а на прошлой неделе он открыл еще один счет в местном отделении банка с первоначальным взносом в четыре тысячи. Она записала его адрес в Ван-Нуйсе, рассчитывая позже сделать запрос тамошней полиции по поводу Пита и Велвет. Ее беспокоил тот факт, что он жил на яхте, принадлежавшей криминальному семейству. А такие контакты просто так, в одночасье, не возникают.

Клаудия обследовала главную каюту, когда на борт вновь поднялся Гарднер.

– Эй, Эдди, ты не видел здесь портативного компьютера, ноутбука? – спросила она.

Гарднер вытащил из кармана листок с описью имущества, обнаруженного на яхте.

– В другой каюте был небольшой портативный принтер, а компьютера я не видел.

– Давай вместе поищем.

Однако ничего больше они не нашли, если не считать несколько запылившихся женских прокладок, валявшихся под диваном, и спрятанной в заднем ящике коробки с патронами к пистолету.

– Двое свидетелей рассказали нам, что у него был ноутбук, а теперь его нигде нет, – задумчиво произнесла Клаудия.

Они искали еще полчаса: за мебелью, в шкафах, в других каютах.

– Думаю, что здесь его и вправду нет, Клаудия, – сказал Эдди.

Она вздохнула.

– Так куда же он, черт побери, мог деться?

Глава 11

Ранним утром во вторник Уит проснулся оттого, что отец тыкал в него своим толстым пальцем.

– Давай, просыпайся, младшенький, – ворчал Бейб Мозли, и перед глазами Уита встала картинка из детства: его отец сидит в окружении своих многочисленных жен, а Уит должен подняться до рассвета, чтобы приготовить папе кофе с бурбоном.[5]5
  Бурбон – сорт качественного американского виски из кукурузного сусла.


[Закрыть] Завтрак в семье Мозли никогда не был похож на рекламные ролики с овсяными хлопьями быстрого приготовления.

Уит часто заморгал, глядя на хмурое лицо отца.

– Вот блин. У меня что, будильник не сработал? – Хотелось бы, чтобы это ему только снилось, потому что обращение «младшенький» явно не сулило ничего хорошего.

– Почему ты нам вчера вечером ничего не сказал? – спросил Бейб. Несмотря на свое детское прозвище, это был здоровенный мужчина, под два метра ростом и весом существенно за сто килограммов. Он гордился сохранившейся копной светлых волос с проседью и ясными голубыми глазами. Правда, это ангельское лицо уже изрядно расплылось, будто перележавший сыр, чему в большой степени способствовало пьянство Бейба, которому он предавался в течение двадцати лет. Водка состарила его больше, чем такие тяготы жизни, как воспитание шестерых сыновей и смена четырех жен. Годы воздержания от спиртного в сочетании с применением различных программ по фитнесу восстановили его жизненные силы, но никакая медицина не в силах была стереть следы многолетнего увлечения алкоголем.

– Мой сын, черт возьми, служит судьей! – с возмущением воскликнул Бейб. – И, между прочим, это я устроил его на эту должность. Так почему же мне приходится узнавать о смерти Пита Хаббла по радио?!

Уит, спотыкаясь, торопливо добрел до унитаза и с наслаждением помочился. Бейб последовал за ним до двери туалета.

– Пап, я не могу рассказывать о своих делах. – Уит смыл воду и пошел принимать душ.

– Это твой золотой шанс, Уитмен.

Уит сбросил свои длинные трусы и шагнул под горячие струи воды.

– Почему это?

– Люсинда Хаббл правит этим округом, словно королева-мать Виктория. История эта обещает быть очень шумной. Твой шанс в том, чтобы показать своим избирателям, на что ты способен, мой мальчик.

– А мне казалось, что я занимаюсь этим уже шесть месяцев. – Уит выдавил на ладонь немного шампуня и принялся намыливать голову.

– Да, но теперь твое имя попадет в газеты. На первые страницы. Ты должен использовать это по максимуму, сынок. Когда ты собираешься назначить расследование? Оно не должно превратиться в простую формальность. К установлению причины смерти ты должен отнестись со всей серьезностью. Убедись в присутствии корреспондентов из Корпус-Кристи. Сделай подборку своих фотографий, может быть даже на месте преступления. Причем в мантии, и надень по этому случаю нормальные туфли. Выпусти, наконец, пресс-релиз. Короче, надо учесть все эти вещи. – Бейб возбужденно потер руки. – Эта задница Бадди Бир должен локти кусать от злости при такой раскрутке, которую ты получишь.

– Я уже готов вручить тебе почетный приз за столь мудрые советы, – сказал Уит. – Но там ведь человек погиб, ты не забыл?

– Мне жаль Пита и всех Хабблов – ты это и сам знаешь. Но какого черта Пит вообще вернулся сюда? Где он пропадал?

– Работал на ЦРУ, – ответил Уит, перекрикивая звук льющейся воды; он решил бросить Бейбу жирную косточку. – Что-то связанное с пусковыми кодами ядерных ракет на Украине. Наверное, Ирине об этом лучше не говорить.

– Только не нужно смешить своего папу.

– Как это ни странно, но смешить тебя по поводу чьей-то смерти в список моих дел на сегодня как-то не входило. Я завтракаю в «Шелл Инн» с Пэтси и Тимом.

Бейб нахмурился.

– Скажи Джорджи, чтобы перестала распускать по всему городу грязные слухи о несчастной, беззащитной Ирине.

– Экстренное сообщение! Ты не только снова женишься, но содержишь конкурирующее кафе. Разумеется, она поливает тебя грязью. – Уит смыл шампунь с волос и мыльную пену со всего тела. Бейб протянул ему полотенце.

– Джорджи простит меня – она всегда так делала. Женщины намного легче прощают, чем это делают мужчины, – поучительно произнес Бейб.

Уит вспомнил о Фейс Хаббл и подумал, что, может быть, это и вправду соответствует действительности.

Мотель «Шелл Инн» представлял собой заведение, которое можно было бы смело сравнить с чемоданом с двойным дном. С одной стороны, в передней части ресторана, предлагалась простая и здоровая пища, рассчитанная на рыболовную братию и пенсионеров, отказывавшихся выкладывать за кусок мяса с овощным гарниром больше пяти баксов. Но в задней его части находился темный прокуренный бар, предметом гордости которого были собственные весьма характерные атмосферные явления – бризы из панов виски, облака пивных испарений, теплые фронты табачного дыма. Для старожилов Порт-Лео, его испытанной гвардии, мотель «Шелл Инн», открывшийся в 1907 году и пять раз прерывавший свою работу из-за ураганов, которые сравнивали его с землей, был такой же неотъемлемой частью жизни города, как газеты и водопровод.

Джорджи О'Коннор Мозли сидела за кассовым аппаратом и, попивая кофе с молоком, просматривала финансовую страничку популярной в Порт-Лео газеты «Корпус-Кристи». Она была первой мачехой Уита, старинной и самой близкой подругой его матери. Бейб и Джорджи поженились в большей степени из чувства дружбы и общего желания окружить шестерых подавленных мальчишек материнской заботой. Но все это без следа растаяло под никогда не заходящим солнцем реальности. Джорджи, непреклонно прямая и практичная, и Бейб, шумно пьяный и по-прежнему любящий свою отсутствующую первую жену, провели вместе всего три бурных легендарных года. Все шестеро сыновей Мозли безгранично любили Джорджи. Они понимали, на что эта женщина решилась ради них. Бейб купил для нее «Шелл Инн» на следующее Рождество после их развода, так сказать, в подарок на прощание, а Джорджи оставила себе его имя, чтобы подразнить бывшего мужа.

– Скажи своему папаше, что ему нужно было слушать меня насчет этих иностранных инвестиционных фондов, – сказала Джорджи, увидев Уита. – Теперь я сорву большой куш. Могу продать и купить Бейба со всеми его потрохами.

– Он более консервативен в отношении своих денег, – улыбаясь, ответил Уит.

– А я думаю, что тот, кто импортирует в свою постель молодое упругое мясцо из посткоммунистической страны, должен быть восприимчив к новым идеям. – Джорджи чмокнула его в щеку – от нее пахло бальзамом для губ и апельсинами – и провела к столику в углу, где уже сидели Пэтси Дачемп и Тим О'Лири.

– Не наливай Уиту кофе, Джорджи, пока он не поделится со мной информацией! – сказала Пэтси Дачемп когда Уит сел за стол. Она была редактором выходившей дважды в неделю газеты «Порт-Лео Маринер». Как и Уит, Пэтси вернулась домой, получив диплом по английской литературе в престижном колледже. С волосами цвета воронова крыла и острым, пронзительным взглядом она казалась строгой дамой. Да и улыбки ее были весьма строго дозированы.

– Без комментариев, Пэтси, – ответил Уит, пока Джорджи наливала ему в чашку дымящийся кофе.

– Ну, рассказывай, – попросила Пэтси. Завтрак для нее уже принесли, и сейчас она размешивала в своей овсянке кусочек масла.

– Похоже, что он умер от пулевого ранения, но я не буду делать никаких официальных заявлений, пока мы не получим результаты вскрытия.

– Я слышала, что это выглядело как самоубийство, – сказала Пэтси.

– Думаю, ты поймешь меня, если я воздержусь от каких-либо комментариев.

– И у что ж…Тогда позвони мне сразу же, как только узнаешь, что говорят патологоанатомы. Или лучше я тебе буду звонить, – сказала Пэтси. – Очень тебя прошу.

– Когда ты успела заразиться таким безудержным оптимизмом? – Смерть Пита Хаббла могла быть самым значительным событием года, а может – последних пяти лет. Пэтси же жила новостями, касавшимися в основном заседаний городского совета, окружных собраний по навигации, соревнований рыболовов и футбольных матчей школьных команд.

– Ты уже говорил с сенатором? – спросил Тим О'Лири, окружной адвокат. Этим утром у Тима был усталый вид.

– Нет еще, – ответил Уит и в свою очередь поинтересовался: – Поздно лег вчера?

– Да.

– Слишком много вина или услад в стиле Грэма Грина? – не унимался Мозли. Он знал, что у Тима было всего две слабости: вино и женщины.

– Это было австралийское каберне, поэтому после него второе было уже невозможно, – ответил Тим.

– Не собираетесь же вы начать тут литературную беседу, игнорируя такие пикантные новости? – воскликнула Пэтси. – Давайте лучше поговорим о Пите Хаббле.

– Я предлагаю уйти чуть в сторону, – сказал Уит. – Может, вспомним о Кори Хаббле?

Пэтси опустила вилку.

– Э, да здесь намечается продолжение сериала.

– Пэтси, если я сейчас пукну, можно будет потом вырезать это из твоей записи? – спросил Уит.

Пэтси выглядела обескураженной.

– Ладно, вырежем столько, сколько понадобится.

Уит оглянулся по сторонам. Поблизости от их столика никого не было – спасибо Джорджи, которая все так устроила.

– Расскажите мне, что вы помните о Кори Хаббле.

– Вызывал раздражение, – хмыкнув, отозвался Тим.

– Грязный маленький панк, – добавила Пэтси.

– Никак не мог оправиться после смерти своего отца, – продолжил Тим.

– Злился на весь свет. – Пэтси, похоже, разохотилась давая краткие пояснения к образу Кори.

– Создавал себе проблемы своими руками, – заметил Тим.

– Баловался травкой, – вспомнила Пэтси. – Знаешь, он ведь околачивался со всякими наркоманами.

– Мне всегда казалось, что он гей. Он ненавидел спорт. – Тим мог восхищаться романами Толстого и тонким австралийским вином «сира», но он так же обожал футбол и рыбную ловлю – приоритеты, намертво закрепленные на генном уровне у большинства мужского населения побережья.

– Он не был геем, – возразила Пэтси. – Он встречался с моей кузиной Мэриан. Да еще так, что им впору было участвовать в скандальном шоу Джерри Спрингера. Пару раз они по-настоящему подрались. Если память мне не изменяет, Мэриан рассказывала, что он как-то трахнул ее – причем длилось это ровно минуту – с выражением невероятной благодарности на лице, а затем влепил ей пощечину. – Она понизила голос: – А еще я слышала, что однажды он мучил кошек, и Люсинда по этому поводу посылала его к доктору в Корпус-Кристи. Правда, это вполне могли быть обычные политические сплетни, поскольку история с кошками отразилась бы на количестве голосов пенсионеров.

– А что вы помните о том времени, когда Кори пропал? – спросил Уит, бросив взгляд на свой обычный заказ: омлет, овсянку с сыром и чесноком, бекон и печенье. – Пэтси и Тим подождали, пока официантка нальет в их чашки свежий кофе и удалится.

– Говорят, что он сбежал, мечтая досадить своей матери – Глядя в тарелку Уита, Тим с похмелья поморщился. – Когда же он не вернулся, в городе решили, что его убили. Возможно, это случилось, когда Кори подъезжал автостопом. А может, он закончил еще каким-то малоприятным образом.

Пэтси кивнула.

– Все знали, что Кори возмущала политическая карьера Люсинды. Он уже потерял своего отца, а теперь и его мать полностью посвятила себя карьере, которая отнимала у нее все время и не давала возможности заниматься домом и семьей. Наверняка он пересекся не с теми людьми – может быть, на острове Южный Падре, в Галвестоне или Мексике, – что и привело его к смерти.

Уит сомневался в том, что Пэтси сдержит свое слово и выключит запись.

– А вы помните, чтобы Кори водил особую дружбу с Джейбсом Джонсом?

Тим сделал вид, что его сейчас стошнит.

– Меня невероятно злит, что Порт-Лео покажут по телевидению благодаря какому-то бывшему борцу, который, цитируя Священное Писание, продолжает качать брюшной пресс.

– Знаете, если моя память с годами не начала меня подводить, Джейбс был последним человеком, который стал бы разговаривать с Кори, – сказала Пэтси. – Я писала об этом в статье, посвященной средней школе.

– Пэтси, ты оказала бы мне огромную услугу, если бы сделала подборку газетных вырезок того времени, когда пропал Кори, – сказал Уит.

– И это все, что ты собирался мне сказать? – Она округлила глаза.

– Все. Так будет у меня эта подборка?

– Именно для этого Бог и создал скромных, отошедших от дел дам, чтобы выполнять в нашей газете нудную рутинную работу. Конечно, будет, но что я получу за это взамен?

– Я позвоню тебе, как только у меня будут предварительные результаты вскрытия, – пообещал Уит.

Пэтси улыбнулась. Кровь умиротворяла ее, словно богиню древних ацтеков.

Клаудия выходила из душа, который принимала после беспокойного четырехчасового сна, когда кто-то постучал в ее дверь. Она накинула халат, замотала свои тяжелые черные волосы в полотенце и посмотрела в дверной глазок. Дэвид.

Последний раз она виделась с бывшим супругом в коридоре здания суда, когда он шел рядом с ней и тихо говорил: «Послушай, Кло, мне очень жаль, что ты сделала это. Ты ведь знаешь, что я по-прежнему люблю тебя». Адвокат Клаудии взял ее под локоть и повел мимо объявлений о розыске, скамеек у стен, секретаря суда, ломавшей голову над выбором напитка перед автоматом с кока-колой, и вышел вместе с ней под яркие лучи осеннего солнца, пробивающиеся сквозь плывущие над бухтой клочки утреннего тумана. Она зашла туда замужней женщиной, а вышла свободной и независимой. Сев в свою машину, Клаудия внезапно разволновалась и чуть не зарыдала, а потом поехала через весь город к дому, который они делили с Дэвидом. И только на середине пути он спохватилась, что больше там не живет.

Но она по-прежнему жила в Порт-Лео, и они оба были полицейскими. Почему бы не схватить эту неизбежно встреч за горло и не встряхнуть ее хорошенько? Она открыла дверь.

– Доброе утро, – приветливо произнес Дэвид Пауэр. Его темно-рыжие волосы сейчас были подстрижены короче обычного. На нем была форма помощника шерифа округа Энсайна, и Клаудия сразу заметила, что стрелки на его брюках разгладились. Раньше она сама заботилась о форме Дэвида, поскольку, если он оказывался на расстоянии менее трех метров от утюга, обязательно обжигал себе руку. Сейчас под глазами у него виднелись темные круги и на щеке после бритья кое-где осталась рыжая щетина.

– Доброе утро. Что случилось? – Давай-ка вот так, кратко и вежливо.

– Просто хотел увидеть тебя и убедиться, что с тобой все в порядке. Я слышал о деле Хаббла.

– Поспать не удалось, а в остальном все хорошо.

Дэвид переложил свою бежевую ковбойскую шляпу «стетсон» из одной руки в другую.

– Знаешь, если вам понадобится помощь, все мы в управлении шерифа будем рады помочь.

– Спасибо. У нас все под контролем. – Клаудия замолчала, наблюдая, как Дэвид теребит поля шляпы и поглаживает пальцами ленточку.

– У тебя все в порядке на новом месте? – наконец спросил он.

– Да, конечно. – Клаудия понимала, что ему хочется, чтобы она пригласила его войти, но не желала оставаться с ним в этом маленьком пространстве, которым пока ограничилась, чувствуя себя самостоятельной и независимой. В порыве нетипичной для себя застенчивости она плотнее запахнула свой халат.

– Господи, Кло, я ведь видел твое тело и раньше. Помнишь остров Падре? – голос Дэвида прозвучал глухо.

Свой медовый месяц они провели на Южном Падре – самом большом и самом красивом острове в длинной цепочке техасских барьерных островов; к сожалению, это был единственный момент во всей их супружеской жизни, когда они смогли провести целую неделю вдали от надоевших им семей, без сообщений об автокатастрофах, ночных кражах со взломом и наложении штрафа за превышение скорости. Дэвид любил вспоминать остров Падре, как будто коктейль «Маргарита» со льдом, от которого ломило зубы, ярко-оранжевые закаты и бурный секс могли послужить основой на всю оставшуюся жизнь.

– Дэвид…

Его голубые глаза сузились, а губы вытянулись в ниточку.

– Ты ведь одна сейчас, так?

– Я уже говорила, что у меня никого нет.

– Говорила. Я ни разу не ударил тебя. Прекрасно о тебе заботился. Никогда тебе не изменял. Ты просто больше не любишь меня. Старо как мир.

– Ты пришел, чтобы проверить и унизить меня? Неужели ты собираешься шпионить за мной? – Клаудия старалась говорить нейтральным тоном, не повышая голоса.

Дэвид Пауэр несколько раз с силой сжал челюсти.

– Проверить тебя… Прости. Я перешел черту. Просто мне по-прежнему больно. И будет больно еще… неопределенное время. Я не хотел причинять тебе боль, Клаудия.

– Мне жаль, что тебе больно. Правда, жаль. Но мы уже сто раз обсуждали нашу ситуацию, и нет смысла возвращаться к этому снова.

В комнате зазвонил телефон, и она торопливо сказала:

– Слушай, мне нужно идти…

– Я хотел попросить тебя кое о чем… – пробормотал Дэвид.

Она пожала плечами.

– Тогда подожди секундочку. – И поспешила к телефону.

– Алло?

– Клаудия Салазар? – раздался в трубке хрипловатый женский голос, отрывистый, как у моряков.

– Да. Кто это?

– Не кладите, пожалуйста, трубку, – распорядилась капитанша. Вместо стандартной музыкальной заставки в трубке зазвучала запись вкрадчивого голоса на фоне мягкой патриотической мелодии «Америка прекрасная». Красивый баритон вещал: – Проверенный лидер Техасской прибрежной зоны… Сенатор Люсинда Хаббл. Демократ. Человек умеренных взглядов. Защита для наших детей. Защита для наших стариков. Заботясь о нашей экономике, она отстаивает экологию нашего уникального побережья и интересы здравоохранения. – «Сплошная защита. Может быть, теперь правоверные граждане машинально будут надевать презервативы, даже идя на собрание?» – подумала Клаудия. – Сенатор Хаббл, как бывшая медсестра, особенно глубоко понимает потребности и чаяния наших пенсионеров. Голосуйте 7 ноября за переизбрание сенатора Люсинды Хаббл… – Словесная тирада внезапно оборвалась.

– Мисс Салазар? – теперь это был совсем Другой голос, уверенный и четкий.

– Да, детектив Салазар слушает вас. – Клаудии вдруг захотелось представиться официально, упомянув и свое звание. Она повернулась и увидела, что Дэвид, который зашел в квартиру и прикрыл за собой дверь, вспыхнул, когда она назвала свою девичью фамилию. Она была Клаудией Пауэр двадцать два месяца их супружеской жизни, но не более того, и Дэвид, похоже, отнесся к восстановлению ее старой фамилии как к личной обиде Голос в трубке слегка смягчился:

– Доброе утро, детектив. Это Фейс Хаббл, начальник штаба избирательной кампании сенатора Хаббл.

– Примите мои соболезнования в связи с кончиной вашего бывшего мужа, миссис Хаббл.

– Благодарю вас. Ужасная трагедия. Моя свекровь и сын очень переживают по поводу смерти Пита.

А ты сама не переживаешь? Клаудия была удивлена, но вслух произнесла:

– Конечно, это так естественно.

– Я хотела бы встретиться с вами и выяснить, в каком направлении продвинулось наше расследование.

Наше расследование… Клаудия усмехнулась: звучит так, как будто это Фейс Хаббл в предрассветные часы напряженно работала, снимая отпечатки пальцев и оформляя необходимые бумаги.

– Мы собрали кое-какие вещественные доказательства, но результатов вскрытия у нас пока нет. Я бы тоже хотела поговорить с вами лично и вашими близкими как можно скорее.

– Встреча с Люсиндой? Неужели это так необходимо? Сейчас она совершенно убита горем. К тому же мы уже дали показания Дэлфорду Спаерсу.

– Да, мэм, я понимаю, что для вас всех это тяжелое испытание, тем не менее мне, как и судье Мозли, действительно необходимо поговорить с ней.

– Вероятно, сначала все-таки встретимся мы с вам и обсудим, как вести себя с прессой.

Клаудия наблюдала за Дэвидом, который с бесстрастным лицом осматривал ее пустое жилище.