Текст книги "Война Братьев"

Это в самом деле были развалины города – длинный ряд полуразрушенных фундаментов зданий и осыпавшихся стен. Некоторые развалины напоминали аргивские особняки, другие походили на знаменитые своими крышами-луковицами храмы далекого Томакула. Были находки и вовсе ни на что не похожие – сломанные металлические каркасы, груды металлических пластин с зубчатыми краями размером с человека, мотки проволоки, похожей на свернувшихся в клубок синих червей. У дальней стены каньона возвышалось нечто напоминавшее разоренное паучье гнездо, только пауки были из бронзы. Развалины покрывал толстый слой песка, принесенного ветром из пустыни.

– Ты и теперь сомневаешься в верности моих расчетов, братишка? – с улыбкой спросил Урза.

– Только дурак сомневается в том, что видит своими глазами. Отличная работа, братишка, – ответил Мишра, улыбаясь еще шире.

– Тайное сердце транов, – прошептала Токасия. От этой фразы Мишра слегка вздрогнул, но Урза лишь кивнул.

– На древнеаргивском слово «тайна» звучит как «койлос», – сказал Урза. – Пусть найденная нами тайная страна так и называется. Братишка, давай-ка облетим ее. С воздуха нам удобнее будет ее разглядеть.

Мишра кивнул и уже было собрался взяться за рычаги, когда над орнитоптером пронеслась тень. Это могло быть облако, если бы небо пустыни не было чистым как стеклышко.

Токасия сразу поняла, в чем дело. Она вскрикнула, и в тот же миг Мишра отправил летающую машину в пике. Маневр застал Урзу врасплох, он больно ударился о стену кабины и громко выругался.

Птица рух пролетела именно там, где несколько секунд назад находился орнитоптер. Особь была очень крупной даже для своей породы – если верить древним легендам, птицы рух таскали себе на завтрак слонов с равнины. Она была почти в три раза больше орнитоптера, ветер от ее крыльев едва не перевернул машину.

Упустив добычу, птица снова начала набирать высоту, чтобы спикировать на орнитоптер еще раз.

– Почему она нападает? – крикнул Урза.

– Мы большие, и мы движемся! – ответила Токасия, пытаясь перекричать ветер. – Она, наверное, думает что мы тоже птица.

Мишра выругался и до упора оттянул на себя оба рычага.

– Боюсь, мы не сможем подняться выше ее! Она быстрее нас!

Птица рух снова зависла над ними, готовясь броситься вниз. Мишра бросил аппарат вправо, но хищница была к этому готова. Она взмахнула крыльями, и справа раздался громкий треск. Прямо на глазах Токасии один из тросов, державших крыло, лопнул и теперь болтался в воздухе. «Хоть крыло не оторвала», – подумала Токасия. Однако орнитоптер резко потерял в скорости.

– Мы не сможем улететь от нее! – завопил Мишра. – Я постараюсь посадить машину.

– Туда! – крикнул Урза, указывая на гнездо металлических пауков. – Мне кажется, что в стене утеса есть дыра.

– У нас не получится! – крикнул Мишра, потянув сначала за один рычаг, затем за другой, пытаясь сбросить хищницу с хвоста.

– Это потому, что ты летишь как птица! – резко сказал Урза, отталкивая брата в сторону и хватая рычаги управления. – Лети как машина, и у нас все получится.

Под контролем Урзы аппарат перестал мотаться по небу и стрелой полетел вперед над руинами Койлоса. Птица рух рассчитывала, что аппарат будет вести себя как птица: либо начнет уворачиваться, либо развернется и полетит прямо на нее, стараясь пронырнуть под ее телом. Пока охотница выжидала, она лишь потеряла драгоценное время. И людям его вполне хватило.

Урза решил таранить стену каньона. Мишра закричал в панике, а Токасия неожиданно для себя забормотала слова молитвы, которую еще ребенком выучила в храмовой школе – тогда в Аргиве была мода на религию. Стена стремительно приближалась к ним.

Внезапно Урза заложил вираж и задрал нос аппарата вверх. Он разблокировал крылья, и те автоматически начали складываться. Аппарат больше не мог держаться в воздухе и начал падать. Птица рух снова пронеслась в том месте, где мгновение назад находился аппарат. Урза бросил машину вниз примерно на пятьдесят футов, а затем снова заблокировал рычаги. Крылья мгновенно расправились, поймали пустынный ветер и замедлили падение. Орнитоптер ударился о песок. У Токасии не было сомнений в том, что, приземлись они на скалы, они переломали бы все деревянные детали машины, не говоря уже о собственных костях.

Урза освободил рычаги, и крылья снова сложились. Лопнувшая тяга лежала на земле. Токасия высунула голову из кабины и поглядела вверх. В небе было пусто.

– Она вернется, – сказала ученая. – Надо убраться отсюда побыстрее.

– В любом случае не стоит улетать немедленно, – сказал Урза. – Может быть, птица рух спряталась в скалах и ждет, когда мы покажем нос. Да и тягу нужно починить. Давайте лучше войдем в ту пещеру. Братишка, с тобой все в порядке?

– Ишь, заботливый какой! – в гневе бросил Мишра, когда Токасия повернулась в его сторону, решив, что юноша ранен. – Я все делал как надо! Нечего было меня отталкивать!

Урза прищурился и нахмурился, тревога за брата сменилась раздражением.

– Ты играл по ее правилам, летел, как летают птицы. И разумеется, в этой игре хищница легко бы нас догнала. Мы сумели оторваться лишь потому, что я…

– Давайте сначала спрячемся, а ругаться будем потом, – резко оборвала его Токасия. – Возьмите факелы и воду. Мы просидим там до темноты.

Братья сразу замолчали, не смея спорить с археологом. Едва все трое вскарабкались на песчаный холм, как над ними опять пронеслась тень птицы рух. Пожилая женщина и мальчики опрометью рванулись к пещере.

Токасия добежала до входа первой, повернулась и снова осмотрела небо. Птица рух описывала круги над ущельем, полном сломанных машин и разрушенных строений.

– В следующий раз придется взять с собой катапульты, – сказала она.

– И найти способ установить их на орнитоптер, – добавил Мишра.

– Так или иначе, мы обречены оставаться здесь некоторое время, – сказал Урза. – Может, посмотрим, куда ведет этот проход?

Пещера была, так сказать, прихожей. Первые футов десять стены были скалой, а затем песчаник уступал место гладкому отполированному граниту. Токасия пробежала пальцами по стене. Она была выложена отдельными, невидимыми для глаза блоками или плитами, заметить которые можно было только на ощупь. Археолог тихо присвистнула. Никогда прежде она не видела такой аккуратной работы. За ее спиной Мишра зажег факелы из свечного дерева. Дрожащее пламя дымило, но это было лучше, чем идти в полной темноте.

– Нам повезло, что ты заприметил этот проход, – сказала Урзе Токасия.

– Это было очевидно, – ответил он, принимая из рук брата факел. – Между развалинами зданий были ясно видны дороги, и все они расходились из этой точки. Так что мы сейчас в самом центре транского «тайного сердца».

– Сердце сердца, – сказала Токасия.

Они разговаривали шепотом, словно боялись пробудить громкими голосами давно умерших духов. Токасия попыталась заставить себя говорить как обычно, но не сумела противостоять огромному мрачному пространству, которое давило на нее.

Мишра осветил уходящий во тьму проход.

– Здесь никто не живет. Посмотрите на пыль. Нет никаких следов, кроме наших.

Урза поднял свой факел, свет заплясал на стенах.

– И летучих мышей нет. Здесь очень давно никого не было.

Братья посмотрели на Токасию.

– Тогда вперед, – наконец сказала она. – Вперед, пошли. Но держимся вместе и идем только по главному проходу.

Опасаться было нечего, несколько проходов по обеим сторонам оказались просто нишами, сама же пещера уходила глубоко внутрь холма. Они спустились и поднялись по нескольким лестницам, прошли через пару больших комнат, но не обнаружили ничего, что могло бы пролить свет на историю жизни обитателей этого места, нынешних или прежних. Потолок был выложен хрустальными панелями, но они не светились, а только отражали факельное пламя.

Первые ниши были пустыми, но в тех, что располагались дальше, лежали обломки су-чи – ржавые останки, сохранившиеся немногим лучше тех, что они откопали раньше. От нескольких остались только нижние части торсов, верхние были разрушены временем или украдены расхитителями могил. Ученая заметила, что колени у них действительно были вывернуты назад.

Путешественники добрались до очередной лестницы, которая вела вниз, и в этот миг они услышали, скорее почувствовали что-то. Стены вокруг них словно пульсировали, казалось, сама земля напевает под нос какую-то песенку. Токасия и молодые люди переглянулись. Археолог припомнила, что братья умеют понимать друг друга без слов. Мальчики перевели взгляды на Токасию и кивнули.

И все трое двинулись вниз на шум.

Впереди горел свет. Сначала в темноте появилось едва заметное пятно, потом оно начало расти и становилось больше с каждым пройденным ярдом. В коридоре не было ниш, только ровные стены. Дорога вела прямо к цели.

Они вошли в зал, такой же большой, как и те, мимо которых они прошли. Стены и потолок были из натурального камня, но древние строители укрепили их сталью и подперли колоннами из таких же гранитных блоков, которыми были выложены стены коридоров. По углам стояли машины. Их явно создали траны, хотя они несколько отличались от тех образцов, которые встречались путешественникам раньше. Казалось, что все они в рабочем состоянии. Шестерни были смазаны, поверхности отполированы и сияли, как зеркала. «Можно подумать, – поймала себя на мысли Токасия, – что траны были здесь несколько минут назад».

Зал был освещен – потолочные панели, такие же как в коридорах, теперь, излучали собственный свет. По блестящим поверхностям машин бегали солнечные зайчики, но ничто не могло сравниться с сиянием огромного кристалла в центре зала.

Это был силовой камень размером с два человеческих кулака, целый и невредимый, не испорченный временем, с ровными гранями и настолько острыми краями, что казалось, они разрезают воздух. Токасия подумала, что он похож на два сердца, бьющихся в одном ритме. Камень переливался всеми цветами радуги, в нем пульсировала жизнь.

Он помещался на низкой платформе, окруженный зеркалами, которые, в свою очередь, соединялись проводами с машинами по периметру зала. Токасия не поняла, питает ли этот силовой камень только освещение или является частью большой машины, предназначенной для чего-то еще.

Перед пьедесталом, на котором стоял силовой камень, располагался металлический стол со столешницей в форме гигантской открытой книги. Страницы сделаны из стекла и металла, в стекле отражался мерцающий свет камня, и казалось, что это мерцание не предвещает ничего хорошего. Токасия впервые видела такую искусную вещь. Она подумала, что это устройство, возможно, и есть венец творения транов, то, к созданию чего они стремились на протяжении всей своей истории. И вероятно, все то, что они, люди, раскапывают теперь столь бережно, представляет собой лишь мусор, отбросы, ненужные создателям-транам. Она неподвижно стояла и смотрела на кристалл, братья же двинулись вперед, привлеченные его ярким светом. Они подошли поближе и встали у самой книги; рядом с ней они казались карликами, подавленными великолепием древней машины. Братья заговорили, и их голоса гулко зазвучали под сводами пещеры, отражаясь от стен и усиливаясь.

– Она прекрасна, – сказал Мишра. – Посмотри, как она сияет.

– Она совершенно целая, – сказал Урза. – Подумай, сколько мы сможем всего узнать.

– Эти значки, – сказал Мишра, протягивая руку к высеченным на металле буквам. – Они очень похожи на транские, которые мы видели раньше, только эти более отчетливы. Наверное, это поздняя стадия развития письменности.

– Ничего не трогай! – грубо крикнул Урза, хватая брата за руку. – Мы не знаем, для чего они предназначены!

Потом Токасия так и не смогла решить, кто же из братьев виноват в том, что произошло. Она не видела, кто именно прикоснулся к книге, и даже не была уверена, что кто-то из них вообще успел до нее дотронуться. Сами же братья ни в чем не желали признаваться, каждый считал причиной несчастья другого.

Все, что Токасия помнила, – это то, что, когда Урза попробовал схватить своего брата за руку, сияние резко усилилось и на него стало больно смотреть. А затем произошел взрыв – странный взрыв, без шума и грохота, но Токасия чувствовала, что это был именно взрыв, и огромный силовой камень, сердце Тайного сердца, вспыхнул дождем огненных искр и раскололся пополам.

Глава 4: Видения

Вот что увидела Токасия. Силовой камень в центре комнаты внезапно ярко засиял, будто сгорая в собственном свете, словно это был не камень, а кусочек солнца. Токасия инстинктивно подняла руки, чтобы прикрыть глаза: теперь оба брата были лишь неясными силуэтами на фоне блеска камня. Она позвала их, но грохот взрыва заглушил ее голос.

Это действительно был взрыв, но такой, что человек не мог услышать его. Раскаты грома сотрясли каждый камень в пещере, каждую клетку в теле ученой.

Затем что-то надавило на нее, будто чья-то гигантская рука легла ей на голову, прошла сквозь нее и исчезла в каменном полу.

Потом стало очень жарко, словно Токасию неожиданно поместили в плавильную печь. Затем жар тоже пропал.

И наконец в спину Токасии задул ветер, словно мир пытался заполнить воздухом пустоту, возникшую в пещере. Это был самый настоящий ураган – археолог не удержалась на ногах и упала на колени. Через миг ветер стих.

Она медленно поднялась: суставы ломило, в глазах все еще стояло зарево пожара, в котором сгорел силовой камень. На пьедестале было пусто, стены пещеры перестали звенеть.

Токасия моргнула. К ней постепенно возвращалось зрение. На глаза навернулись слезы, а когда они высохли, ученая смогла наконец рассмотреть, что же произошло.

Силовой камень исчез.

Братья лежали на полу, но они уже пришли в себя. Судя по всему, никто из них не пострадал, однако мальчики пытались встать на ноги так, как это делают старики – следя за каждым движением, словно опасаясь, что в следующий миг у них может лопнуть сухожилие или сломаться кость.

И тут Токасия поняла, что силовой камень не исчез. Он треснул пополам, и его половинки были зажаты у каждого из братьев в левой руке.

Вдруг в пещере стало светлее, и ученая услышала топот металлических ног, бегущих по каменному полу.

Вот что увидел Урза.

Он пытался остановить Мишру, но не успел. Камень ослепительно вспыхнул, залив светом их обоих. В последний миг он глянул на брата – тот был чем-то ужасно удивлен и стоял с открытым ртом. Может быть, он кричал «Назад!»? А может быть, он просто выругался? Так или иначе, Урза не расслышал слов брата, а затем его ослепила вспышка.

Раскрыв глаза, он понял, что оказался в каком-то месте, совершенно ему незнакомом.

Он плыл по небу над невиданной страной. Поверхность земли выстилали ржавые металлические тросы, переплетенные настолько плотно, что сквозь этот ковер невозможно было ничего разглядеть. Тут и там в металлической равнине зияли дыры, в которых медленно крутились гигантские шестерни, наматывая на себя соседние тросы. Урзе показалось, что по ковру ползают медные змеи, но затем он понял, что это тоже были тросы – они передвигались внутри ковра, вслепую отыскивая дорогу в лабиринте переплетенной проволоки. Некоторые шестерни вращались в вертикальной плоскости, некото-рые были наклонены, каждая была покрыта толстым слоем ржавчины. Они были поистине огромны – если такую шестерню положить плоскостью на землю, то Урза, став рядом и подняв руки вверх, не смог бы дотянуться до верхнего края зубцов.

Старший брат заметил, что от вращения шестерен вся поверхность слегка колышется, как море. Тут и там возникали стальные холмы, они медленно двигались и постепенно перемещали ржавые шестерни в одном направлении – вправо от Урзы. Там, на западе, – ему показалось, что это был запад, хотя определить стороны света в этом движущемся мире было затруднительно, – полыхало темно-красное зарево.

Урза уселся на ближайшую шестерню, и та понесла его вперед. Вокруг него, на почтительном расстоянии, змеился ковер из медных тросов. Казалось, он плывет в большом котле, в котором варится суп из металлических змей.

Впереди бушевала буря, на темном небе неведомая рука возводила бастионы чернильно-черных облаков. Между тучами сверкали молнии, резко очерчивая их края.

Над Урзой прошла стена дождя, у воды был маслянистый вкус. Вскоре дождь прекратился – передвигающиеся холмы несли Урзу вперед. Из-под тросов сочился теплый пар.

На миг раздался странный скрип, и перед Урзой, разорвав металлические канаты и разбросав шестерни в стороны, выросла огромнаая башня. Она был сделана из тяжелых, испещренных странными значками металлических плит, скрепленных болтами в рост человека. Шестерня, на которой сидел Урза, поднялась повыше и облетела башню, пока та поднималась над колышущимися холмами. Затем башня столь же стремительно погрузилась обратно в землю, и вздыбленное стальное море понесло Урзу дальше.

Вдруг послышался резкий стрекочущий звук, словно Урза заплыл в гигантский пчелиный рой. От треска у юноши едва не лопнули барабанные перепонки, но источник звука оставался невидимым. Затем треск неожиданно прекратился.

И тут Урза заметил, что у него появились спутники. Неподалеку плыла еще одна шестерня, большего размера, чем у него, и на ней стояли какие-то живые существа. Они были целиком поглощены сборкой чего-то. По виду это были люди, с головы до ног укутанные в сияющие белые мантии. Их лица закрывали белые маски и белые капюшоны. Урза прищурил глаза, но ничего не смог разглядеть. Он только лишний раз убедился, что облаченные в белое существа что-то собирают.

Только сейчас Урза понял, что видит сон. Он вспомнил, что должен находиться в пещере вместе со своим братом и госпожой Токасией. Вытянув руки, он пересчитал пальцы – он слыхал, что так следует поступать, если хочешь понять, не спишь ли ты. Пальцев было ровно столько, сколько надо (по крайней мере ему так показалось), но вот его плоть оказалась полупрозрачной. Юный археолог счел эксперимент неудачным.

Фигуры в белом стали двигаться быстрее, и Урза, приглядевшись, увидел, что они собирают какой-то огромный бронзовый механизм. Он был похож на одного из тех больших пауков, рядом с которыми Урза оставил орнитоптер там, в реальном мире. Но это устройство было явно в рабочем состоянии. Рядом с ним белые фигуры выглядели карликами, и Урза прикинул, что если этот паук был такого же размера, как те останки, что он видел в реальности, то строители были не намного ниже среднего роста.

Гигантский паук был сделан из толстых металлических плит бронзового цвета. Суставы машины искрились сине-белыми молниями и держались на болтах толщиной с предплечье Урзы. У устройства не было головы, но из середины его спины торчал выступ, увенчанный цилиндром. Урза почему-то вспомнил о катапультах из своего родного мира и понял, что цилиндр представляет собой оружие.

Рассматривая паука, Урза видел не только его форму, но и каким-то неведомым образом понимал, как он работает. Взглянув на столбообразные лапы, он сразу сообразил, как они скреплены и как будут двигаться. Он увиделвыступ на спине существа и моментально понял, как он крепится к корпусу: такое крепление позволяет ему вращаться вокруг своей оси. Он мгновенно оценил массу перекрывающихся плит, составлявших доспехи существа, и мог точно сказать, какая потребуется мощность, чтобы сдвинуть паука с места.

Тут Урза заметил, что белые фигуры разговаривают друг с другом. Они заметили пришельца, но не решили, что с ним делать. Затем Урза почувствовал, что в его груди что-то пульсирует, словно у него неожиданно появилось второе сердце. Он опустил глаза. Вся его плоть стала прозрачной. Повинуясь неясному инстинкту, он проник пальцами внутрь себя и извлек наружу огромный драгоценный камень, сверкающий зеленым, синим, красным, белым и черным цветами. Цвета сменяли один другой, казалось, что это просто воплощения чего-то единого.

Края камня были неровными, и Урза почему-то сразу понял, что у него в руках не целый камень, а лишь его половинка. Он поднял камень над головой и показал его фигурам в белом. Этого оказалось достаточно – те немедленно забыли о нем и вернулись к своей работе.

Красное зарево на западе полыхало все ярче – плавучая шестерня неумолимо двигалась к своей цели. Оглядевшись по сторонам, Урза увидел, что рядом плывут другие шестерни, на каждой стоят маленькие фигурки в белых мантиях и собирают какие-то устройства. На одних шестернях собирали пауков, на других – колоссальные статуи, на третьих – огромных слонов или быков. Все машины были сделаны из тяжелых металлических пластин красновато-золотого цвета, и вооружены они были так же, как и первый замеченный Урзой паук.

Посмотрев вперед, Урза увидел, что зарево на горизонте – это пламя огромной плавильной печи или кузницы, в каких куют мечи и подковы. Печь была сделана из грубого железа и походила на уродливую голову неведомого существа, чей приоткрытый рот был полон языков мерцающего огня. Урза почему-то знал, что находится в полумиле от этого места, но жар печи ощущался уже здесь. Он также понял, что если бы у него была настоящая плоть, то он сгорел бы в единый миг – так тут было жарко. Прямо в рот уродливой печи вел огромный пандус из красного металла.

Шестерни остановились у входа на пандус, и все собранные фигурами в белом создания – пауки, слоны, быки и титаны – выстроились в два ряда по двум сторонам пандуса и, шатаясь, двинулись вперед, приводимые в движение скрытыми в своих стальных телах двигателями. Из их сочленений валил пар и сыпались искры.

Вслед за ними двинулись и белые фигуры, строители этих могущественных машин. Они шли по пандусу медленно, как бы нехотя. За их шествием чутко следили цилиндры на спинах красновато-золотых машин.

Ближайшая к Урзе фигура застыла на месте, задумавшись, а затем повернула обратно. Точнее, попыталась повернуть. Рядом с ней стояла машина, золотой паук, тот, которого Урза увидел первым и которого собирала эта самая фигура. Машина привела в действие свое оружие. Из вершины цилиндра вырвался луч раскаленного света и сразил убегающего. Урза увидел, как фигура в белом превратилась в кучу желтоватых костей, которые медленно покатились к подножию пандуса.

Другие не обратили на наказанного дезертира никакого внимания. Они сосредоточенно продолжили шагать вниз по пандусу, направляясь прямо в жерло печи под прицелом орудий золотых машин. Урза хотел сказать им, что в печи их ждет смерть, но из его рта вырвался лишь свист паровой машины и звон кузнечного молота.

Одни фигуры плавились, другие вспыхивали ярким пламенем. В конце концов вся группа собралась у самого рта уродливой печи.

И, как один человек, бросилась вниз.

Урза закричал. Его крики, казалось, отбросили его от огненной пасти, вырвали из мира золотых змей, двигающихся холмов и вооруженных машин. Он долго бежал спиной вперед, и, когда устье печи превратилось в маленькую красноватую точку, он почувствовал позади что-то теплое. Он развернулся и…

…очнулся на полу пещеры, сжимая в левой руке половинку силового камня. Издали он услышал топот металлических ног, бегущих по каменному полу.

Вот что увидел Мишра.

Урза рванулся вперед, Мишра обернулся к нему, но в тот же миг их обоих накрыл поток яркого белого света, и младший брат успел заметить лишь сердитое лицо старшего. Когда белый свет погас, младший понял, что оказался в каком-то месте, совершенно ему незнакомом.

Он стоял посреди длинного коридора. Его стены, черные и мягкие, словно сработанные из кожи ящерицы, были совсем непохожи на гладкие своды пещеры, где он был еще несколько мгновений назад. Мишра коснулся одной из стен, и та отпрянула. Тут он заметил, что весь проход покрылся рябью. Воздух был густым и влажным. Коридор уходил в бесконечность. Мишра обернулся. В другую сторону коридор тоже уходил в бесконечность. Он обернулся еще раз. Коридор по-прежнему уходил в бесконечность. Он обернулся снова и пошел вниз по бесконечному коридору.

Под ногой что-то хрустнуло, и он сделал шаг назад. На полу лежала маленькая золотая игрушка. Это была кукла в виде человеческой фигуры, и Мишра почему-то подумал: «А где же Урза? И Токасия тоже?» Младший брат вспомнил, что мгновение назад она была рядом. Он посмотрел на куклу – он никогда прежде такого не видел. По неосторожности он наступил на нее и сломал ей руку, на ее лице отражалось нечеловеческое страдание.

Пол впереди был весь усыпан маленькими кричащими куклами. В основном это были фигурки людей, но попадались и эльфы, орки, гномы и даже минотавры. Сначала Мишра пробовал идти вперед, не наступая на них, но их было слишком много. Затем он присмотрелся и заметил, что даже у тех кукол, на которые он не наступал, открыты рты, как будто они истошно кричат от боли. Это уверило Мишру, что он не причиняет куклам никакого вреда, и он смело зашагал дальше, расшвыривая игрушки направо и налево, подумав, что скорее всего эти куклы не живые.

Вскоре с обеих сторон в стенах стали появляться ниши, и в каждой висело темное зеркало. Мишра остановился у первого и увидел человека. Нет, голое человекоподобное существо. Оно словно кривлялось, превращаясь в представителя то одной расы, то другой, то третьей. Это была статуя из какого-то темного камня, которая, однако, могла менять форму. Дойдя до конца ряда доступных ей превращений, она начала все сначала.

Мишра подошел ко второму зеркалу и увидел другую фигуру. На ней были доспехи или что-то на них похожее, и она тоже меняла форму. Мишра понял, что доспехи не надеты на статую, а составляют часть ее самой, а может быть, и часть существа, которое она изображала.

Мишра почувствовал, как его охватывает небывалое возбуждение. Он вдруг понял, для чего нужны машины в найденной им с братом и Токасией пещере. Они могли менять форму всего, что сделано из плоти и камня. Они могли самосовершенствоваться. Они могли создавать новые предметы. Он рванулся к следующему зеркалу, совсем забыв о рассыпанных по полу золотых игрушках.

Там находилась еще одна меняющая облик статуя, на ней было больше доспехов, чем на предыдущей. Кроме того, у нее были рога, они росли назад, как у антилопы, а не вперед, как у минотавра. Она меняла свой облик медленнее, и Мишра увидел, что ее плоть становится кожистой, как стены коридора. Из нее, словно острые иглы, налитые энергией, торчали наружу черные кости.

Мишра перешел к следующему зеркалу и увидел еще одну фигуру, которая уже не меняла свой облик. У нее была черная, как у ящерицы, кожа, и из нее, как из предыдущей, наружу торчали кости. Узкое лицо, похожее на волчью морду, открытый рот полон острых как бритва зубов. Глаза закрыты, а на макушке пара немыслимой длины рогов, отогнутых назад, как у антилопы. Вокруг рогов змеились черные провода, похожие на червей. Спутанные в клубок, они кудрями вырастали из черепа и врастали в него обратно.

Мишра долго и пристально смотрел сквозь темное зеркало на это существо, ожидая, что оно сменит форму. Но оно оставалось самим собой, неподвижной статуей из черного камня.

Затем она открыла глаза, и Мишра попятился.

Глаза были живыми – мягкими, влажными, из их уголков сочилась кровь. Глаза моргнули, и лоб существа покрылся морщинами.

Неожиданно Мишра осознал, что перед ним не изображение в зеркале, а настоящее живое существо. Хуже того, существо пристально его разглядывало.

Создание подняло руку и коснулось своей груди. Мишра повторил этот жест, и его пальцы сомкнулись на чем-то гладком. Он опустил глаза и увидел, что в его грудь был вправлен огромный драгоценный камень, переливавшийся всеми цветами радуги. Забыв на миг о существе, он вытащил драгоценный камень из груди. На ощупь он был теплым, Мишра ощутил, как благодаря этому теплу ему становится хорошо. С одной стороны камень был искусно огранен, а с другой была неровная, грубая поверхность, оставшаяся после того, как целый камень раскололи пополам.

Существо потянулось и коснулось зеркала со своей стороны. Мишра почувствовал, что он, сам того не желая, поднимает собственную руку в ответном жесте, словно теперь он был копией, а существо – оригиналом. Он почти коснулся стекла. Демон из металла, кости и кожи улыбнулся.

И тут кто-то позвал его по имени. Он был уверен в этом. Кто-то звал его. Мишра повернулся спиной к зеркалу и скрытому в нем черному существу, и в тот же миг его ослепил поток яркого белого света, и он…

…очнулся на полу пещеры, сжимая в левой руке половинку силового камня. Издали он услышал топот металлических ног, бегущих по каменному полу.

Токасия заковыляла к братьям, которые медленно поднимались на ноги. Что они сделали – непонятно, но огромный силовой камень треснул пополам, и каждый из братьев держал в руке по его половинке. Токасии случалось находить при раскопках треснувшие камни, и всякий раз это были потухшие кристаллы. Зажатые в руках братьев осколки, напротив, не погасли, продолжая мерцать от переполнявшей их силы. Они переливались всеми цветами радуги, но камень Урзы чаще светился красным, а камень Мишры – зеленым.

Токасия моргнула и заметила, что в пещере стало светлее. Панели на потолке теперь горели ярче, а металлические стены вспыхивали чаще.

Урза склонился над Мишрой. Младший брат оттолкнул старшего и поднялся самостоятельно. Он слегка качался, словно ребенок, который учится ходить.

Урза был бледен как полотно, меняющийся свет камня окрашивал его лицо в разные цвета.

– Что случилось? – выдавил он.

Токасия посмотрела на братьев. Они были целы и невредимы, хотя выглядели, как пьяные.

– Силовой камень взорвался, – сказала она. – Вам достались две его половинки.

Мишра ткнул пальцем в брата:

– Это он виноват!

– Я пытался тебя остановить! – огрызнулся Урза.

– Молчать! – крикнула Токасия, ее голос эхом отразился от стен. – Слушайте!

Молодые люди захлопнули рты и сразу же услышали медленную ритмичную поступь, тяжкий звон металла о камень. К ним неумолимо приближались неведомые, но явно многочисленные обладатели тяжелых металлических ног.

У дальнего края пещеры появились фигуры. Токасия не помнила, чтобы до взрыва там была дверь, может, ее там и не было. Теперь в дальней стене зияла дыра, и сквозь нее вошло с полдюжины огромных фигур.

Это были су-чи, транские стражи, с волчьими лицами и развернутыми назад коленями. При всей своей неуклюжести они передвигались на удивление быстро. Не мешкая, они направились прямо к братьям и Токасии.

– Бежим! – закричала Токасия.

– Нет, – сказал Урза. – Я думаю, что смогу их удержать. – При этих словах его камень, казалось, загорелся ярче, и юноша протянул вперед руку. Из камня вырвался узкий красный луч и залил шестерых нападающих. Те застыли, впитывая свечение, а затем снова двинулись вперед.