Текст книги "Пеликан. Расплата за милосердие"

«Или кинуться за борт? – думал Финтан. – Короткий всплеск, и все – и вода сомкнется. На фоне волн, оставляемых „Пеликаном“, не будет заметно и кругов на воде, все исчезнет в густой белой пене. И маленькое сердце тонет… Почему-то оно казалось намного легче, а сейчас так стремительно идет ко дну. Не могло же оно быть из камня? Точно помню, как жена прислонялась к груди – мы лежали под тенью раскидистого дуба. Улыбка и глупое удивление. „У тебя сердце так бьется!“ – шептала она. Значит, оно когда-то билось, не мог же я все это выдумать? Когда оно обратилось в камень? А сейчас оно точно камень – так стремительно идет ко дну, и тьма смыкается над ним». Финтан издал глубокий вздох, приложил было кулак к груди и сразу же отнял. Сердце пока что было на месте. Капитан следил за Рыжим Лисом до самого этого мига и не сказал ни слова.

– Послушай меня, дружок, – молвил наконец Дрейк, выходя из-за стола. – Ты парень славный. И я рад, что ты на моем корабле. Вот берег бы себя, и цены б тебе не было. Как гляжу на дурь эту твою, так и думаю: эх, нет у него врага, который бы разбил его башку охотнее, нежели он сам. Ты многое умеешь, и даже с этим слепым бедолагой что-то да разучили, а это и впрямь уж!

Дрейк уже подошел к Финтану и хлопнул по плечу.

– Готовься к буре, Рыжий Лис, – приказал Френсис.

– И вы, капитан Дрейк, – с поклоном ответил Макдонелл.

Едва Финтан покинул каюту капитана, странная дрожь пробила все тело. То было сродни ощущению острия, приставленного к горлу так близко, что кожа ощущает холодок стали, и вот опасность миновала. Финтан и корил себя за мысль о том, чтобы сорваться, чтобы преждевременно свершить хоть что-то в ущерб всему, что будет потом. Но если бы он поддался этому внезапному безрассудству в моменте, то никогда бы не простил себе.

Так Рыжий Лис вышел на палубу в прекрасном расположении духа. Корабль спросонья ворчливо поскрипывал, едва-едва отвечая порывам ветра, которые нет-нет да доходили с юга. Что может сравниться с тем пробирающим до мурашек восторгом с толикой благоговейного страха, когда пророчество, робкое и расплывчатое очертание, увиденное сквозь дрожащий горячий воздух или во сне, вдруг начинает сбываться? Знал ли Финтан, что ветер поднимется? Будь это знанием, сердце бы так не ликовало, отнюдь. Это больше походило на веру, слепую и преданную веру, требующую жертв и рисков, не обещающую ничего взамен и все вознаграждающую.

Кровь забурлила с новой силой. Прильнувший огонь разбудил тугие мышцы. «Пеликан» оживал, провисшие паруса подрагивали на ветру, как лапы спящего зверя. Сперва редкие, случайные движения, потом все чаще, и вот уже статно выпрямилась парусина, вбирая в себя благосклонные потоки попутного ветра. Огромный великан пробудился, и, чтобы разогнать жар и жизнь, нужно было время. Часа два «Пеликан» ворочался, со скрипом покачиваясь на волнах, постепенно набирая скорость. И наконец, когда это великое существо бросило вызов морю и ветру, раздался звон, оглашавший окончательное пробуждение.

Замечены испанцы. Оголодавшее пустое судно с черной завистью вглядывалось в три могучих фрегата, нагруженных до отказа.

– Торговые суда, – подсказали капитану, который стоял на мостике.

Френсис замер в раздумье, и «Пеликан» затаил дыхание. Любое великое дело требует терпения, а именно оно-то и было на исходе. Люди томились лишениями и злыми знамениями, оказавшись по ту сторону света. В сознании многих все еще никак не укладывалось, что на самом-то деле их дело не какая-то торговая поездка, но великое странствие, пишущее историю. Но любое величие меркнет, если люди не видят, что они продолжают движение. Если за бортом так и остается море, а на самом судне выскребли последние крошки, нужно вновь разжечь жажду к свершению, иначе она разгорится сама, и не дай бог попасться такой толпе.

В этих водах англичане не были хозяевами, и Дрейк знал это. Как знал и то, что за ними следят с бухты Сан-Хулиан или еще раньше. Беспечность ли это? Случайность ли? Пора ли стать видимым, заявляя водам Нового Света, что флот капитана Дрейка уже здесь? В конце концов, это было вопросом времени. Дрейк знал, зачем и куда его посылает королева.

– Как говорится, – капитан оглядел своих людей, – открытого моря и смелых врагов!

Он резко вскинул руку к небу. Ворчливо нагнетались облака и тучи.

– Готовьтесь к бою, – приказал капитан.

Эти слова разлетелись мигом по всему кораблю, как бледная искра в момент охватывает сноп соломы. Финтан бросился со всеми исполнять приказ, но услышал резкий свист за спиной.

– Запри близнецов, – приказал Дрейк.

Соседние корабли зазвонили, и весь флот стал готовиться к бою. Ветер уже дал о себе знать. Упрямо и напористо он тянул паруса. Пророчество, очевидное для Френсиса и Шеймуса, сбывалось с пугающей скоростью. Как будто небо, пообещав бурю кровавым закатом, уже само стыдилось собственной вероломной нерасторопности.

Финтан бегом спустился в каюту близнецов. Они сидели, держась за руки, и одновременно подняли головы. Рейчел уставилась прямо на Финтана взглядом, будто ее только-только вырвали из мира грез. Джонни глядел немного мимо, скорее на отворенную дверь. Отсюда прекрасно был слышен общий шум – перезвон тревоги, гул матросов, топот, брань. Иной раз резко и глухо тяжелый снаряд или ящик падал на палубе, и это отдавалось здесь, в каюте. Посему у Финтана не было абсолютно никакой нужды пересказывать, что случилось там, наверху.

– Вам надо быть здесь, – доложил Макдонелл.

Близнецы крепче взялись за руки и согласно кивнули. Видимо, Финтан прервал трогательную беседу или, что намного хуже, прервал трогательное молчание.

– Береги себя, – кивнула Рейчел напоследок.

Заверившись, что приказ капитана исполнен и близнецы Норрейс в безопасности, Рыжий Лис поспешил вернуться наверх. Его сердце отчаянно жаждало застать долгожданную бурю. И все же, как бы пылко ни кипело его нутро в преддверии дикой стихии, слова Рейчел вдруг вновь отозвались на слух, точно она была совсем рядом и прямо сейчас тихо-тихо повторила на ухо: «Береги себя».

– Да что вы все заладили… – невесело прыснул себе под нос Финтан, возвращаясь на палубу.

Даже Финтана, предсказавшего ненастье, разыгравшаяся буря застала врасплох. Что-то горячее хлынуло к груди. Жар, охвативший все тело, казалось, вот-вот начнет пожирать изнутри, если не дать этой силе выхода.

Паруса были опущены, не рискуя уже подставляться столь полно хтоническому безумию моря. Резкий свист заставил обернуться. Капитан звал жестом к себе, и Рыжий Лис метнулся на тот зов. Он миновал лестницу и очутился пред капитаном. Не переводя дыхания, он оперся о перила, готовясь к мощному толчку. Слева поднялась большая волна и беспощадно обрушилась тяжелым телом на «Пеликана». Готовый к удару, Финтан устоял, когда стремительный поток воды так и рвался сбить с ног.

– Как они? – сквозь бурю гаркнул Дрейк.

– Они не сунутся, порядок! – доложил Финтан и поглядел вперед.

«Пеликан» уже почти настиг испанские суда.

– Не завидуй врагу раньше времени! – перекрикивая непогоду, крикнул капитан. – Будь они голы, как мы, черта с два бы мы нагнали их!

Пушки были выкачены к правому борту, и капитан круто разворачивал судно. Море еще попыталось перевернуть «Пеликана» своей тяжелой лапой, но вновь не завершило своего дела. Все тело фрегата скрипуче заныло, и этот стон было слышно даже сквозь бушующий дождь и далекие раскаты грома.

– Целься выше! Затопите – и я вас сам сброшу за борт со дна собирать груз! – бросил капитан.

Упрямство тяжелого чугуна перебороли силы разом навалившихся матросов. Пушки были готовы.

– Огонь! – командовал капитан.

«Пеликан», а следом и другие корабли, обходившие по флангам, громыхнули оглушительными залпами. Испанцы не оставались в долгу – «Мэриголд» принял на себя больше прочих, ибо именно через него планировалось совершить рывок.

– Они идут на «Мэриголд»! – кричали капитану.

– Не сметь разворачиваться! Мы их почти взяли! Огонь! – командовал капитан, и вновь его грозному голосу вторил залп.

Удар от испанцев вновь пришелся едва ли не целиком по «Мэриголду».

– Они собрались таранить! – кричал Финтан.

– Тем хуже для них! – оскалился капитан, насилу перекричав море. – Как протаранят, на абордаж!

Никакой дьявол уже не мог разобрать, что творится. Не было ни неба, ни моря, а лишь бушующее месиво. Ни верха, ни низа, лишь озверевшие потоки ветра и воды, рыщущие из стороны в сторону, изредка рассекаемые огнем от пороха или светом далекой грозы. Едва появился просвет, как до капитана Дрейка донесся крик:

– Он разворачивается!

– Мразь, сказал же, пусть держит удар! – рычал Френсис со вздутыми жилами на шее и висках.

– Есть брешь, испанцы сейчас туда и рвутся! – слышался голос.

– Поднять паруса! – велел капитан.

В такую бурю это было за гранью разумного. Может, оттого-то на всем «Пеликане» лишь одна душа возликовала, услышав тот приказ, – мятежная душа Финтана Макдонелла.

– Поднять паруса, живо! – повторил он, подгоняя команду.

На метания сейчас времени не было. Финтан примерно угадывал намерения капитана, и они рисовались будоражащими. Вспышка молнии на этот раз подлетела совсем близко. Верно, буйные небеса не были так уж и безразличны к этой схватке. В тот миг лицо капитана, охваченное светом, было не узнать. Это был не ужас, не страх, не ярость и не завороженность. Такому состоянию нет слова ни в одном языке, в таком состоянии слова ничего не значат. Если физически капитан стоял, широко расставив ноги и уперевшись руками в руль, то глаза выдавали, что душа отнюдь не здесь. Быть может, она витает прямо сейчас над буйным морем. Если так, то они как пить дать породнились бы. Стихия негодовала и уже в нетерпении требовала любой развязки для столкновения. «Пеликан» вновь снес удар и уже окончательно поднял паруса.

Одно судно уже успело проскочить мимо бреши, открытой «Мэриголдом». В благодарность за отступление испанцы огрели напоследок фрегат, заставляя открыться сильнее, чтобы и два других судна могли выйти из окружения. Даже сейчас, когда капитан направил «Пеликана» на полном ходу на врага, едва кто из команды знал, чего ожидать.

– Приготовиться к тарану! – крикнул Финтан, обматывая себя тросом.

Оставалось несколько мгновений, за которые многие матросы успели спасти свои жизни, вцепившись в ту опору, которую находили под рукой, или затянув узел покрепче. Удар пришелся наискосок в корпус испанского корабля. Силы хватило, чтобы зажать судно меж «Пеликаном» и злосчастным «Мэриголдом».

– На абордаж! – ярче грома обрушился приказ капитана.

Крюки впивались в дерево, как когти оголодавшего хищника. Скрипучие тросы накидывались один за другим. Испанцы дали слаженный отпор, не оказавшись в таком уж и безнадежном окружении. Экипажу пылающего и медленно тонущего «Мэриголда» было чем заняться, и большая его часть спасала свой собственный корабль, нежели захватывала вражеский. Потому к «Мэриголду» можно было обернуться спиной, в отличие от людей «Пеликана». Схватка не успела заняться в полной мере, как экипажи всех трех судов прижались к земле, а кто-то и вовсе свалился за борт. Одному из испанских фрегатов повезло прорваться, и он стремительно отдалялся в бушующем море. Второй был протаранен едва ли не на треть и стоял зажатый меж двух английских кораблей. Но оставался третий корабль испанцев, который сейчас с лихвой огрел огнем все три корабля. Свободный фрегат не боялся идти на сближение – что «Пеликан», что «Мэриголд» сейчас маневров не сделают.

Небо и море в адской мешанине бросались рваными кусками друг в друга. Экипажи трех кораблей схлестнулись. Залпы пороха и звон оружия возносился, тщетно пытаясь перекричать море и рев кораблей. Финтан рванул на «Мэриголд», обнажив оружие. В сердце давно пробудилась яростная жажда боя, но сейчас Рыжий Лис сторонился столкновения, желая как можно скорее добраться до капитана Брайта. Могучего здоровяка Финтан завидел издалека – Эдвард как раз вцепился двумя руками в руль, видимо, отброшенный во время тарана.

– Капитан! – кричал Финтан, взбегая к Брайту.

– Дрейк решил нас всех послать к морскому дьяволу! – огрызнулся Эдвард, насилу выкручивая руль. – От испанцев, мать твою, спаслись, так тут же нас таранит Дрейк!

– Я выправлю дело! – заявил Рыжий Лис, ударяя кулаком с зажатой шпагой в грудь. – Прикрой меня!

Грудь тяжелого океана вновь поднялась могучим гребнем, и огромная волна ударила о борт.

– Что ты выправишь?! – в безумном отчаянии вопрошал Эдвард.

– Я убью капитана! – ответил Финтан Макдонелл, и его голос слился с громовым раскатом.

Брайт уставился на бледное лицо, окаймленное полосами мокрых волос, напоминавших сейчас тяжелую медь. Грозовой ли свет так пал, то ли инфернальное безумие наконец-то вырвалось наружу, ранее томившееся в сердце Рыжего Лиса. Ни буря, ни сражение, ни крушение собственного корабля не заставили Эдварда испытать и половины того, что он чувствовал сейчас. Капитан Брайт рыкнул старшему помощнику сменить его у руля и, обнажив шпагу, ступил к Рыжему Лису.

Не дожидаясь никакого заверения, что Эдвард будет на его стороне, Финтан повернулся спиной.

«Либо убей меня, либо помоги», – думал Рыжий Лис.

Удара не последовало. Вырвавшийся выдох хрипло сошел с бледных губ, и Финтан ринулся обратно к «Пеликану», зная, что капитан Брайн следует за ним. Залп, удар, все вмиг оборвалось. Подняв голову, Финтан не стал дожидаться, чтобы звон в ухе прошел, и тем более не стал ждал приказа капитана, он подобрал с пола крюк и заткнул за пояс, сам с разбега запрыгнул на сеть и принялся взбираться так высоко, насколько позволяли силы. Время было на исходе, ведь испанцы уже перезарядили оружие. Слух долго не восстанавливался, и Финтан замер, завороженный кипящим адом, разворачивающимся там, внизу. Море бушевало, его гневное дыхание читалось на волнах, которые поднимались к сверкающим небесам. Как странно было видеть это безмолвное величие. Отсюда волны казались спинами чешуйчатых левиафанов. Их изогнутые тела едва-едва показывались божьему свету, что, кажется, только больше гневило небеса.

Захватывало дух. Он бы так и стоял на колышущейся сети, чувствовал соль на губах, а все тело пронизывал холодный ветер. Но чары медленно спадали, и, точно отходя от глубокого сокровенного сна, Финтан вновь стал различать звуки, пусть и искаженно.

Время вновь побежало той стремительной рысью, какой оно бежит, требуя ежесекундно выборов, один за другим, не оставляя права на ошибку. Раскрутив и бросив крюк, Финтан смог уцепиться за край испанского судна. Было ли это надежно? Нет, кошка не зацепилась, а едва-едва оцарапала край. Даже малый салага одним махом запросто скинет Финтана за борт, но сейчас выбирать не приходилось. Макдонелл единожды проверил трос, дернув на себя, и того хватило, чтобы без оглядки броситься в отчаянном прыжке.

Повиснув за бортом, он насилу подтянулся и обмотал ноги краем веревки таким образом, что соорудил некое подобие ступеньки или даже, точнее, стремени для езды верхом. Опершись уже на эту петлю ногой, он переждал несколько ударов моря. Волны обрушивались, давили к корпусу судна. Финтан проглотил много воды, а в ушах вновь раздался звон. Стиснув до скрежета зубы, он ждал, когда звон стихнет, но он не стихал, а, напротив, усиливался и креп, и боль стала невыносимой. Сдирая горло до хрипа, Макдонелл заорал от боли, тряся раскалывающейся головой, в отчаянной попытке совладать с адским приступом. Громыхнул очередной залп и ему ответный. Запах пороха горько ударил в нос. Наконец боль не стихла, но по крайней мере сделала полшага назад.

Окоченевшие пальцы не сразу, но все же поддались, когда Макдонелл принялся карабкаться наверх. Перевалившись через борт, Финтан не спешил вставать на ноги – напротив, он лежал ничком, прижавшись к борту как можно сильнее. Неподалеку лежала груда обломков, вероятно, от мачты. О лучшем убежище было трудно и мечтать. Сердце безумно колотилось, и голова все еще мучила, докучая протяжным писком над ухом и пульсирующей болью, через несколько мгновений около скулы почувствовалась струйка горячей крови. Шевелиться было рано. Затаившись, Рыжий Лис глядел, откуда ведется огонь, где сейчас сосредоточена сила корабля – его экипаж и, конечно же, где же сердце? Где капитан?

Того времени, которое прошло, прежде чем испанский офицер подбежал, завидев кошку, вполне хватило. Пронзительный крик офицера ужаснул команду, заставив разом обернуться. Их товарищ упал, схватившись за порезанное сухожилие на левой ноге. Никто не обратил внимания на то, что пистолет офицера куда-то исчез.

Финтан знал, что у него уже нет времени играть из тени. Встав в полный рост, он вскарабкался на обломки и наставил пистолет испанца прямо на капитана. Как же был хорош этот выстрел! Рука, дрожавшая и окоченевшая, не подвела. Сквозь дым и бурю пуля пришла четко в лоб, повалив испанского капитана в тот же миг. Финтан радостно улыбнулся, до того был горд собой, и ведь по праву! Это был выдающийся выстрел, и он стоил тех трех пуль, которые пришли в бок и спину.

Слишком окрыленный своей победой, Рыжий Лис попросту не стал считаться с той ценой, которую он заплатил, и даже не опустил взгляда на раны. Он метнулся диким зверем к борту. Экипаж испанского фрегата из-за замешательства по поводу смерти капитана упустил свой последний шанс схватить Макдонелла. Лис удрал, напоследок глянув на капитанский мостик, на пустой штурвал. Это было последнее, что увидели его слабеющие глаза. Ринувшись в объятия моря, он дал бездне поглотить себя. Урчащий океан принял его не как голодная бездна, а как спокойный и добрый хранитель порядка, тишины и холода. Были ли эти объятия долгожданными? Финтан боялся себе в этом признаться. Как и боялся, что все закончится вот так. Он проваливался во тьму, все глубже и глубже, а его проводником был сам Океан. Не самый дурной конец. Хоть Финтан и мог придумать иной способ уйти, была одна мысль, которая грела его сердце в этом беспросветном забытьи. Теперь воля и желания ничего не значат. Теперь все в руках сущностей иного порядка. Да, эти объятия были долгожданными, что сулило Финтану Макдонеллу столь желанный покой.

Но долго ли длился этот сон? Вопреки всему глаза вновь открылись. Свет. Как же больно резал глаза свет! Хоть он и бился через небольшое окошко из мутного стекла, все равно было слишком ярко для того, кто секунду назад пребывал в бездне. Глубокий вздох разодрал все внутри и отозвался резкой болью. Финтан стиснул зубы и часто задышал, не веря, что находится наяву, но каждый раз ощущая, как воздух ходит под его носом с хриплым свистом, все больше убеждаясь в том, что невозможное вновь с ним свершилось.

Глаза медленно обводили каюту. Гамак тихо покачивался, тугие веревки убаюкивающе поскрипывали. Место незнакомое. Это не был ни один из кораблей экспедиции Дрейка.

«Испанский фрегат?» – думал Рыжий Лис, и на губах загорелось лукавство.

«Испанский фрегат, – уже уверенно утверждал он. – Но я не пленник – ни стражи, ни пут… Да и не сдался я. Разве что отвезти меня на казнь в каком-нибудь солнечном Мадриде… нет, не так бы везли убийцу капитана, ой не так…» Финтан дышал через силу, ощущая, как туго перевязан плотной тканью. Сомнений не оставалось.

«Все было не зря…» – только и успел подумать Финтан, вновь провалившись в сон.

И в этот раз ему не удалось поспать долго – залп орудий разорвал в клочья тишину и покой. На этот раз Финтан решительно преодолел боль, встал на ноги и, несмотря на темноту в глазах, принялся брести к выходу на ощупь.

«Вот же бедняга Джонни…» – с неуместным сочувствием подумал он, а сочувствие к сыну заклятого врага всегда будет неуместным.

Сил хватило, чтобы открыть дверь, но не чтобы самостоятельно переступить порог – судорога прокатилась по всему телу, нога разбилась острой болью от перенапряжения. Тело отказалось слушаться, и, разбитое слабостью и болью, буквально выпало в коридор. Звон снова занял все сознание, так что Финтан даже не слышал, как салага, поставленный драить коридор, сорвался с места. Тяжелая отдышка била в грудь, воздуха не хватало.

– Ты как встал-то?! – послышался удивленный возглас прямо над ухом.

Подоспевшие двое матросов помогли Финтану подняться, а вернее, один из них, громила со ржавыми волосами и бородой, попросту взвалил через плечо руку и потащил на себе обратно в каюту. Однако у Макдонелла были иные планы. Несмотря на всю свою слабость, он решительно выставил руку и уперся в дверной косяк, отказываясь ступать дальше.

«Где капитан? Почему палят?» – хотел было спросить Финтан, но голоса не было, и из горла сорвался мерзкий свистящий хрип, а затем уже и тяжелый кашель.

– Спи, глист, ты на ногах едва стоишь! – приговаривал моряк.

Потеря голоса не была для Финтана большим ударом. От злости ли у него появились силы – сказать никто не мог. Но Рыжий Лис отстранился и предпочел опираться на стену, нежели на этих ребят.

– Да и черт с тобой! – сплюнул Ржавая Борода.

Вновь раздавшийся залп заставил Финтана забыть о боли, тошноте и головокружении, забыть об усталости, забыть обо всем. Открывшийся огонь предвещал какое-то знаковое событие. Финтан слишком долго жил, опираясь на призрачные знаки судьбы, чтобы сейчас отмахнуться от предчувствия, которое пока что ни разу не подводило. Ему нужно быть там, наверху. Там что-то случилось, и Финтан имеет к этому непосредственное участие.

Не впервой было Рыжему Лису пересиливать себя. Тело, закаленное холодом и зноем, голодом и болью, справится и с этим. Потом обязательно справится, куда деваться в конце концов? То, что Финтан умел преодолевать себя в самых что ни на есть ужасающих обстоятельствах, отнюдь не означало, что это давалось легко.

Впрочем, когда Макдонелл все же выбрел на палубу, никому не было дела до моральных усилий и волевых подвигов Рыжего Лиса. Солнце с яростью хищной птицы клевало глаза. Если бы тело не горело, тряслось и ныло, буря казалась бы сном. Вскоре зрение привыкло к царственному разливу полуденного солнца.

Первое, что бросилось в глаза такому настороженному человеку, как Финтан Макдонелл, – толпа. Экипаж сбился у правого борта, и из-за их спин где-то вдалеке поднималось несколько бледных лент дыма.

– Уже на ногах, Рыжий Лис? – раздался голос капитана.

Финтан поднял взгляд на капитанский мостик и сперва решил, что в довесок ко всем недугам накинулся еще и бред. Френсис Дрейк, капитан английской экспедиции, стоял перед ним в испанской одежде из красного и черного бархата. Поверх мягкого облачения блестел доспех, залитый чрезмерно щедрым солнцем. На поясе блестела рапира, а голову прикрывал круто надвинутый на лицо берет с пером.

– Помогите, – приказал капитан. – Он должен это видеть.

Финтан одним только взглядом исподлобья показал, что сам сможет взойти на мостик, хоть это и было чрезмерно амбициозное заявление. Судорога нанесла пару ударов, скорее чтобы позлить, а не сразить наземь.

– Ты как? – спросил Френсис. – Выглядишь отлично для того, кто вернулся из бездны.

Финтан хрипло усмехнулся и показал на горло, давая понять, что ни сегодня, ни, вероятно, завтра от него не дождаться ни слова.

– Вот как… – протянул Дрейк, поджав губы и поправляя берет. – Еще легко отделался. Эд вытащил тебя из воды, рискуя сам пойти на дно, а Диего вынул из тебя четыре пули. И кошку в пятку, как ты был хорош, гаденыш! Когда не заметил тебя при абордаже, так и решил, что ты сдрейфил. И вот же, глядите-ка, один сунулся на капитана! По глазам вижу – хочешь знать, что было дальше? И что там за обломки идут в объятия морского дьявола? Ты вышиб мозги не просто кому-то, а самой крупной рыбешке. Рыцарь вроде…

На этих словах Дрейк оглядел свой наряд и отряхнул жетон на груди – знак отличия доблестного благородного синьора.

– В общем, как ты вышиб мозги, метко ж ты, сукин сын! Горжусь, крысеныш! Как ты вышиб, так все – на обоих кораблях такой ад начался! Прихватили, что смогли, и пустились в погоню. Конечно, не на «Пеликане», и уж тем более не на «Мэриголде» – тот малой вообще каким-то чудом все еще на плаву. Вот настигли беглеца.

Капитан указал на тонущий вдалеке корабль.

– Они и тревоги не забили, пока не стало слишком поздно, – вздохнул Дрейк, снимая берет и кидая его наземь.

Финтан завороженно любовался, как последний из трех вражеских фрегатов шел ко дну. Медленно. Вокруг было слишком тихо для такого величественного зрелища. Это была не судорога, но что-то пробрало все тело Финтана. Дрожь, ближе к восторгу, к яростной радости, когда уже падаешь без сил, но добыча достигнута. Голова сама собой и слишком резко задралась вверх, прямо к палящему солнцу. Закономерно, никакие человеческие глаза не могли вынести подобного. Зрачки резко сузились, и, даже когда Финтан стоял, опустив голову и зажмурившись, перед глазами плавали медузообразные красные существа.

– Вчера ты знатно удивил, – молвил Френсис. – Отдохни, дружок. Мы возвращаемся на «Пеликана».

Сколько бы времени ни занял обратный путь, Финтан провел его, лежа на палубе и глядя в высокое ясное небо. Чистая необъятная пустошь, сотканная из света, раскидывалась намного дальше, нежели хватало глаз. Ничто не могло отвлечь Финтана от созерцания этого царственного величия. Даже когда его окатывали водой время от времени, ибо капитан Дрейк распорядился о том, чтобы этот бледный крысеныш, чего доброго, удара не схватил, ничто не заставило Макдонелла отвести глаз от безупречной далекой синевы. Успело ли подремать тело и разум за те пару часов, пока фрегат возвращался к оставленным «Мэриголду» и «Пеликану», – скорее да. Всякий, кто проходил мимо, мог заметить, как грудь едва-едва вздымается, а лицо Финтана, обычно напряженное, точно у оголодавшей зверюги в засаде, выглядело непривычно спокойным и расслабленным. Иногда руки и ноги подергивались, отчего не оставалось сомнений – Финтан в самом деле смог забыться глубоким сном.

Лишь один человек мог бы его разбудить, не снискав на себя раздраженной ругани сквозь зубы, и именно этот человек и стоял сейчас на одном колене, осторожно прикасаясь к плечу.

– Живой? – сквозь дрему прокрался тихий голос Рейчел.

Не открывая глаз, Финтан коротко кивнул. Все чувства обратились лишь в слух. Тело горело, оставленное под прямым потоком солнца. Не хотелось открывать глаза, пускай красные тела продолжат плавать во тьме прямо перед ним. Слух пусть и не окреп всецело, и временами протяжный писк неслабо наседал, и все же картина была довольно ясная: за бортом тихо и ребячливо плескались волны, ветер трепал паруса. Но самое важное подсказывало нутро, звериная чуйка, мирно дремавшая сейчас, чувствуя, что на какое-то время буря стихла. И конечно, чутье подсказывало, что кто-то рядом. Он почти явственно видел Рейчел, одетую в одежду брата, с короткими волосами. Кудри стали жестче от солнца и соли. Наверное, прикоснись к ним, Финтан различил бы, как изменились они на ощупь. Но сейчас он не хотел никак шевелиться, не хотел открывать глаза.

– Я рада, что ты жив, Шеймус, – сказала она тихо-тихо.

Уголки губ Рыжего Лиса лукаво приподнялись. Он не верил в бескорыстность этих слов, да и Рейчел никогда не пыталась казаться ангелом. «Я рада, что ты еще мне послужишь, палач» – вот что хотела сказать госпожа Норрейс, но обстоятельства вынуждали ее быть осторожной. И все же что-то было приятное в обманчивой многозначности. А что, если «я рада, что ты жив»? Что, если это и есть все, что она хотела сказать? Только сейчас Финтану открылось, как долго он ждал этого единственного проблеска, этой надежды, что его жизнь кому-то дорога на этом свете. Но как бы сердце ни жаждало поверить, как бы разум ни подстраивал факты поправдоподобнее, чутье не могло врать. Он точно знал, что именно имела в виду Рейчел, и сейчас даже такой подачки хватало для того, чтобы улыбнуться.

Финтан, не открывая глаз, поднял руку, на которой бледнел шрам, оставленный шпагой еще в Плимуте. Ждать долго не пришлось – теплая ладонь прильнула, и их пальцы переплелись.

Корабли причалили к берегу, вдали от укреплений и фортов. Дикая бухта источала зловонный запах – где-то поблизости находились болота. Ни скверный запах, ни рой мошек-кровопийц не могли испортить торжества, разливающегося в воздухе. Долгожданная победа вдохнула в команду жизнь.

Уже на стоянке экипаж в полной мере осознал, взвесил, примерил и попробовал на вкус победу. Лагерь пришлось разбивать в довольно скверном местечке, зато поблизости не было вражеских фортов, и неприятелю не так-то просто было бы заметить «Пеликана» и «Мэриголд».

Капитан Дрейк не был так щедр с начала экспедиции. Богатый улов от испанских торговцев пришелся всей команде. Особенно ликовал мелкий парнишка с кривыми зубами и плоским носом. Мальчуган так отчаянно мечтал покорять океан, что соврал о своем возрасте. Вот уже почти год этот салага трудился на «Пеликане», будучи рыбешкой мелкой, но толковой. Он отродясь не пробовал ничего вкуснее этого вина, которое ему передал Ржавый Борода, а забегая вперед, можно сказать, что и не узнает. У парня сильно блестели глаза, и причиной тому было отнюдь не только вино. Сначала команда с ухмылкой подмечала, что мальчишка матереет – вот уж по ночам и слышится храп. Кто бы подумал, что такая узкая грудь может сурово храпеть, как настоящий медведь? Его гамак сильно пропах потом, и сам запах сменился. Тело боролось, отторгало что-то, подцепленное не то на Кабо-Верде, не то уже в Сан-Хулиане. Но эта борьба оставалась незамеченной, и в тот вечер кривозубый Кит веселился со всеми. До этого вечера до мальчишки решительно никому не было дела.

Музыканты знали, что миновал ратный час и теперь их черед! Они играли с душевным пылом, свойственным разве что людям, едва-едва не угодившим в пасть самой преисподней. Осознание, в какой все-таки волнительной близости со смертью они находились, срывалось резким выдохом, пьяным смехом и громкими песнями. Кривозубый Кит плясал среди прочих подле огня. То ли искры, то ли мошки вились вверх, и огненный столб тоже тянулся вверх, к небу.

А что же разыгрывали музыканты? Сюжет был прерван. До этого восточный царь – Ржавая Борода, накинувший на плечи какой-то ковер, сорванный из каюты испанского капитана, все никак не мог отдавать дальше свои мудрейшие приказания. До какого-то момента весь двор – многочисленные господа и единственная придворная дама со шрамом на лице – шептался и разыгрывал кровную вражду и братские союзы, интриги и заговоры, неминуемо сулящие кровопролитие в финале. Но сейчас кровопролитие в самом деле могло свершиться не веселья ради и не по замыслу театрального писаки. Как часто то бывает, грызня могла разразиться из-за сокровища, оставленного капитаном. Речь шла об испанских доспехах, которые ничем не помогли капитану испанцев. Сейчас великолепная защита покоилась на песке, как пустой панцирь насекомого, а над ней пролетали огненные мошки и угрозы. Спор загорался меж двумя краснолицыми парнями и кривозубым Китом. Финтан с неохотой отвлекся от наблюдения за близнецами, а те с еще большей неохотой остановили игру.