Текст книги "Золотая кровь"

Глава четырнадцатая
Опасность в мираже

Прайс Дюран, пять дней спустя въехавший в лагерь вместе с Ярмудом и сорока воинами Бени-Энз, мало чем напоминал того беспокойного миллионера, который отправился в поход по Аравийскому полуострову. Американец полностью оправился после последнего тяжелого путешествия через пустыню. Ему не терпелось снова помериться силами с Маликаром.

Жгучее солнце сделало Прайса смуглым, капля по капле вытянуло из его тела всю лишнюю воду. Подтянутый и жилистый, он обнаружил в себе новую, неведомую ему раньше силу и выкованную пустыней железную выдержку.

Дух его закалился так же, как и тело. Прайс пошел с Якобом Гартом не из-за золота, а в поисках приключений. Тогда все ему приелось, хотелось повидать новые края. Так усталый спортсмен стремится порой испробовать себя в новом виде спорта.

В Руб-эль-Хали Прайс нашел Айсу, отважную и прекрасную девушку, бежавшую от странной опасности. Вместе с ней он скакал по пескам… любил ее в тайном саду забытого города… потерял ее в битве с врагом, истоки силы которого все еще оставались загадкой.

Теперь Прайс был полон решимости найти Айсу и стереть с лица земли тех, кто держал возлюбленную в плену. Казалось, жизнь в пустыне, словно лупа, собрала воедино всю беспокойную энергию жизненной силы, направив ее на достижение одной, ясной как день, цели.

Да, задуманное им дело очень опасно. Велика была сила золотых людей – Прайс знал это на собственном горьком опыте. Но не в его натуре было думать о поражении. Поражение для Дюрана являлось всего лишь вызовом на новую схватку.

Якоб Гарт встретил Прайса и его спутников на пороге своего шатра. Он, похоже, ничуть не изменился. Одутловатое бледное лицо, как и всегда, оставалось невозмутимо спокойным. Холодные голубые глаза глядели ровно и не слишком дружелюбно.

Гарт внимательно оглядел Прайса, явно отметив про себя и сверкающую на солнце золотую кольчугу, и тяжелый боевой топор, и овальный щит.

– Привет, Дюран, – небрежно сказал он, и в голосе его не отразилось даже и намека на удивление.

– Доброе утро, Гарт.

Со своего верблюда, подаренного ему Ярмудом, Прайс сверху вниз глядел на толстого и такого спокойного Гарта, как обычно одетого в потертую пыльную одежду цвета хаки.

– Где же ты был, Дюран? – пробасил Гарт.

Прайс твердо встретил его испытующий взгляд:

– Нам много о чем надо поговорить, Гарт. Что, если нам уединиться где-нибудь в тенечке?

– Хочешь, заходи ко мне в шатер.

Спешившись, Прайс передал поводья верблюда одному из арабов и, кивнув Ярмуду, прошествовал в указанный Якобом Гартом шатер.

Усевшись на расстеленном на камнях ковре, они молча глядели друг на друга. Наконец Гарт сказал:

– Ты должен понимать, Дюран, что не можешь больше руководить экспедицией. Ты дезертировал, и теперь я даже не берусь гадать, как именно наши люди захотят с тобой разделаться.

– Я не дезертир! – возмутился Прайс. – Это был чистой воды бунт против меня как командира! И против всех законов чести! – Усилием воли американец взял себя в руки. – Но хватит об этом. Твоим людям не придется со мной разделываться.

– Ты, похоже, нашел общий язык с туземцами, – заметил Гарт.

– Они сделали меня своим предводителем. Мы собираемся атаковать гору золотых людей. Я, собственно, и приехал к тебе спросить, не хочешь ли ты к нам присоединиться.

– Они и в самом деле последуют за тобой? – Якоба Гарта явно заинтересовало предложение Прайса. – Пойдут против своих золотых богов?

– Думаю, что да.

– Тогда мы, наверное, сможем договориться. Видишь ли, мы сидим тут уже несколько недель. Люди успели отдохнуть, окрестности разведаны. Все готово. Мы бы уже давно пошли на штурм горы, но местные арабы упорно отказывались нам помочь. Мы им не доверяли и потому, естественно, не горели желанием атаковать, оставляя в их руках единственный источник воды.

– Я уверен, – сказал Прайс, – в искренней преданности мне народа Бени-Энз… по крайней мере, их шейха, Ярмуда. Я предлагаю объединить силы – до тех пор, пока мы не разобьем золотых людей.

– А потом?

– Потом ты и твои люди можете взять себе сколько угодно золота из дворца. Меня волнует только безопасность Айсы.

– Ты имеешь в виду ту женщину, которую ты отнял у де Кастро?

Прайс кивнул.

– Боюсь, у Жоао на этот счет будет особое мнение. Я обещал ему после победы любую женщину на выбор. Но что касается меня, то я согласен.

– Значит, мы теперь союзники?

– Пока не победим золотых людей.

Якоб Гарт протянул пухлую белую руку. Прайс принял ее и вновь удивился силе рукопожатия этого англичанина.

Утром следующего дня через пальмовые рощи Эль-Ярима шла настоящая армия. Впереди с ревом и грохотом полз танк. За ним плотной двойной колонной ехали всадники на верблюдах.

Якоб Гарт и Жоао де Кастро ехали во главе отряда белых, ведя в поводу дромадеров, навьюченных пулеметами, пушками и амуницией.

Шейх Фархад аль-Ахмед возглавлял отряд бедуинов, вооруженных новыми автоматическими карабинами.

Прайс Дюран в роскошной золотой кольчуге Иру ехал рядом с Ярмудом во главе пятисот рвущихся в бой воинов Бени-Энз.

Вот колонны воинов выбрались из пальмовых рощ плодородной долины и вступили на голое вулканическое плато. Отсюда их взорам открылся Хаджар-Джеханнум, или Вирл, как арабы называли черную гору, – крутой базальтовый конус древнего, давным-давно погасшего вулкана, ныне увенчанный роскошным дворцом, что ослепительно сверкал мириадами золотых и белоснежных переливов.

На душе у Прайса стало легче. Непроизвольно он подхлестнул своего верблюда, а руки его сами собой легли на рукоять Корлу. Где-то за этими блистающими стенами томилась в плену прекрасная Айса. Айса, милая и отважная дочь пустыни.

– Велик этот день! – воскликнул Ярмуд, не отставая от Прайса. – Еще до заката Вирл будет наш! Наконец-то золотые люди встретят свой конец…

Страх заставил его замолчать. Молча, с бледным как смерть лицом шейх показал на гору, до которой оставалось еще почти пятнадцать миль. Вся армия, весь длинный караван, внезапно остановилась. По рядам воинов пробежал испуганный шепот.

– Тень золотых людей, – тихо пробормотал Ярмуд.

Впереди в темно-синее небо поднимался сверкающий веер света. Желтые и красные лучи расходились от самой высокой башни золотого замка, образуя перевернутую пирамиду. А над ней, словно проецируемые на небесный экран, понемногу возникали огромные фигуры. Сперва смутные, они постепенно становились все четче, все ярче, все реальнее.

Гигантская змея, необъятная, словно облако, свернулась над золотым замком. Груда желтых колец, плоская, зловещего вида голова, лежащая на самом верхнем кольце. Яркие черные глаза, сверху вниз глядящие на замерших в ужасе людей. Вот он, золотой змей!

А рядом с ним женщина – та самая, которую Прайс уже видел верхом на тигре в мираже над перевалом. Змеиное кольцо толщиной с ее тело было свернуто вокруг ног этой женщины. Сама она небрежно сидела на втором кольце.

Тело женщины было золотым, как и чешуя змея. Короткая, облегающая зеленая туника даже и не пыталась скрыть линий по-змеиному гибкого стана. Красно-золотые распущенные волосы водопадом ниспадали на золотые плечи.

Женщина глядела с небес, и на ее полных алых губах играла насмешливая и недобрая улыбка. Веки чуть раскосых глаз были подведены черным, сами же глаза были золотисто-зелеными.

Прайс видел, как золотая женщина оглядела караван. Внезапно ее взор упал на одетого в золотую кольчугу Прайса Дюрана. Как бы там ни проецировалось в небо громадное изображение, женщина явно прекрасно все видела.

Удивление и смутная тревога промелькнули в ее взоре, когда она увидела и кольчугу, и золотой топор, и овальный золотой щит. Но все равно взгляд женщины оставался насмешливым и вызывающим. Только теперь в нем появился еще и непонятный вызов, а может быть, обещание. От всего этого Прайсу стало как-то не по себе.

Он почувствовал поднимающуюся волну желания. Звериную страсть обладать этим гибким золотым телом.

Ему хотелось делом ответить на насмешку зеленоватых раскосых глаз. Похоть, а не любовь. Жажда плоти, но не духа.

Прайс издевательски засмеялся, и женщина вздрогнула, откинув назад роскошные волосы. В ее глазах сверкнул гнев. Вне всякого сомнения, она видела Прайса.

Тем временем Дюран перевел взгляд на змея. Даже в сравнении с гигантским изображением женщины он все равно был невообразимо огромен. Словно зловещее облако, он висел над замком, над раскинутым веером цветных лучей.

Ужасны были его черные блестящие глаза – немигающие, горящие внутри холодным пурпурным огнем. Прайс непроизвольно поежился, почувствовав на себе их взгляд. Страх холодной волной покатился по спине американца. Перед ним распахнулись бездонные колодцы векового зла, более древнего, чем вся история человечества.

Раньше Прайс не понимал, да и не мог понять, что чувствует кролик под гипнотизирующим взглядом удава. Теперь он испытал это на собственной шкуре. Он испытывал ледяной, смертоносный шок от соприкосновения с необоримой злобной мощью – неощутимой, необъяснимой и тем не менее совершенно и неоспоримо реальной.

Собрав волю в кулак, Прайс отвел взор от чудовищных гипнотических очей змея. К своему удивлению, он обнаружил, что дрожит и весь, с ног до головы, покрыт холодным потом.

Оглядевшись, американец увидел, что вся армия как-то странно притихла. Все без исключения как завороженные глядели на мираж. Смолк гул голосов. Не звучало ни возгласов удивления, ни даже криков страха.

– Внимание!!! – завопил Прайс. А потом по-арабски: – Не смотрите на змея! Отвернитесь! Смотрите назад, в сторону оазиса! Змей бессилен, если вы на него не глядите!

Рядом с ним раздался тяжелый вздох. Ярмуд пришел в себя.

– Змей грозит нам, – тихо сказал старый шейх. – Его глаза могут нас погубить. Нам не стоит ждать легкой победы.

– Поехали дальше, – отозвался Прайс, трогая с места верблюда.

– Спой песнь. Люди напуганы.

И Прайс во всю глотку завел боевую песнь древнего короля, чьи доспехи он теперь носил. Радостный клич воинов Бени-Энз был ему ответом. Сперва неуверенный и тихий, он быстро набирал силу, рождая в людях новую энергию и уверенность в победе.

И колонны воинов двинулись дальше.

Глава пятнадцатая
Смертоносные зеркала

Час за часом колонны продвигались вперед, и все это время страшный мираж висел в небе над золотым замком. Сверху вниз глядели на вьющийся по тропе караван зеленые глаза золотой женщины и пурпурно-черные очи громадного змея.

Прайс упорно пытался найти научное объяснение этому загадочному феномену. Но сколько он ни думал, ничего не получалось. Висящий в небе мираж, как казалось американцу, всего лишь огромное отражение реальной картины, созданное по законам оптики, пока еще неведомым цивилизованному миру.

Еще больше удивляла Прайса невероятная гипнотическая сила золотого змея. Скорее всего, решил он, змей обладал обычным завораживающим взглядом всех своих сородичей. Только у него сила гипноза выросла пропорционально размерам. И быть может, дополнительно усилилась при увеличении в мираже.

Люди оставались напуганными и подавленными. Отвага Фархада и его бедуинов держалась только на их вере в мощь танка и другого оружия белых. Бени-Энз в не меньшей степени полагались на своего сверхъестественного освободителя – короля Иру. То есть на Прайса Дюрана.

Сам Прайс, вместе с Ярмудом и Якобом Гартом, постоянно ездили вдоль колонн, призывая воинов не падать духом и ни в коем случае не смотреть на парящий в воздухе страшный мираж.

Когда до горы осталось уже совсем немного, Прайс выслал вперед разведчиков.

В пяти милях от черного базальтового конуса голова колонны достигла края небольшой, около тысячи ярдов в поперечнике, долины, или вади, как ее называли на местном наречии. Три разведчика уже наполовину ее пересекли, когда среди черных камней на противоположном склоне возникли десятки одетых в синее фигур.

Они появились как из-под земли, волоча за собой на вершину гряды большие серебристые зеркала, ослепительно сверкавшие на солнце.

Эти зеркала опирались на металлические основания – совсем как то эллипсоидное зеркало, которое невидимым лучом холода убило Хамида на перевале.

Вот и сейчас серебро отражателей замерцало фиолетовыми искрами.

Заметив врага, разведчики круто повернули верблюдов и во все лопатки помчались назад. Но спастись им не удалось. Бежавший впереди дромадер споткнулся и упал, рассыпавшись вместе со своим наездником грудой ледяных обломков.

Мгновением позже рухнул и второй араб. За ним с треском бьющегося стекла разлетелся на части третий.

Страх закрался в сердца замерших на краю вади людей. Таившаяся в мираже угроза казалась еще не такой страшной. В конце концов, до змея было далеко, и от всего его гипноза пока не веяло дыханием смерти. Но эти излучатели холода были совсем рядом, и в их смертоносности сомневаться не приходилось.

Бени-Энз и бедуины Фархада заколебались, однако, видя, что ни Прайс Дюран, ни Якоб Гарт не двигаются с места, все-таки сохранили строй.

По приказу Гарта наемники быстро распаковали орудия, пулеметы и минометы. Боевые расчеты заняли свои позиции.

Люди Фархада аль-Ахмеда собрались за танком. Им предстояло пойти в атаку вслед за этой ревущей машиной войны. Воины Бени-Энз, вооруженные, если не считать сотни лучников, только длинными мечами и копьями, пока оставались в резерве.

Загрохотали орудия, осыпая гребень противоположного склона долины дождем воющей шрапнели. Затрещали пулеметы, и снайперы открыли из-за камней огонь по синим мишеням.

Зеркала заблестели ярче. Клубы конденсирующегося пара поплыли в жарком воздухе. Повеяло холодом. Несколько человек упало, дрожа и судорожно тряся головами. Но расстояние, похоже, было слишком велико. Страшное замораживающее оружие не могло причинить существенного вреда людям на другой стороне вади. Поняв это, жрецы поспешно оттащили зеркала за гребень.

Прайс и Якоб Гарт внимательно осматривали противоположный склон в свои бинокли. Они видели дюжину мертвых тел, но оставшиеся в живых куда-то подевались.

– Теперь наш ход, – как всегда спокойно, сказал Гарт. – Мы не можем отдавать им инициативу. Да и снарядов на целый день у нас не хватит.

Он отдал приказ атаковать.

Лязгая гусеницами, танк перевалил через гребень и покатил вниз по склону. Стрекоча пулеметами, машина вылетела на каменистое дно вади. За ней, с новыми карабинами в руках, во весь опор скакали бедуины Фархада.

Беспорядочная, зато весьма живописная атака вынесла стреляющих на скаку воинов на середину вади. И тут серебристые зеркала снова выглянули из-за гребня.

Один из арабов упал, рассыпавшись грудой белого льда. За ним – еще один, еще двое… А затем и танк внезапно побелел, покрывшись густым инеем. Несколько секунд он, завывая мотором, еще полз вперед. Прайс от всего сердца надеялся, что броня защитит сидящих внутри людей от замораживающего луча. Но потом Дюран вспомнил, как сам он чуть не погиб во время штурма перевала в Джабаль-Хербе. И вот мотор заглох. Танк вильнул в сторону и, развернувшись боком, замер. Замер, тихий и безжизненный, серебряный призрак былой мощи. Прайс с грустью подумал о Сэме Сорроузе.

Хотя орудия и пулеметы все еще поливали огнем гребень вади, подбитый танк явно лишил бедуинов веры в победу. Развернув верблюдов, они в панике бросились наутек. Но прежде чем бедуинам удалось скрыться за камнями, еще двое из них стали жертвами страшного оружия золотых людей.

Прайс прекрасно понимал, что до катастрофы буквально один шаг. Самое мощное оружие фаренги стало легкой добычей замораживающих зеркал. Еще одно такое поражение, и ничто уже не удержит арабов от бегства. И на этот раз они не остановятся.

– Хочешь испробовать в бою своих туземцев? – спросил у Дюрана Якоб Гарт. – Это, похоже, наш единственный шанс. Когда кончатся боеприпасы, мы будем бессильны.

Прищурив глаза, Прайс окинул взглядом долину. Много воинов погибнет, прежде чем они доберутся до противоположного склона. Но отступить сейчас значило проиграть войну. Потом у Бени-Энз уже никогда не хватит смелости атаковать.

– Хорошо, – кивнул он.

– Удачи тебе. Я буду продолжать огонь.

Пять минут спустя Прайс, крутя над головой топором и во все горло распевая боевую песнь короля Иру, спустился в долину. За ним длинными, намеренно неровными цепями скакали воины Бени-Энз.

В полумиле впереди, на вершине низкого лавового гребня, сверкала на солнце дюжина смертоносных зеркал. Вокруг них суетились синие фигурки жрецов. Многие из слуг Маликара падали под огнем Якоба Гарта, но им на смену из скрытых за гребнем траншей тут же появлялись новые.

Глухо стучали копыта верблюдов по каменистому дну долины. Торжествующе гремела песня топора, подхваченная сотнями глоток:

– Убивай!.. Корлу, красная смерть!.. Пьющий кровь жизни!.. Страж могильных врат!

Фиолетово сверкая, вращались эллиптические зеркала.

Не оглядываясь, с песней топора на устах Прайс мчался вперед. Но он слышал у себя за спиной крики ужаса и резкие, звенящие звуки падений, словно тысячи оконных стекол разом разлетались на куски, – звуки людей и верблюдов, рассыпающихся на камнях дождем ледяных осколков.

Холодный ветер ударил ему в лицо. Замораживающий луч прошел смертельно близко.

Дюран несся вперед. Безумный стук копыт не умолкал.

И вот наконец Прайс вылетел на склон, и одно из зеркал оказалось совсем рядом. Оно поворачивалось в его сторону – шестифутовый отражатель из серебристого металла, установленный на каком-то сложном устройстве.

Два жреца судорожно готовились к выстрелу. Один из них наводил зеркало, а второй что-то настраивал, вращая небольшую рукоятку.

Фиолетовое сияние заполнило серебряный эллипсоид.

И тогда Прайс поднял своего верблюда на дыбы. И всем весом они обрушились прямо на дьявольский аппарат. Тот с грохотом рухнул. Верблюд тоже упал, но Прайс успел выскочить из седла. Подняв над головой золотой топор, он ринулся на одетых в синее жрецов.

Все произошло быстро, как порой бывает во сне.

Только что синие фигуры со зловеще сверкающими в руках золотыми ятаганами со всех сторон окружали Прайса. В следующее мгновение воины Бени-Энз захлестнули позиции слуг Маликара.

Орудия и пулеметы смолкли, как только атакующие приблизились к гребню. Перестали стрелять и зеркала – обслуживающие их жрецы отчаянно сражались врукопашную с обезумевшими от ненависти воинами оазиса.

Несколько минут кипела на гребне жестокая беспощадная битва.

И никто не просил в ней пощады. Две сотни людей Бени-Энз полегло на дне вади. Те, кто живыми добрались до противоположного склона, кровью заставили жрецов заплатить за своих погибших товарищей.

Краткие минуты хаоса. Воины повсюду. Верблюды, сбивающие на землю зеркала, лягающиеся, кусающиеся направо и налево. Люди – кричащие, падающие, пронзенные копьями, стрелами, мечами и ятаганами.

Прайс, как выяснилось, вполне мог за себя постоять. Не умолкала древняя песнь Иру, тяжелый топор вдоволь напился крови.

А потом, как ни странно, сражение закончилось.

Жрецы полегли до последнего человека. Их мертвые окровавленные тела грудами лежали вокруг покореженных зеркал в неглубоких, вырубленных в лаве траншеях за гребнем. Тут и там бились в предсмертных судорогах верблюды. Бени-Энз, едва ли половина от тех, кто вслед за Прайсом устремились в атаку через вади, быстро обшаривали мертвых, грузя добычу на дромадеров.

За их спинами, на черном дне долины, лежали груды искрящегося на солнце льда, так недавно бывшего и людьми, и верблюдами. Там замер покрытый серебристым инеем танк.

Прайс повернулся к горе.

В нескольких милях от гребня, на котором он сейчас стоял, начинались мрачные базальтовые стены, поднимавшиеся на добрых две тысячи футов к сияющему великолепию золотого дворца настоящих хозяев этой страны.

С вершины самой высокой башни в небо все еще бил веер цветных лучей. А над ними все так же парил странный и зловещий мираж.

Золотая женщина, сидящая на своем гигантском змее, встретила взгляд Прайса презрительной, насмешливой улыбкой. Она слегка пожала плечами, словно желая сказать: «Может, вы и победили. Ну и что с того?»

– Маликар! – с ужасом в голосе вдруг воскликнул один из арабов. – Маликар едет сюда на золотом тигре!

Опустив взор, Прайс и в самом деле увидел золотого тигра, большими прыжками несущегося по черной лавовой равнине. Гигантское животное размером со слона несло на спине в седле из черного дерева самого Маликара.

Тигр приближался необычайно быстро. Со страхом переглянувшись, воины Бени-Энз торопливо увязали последнюю добычу и повели верблюдов назад, через вади, под защиту ревущего оружия белых людей.