Текст книги "Судьба астероида"

3

…Сооруженный внутри астероидной массы Фридонии цех по форме напоминал галерею. В мерцании холодного света был виден высокий массивный стальной барьер с яркой красной предупредительной надписью:

НЕ ПОДХОДИТЬ!

СИТИ!

Дженкинс остановил свой парагравитационный скафандр на дорожке, огороженной перилами. Сжимая ключ, он вглядывался в глубину цеха и прислушивался. Это была привычка человека, живущего в воздушной среде, проводящей звук. Зловещая тишина пугала его.

Однако цех работал.

За темным барьером, простирался бесконечный сити-металлический настил, который поддерживали широкие подпорки. В дальнем конце цеха, за корзинами для руды под желобом, где он оставил буксир, блестели слитки сити-железа, выходящие из огромной автоматической печи, сооруженной из антиматерии.

Удары сити-молотов были абсолютно беззвучными, что создавало ощущение нереальности. Сити-машины обрабатывали детали из антиматерии и укладывали их на движущуюся ленту сборочного конвейера.

Готовые механизмы, которые автоматический кран снимал со сборочного конвейера напоминали по форме огромные грибы. Завернутые в оболочку из обычного железа, круглые верхушки могли крепиться к основаниям из металлов земли. Внутри них были заключены металлические пластинки и детали из сити-металла. Разнородные поверхности были разделены полями постоянной отрицательной парагравитации. Вертикальные опоры из сити-металла могли служить для крепления сити-механизмов.

Дженкинс вздохнул с облегчением – цех работал как обычно. Людей не было видно, но эти машины работали автоматически, на дистанционном управлении. Он посмеялся над своими навязчивыми опасениями.

«Просто устал, как Лазарини, – пробормотал он. Все в порядке. Наверное, перегорел маяк, и все настолько заняты установкой новых машин в цеху Лазарини, что даже не заметили этого. А голос Мак-Джи мне просто померещился. Нужно все-таки отдохнуть несколько месяцев…»

Затаив дыхание, он смотрел как автоматический кран переносил новенькую опору со сборочного конвейера на тележку. Тележка была уже загружена: на ней лежало двенадцать опор для тринадцатой место не было.

Он ждал, что кто-то уведет маленький электрический локомотив и подгонит новый. Ничего подобного. С дрожью он ожидал, что кран и вся сборочная линия остановятся – реле на контрольном пульте срабатывали, если тележка была загружена, и линия останавливалась, пока кто-то из персонала не запустит новую тележку и не нажмет сигнальную кнопку.

Но реле не срабатывало.

Ужас, сравнимый с ночным кошмаром, охватил Дженкинса, когда он увидел, что происходит. Кран опускал опору на загруженную тележку. Вот-вот металлическая верхушка коснется стержня из сити, и контакт разнородных материалов произведет взрыв, способный уничтожить всю Фридонию.

Ник врос в землю, оцепенев от страха. Почему никто не стремится предотвратить катаклизм, почему не включают аварийную систему. Где все? Почему не… Он с трудом сглотнул и заставил себя пошевелиться.

Он включил фотофон на шлеме, склонил голову, направив тусклый красный монохромный луч на контрольный пункт в конце длинной галереи прямо над автоматическим краном, несущим свой смертоносный груз. Он знал: там должен дежурить Рик Дрейк.

– Рик! – хрипло прокричал он. – Останови кран!

Он увидел розовый блеск луча на темной железной стене за высокой платформой, но ответа не последовало. Кран не остановился.

– Проснись, Рик! – кричал он. – Что случилось?

Но он уже не ждал ответа. Пальцы с напряжением нажимали на кнопки, направляя скафандр вниз по галерее, потом на огороженную платформу. Огромное тело Дрейка полулежало поперек контрольного пульта, поддерживаемое только несгибаемым скафандром, но у Дженкинса не было времени на Дрейка.

Кран опускался.

Дженкинс схватил красный аварийный рычаг, сильно дернул. Сам-то он еще жив! Наконец он понял, что цех останавливается. Молчаливые молоты прекратили свое зловещее движение. Сити-машины замерли, сборочная линия не двигалась. Автоматический кран застыл вместе со своим смертоносным грузом.

Дрожа от потрясения, Дженкинс повернулся к Рику Дрейку. Крупное тело молодого инженера безжизненно обмякло в жесткой броне скафандра, рыжие волосы рассыпались в пузыре шлема, бледное лицо глядело безжизненными расширенными зрачками, рот приоткрылся в уродливой гримасе.

Дженкинс прикоснулся к броне. Прикосновения было достаточно, чтобы безжизненная масса свалилась с маленького стола. Ник подхватил его, уложил на платформу. Он приподнял шлем Дрейка и хрипло прокричал:

– Рик, что с тобой?

Тело было мягким, и как будто еще теплым. Ему показалось, что бледные губы шевельнулись и издали слабый вздох. Но Рик молчал, пустые глаза глядели в никуда.

Что случилось с Фридонией?

Дженкинс опустил тело на платформу и выпрямился, готовый встретить надвигавшуюся опасность. Почему не горел маяк? Почему такой пустынной и безжизненной была местность? Что сразило Рика Дрейка? Дрожа, он взглянул на опору, висевшую внизу на кране. Было ли это результатом случайной аварией или чьих-то преднамеренных действий?

Беглый осмотр контрольной панели показал, что перерезанных проводов не было. Он спустился с платформы и, управляя своим полетом свернул в темный тоннель, ведущий в генераторный отсек.

Отсек представлял собой огромную пещеру, спрятанную под железным утесом. Там находился механизм, работа над которым была самым важным делом в цеху. Дженкинс приземлил свой скафандр на другую платформу рядом с камерой реактора. Он вглядывался в мрачную пропасть удивленными и испуганными глазами.

Камера реактора состояла из двух полусфер, соединенных дискообразными скобами. Нижняя часть была из земной стали, покрытой кадмием. Стальные перегородки окружали яркий безобидный с виду металл верхнего купола, красные значки предупреждали о том, что это сити. Другие барьеры, расположенные выше, окружали жернова, сепараторы, конвейеры и измерительные приборы. Также изготовленные из сити-материалов.

Дженкинс помедлил на контрольном пункте, пытаясь представить себе готовый генератор в действии – как бесшумно двигаются блестящие механизмы, выбрасывая потоки очищенной антиматерии в камеру реактора. Земные машины, собранные в земной секции, находящейся под ним, перерабатывают и очищают земное топливо, земной инжектор выбрасывает земную пыль навстречу потоку сити, и разнородные атомы слившись, выделяют гигантскую энергию.

На мгновение воображение нарисовало ему витки драгоценного блестящего кондюллоя, уложенные в огромной камере реактора, и длинные провода из этого суперпроводника, которые понесут электрическую реку от генератора Лемуана-Далберга к брандовскому передатчику, который будет установлен на самой высокой скале во Фридонии.

Видение исчезло.

Реактор был готов, генератор собран, и пустой пьедестал ждал установки передатчика. Но спирали, перекладины, провода и полярные элементы самого передатчика должны были изготовить из кондюллоя. В этом-то и заключалась причина задержки освобождения энергии.

Этот новый сплав из редких изотопов стоил двенадцать долларов грамм, а его требовалось восемьдесят тонн. Заменить его ничем было нельзя, так как другие проводники могли просто испариться под напором потока колоссальной энергии. Стоимость кондюллоя, очевидно, была проблемой даже для Мартина Бранда: Дженкинс знал, что старине Дрейку этот металл нужен был еще два месяца назад.

Дженкинс попытался обнаружить в темной пещере признаки опасности. Машины не работали. Не было видно скафандров, но где-то здесь должен был работать Пол Андерс. Он снова нажал кнопку на скафандре и спустился с платформы на земной железный пол.

Там он нашел Андерса, лежавшего под земным куполом камеры реактора. Возле его руки, закованной в броню, лежали кальки и диаграммы спирали Лемуана-Далберга.

Ник перенес худощавого землянина на более освещенное место. Длинное тело было безжизненно бледным, как тело Рика Дрейка, голова болталась в шлеме, широко раскрытые глаза были мертвы.

Что случилось с этими двумя?

Скафандр не был поврежден, так же как и у Дрейка. Давление воздуха, влажность, температура в норме, кислород, двуокись углерода, гелий в порядке. Крови не видно, никаких следов насилия.

Реакция?

Дженкинс вспомнил телепатическое предупреждение Мак-Джи (если это действительно была телепатия). Он неловко согнулся, чтобы посмотреть счетчик Гейгера на безжизненной руке мертвеца.

На счетчике засветились зеленые цифры, обозначавшие количество проникающих частиц и фотонов, которое никак не могло оказаться смертельным. Стрелка, отмечающая общее количество радиации, находилась на белой полосе шкалы, далеко от оранжевого цвета, предупреждающего об опасности и тем более от красного, означающего повышенную радиоактивность, и черного, символизирующего смерть.

Может быть, эпидемия?

Дженкинс изучал космическую медицину четыре семестра, но понятия не имел, что это могла быть за болезнь. Густонаселенные жилые районы содержались в стерильной чистоте. Обе жертвы должны были быть абсолютно здоровы, когда пришли на работу. Смерть наступила быстро и неожиданно, иначе Рик Дрейк остановил бы цех.

Яд?

Практически все планеты враждовали из-за истощавшихся запасов урана и тория, и в этой ситуации технология производства антиматерии могла стать причиной войны. Дженкинс представил себе отчаянных агентов Венеры, Марса или Юпитерианского Совета, даже Межпланетной Ассоциации, готовых убить двадцать человек, чтобы захватить контроль над Фридонией.

Он снова склонился к закованному в броню Андерсу и заглянул в прозрачный шар шлема. Признаков трупного окоченения не наблюдалось. Через жесткий рукав пульс не прощупывался, но кожа казалась теплой и мягкой. Он заметил медленное дыхание.

Человек был еще жив, хотя и находился на грани смерти, когда автоматический кран нес свой последний груз. Дрожа, Дженкинс исследовал камеру реактора. Бесформенная опасность выглядывала из обрывков темноты, отступая при приближении человека. Он преследовал эту дразнящую беду, кружа по помещению, поднимаясь вверх к огражденным сити-машинам.

Управляемый скафандр вынес его из генераторного отсека через широкий изолированный проход, где должен был проходить кондюллоевый кабель. Никакого движения на башне передатчика. Но других жертв Ник не нашел. Он двинулся к жилым районам тоннеля, но вдруг страшная мысль о спеццехе Лазарини пронзила его.

Он подумал о другой опасности – проникающих лучах сити-взрыва, проходящих через броню к его напрягшему телу, несущих мертвенный холод космоса. Неохотно он повернул к цеху. Пот выступил у него на лбу. Страх сопровождал его в течение всего пути к северной части Фридонии. Он не любил Лазарини, этого бледнолицего инженера с Земли, говорившего металлическим голосом. Он был возмущен, когда старый Джим Дрейк открыл ему истинную цель создания спеццеха.

– Сити-оружие! – воскликнул он. – Зачем оно?

– Фридония стала лакомым кусочком. – Низкий голос Джима зазвучал торжественно, выцветшие глаза стали серьезными. – Твой дядя говорит, что есть люди, способные захватить завод и использовать его в военных целях. Он считает, что нам необходимо создать баллистическую ракету – легкую, с автоматическим управлением и боеголовкой из сити. Ракеты для обороны.

– Но разве нас не защищает мандатное правительство? – осторожно возразил Дженкинс. – А лицензия на научные исследования? Кроме того, эти скопления породы и космические шахты!

Старый Дрейк устало кивнул.

– Но твой дядя говорит, что всего этого не достаточно. Он боится шпионов. Он говорит, что Мандат очень слаб, с ним справится любая планета. Он настаивает на создании баллистической ракеты и просит меня поставить тебя во главе этого проекта.

Дженкинс задохнулся и решительно покачал головой.

– Нет, – сказал он, – меня больше интересует мирное использование сити. Мне не нравится идея сити-оружия. Лучше я буду работать на буксире. Найдите кого-нибудь другого.

– Я не хочу сити-войны, – уверял Дрейк с волнением в голосе. – Мы делаем это только в целях обороны Фридонии. – Старый инженер покачал головой. – Твой дядя будет огорчен.

Но Дженкинс не хотел связываться с сити-ракетами и продолжал работать на буксире. И проект возглавил Лазарини, который только что вернулся из внеочередного отпуска и был еще не в состоянии управлять буксиром.

На дне шахты, где находился вход на склад, Дженкинс нырнул в темноту. Он не хотел выдавать себя светом лампочки на шлеме и шел ощупью по галерее с железными стенами. Он наступил на что-то упругое.

Ник отшатнулся. Рука нащупала выключатель у входа. Он включил свет и внимательно оглядел весь цех, но не обнаружил ничего подозрительного. С трудом сглотнув, он нагнулся и увидел то, обо что споткнулся.

Три человека в белых скафандрах.

Дженкинс неуклюже склонился еще сильнее и рассмотрел головы, безжизненно поникшие в шлемах. Тот, что пополнее, был Файнберг, блондин – Хансон и наконец малыш Чинг – инженеры, работавшие в группе Лазарини. Их обмякшие тела аккуратным рядом лежали возле железной стены, как будто их туда положили.

Дженкинс поднял скафандр в воздух и медленно проплыл над ними. Пытаясь унять дрожь, он вновь принялся осматривать галерею. Вокруг – замершие сити-машины, огороженные перилами. Он поднялся на контрольный пункт, надеясь найти там Лазарини. Платформа была пуста.

Ошеломленный, он тщетно искал ответ на молчаливую загадку пещеры, пока не повернулся спиной к двери. Тогда он заметил пустые гнезда, где когда-то стояли машины, а у темных железных стен – опустевшие ракетодержатели на которых хранилась готовая продукция спеццеха.

Ракеты исчезли!

Только сейчас до него дошел смысл происшедшего. Внезапно ослабев, он все же продолжал поиски ключа к разгадке. Он нашел погрузочные крюки, которые использовались для подъема готовых ракет, обнаружил широкие параллельные следы, оставленные на полу острыми зубьями парагравитационного конвейера, и наконец, в глубине тоннеля увидел тяжелую ракету на алюминиевой подставке, где ее в спешке оставили рабочие. Дженкинс прошелся вдоль блестящего корпуса, тупо глядя на звезды, выглядывающие из-за кромки темного железа. Звезды великолепного Ориона. Он думал о невообразимой катастрофе.

Не может… Не может этого быть!

Но это произошло. Был осуществлен тщательно продуманный дьявольский план. Какой предатель-пилот провел сюда корабль через шахты и летающие обломки? Верные люди уничтожены – но как? Захватчики предусмотрительно отключили маяк, чтобы помешать его возвращению. Они успели погрузить добычу и улететь – куда?

Они не успели уйти далеко!

Он замер. Не прошло еще и трех часов, как погас маяк. Половину этого времени захватчики должны были потратить на погрузку машин и ракет, даже при наличии парагравитационного конвейера с этими машинами нужно было соблюдать особую осторожность. И наконец – путь через шахты и летающие обломки. Даже для Роба Мак-Джи это было не так просто.

«По крайней мере, я могу попытаться», – подумал он.

Он выскочил из узкого прохода и направился к месту, где оставил свой буксир. Эта неуклюжая машина, конечно, не приспособлена служить оружием, но в данной ситуации могла пригодиться. Приборы обнаружат скрывающихся захватчиков, если они еще не слишком далеко. Он сможет догнать их, если они не слишком быстро летят. Тонны сити-металла в корзине для руды могут быть использованы как боеголовка, способная поразить любой корабль, даже планету.

Дженкинс не собирался стать смертником. Наверное, ему придется задать буксиру цель, как ракете, а затем катапультироваться в скафандре. Но неизвестный корабль не должен уйти. Украденный груз означал конец Мандата, новую космическую войну, разрушение, порабощение, а в конечном итоге – гибель всех планет, кроме одной – завоевательницы.

Он миновал незаконченную башню, передатчики и вошел в неосвещенную галерею, где отдыхал его буксир. Пока он поднимал свое закованное в броню тело на сиденье, реактор разогрелся. Ник взялся за руль, наблюдая за приборами, на которых подрагивали стрелки. Он старался успокоиться и приготовиться к выводу машины – задаче, решение которой требовало точности и осторожности. Затаив дыхание, он снял якорь…

В этот момент Фридония вздрогнула.

Металлическая порода задрожала, и буксир беззвучно завибрировал в безвоздушной среде. Вспыхнул ослепительный свет у железной пасти расселины наверху. Свет настолько яркий, что казался бесцветным. На мгновение Дженкинс был ослеплен. Астероид перестал содрогаться. Через секунду он смог видеть свет. Вокруг все мерцало бледной голубизной. Жуткий цвет смерти.

Он знал, что это значит, даже не глядя на счетчик Гейгера. Тревожный сигнал этого крошечного прибора на запястье был настойчив. Экран его мигал пунцовым глазом. Он медленно поднял руку. Стрелка прибора переместилась с красного сектора.

Она поползла к черному.

«Ну что? Получил, Ник Дженкинс? – вздохнула трубка под подбородком. – Тебе не придется никуда ехать, чтобы рисковать жизнью. Захватчики достали тебя – кто бы они ни были. И ты умрешь, Дженкинс, – от сити-шока!»

4

Он умрет. Дженкинс застыл на жестком сидении буксира, не в состоянии понять и осознать эту неизбежность. Он пытался убедить себя, что этого не может быть. Счетчик, наверняка, врет, ведь он нормально себя чувствует.

«Не обманывай себя, Ник Дженкинс, – шептала трубка то, что он и сам понимал. – Ты слишком хорошо знаешь космическую медицину. Счетчики точны. Эта доза радиации смертельна, как пуля в висок. Только умираешь не сразу».

Ник покачал головой, закованной в шлем. Он был слишком потрясен, чтобы что-либо понять.

«Лучевая болезнь – необратимый процесс. Люди, сбежавшие на корабле, убили тебя – и Фридонию!» – издевалась трубка.

Ник медленно кивнул, соглашаясь с очевидным. Затем он напряг плечи и наклонился к приборам. Все-таки он еще жив.

Дженкинс мягко вывел громоздкую машину. Задним ходом выехал из железной расселины. Счетчик Гейгера не переставал пищать, когда буксир выехал наружу. Теперь Ник понял причину чрезмерной активности прибора и содрогнулся.

Он увидел огромный кратер в железном чреве Фридонии. Туда пришелся сити-удар. Острые обломки металла окружали воронку. Изогнутые взрывом невероятной силы, они все еще зловеще светились красным светом. Почва под ногами была добела раскалена. Стрелка счетчика предупреждала Дженкинса, что молчаливая радиационная буря не улеглась. Колоссальная энергия взрыва осела на астероиде тоннами радиоактивных изотопов. Фридония была отравлена, смертельно опасна. Он инстинктивно налег на руль, уводя буксир от уродливого свечения пораженной раком породы.

«Куда ты спешишь, Дженкинс? – издевалась трубка, в унисон его собственным мыслям. – Еще несколько лучей не сделают тебя более мертвым».

Он ухмыльнулся и попытался сглотнуть сухой комок в горле. Оглядываясь на мерцающую воронку, он подумал, что удар, вероятно, был нанесен с юга. Он повернул буксир к бледным Октанам и вгляделся в экран.

Появилась белая точка!

Объект находился на расстоянии четырехсот километров. Наверняка это был тот самый корабль. Он уже вышел за тройной заслон космических шахт. Ник поймал точку на экране, зафиксировал ее и погнал буксир на полной скорости. И все равно точка продолжала удаляться. Пятьсот километров, шестьсот.

Мимо Октанов проходил самый безопасный путь. Пилот корабля точно знал дорогу. Кто бы это мог быть? Дженкинс с горечью подумал, что это был один из двадцати с лишним инженеров. Кто-то предал мечту Бранда и Дрейка. Но кто?

Точка удалилась на восемьсот километров. Он понял, что погоня стала бессмысленной. И все же он не сдавался, пока резкий приступ тошноты не остановил его. Это был первый признак того, что радиация поразила его организм.

Мышцы его напряглись и задрожали. Холодный пот растворял его силы, приклеивал тело к скафандру. Буксир, казалось, перестал слушаться его. Машина взмывала ввысь и ныряла в темноту, пока он совсем не потерял дорогу в пустоте.

Приступ тошноты прошел, спазм в желудке отпустил. Он попытался сглотнуть комок в горле и выпрямить дрожащее тело. Взглянув на созвездия, он понял, где находится. Бледная точка убегающего корабля исчезла с экрана.

Дженкинс осторожно повернул буксир назад к пораженному планетоиду. Угнетенное состояние не покидало его, хотя мысль о неминуемости собственной смерти отдалилась, стала терять реальность. Больше, чем личная опасность, его потрясло чувство потери, гибель мечты, которую он строил.

Передатчик Бранда должен был стать сердцем новой человеческой цивилизации. Оно должно было перекачивать энергию, имя которой – жизнь. Все планеты жаждали власти, чтобы решить множество своих проблем за счет других. Антиматерия, дающая невиданную доселе энергию, могла помочь всем сразу.

Кратер призывно светился. Его жар быстро спадал. Края уже потемнели. Горела только середина – одинокий глаз разраставшейся докрасна раскаленной ненависти.

Опять сработал сигнал Гейгера. Новые изотопы испускали лучи еще более смертельные, чем этот жар. Они будут убивать еще многие месяцы и годы. Теперь Фридония опасна для жизни.

Его коллеги инженеры погибли от своей мечты. Удар точно попал в центр треугольника, вершинами которого были неоконченный генератор, жилая часть и спеццех. Никто не спасся от проникающей радиации.

И все же ему хотелось надеяться.

Ник снова поставил буксир на стоянку, опустив якорь и спустился с сидения. Тошнота прошла. Он опять чувствовал себя и смутная надежда зародилась у него, когда передвижной скафандр здоровым, пронес его над зловещим заревом кратера и опустил перед входом в жилой тоннель.

Внешний клапан замка был открыт. Старый Джим Дрейк стоял внутри, облокотившись на длинный соленоид портативной пушки. Поворот его шлема, поднятая рука казались такими живыми, что Дженкинс выкрикнул:

– Мистер Дрейк! Что слу…

И тут он увидел, что лысеющая голова Дрейка безжизненно склонилась вперед внутри скафандра. Только негнущаяся броня его костюма, и оружие, на которое он опирался, поддерживали его в вертикальном положении, и огромное тело рухнуло, когда Дженкинс прикоснулся к нему.

Вытаскивая Джима наружу, Дженкинс, казалось, ощутил живую гибкость. Но стрелка Гейгера миновала белое и красное и остановилась на роковом черном поле. Даже если Дрейк был еще жив, смерть уже разрушала его организм.

Дженкинс выпрямился, ощутив спазм в горле. Он поднял тестирующую пушку, заглянул в магазин, окрашенный в красный цвет, с яркой надписью «СИТИ – ОТКРЫВАТЬ ТОЛЬКО В ВАКУУМЕ!». Десятимиллиграммовые пули, предназначенные для дальних расстояний, делали это оружие очень грозным.

Ему казалось, что пушка, а также тревога и решимость на бескровном лице Дрейка рассказывали трагическую историю происшедших здесь событий. Очевидно, старик обнаружил пришельцев и хотел атаковать их, когда кто-то поразил его.

Дженкинс печально покачал головой. После Мартина Бранда Дрейк был самым знаменитым в космической инженерии. Он первым попытался завоевать сити, он был основателем Фридонии. Если этой мечте суждено умереть, то Дрейку стоило умереть вместе с ней.

Усталые руки в тяжелой броне закрыли клапан. Дженкинс повернул колесо, и воздух со свистом ворвался в замок. Он не спускал глаз с приборов. Давление, температура, кислород в норме. Он начал снимать шлем, но тут же остановился.

Все еще в скафандре, он открыл внутренний клапан и тяжелым шагом вошел в железное жилище. Свет горел. Резкие звуки механической музыки доносились из комнаты отдыха. Голубоватый дым выходил из кухонного тоннеля. В главном коридоре он нашел трех человек.

Они были неподвижны. Одетые только в шорты и пижамы они лежали на полу возле главного воздушного канала. Он неуклюже наклонился над ними, гадая, что привело их сюда. Вдруг он обнаружил небольшой цилиндр из нержавеющей стали в расслабленной руке одного из тел, лежащего под открытой решеткой.

Затаив дыхание, он поднял цилиндр.

«ОСТОРОЖНО! АМЕТИНОВАЯ БОМБА!

Состав: 200 г аметина гидрата в носителе из летучего вещества, не имеющего запаха. Использовать только в случае аварии. Хранить под замком. Четко маркировать. Только для служебного пользования.

Инструкция: Распылять четыре секунды на 1000 кубических футов пространства. Эта концентрация выводит организм из строя на час, не причиняя вреда, за счет сокращения на 80% кислородного обмена на период комы.

Внимание! Длительное воздействие вызовет более глубокую кому, что может повлечь серьезные осложнения органического характера. Лица, обнаруженные в состоянии аметиновой комы, нуждаются в срочной медицинской помощи».

Дженкинс отбросил бомбу в сторону. Его взгляд вернулся к открытому воздушному каналу и полуодетым скрюченным телам под ним. Он не знал имени предателя, но теперь ему все стало ясно.

Бомба, предназначенная для спасения человеческих жизней в момент космической катастрофы, оказалась в руках предателя. Кто-то из своих снял предохранитель и положил бомбу в отверстие воздушного канала. Вентиляторы распространили невидимый газ по всему тоннелю, наверное, это произошло за несколько минут до смены. Люди, собиравшиеся на работу, вдохнули достаточный объем газа, чтобы потерять сознание в цеху – вот, что произошло с Риком Дрейком, Андерсом и другими. А те, кто вернулись со смены, получили большую дозу яда, прежде, чем обнаружили бомбу. Старый Дрейк, должно быть, схватился за оружие и выскочил, после того, как она была найдена. Но слишком поздно.

Все еще закованный в тяжелую броню, Дженкинс неуклюже поворачивал обмякшие тела лицом вверх, мысленно внося их имена в воображаемый список. Он вошел в комнату отдыха, где обнаружил еще троих, ничком лежащих на карточном столе. На полу в кухне он нашел повара, в рабочей комнате еще трое валялись у своих столов.

Весь штат составляли всего около двух десятков человек, так как почти всю работу во Фридонии выполняли машины. Мало кто хотел работать с породой, и совсем немногие удостаивались доверия Бранда и Дрейка. Дженкинс знал из всех, четырех из них в тоннеле не было.

Он устало поплелся к входу, подождал, пока ревущие насосы выкачают воздух вокруг скафандра. Очутившись снаружи, под черным небом и маленьким горячим солнцем, он нашел еще двоих в космическом порту – рядом с небольшим электрическим грузовиком в доке, возле ржавой «Прощай, Джейн».

На борту приземистого маленького буксира находился капитан Роб Мак Джи, распростертый на полу своей рубки. Он размеренно дышал. Но дыхание под действием аметина было замедленным. На его квадратном добродушном лице застыло выражение панического удивления – именно таким представлял себе его Ник, когда слышал его зов.

Итак, единственным, кого Ник не нашел был Джин Лазарини. Дженкинс в сомнении покачал головой. Хотя он всегда недолюбливал нелюдимого землянина, он не понимал, как такой одаренный и трудолюбивый человек мог предать традиции космических инженеров.

И все же Лазарини. Это очевидно. И его нервный срыв, вероятно, был уловкой, чтобы встретиться со своими сообщниками, а вернувшись, возглавить цех, производящий оружие, так как он якобы был не в состоянии работать на буксире.

Ник с горечью сжал губы. Кто же заплатил ему за предательство? Какая планета захватила их приборы и ракеты, воспользовавшись предательством Лазарини? На этот вопрос ответит очередная космическая война.

Неуклюже наклонившись в своем скафандре, Дженкинс взял Мак-Джи за руку и посмотрел на счетчик Гейгера. Стрелка покоилась на черном. Он уставился на нее, его усталое тело стало липким от пота под тяжелой броней. Внезапно он содрогнулся от неудержимой ярости. Он умрет, как все эти люди, но их мечта должна жить.

Ник был уже мертв, убиты все инженеры Фридонии. Об этом кричали все счетчики Гейгера, но он упорно отвергал холодные факты. Они все еще дышали, даже те, кто был в глубокой аметиновой коме. И ему хотелось верить, что у них еще есть шанс. Бранд построил на свои деньги радиационную клинику на Обании, маленьком земном планетоиде, находящемся за шахтами и летающими обломками и служащем базой запасов для Фридонии. Это был очень слабый шанс, так как болезнь под названием сити-шок была непобедимым врагом космической медицины. Но эти ослабевшие тела все еще сохраняли тепло, и невозможно было представить себе, что они обречены. Цепляясь за призрачную надежду на медицинское чудо, которое могло бы спасти жизнь этих людей, Ник принялся перетаскивать девятнадцать неподвижных тел на борт «Прощай, Джейн», чтобы отправиться на Обанию.