Текст книги "Достало! или Крепкое женское плечо"

В силу того что общество не предъявляет к отцам высоких ожиданий, они зачастую теряются, когда дело доходит до специфических особенностей, связанных с их же собственными детьми. Они надеются, что за них все запомнят супруги, что они всегда и делали. Они не отдают себе отчета в том, что это становится нашей дополнительной обязанностью, которая добавляется к уже имеющимся. Они этого даже не понимают. Они считают, что оказывают «помощь» в достаточном объеме, потому что они не воспринимают отцовство как свою миссию в том же смысле, как относимся к материнству мы.

Отчасти это происходит потому, что матери подходят к родительским обязанностям с убеждением, что воспитание детей – именно их прерогатива, отводя отцам роль помощника независимо от того, хотят они этого или нет. Правда, многие из нас уже не придерживаются устаревшего стереотипа, что отцы плохо справляются со своими обязанностями, но мы все еще не можем полностью довериться им. И когда у нас появляются дети, мы часто можем наблюдать, что отцы недостаточно компетентны в том, что мы называем эмоциональной самоотдачей. Мужчины получают указания от своих жен относительно того, что им необходимо знать и какие задачи нужно выполнить. Таким образом, от них требуется меньше усилий, и возникает гендерный дисбаланс в области эмоционального труда, в результате которого достижения мужчин в данной сфере минимизируются.

Мы должны не только позволить мужчинам, но и воодушевить их на то, чтобы они разделяли с нами обязанности – не только чтобы облегчить таким образом жизнь матерей, но и чтобы дать им возможность постичь, что же это такое – полноценный и результативный опыт родительства, который доставил бы им радость. Американский социолог Майкл Киммел, автор книг «Рассерженные белые мужчины» и «Гид для мужчин в мир феминизма», подчеркивает, что равноправие мужчин и женщин, особенно в части, касающейся эмоциональной самоотдачи, которой мы посвящаем себя дома, позволяет мужчинам жить так, как они сами того желают. «Чем более равноправными являются наши взаимоотношения, тем счастливее становятся оба партнера», – сказал Киммел, читая в TED Talks лекцию под названием «Почему равенство полов хорошо для всех, и для мужчин в том числе». «Когда мужчины разделяют заботы по дому и по уходу за детьми, их дети становятся более счастливыми и здоровыми, их жены становятся более счастливыми и здоровыми, и мужчины становятся более счастливыми и здоровыми», – сказал он. Киммел отмечает, что в данном случае разделение обязанностей – ключевая фраза. «Обычно мы используем две фразы, чтобы описать то, что делают мужчины: мы принимаем участие и помогаем», – говорит Киммел. Но подобная терминология не отражает сути равноценной ответственности и истинного равновесия в семье. Этого недостаточно. Мы должны разделять общую ношу.

Глава 3. Кого это волнует?

Я увидела, как Роб неумело пытается сложить постиранную и высушенную натяжную простыню нашей дочери (он не так давно включил стирку в список своих основных обязанностей), и предложила: «Давай я сама». Я уверена, что он слышал от меня эту фразу бесчисленное множество раз. И хотя я далеко не всегда произносила ее вслух, но выражение моего лица говорило само за себя – «ты делаешь это неправильно». Не буду лукавить – я тоже внесла свою лепту в ту систему неравномерного распределения обязанностей, которая сложилась в нашей семье. Мне хотелось бы, чтобы все домашние дела были выполнены строго определенным образом, и любое «отклонение от нормы» в подобных случаях ведет к тому, что я предпочту все сделать самостоятельно. Если посуда загружена в посудомоечную машину не так, как нужно, я просто выну ее и сложу заново, вместо того чтобы показать мужу, как это лучше делать. Если чистое белье сложено не так, я просто сложу его сама. При случае мы с подругами рассказываем друг другу о подобных вещах и сходимся в том, что мужчины как будто бы специально делают все не так, чтобы мы не вешали на них еще больше домашних забот.

Многие женщины сталкиваются с этим, хотя я не думаю, что мой муж действительно поступает так намеренно. В 2011 году в Великобритании провели исследование, результаты которого показали, что около 30 % мужчин целенаправленно выполняют свои домашние обязанности из рук вон плохо, чтобы в будущем просто избежать этого. И рассчитывают на то, что жены вряд ли будут удовлетворены тем, как они выполнили то или иное поручение, а следовательно, для них будет легче сделать все самим, чем довольствоваться результатами небрежного мужского труда. И их предположения оправдались. Около 25 % опрошенных мужчин подтвердили, что их больше не просили помочь по дому, и 64 % опрошенных признались, что к ним обращались с просьбами сделать что-либо лишь эпизодически и то в самом крайнем случае.

Даже если мужчины не пытаются специально «схалтурить», чтобы избавиться от домашних обязанностей, от их так называемой помощи по хозяйству мало толку. Аналогичное исследование, проведенное британской компанией Sainsbury’s[9]9
  Sainsbury’s – одна из старейших и крупнейших торговых сетей Великобритании. Была основана в 1869 году и сегодня включает в себя множество подразделений – продуктовые магазины, супермаркеты, онлайн-магазины и т. д. (Прим. пер.)


[Закрыть], показало, что женщины тратили целых три часа в неделю на то, чтобы переделать те домашние дела, которые они ранее поручали своим мужьям. Был составлен список тех обязанностей, с которыми мужчины справляются неважно, и в него попали почти все основные бытовые заботы. Согласно этому списку у них плохо получается мыть посуду, заправлять кровати, стирать, пылесосить, раскладывать диванные подушки и вытирать пыль с поверхностей. Две трети опрошенных женщин были уверены в том, что их мужья действительно старались, выполняя все эти домашние обязанности, поэтому нет ничего удивительного в том, что более половины участвовавших в исследовании женщин решили не «пилить» своей мужей из-за плохих результатов. Они просто все за ними переделывали.

Такое желание женщин во что бы то ни стало придерживаться столь строгих стандартов социологи называют «стремлением матери взять все под свой контроль». Если же ребенок в семье еще не появился, то тогда мы имеем дело с самым обыкновенным перфекционизмом. Мы не даем мужчинам возможности стать полноправными партнерами в домашних делах, потому что мы уверены, что сами сделаем все быстрее, лучшее и эффективнее, чем кто-либо другой. Такая позиция постоянно находит подкрепление и в культурной традиции, согласно которой мы должны твердо придерживаться более строгих критериев в быту. Кроме того, также культурная традиция гласит: если мы не стараемся изо всех сил сделать все идеально, это означает, что мы не справляемся с нашими женскими обязанностями. Мы думаем, что если не будем всецело посвящать себя труду на благо своей семьи (эмоциональной самоотдаче), то таким образом подведем свою семью, подведем весь женский пол, подведем самих себя. Но все же перфекционизм такого масштаба может быть крайне выматывающим. Кроме того, он просто не позволит тем мужчинам, которые могли бы помочь, даже попытаться сделать это. Уезжая куда-то из города, мы оставляем мужьям подробнейшую инструкцию о том, как им наилучшим образом ухаживать за детьми в наше отсутствие, вместо того чтобы просто довериться тому, что они прекрасно справятся и без нас. Тиффани Дафу упоминала в своей книге о том, как однажды написала для своего мужа список указаний под названием «Десять главных правил о том, как путешествовать вместе с Кофи». И в этот список помимо прочего входило также напоминание, что ребенка нужно покормить. Когда я уезжаю куда-то из дома, то оставляю для своего мужа замороженную еду и подробную инструкцию, как ему следует питаться в мое отсутствие. Все это я делала, чтобы ему не приходилось самому тащиться в магазин за продуктами и тратить 200 долларов на еду, которой хватило бы на пару дней. А вместо этого я могла бы предоставить ему возможность самому решить проблему питания. Так происходит не только потому, что этого требует общество, но и из-за моего «материнского контроля», который еще больше увеличивает груз ответственности, лежащий на моих плечах. Я не даю мужу права на ошибку, а значит, не предоставляю возможности развиваться. Впрочем, даже в тех случаях, когда я делаю это, он не оправдывает моих ожиданий.

Стоматолог предупредил нас с мужем, что после удаления зуба мудрости я, скорее всего, выйду из строя на несколько дней. Обычно в подобных случаях я все продумываю заранее, делаю необходимые приготовления, но в этот раз я подумала, что Роб возьмет на себя все то, с чем не смогу справиться я. Прошло уже три месяца после публикации моей статьи в журнале Harper’s Bazaar, и мой муж медленно, но верно осваивал, что такое эмоциональная самоотдача, принимая на себя свою часть домашних обязанностей. Он казался вполне готовым к тому, чтобы следить за детьми и домом на протяжении целого дня, – до того, как его сократили, этим занималась я. После удаления зуба я чувствовала себя прекрасно, отека почти не было. Я приняла обезболивающее, но не сидела на месте и провела вечер, составляя планы на предстоящий день вместе с Робом. Я помогла сыну с домашним заданием, хотя одну страницу нужно было еще доделать с утра. Мы ему разрешили взять с собой в школу Game Boy[10]10
  Game Boy – серия портативных игровых устройств, производившихся компанией Nintendo. (Прим. пер.)


[Закрыть] на специальный «день электроники», который решили организовать в его классе. Дочь нужно было отвезти в детский сад в 8:30, но с ней не так уж много хлопот – ее нужно было одеть, причесать, наполнить ее бутылочку водой. Если вдруг утром все идет кувырком и сын не успевает позавтракать дома, у него всегда есть возможность плотно пообедать позднее. Я напомнила об этом мужу и попросила дать ребенку с собой в школу какой-нибудь легкий перекус. Муж всегда был рядом и помогал мне в нашей утренней кутерьме с тех пор, как его сократили. Я подумала, что он справится со всем этим и один, хотя мы оба надеялись, что ему даже не придется, ведь я чувствовала себя отлично.

Но мое хорошее самочувствие продлилось недолго. Я проснулась от жуткой боли в 23:45 и, плача, начала судорожно искать обезболивающие таблетки. Отек на левой половине моего лица был уже размером с бейсбольный мяч, и я не могла уснуть в течение нескольких часов, мучаясь от боли. Утром мне стало еще хуже – я с трудом стояла на ногах. Роб разбудил меня в 8:30 и сказал, что собирается везти нашу дочь в детский сад и возьмет с собой и малыша. Старшего сына нужно было отвезти в школу через полчаса. Я завела будильник на случай, если просплю. Старший сын зашел в мою комнату, и я спросила, все ли у него в порядке – собран ли обед, подготовлена ли одежда, доделал ли он домашнее задание. Он ответил, что все хорошо, и я успокоилась. Я с большим трудом встала с кровати, чтобы проводить его в школу, и поймала себя на мысли, что ужасно злюсь из-за того, что муж не догадался забрать с собой всех троих детей сразу – я всегда делала именно так, пока он работал. Я попросила сына одеться, и, пока я обувалась и надевала куртку, моя щека пульсировала от сильной боли. Нам уже пора было выходить, но когда я зашла в гостиную, то поняла, что мой шестилетний сын ошибся – оказалось, что его домашнее задание не было доделано и проверено, его обед, снек и бутылка с водой не сложены в рюкзак, а его электронная игрушка, которую нужно было в тот день взять с собой в школу, лежала совсем в другом месте.

Теперь я не только почувствовала свою вину за то, что не смогла помочь ему собраться, но и поняла, что ему придется пожинать последствия того, что никто не помог ему как следует подготовиться к школе. Ему придется доделывать домашнее задание на перемене. У него не будет получасового перерыва на электронную игру в отличие от его одноклассников. Я схватила апельсин и бросила в его рюкзак, но этого было явно недостаточно. И хотя сегодня утром за главного у нас был муж, вину за то, что сын идет в школу плохо подготовленным, испытывала я. Мне подумалось, что я должна была лучше подготовить мужа к такому стечению обстоятельств. Я должна была обеспечить «бесперебойную работу системы». Если то, что Роб взял все заботы на себя этим утром, означает, что дети останутся без должного внимания, то меня это не устраивает. Я хотела, чтобы все было сделано лучше и, по всей видимости, лучше – это значит так, как это сделала бы я сама.

Когда мы обсудили нашу утреннюю «нештатную ситуацию» с Робом, он тоже почувствовал себя виноватым, но не до такой степени, как это ощутила я. Он понял, в чем проблема, сказал, что ему очень жаль, и на этом все. Он не укорял себя за свою ошибку так, как винила себя я за то, что не смогла должным образом сориентироваться вовремя и исправить ситуацию. Для Роба его ошибки как родителя не являются таким существенным моральным проступком, как для меня. И даже если отец все перепутал и все сделал не так на глазах у целой толпы, он все равно получит от них одобрительный комментарий вроде «ну вы же хотя бы попытались». Мать в аналогичной ситуации увидит закатившиеся от негодования глаза и столкнется с потоком критики в свой адрес. Все, что случилось тем утром, произошло «по моей вине», потому что я не смогла соответствовать тому критерию, который я как мама установила для себя. И этим критерием был перфекционизм.

Даже в тех случаях, когда я была больна и не могла справляться со своими обязанностями, я все равно оставалась тем человеком в нашей семье, который несет ответственность за все.

В тот день, когда моя статья в журнале Harper’s Bazaar вышла в свет, я отправилась на встречу с подругой, чтобы вместе выпить по бокалу вина. Мы сразу же с головой окунулись в беседу, при этом она не просила меня ни пояснить само понятие эмоциональной самоотдачи, ни уточнить какие-то отдельные пункты статьи. У нее было свое внутреннее понимание проблемы, у которой до сих пор не было даже названия. Впрочем, такое внутреннее понимание было у каждой женщины, с которыми я беседовала в течение нескольких недель после выхода статьи. Потратив накануне целый день на то, чтобы очень деликатно донести до Роба суть понятия «эмоциональная самоотдача», я почувствовала большое облегчение, что могу обсудить эту проблему с кем-то, кто меня безоговорочно понимает. С кем-то, кому, как и мне, не все равно.

Подруга рассказала мне, что недавно она сложила на нижнюю ступеньку лестницы груду постельных принадлежностей и каких-то других вещей, которые нужно было отнести наверх. Ситуация была очень похожа на мою историю с коробкой, оставленной посреди чулана, – моей подруге было тяжело нести всю эту груду вещей наверх, а для ее мужа это не составило бы большого труда. Кроме того, этот ворох всякой всячины нельзя было не заметить – приходилось либо перешагивать через него на две ступеньки вверх, либо отпихивать в сторону, чтобы сдвинуть с прохода. Но именно это и делал ее муж, упорно не замечая, что прямо перед ним лежит задача, которая требует его решения. Он игнорировал ее не из вредности, а просто потому, что ему и в голову не приходило, что вещи нужно убрать, – и в этом-то и заключалась проблема. Подруга избрала тот же путь решения проблемы, что и я (мы с ней однозначно родственные души), – замаскировав свой агрессивный настрой внешне спокойным поведением, она сама подняла эти вещи наверх и начала убирать на место на глазах у мужа. Затем она получила от него извинения за промах, который он даже до конца не осознал, и отправилась на встречу со мной – здесь она могла выговориться и знала, что ее поймут правильно.

Трудно сосчитать, сколько раз я говорила со своими подругами об эмоциональной самоотдаче, причем даже когда и не думала еще писать на эту тему. Одна женщина была так измотана своими домашними и семейными обязанностями, что однажды сказала мужу: «Мы останемся вместе только в том случае, если ты сходишь к психотерапевту». Он попросил ее найти подходящего врача и записать его к нему на прием. «Это непостижимо, – вздохнула она. – Он никогда ничего не поймет!»

По правде говоря, не все так просто. Большинство женщин на какой-то стадии своих отношений уже заводили с мужьями разговор об эмоциональной самоотдаче, и это заканчивалось ссорой. Подобная беседа напоминает разговор с глухим. В крайнем случае мужчина занимает оборонительную позицию. Сам разговор об эмоциональной самоотдаче требует эмоциональной самоотдачи.

Когда я пытаюсь поговорить об этом со своим мужем, для него все мои слова формируются в одну только фразу: «Тебе вообще на все наплевать». Он слышит лишь то, что я не ценю прикладываемых им усилий. И все, что он мне говорит в ответ, не имеет никакого отношения к тому огромному грузу обязанностей, который неизменно присутствует в моей жизни. Как правило, мы так и не добираемся до сути проблемы. Поэтому все мои разговоры об эмоциональной самоотдаче всегда заканчиваются одинаково. Я пытаюсь говорить об этом с Робом, но мы смотрим на проблему под разными углами и не можем друг друга понять. Поэтому я предпочитаю говорить об этом с другими женщинами, которые меня точно поймут. «Ведь мужчины не посвящены в те разговоры, которые мы, женщины, ведем друг с другом. Поэтому им и кажется, что все в порядке», – так сказала мне во время нашего первого разговора доктор Фросва Буккер-Дрю, автор книги «Как завязывать контакты и поддерживать отношения». Мы беседовали с ней о женской мудрости, о том, как возможность поделиться друг с другом своими переживаниями помогает облегчить лежащее на нас бремя. Но вдруг я впервые за все это время задалась вопросом: а не вредит ли нам, женщинам, тот факт, что мы разговариваем о наших проблемах исключительно друг с другом? Иметь возможность выговориться, рассказать истории из своей жизни кому-то, кто оценит наши незаметные для домочадцев труды и поймет нас, – это действительно крайне важно, но ведь ничего не изменится, если мужчины не будут видеть, слышать и рассказывать друг другу эти истории.

Мы с доктором Фросвой Буккер-Дрю много говорили о личном, и она рассказала мне о том, какая стена непонимания имеет место быть в ее семье. В глазах мужа она представляет собой некий неиссякаемый источник энергии – женщину, способную сделать абсолютно все с легкостью, а она тем временем все чаще чувствует, что не справляется и ей нужна помощь. Он отмечает в ней прежде всего ее способность всегда находить решение проблем и поддерживать во всем порядок. Он считает, что, если бы ей понадобилась помощь, она бы сказала об этом – тогда они кого-нибудь наняли бы, и на этом проблема была бы закрыта. То, что он считает ее врожденной способностью заботиться обо всем и вся, в реальности дается ей тяжело. Он не понимает, что такое «давление социальной среды», под нажимом которой она чувствует, что должна «делать абсолютно все». «Он не может посмотреть на проблему через ту же призму, что и я, – говорит она. – Он действительно желает мне добра, но он просто не понимает сути проблемы».

Призма, о которой говорит доктор Фросва Буккер-Дрю, – это жизненный опыт женщины. Сама она считает, что ей повезло – ее муж рос вместе с сестрами, которые приучили его с детства брать на себя свою долю обязанностей. Тем не менее нельзя отрицать, что они смотрят по-разному на то, как разделены обязанности в их семье. Он готовит, убирает дом и помогает ей, но сам факт того, что он мужчина, делает его исключением из правил. Из-за того, что доктор Буккер-Дрю не всегда готовит и наводит чистоту, ей иногда кажется, что она недостаточно старается для дома и семьи. Это показалось мне абсурдным, ведь перед разговором со мной она в течение целого дня проводила семинар, посвященный общественной работе, и после этого, сидя в своем номере отеля в Лас-Вегасе, простуженная и страдающая от аллергии, как-то умудрилась найти время на интервью со мной. Создается впечатление, что она полностью погружена в свою работу по развитию общественных отношений и домашние дела должны быть последним, о чем она думает. Тем не менее, если посмотреть более внимательно, становится понятно – и ей никуда от них не деться. При этом она исполняет одновременно множество разных социальных ролей – она и мать, и жена, и дочь, и чернокожая женщина, и южанка, и добропорядочная христианка. Она говорит, что все эти функции были закреплены за ней с самого рождения и она всегда чувствовала, что общество ждет от нее, чтобы она проявила себя с наилучшей стороны в каждой из этих ролей. Она вспоминает, что в детстве ей говорили: она должна быть в сто раз лучше остальных, потому что, будучи чернокожей, ей надлежит придерживаться в жизни других, более высоких критериев. «Ты не просто представительница женского пола, ты представительница своей этнической группы, – говорит она. – И это повышенная нагрузка».

Одна из наших самых больших проблем заключается в том, что мы не можем просто сосредоточиться только на чем-то одном. Что бы мы ни делали и где бы ни находились в данный конкретный момент, мы, подобно жонглеру, пытаемся сделать и успеть все. И даже сейчас, склонившись над этим самым текстом, я параллельно прикидываю в уме, как быстро мы доедем до ресторана, в котором собираемся праздновать день рождения с родственниками мужа, думаю о домашних хлопотах, которыми предстоит заняться, обновляю почту, чтобы не пропустить важные рабочие письма. Иногда создается впечатление, что у мужчин нет подобных проблем, и, возможно, это действительно так. У них лучше получается расставлять приоритеты, потому что их мозг устроен иначе. В 2013 году Национальная академия наук США опубликовала результаты исследования, которые гласят, что плотность нейронных связей в мозге мужчин и женщин существенно отличается. В целом у мужчин лучше развиты нейронные связи в каждом отдельно взятом полушарии, а у женщин лучше развиты взаимосвязи между двумя полушариями. И такая тесная взаимосвязь может быть для женщин как великим благом, так и наказанием – в зависимости от обстоятельств. Например, она может помочь справиться с такой проблемой, как составление распорядка дня для пятерых членов семьи. А если нужно отвлечься от домашних дел и сосредоточиться на работе, такая тесная взаимосвязь разума и чувств может не позволить нам этого сделать. Кроме того, она может существенно помешать нам в том случае, если мы пытаемся поговорить со своими супругами о том, какую умственную и эмоциональную нагрузку мы испытываем. И мужчины, и женщины получают очень разный жизненный опыт – и через общение в социуме, и опираясь на свои собственные умозаключения, поэтому нам так трудно смотреть на многие вещи одинаково. И поэтому мы ищем понимания у подруг. Поэтому женщины, с которыми я разговаривала о проблеме эмоциональной самоотдачи впервые, понимали меня, а мой муж, с которым я прожила тринадцать лет, – нет. В том числе поэтому самый распространенный совет, который я получала от женщин, достигших некоего разумного баланса в своих взаимоотношениях, был таков: просто отпусти ситуацию. В книге «Хватит делать все и сразу» Тиффани Дафу в подробностях описывает, как поначалу она была буквально одержима желанием тотально контролировать в доме абсолютно все, но потом сумела построить истинно равноправные отношения со своим партнером (она говорит об этом как об избавлении от болезни под названием «домашний контроль»). Едва прочитав половину предисловия, я сразу поняла, в какой ситуации она оказалась – Тиффани писала о кипящем чувстве раздражения из-за того, что она осознала, какую несоразмерную ношу по сравнению с мужниными обязанностями взвалила на себя.

Поэтому она решила изменить устоявшийся в их доме порядок и передала мужу часть обязанностей, а вместе с тем и груз ответственности. Ее история захватила меня, но я немного испугалась, когда поняла, что именно означало для нее «отпустить ситуацию». Передав мужу «бразды правления», ей, по всей видимости, пришлось закрыть глаза на то, что он выполнял свои обязанности из рук вон плохо. Она рассказывает о том, что муж взял на себя обязанность по разбору писем, и в итоге на столе скопилась целая гора корреспонденции, которую он не распечатывал в течение трех месяцев. Среди забытых писем на том столе также лежало множество парковочных талонов и пригласительных открыток, которые так и остались без ответа. Когда Тиффани предложили работу, муж решил взять на себя и приготовление еды – после этого всей семье пришлось целый месяц довольствоваться только одним блюдом – рагу. Будь она на месте мужа, то сделала бы все иначе, но тем не менее такое распределение обязанностей успешно работает. Она почувствовала, что способна отказаться от старых представлений об обязанностях мужчины и женщины в семье, потому что четко расставила для себя приоритеты. «Очень важно разрушить старые представления о роли мужчины и женщины, – говорит она. – Я не согласна с устоявшимся мнением, что только женщина знает, как сделать что-то наилучшим образом». Должна признать, что мне трудно согласиться с этим. Тиффани рассказала мне, что им удалось прийти к компромиссу по поводу еды (он немного разнообразил семейное меню, и теперь они едят разные блюда) и избежать словесных баталий на тему «было бы неплохо выполнять свои обязанности получше». У них никогда и не было таких перепалок. Сейчас она перестала управлять всем и вся в доме и семье, и это гораздо важнее, чем постоянно держать руку на пульсе и проверять, все ли сделано так, как она считает нужным.

Она пересмотрела свои приоритеты и освободилась не только от наименее важных обязанностей, но и от чувства вины, которое преследовало ее раньше. Она рассказала мне, что не так давно ее дочь пропустила вечеринку по случаю дня рождения одного из ее друзей. Дело в том, что Тиффани не следит за календарем и предстоящими событиями – эта обязанность всецело возложена на мужа. Довольно нетипичная ситуация, учитывая, что подобные обязанности редко оказываются в ведении пап. Ее дочь была в слезах – она не пошла на вечеринку, на которой были все ее друзья, а для второклассницы это настоящая трагедия. Дафу знала, что она не допустила бы такого «календарного огреха». Но она не будет вновь брать на себя прежние обязанности и снова переживать сопутствующее им чувство вины, с этим она решила распрощаться. Она отвела дочку в кафе – полакомиться пончиками в розовой глазури. Тиффани знала, что обязательно будет и другая вечеринка. И она была уверена в том, что ее ценность как матери никак не зависит напрямую от одной пропущенной вечеринки или еще от чего-либо, чем она решила поступиться ради своей высокой цели. «Сейчас я много чего не делаю, и меня это вполне устраивает», – говорит она. Я позавидовала ее свободе, хотя, наверное, я бы не смогла воспользоваться ее способом достижения свободы.

Рассказав Робу историю с кучей писем на столе, я резюмировала: «Я бы умерла».

«Ты бы убила меня за это», – поправил меня он.

И все же в идее Тиффани что-то было. Я ощутила это, когда прочитала ее книгу и послушала, как она об этом рассказывает. Меня поразило, что она не была вне себя от злости из-за того, что все в ее доме шло не так, как ей хотелось бы. Наоборот, она казалась счастливой и довольной. Передав часть своего груза ответственности мужу, она приобрела нечто большее, чем та идеальная картинка идеальной семьи, к которой она так стремилась раньше. У нее появилась возможность сконцентрироваться на чем-то важном, и она смогла уделять больше времени семье. На ее столе каждый вечер не стоял прекрасно приготовленный ужин, но зато, по всей видимости, у нее теперь прекрасная, гармоничная жизнь. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, какая из этих двух опций ценнее.

Через некоторое время я побеседовала с Карен Броуди, автором книги «Позвольте себе отдохнуть». От нее я услышала похожий рассказ. Карен уже в течение двух лет вовсе не выполняет домашние обязанности. Она покончила с эмоциональной самоотдачей. Она не отправляет рождественские открытки, не покупает своим сыновьям новую одежду, когда старая становится им мала, и следит только за своим графиком. Ее мальчишки ездят зимой в гости к бабушке, имея при себе только шорты. Они ужинают в девять часов вечера, потому что именно в это время ее муж ставит еду на стол. Она написала книгу и освободилась от главного стрессового фактора – от необходимости быть «рулевым» в своей семье, и это, с ее точки зрения, действительно того стоило. Она с огромным воодушевлением рассказывала мне об этом. И все же я никак не могу взять в толк, как можно «отпустить ситуацию» и совершенно не беспокоиться о том, к чему это может привести. Истории Тиффани и Карен, их умение сместить акценты и смело посвятить себя тому, чего им действительно хочется, казались вдохновляющими, но в то же время они сбивали меня с толку. Я не хочу, чтобы мои счета так и оставались неоплаченными, а в сушильной машине вечно скапливалась груда белья. Применительно к моей семье игра не стоила свеч. Если один из супругов выполняет свои обязанности спустя рукава, разве это можно назвать балансом? Метод «отпусти ситуацию», безусловно, работает, но я не могла избавиться от мысли о том, что все же на этих женщинах лежало вечное бремя поиска компромисса и примирения с тем фактом, что многие дела так и остаются без внимания. Почему мы не можем надеяться, что наши супруги будут более заботливыми и чуткими, в то время как мы сможем обратить более пристальное внимание на то, что действительно важно? Почему мы не можем попросить наших супругов выполнять свои обязанности таким образом, чтобы это в полной мере удовлетворяло наши нужды, привносило умиротворение и помогало всей семье жить в уюте и радости?

После выхода моей статьи в журнале Harper’s Bazaar меня пригласили принять участие в программе The Current на радио CBS. «Вас когда-нибудь обвиняли в том, что вы одержимы идеей держать все под контролем?» Этот вопрос стал одним из первых, которые мне задала ведущая Пия Чаттопадхи во время интервью.

«Уверена, что да», – ответила я, через силу засмеялась и начала нервно ерзать в кресле. Это был вопрос из серии «ага, попалась!», который был призван вывести меня на чистую воду и показать, что я не журналист, который хочет докопаться до истинных причин неравного распределения обязанностей в семье, а избалованная женщина с высокими запросами, безосновательно требующая, чтобы все было так, как хочет именно она.

Далее ведущая начала излагать старую заезженную историю, которую я к тому моменту уже не могла больше слушать, и суть ее в том, что женщины просто-напросто слишком многого хотят. Мы не можем расценивать нечто вполне приемлемое как вполне приемлемое. Мы все контролируем. Как ни формулируй, а все сводится так или иначе к одному факту: нам некого винить, кроме себя. Мы занудствуем, потому что заданная нами планка чересчур высока, и мы не вправе требовать от мужчин, чтобы они соответствовали нашим завышенным ожиданиям. Эмоциональная самоотдача не ложилась бы на нас таким тяжким бременем, если бы мы просто слегка сбавили обороты. В книге «Мне некогда!» Бриджит Шульте рассказывала, как во время благотворительного обеда социолог Джон Робинсон сказал, что если женщины чувствуют себя заложниками домашних хлопот, считают, что должны готовить, убирать, заботиться о членах семьи определенным образом, то они сами в этом виноваты. Раскритиковав одну из присутствовавших на обеде женщин, которая призналась в том, что полы на ее кухне чисты настолько, что там можно проводить операции на открытом сердце, он с полной уверенностью сказал Бриджит: «Женщины – сами себе злейшие враги». «Видел бы он мои липкие полы на кухне, – делает Бриджит ремарку в книге по поводу его слов. – Кажется, он совершенно не понимает, что в ситуации, когда все вокруг трещит по швам, порядок и чистота в доме служат хоть каким-то утешением».