Текст книги "Она принадлежит мне"

Я дрожала от предвкушения и лёгкой паники.

– Открой, детка.

Сделав глубокий вздох, я стала медленно открывать рот.

– Умничка, – он похвалил меня, заставив покраснеть.

Он потянул меня за голову, вталкивая свой член, который был влажным от слюны.

– Вот так, сладкая, – поощряюще прошептал Айзек.

Мне казалось, что я не смогу взять его всего. Но Айзек не спешил и медленными и осторожными движениями только вводил кончиком: внутрь и наружу. Я чувствовала, как его член растет у меня во рту. Неосознанно я схватила Айзека за бёдра, когда он стал входить глубже. Я стала входить во вкус, и уже стала двигать головой вперед, пытаясь взять всего его.

– Блять, —он откинул голову назад с тихим стоном.

Его толчки становились все быстрее, а его хватка на моих волос всё крепче. Мои глаза стали слезиться. Ещё больше смазки вытекло из его члена на мой язык.

– Ты сводишь меня с ума, – прохрипел он. Мой язык двигался под головкой, вверх и вокруг нее.

Чёрт, как же мне это всё нравилось. То, что я делала с ним, как он поддавался моим действиям и как я заставляла его дёргаться, было невероятно упоительно.

Его член стал твёрже, а вены вздулись ещё сильнее. Голос в голове твердил мне, как грязно и неправильно было то, что я делаю. Но мне было всё равно. Я лишь раскрыла рот сильнее и наслаждалась этим пошлым звуком хлюпаний и чавканий, когда он входил и выходил из моего рта.

– Кристал, – в полустоне шепчет он, возбуждая меня лишь сильнее.

Он схватил меня за грудь и заставил заглотить во всю длину. Моя кожа горела под его сильными и властными руками. Я сжала свои руки на его бедрах, пытаясь удержаться. Я давилась и задыхалась, но терпела. Начав хныкать, я изо всех сил пытаясь справиться с его яростными толчками.

Его крепкая хватка означает, что я не могу оторваться, пока он не позволит. Айзек использует мои волосы, чтобы тянуть мою голову вперед и назад, как тряпичную куклу, когда он трахает мой рот.

Его стоны становятся громче, а темп ускоряется. Я знаю, что он сейчас кончит, и моя первая мысль – облегчение. И с последним резким толчком и звериным ревом он выплескивает свою горячую белую сперму мне в горло.

. Он яростно оттягивает мою голову назад и вытаскивает свой член изо рта, позволяя второй порции спермы стекать по моему лицу и вниз по груди к платью. Его хватка на моих волосах ослабевает, но он не отпускает меня. Я изо всех сил стараюсь проглотить все, что могу. Я знаю, что он этого ожидает. Он смотрит на меня сверху вниз, его глаза потемнели, на его лице легкая довольная улыбка.

Извращённая часть меня тоже наслаждается этой картиной. Айзек выглядит невероятно сексуальным: его лицо всё красное, пряди волос выбиваться из пучка, падая на его лицо нижняя губа укусана до крови.

Мои колени немного болят, и я пытаюсь двигаться, чтобы встать. Айзек протягивает мне руку и помогает встать.

Он отходит и наливает нам ещё алкоголя. Гробовая тишина резко нарушена его смехом.

Айзек засмеялся и оставил быстрый поцелуй на моём запястье, когда он передавал мне бокал.

– Ты такая милая, Кристал. Я прям не могу.

Я нахмурилась и вскинула брови от удивления.

– Неужели, ты пыталась соблазнить меня?

Я не могла поверить в его дерзость. Его смех лишь подпитывал гнев, который бушевал во мне.

– Находишь это забавным? – огрызнулась я, мой голос был полон негодования.

– Ты думала, что сможешь соблазнить меня, Кристал? – спросил он, делая глоток вина.

– А ты думаешь, у меня есть выбор?

Я выдохнула и выпила всю жидкость в моём бокале за раз.

– Нет, Кристал, – прошептал он хриплым от волнения голосом.

Мои глаза налились слезами.

– Каждый божий раз твои пытки становиться всё страшнее и страшнее! Ты знаешь какого это? Ждать, что сейчас тебя усыпят и начнут пытать! Я… – я проглотила ком в горле и посмотрела ему прямо в глаза. – Я хочу любить тебя… Я ищу оправдание твоим действиям, несмотря ни на что. Но ты не даёшь мне! – он попытался взять меня за руку, но я быстро среагировала. – Может это и хорошо. Мои чувства – это всё равно просто стокгольмский синдром, и чем больше ты будешь делать мне больно, тем меньше у меня останется сил терпеть тебя.

Он кивнул головой.

– Давай я тебе с этим помогу. Идём за мной.

– Вот и отлично. Чем раньше мы покончим с этим, тем лучше, – сказала я уверенно.

Враньё.

Но деваться было теперь уже некуда.

– Я думаю, ты захочешь сбегать в уборную вначале? – спросил он с самоуверенной улыбкой.

– Ой, пошёл ты к чёрту, – крикнула я ему, направляясь в ванную.

Твои воспоминания принадлежат тебе?

Одним из самых интригующих и сбивающих с толку вопросов, который на протяжении веков ставил философов и мыслителей в тупик, касается природы, личной идентичности и памяти. Изучая эту тему, я нашла дискуссию в интернете с названием: «Являются ли воспоминания вообще вашими?»

Чтобы найти исток проблемы главной героини, я решила погрузиться в эту тему.

Основы личной идентичности.

В поисках понимания личной идентичности философы тысячелетиями обсуждали природу «я»*. Одной из известных точек зрения является теория психологической непрерывности, которая утверждает, что личная идентичность связана с непрерывностью психических состояний во времени. Согласно этой точке зрения, наше самоощущение в значительной степени зависит от сохранения воспоминаний, которые связывают наш прошлый опыт с нашим нынешним сознанием.

*«Я-концепция» («Я-образ», «Образ Я», англ. one's self-concept, а также: self-construction, self-identity или self-perspective) – система представлений индивида о самом себе, осознаваемая, рефлексивная часть личности. Эти представления о себе самом в большей или меньшей степени осознаны и обладают относительной устойчивостью.

Эта теория подразумевает, что воспоминания действуют как клей, скрепляющий нашу идентичность. Именно благодаря нашим воспоминаниям мы поддерживаем связное повествование о нашей жизни, позволяя нам установить связь с нашими прошлыми «я» и сформировать ожидания относительно нашего будущего «я».

Однако это поднимает другой вопрос: что происходит, когда воспоминания становятся ненадежными или даже обманчивыми?

Хрупкость памяти.

Воспоминания, хотя и являются неотъемлемой частью нашей идентичности, они подвержены искажениям, манипуляциям и даже полной фальсификации. Психологи давно задокументировали феномен ложных воспоминаний, когда люди вспоминают события, которые никогда не происходили, или неправильно запоминают важные детали.

Пластичность памяти представляет собой серьезную проблему для психологической теории непрерывности личностной идентичности. Если воспоминания могут быть изменены или имплантированы, означает ли это, что наше самоощущение столь же изменчиво? Можем ли мы по-прежнему считать воспоминания надежным показателем того, кто мы есть на самом деле?

Парадокс корабля Тесея.

Существует также знаменитая головоломка под названием парадокс «Корабля Тесея», в которой задаётся вопрос, остается ли корабль прежним, если все его части со временем заменяются? Точно так же мы можем задаться вопросом, остались бы мы тем же человеком, если бы все наши воспоминания были изменены или стерты.

Некоторые люди верят, что личная идентичность выходит за рамки просто воспоминаний. Они думают об этом как о непрерывном путешествии, где наш опыт и взаимодействие с другими людьми также формируют то, кто мы есть. С этой точки зрения, наша идентичность не является фиксированной; она развивается и растет по мере того как мы идем по жизни.

За пределами памяти: Самость как континуум.

В то время как воспоминания, несомненно, формируют нашу идентичность, метафизика открывает двери для альтернативных взглядов на природу «я». Некоторые философы предлагают более целостный взгляд, в соответствии с которым личная идентичность рассматривается как постоянно меняющийся континуум, а не как фиксированная сущность, закрепленная исключительно в памяти.

С этой точки зрения, «я» не ограничено каким-то одним моментом времени, и оно формируется не только воспоминаниями, которые мы носим в себе. Напротив, это развивающаяся сущность, на которую постоянно влияет множество переживаний, эмоций и взаимодействий с другими людьми.

Эта точка зрения признает, что воспоминания играют жизненно важную роль в формировании нашего повествования и понимания самого себя. Однако это также включает в себя представление о том, что наша идентичность изменчива и многогранна, способна адаптироваться и расти на протяжении всей нашей жизни.

Вывод.

Вопрос о том, действительно ли наши воспоминания принадлежат нам, выходит за рамки метафизических исследований, углубляясь в области психологии, нейробиологии и даже этики.

В конце концов, хотя воспоминания составляют неотъемлемую часть нашего самоощущения, не только они определяют, кто мы такие. Природа личной идентичности остается загадочной и увлекательной областью исследований, где метафизика приглашает нас задуматься не только о прошлом, но и о безграничных возможностях, которые лежат впереди. Независимо от того, принадлежат ли наши воспоминания полностью нам или нет, они, несомненно, играют важную роль в формировании повествований о нашей жизни, направляя нас по глубокому пути самопознания.

Случай главной героини.

Травма может глубоко повлиять на то, как обрабатываются и запоминаются воспоминания, и иногда это может привести к диссоциации или провалам в памяти в качестве механизма преодоления. Крайне важно признать, что реакция жертв на травму не умаляет их истинного «я» и не определяет их идентичность.

Люди пережившие травму по сути своей остаются теми, кто они есть. Хотя воспоминания могут быть фрагментарными или ускользающими, они остаются неотъемлемой частью жизненного опыта человека.

Моё личное мнение склоняется к тому, что человек являться тем, во что он верит. Если Кристал Мартинез верила во что-то или считала, что какие-то действия произошли – значит в её понимание это таким и было.

Эпилог.

Сейчас.

Кристал Мартинез.

Я помню.

Незамедлительно я пошла искать Айзека, который сидел на веранде и занимался резьбой.

– Я всё знаю! – сказала я с отдышкой. – Всё!

Он поднял голову и посмотрел на меня, словно его это не удивило.

– Очень хорошо. И?

– И эта вся твоя реакция?

Айзек пожал плечами и вернулся к работе.

– Если до человека не достучаться, что ещё можно сказать? Хочешь вернуться, возьми мою машину и уезжай.

Я открыла рот, но не знала, что и сказать.

– Я так и не спросила, откуда ты узнал?

– Эта долгая история. Ты действительно хочешь знать?

– Да.

Он ухмыльнулся и встал со своего места.

– Пойду поставлю чай.

– Эм… Может без чая?

– Нет, – ответил он.

Господи, этот мужчина доведёт меня до белого колена.

– Может ты начнёшь рассказывать, пока чай вскипит?

– Куда торопиться? К тому же, я не могу сконцентрироваться, пока мои мысли будут с чаем.

Я раздражённо махнула рукой и села напротив Айзека, который стоял, оперившись на стол и скрестив руки на груди.

– Ты специально тянешь время?

Айзек задумчиво наклонил голову в бок и посмотрел мне прямо в глаза улыбаясь.

– Нет.

А хитрая улыбка говорит: «да».

Наконец, когда чай вскипел и он разлил его по стаканам, он снова заговорил:

– О чём мы говорили? – спросил он, кусая арахисовое печенье.

Его смех был столь заразительным, что я еле сдержала улыбку.

– Ладно, ладно прости, – Айзек нежно погладил мою руку. – Просто у тебя такое милое выражение лица, когда ты злишься.

Я продолжала строго смотреть на него.

– Был такой детектив: Алев. Он жив, просто не работает уже. По крайней мере не на этой позиции. Алев был знаменит своим упорством и излишней искренностью. Многим это не нравилось ведь в его кругах было принято молчать и делать как приказано. Преступники, которые могли откупиться не являлись нарушителями закона. Но Алев так не считал и поэтому, когда нужно было заняться серией жестоких убийств, связанных с известной мексиканской мафией, под именем La Amapola, его не хотели брать. Однако он был слишком хорош. И так вопрос со звёздочкой, кто такие La Amapola?

– Семья моего отца.

– Умничка.

Он налил себе ещё чая и продолжил:

– Алев замечает, что все жертвы связаны с наркоторговлей и организованной преступностью, но в характере насилия есть что-то необычное. Что-то, что отличает их. Каждое место убийства отмечено своеобразным символом: опиумным маком, переплетенным со знаковой эмблемой мексиканской мафии. Эмблема очень красивая кстати, красная такая с черной вырезкой… Опять очень сложный вопрос: что у тебя на повязке висело с крестом?

– Та самая…

– Можно спросить, почему ты её носишь, если ты не на стороне своего отца?

– Это подарок мамы. Насколько бы сильно отец не был ей омерзителен, она не хотела, чтобы я забывала свои корни. Она для меня больше, чем просто символ. Это напоминание об ужасном событии, но также о моей семье и стране. Неужели ты похитил меня из-за неё?

– Дослушать хочешь?

– Да.

– Тогда не перебивай. Я отвечу на твой вопрос после всего рассказа.

– Эй, но ты же сам задал мне вопрос! – воскликнула я.

– Терпение, Кристал.

Я недовольно зашипела.

– Рассказывай давай.

– Так… По мере того как Алев углубляется в расследование, он обнаруживает связь с Афганистаном. Это эпицентр мировой торговли опиумом. Следы ведут в таинственный картель, который относится к La Amapola. Он контролирует значительную часть наркотрафика из Афганистана в Соединенные Штаты. Алев, конечно же, понимает разрушительные последствия их деятельности. Они использует сложную сеть коррумпированных чиновников, наемников и разные схемы отмывания денег, чтобы сохранить свой контроль над торговлей наркотиками. Детектив понял, что одному ему не справиться. Так мы с ним и встретились. Правда первые три раза я ему отказал.

– Почему?

– Мафия. Наркотики. Тёмные дела. Это всё было не моё.

– Тогда почему ты согласился?

– Алев узнал, что La Amapola имеют тесные связи с экстремистами в Афганистане, подпитывающими терроризм и нестабильность в регионе. Доходы от опиума финансируют их террористическую деятельность и вооружают преступные группировки по всему миру. Я сражался за мир, а каков был толк в этом, если победа всё равно стояла за теми, у кого больше денег и власти? С Алевом у меня появилась надежда. И так с помощью моих знакомых мы нашли маршрут, контролируемые картелями. Тебе налить ещё чая?

– Нет. А как ты узнал про семейные интриги главы La Amapola? Не думаю, что это всё было на всеобщем обозрении.

– Он сам мне рассказал. Я просто не думал, что ты выживешь.

– Что? – его слова привели меня в полный шок. – Он хотел убить и меня?

– Да. Да, вообще у них дела плохо пошли, и он перестал думать головой.

– Я так полагаю из-за вас? Что было дальше?

– Несмотря на то, что мы узнали всю важную информацию: мы оказываемся в жёсткой гонке со временем. Надо делать всё быстро, пока La Amapola не узнает, что мы знаем. Алев должен заключать опасные союзы, использовать политические прикрытия и противостоять важнейшим фигурам как и в Афганистане, так и в Мексике. Тогда он решает объединиться с агентом УБН, который будет работать со мной под прикрытием в картеле La Amapola. Тогда мы с агентом наткнулись на отдаленное маковое поле, контролируемое мафией. А ещё мы узнали, что они заключили нечестивый союз с местными полевыми командирами, используя доходы от продажи опиума для финансирования своей повстанческой деятельности против коалиционных сил. В то время я и познакомился с твоим отцом лично. Мы настолько сблизились, что он сам начал рассказывать про свои семейные проблемы. Правда, рассказывал он всё только так, как видел это сам. Несмотря на это, я пытался его уговорить оставить вас в покое. Это все происходило в течении нескольких лет. Мы втёрлись к ним в доверие, смогли получить неоспоримые доказательства и дело оставалось за малым. Алев поручил нам работать под прикрытием до последнего, мало ли что, и в последний месяц, помнится мне, он пришёл и сказал: «Всех убил». Я напрягся думал, что он про наших, а оказывается он говорил про вас, – Айзек посмотрел мне прямо в глаза. – Кристал, я до последнего не знал, кто ты. Не буду врать, мне сразу стало интересно. А уже потом я позвонил Алеву и попросил, чтобы мне дали информацию о тебе. Только так.

Я вздохнула, пытаясь переварить всю информацию.

– Есть ещё что-то, что ты скрыл от меня?

Он опустил голову вниз.

– Ты была без сознания дольше, чем я сказал. Два месяца.

Я еле сдерживалась.

– Тогда… Тогда после пожара ты сказал, что можешь сделать кое-что для меня, но это должна решить я. Что это?

– А ты не знаешь?

– Это же про месть?

– Да.

Я направила свой взор на улицу.

Месть?

«Не нужна мне она!» – хочу сказать я, но не могу.

Они проповедуют, что добродетельные души те, кто наделён высоким духом и непоколебимой моралью, не должны ступать на такие темные пути. Но вот здесь я, сломленная птица с изодранными крыльями и вырванным сердцем – Что я на самом деле знаю о таких благородных идеалах?

После всего моё сердце истекло реками боли, и моя душа лежала разбитой, как мозаика из забытых грез. Когда-то я верила в чистоту добра, святость прощения, но теперь я борюсь с тьмой, которая угрожает поглотить меня целиком. Мир видит во мне хрупкое создание, неспособное выдержать тяжесть возмездия, но они не в состоянии понять бурю, которая бушует внутри.

Я пытаюсь всё забыть, стоит дать волю этим гнусным воспоминаниям, они разъедают остатки моего рассудка. Я жажду утешения, передышки от этой сводящей с ума жажды мести, но жажда справедливости становится сильнее, неумолимая в своем стремлении.

Они говорят, что месть – это яд, который отравляет душу, но они не знают о яде, который уже течет по моим венам. Когда-то я верила в свет, но теперь я оказалась в ловушке теней, где каждый шаг приближает меня к краю забвения.

Айзек был прав насчет меня. Я яркий кристалл с тьмой внутри.

Я представляю лишь фасад, которого не существует.

И даже самый яркий кристалл может треснуть под давлением собственной яркости, и так происходит со мной. Тьма внутри угрожает расколоть саму суть того, кто я есть, угрожает разорвать меня на части, осколок за осколком. Борьба за сохранение фасада и подавление тьмы поглощает меня, но я знаю, что больше не могу отрицать ее существование.

Ибо я не просто кристалл, отражающий свет, но многогранное существо, обладающее как сиянием, так и тенью.

Среди хаоса противоречивых эмоций я нахожу толику утешения в осознании того, что даже самые добродетельные сердца могут быть поглощены тьмой. Я больше не цепляюсь за иллюзию чистоты; вместо этого я принимаю хаос, который обитает внутри меня. Ибо, в конце концов, именно эта разбитая душа решит ход моей судьбы.

Месть может быть ядом, но, возможно, это единственное противоядие, которое может исцелить. Я приму тьму, ибо она не лжива, как свет, она не обнадёживает, а потом ломает, она не дарит тебе лживых миражей и радости, которая сломает тебя. Нет. Под твоим покровом теней есть только реальность, такая, какая она есть на самом деле.

– Что ты предлагаешь сделать? – спросила я.

– Из-за его мексиканского гражданства и связей его не смогли посадить, но он сидит на домашнем аресте.

– Нет, нас посадят. Мы не можем просто так убить его!

Айзек ухмыльнулся.

– Вообще-то убивать собираемся его не мы. Есть некоторые важные люди, которые решили с ним расправиться. Я думал, ты захочешь посмотреть ему в лицо и сказать пару нежных слов напоследок.

Я покраснела и увела взгляд.

– Ну да… Нет, вообще идея чушь. Как ты вообще собираешься это провернуть?

– Об этом не беспокойся. Мне просто нужно немного времени.

– А до этого? – спросила я.

– Я не могу просить тебя остаться, не так ли? – сказал он неуверенно.

В его глазах таилась искорка надежды, и от осознания того, что сейчас я у него её отниму, мне стало плохо. Слезы навернулись у меня на глаза, и я прикусила губу, чтобы не расплакаться. Я знала, что, если останусь, это только ещё больше все усложнит, но от этого уходить было ничуть не легче.

– Мне нужно идти, – сказала я, мой голос был едва громче шепота.

– Могу я хотя бы подвезти тебя? Пожалуйста? – спросил он.

– Да, – тихо сказал я.

В душе я была рада провести с ним больше времени.

Пока я одевалась, комната казалась тяжелой от груза наших невысказанных чувств. Тишина была оглушительной, наполненной всем тем, что мы не могли заставить себя сказать.

Мне не хотелось уходить.

Одевшись, я спустилась к Айзеку.

– Спасибо, – сказала я, и мой голос застрял у меня в горле. – За всё.

Мы молча шли к его машине, никто не знал, что и сказать.

Пока он вел машину, я не могла удержаться и украдкой поглядывала на него, запоминая каждую черточку его лица, каждый изгиб губ.

После мучительной трехчасовой езды, мы добрались до места назначения, он повернулся, чтобы посмотреть на меня, и его глаза наполнились смесью печали и любви.

– Кристал, посиди в машине. Я пойду возьму для тебя номер и попрошу, чтобы пришли взять твои вещи.

Молча кивнув, я стала наблюдать как Айзек теряется в толпе людей.

Вскоре он вернулся вместе с носильщиком. Мы поднялись на десятый этаж, и мне протянули ключи.

– Если можно, я быстро дам вам информацию, так надо по кодексу, – сказал носильщик. – В вашем распоряжении собственная мини-кухня, обеденный уголок и комната отдыха. Здесь также есть бассейн на крыше с видом на набережную, фитнес-центр, мини гольф и коворкинг-пространство. Ваши окна смотрят на The Battery – прибрежного оазиса с многолетними садами. Нью-Йоркская фондовая биржа, Уолл-стрит и Всемирный торговый центр One World Trade Center также находятся в нескольких минутах ходьбы от отеля. Советуем использовать приложение Sender. Всё, что вам нужно в одном клике. И не надо куда-то звонить или идти. Стойка регистрации работает круглосуточно и без выходных. Опять-таки лучше использовать приложение. На этом всё.

Айзек расплатился с мужчиной, и мы остались одни.

– Я всё верну. Мн-

– Не глупи, Кристал. Это ничто.

– Но мне не удобно.

Он упёрся об косяк двери и устремил свой пристальный взор на меня. Его холодные, голубые глаза казалось смотрели сквозь меня.

– Кристал, считай это плата за моральный ущерб, – Он засунул руку в карман и достал пластиковую карточку протянул её мне. – Возьми.

– Нет уж, мне ничего от тебя не надо.

Он раздраженно вздохнул и, положив руку мне на талию, притянул к себе. Айзек всунул карту в мой задний карман, попутно ударяя меня по попе. Я ахнула.

– Пусть будет, хотя бы на всякий случай. Не спорь. Хотя бы не сейчас, – его голос был тихий и хриплый. – Я бы хотел, чтобы все было по-другому.

Я протянула руку и коснулась его щеки, ощутив тепло его кожи кончиками пальцев.

– Я тоже, – прошептала я.

Тяжесть нашей предстоящей разлуки тяжело повисла в воздухе. Это был момент, наполненный противоречивыми эмоциями: грустью и желанием, тоской и принятием. Не говоря ни слова, он притянул меня в свои объятия, и я растаяла на его сильной груди.

Его губы нашли мои в яростном и страстном поцелуе, словно Айзек пытался передать все чувства, которые мы не могли выразить словами. Это была смесь глубокой любви и боли, отчаянная попытка удержать друг друга еще хотя бы на несколько драгоценных мгновений.

Его вкус был одновременно знакомым и вызывающим привыкание, и я обнаружила, что теряюсь в ощущении его прикосновений. Его руки блуждали по моему телу, запоминая каждый изгиб и каждый сантиметр моей кожи, возможно, в последний раз.

Я почувствовала, как слеза скатилась с моих глаз, когда я углубила наш поцелуй, осознавая горько-сладкую реальность нашей ситуации.

Но в тот момент были только мы. Ничто другое не имело значения – ни прошлое, ни будущее. Это были только мы двое, вплетенные в танец любви и боли.

Но слишком скоро поцелую пришлось прерваться. Айзек отстранился, его глаза встретились с моими, как будто он пытался запечатлеть в памяти каждую деталь.

– Я позвоню тебе и скажу, когда всё будет готово, – сказал он, смахивая слезу с моей щеки.

Во мне не нашлось сил заговорить, поэтому я лишь покачала головой в знак согласия.

Уходя, Айзек обернулся, чтобы посмотреть на меня. Наши глаза встретились, и я помахала рукой, грустно улыбаясь.

***

Прошел месяц с тех пор как он ушёл, но мне кажется, что прошла вечность. Каждый день кажется борьбой, постоянным сражением за то, чтобы держать себя в руках и продолжать двигаться вперед без него рядом.

Я скучаю по нему так сильно, что сердце сжимается при одной мысли о нём. В моей груди есть боль, которая никуда не денется, пустота, которую невозможно заполнить. Хуже всего по ночам, когда я лежу в постели, не в силах заснуть, тоскуя по его прикосновениям, его теплу, его присутствию.

Куда бы я не пошла, я ищу его везде, надеясь мельком увидеть его, снова услышать его голос. Но я понимала, что сделала правильный выбор, решая двигаться вперёд.

У меня была работа, и скоро я переезжала в новую квартиру, как оказалось за ту, Айзек заплатил за месяц вперед. Иногда я просыпалась, и мне казалось, что Айзек был сном. Но боль была слишком реальная.

Я думала, что смогу быть сильной, что смогу справиться с его отсутствием, но я ошибалась. Чувствуя себя такой потерянной без него, как корабль, дрейфующий по морю, без чувства направления или цели, я порой представить не могла, что делать.

Иногда, неосознанно для себя, я прокручиваю в голове наше совместное времяпрепровождение, и я не могу не задаться вопросом, думает ли он обо мне тоже. Скучает ли он по мне так же, как я по нему? Чувствует ли он такую же пустоту в своей жизни?

Я пытаюсь сказать себе, что это к лучшему, что нам нужно было расстаться, но в это трудно поверить, когда все, чего я хочу, – это снова быть с ним. Сейчас я бы все отдала, чтобы вернуть его, прижать к себе и никогда не отпускать.

Это всё так неправильно! Ведь он похитил меня и развернул мою жизнь на триста шестьдесят градусов! У сейчас была бы работа, которую я хочу, новые друзья и совершенно другое мышление! Мне нужно двигаться дальше, я должна попытаться забыть его и найти счастье в другом месте, но это легче сказать, чем сделать. Ибо всё больше я понимаю, что он оказал мне услугу. Он запечатлелся в моей душе, и я не могу просто вычеркнуть его из своей жизни.

Когда мне бывает слишком плохо, я представляю, что лежу вместе с ним в лесном домике.

– Ты поступила правильно, любовь моя, – тихо прошептал он. – Решение расти и учиться жить одной требует невероятного мужества.

Слезы застилали мне глаза, когда я слушала его.

– Но это так больно, – призналась я, мой голос дрожал от волнения. – Я скучаю по тебе.

– Я тоже скучаю по тебе, – ответил он, и в его голосе прозвучала печаль. – Но иногда мы должны отпустить то, что любим, чтобы позволить этому процветать. Время, проведенное врозь, сделает наше воссоединение еще более прекрасным.

– Но что, если я этого не вынесу? – спросила я.

– Сможешь. Ты сильнее, чем думаешь, – сказал он непоколебимым голосом. – Помни, я верю в тебя, и я знаю, что ты сможешь преодолеть любое испытание, которое жизнь бросит тебе на пути.

Я глубоко вздохнула, пытаясь найти силу в его словах.

– Тоже хочу в это верить, – сказала я дрожащим голосом.

– Поверь в это, любовь моя, – мягко уговаривал он. – И верь, что мы встретимся совсем скоро.

Мысль о нашем будущем воссоединении пробудила в моем сердце проблеск надежды, и я отчаянно цеплялась за него.

– Я буду цепляться за эту надежду, – прошептала я.

– Вот и хорошо, – сказал Айзек. – И помни: я всегда рядом.

Я закрыла глаза, представляя его присутствие рядом со мной, и на мгновение мне показалось, что он прямо здесь, держит меня в своих объятиях.

– Я люблю тебя, – прошептала я, мой голос был полон любви и тоски.

– Я тоже люблю тебя, моя драгоценный камень, – ответил он. – Никогда не забывай это.

По мере того как дни превращались в недели, а недели: в месяц, воспоминания о том, что произошло между мной и Айзеком стали казаться далеким сном. Не было никаких ощутимых следов нашей связи, никаких сообщений или звонков, которые напоминали бы мне о его существовании. Все, что осталось, – это боль в моём сердце. Каждое утро, просыпаясь в мирской рутине новой жизни, было сложно поверить, что он не был плодом моего воображения, созданный чтобы хоть как-то скрасить мою жизнь.

Я пыталась с головой уйти в новую работу, стала активней общаться с коллегами, заполняя свои дни бесконечными заданиями и отвлекающими факторами. Но как бы я ни была занята, я не могла избавиться от мыслей о нем, которые преследовали меня каждое мгновение.

Я жаждала завершения, какого-нибудь знака, который подтвердил бы, была ли наша любовь настоящей или мимолетной иллюзией. Но мир вокруг меня молчал, не предлагая никаких ответов, оставляя меня гадать. Ведь то, что произошло между нами никак не описать.

И вот, порой, я позволяла себе расплакаться, высвобождая сдерживаемые эмоции, которые копились во мне. Я позволила слезам течь свободно, очищая свою душу от печали, которые отягощали ее.

***

Резкий звук моего телефона пронзил ночную тишину, вырвав меня из сна. Мне пришлось повозиться, чтобы ответить на звонок.

– Да? – пробормотала я, мой голос всё ещё был сонным.

Раздался твердый и властный голос в телефоне:

– Будь готова в пятницу в 2 часа дня. Я пришлю тебе все детали встречи завтра.

Айзек.

Моё сердце ёкнуло.

Неужели это случиться?

Я села на кровать под внезапным приливом бодрости.

Как бы я не представляла этот момент бесчисленное количество раз в своей голове, теперь, когда он стал реальностью, я почувствовала, как паника захлестнула меня. Была ли я действительно готова встретиться с ним снова? Что я вообще скажу?

Достаточно будет просто плюнуть ему в лицо.

– Ладно, – пробормотала я, сердце колотилось в груди.

До назначенного дня было ещё три дня. Каждый час проходил мучительно медленно, и иногда я находила себя за неотрывной слежкой за часами, словно если на них долго смотреть они пойдут быстрее. Эти ночи спать без лекарств вообще не получилось.

Наконец настала пятница. Часы всё ближе тикали к 14:00, пока я с тревогой металась по комнате. Мои нервы были на пределе. Я хотела, чтобы все было идеально, но неуверенность в том, что меня ждет, заставляла меня нервничать.

Место встречи находилось в другой стороне города, поэтому я взяла такси и отправилась полуторачасовую поездку. Стоило мне перешагнуть порог кафе, как наши взгляды встретились через всё помещение.

Чёрт, теперь я нервничаю сильнее.

Его волосы, собранные сзади в пучок, подчеркивали точеную линию подбородка, а простая одежда из джинсов и рубашки каким-то образом делала его ещё более неотразимым. То, как он смотрел на меня этими напряженными, горящими глазами, заставило мое сердце учащенно забиться, а щеки вспыхнуть ярким красным.