Текст книги "Победитель получает все"

Глава 5

Шейн потер переносицу и отвел на миг глаза от светящегося дисплея. Уже наступила ночь, на кухне было тихо и темно. Усталость давала о себе знать, особенно болели глаза, от долгой работы за компьютером возникло такое ощущение, будто в них попал песок. Только что он отправил по электронной почте письмо. А нужно было послать, по крайней мере, еще двадцать пять.

Он мельком взглянул на светящиеся часы на микроволновке. Пять минут двенадцатого. Более двух часов Шейн боролся с политикой нового главы департамента городского планирования, причем круг охватываемых проблем разрастался, словно снежный ком. Откровенно говоря, лучше, удобнее было бы руководить борьбой из центрального офиса его корпорации, но ему не хотелось портить своим отъездом праздник родной сестре. В конце концов, Мадди нисколько не была виновата в том, что ее помолвка произошла в крайне неудобный для него момент времени.

Шейн открыл новое письмо от своего вице-президента по деловым связям. Но после первого же прочитанного предложения его взгляд затуманился, а мысли невольно потекли в ином направлении. Он думал о Сесили.

Он не мог понять: куда она запропастилась?

После дневного, того самого разговора тет-а-тет Сесили не было ни видно ни слышно. Намеренно избегать его – нет, это точно не в ее характере. Сесили Райли была не из тех женщин, которые прячутся от опасности, трусливо поджимая хвост. Но тогда почему она не обедала вместе со всеми?

Когда Митч спросил Шарлотту насчет Сесили, на ее лице отразилась целая гамма чувств, причем явно не из числа радостных, после чего последовал неутешительный ответ: ей ничего об этом не известно. Митч пожал плечами, и застольная беседа, как ни в чем не бывало, потекла дальше.

Шейн порывался спросить о Сесили, но вовремя прикусил язык. Столь откровенный интерес, конечно, вызвал бы у всех нездоровое любопытство. Он нетерпеливо ожидал, когда кто-нибудь встанет из-за стола, чтобы позвать Сесили, но никто из обедавших не оправдал его надежд. Даже Мадди не изъявила никакого желания отправиться на поиски Сесили.

Неужели никто, кроме него, не видел, что с ней творится что-то неладное? Это было ясно как божий день, но, судя по всему, близким было глубоко безразлично ее состояние.

В отличие от ее родных, Шейна встревожило отсутствие Сесили. Он послал ей несколько эсэмэсок, но ни на одну из них не получил ни одного колкого, в ее духе, ответа. Во время работы его телефон то и дело пищал и гудел, но по-прежнему от нее не было ни словечка. Это начинало его напрягать.

Хотя ее блестящий, серо-бронзового, как у пушек, цвета «мерседес» все так же стоял на подъездной дорожке.

Все это наводило на одну-единственную мысль: Сесили закрылась у себя в спальне и не выходит оттуда.

Но тогда возникал неизбежный вопрос: почему?

Шейн помассировал переносицу и крепко зажмурил глаза. Черт, неужели пришла пора надевать очки? Он не раз напоминал самому себе, что надо бы сходить к окулисту или хотя бы сказать Пенелопе, чтобы та записала его на прием к врачу. И все время забывал о своем благом намерении, пока непрерывная – на протяжении четырех или более часов – работа за компьютером не давала о себе знать болью и резью в глазах.

Нет, это был не страх перед приближающейся старостью. Тем не менее годы давали о себе знать, и он не знал, как ему быть. Ему казалось, что он по-прежнему мчится с сумасшедшей, сверхзвуковой скоростью, тогда как весь остальной мир плетется кое-как далеко позади.

После смерти отца ему пришлось вкалывать как проклятому.

После получения известия о гибели отца в автокатастрофе, жизнь его сразу и резко изменилась, теперь он все время пребывал в лихорадочном состоянии. Перед ним возникла даже не куча, а целая гора проблем, которые из всей семьи никто, кроме него, не смог бы решить. Пока мать, очень тяжело переживавшая смерть мужа, занималась лечением Мадди, он зарабатывал деньги, чтобы оплачивать счета и долги. Несколько лет он трудился, забывая о сне и отдыхе, без передышек, и думая только о делах. Уйдя с головой в работу, он как бульдозер сметал все препятствия со своего пути.

И затем в один прекрасный день, оглядевшись вокруг, Шейн вдруг осознал масштаб им сделанного. Он всех спас. Его матери больше не надо было работать ни одного дня в ее жизни. Братья и сестра выросли. После стольких лет ему – тому, кого раньше все считали бездельником и бестолочью – удалось создать успешную компанию с многотысячным штатом служащих и чистой прибылью, удивлявшей даже его самого.

Итак, ситуация в корне переменилась, теперь все обстояло более чем благополучно. Бедствия и тревоги остались в прошлом. Умри он завтра, его близким больше не надо было бы ни о чем волноваться. Он все предусмотрел. Он позаботился о том, чтобы то страшно тяжелое положение, в котором все они очутились, больше не повторилось никогда.

Спокойно жить ему мешало только одно: панический стиль поведения, въевшийся в его душу и сердце, словно ржавчина. Шейна непрестанно мучило одно странное, неприятное ощущение, что беды и несчастье всего лишь в одном единственном шаге от него.

Он нахмурился: ему не нравился ход его мыслей.

Надо было руководить компанией, пробивать новые контракты и подряды, а не заниматься самоанализом, который отвлекал его от деловой переписки по электронной почте. Шейн сосредоточился на письме от вице-президента его компании, внес необходимые замечания и открыл следующее послание.

На часах уже была полночь.

Вдруг дверь тихо открылась, и на кухню вошла, к его несказанному удивлению, не Мадди, не Митч, не кто-либо другой, а сама Сесили.

Заметив его, она вскрикнула и запахнула на себе шелковый халатик.

– Боже, как ты меня напугал! Ты хочешь, чтобы у меня был инфаркт?

Он ухмыльнулся. Смутное ощущение внутреннего дискомфорта сразу исчезло.

– Милочка, я уже давно здесь, скорее ты напугала меня своим внезапным явлением.

Сесили перетянула талию поясом, слишком туго, на его взгляд:

– Не называй меня милочкой. Это так вульгарно!

Шейн усмехнулся, ему внезапно стало интересно: есть ли у нее что-нибудь под халатиком.

– Где это ты пряталась до поздней ночи?

– Запомни, высокомерный осел, я никогда не прячусь. Если тебе так хочется знать, то все это время я спала.

– Ага, и проснулась, как я вижу, в дурном расположении духа. – Шейн вытянул ноги, рассматривая ее с самым живым интересом, жалея, что света явно недостаточно.

– А ты что здесь делаешь в столь поздний час? – резко спросила Сесили, выходя на середину кухни.

– Деловая переписка. – Он махнул рукой на горевший в темноте дисплей.

– А-а, – протянула Сесили, обхватывая себя руками. – В таком случае не буду тебе мешать. Только выпью воды и уйду.

– Чашки в третьем шкафчике слева. – Он указал рукой, где именно.

Она направилась к шкафчику, ее движения отличала особая, натренированная грация, свойственная девочкам из богатых семей.

Шейн рос в более простой семье, где не воспитывалось умение грациозно двигаться, поэтому он не обращал внимания на такие мелочи, однако Сесили сумела изменить его точку зрения. Несомненно, она много лет занималась балетом, – он был готов побиться о заклад.

Сесили потянулась за стаканом. Она приподнялась, встала на цыпочки, ее спина слегка выгнулась, икры напряглись. Лунный свет, падавший сквозь окно, обрисовал ее стройную фигуру, и у Шейна моментально пересохло во рту. Это была другая Сесили, со спутанными после сна волосами и заспанным, но удивительно нежным лицом, растерявшая весь свой внешний глянец.

Она была удивительно красивой. Его напрягшийся член, по-видимому, считал точно так же. Красивым было не только ее лицо. В ней было нечто такое, что обожгло его, от восхищения у него перехватило дыхание.

Один день возле нее развеял все его прежние заблуждения, больше он не мог заставить себя держаться от нее на расстоянии. Загадка ее красоты волновала и требовала разрешения.

Шейн хотел ее и был полон решимости добиться этой цели.

Она подошла к автомату с водой, наполнила стакан и сделала один-два глубоких глотка. Изящные очертания подбородка и шеи напомнили ему недавнее происшествие, когда быстро и сильно бившаяся под его пальцами жилка на ее шее выдала в ней страстную натуру.

Она повернулась и посмотрела на него, упершись согнутой в колене ногой в панель автомата с водой.

– Ты чего так смотришь?

Шейн уже успел все обдумать и решил действовать напрямую, полагая, и не без оснований, что грубоватая откровенность будет лучшим выходом.

– Ты потрясающая женщина, невозможно оторвать от тебя глаз.

– Хм, даже если я тебе не нравлюсь? – Она вопросительно выгнула брови, втайне обрадовавшись его комплименту.

Шейн захлопнул ноутбук.

– Наверное, раньше я что-то недопонимал. Хотя и сейчас я не могу твердо сказать, нравишься ты мне или нет, ведь я недостаточно тебя знаю. Я полагаю, ты очень стараешься сохранять дистанцию, и нельзя не признать, раньше это работало.

Сесили отвела глаза и, рассеянно глядя на компьютер, сделала еще пару глотков. Поставив стакан на гранитную столешницу бара, она не без иронии обронила:

– Как я погляжу, у кого-то больше нет необходимости отвечать на электронную почту?

Шейн опять окинул всю ее фигуру быстрым взглядом, не пропуская ничего – ни нежной округлости груди, ни изящной стройности ее ног, ни того, что скрывалось под одеждой, обтягивающей ее бедра.

– Интересно, что у тебя под халатом?

Ее неожиданный, грудной и волнующий смех поразил его. Он посмотрел на ее рот, более подходящий порнозвезде, чем кандидату в члены конгресса, и им сразу овладело желание; страсть до дрожи в пальцах и ломоты в одном месте, значительно ниже, охватила его.

– Так я тебе и сказала!

Она бросала ему вызов, в этом не было сомнений.

– Ну что ж, можешь и не говорить. Я могу сам определить.

Сесили склонила голову и задумчиво проговорила:

– Чего ты хочешь, Шейн? Какую игру ты затеял?

Ему нравилось то, как она произнесла его имя. А еще ему нравилось то, что она не уклонялась от темы, больше всего его интересующей.

– Мой план прост: я хочу затащить тебя в постель. Это непременно случится, вопрос только – когда.

– Не слишком ли много в тебе нахальства?

– Хм, нахальства во мне хоть отбавляй. – Он твердо и решительно посмотрел ей в глаза. – У тебя не должно быть никаких сомнений насчет искренности моих намерений.

– Ты просто грубиян, – без всякого негодования ответила Сесили, не отводя своих глаз. Она вела свою игру, Шейн был уверен в этом. О том, что скрывалось за ее холодно-невозмутимым видом, можно было только догадываться, но явно это были не изображаемые ею спокойствие и хладнокровие. Даже не касаясь ее, он явственно ощущал, какая у нее горячая кожа. Она была готова к продолжению игры.

Подыгрывая ей, он улыбнулся легко и непринужденно:

– Будь я грубияном, я сказал бы прямо: хочу тебя трахнуть и нечего больше с этим тянуть.

Сесили чуть было не задохнулась от того, что услышала:

– Слова, как правило, не много значат, но в твоем исполнении они звучат настолько убедительно, что в это невозможно не поверить.

Шейн встал.

Сесили откинула назад голову.

Он сделал шаг или два, огибая стол.

Она бросила взгляд на двери, затем опять перевела его на него.

Он остановился, предоставляя ей возможность улизнуть, но она не сдвинулась с места, чему он нисколько не удивился.

Их тянуло друг к другу, сопротивляться обоюдному влечению они больше не могли.

Он подходил все ближе и ближе:

– Значит, ты мне веришь. Ты спросила насчет моих намерений, и я во всем признался. Ты знаешь, что я хочу, так что теперь очередь за тобой. Тебе решать.

Подойдя к ней вплотную, он уперся в стойку так, что Сесили оказалась, как в ловушке, между его руками.

В ее глазах сверкнула молния.

– Разве я что-то тебе разрешила? Что-то не припомню.

Шейн усмехнулся:

– Прошу простить меня, я не из тех парней, кто просит разрешения.

Сесили открыла было рот и… промолчала.

Шейн стоял так близко, что чувствовал исходящий от нее жар, видел очертания ее грудей, слышал ее быстрое, короткое дыхание.

– Впрочем, я с уважением отнесусь к отказу. – Его взгляд уперся в ее губы, такие страстные, такие порочные. – Даже если я точно знаю, что это обман.

Да, находиться рядом с Шейном Донованом и сохранять хладнокровие было трудно, чрезвычайно трудно.

Как часто она думала об этом! Как часто в ее воображении возникали такого рода картины! Она лежит ночью в его объятиях, возбужденная, счастливая, готовая отдаться ему. И вот она с ним, между его сильных рук, из которых невозможно вырваться, да и желания это сделать нет.

Это был короткий миг. Секундная слабость, которая должна была возникнуть и тут же уйти. Может быть, несвоевременный сон одурманил ее сознание, однако слово «нет», готовое сорваться с ее губ, вдруг застыло, замерло, и она поняла, что не может произнести его вслух.

Вместо него она тихо, но внятно проговорила:

– По-видимому, у тебя богатый опыт запугивания женщин?

Шейн нахмурился и слегка смутился.

– Вовсе нет. Даже если бы я попытался, тебя ведь не запугаешь.

Сесили не хотела поддаваться на его уловку, не хотела играть в его игру. Не стоило ему уступать. Нельзя, а почему нельзя?! Глубоко-глубоко внутри нее, настолько глубоко, что она о нем даже не подозревала, прятался бес, которому хотелось поиграть. Это бесовское желание возникло в ней с момента их первой встречи, оно не давало ей покоя, и теперь на полутемной кухне она не смогла устоять перед давнишним соблазном.

– Да, я не боюсь тебя, – небрежно и презрительно бросила она. – Не хочешь ли ты…?

Шейн ухмыльнулся:

– Не хочешь ли ты сказать «нет»?

Их взгляды встретились.

Они долго молча смотрели в упор друг на друга.

Он выпрямился. Сесили вдруг растерялась. Она ощутила горькое разочарование, но оно тут же исчезло, так как Шейн взялся рукой за узел на поясе ее халата, не сводя с нее своих глаз.

Соски на ее груди стали твердыми и болезненно заныли. Внутри нее, внизу вспыхнул знакомый жар. Как ему удалось так легко, даже не касаясь ее, пробудить в ней желание?

Сесили сконфузилась, но всего лишь на один миг, возбуждение подавило смущение.

– Ну что ж, скажи «нет». – Его низкий голос пробирал ее до костей, а тем временем он пальцем начал развязывать узел на пояске.

Сказать «нет» и позволить ему выиграть? Ни за что. Сесили глубоко вздохнула.

– Отойди.

Конечно, он не отошел. Другого она и не ожидала.

Его длинные сильные пальцы ослабили узел. Оставалось сделать одно лишь маленькое усилие для того, чтобы развязать его.

– У тебя что-нибудь еще есть под халатом?

Под халатом на ней была одна лишь ночная сорочка с прозрачными чашечками бюстгальтера. Тайное наслаждение овладело Сесили: ведь раньше никто не видел ее чудесного интимного белья.

– Не скажу.

– В таком случае сейчас я узнаю сам. – Он пожал плечами.

– Если ты ждешь приглашения, то в таком случае ты его не дождешься.

Она бросала ему вызов. Она специально дразнила его, потому что твердо знала: он не отступит, не прекратит игры.

Он слегка дернул за поясок, и у нее задрожали колени от понимания, что скоро произойдет.

– Разве я жду, я просто растягиваю сладостный момент в предвкушении неизбежного.

Он потянул за поясок; мурашки побежала по спине Сесили, она слегка откинулась назад, упираясь руками в стойку бара. Их бедра соприкоснулись, от этого легкого соприкосновения словно электрическая волна пронзила ее тело, она едва не застонала от вожделения.

Его зеленые глаза, горевшие, как у пантеры, встретились с ее глазами.

– А ведь я волшебник, могу пробудить желание, даже не дотрагиваясь до тебя.

Он явно издевался над ней. Сесили бросило в жар – более того, она чувствовала, что плоть между ее бедрами стала влажной и скользкой.

Поясок развязался, его хвостики упали. Сесили почти сидела на гранитной столешнице бара, прохлада от камня, проходившая сквозь тонкий шелк сорочки, охлаждала ее разгоряченную кожу. Шейн раздвинул ее бедра, аккуратно прижав свои ноги к ее ногам. Едва его пальцы коснулись пол ее халата, как они раздвинулись в стороны, открывая его взору ее ночную сорочку. Он провел рукой по ее животу, опуская руку все ниже.

– Хм, я не сомневался, что под твоим строгим деловым нарядом прячется нечто более интересное и привлекательное.

О боже, какие у него чудесные руки, такие большие, крепкие, все охватывающие и всевластные – Сесили просто не могла им сопротивляться.

– В деловом наряде нет ничего плохого.

– Конечно, нет. Напротив, он очень полезен, даже необходим. Иначе, как могли бы работать рядом с тобой коллеги мужского пола, если бы перед их мысленным взором стояло то, что ты носишь под ним.

Сесили стиснула край стойки бара. Как ей хотелось обхватить Шейна руками! Она сдерживалась из последних сил.

– Может, те, с кем я встречаюсь на работе, в отличие от тебя, не так акцентируют свое внимание на этом?

– Они просто явно глупее.

С этими словами он слегка развел ее бедра.

– О боже, как красиво проступают сквозь сорочку соски грудей!

Ему не надо было напоминать об этом, от охватившего ее желания груди Сесили сделались тяжелыми, ее дыхание участилось. Она больно кусала себя за нижнюю губу, уже изнывая от желания, чтобы он, наконец, дотронулся до ее грудей.

Словно прочитав ее мысли, он положил руку на одну из них, и она, как спелый плод, легла ему в ладонь.

– Не смей это делать.

– Что именно?

Он едва касался Сесили, не поцеловал ее еще ни разу, а она уже потеряла голову. Если бы сейчас, прямо в этот момент он, опрокинув ее на стойку бара, взял ее, то она отдалась бы ему с не меньшей страстностью.

Подобный поступок, каким бы отчаянным и безрассудным он ни был, сейчас почему-то казался Сесили вполне уместным.

Женщина, которая всегда считалась воплощением самообладания и хладнокровия, была опьянена страстью, ее опьяняла как страсть, так и сам мужчина, стоявший перед ней.

Одной рукой он обнял ее за талию, а другой ласково коснулся губ.

– Что за рот! Сколько чувственности!

– Ты всегда так многословен?

– Не всегда. Но это всего лишь одна десятая часть, причем самая приличная, из того, что мне хочется сказать о твоей красоте, как и о том, что мне хочется делать дальше.

Его откровенность польстила Сесили. Ей захотелось узнать об остальном, и у нее хватило смелости прямо спросить об этом.

– Что же именно тебе хочется?

Прежде чем ответить, он потерся достоинством о ее живот. Ее бы больше устроило, если бы член дотронулся до нее в другом месте, чуть ниже.

– Например, обхватить губами твой сосок через сорочку и целовать, сосать его до тех пор, пока ты не застонешь от наслаждения.

Ее груди сладостно заныли, как будто он не говорил, а действовал. Сесили не ожидала, что слова могут вызывать желание, не хуже любовных ласк. Каждое его слово обжигало, все сильнее и сильнее воспламеняя страсть. Он не сводил глаз с ее лица и молчал.

А ей хотелось, чтобы он, не умолкая, говорил.

Шейн всегда вызывал у нее волнение, но теперь, наедине с ним, все обстояло намного серьезнее. В его словах дышала откровенная страсть, она не могла не волновать ее. Сесили была готова слушать его хоть всю ночь. Ей было уже абсолютно все равно, и она кокетливо и вызывающе спросила:

– И что дальше?

Шейн улыбнулся.

– Ого, что я слышу? Неужели, Сисси, ты действительно хочешь услышать от меня обо всех тех порочных фантазиях, которые теснятся в моем сознании?

«Да! Не только услышать, но чтобы ты осуществил их на деле!» Конечно, она не смела признаться в этом, поэтому, небрежно взмахнув рукой, промолвила:

– Так, из одного лишь любопытства.

– Лгунишка. – Он склонился над ней. – Я тоже чисто из любопытства хочу спросить тебя: есть ли на тебе трусики?

– Нет, – выдохнула она.

– Жаль, очень жаль. А мне было бы так приятно сорвать их с тебя.

– Так бы я тебе и позволила.

Он согнул ноги таким образом, чтобы можно было потереться джинсами о ее промежность. У нее совсем пересохло в горле от возбуждения, и чтобы не застонать, она судорожно впилась пальцами в край стойки.

– Ты совсем не умеешь притворяться. В жизни не встречал женщины, которая, как ты, так откровенно желала бы, чтобы с нее сорвали трусики.

Сесили запрокинула голову, открываясь навстречу его пожеланиям, провоцируя его, но язык помимо ее воли говорил обратное.

– Ты ошибаешься.

Шейн приподнял ее за ягодицы, как бы примеряясь.

– Ну что ж, буду еще откровеннее. Вот чего мне больше всего хочется. Мы приближаемся вплотную, сливаемся в одно целое. Мой член проскальзывает внутрь, трется о твой клитор, мы оба начинаем сгорать от желания. Я опрокидываю тебя навзничь, прямо на стол и, черт возьми, трахаю тебя.

Нарисованная им картинка воспламенила Сесили, желание и похоть слились воедино и не отпускали ее. Он был откровенен, груб и напорист, и как это ни удивительно, ей это очень и очень нравилось. Его джинсы опять коснулись низа ее живота, внутри зародился оргазм, Сесили была готова закричать от наслаждения. Больше тянуть у нее не было сил. Оттолкнувшись от стола, она обхватила его руками за шею, прижимаясь к нему дрожащим телом.

Шейн утробно зарычал, он как будто предвидел такой поворот, затем грубо привлек ее к себе и впился губами в ее рот.

Все началось быстро, в бешеном темпе, без всяких нежностей и возбуждающих ласк – им они и не требовались.

Они целовались жадно, в полной тишине было слышно одно лишь их хриплое дыхание. Языки и губы сплелись в одно целое.

Сесили ногтями впилась в его шею, подавая тем самым знак, что пора переходить к дальнейшим действиям. Ее тело прилипло к его телу, требуя, отчаянно требуя большей близости.

Сразу все поняв, Шейн зарычал, как зверь. Целовал он ее уже не так, как прежде.

В его поцелуях не было ничего романтического. Раньше никто так не целовал Сесили, и она тоже никогда так не целовала. Воспитанный, культурный человек не мог так целоваться.

Так грубо.

Так вульгарно.

Это было так не похоже на нее!

Тем не менее, эти поцелуи довели Сесили почти до безумия. Она хотела так целоваться и дальше. Более того, она хотела, чтобы он взял ее так, как это только что было им описано. Это должен быть секс, никогда ею не виданный, не испытанный, одним словом, сумасшедший секс.

Секс, которым никак нельзя насытиться, секс, которого хочется все сильнее и больше.

Только он мог подарить ей такой секс.

Сесили буквально сгорала от нетерпения. Она терлась грудью о него. Его бедра, его горячий язык сводили ее с ума.

Шейн моментально уловил ее безмолвную просьбу. Обхватив пальцами ее сосок, он принялся ласкать и пощипывать его.

Это было невыносимо. Она застонала, но ее сладострастный стон тут же был заглушен его поцелуем.

Он опрокинул ее назад. Она обвила его талию ногами, удерживая равновесие, а он, держа данное им обещание, начал целовать, кусать, сосать ее груди через сорочку.

Сесили уже вся сотрясалась от возбуждения и громко стонала, повторяя одно слово:

– Боже, боже…

Шейн пробурчал что-то нечленораздельное, продолжая попеременно осыпать поцелуями и сжимать пальцами то одну ее грудь, то другую. Это было невыразимо чудесно. Лучше всякой нарисованной им картинки. Никогда ранее не переживаемая химическая реакция. Сесили возбуждалась все сильнее и сильнее.

Ее желание стало огромным. Ей хотелось этого все больше.

Это должен был быть грубый, животный секс, на который был способен один только Шейн.

Условности, память о правилах приличия слетели с Сесили, как шелуха.

Она прижималась к нему, хрипя:

– Еще, еще.

Он уже кусал ее за груди, а те как будто радовались такому неласковому обхождению.

Они оба настолько обезумели, что не заметили, как Сесили головой стукнулась о деревянный шкафчик с полками.

– Боже!

Шейн продолжал, не останавливаясь, действуя все грубее и напористее. Внутри Сесили бушевала настоящая буря чувств, которые грозили разорвать ее на мелкие кусочки. Неплохо было бы прекратить это безумие, но, к своему ужасу, Сесили поняла, что не только не может, но и не хочет этого.

– Ты, ты… просто… великолепен.

Его усмешка была похожа на оскал.

В решительности ему нельзя было отказать. Он прямиком шел к желанной для них обоих цели, действуя грубо, властно, настойчиво.

Он поступал совершенно правильно. Только так и надо было действовать.

Ее тело было полностью согласно с этим.

Благоразумие было отброшено в сторону. Сесили целиком и полностью отдалась ему, как бы говоря: бери меня, делай со мной, что хочешь.

Ее собственная покорность, ее добровольное повиновение ему радовали Сесили. Это тоже было доселе неиспытанное чувство.

Шейн провел рукой между ее бедрами и прошептал:

– Вижу, ты уже готова.

Она жаждала слияния. Ее лоно было готово, как готова принять семя хорошо увлаженная земля.

Но не тут-то было.

Шейн не торопился брать ее. Он принялся ласкать и гладить ее между ног, чем довел почти до исступления. Для того чтобы не закричать, Сесили впилась зубами в его нижнюю губу.

– Пожалуйста, – взмолилась она.

– Пожалуйста? – передразнил он ее. – О чем ты просишь?

– О том самом, – прошептала она с горячечным хрипом.

Его не надо было просить дважды. Шейн тут же расстегнул джинсы и коснулся своей плотью ее плоти.

«Да, да, дальше», – билось в голове Сесили. Это было безумие. Она точно сошла с ума. Это была не она, а другая, не похожая на нее женщина. Но эта женщина нравилась ей даже больше. Она вцепилась в него, прильнув еще ближе и плотнее, хотя это казалось невозможным. Он, по мнению той, другой женщины, действовал не так быстро и решительно, как следовало бы ему действовать.

Как вдруг скрипнула дверь, кто-то вошел на кухню и зажег свет.