Текст книги "Подделка"

Глава 5

Последние такты песни «Ты ничтожество» растаяли в воздухе, и Дэви огляделся, пытаясь понять, во что он вляпался. В этой не слишком большой комнате царили гигантский кожаный диван и почти таких же размеров письменный стол орехового дерева, выглядевший так, будто в стародавние времена он имел кое-какую ценность. Между ними стояли музыкальный автомат и большой круглый стол с обшарпанными разномастными стульями, выглядевшими чистым хламом. Посреди комнаты на очень красивом и очень ветхом восточном ковре восседал пес – такса Стив.

– Проблемы с поступлением наличных? – догадливо спросил Дэви.

– Не то чтобы я не ценила того, что вы для меня сделали, – начала Тильда, запинаясь. – Просто… просто мне неприятно, что вы узнали, где я живу. Как-то не по себе.

Она сурово хмурилась. Голубые глаза недобро смотрели сквозь выпуклые очки, губы были чопорно поджаты.

– Я проследил за тобой вчера ночью, – пояснил Дэви, подходя к фотографиям на стене.

– Вы считаете, что это должно меня успокоить? – уточнила Тильда, в то время как он рассматривал россыпь школьных портретов и праздничных снимков. – Вы преследовали меня!

– Это научит тебя не обжиматься в шкафах, – наставительно заявил он. – И разве не тебе поручили что-то сделать с записями?

Несколько секунд за спиной было тихо, и Дэви было насторожился, но тут же услышал скрип отодвинутого стула и шорох открываемого ящика каталога. Поэтому он спокойно вернулся к снимкам, в полной уверенности что на него не набросятся.

В расположении фотографий не было определенного порядка, поскольку рядом с белокурым ангелочком располагались три девочки подростка с начесами времен пятидесятых и в широких юбках, наклонившиеся над плакатом с крупной надписью «Лучи света». Одна походила на Ив, но это просто невероятно, она слишком молода, чтобы быть подростком в пятидесятых… а вот рядом с ней…

– Господи Боже, так это ты в юбке колоколом и с огромной головой! – ахнул он, уставясь на Тильду. – Сколько же тебе лет?

– Не ваше дело, – буркнула она, склонившись над каталогом. Стив, устроившийся у нее на коленях, сверлил Дэви злобными глазками. – И прочь от моей семьи!

– Совершенно незачем злиться, – обиделся Дэви. – Скажи ты свое имя, когда тебя об этом вежливо просили, не пришлось бы тебя выслеживать.

– Это был конкурс талантов в выпускном классе. – Тильда рывком задвинула ящик и взялась за следующий. – Девятьсот восемьдесят пятый. Ретро-китч.

– А твой талант…

– Пение. Правда, я не слишком в этом преуспела.

– А «Лучи света»?

– Гвенни воспитывала нас на подростковых музыкальных руинах типа «Чиффонз». Знаешь, от твоего вида у меня мурашки по коже ползут.

– Вилма, ты целовала меня в темноте, а теперь расстраиваешься, что я проводил тебя до дома?

– Ты не поэтому выслеживал меня, – уточнила Тильда, глядя на него поверх очков. – Просто что-то задумал.

– Вижу, ты успела неплохо меня узнать, – кивнул Дэви, возвращаясь к снимкам. – А кто третья девушка? Луиза?

Молчание за спиной показалось ему оглушительным.

– Луиза? – переспросила она наконец.

– Да. Доркас предупреждала меня насчет Луизы. Кто она?

– Моя… кузина, – пролепетала Тильда. – Работает с Эндрю в «Дабл тейк». Она не часто бывает у нас, потому что живет не здесь.

Она неестественно тараторила, что означало ложь. Очередную.

– Что такое «Дабл тейк»?

– Клуб Эндрю. Там каждый вечер устраивают шоу пародистов, люди приходят в костюмах знаменитостей, а по вторникам – вечера караоке, и… – Тильда внезапно осеклась, помяв, что слишком много болтает. – Вам следовало бы тоже побывать там. Там каждый – совсем не тот, кем кажется.

Дэви снова присмотрелся к снимку «Лучей света».

– Луиза не слишком похожа на тебя и Ив.

– Это не она, – пояснила Тильда. – Это Эндрю.

– Нет, девушка в середине, – начал было Дэви, но замер па полуслове. Это действительно был Эндрю. Эндрю-тинейджер с начесом и в пышной юбке, но все же Эндрю, выглядевший куда смазливее Ив и Тильды.

– Да из него симпатичная девчонка получилась!

– Из него получился симпатичный парень, – сухо поправила его Тильда.

– А твоя сестрица знает, что ты неровно дышишь к ее мужу?

– Бывшему.

– Нет, он все еще тут.

Дэви передвинулся к недавнему снимку Эндрю, на этот раз изображавшему Мэрилин Монро.

– Бывшему, – повторила Тильда. – Они в разводе. И я действительно была в него влюблена, но это в прошлом.

– Не думаю, – покачал головой Дэви, переходя к одной из школьных фотографий Надин. – Очень мило. А почему они развелись? – Он поискал глазами, свадебную фотографию. – Или у тебя зачесались руки перехватить его?

Тильда открыла последний ящик.

– Эндрю влюбился кое в кого.

– У Эндрю нет мозгов, – фыркнул Дэви, глядя на Ив, улыбавшуюся, словно непорочный ангел из-под копны светлых кудряшек.

– Эндрю голубой. А Джефф – классный парень, – запротестовала Тильда.

– Разве Эндрю не знал этого до того, как женился на Ив?

– Говорит, что нет. Он считает, что Господь таким способом прислал на землю Надин. – Тильда вынула карточку из последнего ящика и, осторожно опустив Стива на пол, встала. – Здесь больше ничего нет. Нужно идти вниз. Вас я не приглашаю, так что можете оставаться здесь.

– Расскажи об этой картине, – неожиданно попросил Дэви. – Почему ее нужно украсть?

– Вам об этом знать необязательно, – процедила Тильда, глядя мимо него.

– Еще как обязательно, – заверил Дэви, хватая ее за руку. – Мне требуется информация. Кто ее нарисовал?

Набрав в грудь побольше воздуха, Тильда пригвоздила его к месту беспощадным взглядом.

– Ну и что? – как ни в чем не бывало осведомился он.

– Знаете, – сухо объяснила она, – найдется немало людей, боящихся встать мне поперек дороги.

– Как жаль, что здесь таковых не имеется, – расстроился Дэви. – Так кто ее нарисовал?

– Скарлет Ходж, – вздохнула Тильда.

Сбитый с толку Дэви даже рот раскрыл:

– Это кто же назвал беспомощного ребенка «Скарлет Ходж»?!

Тильда вырвала у него руку.

– Но Гвенни, разумеется, назвала тебя Матильдой, – задумчиво заключил он.

– Меня назвал Матильдой отец. В честь моей бабушки, так что могли бы выказать некоторое уважение к его воле.

– Угу, как же, как же. А второе имя?

– Вероника. – Не услышав ожидаемых комментариев, Тильда добавила: – В честь Ронни Спектор. «Будь моей малышкой».

– Примите мои соболезнования, – поклонился Дэви.

– Я чудом избежала участи носить гордое имя Артемизии Дион. Так что можете держать свои соболезнования при себе, – отмахнулась Тильда.

– О’кей, – согласился Дэви. – Итак, Скарлет их нарисовала, а Клеа купила одну. Откуда взялась другая?

Тильда пожала плечами.

– Полагаю, была у Мейсона Фиппса.

– Значит, одну мы вернули, – констатировал он, видя, как она напряглась. – Бетти, ты охотишься за вещами, которые тебе не принадлежат. А это дурно.

Тильда не мигая смотрела на него. Ситуацию несколько разрядила Гвен.

– Все устроено. Они будут в восемь. Мейсон сгорает от нетерпения. – В отличие от Мейсона Гвен явно не испытывала нетерпения. – Ты вынула карточки? – поинтересовалась она у дочери.

– Иду за ними, – так же напряженно ответила Тильда. Обе казались на редкость несчастными.

– Не привыкли к преступной жизни, верно, девочки? – усмехнулся Дэви.

– Господи, конечно, нет, – вздохнула Гвен и снова направилась в галерею.

– Вы тоже можете идти, – разрешила Тильда, и Дэви подумал, не заняться ли ему прямо сейчас разведенной Ив. Но тут свет снова упал на сумасшедшие голубые глаза Тильды, и она показалась ему упрямой, невыносимой, раздражающей – и бесконечно более интересной, чем Ив, если, разумеется, он сможет удержать ее от членовредительства. К тому же Дэви уже знал, как она умеет целоваться.

– Итак, – сказал он, соскальзывая по двери, чтобы сесть на пол, – поговори со мной, Матильда Вероника. Расскажи мне все без утайки.

Клеа сидела за туалетным столиком, исходя злобой. Злобой, порожденной страхом и паникой. Мейсон потерял голову от этой жуткой особы Гуднайт!

Будь Гвен двадцать, это еще было бы понятно.

Клеа посмотрелась в зеркало. Сорок пять лет неусыпных забот о собственном теле не могли сделать ее двадцатилетней. Страшно подумать, с какой легкостью она промотала, вернее, пустила по ветру свою юность. Немало богатых людей пытались ее заполучить, но Клеа взбрело в голову стать актрисой. Ей хотелось показать всему миру, что она тоже что-то собой представляет.

Но проблема в том, что для этого нужны деньги, деньги и еще раз деньги.

– У тебя почти не остается времени, – в бешенстве прошипела она своему отражению. – Ты никогда не умела выбрать правильно, и теперь часики тикают. Делай же что-нибудь, глупая сука!

Она не заметила, как нахмурилась от презрения к себе. А вот этого делать не стоит! Это прибавляет ей добрый десяток лет.

Клеа разгладила лоб, стирая гнев, а когда гнев испарился, осталась только паника.

«Нет!»

Клеа выпрямилась и улыбнулась себе. В конце концов, ее соперница – не двадцатилетняя девчушка, а Гвен. Старуха Гвен. Так, может, дело не в женщине, а в галерее? А в таком случае почему бы не купить эту чертову галерею? Ох уж эти мужчины! Ни грамма мозгов!

Тут зазвонил телефон, и она подняла трубку, готовая изуродовать любого звонившего просто из принципа!

– Клеа! – проблеял Рональд. – Дорогая!

«Дорогая! Черта лысого!»

– Скажи, что Дэви Демпси сейчас на пути в Тибет, – процедила она сквозь зубы.

– Почему в Тибет? – не понял Рональд.

– Ты должен был избавиться от него. Ты снова меня подводишь, Рональд.

– Но я не знаю, где он, – в панике заверещал Рональд. – Не беспокойся, все в порядке! Я потолковал кое с кем…

– Не желаю, чтобы ты толковал кое с кем, – перебила Клеа. – Я хочу, чтобы ты раз и навсегда покончил с ним. И не июни, пока не уберешь его с дороги.

– Но я… – начал Рональд.

Клеа бросила трубку, испытывая поистине свирепую радость оттого, что может сделать это столь вызывающе. Телефоны, в которых приходится нажимать кнопку, чтобы отключиться, долго не продержатся. Людям нужны рычаги, чтобы с размаха швырять на них трубку. Чтобы давать понять дуракам, когда они зарываются. Дуракам вроде Рональда.

Глаза Клеа зловеще сузились.

И Гвен Гуднайт.

Ей нужно предусмотреть все случайности.

Задумчиво постукивая ногой по полу, Клеа подняла трубку и набрала номер.

– Рональд? – спросила она уже куда мягче. – Прости, просто меня очень тревожит Дэви. – Рональд успокаивающе закудахтал в трубку, и Клеа нетерпеливо поморщилась. Ничего не поделаешь, приходится терпеть этого болвана! – Послушай, ты можешь помочь мне другим способом. Ты всех знаешь, всюду бываешь. Будь лапочкой, узнай все, что сможешь о Гвен Гуднайт и «Гуднайт гэлери». Особенно о Гвен Гуднайт. – Рональд из кожи вон лез от усилий заверить ее в своей преданности, что-то безостановочно лопоча. – Сделаешь? О, спасибо, дорогой. Буду думать о тебе.

Повесив трубку, она улыбнулась: «Он наверняка что-нибудь нароет».

Одно в Рональде хорошо: он свое дело знает, да и исполнитель он прекрасный.

Клеа мельком увидела себя в зеркале. Опять эта хмурая физиономия. Она выглядит на все сорок!

Лицо на миг исказилось паникой.

Нет, она не стареет! Пока еще нет! У нее нет денег, она не хочет быть одинокой и бедной…

Клеа глубоко вздохнула и, улыбаясь, взглянула в зеркало снова. Оттуда на нее смотрел ангел.

– Больше так не делай, – сказала Клеа зеркалу и подошла к шкафу, чтобы отыскать нечто такое, что заставит Мейсона забыть о галереях вообще и о Гвен Гуднайт в частности.

Тильда устремила мрачный взор на Дэви, преспокойно преграждавшему ей путь к бегству. Ничего не скажешь, он чертовски хорош для вора-шпиона.

– Я не желаю говорить с вами. Пропустите.

Дэви только ухмыльнулся:

– Итак, Матильда, признайся: папочка мошенничал по малости?

– Да как вы смеете?! – Тильда гордо выпрямилась, изобразив на лице что-то, что, как она надеялась, сойдет за негодование. – Послушайте, вы, у моего отца была безупречная репутация. Как и у всего нашего рода на протяжении многих поколений! Мы Гуднайты!

– Рад за вас, – пробормотал Дэви несколько растерянно. Похоже, ей впервые удалось пробить брешь в его защите.

Подошедший Стив обнюхал его. Дэви подхватил песика, усадил себе на колени и загородился им, как щитом.

– Он имел привычку предупреждать людей насчет определенных картин, – продолжала Тильда, которая, похоже, уже не могла остановиться. – Советовал подождать, получить более надежные свидетельства, документы…

Она прикусила язык, заметив, как насторожился Дэви.

– Документы? Каким же образом он убеждался в подлинности картины?

– Он прослеживал ее происхождение, – объяснила Тильда фальшиво-праведным тоном. – Узнавал, кому и когда она впервые была продана, переписывался с бывшими владельцами. Он…

– Значит, он доверялся огромному количеству людей, – хмыкнул Дэви, поглаживая Стива. – Все, в чем он нуждался, это один-единственный мошенник в длинной цепочке. Только художник может знать наверняка, чья это картина.

– Даже художнику нельзя доверять! – презрительно фыркнула Тильда. – Часто Пикассо приносили его же картины для подтверждения подлинности, и если они ему не нравились, он отрицал авторство, хотя сам же их написал. Если же их написал кто-то другой, но они ему нравились…

– Он признавал авторство, – закончил Дэви. – Что же, весьма разумно.

– Зато нечестно, – возразила Тильда с видом оскорбленной добродетели.

– Но есть и другие способы узнать наверняка. Наука. Химический анализ.

– Видите ли, – осторожно объяснила Тильда, – хороший подделыватель все предусмотрит. Смоет краску со старого холста, смешает с собственными красками. Конечно, можно поймать их на микроэлементах, но это требует времени. Если люди не торопятся и дождутся результатов анализа, можно вовремя отказаться от покупки и сохранить деньги. Но когда картина уже куплена, даже если свидетельства окажутся неутешительными…

– Владельцы ничего не желают слышать.

– Верно, – удивленно протянула Тильда. – Вы знаете об этом?

– Люди не любят выглядеть дураками. Поэтому предпочтут поверить мошеннику, чем разыскивать парня, который их надул.

– Мне их не жаль, – пожала плечами Тильда. – Если они действительно влюбились в картину с первого взгляда, какая разница, настоящая она, фальшивка или подделка? А если она им не нравилась, не стоило ее покупать.

– Следовательно, они заслужили свою участь. Я уже где-то слышал нечто подобное, – кивнул Дэви.

Тильда резко вскинула голову.

– Нет! Никто не заслуживает надувательства.

– Ты сказала «фальшивка или подделка», – вспомнил Дэви. – Я думал, это одно и то же.

Тильда поморщилась, пытаясь придумать, как ей избавиться от этого назойливого типа.

– Фальшивка порочна с самого начала. Подделка – нечто такое, что начинается как честное предприятие, но потом кто-то, с порочными целями, выдает ее за нечто совершенно иное. А теперь мне пора идти.

– Ты много знаешь обо всех этих штучках.

Улыбка Дэви была искренней и открытой. Явная фальшивка.

– Семейный бизнес. Никто не понимает, почему в этом бизнесе мошенникам удается работать лучше, чем порядочным людям. Но мне действительно пора идти.

– А самый выдающийся мошенник? – допытывался Дэви, не двигаясь с места. – Тот, кого нельзя поймать?

– Собираетесь заняться подделкой картин?

– Меня интересует фальшивка, которую нельзя распознать. Скажи, и я тебя отпущу.

– Это не фальшивка, Подделка. Современная подделка. – И, заметив непонимающий взгляд Дэви, пояснила: – Подделка, созданная в то время, когда жил и работал автор оригинала.

– А если у вас нет предка, занимавшегося подделками и оставившего вам свои работы? Что тогда? Запасной вариант?

– Был один такой парень. Бригидо Лара. Он подделал целую цивилизацию, – вздохнула Тильда.

– Мой человек, – ухмыльнулся Дэви.

– Совершенно верно, вы с ним очень похожи. Ни моральных принципов, ни страха.

– Так что он сделал?

Тильда колебалась, и Дэви демонстративно сложил руки на груди.

Она снова вздохнула, надеясь его устыдить.

– Видите ли, когда в восьмидесятых вошла в моду керамика доколумбовой эпохи, он стал делать поразительно красивые вещи, а потом распустил слух, что они добыты у недавно обнаруженного племени южноамериканских индейцев и что он – главный и единственный специалист по искусству и быту этого самого племени.

– Да, это впечатляет, – заверил Дэви. – И как же его поймали?

– Не поймали, – мрачно буркнула Тильда. – Сумел как-то вывернуться.

– И все же многие наверняка ему не поверили.

– Керамика была действительно необыкновенной. Не поверите, но Лара действительно стал экспертом по подделкам доколумбовой эпохи. Старая истина: вор вора скорее поймает.

– Трудно поверить, – пробормотал Дэви, отводя взгляд.

– У моего отца была одна из подделок Лары, но его кто-то уговорил продать ее.

– И он, разумеется, предупредил покупателя.

– Разумеется, – промямлила Тильда, снова настораживаясь.

– А что же в таком случае крадем мы? – поинтересовался Дэви, пристально взглянув на нее. – Фальшивку или подделку? – Тильда съежилась, но Дэви покачал головой. – Послушай, бэби, это либо то, либо другое, иначе ты не рвалась бы заполучить ее обратно.

– Картины Скарлет настоящие. А что намереваетесь украсть вы? – попыталась увильнуть Тильда.

– Сейчас речь не обо мне.

– Именно о вас. Если только не захотите согласиться, что ни одному из нас нет дела до планов другого.

– Может, поговорим об этом позже?

Он стал подниматься, и Стив, спрыгнув с его коленей, последовал за Тильдой.

– А может, и нет, – бросила она на ходу. – Для нас не может быть никакого «позже». Как только мы вернемся, вы немедленно уберетесь отсюда. Желаю хорошо провести время в Австралии.

И с этим напутствием она распахнула дверь, без всяких угрызений совести ударив его створкой по спине.

Дэви оставалось только наблюдать, как Тильда открыла дверь подвала и вместе со Стивом исчезла внутри, ловким маневром не дав ему последовать за ними. Запертый подвал. Очевидно, у Гуднайтов имеются свои секреты.

Дэви немного поразмыслил, можно ли извлечь из этого выгоду, и решил, что какие бы проблемы Тильды ни таились внизу, ему до них нет дела. Пусть все остается как есть. Сейчас гораздо важнее плотно поужинать. С его везением он может еще до полуночи оказаться в тюрьме. Так что, пока не поздно, стоит воспользоваться возможностью посетить один из дорогих ресторанов Джермен-Виллидж.

В половине восьмого он вернулся и оставил дверь комнаты чуть приоткрытой, чтобы услышать шаги Тильды, затем включил сотовый и снова позвонил Саймону. Ответа по-прежнему не было, поэтому он оставил сообщение с просьбой переслать срочной почтой полторы тысячи долларов на имя Гвен. Странно, где это шатается Саймон? Наверняка обхаживает очередную брюнетку.

И, поскольку была пятница, Дэви привычно набрал номер сестры. Ответила племянница.

– Привет, Дилл, это я, – начал он.

– Как раз вовремя. Мне нужен совет мужчины, – объявила Дилли.

– Оставляю за собой право в любую секунду прервать беседу, – предупредил Дэви.

– Глупости, – отрезала Дилли. – Не будь занудой. Понимаешь, Джейми Баркли ушла из футбольной команды. Твердит, что мальчишки не любят девчонок, которые хотят показать, что ничем не хуже. Мама говорит, что это чушь собачья. Словом, как всегда, ты же ее знаешь. А вот мама Джейми считает, что это действительно так. А она сто раз побывала замужем. А я совсем запуталась. Это правда или нет? Только не читай мне заумных лекций, я этого не терплю.

– Ну… и да, и нет, – протянул Дэви, с трудом вникая в то, о чем трещала племянница. – Некоторым парням такое не нравится. Но не в этом дело. Ты ведь любишь футбол, верно?

– Да… но…

– Спрашивается, какой неудачник с кучей комплексов заставит тебя бросить любимое занятие, чтобы сам он почувствовал себя лучше?

– Да, конечно, ты прав, это звучит хорошо, но все же…

– Положила глаз на какого-то семиклассника?

– Нет, – призналась Дилли. – Он в моем классе. Его зовут Джордан.

– И он не хочет, чтобы ты играла?

– Я не спрашивала. Он не знает, что нравится мне. Мне кажется, он даже не знает, что я существую.

– Понятно, теперь до меня дошло. – Дэви немного подумал. – Мне кажется, тебе нужно видеть всю картину в целом. Этот парень, кем бы он ни был, пока что просто очередной этап.

– Это как?

– Очень немногие люди связывают свою жизнь с теми, кто приглянулся в двенадцать лет. Пойми меня правильно, это не значит, что чувство ненастоящее, что тебе не больно, что все просто чушь и ерунда, и все-таки речь идет только об одном из этапов в большой игре, называемой любовью.

Дилли застонала.

– Так что он – временное увлечение. А вот футбол – постоянное. Футбол – не какой-то этап. Ты можешь играть в него всю жизнь, если захочешь. Вещи, которые ты действительно любишь, никогда не бывают временными.

– Конечно, все это хорошо, – преувеличенно терпеливым голосом ответила Дилли, – только мне нравится Джордан. Надеюсь, это ты понимаешь?

– Прекрасно. – Дэви уставился в потолок и вздохнул. – Сейчас я кое-что объясню тебе, так что слушай внимательно. И не смей даже словом обмолвиться матери о том, что я сказал. Или, не дай Бог, отцу. Они никогда больше не подпустят меня к тебе.

– Ладно, – согласилась Дилли. – Договорились.

– Ты можешь получить от людей все, что угодно, если найдешь правильный подход. Только сначала нужно хорошенько все обмозговать и очень тщательно понаблюдать за выбранным тобой человеком. Прежде всего, следует думать о нем больше, чем о себе. Узнать его досконально.

– Это что-то вроде золотого правила? – скептически поинтересовалась Дилли.

– Нет. Ничего общего. Это основные… как бы получше выразиться… правила успешной продажи товара, известные каждому Демпси с детского сада. Пять пунктов. Запомни их. Не записывай. Именно запомни.

– О’кей. Давай.

– Пункт первый: заставь мишень улыбнуться. В твоем случае мишень – это Джордан.

– Усекла. Заставить его улыбнуться. Как именно?

– Улыбнись первая. Люди обычно улыбаются в ответ. А улыбнувшись, расслабляются.

– О’кей. Пункт первый – улыбка.

– Пункт второй: сделай так, чтобы он ответил «да». На какой угодно вопрос. Спроси, смотрит ли он «Друзей» или есть ли у него игра после школы. Все, что в голову взбредет, лишь бы он ответил «да».

– Хорошо, – пробормотала Дилли, – только до меня не…

– Видишь ли, если сумеешь заставить кого-то согласиться на что угодно, этот кто-то, вполне возможно, привыкнет повторять «да». Ты вроде как задаешь тон, устанавливаешь некий образец, и он начинает ассоциировать тебя с утвердительными ответами. Пункт третий: заставь его почувствовать свое превосходство над тобой. Это укрепит его уверенность в себе, и он потеряет осторожность.

– И что для этого нужно сделать?

– Задать вопрос, на который он сразу сумеет ответить. Тогда он посчитает, что умнее тебя.

– Да… но это вроде как слишком по-девчачьи, – засомневалась Дилли.

– Нет. Это вовсе не из серии «девочки – дурочки, мальчики – умницы». Это позволит надеть ему шоры на глаза, убаюкать ощущением ложной безопасности. Таким образом ты втираешь бедняге очки, что, конечно, несправедливо, поскольку у тебя на руках все карты, потому что ты девочка и к тому же Демпси, но что поделать, не повезло парню.

– Считаю. Раз – улыбка, два – «да», три – превосходство.

– Теперь ему хорошо в твоем присутствии. Но тебе нужно закрепить успех, – продолжал Дэви. – Пункт четыре – мелкие подарки. Вроде комплимента или половины шоколадки, оставшейся от завтрака. Что-то, что заставит его считать, будто он в вашем дуэте главный.

– Ла-адно, – сконфуженно протянула Дилли.

– И наконец ты наносишь смертельный удар. Пункт пятый: проси все, что хочешь, но делай это так, чтобы он думал, будто ты делаешь ему одолжение, принимая желаемое.

– Прежде всего мне интересно узнать, нравлюсь ли я ему.

– Переведи это в нечто более конкретное. Хочешь, чтобы он повел тебя в кино? Проводил домой? Подарил свою бейсболку? Что именно?

– Хочу ему нравиться, – упорно твердила Дилли.

– Возможно, так оно и есть. Ты малышка симпатичная. Но это слишком расплывчатая цель. Постарайся обозначить ее точнее. А сама тем временем попрактикуйся на других людях. Только не на тех, кто носит фамилию Демпси.

– Джейми Баркли, – произнесла Дилли.

– Можно и на ней, – одобрил Дэви. – Только не заходи слишком далеко. Если не сработает, не дави. Остановись. Найди другой способ и другой день. Только ничего не говори Джейми Баркли. Это подходит только для Демпси.

– Верно! – оживилась Дилли. – Я люблю тебя, Дэви.

– И я тебя. Если же ты все-таки потерпишь с этим парнем неудачу, я могу задать ему трепку. Исключительно ради тебя. А теперь дай мне поговорить с твоей мамой.

– Ее нет дома. Она на собрании, – сообщила Дилл.

– Ладно, передай привет от меня. Скажи, что я в порядке и позвоню на следующей неделе.

– Она расстроится, что не поговорила с тобой. Так что лучше оставь свой номер. Только не сотового. Ты всегда его отключаешь, и она из-за этого ужасно бесится. Где ты сейчас живешь?

– Только не это, – взмолился Дэви, представив Софи, беседующую с Тильдой. – Скажи, что я отказался дать его тебе.

– Думаю, сойдет, – немного помолчав, произнесла Дилл. – Так и слышу, как мама говорит: «Никаких проблем, я готова поверить ему, потому что он никогда мне не лгал».

– О-очень смешно, – ухмыльнулся Дэви. – Передай, что я скоро заеду.

– Ты к нам приедешь?

– Угу.

– Здорово! Сможешь научить меня еще каким-нибудь интересным штучкам. Ничего подобного в школе не узнаешь.

– Еще бы!

– Жаль, что никому нельзя говорить, но я буду молчать, потому что ты прав. Ты всегда прав.

Дэви покачал головой и рассмеялся.

– Ты что? – невинно спросила Дилли.

– Я же предупреждал, не дави! Но для первого раза не так уж плохо. Ты перешла к четвертому, пункту, прежде чем я сообразил, в чем дело.

– Легко! – самодовольно объявила племянница. – И я почти узнала твой телефон.

– Не обольщайся. Ты пока и близко не подступила. И все не так просто. Если не будешь выполнять последовательно все пять пунктов, ничего не получится. Ты слишком торопишься и не думаешь о своей мишени. Так, значит, я всегда прав? Это уже чересчур.

– Эх, нужно было расписывать, какой ты классный!

– Охо-хо, – вздохнул Дэви по-стариковски.

– Нет, правда здорово, – уверяла Дилли. – Только боюсь наделать ошибок. То есть я и сама пойму, если напортачила, но ты должен объяснять, где и что именно я сделала не так, вот как сейчас.

– Дилл!

– Что, дядя Дэви?

– Я же сказал: брось все попытки, если видишь, что мишень что-то заподозрила. Я не дам тебе своего номера, чтобы ты могла звонить мне якобы ради мифических советов. И я передумал – не говори матери, что я звонил. Мы с тобой не разговаривали. Выброси все из головы.

– Что именно? – хихикнула Дилли и повесила трубку.

– Интересно-интересно, – раздался голос Тильды. Дэви, все еще сжимая сотовый, обернулся. Она маячила в дверях. – И с кем это вы беседовали?

– С племянницей, – буркнул Дэви, выключая телефон. – Подслушивать неприлично.

– Сколько же лет этому ребенку?

– Двенадцать.

– И чем же вы зарабатываете на жизнь, позвольте спросить?

– Торговлей. А как дела в подвале?

Улыбка, как по волшебству, исчезла, и Тильда снова напряглась.

– Только что подъехали Мейсон и Клеа. Не могли бы вы поторопиться? – Она нетерпеливо посмотрела вниз. – Хотелось бы поскорее покончить со всем этим. И выставить вас за порог.

Дэви сунул телефон в карман пиджака и спокойно сложил руки на груди, не сводя взгляда с Тильды. До чего же похожа на жука! Его обуяло старомодное желание сорвать с нее очки и объявить: «Мисс Гуднайт, да вы настоящая красавица!» Но он поостерегся: скорее всего, она просто вывернет ему руку или сломает ребра и отнимет очки, прежде чем он успеет закончить фразу.

– Что это вы затеяли? – вдруг встревожилась она. Кроме того, она вовсе не красавица. Вот ее сестра Ив, та…

– Не могли бы вы…

– Бетти, – перебил он, – я украл для вашего семейства одну картину и готов помочь украсть другую, хотя лично мне это совершенно ни к чему, у меня и своих проблем по горло. Поэтому я просил бы тебя на время забыть о своей враждебности. Это раздражает и, откровенно говоря, утомляет.

Тильда глубоко вздохнула, и морщинка у нее на лбу мгновенно разгладилась. Дэви никак не удавалось найти слова, чтобы описать все происходившие с ней превращения, но наблюдать за этим было определенно забавно!

– Вы правы, – неожиданно согласилась она и уселась на кровать рядом с ним, всколыхнув матрац. – Все это сводит меня с ума. Ненавижу полагаться на посторонних людей даже ради собственного спасения. Ненавижу просить и приставать, ненавижу; и все-таки стоит вам появиться, как у меня возникает новая просьба.

– «Приставучая» – вовсе не то слово, которое приходит па ум, когда смотришь на тебя, – заметил Дэви.

– Поэтому я и срываю на вас злость. Вы этого не заслужили и поэтому извините меня. Нет, честно, мне очень стыдно.

Дэви кивнул, ошеломленный ее честностью, не говоря уже о близости.

– Принято.

– И я ненавижу воровство, – жалобно вздохнула она.

– Видите ли, я всегда считал, что если все сделать правильно, даже вооруженному грабежу совсем не обязательно быть неприятным испытанием, – Она уставилась на него как на сумасшедшего, и Дэви добавил: – Это цитата из фильма. «Тельма и Луиза».

– Цитата из фильма?

– Ничего не поделаешь, семейное хобби.

Сейчас, сидя здесь, рядом с ним, она казалась просто милой: широко раскрытые глаза за выпуклыми стеклами очков, растрепанные мягкие локоны. Но тут она сказала:

– Странно слышать, что у вас есть семья.

– А что ты думала? – уязвленно проговорил Дэви. – Что меня вырастили в чаше Петри?

– Нет-нет, я не об этом, – поспешно заверила Тильда. – Просто вы кажетесь одиночкой. Типа Либерти Воланса.

– Вот спасибо так спасибо! Всегда мечтал стать безжалостным убийцей.

– Какой еще убийца? – искренне удивилась Тильда.

– Либерти Воланс. Ли Марвин.[6]6
  Американский актер, игравший в основном отрицательных героев, но получивший «Оскара» за комическую роль в вестерне «Кот Баллу». Здесь речь идет о фильме «Убийцы».


[Закрыть]

– Нет, я имела в виду Джина Питни.

– Кто такой Джин Питни? – нахмурился Дэви.

– Он поет «Человек, который пристрелил Либерти Воланса». – Они непонимающе уставились друг на друга, затем она сказала: – Не важно, я все беру назад. Нам пора.

– Значит, я кажусь тебе скорее Джоном Уэйном, чем Ли Марвином, – пожал плечами Дэви. – Понятно. – Он встал и показал на дверь. – Хотите идти на дело, Тельма? Или предпочитаете быть Луизой?

Тильда испуганно встрепенулась.

– Я сама не знаю, кем хочу быть, – призналась она, шагнув к двери.

– Значит, мы в этом схожи, – кивнул он, ощутив слабый запах корицы. – Я тоже не знаю, кем хочу быть.