Текст книги "Месть наемника"

Глава вторая

Фрост стал часто бывать в маленькой часовне и в саду за больницей. Много часов проводил он в нем каждый день за последние четыре недели и вот сидел здесь, наверное, в последний раз затягиваясь “Кэмелом”, который сестра Женевьев попросила купить отца Ансельмо на черном рынке для выздоравливающего. Отец воспользовался этим предлогом, чтобы самому покурить американских сигарет. Хэнк был одет в чужую одежду – грубую куртку и брюки цвета хаки, глаз закрывала новая повязка. Он сидел и думал о том, что же ему теперь делать. Чапмана нужно обязательно найти – по трем причинам. Надо вернуть деньги, которые тот задолжал ему самому и семьям погибших товарищей. Во-вторых, когда полковник узнает, что Фрост выжил, то он сам найдет его и под землей – у Чапмана везде были связи. Но главная причина – это желание возмездия, настолько сильное, что все переворачивалось внутри, стоило лишь о нем подумать.

Сзади послышались быстрые шаги сестры Женевьев, звуки которых он навсегда запомнил за эти недели. Хэнк встал, заметил голубизну ее глаз и смущенно подумал, что никогда не видел цвета ее волос под головным убором.

– Так вы уезжаете…

Это был не вопрос, а обычная констатация факта. От ворот донесся сигнал джипа отца Ансельмо – пора.

– Можно один вопрос – почему вы стали… – вырвалось у Фроста, но он не пожалел об этом.

– Не надо, – ответила Женевьев, отворачиваясь. Затем она снова взглянула ему в лицо. – Возможно, потому же, почему вы стали наемником. Я помню рассказ о том, как вы нашли свое призвание.

– Мне больше нечего сказать, – проговорил Фрост и пожал ее руку. Затем он подхватил маленький чемодан, стоявший у ног, повернулся и зашагал через двор к кованым железным воротам. На мгновение оглянувшись, он увидел, как Женевьев машет ему на прощанье.

– Держите, мистер Фрост, – сказал отец Ансельмо, вручая капитану пакет, когда тот сел на переднее сиденье джипа и они поехали, раскачиваясь и подпрыгивая на кочках. – Думаю, вам это понадобится.

Фрост развязал шпагат и, развернув пакет, обнаружил в нем свой хромированный браунинг и финский нож.

– Извините, капитан, – продолжал молодой священник, – но кобура была залита кровью из ваших ран, и ее пришлось выбросить вместе с одеждой.

– Ладно, чего уж там! – постарался Хэнк перекричать шум мотора и выстрелы из выхлопной трубы. – Отец, а у вас случайно не найдется запасных патронов?

– Нет, – засмеялся в ответ Ансельмо. – Но я сам когда-то служил в армии и сумел хоть почистить ваш пистолет. Я пересчитал пули…

– Не пули, а патроны, – поправил его капитан.

– Ну да, патроны. В ручке их ровно дюжина.

Правильно следовало сказать “в обойме”, а не “в ручке”, но Фрост не стал уже ничего говорить.

– И как же вы собираетесь выбираться отсюда? – спросил священник.

– Ну, если я расскажу, вы будете не очень довольны – это может быть не совсем праведный способ, – ответил Хэнк, с трудом прикурив на ветру две сигареты и протягивая одну из них Ансельмо.

– Возможно, вы и правы, мистер Фрост. И еще… – он смущенно замолчал.

– Что?

– Не знаю, как сказать. Спасибо за ваше отношение. к сестре Женевьев. Я как-то вечером случайно услышал, как она молилась. Женевьев очень переживает за вас.

– Я за нее тоже, отец. Скажите, а что вы собираетесь делать, когда эта дерьмовая революция, извините за выражение, доползет сюда?

Священник на секунду задумался.

– Не буду отвечать на такой провокационный вопрос, мистер Фрост. Давайте переменим тему.

Капитан попросил высадить его в миле от города и они попрощались. Фрост хотел пообещать написать письмо, но понял, что не выполнит этого.

Когда джип Ансельмо исчез далеко внизу, удаляясь от города, Фрост поднял чемодан и отправился дальше пешком. Он не хотел заходить в город, а планировал обогнуть его. Хотя тот находился далеко от столицы и армейского командования, но в нем все равно могли находиться люди Чапмана или, если тот уже уехал отсюда, – правительственные войска. У Хэнка не было ни малейшего желания столкнуться с ними – он так и не оправился полностью от недавних ран, поэтому его походка не отличалась легкостью.

План капитана был довольно общим – обойти город, выйти к морю, украсть катер и удрать в Колумбию, где у него были знакомые, кое-чем ему обязанные. Там он постарается разузнать, где находится Чапман. Обогнуть город и добраться до берега моря оказалось неожиданно просто. Фрост обследовал причалы и отложил “приобретение” судна на более позднее время. Конечно, красть ночью тоже рискованно – есть шанс, что кто-то будет спать на борту. Но с другой стороны, ночью полиция действует не так быстро, как днем; а самым страшным сейчас было для него уходить от полицейской погони на маломощной лодке в незнакомых водах.

Он ничего не ел целый день, к девяти часам вечера проголодался, как волк, и потерял всякое терпение. До наступления темноты Хэнк беспокойно спал в укрытии среди прибрежных скал в миле от города. Волнение на море было слишком сильным для обычных купальщиков, а скалы – слишком опасными для случайных прохожих, которые могли бы его увидеть.

Одежда промокла и пахла рыбой. Фрост шел по берегу, направляясь к причалам, и надеялся, что если его и заметят, то примут за бродягу. Нельзя сказать, что он восхищался яркой полной луной и безоблачным ночным небом, но с этим приходилось мириться. Он не забыл, как однажды в больнице появились солдаты в поисках “янки-гринго”. Исследователи летучих мышей, которые спасли ему жизнь, уже уехали из страны несколько недель назад и чем дольше в ней оставался Фрост, тем больше была вероятность, что его найдут. Днем, когда он обследовал пристань, он еще мог снять с глаза повязку и нацепить солнцезащитные очки – такой простой трюк срабатывает безотказно, так как ищут одноглазого мужчину пиратского вида. В его эффективности он уже не раз убеждался в разных краях. Но ночью такие очки, несомненно, вызовут любопытство. А если ходить совсем без повязки, то это привлечет не меньшее внимание.

И вот, с повязкой на глазу, с обувью под мышкой и пистолетом в кармане Фрост зашагал босиком по песку. Волны шлепали по ногам. Береговая линия уходила в море, образуя бухту, и вскоре впереди на горизонте загорелись огни города. Капитан продолжал идти по направлению к ним, придерживаясь полосы прибоя. Окружающая местность немного изменилась, появились холмы, и вскоре Фрост вышел на окраину города, где располагались причалы. К этому времени у него уже выработался четкий план действий.

Катер, который он облюбовал раньше, находился на своем месте. В длину он достигал пятнадцати футов и был оснащен мощным двигателем и всем необходимым оборудованием. Похоже, что это судно принадлежало контрабандистам, так как оно явно было построено, чтобы развивать высокую скорость. На борту виднелась радарная антенна чрезвычайно сложной конструкции. Но если это действительно катер контрабандистов, то его вид должен быть уже знаком полиции, которая сразу кинется его задерживать. Даже если этого и не произойдет, такое мощное судно может привлечь ненужное внимание случайных свидетелей. Да черт с ним, решился Фрост, не выбираться же из бухты на парусной посудине или на весельной шлюпке. Лучше, чем этот катер, не найти.

Не доходя ярдов пятидесяти до причала, Фрост снял куртку, ботинки, и засунул их в и без того набитый чемодан, который ему дал отец Ансельмо. Браунинг пришлось прикрепить к ремню, пропустив его сквозь кольцо, защищающее спусковую скобу. Теперь можно было забыть о том, чтобы быстро применить пистолет в случае необходимости. Финский нож оставался пока единственным оружием и Фрост еще раз проверил, надежно ли ножны прикреплены к ремню.

Внимательно осмотревшись и убедившись, что за ним не наблюдают, капитан медленно вошел в воду. Он уже знал, что она прохладная, судя по волнам, которые плескались у ног раньше. Но, из-за незаживших ран, температура воды казалась намного ниже, чем он ожидал. Зайдя поглубже, Фрост оттолкнулся и поплыл, весь дрожа от холода. Он медленно раздвигал темные волны, чтобы сохранить еще не восстановившиеся силы и, двигаясь, понемногу согрелся. Чтобы отдохнуть и растереть сведенную судорогой ногу, пару раз приходилось останавливаться, стараясь не потерять чемодан, привязанный шнурком к левой руке.

Коснувшись обшивки катера, капитан взглянул на часы – он плыл двадцать минут. Как можно тише Фрост обогнул катер, стараясь обнаружить систему охранной сигнализации и просто осмотреть периметр судна. Подплыв к швартовочному концу и уцепившись за него, Хэнк подтянул чемодан и привязал его шнурком к канату. Фросту пришлось нырнуть на секунду, снимая пистолет с ремня, и он почувствовал на губах отвратительный привкус воды – сказывалась близость пристани.

Откинув волосы со лба, Фрост затиснул ровными белыми зубами финку и с трудом засунул браунинг в карман брюк. Затем вернулся к носу катера, схватился за якорную цепь и покачался, проверяя ее прочность. Оттолкнувшись ногой от якоря, он выпрыгнул из воды. Окинул быстрым взглядом палубу – никого. Фрост подтянулся, проскользнул под ограждающим леером и припал к настилу. Замерев, он стал прислушиваться, стараясь определить, есть ли кто-нибудь на судне и не обнаружили ли его.

Капитан приложил ухо к деревянной палубе и расслышал внизу голоса – человека три говорили, как будто по-испански, но самих слов было не разобрать.

И Фрост решился. Если те, внизу, окажутся обыкновенными любителями морских прогулок, то он под угрозой оружия заставит их доставить его в нужное место. Если же хозяева катера действительно контрабандисты, что более вероятно, то придется драться. Обдумывая все это, он позволил себе немного отдохнуть, припав к палубе, чтобы его силуэт не вырисовывался на фоне лунного неба. Через пять минут дыхание пришло в норму после утомительного заплыва, и Фрост пополз вдоль леера с ножом в зубах и браунингом в правой руке. Курок находился на взводе, палец – на предохранителе, оружие было готово к молниеносному применению.

Фрост скользнул к рулевой рубке – он не знал, применимо ли это название к катерам. Желтый свет из иллюминаторов растворял ночную темноту над палубой и он снова замер, прислушиваясь к голосам, доносящимся снизу. Хэнк так и не понял, о чем шел разговор. В перерывах между фразами ему почудились какие-то стоны.

Он не решался заглянуть в рулевую рубку, потому что, если внутри кто-то был, его бы увидели. В этом случае спасло бы только внезапное нападение. Он осторожно подобрался к двери, ведущей в рубку, и притаился, сняв браунинг с предохранителя.

Из освещенного помещения не доносилось ни звука. Фрост быстро проскользнул внутрь, мелькнув лишь на мгновение в дверном проеме, и прижался к стенке. Рубка была пуста. Он тихо подкрался к трапу, ведущему вниз. Теперь голоса доносились более разборчиво. Говорили по-испански. Хэнк прилично знал этот язык, так как ему приходилось участвовать во многих операциях, проводимых к югу от Соединенных Штатов. Говорили очень быстро – по крайней мере, так могло показаться чужому – о какой-то девушке и ее отце. Причем часто повторялось незнакомое Фросту слово – “реската”.

Через минуту он решил, что пора действовать. Хэнк насчитал восемь ступенек на трапе, ведущем от рубки к каюте внизу, и решил половину из них пройти, а потом прыгнуть вперед. Зажав в левой руке нож, а в правой – браунинг и не обращая внимания на производимый им шум, он ринулся вниз по трапу, ворвался в каюту и тут до него дошло значение испанского слова “реската” – выкуп. В дальнем углу лежала девушка, чьи стоны он слышал раньше, со связанными руками и ногами и с кляпом во рту.

Капитан успел заметить, что она молоденькая и довольно привлекательная. Основное свое внимание он уделил тем, кто находился в центре каюты. Это были трое мужчин, от тридцати до сорока лет, один из них – чисто выбрит, другим же, похоже, на бритье было наплевать.

Все резко обернулись, когда он вломился вовнутрь. Тот, что стоял ближе всех, кинулся на него и Хэнк дважды выстрелил из браунинга. В тесной каюте мощные выстрелы прозвучали, как гром небесный. Расстояние было таким маленьким, что обе пули прошили тело насквозь и вместо того, чтобы отлететь к переборке, оно рухнуло прямо на капитана.

Он замешкался, отталкивая его, и в это время второй, чисто выбритый, выхватил полицейский револьвер. Хэнк все еще не мог освободить браунинг, за который уцепился мертвой хваткой противник, и инстинктивно прикрылся его корпусом, как щитом. Фрост почувствовал, как тело подбросило, когда в него всадили несколько пуль из револьвера. Свободной левой рукой он метнул снизу финский нож во второго противника, находящегося футах в шести. Лезвие пронзило грудь бритого, он выстрелил в последний раз, зашатался и завалился назад, упав прямо на девушку. Стоны той еще больше участились.

Оставался третий. Не успел Фрост поднять браунинг, как он бросился врукопашную, беспорядочно молотя руками и ногами. Зажатый в углу тесной каюты, Фрост сумел лишь поднять левую руку, чтобы защититься от ударов. При первой же возможности он сам перешел в стремительную контратаку, стараясь нанести резкий удар коленом в пах нападающего, но промахнулся и попал в низ живота. Затем он ударил ребром левой ладони по шее и яростный запал противника потух. Капитан сделал шаг вперед и ударил кулаком снизу вверх в подбородок. Полуобернувшись, он обрушил удар локтем по открывшейся шее и достал все-таки коленом пах противника. Тот стал падать назад. Фрост сделал замах и успел нанести смертельный удар правой ногой в переносицу. Кость проломилась, и ее осколки вошли в мозг. Мертвое тело с безжизненным стуком рухнуло на пол.

– Черт побери! – выругался капитан, потирая ногу. – Проклятье…

Он захромал к девушке, которая была почти без сознания от пережитого. Поставив пистолет на предохранитель, он с трудом вытянул кляп изо рта пленницы.

– Обязательно ругаться? – неожиданно вскрикнула та негодующим тоном на правильном английском с небольшим акцентом.

– Ну как же, – ответил Фрост. – Из моей ноги вытащили массу пуль всего несколько недель назад. А тут приходится такое вытворять. Попробуй заехать больной ногой кому-нибудь по голове, а потом посмотрим, будешь ли ругаться.

Он засунул пистолет за пояс, довольно грубо повернул девушку и развязал веревку, стягивающую ее запястья. Затем он тяжело опустился на койку у стены.

– А как же ноги? – не поняла девушка.

– Что значит – а как же ноги? Развяжи их сама, я устал.

– Вы не джентльмен, – вздохнула она.

– Ах, вот как, – рассердился Хэнк. – Прошу прощения. Значит, то, что я доплыл сюда, убил трех негодяев и зашиб свою раненую ногу – это не важно? Я не джентльмен! Ты права – посижу здесь, отдохну и подумаю о том, какой я грубый. – Его голос повысился. – А ты пока развяжи себе ноги, черт побери, потому что нам вместе придется сбросить трупы за борт.

Девушка с ужасом посмотрела на него, молча нагнулась и занялась узлами на веревках, которыми были стянуты ее лодыжки. Капитан присмотрелся к ней ближе – у нее были темные волосы и черные глаза. На левой щеке красовался синяк, видимо, след от удара ладонью. Лицо Хэнка расплылось в улыбке, и он сдержал смех, подумав о том, что не представляет, как такая леди может заслужить пощечину. Пленница снова взглянула на него, что-то прошептала по-испански и объявила:

– Я сломала ноготь!

Она переводила взгляд с веревок на капитана.

– Почему вы смотрите на меня?

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Ты очень даже хорошенькая. Причина веская, не так ли?

Когда она развязала, наконец, все веревки, Фрост поднялся.

– Ладно, давай вынесем трупы и запустим двигатель. Девушка привстала, но тут же начала падать вперед, и капитан подхватил ее.

– Ноги затекли, – запинаясь, объяснила она. – Если вы полезете целоваться, я закричу.

– Поцелуев не будет. Так что кричать не надо, – отрубил Фрост. – Можешь об этом не волноваться. Он отпустил ее и стал тащить одно тело к трапу.

– Вы хотите прямо сейчас выбросить их за борт?

Он повернулся к ней.

– Нет, не сейчас, а когда выйдем в открытое море. Я просто хочу вынести трупы из каюты. А чем ты недовольна?

– Ничем, просто…

– Просто что? Не знаю, может, тебе нравятся развлечения со щекотанием нервов, но негодяи, которые связали тебя, действительно хотели получить выкуп. Но они не носили масок, ходили перед тобой в открытую – значит, собирались тебя убить. А я тебя спас – где же теплые объятия и благодарные поцелуи? Или хотя бы маленькое спасибо?

И капитан снова занялся убитым. Когда он с трудом стал поднимать тело вверх по трапу, то почувствовал прикосновение к руке и увидел, что девушка стоит рядом.

– Ло сьенто… простите меня, сеньор…

– Фрост. Хэнк Фрост.

Он постарался поклониться и улыбнулся.

– А как зовут маленькую девочку?

Она рассмеялась.

“Хорошенькая ситуация, – подумал капитан, – у меня на плече – труп человека, которого я не знаю, с кровавой кашей вместо лица и осколками переносицы в мозгу. Сам я воняю рыбой и мусором после заплыва в грязной бухте – и туда же, еще пытаюсь флиртовать”. Вслух он добавил:

– Давай вынесем и поговорим обо всем попозже.

Справившись с этим мрачным делом, он выловил свой чемодан и вместе с девушкой зашел в рулевую рубку с таким видом, будто знает, как завести двигатель и управлять катером. Затем снова вышел, отвязал швартовочный канат и повернулся к девушке, которая все это время наблюдала за ним:

– Эй, я так и не услышал, как тебя зовут.

– Анита. Анита Карреро Фернандес Роха Гарсиа.

– Такое длинное имя для такой маленькой девочки, – пошутил Фрост. – Обрадуй же меня скорее и похвастайся, что умеешь обращаться с этим чертовым судном.

– Ну, если вы просите, сеньор Фрост…

К его радости, оказалось, что Анита может отлично управляться с катером. Они запустили мотор и беспрепятственно вышли из маленькой бухты. Если кто и слышал выстрелы на судне, то, видимо, не был заинтересован в общении с полицией. Через несколько миль Хэнк и девушка столкнули трупы в море. Фрост очень быстро научился управлять судном и держать установленный Анитой курс по компасу. Он убедился, что это практически не отличается от сухопутной навигации, в которой он был большим специалистом. Анита предложила собрать поесть, пока Фрост находится у штурвала. Через полчаса – а уже было около полуночи – она принесла поднос с горячей едой – рисом, фасолью, рагу и теплым хлебом. Хэнк набросился на угощение, откусил хлеба и набил рот обжигающим рагу. Через несколько минут девушка принесла поднос для себя, с меньшими порциями, бутылку виски неизвестного наименования и два стакана. Она налила капитану двойную порцию, и он залпом выпил, вспомнив, что не пил спиртного больше двух месяцев.

– Хочешь напоить меня до смерти? – засмеялся он. Рубка тускло освещалась желтым светом лампочки, которая одиноко горела между непроницаемой темной водой и покрытым тучами небом, за которыми с трудом угадывалась луна. Фрост взглянул в глаза Аниты.

– Когда я смотрю на вас, мне становится смешно, – улыбнулась она.

– Неужели тебе хочется смеяться?

– Да. – Девушка прильнула к нему и быстро поцеловала в щеку. – Это то, что я вам осталась должна… – прошептала она.

Он поднял руку, запустил пальцы в густые волосы, привлек ее лицо к своему и сильно поцеловал в розовые губы.

– Потом, позже… – донесся до него шепот, – сначала нужно поесть.

– Мудрый совет, – согласился Хэнк и они принялись за еду. Он видел, что она не отрывает от него взгляд и ждал дежурного вопроса. И она задала его, когда с едой было покончено. Анита ела фрукты, а Фрост допивал третью порцию виски.

– Хэнк, извините за неуместный вопрос – где вы потеряли глаз? Несчастный случай?

Он улыбнулся, борясь с желанием сказать: “Нет, просто мне как-то захотелось нарочно его выбить”. Но она казалась ему хорошей девушкой и, судя по тому, что ничего не говорила о похищении, еще не совсем пришла в себя.

– Вообще-то я не люблю рассказывать об этом. Но ты права – это было что-то вроде несчастного случая.

Анита наклонилась к Хэнку, ожидая, что он поделится с ней своим секретом. Не в состоянии справиться с возникшим импульсом, он поманил ее пальцем поближе и приблизил губы к ее уху. Несколько слов – и девушка отпрянула назад.

– Сеньор Фрост! – укоризненно вскрикнула она и захохотала. Капитан смеялся вместе с нею. Он сказал, что этот несчастный случай не был ни романтическим, ни волнующим. Просто он как-то ковырялся в носу, неожиданно чихнул и попал пальцем в глаз.

Они болтали, не переставая. “Омега” показывала уже два часа ночи. Катер шел на автопилоте, работал радар. И, наконец, когда бутылка виски подходила к концу, Анита рассказала о похищении. Ее отец – банкир, сенатор в Ассамблее. Она объяснила, что не сказала об этом раньше, потому что не была уверена в порядочности Фроста. Он усмехнулся и заметил, что сам в этом не уверен. Три бандита не оставили бы ее в живых, она и сама это чувствовала. За ее возвращение запросили сумму в пересчете равную полумиллиону долларов. Судя по тому, что ей удалось подслушать из разговоров похитителей, они были профессиональными контрабандистами. Похищение представлялось им быстрым и легким способом, по сравнению с контрабандой, заработать денег. Фрост выяснил возраст девушки – девятнадцать лет. О своих годах он скромно умолчал, потому что почти годился ей в отцы.

К трем часам капитан рассказал Аните о себе, о недавней встрече со смертью, о том, как сестра милосердия в больнице христианской миссии выходила его. Фрост вспомнил ее глаза. Внезапно в нем проснулось горячее желание, но он боялся обидеть девушку. Эта проблема разрешилась сама собой на второй бутылке. Они спустились в каюту, доверившись, возможно, больше, чем надо, автопилоту и радару. Катер шел вдали от судоходных маршрутов, и опасности столкновения вроде бы не предвиделось.

Фрост раздел девушку после того, как она сама раздела его. Грудь ее была маленькая, но приятная, фигура – стройная, а хрупкость ее тела только возбуждала его. Они легли на койку, обнявшись, чтобы немного согреться, и тут случилось непредвиденное. Хэнк понял, что то количество виски, которое он выпил на пустой желудок, действует убийственно. Последнее, что он услышал, был шепот Аниты:

– Я никогда не пила спиртного раньше. После него всегда, – и она зевнула, – так хочется спать?

Фрост напряг память.

– Да… иногда, – и сам провалился в сон.

Когда он проснулся, часы показывали десять утра.

Анита зашевелилась рядом. Он знал, что не стоило терять время, но…

– Хэнк, – спросила она сонным голосом, – вчера ночью… мы ничем не занимались?

– Нет, малыш.

– Вот и хорошо, – прошептала она. – Мне хотелось бы все помнить, ведь это будет… – и она замолчала.

– В первый раз? – спросил Фрост.

– Си… да, Хэнк. Может быть, сейчас?..

– Ты хочешь этого, малыш? – спросил он, вдруг почувствовав себя страшно старым.

Анита кивнула. Да, она действительно хотела этого – он убедился в этом, когда ласкал ее, и они медленно и нежно занимались любовью.

Потом он целовал и гладил ее кожу, стараясь как можно больше отблагодарить за тот безвозвратный подарок, который отдала ему девушка. Фрост прислушивался к ее тихому пению, еле слышному под шумом струй, когда он мылся в крошечной душевой, стараясь избавиться от запаха рыбы, пропитавшего волосы. Удивительно, но этот запах не смущал Аниту. Когда Хэнк вышел из душа, она вытерла ему спину полотенцем, и он натянул одежду, которую развесил ночью для просушки, выловив чемодан из воды. Одежда не воняла, но чистой ее вряд ли можно было назвать.

Они пообедали – уже наступил полдень – и Анита встала у штурвала, а он принялся чистить браунинг. Соленая вода, в которой он побывал ночью, совсем не подействовала на хром, покрывающий пистолет. В одном из шкафчиков каюты Фрост нашел полторы пачки девятимиллиметровых патронов и, хотя ему не понравилась их фирменная марка, зарядил ими браунинг и полностью снарядил все запасные обоймы. Оставшиеся патроны он засунул в карман куртки. Затем капитан отшлифовал лезвие своего ножа куском грубой ткани, чтобы предотвратить образование даже легкой ржавчины. Повесив ножны сушиться, он воткнул нож в тумбу у штурвала.

Ночью они намеревались выйти на судоходный маршрут, набрать скорость и плыть в Колумбию. За обедом рассуждали о том, как расскажут полиции, что был сильный шторм и похитителей Аниты смыло за борт, а перед этим они передрались между собой. Все это было ужасно, но в конце концов ей удалось освободиться от веревок и вывести катер.

Девушка спросила Фроста, поверит ли полиция в такую глупую историю. Он ответил, что вряд ли, но ей не останется ничего другого, так как владельцы судна – явные контрабандисты, а когда установят личность Аниты, то убедятся в ее безупречной репутации.

Позже, когда солнце стало клониться к закату, они поняли, что осталось мало времени и без слов опустились на палубу. Вдали от посторонних глаз они занялись любовью во второй и в последний раз. Фрост подумал, что Анита ведет себя уже как-то по-другому. Он чувствовал, как ее руки ласкают и направляют его внутрь – девушка превратилась в женщину. Она вся изгибалась под ним, царапая пальчиками грудь, ее язык проникал ему в рот, словно маленькое существо, трепещущее от предчувствия неизвестного. Он обнаружил, что ей нравится, когда он касается сосков, это пробуждало в ней необузданность, которую они оба не ожидали. Хэнк ощущал ее движения, тело Аниты повиновалось его рукам, словно скрипка – как будто он, Фрост, был настоящим маэстро. После близости он хотел закурить, но сигареты намокли и расползлись. Хэнк нашел в каюте контрабандные американские, к его удовольствию это оказались “Лаки Страйк”. Он сидел на палубе и смотрел на солнце, погружающееся в воду, а голова спящей Аниты покоилась у него на коленях.